Мифографическая традиция Орфея в эпоху квинквеченто: к постановке проблемы

Обидина Ю.С.

52

Исто рия

Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лоб ачевского, 2019, № 4, с. 52-61

УДК 94 (4)

МИФОГРАФИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ ОРФЕЯ В ЭПОХУ КВИНКВЕЧЕНТО:

К ПОСТАНОВКЕ ПРОБЛЕМЫ

Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского, Н. Новгород

basiley@mail.ru

Поступила в редакцию 01.06.2019

Рассматривается мифографическая традиция Орфея в Италии в XVI в. Цель статьи - показать, каким образом Орфей из стереотипной мифологической фигуры XV в. превращается в знаковый образ эпохи квинквеченто и сам становится мифографом. С этой целью приводится анализ методов и методологических подходов к изучению образа Орфея, а также анализ источниковой и историографической базы. Сделан вывод о том, что большинство изменений в изображении Орфея происходит внутри возможностей, которые предлагает существующий комплекс мифов.

Ключевые слова: Орфей, миф, квинквеченто, мифологический образ, мифологический персонаж, мифография.

Образ Орфея стал источником мифологических знаний для целых поколений авторов и живописцев эпохи Возрождения благодаря генеалогиям Джованни Боккаччо [1] и переводам «Метаморфоз» Овидия [2]. В то же время образ Орфея играл огромную роль в философии и жизни Марсилио Фичино, а «Сказание об Орфее» [3] Аднжело Полициано считается первым светским театральным представлением на национальном языке - та символическая функция Орфея, которую он сыграл для родов Медичи и Гонзага.

Орфей - сложная мифологическая фигура, которая предстает в разных обличьях. Именно эта сложность затрудняет исследование его мифа, в отличие от «простых» мифологических фигур, как справедливо отмечает У. Стэнфорд [4, p. 6-7; 5]. Для того чтобы представить мифологическую фигуру Орфея в полном объеме, необходимо ответить на целый ряд вопросов: Какие аспекты Орфея выделены авторами и художниками? Какова функция Орфея в литературных текстах, произведениях искусства и музыки? Как Орфей представлен, почему и с какой целью он представлен именно в этом виде? Можно ли выделить какие-либо направления развития образа Орфея в мифографии?

Цель статьи - выяснить, каким образом Орфей из стереотипной фигуры в кратких упоминаниях авторов XIV в. стал центральной фигурой в мифографии квинквеченто и в культурной жизни Италии на рубеже XVI-XVII вв.

Исследования мифологических фигур на сегодняшний день многочисленны и имеют устойчивую историографическую традицию [510]. Условно ее можно разделить на исследова-

ния, основывающиеся на изучении собственно исторического материала, и на исследования, основывающиеся на изучении интеллектуальных идей [11, S. 281-232]. Несмотря на то, что первый подход подвергся критике со стороны ряда исследователей, Р. Труссон отмечал его положительные стороны, в частности некоторые методологические принципы, необходимые для изучения мифологических фигур [12, p. 101-114; 13-14].

Сейчас уже общепризнано, что исследование мифологических образов не может быть механическим, оно должно включать внутреннее тематическое разделение, которое показывает определенные схемы развития [15-17].

Методы и методология

Изучение мифов не ограничивается только произведениями литературы, а включает все выражения мифа. Таким образом, сам исторический материал становится формой интеллектуальной истории. Отмечая этот момент, Р. Труссон ввел различие между двумя группами мифов: mythes de situation (мифы о ситуации) и mythes de héros (мифы о герое) [12, p. 104]. В «мифах о ситуации» главный герой существует только в данной ситуации и не имеет самостоятельной жизни вне этой ситуации или этого контекста. Другими словами: герой создает ситуацию, а не наоборот. В «мифах о герое» герой вместо этого преодолевает особую ситуацию: это не фиксированное изображение, оно имеет большую автономность и универсальность, которые дают ему полную независимость и символическое значение. В данной ти-

пологии миф об Орфее принадлежит к «мифам о герое» [12, р. 104-105]. Основываясь на типологии Р. Труссона, У. Стэнфорд проводит различие между «простыми» героями и «сложными» героями. Последние, будучи независимыми от одной конкретной ситуации, могут появиться не только в художественном произведении, но также в каком-либо слове или аллюзии, что требует поиска более богатой и непрерывной традиции, которая не ограничивается лишь литературными произведениями [12, р. 105]. Все эти ссылки и аллюзии отражают мысль эпохи и поэтому должны рассматриваться как часть исторического контекста.

По словам Р. Труссона, «мифы о ситуации», которые имеют более обширный сюжет и которые часто проявляют себя как сложное явление, создают разные потребности: необходимо изучить построение работы, концепцию и использование тем и, главное, трансформацию персонажей. Новое значение трансформированного мифа зависит от этих элементов [12, р. 106]. Однако это различие между «мифами о герое» и «мифами о ситуации» искусственное, так как трудно четко выделить два типа мифов.

