CC BY
237
Из истории педиатрии
Т.С. Сорокина
Российский университет дружбы народов, Москва
Михайло Васильевич Ломоносов: детство, юность, зрелость (к 300-летию со дня рождения)
Контактная информация:
Сорокина Татьяна Сергеевна, доктор медицинских наук, профессор, зав. курсом истории медицины РУДН Адрес: 117198, Москва, ул. Миклухо-Маклая, д. 8, тел.: 434-54-50, e-mail: tatiana.s.sorokina@gmail.com Статья поступила: 03.10.2011 г., принята к печати: 15.11.2011 г.
В 2011 г. исполнилось 300 лет со дня рождения великого русского ученого Михаилы Васильевича Ломоносова. Отдавая дань уважения М. В. Ломоносову как ученому-энциклопедисту, мы редко обращаемся к раннему периоду его жизни — детству и юности, когда в нелегких условиях бытия формировалась его могучая личность. Именно этому времени становления его характера и научных интересов посвящена данная статья.
Ключевые слова: Ломоносов, образование, Петербургская Академия наук.
208
19 ноября 1711 года в дельте реки Двины у берегов Белого озера — в деревне Мишанинская Куростров-ской волости Двинского уезда Архангелогородской губернии родился Михайло Васильевич Ломоносов. Церковные записи о рождении и крещении Михайлы Васильева сына Ломоносова не сохранились, и его биографы основываются на «Памятной книге куростровской церкви», в которой рождение Ломоносова датируется 8 ноября (по новому стилю — 19 ноября) 1711 г. Это был день Михаила Архангела, а в XVIII в. детей часто называли именем святого, на день празднования которого пришлось их появление на свет.
Около Холмогор Двина делится на несколько рукавов, образуя 29 островов. Крупнейший из них — Куростров. В XVII веке, во времена Ивана Грозного, на этом острове, в деревне Мишанинская, поселился прадед Ломоносова — Леонтий Артемьев сын Ломоносов, который был государственным крестьянином (т. е. ежегодно выплачивал подати государству) и водил чужие суда в качестве кормчего. Три его сына — Иуда, Лука и Дорофей (дед М. Ломоносова) — также были мореходами. О Дорофее известно немного — он рано умер,
T.S. Sorokina
Russian State University of People's Friendship, Moscow
Mikhailo Vasilievich Lomonosov: childhood, adolescence, adulthood (to commemorate 300 anniversary of birth)
On the eve of the 300th anniversary of Mikhail Lomonosov this article covers the early of Lomonosov’s life, his childhood and adolescence.
Key words: Lomonosov, education, St. Petersburg academy of sciences.
оставив четырех сыновей, младший из которых Василий Дорофеевич (1681-1741). Отец Ломоносова был помо-ром-мореходом, кормщиком судов и, как все его предки, был неграмотным.
Согласно церковным книгам, в 1710 г. в Куростровской волости насчитывалось 219 дворов, в которых жили 763 души. В одном из этих дворов «на деревне Мишанинской» жили преуспевающий дядя Ломоносова «Лука Леонтьев сын Ломоносов шестидесяти пяти лет» — кормщик на чужих судах, избранный церковным волостным старостой, и его неженатый племянник «Василий Дорофеев сын Ломоносов тридцати лет» — будущий отец Михайлы Ломоносова. В том же году Василий женился на двадцатилетней Елене Ивановне (урожденной Сивковой) (1690 — ок. 1719), осиротевшей дочери дьякона соседнего Николаевского Матигорского прихода. Она умела читать и писать, но, к сожалению, научить грамоте своего сына не успела — когда она умерла, ему было восемь лет. В 1721 г. отец Ломоносова женился на Федоре Михайловне Усковой, а после ее кончины, в 1724 г. — на дочери монастырского крестьянина Ирине Семеновне, урожденной Корельской.
Несмотря на неграмотность, отец Ломоносова был человеком изобретательным, находчивым и смелым. После приезда Петра I в Архангельск (последний визит в 1702 г.) он построил свой собственный корабль — «Чайку» и, когда сыну исполнилось 10 лет, начал брать его с собой каждое лето и каждую осень «на рыбные ловли в Белое и Северное (т. е. Баренцево) море». Пять раз они выходили в открытый океан, как писал потом сам Ломоносов. Эти выходы в море пробудили в нем любовь к русскому Северу, желание изучать и развивать северные морские пути России.
