CC BY
85
УДК 9 (с 4)
ББК 63.3 (235) 5 Ф 33
Л.Д. Федосеева
Мирные, компромиссные решения проблем на Северном Кавказе в XIX в.
(Рецензирована)
Аннотация:
В статье рассматриваются предложения русских государственных и военных деятелей о мирных способах и компромиссных решениях включения горских народов Северного Кавказа в общую имперскую структуру России XIX в.
Ключевые слова:
Мировосприятие, покорность, евроцентричность, экономическое воздействие, горская психология, нравственное освоение, миссионерская деятельность, гражданское управление, унификационная идея.
Еще со времен царствования Екатерины II, когда владения России вплотную приблизились к предгорьям Кавказа, сделалось ясно, что в обозримом будущем придется решать проблему взаимоотношений с горцами. Как писал исследователь данной проблемы В.В.Дегоев: «На первых порах России, вообще говоря, требовалась не безусловная покорность, а минимальная управляемость огромного этно-мозаичного конгломерата». [1; с. 22]
Русские государственные и военные деятели пытались найти приемлемое для империи решение. Так Григорий Потемкин предлагал постепенно переводить горцев в казачье сословие и формировать из них иррегулярные войска. Эта идея не раз возникала в разные периоды, но не было сделано даже попытки ее реализации.
Представления деятелей конца XVIII в. о решении проблемы взаимоотношений с горцами были весьма неопределенны и наивны.
В рапорте императрице И.В.Гудович писал: «Образ жизни их до сих пор беспорядочный и, хотя ... должны они во всем зависеть от начальника, здесь поставленного, но они привыкли к прежним своим обыкновениям, не имея между собой никакого суда или чиноначальника, почитают самые важные пороки и самое убийство за малые проступки, делая за оное только междуусобное мщение и грабеж». [2; с. 429]. И.В.Гудович даже не делает попытки вникнуть в отличие европейского мирововосприятие от горского. В жизни кавказских народов он видит только «беспорядочность, ветреность и безначалие», которые не дают этим народам построить свою жизнь по единственно правильному европейскому образцу.
Выбор системы организации управления в завоеванных или присоединенных мирным путем областям Кавказа зависел, от уровня евроцентричности сознания того, кто эту систему выстраивал, и, от характера отношений представителей имперской власти к горским народам. Разброс и в том, и в другом плане был достаточно широк.
Титулярный советник Покровский, писал: «Что касается до горских жителей, то они далее за людей могут быть признаваемы по одному наружному подобию; образом же жизни и действиями едва отличаются от зверей». [3; с. 50].
Так генерал М.Я.Ольшевский писал в воспоминаниях: «Мы их считали народом до крайности непостоянным, легковерным, коварным и вероломным потому, что они не хотели исполнять наших требований, не сообразных с их понятиями, нравами, обычаями и образом жизни. Мы их так порочили потому только, что они не хотели плясать по нашей дудке, звуки которой были для них слишком жестки и оглушительны». [4; с. 65].
Совершенно иную точку зрения высказывал генерал А.П.Тормасов: «Народ сей был некогда многочислен и благороден в образе своих мыслей; вечной памяти достойный Г.И. Петр I нашел в сем мужественном народе покорность к себе до того, что оный был лучшей его опорой». [5; с. 258].
В воспоминаниях, рапортах, письмах русских военных можно найти множество полярных оценок кавказских горцев.
Если в XVIII в. дело ограничивалось соображениями общего характера, то уже с начала XIX века начались упорные поиски конкретных решений.
Так П.Д.Цицианов, осуждает подмену гибкой политики чисто силовыми методами: «.При всяком выборе в родовые суды употребляемы были батальоны и пушки вместо предводителей выборов». [6; с. 952-954]. Он считает нерациональной и политику по формуле «разделяй и властвуй»: «Главная система, доселе ничего твердого и к улучшению их нравов произвести не могущая, состоящая в том, чтобы уздени или нижняя ступень народа сего была в несогласии с князьями.». [7; с. 952-954].
