CC BY
57
УДК 81'27
ББК 81.001.2
Л 33
Лебедева Л.А.
Доктор филологических наук, профессор кафедры общего и славяно-русского языкознания Кубанского государственного университета, e-mail: leb48@mail.ru
Саврасова О.М.
Начальник отдела качества образования Кубанского государственного университета физической культуры, спорта и туризма, e-mail: savrasovaom@mail.ru
Межкультурные лакуны в структуре концептов: русский концепт ЧУЖОЙ и чешский CIZI
(Рецензирована)
Аннотация:
Проводится сопоставительный анализ лингвокультурных концептов в русском и чешском языках с целью обнаружения межкультурной лакунарности в понятийной и образной структуре концептов. Сопоставляемые концепты рассматриваются через де-финирование, а также путем контекстуального, этимологического, паремиологическо-го и фразеологического анализа. Интерпретируются данные толковых словарей, словарей пословиц, фразеологизмов и сравнений. Аргументируется, что рассматриваемые концепты занимают ведущее место в языковых картинах мира русских и чехов. В ходе исследования делается вывод, что межкультурная лакунарность может проявляться на всех структурных уровнях концептов (понятийной, образной, ценностной), а может обнаруживаться лишь на одном из уровней. Практическая ценность изложенного материала состоит в возможности его использования в лекционных курсах по межкультурной коммуникции, лингвокультурологии и теории языка.
Ключевые слова:
Концепт, лакуна, лакунарность, языковая картина мира, концептуальная оппозиция, фразеологизмы, паремии.
Lebedeva L.A.
Doctor ofPhilology, Professor of the Department of General and Slavic-and-Russion Linguistics, the Kuban State University, e-mail: leb48@mail.ru
Savrasova O.M.
Head of the Department of Quality of Education, the Kuban State University of Physical Education, Sport and Tourism, e-mail: savrasovaom@mail.ru
Intercultural lacunas in the structure of concepts: the Russian concept CHU-ZHOI -FOREIGN and the Czech CIZi - FOREIGN
Abstract:
The paper performs a comparative analysis of cultural linguistic concepts in Russian and Czech languages to detect the intercultural lacunarity in conceptual and metaphorical structure of concepts. The matched concepts are explored through definition and also by contextual, etymological, phraseological and paremiological analyses. Findings of the ex-
planatory dictionaries, dictionaries of proverbs, idioms and comparisons are interpreted. It is reasoned that the concepts under study occupy one of the important places in the Russian and Czech language picture of the world. It is inferred that cross-cultural lacunarity can be manifested at all structural levels of concepts (conceptual, descriptive, evaluative), but we need to say, that lacunas can be detected only at one level. The practical value of this material lies in a possibility of its application in lecture courses on a cross-cultural communication, linguistics and theory of language.
Keywords:
Concept, lacuna, lacunarity of language units, language picture of the world, conceptual opposition, phraseology, paroemia.
Русская лексема чужой и чешская сш являются именами лингвокультурных концептов в русском и чешском языках, и их первичные значения (указание на неславянское происхождение), сформировавшиеся еще в праславянском языке [1: 395], казалось бы, исключают межъязыковую лакунарность на концептуальном уровне. Однако при рассмотрении концепта как сложного полиструктурного и полиярусного конструкта лакунарность в языковом представлении концептов ЧУЖОЙ - С\Х\ все-таки обнаруживается, что позволяет говорить о национальной специфике этих концептов, развившейся в ходе исторического развития каждого из сопоставляемых славянских языков.
Сопоставительный анализ лингвокультурных концептов предварим уточнением содержания двух ключевых терминов - концепт и лакуна. В понимании первого из них мы идем вслед за В.И. Ка-расиком, видя в концепте «многомерное смысловое образование, в котором выделяются ценностная, образная и понятийная стороны» [2: 129], и представляя процедуру описания концепта в виде следующих последовательных шагов: 1) дефини-рование и выделение основных смысловых признаков; 2) контекстуальный анализ, в ходе которого выделяются ассоциативно связанные смысловые признаки; 3) этимологический анализ; 4) паремио-логический (и фразеологический - Л.Л., О.С.) анализ, позволяющий выявить национальные стереотипы; 5) интервьюи-
рование, анкетирование, комментирование [2: 131].
Термин лакуна, введенный в научный обиход канадскими лингвистами Ж.П. Вине и Ж. Дарбельне (J.P. Vinay et J. Darbelnet), определяется ими как «явление, которое имеет место всякий раз, когда слово одного языка не имеет соответствия в другом языке» (цит. по: [3: 184]). В подобной трактовке термин лакуна синонимичен распространенным в отечественном переводоведении терминам безэквивалентная лексика и реалия (см. работы Л.С. Бархударова, В.Н. Комиссарова, Я.И. Рецкера, A.B. Федорова, А.Д. Швейцера и др.). Психолингвисты, решая проблему понимания реципиентом, принадлежащим к одной культуре, текстов, созданных в рамках другой культуры, определяют лакуны более широко, как «базовые элементы национальной специфики лингвокулыурной общности, затрудняющие понимание некоторых фрагментов текстов инокулыурными реципиентами» [4: 154]. Они выделяют среди этих элементов лакуны языковые (лексические, грамматические, стилистические) и лакуны речевые - вербальные и невербальные (способы заполнения пауз, этикетные характеристики актов общения, ролевые особенности общения и др.).