Первыми, кто обучал Михайло грамоте, были его сосед Иван Шубной шестнадцати лет, и сын священника — дьячок местной церкви Семен Никитич Сабельников. Учился Михайло по церковнославянским книгам, язык которых резко отличался от разговорного. Научившись читать, он как-то спросил у местного священника: «Бывают ли книги нецерковные?» и услышал в ответ, что книги такие бывают, но писаны они на латыни, а выучиться латыни можно только в больших городах — Петербурге, Москве или Киеве. Однако поблизости все же была школа, где обучали латыни — при архиепископском дворе в Холмогорах, открытая в 1723 г. только для детей священнослужителей.
Первые нецерковные книги Михайло увидел, когда ему было 12 лет, в доме Христофора Дудина, сына холмогорского священника. Но книги эти никому не давались, и только после смерти Христофора Дудина (когда Михайло исполнилось 13 лет) он уговорами и приятными подарками выманил у его сына три книги, которые определили его судьбу.
Первая книга — «Псалтирь рифмованная» (1680), религиозная книга на церковнославянском языке, написанная в стихах священником и поэтом Симеоном Полоцким. Родился он в Полоцке в 1629 г., окончил Киево-Моги-лянскую коллегию и иезуитскую школу, переселившись в Москву, стал учителем наследников престола царевичей Алексея Алексеевича и Федора Алексеевича и сестры их Софьи. Эта книга разбудила в Михайло любовь к стихосложению, которая оказала определяющее влияние на все его творчество.
Вторая книга — «Грамматика», которую написал Мелетий Смотрицкий (1578-1633) — современник Шекспира, доктор медицины, окончивший три университета (в Нюрнберге, Лейпциге и Виттенберге). Он основал Киево-Могилянскую академию, ту самую, где можно было обучаться латыни.
Третья книга — «Арифметика» Леонтия Филипповича Магницкого (1669-1739). Фамилию Магницкий дал ему Петр I, потому как считал, что его знания притягивают, «как магнит привлекает к себе железо». Леонтий Магницкий окончил Славяно-греко-латинскую академию в Москве (где позднее учился Михайло Ломоносов). Усвоив богословские и философские знания, он тяготел к «цифирной науке» и самоучкой упражнялся в ней, самостоятельно выучил несколько европейских языков (немецкий, итальянский и голландский), а в 1715 г. возглавил московскую Навигацкую школу (на Сухаревской площади в знаменитой Сухаревой башне, ныне не сохранившейся), где основным учебником служила его «Арифметика», по которой вплоть до середины XVIII столетия учились в России не только навигаторы.
Первый свой автограф Михайло оставил, когда ему было 14 лет — нужно было расписаться за неграмотного помора в каких-то бумагах по продаже и купле рыбы: «Михайло Ломоносов руку приложил».
Важно отметить, что Михайло ходил в море с отцом на «Чайке» только до 16 лет. В шестнадцатилетнем возрасте
он увлекся старообрядчеством («уловлен был раскольниками») и на два года ушел из дома. Однако дело было не только в этом. Позднее в одном из своих писем к И. И. Шувалову М. В. Ломоносов писал: «Я рос... имеючи отца хотя по натуре и доброго человека, однако в крайнем невежестве воспитанного, и злую и завистливую мачеху, которая всячески старалась произвести гнев в моем отце, представляя, что я сижу по-пустому за книгами. Для того многократно я принужден был читать и учиться, чему возможно было, в уединенных и пустых местах и терпеть стужу и голод.» [1].
Через два года он «познал, что заблуждается», и вернулся «в лоно семьи и церкви». Ему было 18 лет, и отец решил женить блудного сына «на дочери неподлого (т. е. небедного) человека в Коле» — в дальнем селении, подальше от книг и «совратителей». Понятно, что Михайло решил избежать этой участи, «притворил себе болезнь, и того исполнено не было». Женитьба не состоялась, и Михайло задумал бежать из дома.
Свой побег он готовил заранее. За два дня до этого, 7 декабря 1730 г., Михайло занял у своего соседа Фомы Шубного (позднее — Фома Иванович Шубин, знаменитый скульптор) три рубля денег (по тем временам — очень большая сумма, т. к. в день можно было питаться на 3 копейки, а, к примеру, беличья шуба стоила два рубля с полтиной). С помощью земляков приобрел в Холмогорской воеводской канцелярии паспорт, поскольку без документов путешествовать по России было крайне опасно, и 9 декабря, когда дома все спали, Михайло тихо, никого не предупредив, ушел из дома. Сначала он пришел в Антониев Сийский монастырь, где жил его дядя Иван Дорофеевич Ломоносов. Потом Михайло догнал рыбный обоз, шедший в Москву. Уже через три недели вместе с рыбным обозом Михайло Ломоносов прибыл в столицу Российской империи.