Вместо этих нерезультативных методов П.Д.Цицианов предлагал программу долгосрочных постепенных действий, которые должны были коренным образом изменить ситуацию: перемена воспитания; повышения уровня и комфортности жизни; сближение с российскими нравами; покровительство вере. Предложенная Цициановым программа не была универсальна. Но важен сам факт принципиальной перемены подходов к способам замирения горцев. От голой силы, интриганства, подкупа, к установке на глубоко психологическое и экономическое
воздействие. Это была первая попытка найти взаимоприемлемые пути для прочного включения горского народа в общеимперскую систему.
Следующим кто выступил против недопустимости избыточного применения силы, стал новый командующий кавказскими войсками А.П.Тормасов, который предлагал совершенно иную систему: предоставление горцам экономических выгод и развитие торговли с ними, обеспечение лояльности духовенства покровительством исламу и воздействие через духовенство на сознание горских народов, учреждение школ для воспитания горского юношества и многое другое. Все это должно сочетаться с жесткой реакцией на набеги.
Через тридцать лет начальник Черноморской линии генерал Н.Н.Раевский писал: «.одна миролюбивая система с черкесами может вести к прочному их покорению, - всякая другая, основанная на разорениях и кровопролитии, вредна и противна великодушным намерениям Монарха; торговля, сближая горцев с нами, доставляет огромные выгоды.». [8; с. 561].
Оба генерала с интервалом в тридцать лет резко возражают против системы основанной на разорении и кровопролитии.
Одной из слабостей кавказской политики Петербурга была частая смена командующих Кавказским корпусом, в значительной мере определяющих стиль взаимоотношений с горцами. Другой слабостью петербургской политики была ее крайняя противоречивость. С одной стороны, признавалась неизбежность ориентации на особенность горской психологии, традиций и быта. С другой - постоянно декларировалась неизбежность введения между горцами гражданского порядка, то есть общей для России системы управления.
Понимание, что «гражданское устройство» Кавказа должно непосредственно следовать за военным освоением территорий и закреплять условия войск, присутствовало в сознании петербургских властей, и на правительственном уровне постоянно шла работа по выработке соответствующих проектов. В правительстве не было единого мнения относительно методов, как присоединения, так и закрепления этих территорий и прочного замирения населяющих их народов.
Еще в 1816 г. адмирал Н.С.Мордвинов писал: «Таковых народов оружием покорить невозможно; вечная вражда приседит на границах их и часто успевает в грабежах и разорениях, когда менее она ожидаема.». [9; с. 149-155]. Мордвинов сформулировал те опасения, которые высказывались затем на протяжении десятилетий. Единственным рациональным способом сделать Кавказ органичной частью империи адмирал считал экономическую, а затем и психологическую адаптацию горцев к общероссийской действительности. «Чтобы покорить народы,. должно их приучить к тому, что Россия производит и чем может их всегда снабжать. .». [10; с. 149-155]. Таким образом, видна ориентация Мордвинова на экономические методы освоения Кавказа и предвидение колоссальных человеческих и финансовых потерь.
Постепенно выстраивалась система представлений, которую можно определить как гуманно прагматическую.
В 1829 году А.С.Пушкин смог достаточно глубоко вникнуть в ситуацию. Он определил суть происходящего: «Черкесы нас ненавидят. Мы вытеснили их из привольных пастбищ; аулы их разорены, целые племена уничтожены». Пушкин предлагает два средства: «Должно однако ж надеяться, что приобретение Восточного края Черного моря, отрезав черкесов от торговли с Турцией, принудит их с нами сблизиться». [11; с. 567]. Пушкин говорит о тенденции -сближение и влияние чисто экономическое. Но Пушкин говорит и еще об одном способе воздействия на горцев: «Есть средство более сильное, более нравственное, более сообразное с просвещением нашего века: проповедание Евангелия. Черкесы очень недавно приняли магометанскую веру». [12; с. 647-649]. Пушкин имеет в виду безуспешные попытки распространения на Кавказе Священного писания. Зная состояние российского духовенства, он не верит в миссионерскую деятельность. У Пушкина возникает понятие «нравственного освоения» Кавказа в противовес собственно военному и в сочетании с экономическим. Одной из составляющих этого комплекса идей была идея христианизации Кавказа, включение горцев в общее с русскими религиозно-нравственное пространство.