Выстраивая теорию лакунарности с философских позиций, Т.Ю. Даниль-ченко определяет понятие лакуна следующим образом: «Лакуны в языке, сознании, культуре - это «пустоты», то есть не-
кое пространство небытия знаковой материи, смысла, ценностей. Но небытие
- это не просто отсутствие смысла, значения. То, что присутствует в одной культуре и отсутствует в другой культуре, есть их различие. Поэтому диалектика бытия и небытия в лакунарности проявляется как их различие в рамках взаимодействия локальных культур, в рамках отношения «свое» - «чужое» [5: 14].
Понятие межъязыковой
лакунарности напрямую соотносится с национальной спецификой
концептуализации окружающего мира, с особенностями мировосприятия и миропонимания разных этносов, что находит отражение в их языках. В языковых картинах мира русских и чехов концепты ЧУЖОЙ - СК1 занимают ведущее место, поскольку осознание человеком своего положения в окружающем мире представлено через концептуальные оппозиции Я - ДРУГОЙ и СВОЙ - ЧУЖОЙ,
г
которые в чешском языке имеют вид ]А -ЛОТ и БУШ - ст. Отметим, что Ю.С. Степанов, характеризуя концептуальную оппозицию СВОЙ - ЧУЖОЙ, отмечает, что «это противопоставление пронизывает всю культуру и является одним из главных концептов всякого коллективного, народного, национального мироощущения» [6: 126].
Таким образом, говоря о межъязыковой лакунарности концептов ЧУЖОЙ
V г
— ОН, имеем в виду не лакуны в русской или чешской картинах мира, а о возможных языковых лакунах при вербализации понятийной, образной и ценностной составляющих соотносительных лингвокультурных концептов.
Общими в понятийной структуре концептов ЧУЖОЙ - СК1 являются, по данным толковых словарей [7: 693; 8: 43], следующие значения, выявляемые в том числе и с помощью подбора антонимич-ных пар лексемам чужой и си:
1) принадлежащий другому (другим), являющийся собственностью друго-
го (других): чужие вещи - сш та]е1ек (ан-тонимичная пара - русск. собственный, чешек, vlastní)^,
2) чуждый по крови, неродственный: чужие дети ему роднее своих - си с1ёИ (антонимичная пара - русск. родственный/родной, чешек. рпЪигпу);
3) не связанный близкими отношениями, посторонний: чужие люди за него вступились - сш йсазШЫ рокгЪи (антонимичная пара - русск. знакомый, чешек. гпату);
4) внутренне отдалившийся, утративший близость, взаимопонимание: жена стала чужой женщиной - тапгеЫ ]8ои паугсует сш (антонимичная пара -русск. близкий, чешек. ЫЫу);
5) имеющий мало общего с кем-л., не сходный с кем-л. по духу, взглядам, интересам: мир твоих интересов мне совершенно чужой - яхёг уе т1 сш (антонимичная пара - русск. мой, наш, чешек. ■ууи/, па§);
6) не являющийся родиной или местом постоянного жительства: чужая сторона - сш тёзго (антонимичная пара
- русск. родной, чешек, гйе^Щ,
7) относящийся к иному государству, стране или другому народу: чужие обычаи - сш гууку (антонимичная пара -русск. местный, чешек. с1отас1).
Заметим, что в последние три десятилетия у слова чужой, которое в русском языке функционирует и в субстантивном значении, формируется значение «пришелец с иной планеты», что во многом определяется популярностью фильмов в стиле «фэнтези» («Чужой» - режиссер Р. Скотт, «Чужие» - режиссер Дж. Кэмерон, а также их продолжения типа «Чужие против Хищника» и т.п.). Это значение уже закрепляется в современном речевом обиходе в форме сравнения (- Ты в семье ведешь себя как чужой, как инопланетянин,
- земные заботы о пропитании тебя не волнуют!). Подобное значение у чешского слова сш не зафиксировано, так что его можно считать межъязыковой лакуной в
г
понятийном слое концепта СК1.
Сопоставление образной составляющей концептов ЧУЖОЙ - СК1 также позволяет выявить языковые и культурные лакуны. Исходя из положения о том, что «в каждой ФЕ, пословице, поговорке имеется такой лексический компонент, который можно назвать семантической доминантой или семантическим акцентом / маркером в силу того, что именно с этим словом соотносится в сознании человека центральный образ всего устойчивого выражения, репрезентируемого ФЕ» [9: 30], мы проанализировали фразеологизмы и паремии с семантическими доминантами, представленными лексемами чужой и сш.