Отец в течение нескольких месяцев тщетно искал исчезнувшего Михайло. О том, что сын его в Москве, он узнал только в апреле, когда рыбный обоз вернулся домой. Больше они не встречались.
Оказавшись в Москве, М. Ломоносов поначалу растерялся — ему было 19 лет, и он никогда не видел такого большого города. Как известно из его «Академической биографии», «первую ночь проспал Ломоносов в обшев-нях у рыбного ряду. В Москве не имел ни одного знакомого человека. Овладела душой его скорбь; начал горько плакать; пал на колени; обратил глаза к ближней церкви и молил усердно Бога, чтобы тот его призрил и помиловал» [2]. И тут случилось невероятное — на рассвете в обоз за рыбой пришел подьячий Сыскного приказа Иван Дутиков. Оказалось, они знакомы — подьячий был родом с Курострова, он узнал Михайло и приютил его у себя дома. Так, со второй ночи в Москве, у юного Ломоносова уже была крыша над головой.
На следующий день Михайло пошел в Навигацкую школу, — он ходил по морям и хотел быть мореходом. Впервые в жизни он встретился с человеком, который написал книгу — с автором «Арифметики» Леонтием Магницким, который там преподавал. Однако к тому времени Навигацкая школа превратилась Цифирную школу — училище, в котором Михайло нечему было учиться. Серьезно изучать навигацкое дело можно было только в Петербурге.
Расстроенный Михайло вернулся в дом к своему земляку, в гостях у которого по воле случая был монах Заиконоспасского монастыря, где располагалась Славяно-греко-латинская академия (в просторечии «Спасские школы»). Учреждено учебное заведение было по ини-
209
ВОПРОСЫ СОВРЕМЕННОЙ ПЕДИАТРИИ /2011/ ТОМ 10/ № 6
Из истории педиатрии
210
циативе педагога, просветителя и поэта Симеона Полоцкого — создателя так хорошо знакомой Михайло книги «Псалтирь рифмованная». В Спасских школах готовили служителей церкви, преподавателями были священники, но главное — спасские школьники изучали латынь, о которой грезил молодой Ломоносов. Монах проникся сложными обстоятельствами, в которые попал юноша, и его «чрезмерной охотой к учению» и взялся устроить его в Спасские школы. Здание Заиконоспасского монастыря до наших дней не сохранилось, осталась лишь его церковь, и сегодня только мемориальная доска на Никольской улице напоминает нам: «На этом месте находилось здание Славяно-Греко-Латинской Академии, где с 1731 года по 1735 год учился великий русский ученый М. В. Ломоносов».
Поскольку в Славяно-греко-латинскую академию принимали детей священников, дворян, солдат, мастеровых и посадских, а крестьян, «положенных в подушный оклад», не принимали, то назвался Михайло сыном дворянина. Он умел читать, знал «Псалтирь», постиг арифметику, был достаточно подготовлен к обучению, и его приняли — в середине январе 1731 г. он стал спасским учеником.
В Славяно-греко-латинской академии обучались юноши от 12 лет, учились по 12-13 лет и даже дольше; изучали славянскую грамматику, синтаксиму, пиитику, риторику, латынь, греческий язык, философию (логику, физику и метафизику) и богословие; в распоряжении учеников была монастырская библиотека и библиотека при типографии. За первые полтора года Ломоносов прошел четыре класса, проявив изрядные способности. Быстро изучил латынь, которая впоследствии стала языком его научных сочинений, и блестящие знания в которой принесли ему славу «первого латиниста не только в России». В последующие годы он шел наравне с другими студентами.
В академии платили стипендию (около рубля в месяц). Денег было немного — 3 копейки в день хватало лишь на еду, а Ломоносов покупал бумагу и свинцовые палочки для письма. В родном доме Михайло привык жить иначе, и денег этих ему не хватало. Он стал брать взаймы и многим задолжал. Это была его слабость — бережливостью Ломоносов не отличался и на протяжении всей жизни легко занимал деньги и не всегда отдавал долги. Так, позднее в Марбурге, при визитах кредиторов, он встречал их шпагой.