Думающие люди прекрасно понимали бессмысленность насильственной христианизации горцев, которая могла привести только к результату, обратному желаемому. Оставалось только одно - миссионерская деятельность. Но не все разделяли эту точку зрения и периодически возникали проекты, основанные на этой идее.
Осенью 1846 года, титулярный советник А.Бегичев, подал по начальству «Проект о введений христианской веры на Кавказе — между горскими народами». Он предлагает учредить на Кавказе общество миссионеров, составленное из людей способных, нравственных и ревностных к этому делу. Сознавая неизбежный недостаток подобных людей, он планирует основать специальную семинарию для подготовки кавказских миссионеров. А.А.Бегичев предлагал продолжить освоение Кавказа на основе фундаментального знания о нем. И это крайне важный аспект идеологии сторонников «нравственного покорения» и экономического сближения.
В конце 1857 г. начальник штаба Кавказского корпуса Д. А. Милютин привез для представления императору Александру II записку командующего корпусом князя Барятинского «о положении христианской веры между горными племенами Кавказа и о пользе учреждения особого братства для восстановления православия между сими племенами». В документе, говорилось: «Для восстановления христианства..., нужно иметь хороших проповедников и достаточные суммы для того, чтобы устроить местную церковь в том виде, как она должна быть..» [13]. Барятинский предлагал создать некое братство «Воздвижение Св. Креста», состоящее из лиц, которые добровольными взносами будут финансировать практическую деятельность. Предлагалось вести подготовку образованных, знающих кавказские языки и нравы самоотверженных миссионеров.
В начале 1840-х г. Николай I составил памятную записку генералу А.И.Нейдгардту, назначенному командующим Кавказским корпусом, в которой его обязанности делятся на три главных подразделения: военные действия; гражданское управление краем; дипломатические сношения. Николай I заявил: « Не хочу никаких завоеваний и мысль об оных считаю преступною. Хочу упрочения нашего владычества краем, где признаю его покуда крайне шатким и неверным». [14; л. 18-26]. Этот текст подтверждает противоречивость всей кавказской политики Петербурга. С одной стороны, «никаких завоеваний», с другой -«необходимо покорение».
Николай понимал, что без рациональной модели гражданского устройства покоренных областей ждать мира на Кавказе не приходится. Представления императора о том, что же необходимо делать на Кавказе в сфере гражданского управления, достаточно туманны.
Митрополит Филарет высказался против учреждения особого общества для Кавказа. Александр II на проект Барятинского писал: «Предмет этот нахожу весьма важным, но Мне кажется, что можно того же достигнуть без учреждения подобного братства.». [15; л. 18-26]. Через некоторое время император изменил свое отношение к проекту. В июне 1860 года Общество Восстановления Христианства на Кавказе стало реальностью. Но трудно сказать, сыграло ли оно сколько-нибудь заметную роль в замирении и освоении Кавказа.
Оставляя пост наместника, Барятинский писал в декабре 1862 г.: «По-моему, главная ошибка, даже иногда и правительственных лиц, заключается в бессознательной неприязни к чужой народности и в невольной наклонности к насильственному порабощению ея собственным привычкам и нравам». [16; с. 571-572].
Управляющий делами комитета министров П.А.Валуев в начале 1861 г. записал в дневник фразу: «Народ, которого политические права ограничиваются правом платить подати, правом ставить рекрут и правом кричать ура, еще не имеет ассимиляционных сил». [17; с. 38]. Способность государства органично включить в свой состав народы иной культурнорелигиозной и бытовой традиции зависит от развитости и гибкости общественного сознания граждан этого государства, а не только от талантов администраторов.