Интеллектуальная трактовка мифа может изучать воскрешение определенных тем и то, как разные авторы, эпоха или литература реагируют на одну и ту же тему. Она также имеет дело с источниками и влиянием, чтобы подчеркнуть оригинальность каждого автора и каждой эпохи. Два разных героя могут представлять одну и ту же концепцию, и поэтому возможно следует начинать с концепции, а не с самого героя. Например, концепция чарующей музыки также встречается в мифах об Амфионе и Арионе. Можно также сравнить Орфея-Христа с Прометеем-Христом. Р. Труссон предлагает вместо этого начать с мифологического персонажа (героя), чтобы увидеть, какие разные аспекты может включать в себя один и тот же персонаж. На самом деле мифологический персонаж почти никогда не состоит из одного элемента. Невозможно следовать за двумя идеями, которые символизируют одну и ту же концепцию, потому что этот параллелизм часто существует только во время краткого периода и лишь в некоторых текстах. В качестве примера возьмем того же Орфея: Орфей считается предфигурацией Христа не во всех средневековых текстах.

Изучение мифа может быть историческим (диахроническим) или ограничиваться определенной эпохой (синхроническим) [12, р. 110; 14, р. 85-90]. Для исследования мифологического образа Орфея требуется диахронический подход, начиная с истоков мифа: нам нужно знать традиции и различные значения, которые

имел этот образ, чтобы избежать ошибок перспективы. Исследование также должно предприниматься не только во времени, но и в пространстве. Мифы являются частью европейского исторического и культурного наследия. Ограничение отдельным литературным наследием будет означать пренебрежение сложностью темы для изучения источников и влияний.

Наконец, исследования должны учитывать исторические, политические и социальные обстоятельства, в которых мифологические фигуры возрождаются, потому что авторы и произведения не могут изучаться независимо от их исторического и культурного контекста. Однако в своем исследовании мифа о Нарциссе в европейской литературе Л. Виндж отмечает, что изменения в мифе зависят не только от исторических, политических и социальных факторов [7]. Современность не следует путать с причинностью. Хотя две ссылки на одну мифологическую фигуру могут принадлежать к одному и тому же историческому и культурному контексту, между этими двумя ссылками могут быть существенные различия. Еще один аспект, который, по словам Л. Виндж, может определить трансформацию мифа, состоит из общего содержания произведения, в котором находится миф, мифологической ссылки и отношения, которое ссылка имеет к полному тексту. Но и он может упускать из виду потребности и традиции литературного жанра [7].

Литературный жанр является одним из факторов, которые могут повлиять на изменения и адаптации мифологической фигуры. У. Стэнфорд представляет следующий список факторов: «Эти факторы будут в некоторой степени влиять на каждого творческого автора, когда он начинает сочинять новый портрет традиционного героя: влияние традиции, проблемы перевода, тенденция к исторической ассимиляции, различия в моральных стандартах, потребности в выборе жанра и личная реакция каждого автора на личность мифической фигуры. Другие факторы могут быть добавлены, но это, кажется, главные влияния» [4, р. 6].

В мифе об Орфее мы видим, как характеристики героя связаны с выбранным литературным жанром. В лирической поэзии Орфей представлен, например, в большей степени как поэт-музыкант и как любовник. В трактатах XVI в. его поэтическая власть над природой является аллегорией цивилизаторской силы красноречия.

Поэтому необходимо учитывать жанр, а также цель текста. Если мифологическая фигура используется как инструмент пропаганды, автор (или художник) будет опускать все (отрицательные) аспекты, которые не служат его це-

ли, как мы видим в случае с пропагандой Орфея династией Медичи.

По словам У. Стэнфорда, еще одним фактором, который имеет значение, является традиция. Источник, используемый автором для описания мифа, определяет свою версию истории. Тот, кому был знаком образ Орфея как музыканта и поэта из уроков грамматики и риторики, естественно, стремился повторить в своих работах это стереотипное изображение. Кто знал версию «Метаморфоз» Овидия, мог задержаться на истории любви Орфея и Эвридики. Автор, который представляет Орфея как аргонавта, снова получает свою информацию из источника. Для тех, кто, как Фичино, умел читать по-гречески, открывался целый новый мир: Орфей как основатель религиозного движения, орфизма, и автор большого числа философских текстов.

В-третьих, изменения в восприятии мифологической фигуры могут быть вызваны, согласно У. Стэнфорду, языковыми факторами. Перевод с латыни или греческого на итальянский язык иногда приводил к более или менее серьезным семантическим изменениям. Таким образом, в переводах «Метаморфоз» миф об Орфее часто теряет различные нюансы.

Другим фактором является склонность авторов ассимилировать с мифом обычаи своего времени. Так, например, в изобразительном искусстве одежда персонажей часто соответствует последней моде. В случае Орфея такая ассимиляция наблюдается также в выборе музыкального инструмента. Орфей часто изображается с лирой четырехугольной формы или с лютней, в то время как по древним источникам певец играл на кифаре или округлой лире. Даже характер и поведение мифологической фигуры часто адаптированы к современным автору стандартам.

Наконец, У. Стэнфорд упоминает личную реакцию автора на характер мифологического героя, то есть его симпатии или неприязни. На наш взгляд, этот фактор сложно оценить объективно. Исторический контекст изменил причину сдвигов в мифологических представлениях вообще.

Таким образом, миф часто принимает форму текста, в котором он описан. Поэтому характеристики и преобразования текста также частично влияют на миф, описанный в тексте. С этой целью изучение судьбы мифа полезно для изучения текстовой трансформации и отношения одного текста к другому. Ж. Женетт различает пять форм транстекстуальности, - термин, который указывает на взаимодействие текстов как таковых, независимо от отношений между их авторами [18, р. 15-16]. Одна из этих форм транстекстуальности - гипертекстуальность.