Шли годы. Россия продвигалась вглубь Средней и Центральной Азии, осваивая новые территории. В начале 1734 г. обер-секретарь Сената Иван Кириллович Кириллов приступил к организации экспедиции для освоения территорий у Аральского моря и у реки Ори (где будет основан город Оренбург). В состав Оренбургской экспедиции Кириллов планировал включить «ученого священника». Однако никто из московских священников ехать в неведомые края на реку Орь не хотел. Обратились в Спасские школы, и уже на третий день «школы риторики ученик Михайло Ломоносов» был готов ехать в далекую экспедицию. Собеседование со статским советником И. К. Кирилловым прошло успешно, остались формальности. За время обучения Михайло понял, что в Спасских школах лучше быть поповичем, чем дворянином, и при заполнении бумаг написал, что «отец у него города Холмогоры церкви Введения пресвятыя Богородицы поп Василий Дорофеев», а сам он здоров и освобожден от налогов [3]. Он знал, что за ложные показания «священного сана будет лишен, и пострижен и сослан на жесткое подначальство в дальний монастырь» [4], но не придал этому значения, ведь никто не проверял его,
когда он назвался дворянином. Но на этот раз процедура требовала проверки, и в Холмогоры был послан запрос. Как только Михайло узнал о запросе, он немедля явился с повинной и признался, что «он не попович, а дворцовый крестьянский сын». За своевременное раскаяние его простили, из Спасских школ не выгнали, но и в экспедицию не пустили. Может, если бы он поехал священником в Оренбургскую экспедицию, у нас бы был Отец Михаил. И не было бы у России великого Ломоносова. Дальнейшая судьба Михайло Ломоносова сложилась иначе.
В то время в Академии наук в Санкт-Петербурге с большими трудностями функционировал академический университет. Академия наук была учреждена указом Петра I в 1724 г. По мысли Петра Великого, желавшего иметь в России собственных специалистов военного и инженерного дела и др. искусств, она задумывалась как высшее учебное заведение — «науки производить и оные распространять». С этой целью при Академии учреждались академический университет в составе 30 учеников и академическая гимназия (для подготовки будущих студентов). На содержание Академии наук Петр определил таможенные доходы Дерпта, Нарвы и Аренсбурга в сумме 25 тыс. руб. в год. Он даровал Академии свою библиотеку и Кунсткамеру — первый российский музей, основанный Петром в 1717 г. [5]. Однако увидеть свое детище ему не удалось — первое собрание Академии состоялось 27 декабря 1725 г. при императрице Екатерине I.
Языком наук и обучения в то время была латынь. Дворянские дети латыни не знали, и в академическом университете обучались в основном дети иностранцев и священнослужителей. По замечанию выдающегося историка С. М. Соловьева, «университет при Академии не ладился» [6]. Первые 38 стипендиатов (среди них только 7 русских), поступив в 1726 г., завершили обучение в 1733 г., после чего в течение нескольких лет академический Университет оставался без студентов [7]. Исправил ситуацию Указ Сената (1735 г.): перевести в Санкт-Петербург для учебы в академическом университете 20 достойных учеников из московской Славяно-греко-латинской академии. Нашли только 12, которые могли бы изучать науки на латыни. В их числе 24-летний Михайло Ломоносов, самый старший из всех. По свидетельству биографов, он сам вызвался ехать в Петербург, «упросив архиерея». Это был счастливый час, который определил его будущую судьбу.
В Академию наук спасские ученики прибыли 3 января 1736 г. В это время Академия была озабочена поиском полезных ископаемых в Сибири. Специалистов горного дела и металлургии в России не было, и Академия наук безуспешно искала для Камчатской экспедиции иностранного специалиста — «искусного и знающего горное дело химика». В итоге Сенат принял решение послать в Германию для обучения горному делу и металлургии российских учеников, знающих латынь и немецкий. Однако нашелся лишь один ученик, знающий оба языка — 17-летний Густав Уильям Рейзер, сын немца, рожденный в Москве. И, как было принято в то время, избрали ему двух товарищей из прибывших в Петербург учеников Славяно-греко-латинской академии — Дмитрия Виноградова (16-ти лет) и Михайло Ломоносова (24-х лет), которые владели лишь латинским языком. И опять Михайло оказался на несколько лет старше своих соучеников. Его часто дразнили, и он, огромного роста, сильный и задиристый, часто на кулаках доказывал свою правоту.