Противоречивость политики по отношению к горцам, несогласованность действий кавказского начальства и петербургских верхов, равно как и принципиально различные
взгляды на судьбы горцев кавказского генералитета - все это приводило к катастрофическим последствиям.
Петербург действовал проще и грубее. Унификационная европоцентричная идея, владевшая имперскими верхами, неизменно брала верх над идеей компромисса, учитывающего особенность края и народов Кавказа.
Взаимопонимание возникало только на уровне «простого сознания», о чем свидетельствует вхождение в горский быт беглых русских солдат и проживания на контролируемой Шамилем территории общин казаков-староверов. Попытки неудовлетворенных российской реальностью дворян найти выход из социально-психологического кризиса в приобщении к «естественной» кавказской жизни, привели к возникновению своеобразной «кавказской утопии», обозначенной Пушкиным в «Кавказском пленнике», и Толстым в «Рубке леса» и «Казаках».
В 1837 году военный министр Чернышев в «Записке о мерах по усмирению кавказских горцев», писал о том, что полковнику Хан-Гирею, выходцу из адыгского племени бжедухов, поручено было «начертать проект положения об управлении, которое в покоряющихся горских обществах установлено может быть.». [18; с. 575].
В «Очерке плана покорения кавказских горских народов» князь Кудашев в тот же период писал: «Обеспечив наружную покорность завоеванного силою оружия народа, нужно устройством благоразумного внутреннего управления стараться утвердить навсегда власть нашу над ними». [19; с. С. 576]. Князь Кудашев ориентировался на разумный компромисс в управлении замиренными горцами. Он предлагает, чтобы кадий, как главный судья, решал согласно с народными обычаями судебные дела. Известно, как принципиальна была для горцев проблема судопроизводства.
Вопрос о принципах управления замиренными горскими народами встал особенно остро сразу после окончания войны на Западном Кавказе. Русское командование не имело положительного опыта временных перемирий с адыгами Западного Кавказа, поэтому власть не склонна была к каким-либо компромиссам в этом крае. В разгар военных действий горцы неоднократно предлагали прекратить кровопролитие и вступить в российское подданство на приемлемых условиях.
Генерал Д. Милютин, начальник штаба Кавказской армии, писал в воспоминаниях о событиях 1861 г.: «В июле месяце явилась к графу Евдокимову новая депутация от шапсугов, убыхов и абадзехов с предложением условий покорности, или вернее - примирения. Депутация умоляла о прекращении военных действий, рубки лесов и продолжения дорог». [20; с. 129].
Определяющим мнением при выработке стратегии в отношении горских народов стало в этот период мнение графа Евдокимова. Граф Н.И.Евдокимов поставил своей целью полностью очистить Западный Кавказ от его коренного населения. И сумел убедить в своей правоте и Барятинского, и Александра II.
Милютин оставил важное свидетельство о ситуации 1860 г.: «Главным предметом совещаний был план военных действий в Закубанском крае. В этом вопросе существенно различались взгляды генерал-лейтенанта Филипсона и графа Евдокимова. Первый отстаивал мнения, изложенные в прежней его записке; основная мысль его заключалась в том, что горское население западной половины Кавказа совершенно отлично от восточной, что к нему вовсе неприменим тот образ действий, который привел к таким успешным результатам в Чечне и Дагестане. По мнению Филипсона, следовало мерами кроткими . упрочить нашу власть в этом крае.». [21; с. 577]. Филипсон был сторонником постепенной адаптации кавказских народов к миру европейских представлений и поэтапного включения их в общеимперский организм. Он был сторонником процесса, в то время как Евдокимов старался разрубить узел немедленно, простейшими способами.
Изгнание горцев Западного Кавказа из родных мест, из привычной столетиями среды обитания рассматривалось Р.Фадеевым. В «Письмах с Кавказа» Фадеев писал: «Перевоспитать народ есть дело вековое, а в покорении Кавказа главным элементом было именно время, данное нам, может быть, в обрез, может быть, в последний раз, для исполнения одной из жизненных задач русской истории». [22; с. 75]. Фадеев, как и Евдокимов, отвергал принцип процесса^
поскольку интересы горцев не принимались во внимание ни тем, ни другим. Горцы были досадной помехой в геополитической игре.