По словам Ж. Шефер, известность и гибкость мифа делает его особенно подходящим для формирования интертекста [19, р. 53-66]. М. Эйгельдингер же считает, что миф - только одно из возможных интертекстуальных полей, по аналогии с полем литературы, полем искусства, полем мифологии, полем библейских текстов и полем философии [18, р. 15-16]. Термин «интертекст» указывает на истинное присутствие текста в другом тексте из-за цитат, аллюзий и т.д. Но важное различие между мифом и текстом заключается в том, что в случае мифа не существует оригинальной версии.

Это замечание важно для нашего исследования, так как не существует оригинальной версии мифа об Орфее. «Миф» или элементы мифа приходят в определенный момент в тексте, который затем рассматривается другими текстами. С каждой новой версией мифа сам миф расширяется. Набор этих текстов и составляет миф. Поэтому изменения в тексте могут отчасти способствовать изменениям в мифе.

Но не все транспозиции, которым могут подвергаться тексты, имеют отношение к трансформации или адаптации мифа. Большинство формальных транспозиций изменяют текст, или фактическое описание мифа, но не сущность мифа или мифологического персонажа. Прежде всего меняются фундаментальные тематические изменения в переплетении мифа и характеристики персонажей (в данном случае Орфея).

Историография проблемы

Комплексное и систематическое изучение фигуры Орфея в Италии от конца средневековья до эпохи Возрождения, периода, решающего для бытования мифа не только в Италии, но и во всех европейских странах не ограничивается какой-то одной дисциплиной. Существуют фундаментальные исследования о судьбе мифологии в эпоху Возрождения в работах Ж. Се-знека, Б. Гутмюллера, Л. Фридман и М. Булла [20-25]. Эти исследования, как правило, ограничиваются основными произведениями искусства и литературы (мифологическими трактатами и переводами «Метаморфоз»), не обращая особого внимания на миф об Орфее как таковой. Работа Р. Сан-Хуана рассматривает все основные проявления Орфея в изобразительном искусстве, включая различные материалы, с помощью которых изображен миф об Орфее (панно, фрески, гравюры) и стилистические влияния среди художников [26]. Х. Земмельрат обсуждает некоторые вехи в литературе и искусстве, не предлагая общего изображения Орфея в эпоху Возрождения [27]. Он изучает со-

стояние мифа об Орфее в древности и в первые века христианства, в средневековых мифогра-фах, средневековых комментариях к Овидию, неоплатонизме Фичино и в издании «Метаморфоз» 1497 года. Д. Скавицци [28, p. 111-162] и Э. Шрётер [29, p. 109-157] посвятили исследования судьбе Орфея в средневековом и ренес-сансном искусстве. Э. Шрётер также упоминает некоторые параллели между изображением Орфея в литературе и искусстве.

Что касается изучения образа Орфея в литературе, существует много исследований, которые касаются его присутствия у какого-либо одного автора - Данте, Петрарки, Фичино или Полициано [30, p. 133-154; 31, p. 397-406; 32, p. 39-52; 33, p. 233-244; 34, p. 132-144; 35, p. 85-110; 36, p. 110-120]. Тем не менее эти работы не предлагают общее изображение Орфея и не показывают эволюцию персонажа. Сборник очерков, посвященный изучению состояния Орфея в разные периоды и в разных дисциплинах, - «Орфей. Метаморфозы Мифа» (1982), под редакцией Дж. Уордена, представляет образ Орфея в Европе от античности до эпохи Возрождения [35]. Сборник состоит из серии статей разных авторов, посвященных различным моментам судьбы Орфея (Вергилий и Овидий, христианство, Фичино, итальянский ренессанс, первые мелодрамы). Тем не менее и он не дает нам полной картины мифологической фигуры Орфея.

Период до 1300 года был изучен в исследованиях Ч. Сигала, Дж. Уордена, Дж. Блока Фридмана и др. [37; 35, p. 85-110; 38-39; 40, p. 253-294; 41, p. 45-77]. Состояние же мифа об Орфее с 1500 г. и до сегодняшнего дня остается открытым для дальнейших исследований. Появляются исследования об Орфее в более поздние периоды в других странах [42-44]. Несмотря на желательность сравнительного исследования присутствия мифа об Орфее во всех европейских странах, эти исследования, в основном, сосредоточены на Италии. Литература и итальянское искусство XIV в. и эпохи Возрождения основано прежде всего на древних источниках и средневековой традиции, а не на современных событиях в других европейских странах (кроме Франции). По этой причине можно иметь дело только с итальянской традицией состояния образа Орфея. Однако нельзя обойти вниманием основные работы, посвященные Орфею в других странах, что, возможно, повлияло на состояние мифа об Орфее в Италии. Но следует оговориться, что речь идет о европейских странах, которые вдохновлены Италией, а не наоборот [45-48]. В этих странах миф об Орфее расцветает позднее [25, p. 83]. Следова-

тельно, в географическом плане распространение мифологического искусства неравномерно, и, хотя его источники не всегда итальянские, сначала они появляются именно в Италии.