3 ноября 1736 г. трое учеников из России прибыли в Марбург, 17 ноября -зачислены в Марбургский университет и приписаны к медицинскому факультету, потому как это был единственный факультет, где изучали физику и химию. Все остальные факультеты были гуманитарными. Будучи приписаны к медицинскому факультету, три ученика из России не изучали собственно медицинских предметов (анатомию, естественную историю или хирургию). Сенат, выделивший на каждого ученика в год по 400 рублей, оплачивал только работу конкретных преподавателей, по дисциплинам, необходимым для познания горного дела и металлургии. В Марбурге студенты изучали философию, математику, физику, химию и механику под руководством прославленного ученого-энциклопедиста, профессора Христиана фон Вольфа. Именно он впервые применил точку как знак умножения, а двоеточие — как знак деления. Позднее он работал в университете им. М. Л. Галле. М. Ломоносов очень привязался к своему чуткому учителю. Несомненно, Х. Вольф оказал значительное влияние на будущего ученого. Перед отъездом из Петербурга молодые люди получили по 300 рублей на руки (годовое содержание!). Таких денег они никогда не видели и тратить их не умели, а потому пошили себе замечательные камзолы, которые соответствовали форме студента того времени, приобрели парики и шпаги (без которых студенты не имели права выходить на улицу); учились фехтованию и танцам, брали уроки немецкого и французского. Почувствовав себя самостоятельными, они в течение трех месяцев потратили все деньги, остались без средств к существованию и стали занимать в долг. Тогда Вольф решил выдавать им каждый день по той сумме, больше которой они не должны были тратить.
В Марбурге Ломоносов поселился в доме Екатерины-Елизаветы Цильх — вдовы пивовара, у которой росли сын и две дочери. Младшей из них — Елизавете-Христине Цильх было всего лишь 16 лет (к ней мы вернемся позже).
После освоения теоретического курса в Марбурге,
20 июля 1739 г. студенты были направлены в город шахтеров Фрайберг для практического изучения горного дела и металлургии. Фрайберг — известный центр добычи серебра Германии. Из девяти тысяч его жителей около 500 человек были рудокопами.
Во Фрайберге учителем российских студентов был Йоган Фридрих Хенкель (Генкель), известный немецкий ученый-минералог, профессионал высокого уровня и очень строгий педагог. Его не раз приглашали на должность профессора химии в Петербург, но он всегда отказывался. Жили студенты в доме своего учителя, и их вредные привычки не могли укрыться от его пристального взгляда.
Хенкель положительно отзывался о Ломоносове: «Господин Ломоносов изрядные успехи показал как в теоретической, так и в практической химии, преимущественно в металлургической, и особливо в пробирном искусстве, также и в подземной геометрии и в познании руд, рудных жил, равно как и земель, камней, солей и вод, и немалое искусство проявил в механике, в коей он, по отзывам знатоков, весьма силен, так что и преподавать ее может, каковыми своими качествами он и желает, по-видимому отличиться, поелику спускаться в рудники ему не слишком по сердцу» [8]. Однако отношения между учителем и учеником не сложились. Однажды Хенкель поручил Ломоносову растирать сулему (что он, Хенкель, обычно исполнял сам), но ученик наотрез отказался («с нарочитыми словами»). Произошла крупная ссора, которая закончилась бранью, крушением мебели и стекол в доме
учителя, где квартировались петербургские студенты. После произошедшего оставаться в этом доме Михайло не мог, и его переселили в другое место. Натянутые извинения не изменили ситуации, и Ломоносов решил вернуться в Россию. Для этого нужно было найти российского посла. Эти поиски обернулись приключениями, которые могли бы стать сюжетом захватывающего романа.
На поиски российского посла Михайло отправился в мае 1740 г. Очутившись в Марбурге, он опять поселился у семьи Цильх, где в его отсутствие юная Елизавета-Христина родила ему дочь (9 (20) ноября 1739 г.). Их венчание состоялось на следующий день после его возвращения — 6 (17) июня 1740 г. в местной реформаторской церкви.