Фадеев объехал покоренный Западный Кавказ и написал отчет «Дело о выселении горцев», где помимо всего прочего оценивал психологическое состояние горцев. «Кроме распадения общественного быта закубанские черкесы испытали в последнее время такое неимоверное нравственное потрясение, что им уже нет возможности от него оправиться, они отданы теперь во власть России как малые дети. .черкесы покорились своей участи и безропотно переносят беспрерывные притеснения и насилия от своих соседей казаков и всякого чужого человека». [23; с.579]. Генерал Фадеев понимал суть развивающегося конфликта - столкновения европейской системы мировидения с мусульманским вообще и горским в частности.
В последствии Фадеев, принципиально изменил свой подход. В одном из «Писем с Кавказа» он писал с горечью:«.. .Не было никакого общего плана для управления покорными и вновь покоряющимися горцами, для уравновешения различных общественных элементов, боровшихся в среде их, элементов, из которых одни были благоприятны, другие враждебны нам, и к которым мы не могли, не должны были относиться равнодушно.. .Мы действовали одною силою оружия, без политики, и оттого везде встречали только врагов и ни одного доброжелателя.». [24; с. 43]. Генерал Фадеев явил пример той глубокой противоречивости подходов к проблеме Кавказа, которая, была характерна для всей кавказской политики Петербурга.
Кроме официальных проектов, записок, подаваемых по начальству, документов, разрабатываемых различными комитетами, комиссиями, существовали соображения, которые русские офицеры и чиновники, служившие на Кавказе, публиковали в «Военном сборнике», вынося свои идеи на всеобщее обсуждение.
В № 6 «Военного сборника» за 1859 г. появилась статья С. Иванова «О сближении горцев с русскими на Кавказе», в которой он обдумывает невоенные методы фундаментального замирения горцев. Речь идет о том, что: «.общественные и торговые сближения горцев с русскими могут много содействовать к смягчению характера первых и, высказывая им выгоды цивилизованной жизни, выставить русских не как грозных победителей, жаждущих войны, ищущих кровопролития, но как нацию, заботящуюся об улучшении их состояния. Это сближение может послужить началом образования края...». [25; с. 582]. Сама идея «сближения», а не подчинения, основана у автора на принципиально ином отношении к горцам, чем у большинства участников кавказской эпопеи. «Кавказский горец способен скоро образоваться и улучшить свой быт; он не ленив от природы, его жизнь, исполненная ежеминутных тревог войны, постоянно возбуждает и поддерживает энергию духа... Займите ум горца, способный к движении; дайте направление его энергической деятельности, и благотворные последствия перерождения не замедлят выказаться во всей своей силе». [26; с. 582]. Здесь присутствует уверенность в заведомом превосходстве европейского способа существования над горским. Но это тот подход, на основе которого возможно было искать взаимоприемлемый компромисс. Это - идея процесса, и процесса гуманного. Противопоставить фанатизму горца европейскую веротерпимость есть великое дело христианской любви и мудрой политики.
В №8 «Военного сборника» был напечатан ответ С. Иванову. Автор, Н. Августинович, исходит из того, что вопрос о сближении горцев с русскими, после вопроса о средствах к окончательному покорению края, есть важнейший из всех кавказских вопросов. Упрекая С.Иванова в утопичности представлений и возражая против конкретных его предложений,
Н.Августинович пишет: «Сколько осторожности, великодушия и знания туземцев нужно, чтобы не испортить или не замедлить великое дело; ошибка частного начальника, грубость пьяного солдата могут иметь пагубные последствия» [27; с. 583].
В статьях «Военного сборника», присутствует, иная интонация, иное восприятие горца. Это свидетельствует о возможности другого варианта развития событий, другого варианта взаимоотношений империи и Кавказа, варианта, который мог найти общественную поддержку. В
русском обществе, весьма слабо представлявшем себе ситуацию на Кавказе и характер войны, не было ненависти к горцам. Но этот вариант не состоялся, ибо власть выбрала иной путь.