Источниковая база

Миф об Орфее нашел отражение не только в литературе, но и в изобразительном искусстве и музыке. Ссылки на Орфея в изобразительном искусстве являются дополнением к изучению представления о нем в литературе. Литература и изобразительное искусство могут быть изучены и сравнены на разных уровнях. Что касается визуального искусства, необходимо сосредото-ч иться прежде всего на иконографии Орфея и его функций в определенном изображении или контексте. Э. Панофски выделил три уровня в изучении произведения искусства в целом: предварительное иконографическое описание, иконография (или иконографический анализ) и иконология (или иконографическая интерпретация) [49, с. 7-20; 50]. Этот теоретический подход Э. Панофски разработан на основе идеи А. Варбург, который не ограничился объяснением произведений искусства посредством церковной литературы и литургии, а попытался объяснить их, используя мифологию, науку, поэзию и исторический, политический и социальный контекст [51, p. 18]. С этой точки зрения подход к изучению произведений искусства был несколько изменен, так что можно выделить три уровня иконографии и четвертый уровень - иконологию [51, p. 7-14]:

1. Предиконографическое описание, то есть признание определенных форм (мотивов), ситуации, или выразительных характеристик.

2. Иконографическое описание: уровень, на котором мотивы становятся фигурами, они вместе формируют историю (например, мифологическую), то есть признание темы.

3. Иконографическая интерпретация: установление глубочайшего смысла произведения искусства, что было задумано художником. Эти глубокие значения почти всегда абстрактны (например, персонификация или аллегория).

4. Иконология: открытие более глубокого значения произведения искусства, которое явно не передано художником, но это определяется историко-культурными факторами. Почему произведение искусства было создано? Как оно было создано?

Подход к Орфею в изобразительном искусстве - прежде всего иконографический, то есть касается ситуации, изображенной произведением искусства, а уже затем - в общем историческом контексте, политическом и социальном.

Литературные источники могут быть изучены аналогичным образом. В большей части литературных источников сразу видно, что речь идет об Орфее, особенно когда упомянуто его имя. Когда дело доходит до намека, мы должны сначала определить характер или ситуацию описанной мифологической фигуры. В контексте поэтических или риторических трактатов ссылка на Орфея и животных может иметь значение аллегории красноречия. Имея дело с мифом об Орфее в литературе и изобразительном искусстве, можно выявить преемственность и сложность традиции и устранить искусственные барьеры.

В музыке возможностей трансформации еще больше, чем в живописи и в литературе. Один тон может быть преобразован, например, по высоте, интенсивности, длительности и тембру. Поэтому результаты изучения гипертекста не могут просто экстраполироваться на все виды искусства. Прежде чем искать аналогии, необходимо отдельное изучение каждого вида искусства. Таким образом, литература и изобразительное искусство - это разные способы общения, которые могут выразить совершенно другой контекст. Поэтому в нашем исследовании мы сосредоточимся, главным образом, на литературных источниках.

Марсилио Фичино и Анджело Полициано -два флорентийских ученых при дворе Медичи с двумя совершенно разными взглядами на Орфея. Для Фичино Орфей был поэтом-богословом, который передал древнюю мудрость. Он постоянно цитировал произведения древнего поэта - орфические гимны и орфическую аргонавтику [52, р. 17-33]. Полициано же сосредоточился на истории любви Орфея и Эв-ридики с ее несчастным исходом [53, р. 29-59; 54, р. 217-240]. С помощью «Сказания об Орфее» [3] автор восстановил тексты Вергилия и Овидия и ввел много новых элементов в стереотипное изображение, которое преобладало в итальянской литературе до того времени.

Мифологические трактаты и переводы «Метаморфоз» предлагают интересные взгляды на мифологию. По словам Ж. Сезнека, в Средние века церковь всегда обескураживала память о древних богах [20, р. 263]. С начала эпохи Возрождения цензура со стороны священнослужителей, таких как Энеа Сильвио Пикколомини и Джироламо Савонарола, никуда не исчезла, но уже не имела прежнего успеха. В XVI в. мифология окончательно утвердилась в искусстве и литературе. Даже контрреформация и Тридент-ский собор не вызвали большой оппозиции мифологии. На самом деле, наоборот, в выборе тематики изображений художники зависели как раз от священнослужителей, поскольку именно

они были знатоками древней литературы и, таким образом, скорее стимулировали выбор мифологических предметов, даже если их пристрастие к мифологии вызывало внутренний конфликт.

Клерикальное отношение объясняет потворство цензуре. Однако представление мифологических фигур художниками считалось оскорбительным и опасным болонским кардиналом Габриэле Палеотто и другими церковными деятелями [55-57]. Художники защищались, говоря, что в сохранении древних богов не было никакой опасности, потому что к настоящему времени суеверия полностью исчезли.

Кроме того, художники не могли свободно выбирать предметы для изображения, так как они писали то, что заказывали их клиенты. Более того, только через мифологию можно было продемонстрировать необходимую концепцию в больших живописных циклах.

Последним аргументом в пользу убеждения цензоров была возможность интерпретировать мифы символическим способом: боги могут вдохновить любовь к добру и ненависть к злу [20, р. 269]. Особенно во второй половине квинквеченто, после Тридентского собора (1545-1563), мы видим увеличение аллегорических интерпретаций мифов. Переводы хорошо показывают напряженную атмосферу вокруг характера Орфея, которая была ощутима двумя способами:

- авторы стремились примирить древний характер мифов с христианскими ценностями современников. Для этого используется аллегория;

- авторы пытались совместить положительный образ и отрицательный образ Орфея: каждый автор предлагает свою интерпретацию мифологической фигуры.

Эта напряженность в отношении Орфея видна на всем протяжении бытования образа, но еще более усиливается в эпоху квинквеченто.