Продолжая поиски посла, М. Ломоносов дошел пешком до Дюссельдорфа, заночевал на постоялом дворе и в кабаке привлек внимание тех, кто набирал рекрутов для прусской армии. Они приметили иностранца и подсели к нему с кружечкой пива. Очнувшись, Михайло обнаружил себя в крепости, одетым в прусское платье, и как бы он ни возражал, доказать ничего не мог — он солдат прусской армии. Несколько месяцев Ломоносов служил в этой крепости. Конечно, он мечтал о побеге и готовился к нему, но случилось это только через несколько месяцев. В результате ни Ф. Хенкель, ни Академия наук, ни Сенат не имели о нем никакой информации в течение девяти месяцев, и в Петербурге было принято решение: разыскать беглеца и любыми средствами вернуть его в Россию.
Ломоносов и сам хотел этого. Он не был «невозвращенцем». И потому, оказавшись на свободе, убежав от преследовавших его солдат прусской армии (цокот лошадей которых он слышал за спиной), он нашел российского посла — графа Головкина, который, к великому сожалению, отказал ему в содействии. Тогда Ломоносов написал письмо Шумахеру в Академию наук, в котором просил разрешения вернуться в Россию. В феврале 1741 г. разрешение было получено, вексель на 100 рублей выслан, Мабургский университет, при содействии Вольфа, выдал ему паспорт для возвращения на Родину. По открытии навигации Михайло Ломоносов отправился в обратный путь и в мае 1741 г. возвратился в Петербург. У него не было диплома Марбургского университета — он его не окончил. Семья осталась в Марбурге, и он не знал, как его встретят в Академии наук, и как отнесутся к его браку, заключенному не по православному обряду.
Однако Шумахер принял Ломоносова доброжелательно: он любил считать деньги, а сумма на обучение Ломоносова за границей (400 рублей ежегодно) продолжала поступать из Сената в Академию вплоть до 1744 г. Это были большие деньги. Для того чтобы заработать 400 рублей, отцу Ломоносова нужно было продать 24 тонны сушеной и вяленой рыбы. Выплачивать ежегодно такую сумму за своего сына мог только преуспевающий помещик, имевший 400 крепостных, но таких в России было 1-2%. Уже в январе 1742 г. М. В. Ломоносова, проявлявшего большой интерес к физике, избрали адъюнктом физического класса Петербургской Академии наук. Первым в нашей стране он начинает читать лекции по физике на русском языке. Вскоре, осенью 1743 г., в Петербург прибывает его жена Елизавета-Христина с дочерью и братом.
Все же главным увлечением Ломоносова была химия — «наука об изменениях, происходящих в смешанном теле, поскольку оно смешанное». В 1745 г. его избирают
211
ВОПРОСЫ СОВРЕМЕННОЙ ПЕДИАТРИИ /2011/ ТОМ 10/ № 6
Из истории педиатрии
212
профессором химии Петербургской Академии наук, и Ломоносов становится первым членом Академии из прирожденных россиян.
М. В. Ломоносов был ученым-энциклопедистом. Он внес ощутимый творческий вклад в физику и химию, географию и геологию, горное дело и металлургию, астрономию и метеорологию, теорию словесности и историю, русскую поэзию и драматургию. Трудно назвать науку его времени, в которой бы он не оставил заметного следа. Однако для нас, медиков, особый интерес представляет его сочинение «О размножении и сохранении российского народа» (1761). Оно задумывалось, как первая часть книги «Как нам обустроить Россию», которая должна была состоять из восьми глав. Он преподнес эту работу своему покровителю — действительному камергеру Ивану Ивановичу Шувалову в день его рождения, и потому ее часто называют «письмом к И. И. Шувалову».
Главной темой этого сочинения был демографический вопрос — Ломоносов полагал «приращение российского народа, самым главным делом», ибо в нем «состоит величество, могущество и богатство всего государства, а не в обширности, тщетной без обитателей» [9]. Особое место в этом сочинении он уделил снижению смертности детей и повышению рождаемости. У Ломоносова умерло двое малолетних детей — дочь Екатерина и сын Иван, и он ратовал за создание книги о повивальном искусстве и детских болезнях, дабы распространить ее большим тиражом «по всему государству, по всем церквам, чтобы священники и все грамотные люди прочитали ее и научили бы других». (Вскоре такую книгу — «Искусство повивания, или Наука о бабичьем деле» — напишет первый российский профессор повивального искусства Н. М. Максимович-Амбодик).