Реализация варианта - постепенное вхождение кавказских народов в государственнопсихологический контекст империи - зависела не только от российской стороны. Найти общий язык с горцами, отстаивающими веками сложившийся миропорядок, казавшийся им единственно истинным и достойным, было совсем не просто. Здесь требовались осторожность, великодушие и знание горцев. У имперской власти не хватило ни того, ни другого, ни третьего. И это предопределило все дальнейшее развитие событий.
Примечания:
1. Дегоев В.В. Большая игра на Кавказе. М., 2001. С. 22.
2. Кавказский сборник. Т. XVIII. Материалы для истории Северного Кавказа. С. 429.
3. Проект титулярного советника Покровского. О мерах и скорых к покорению кавказско-горских народов и к приведению всего Грузинского края в цветущее состояние способах, 1831 г. // Кавказ и Российская империя: проекты, идеи, иллюзии и реальность. Начало 19-начало 20 вв. СПб/, 2005. С. 50.
4. Ольшевский М.Я. Кавказ с 1841 по 1866 год. СПб., 2003. С. 65.
5. Рапорт главнокомандующего в Грузии и на Кавказской линии генерала от кавалерии А.П.Тормасова военному министру. 12 октября 1810 г., № 194 // Кавказ и Российская империя: проекты, идеи, иллюзии и реальность. Начало 19-начало 20 вв. СПб., 2005. С. 258.
6. Всеподданнейший рапорт главнокомандующего в Грузии генерал-лейтенанта князя П.Д.Цицианова, 23 марта 1804г., №7 // Акты, собранные Кавказской археографической комиссией. Т.2. Тифлис, 1868. №1943. С.952-954.
7. Там же.
8. Кавказ и Российская империя: проекты, идеи, иллюзии и реальность. Начало 19-начало 20 вв. - СПб, 2005. С.561.
9. Мнение адмирала Н.С.Мордвинова о способах, коими удобнее можно привязать к себе постепенно кавказских жителей, чем покорять их силою оружия, 1816 г. // Архив графов Мордвиновых Т. 5. СПб., 1902. С. 149-155.
10. Там же. СПб., 1902.
11. Кавказ и Российская империя Указ соч. СПб., 2005. С. 567.
12. Пушкин А.С. Полн. собр. соч. в 10 т. М.; Л. Т. VI. С. 647-649.
13. По предложениям наместника кавказского князя А.И. Барятинского об учреждении Общества восстановления православия на Кавказе // Российская Научная библиотека 10. 130. 1. 390. По предположениям наместника кавказского об учреждении Общества восстановления православия на Кавказе СПб., 1858.
14. Собственноручная памятная записка императора Николая I командиру Отдельного Кавказского
корпуса генерал-адъютанту А.И. Нейдгарту, 1842 г. // Государственный архив Российской
Федерации. Ф. 672. Оп. 1. Д. 84. Лл. 18-26.
15. Там же.
16. Кавказ и Российская империя. Указ соч. СПб., 2005. С. 571-572.
17. Дневник П.А. Валуева. Т. 1. М., 1961. С. 38.
18. Кавказ и Российская империя. Указ соч. СПб., 2005. С. 575.
19. Там же. СПб., 2005. С. 576.
20. Милютин Д.А. Воспоминания. 1860-1862. М., 1999. С. 129.
21. Кавказ и Российская империя. Указ соч. СПб., 2005. С. 577.
22. Фадеев Р.А. Письма с Кавказа. СПб., 1865. С. 75.
23. Кавказ и Российская империя. Указ соч. СПб., 2005. С. 579.
24. Фадеев Р.А Указ соч. СПб., 1865. С. 43.
25. Кавказ и Российская империя. Указ соч. СПб., 2005. С. 582..
26. Там же. СПб., 2005.
27. Там же. СПб., 2005. С. 583.