После изобретения печати в конце XV в. мифологические трактаты и переводы «Метаморфоз» стали доступны широкой аудитории. Это знакомство с древними мифами, в частности с Орфеем, проявляется в умножении литературных ссылок на Орфея и прежде всего в появлении и распространении Орфея в изобразительном искусстве. На новые представления Орфея в искусстве особое влияние оказали издания «Метаморфоз» и, в частности, ксилографии в этих изданиях.

Со времени написания около 1350 года «Генеалогия языческих богов» в 15 книгах Боккач-чо была основным мифографическим пособием в Италии. Работа Боккаччо впервые была напечатана в Венеции в 1472 году, и до 1500 года

последовало еще шесть изданий. «Генеалогия» оставалась мифологическим пособием до середины XVI в., когда появились три новых руководства от Чинтио Джиральди [58], Натале Конти [59] и Винченцо Картари [60]. Объяснения аллегорий Боккаччо все еще будут включены в издание Джованни Анджелери 1563 года. Эти руководства часто использовались художниками, которые изображали библейские сцены и мифологические сюжеты. В трактате «Об истинных правилах живописи» (1587) Джованни Баттиста Арменини [61, с. 172-180] специально перечисляет авторов, которых должны прочитать все художники. Дело в том, что основной целью искусства было не эстетическое удовольствие, а идея, лежащая в основе образа. Был особый интерес к внешним признакам (атрибутам, одежде), которые рассматривались как символы этой идеи.

По словам Ж. Сезнека, среди трех новых мифографов можно найти больше сходства, чем различий [20, p. 233]. Джиральди оказал влияние на двух других авторов в составлении их мифологических трактатов. Три работы развивают одну и ту же тему, но в разных направлениях: Джиральди перечисляет прежде всего имена, эпитеты и этимологии, пренебрегая содержанием мифов. Конти вместо этого более глубоко интерпретирует мифы, в то время как Картари - прежде всего иконописец, описывающий явления богов.

Помимо этих различий три мифографа характеризуют мифологию более или менее на одном уровне. Однако при обращении к мифу об Орфее мы обнаруживаем различия между Конти и двумя другими авторами. Конти посвящает отдельную главу мифологическому певцу, в то время как в книгах Джиральди и Картари Орфей не упоминается отдельно. Разница заключается частично в том, что Конти пишет о мифологии в целом, а Джиральди и Картари ограничиваются описанием древних богов. Поскольку Орфей не древний бог (а только полубог), он не описан среди других богов, однако здесь Орфей играет другую роль, не менее важную.

«Mythologiae» Натале Конти (1520-1582) впервые была напечатана в типографии Альда Мануция в Венеции в 1551 году. В первой книге Конти объясняет свою цель: изучить, что скрывается под мифами. По словам Конти, греки переняли философию из Египта и передавали ее скрытый от непосвященных смысл в мифах, которые со временем были искажены поэтами и доведены до абсурда богословами. Затем переводчики должны были провести различие между нелепыми мифами и теми, которые приводи-

ли к добродетельной жизни. Даже Боккаччо в главе о поэзии в «Генеалогии» (liber XIV, cap. VIII) заявлял, что история знала больше Орфеев и Музеев. По Боккаччо, самым старым Орфеем был грек, а самым последним, который изобрел вакхические обряды и Менад, - фракиец. Вместо этого, согласно Конти, все действия другого Орфея приписываются старшему, фракийскому Орфею, сыну Эагра, который жил во времена Геракла [62, p. 225].

Конти делает акцент на Орфея как поэта-богослова, который в «Гимнах» и «Аргонавти-ке» передал свои знания о богах и различные обычаи и религиозные обряды. Орфей представлен как великий мудрец. Этот позитивный взгляд не позволяет легко быть связанным с историей любви Орфея и Эвридики. Конти показывает, что он не верит в эту историю. Источники, цитируемые для истории об Орфее и Эвридике, - «Метаморфозы» и «Георгики», но также упоминается описание загробного мира самим Орфеем в «Аргонавтике». Однако после описания всех древних мнений о мифологической фигуре Орфея, Конти говорит, что считает их вымыслами [59, liber VII, cap. XIV].

Таким образом, для Конти Орфей был историческим персонажем, который своим красноречием цивилизовал необразованных людей. Это объяснение хорошо согласуется с положительным образом богослова Орфея. Как уже отмечалось, Конти описывает Орфея не только на основе свидетельств античных авторов, но также используя «Аргонавтику» Орфея как источник автобиографической информации. Более того, в описаниях других мифологических фигур Конти обращается к другим произведениям Орфея, и прежде всего к гимнам. В «Mythologiae» Орфей, поэтому, считается не мифологическим персонажем, а древним поэтом, который записал авторитетные гимны о древних богах.

Тем не менее Орфей по-прежнему представлен в расширенной лемме, как и другие мифологические персонажи. С одной стороны, Орфей, следовательно, все еще принадлежит мифологии, а с другой стороны - показан как исторический мифограф, которого мы также увидим в трактатах Джиральди и Картари.

Этот раскол иллюстрируется оговорками итальянских писателей о том, как трактовать фигуру Орфея. Он почтенный богослов или сомнительный любовник? Этот конфликт присутствует в работах Петрарки, Боккаччо и По-лициано в XV в., в мифографических трактатах и в других текстах XVI в.