Отмечая, что «у нас нет природных россиян ни аптекарей, да и лекарей мало», Ломоносов считал необходимым готовить «довольное число учеников российских» — лекарей и повивальных бабок из «прирожденных россиян» и учреждать богадельни и приюты для младенцев, «чтобы хотя десятую долю, то есть 10 тысяч, можно было удобными способами сохранить в жизни». Да и «аптеками так скудно, что не токмо в каждом городе, но и в знатных великих городах не устроены, о чем давно бы должно
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Ломоносов М. В. Полн. собр. соч. Т. 10. — М.-Л., 1957. — С. 481-482.
2. Павлова Г. Е., Федоров А. С. Михаил Васильевич Ломоносов (1711-1765). — М.: Наука, 1986. — С. 56.
3. Ломоносов М. В. Полн. собр. соч. Т. 10. — М.-Л., 1957. — С. 412.
4. Шубинский В. И. Ломоносов: Всероссийский человек / Валерий Шубинский. — М.: Молодая гвардия, 2010. — С. 57-58.
5. Сорокина Т. С. История медицины / Т. С. Сорокина. — 9-е изд. — М.: Издательский центр «Академия», 2009. — С. 388.
6. Соловьев С. М. Об истории новой России / Сост., авт. предисл. и примеч. А. И. Самсонов. — М.: Просвещение, 1993. — С. 394.
7. Сточик А. М., Затравкин С. Н. Медицинский факультет Московского университета в XVIII веке. — М.: ШИКО, 2000. — С. 27-29.
было иметь попечение» [10]. Как естествоиспытатель, Ломоносов критиковал церковный обычай крещения в холодной («натуральной») воде — «невеждам-попам толковать физику нет нужды, довольно принудить властию»; они «хотят насильно крестить холодною водою», потому как «желают после родин и крестин вскоре и похорон для своей корысти» [11].
Ломоносов предлагал запретить браки мальчиков на взрослых девицах («для работниц»), также как и браки, в которых невеста старше жениха больше чем на два года, или жених невесты — больше чем на 15 лет; призывал духовенство разрешать четвертый и пятый браки (ведь его отец, оставшийся к 50 годам вдовцом после третьего брака, полный сил и энергии не мог жениться в четвертый раз). Он предлагал также запретить насильственное пострижение молодых женщин, вдовых молодых попов и дьяков в монахи, а также пострижение в монахи мужчин и женщин детородного возраста [12]. Он осуждал усердные посты и обжорство после них, т. к. «круто переменное питание тела не только вредно человеку, но и смертельно».
Многое при его жизни не сбылось, ибо намеченная им программа в условиях того времени была неосуществима. Он не увидел должного признания своих трудов, поскольку «в России то время не было научного сообщества, которое могло бы по достоинству оценить его научные заслуги» [13].
Однако представление о том, что Михайло Васильевич «выбивался из окружения», далеко от истины. В эпоху Елизаветы Петровны покровительство наукам было престижным делом для входящих в политическую элиту России; и М. В. Ломоносову покровительствовали самые влиятельные люди Империи — камергер И. И. Шувалов и канцлер граф М. И. Воронцов, который впоследствии поставил памятник на могиле Ломоносова. Истинную оценку его трудам через призму веков дали потомки. Об этом прекрасно сказал А. С. Пушкин в своем «Путешествии из Москвы в Петербург»: «Ломоносов был великий человек. Между Петром I и Екатериной II он один является самобытным сподвижником просвещения. Он создал первый университет. Он, лучше сказать, сам был первым нашим университетом» [14].
8. Шубинский В. И. Ломоносов: Всероссийский человек / Валерий Шубинский. — М.: Молодая гвардия, 2010. — С. 126.
9. Ломоносов М. В. Полн. собр. соч. Т. 6. — М.-Л., 1957. — С. 384.
10. Ломоносов М. В. Полн. собр. соч. Т. 6. — М.-Л., 1957. — С. 389.
11. Ломоносов М. В. Полн. собр. соч. Т. 6. — М.-Л., 1957. — С. 391.
12. Сорокина Т. С. М. В. Ломоносов о просвещении и медицинском деле в России (к 300-летию со дня рождения // Бюллетень Национального НИИ общественного здоровья. Тематический выпуск. — 2011. С. 13-15.
13. Садовничий В. А. Ломоносов и Московский университет // Родина. — 2011; 9: 5.
14. Пушкин А. С. Собр. соч.: В 10 т. — Т. VI. — М.: Правда, 1981. — С. 186.