За несколько лет до Конти была опубликована книга Джиральди «De deis gentium» [58]. В

первой фразе «De deis gentium» Джиральди говорит, что язычники были склонны почитать Божьи творения, такие как солнце и луна, предполагать, что все боги были людьми, и отрицать существование богов. Джиральди делит богов на тринадцать групп, в зависимости от их полномочий и функций. Даже если Джиральди и хвастается своим научным подходом и использованием древних источников, он также воспроизводит некоторые более поздние этимологии и аллегории [62, p. 224].

В 1556 г. Винченцо Картари написал «Образы древних богов» [60]. Труд Картари - это не просто мифологическое руководство, а скорее иконографическое руководство. В предисловии к первому изданию говорится, что до Картари многие писали о древних, но никто не описал их статуи и их представления в искусстве. Эта книга предназначена не столько для обычного читателя, сколько для скульпторов, художников и поэтов. Картари основывался на Альчати, Джиральди, Алессандро ди Наполи, на древних мифографах, на христианских и средневековых экзегетах и на Боккаччо [62, p. 232].

В обеих этих книгах Орфей больше не упоминается как мифологическая фигура, вероятно потому, что книги имеют дело с древними богами, а Орфей не бог. Не найдено в этих книгах и леммы об Орфее, он видится в глазах этих двух авторов как древний поэтолог, который был представлен в Италии Марсилио Фичино. Фичино уже цитировал литературные произведения Орфея, и прежде всего «Гимны», чтобы описать любовь Орфея и других богов. Джи-ральди и Картари также приводят фрагменты из орфических произведений, но не в контексте философского и неоплатонического труда, а в рамках мифологического руководства.

Таким образом, Орфей превратился из мифологической фигуры в самого мифографа. В «Historiae» Джиральди есть много ссылок на произведения Орфея [58, Syntagma I. 9, 12, 19, 21, 24, 34, 37, 40, 43, 46, etc].

Поскольку Джиральди и Картари не описывали характер самого Орфея, их трактаты не оказали прямого влияния на его образ в литературе и искусстве XVI в. Косвенно они повлияли на его состояние в том смысле, что Орфей больше не считался мифологическим персонажем и поэтому, возможно, был представлен теперь чаще в искусстве как исторический персонаж.

Таким образом, Орфей - универсальная ми-фографическая фигура, но имеющая свои особенности. Из всех историй об Орфее может сложиться как положительный образ, так и образ отрицательный. Попытка примирить эти два контрастных изображения и является эволюци-

ей образа Орфея в Италии с XIV в. до начала XVIII в. Впечатление о мифологической фигуре, которое складывалось у автора или художника, зависело от различных факторов, которые часто действовали вместе. Ограниченное знание древних источников часто приводило к повторению одного и того же стереотипного изображения, найденного в предыдущих текстах и произведениях искусства того же рода. Наличие же новых источников привело к трансформации изображения Орфея.

Иногда авторы или художники имели в своем распоряжении большой диапазон элементов мифа. Выбор между этими элементами являлся сознательным выбором, который зависел от таких факторов, как цель произведения, контекст (текста или произведения искусства), историко-культурный контекст, точный повод, мораль автора или художника и его личные предпочтения.

В Средние века и эпоху Возрождения контраста между положительными и отрицательными коннотациями мифа не замечали. Большинство изменений в изображении Орфея происходит внутри возможностей, которые предлагает существующий комплекс мифов. Многие представления об Орфее были уже присущи образу, и автору оставалось только выбирать из возможностей, тем самым манипулируя своей версией мифа.

Список литературы

1. Boccaccio Giovanni. Genealogia deorum gentili-um. Venice, 1388. 172 р.

2. Публий Овидий Назон. Метаморфозы / Пер. с лат. С.В. Шервинского. М.: Художественная литература, 1977. 430 с.

3. Полициано А. Сказание об Орфее / Пер. С.В. Шервинского. М. - Л.: Academia, 1933. 84 с.

4. Stanford W.B. The Adaptability of Mythical Figures // The Ulysses Theme. A Study in the Adaptability of a Traditional Hero. Oxford: Basil Blackwell, 1954. Р. 6-7.

5. Galinsky K. The Herakles Theme. The Adaptations of the Hero in Literature from Homer to the Twentieth Century. Oxford: Basil Blackwell, 1972. 285 p.

6. Trousson R. Le thème de Prométhée dans la littérature européenne. Genève: Librairie Droz, 1964. 561 p.

7. Vinge L. The Narcissus Theme in Western European Literature up to the Early 19th Century. Lund, Gleerups, 1967. 272 р.

8. Beller М. Philemon und Baucis in der europäischen Literatur. Stoffgeschichte und Analyse. Heidelberg: Carl Winter Universitätsverlag, 1967. 164 S.

9. Giraud Y.F.A. La fable de Daphné. Essai sur un type de métamorphosevégétale dans la littérature et dans les arts jusqu'à la fin du XVIIe siècle. Genève: Droz, 1968. 576 р.

10. Leube E. Fortuna in Karthago. Die Aeneas-Dido-Mythe Vergils in den romanischen Literaturen vom 14. bis zum 16. Jahrhundert. Heidelberg: Winter, 1969. 332 р.

11. Frenzel E. Stoff- und Motivgeschichte // Deutsche Philologie im Aufriss. Berlin: E. Schmidt, 1957-1960. Vol. I. S. 281-232.

12. Trousson R. Plaidoyer pour la Stoffgeschichte // Revue de littérature compare. 1964. № 38 (1). P. 101-114.

13. Trousson R. Un problème de littérature comparée: les études de thèmes. Essai de méthodologie. Paris, Minard, 1965. 111 p.

14. Trousson R. Thèmes et mythes. Questions de méthode. Bruxelles: Éditions de l'Université de Bruxelles, 1981. 144 p.

15. Davidson R. The Oxford Guide to Classical Mythology in the Arts 1300-1990s. 2 Vol. Oxford: Oxford University Press, 1993.

16. Hunger H. Lexikon der griechischen und roemischen Mythologie: mitHinweisen auf das Fortwirken antiker Stoffe und Motive in der bildenden Kunst, Literatur und Musik des Abendlandes bis zur Gegenwart. Wien: Hollinek, 1959. 372 S.

17. Frenzel E. Stoffe der Weltliteratur: ein Lexikon dichtungsgeschichtlicher Längsschnitte. Stuttgart: Kröner, 1998. 933 S.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

18. Eigeldinger M. Mythologie et intertextualité, Genève: Slatkine, 1987. 278 p.

19. Schaefer J. T. Récit mythique et intertextualité // Mythe et creation. Villeneuve d'Ascq: Presses universitaires de Lille, 1994. P. 53-66.

20. Seznec J. The Survival of the Pagan Gods. The Mythological Tradition and its Place in Renaissance Humanism and Art. Princeton-Bollingen, 1995. 376 p.

21. Guthmüller B. Ovidio Metamorphoseos vulgare. Formen und Funktionen der Volkssprachlichen Wiedergabe klassischer Dichtung in der italienischen Renaissance. Harald Boldt Verlag: Boppard am Rhein, 1981. 312 S.

22. Guthmüller B. Studien zur antiken Mythologie in der italienischen Renaissance. Weinheim: Acta humaniora, VCH. Verlagsgesellschaft, 1986, XII. 211 S.

23. Guthmüller B. Mito, poesia, arte. Saggi sulla tradizione ovidiana nel Rinascimento. Roma: Bulzoni, 1997. 356 p.

24. Freedman L. The Revival of the Olympian Gods in Renaissance Art. Cambridge: Cambridge University Press, 2003. 318 p.

25. Bull M. The Mirror of the Gods. Classical Mythology in Renaissance Art. London: Penguin, 2005. 480 p.

26. San Juan R.M. The legend of Orpheus in Italian Art 1400-1530. London: Warburg Institute, 1983. 236 p.

27. Semmelrath H. Der Orpheus-Mythos in der Kunst der italienischen Renaissance: Eine Studie zur Interpretationsgeschichte und zur Ikonologie. Köln: Köln University, 1994. 198 S.

28. Scavizzi G. The Myth of Orpheus in Italian Renaissance Art, 1400-1600 // Warden J. Orpheus. The Metamorphoses of a Myth. Toronto: University of Toronto Press, 1982. P. 111-162.

29. Schröter E. Orpheus in der Kunst des Mittelalters und der Renaissance. Eine vorläufige Untersuchung // Mundt-Espin C. Blick auf Orpheus. 2500 Jahre europäischer Rezeptionsgeschichte eines antiken Mythos. Francke Verlag: Tübingen und Basel, 2003. S. 109-157.

30. Barañski Z.G. Notes on Dante and the Myth of Orpheus // Dante. Mito e poesia. Ed. M. Picone e T. Crivelli. Firenze: Franco Cesati, 1997. Р. 133-154.

31. Wilhelm J. Orpheus bei Dante // Medium Aevum Romanicum. Festschrift für Hans Rheinfelder. Ed. H. Bihler e A. Noyer-Weidner. München: Hüber, 1963. S. 397-406.

32. Picone M. Il canto V del Purgatorio fra Orfeo e Palinuro // L'Alighieri. 1999. № 40 (13). Р. 39-52.

33. Brunori F. Il mito ovidiano di Orfeo e Euridice nel Canzoniere di Petrarca // Romance Quarterly. 1997. № 44 (4). Р. 233-244.

34. Gardini N. Un Esempio Di Imitazione Virgiliana Nel Canzoniere Petrarchesco: il Mito Di Orfeo // Modern Language Notes. 1995. № 110 (1). Р. 132-144.

35. Warden J. Orpheus and Ficino // Orpheus. The Metamorphoses of a Myth. Ed. J. Warden. Toronto: University of Toronto Press, 1982. Р. 85-110.

36. Walker D.P. Orpheus the theologian and Renaissance Platonism // Journal of the Warburg and Courtauld Institutes. 1953. № 16. Р. 100-120.

37. Segal C. Orpheus. The Myth of the Poet. Baltimore and London: The Johns Hopkins University Press, 1989. 233 p.

38. Friedman J.B. Orpheus in the Middle Ages. Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press, 1970. 263 р.

39. Friedman J.B. The Figure of Orpheus in Antiquity and the Middle Ages. Michigan: Michigan State University, 1965. 213 р.

40. Heitmann K. Orpheus im Mittelalter // Archiv für Kulturgeschichte. 1963. № 45. S. 253-294.

41. Heitmann K. Typen der Deformierung antiker Mythen im Mittelalter. Am Beispiel der Orpheussage // Romanistisches Jahrbuch. 1963. № 14. S. 45-77.

42. Kushner E. Le mythe d'Orphée dans la littérature française contemporaine. Paris: Nizet, 1962. 362 р.

43. Strauss W.A. Descent and Return: The Orphic Theme in Modern Literature. Cambridge: Massachusetts, 1971. 287 р.

44. Kosinski D.M. The Image of Orpheus in Symbolist Art and Literature. New York: New York University, 1985. 428 р.

45. Joukovsky F. Orphée et ses disciples dans la poésie française et néo-latine du XVIe siècle. Genève: Libraire Droz, 1970. 176 р.

46. Cabañas P. El mito de Orfeo en la literatura española., Madrid: Consejo Superior de Investigaciones Científicas, 1948. 415 р.

47. Bräklin-Gersuny G. Orpheus, der Logos-Träger. Eine Untersuchung zum Nachleben des antiken Mythos in der französischen Literatur des 16. Jahrhunderts, München: Wilhelm Fink, 1975.

48. Wirl J. Orpheus in der englischen Literatur. Wien: Braumüller, 1913. 44 S.

49. Панофски Э. Этюды по иконологии. СПб.: Азбука-классика, 2009. 432 с.

50. Панофски Э. IDEA: К истории понятия в теориях искусства от античности до классицизма. СПб.: Аксиома, 1999. 237 с.

51. Straten R. van. Een inleiding in de iconografie: enige theoretische en praktische kennis. Muiderberg: Dick Coutinho, 1985. 96 р.

52. Walker D.P. Le chant orphique de Marsile Ficin // Musique et poésie au XVIe siècle: [colloque, tenu a] Paris, 30 juin - 4 juillet 1953. Paris: Editions du Centre National de la Recherche Scientifique, 1954. P. 17-33.

53. Bausi F. Orfeo e Achille. La prefazione alla «Manto» di Angelo Poliziano // Schede umanistiche. Nuova serie, 1992. № 1. P. 29-59.

54. Boccuto G. Il mito di Orfeo nei «Nutricia» di Poliziano // Il mito nel Rinascimento. a.c.d. L. Rotondi Sec-chi Tarugi. Milano: Nuovi Orizzonti, 1993. P. 217-240.

55. Paleotto G. Discorso intorno alle immagini sacre e profane. Bologna: A. Benacci, 1584. 280 p.

56. Possevino A. Tractatus de poesi et pictura ethnica humana edt fabulosa, collecta cum vera, honesta et sacra. Roma, 1593. 416 p.

57. Giovanni Domenico Ottonelli, Pietro (da Corto-na). Trattato della pittura e scultura: uso et abuso loro. Firenze, 1652. 563 р.

58. Gyraldus L.G. Historiae Deorum gentilium Ba-sileae: Oporinus, 1548. 696 s.

59. Conti N. Mythologiae, sive explicationum fabu-larum libri decem. Venezia, 1568. 682 p.

60. Cartari V. Le imagini colla sposizione degli dei degli antichi. Venezia: Marcolini, 1556. 260 р.

61. Бергер Э. История развития техники масляной живописи. В 5 т. Т. 1. М.: Издательство Академии художеств СССР, 1961. 511 с.

62. Allen D.C. Mysteriously Meant. The Rediscovery of Pagan Symbolism and Allegorical Interpretation in the Renaissance. Baltimore - London: The Johns Hopkins Press, 1970. 354 p.

MYTHOGRAPHIC TRADITION OF ORPHEUS IN THE QUINQUECENTO EPOCH: FORMULATION OF THE PROBLEM

Yu.S. Obidina

The article discusses the mythical tradition of Orpheus in the 16th-century Italy. The aim of the article is to show how Orpheus transformed from the stereotypical mythological figure of the 15th century into the iconic image of the Quinquecento epoch and became a mythograph. For this purpose, an analysis of the methods and methodological approaches to the study of the image of Orpheus, as well as an analysis of the source and historiographic base were performed. It is concluded that most changes in the depiction of Orpheus occurred in the framework of the possibilities offered by the existing complex of myths.

Keywords: Orpheus, myth, mythological image, mythological character, mythography.

References

1. Boccaccio Giovanni. Genealogia deorum gentilium. Venice, 1388. 172 p.

2. Publij Ovidij Nazon. Metamorfozy / Per. s lat. S.V. Shervinskogo. M.: Hudozhestvennaya literatura, 1977. 430 s.

3. Policiano A. Skazanie ob Orfee / Per. S.V. Shervinskogo. M. - L.: Academia, 1933. 84 s.

4. Stanford W.B. The Adaptability of Mythical Figures // The Ulysses Theme. A Study in the Adaptability of a Traditional Hero. Oxford: Basil Blackwell, 1954. P. 6-7.

5. Galinsky K. The Herakles Theme. The Adaptations of the Hero in Literature from Homer to the Twentieth Century. Oxford: Basil Blackwell, 1972. 285 p.

6. Trousson R. Le thème de Prométhée dans la littérature européenne. Genève: Librairie Droz, 1964. 561 p.

7. Vinge L. The Narcissus Theme in Western European Literature up to the Early 19th Century. Lund, Gleerups, 1967. 272 p.

8. Beller M. Philemon und Baucis in der europäischen Literatur. Stoffgeschichte und Analyse. Heidelberg: Carl Winter Universitätsverlag, 1967. 164 S.

9. Giraud Y.F.A. La fable de Daphné. Essai sur un type de métamorphosevégétale dans la littérature et dans les arts jusqu'à la fin du XVIIe siècle. Genève: Droz, 1968. 576 p.

10. Leube E. Fortuna in Karthago. Die Aeneas-Dido-Mythe Vergils in den romanischen Literaturen vom 14. bis zum 16. Jahrhundert. Heidelberg: Winter, 1969. 332 p.