Так, в русских пословицах, записанных В.И. Далем [10: 613], отражены морально-этические (общечеловеческие и христианские) нормы, предписывающие определенное отношение к другому человеку, к его имуществу - часто через отрицание поведенческого стереотипа: Свое берегу, а чужого не надо; За свое постою, а чужого не возьму; Чужого не тронь, да и своего плохо не клади; Чужого не бери, своего не отдавай; Чужое взять - свое потерять; Чужим добром не разживешься; Чужая пожива - не разжива и др. Подобное отношение к чужому отмечено в чешских фразеологизмах: jist си сМеЪ (букв.: 'есть чужой хлеб'), гк па си ысе? (букв.: 'жить на чужой счет'), кга/& г ыгИго Ъосктки (букв.: 'отрезать от чужой буханки'), пакШе( д,о сйс/г Ьгпсй (букв.: 'заглядывать в чужие горшки') и др.
В обоих языках во фразеологизмах и пословицах отражено неодобрение безразличного или насмешливого отношения к чужой беде, к чужому горю: Чужое горе не болит; Чужую беду на бобах разведу, а к своей ума не приложу; Чужая болячка в боку не сидит; Чужое горе не болит и т.п. Ср. в чешском языке: г сш-ко кгеу п^есе (букв.: 'из чужого кровь не течет'). Осуждается и неумение человека самостоятельно мыслить, принимать
самостоятельные решения: Чужим умом в люди не выйдешь; Чужим умом до порога жить; Он глядит чужими глазами, слушает чужими ушами; Чужой сын - не детище, чужой разум - не разум; Чужим хлебом да чужим умом недолго проживешь; Поет с чужого голоса; Жить чужим умом и др. То же и в чешском языке: nasadit si na nos cizí brejle (букв.: 'надеть на нос чужие очки'; ср. русск. он глядит чужими глазами, слушает чужими ушами); dívat se na koho, со cizími brejlemi (букв.: 'смотреть на кого, что сквозь чужие очки') и др.
Во фразеологизмах и паремиях, представляющих образный слой концептов ЧУЖОЙ - CIZI, встречаются наименования людей по национальной принадлежности, «этнически чужих». Обычно единицы лексического уровня передают отношение к «чужим» путем прямых номинаций (часто в просторечии и сленге; ср. русск. презр. азер «азербайджанец», негритос «негр» и др.). В отличие от слов единицы фразеологии и паремио-логии создаются, как правило, для характеристики «своих», но путем сравнения их с «чужими». При этом в компонентном составе фразеологизма или паремии обнаруживается не только лексема чужой - cizí, но и иные лексические конкретиза-торы понятия «чужой». Такими конкрети-заторами являются:
- наименования лиц по национальности или государственной принадлежности: русск. аккуратный как немец; гордый/надменный как поляк; незваный гость хуже татарина; чешек. American z Vysocan (букв.: 'американец из Высочан') - насмешливо о человеке, пытающемся одеваться модно (Высочаны -удаленный от центра район Праги; фразеологизм основан на представлении об Америке как о богатой стране и об американцах - богатых, модно одетых людях); pit jako Dán (букв.: 'пить как датчанин'); byt chytry, mazany jako Zid (букв.: 'быть хитрым, ловким как еврей'); dñt jako Slo-
vâk (букв.: 'надрываться как словак');
- наименования лиц по расовой или религиозной принадлежности: русск. черный как негр; глаза как у китайца; глядеть азиатом; вид как у басурманина; мудрый как индийский гуру, вести себя как язычник; чешек, cerny jako asant /jako cernoch (букв.: 'черный как негр'); sedët jako Buddha (букв.: 'сидеть как Будда'); klit jako pohan (букв.: 'ругаться как язычник');
- по социальному положению и воспитанию: русск. вести себя / жить как барин / барыня; жить как фон-барон; жить как турецкий султан; вести себя как джентльмен; жить как бомж; чешек. zit si / mit se jako baron / jako knize / jako hrabë (букв.: 'жить / быть как барон / как князь / как граф'); chovat se jako dzentlmen (букв.: 'вести себя как джентльмен') и т.п.
Следует отметить, что взгляд на «чужеродца» часто оказывается пристрастным и обусловленным либо событиями, которые имели место в истории контактирующих народов, либо тем, какие параметры внешности или поведения представителя иного этноса привлекли внимание носителей языка. Так, в русском и чешском языках расходятся образные составляющие этнонима немец — Nëmec. Его этимологические корни, восходящие к общеславянскому *пёшьсь „человек, который говорит непонятно, на чужом языке", обусловили двузначность чешского устойчивого сравнения Nëmec jako poleno: 1) о типичном немце, черты которого обнаруживаются в поведении; 2) о человеке, который не говорит по-чешски и с которым трудно договориться. Фразеологизм mluvte s nim, kdyzje Nëmec (букв.: 'говорите с ним, если он немец') также образно характеризует человека (безотносительно к его национальности), с которым трудно столковаться, как будто он говорит на другом языке.
В русском языке имеется устойчивое сравнение аккуратный как немец, которое подчеркивает следующие положительные качества, очевидно, в целом не свойственные русскому человеку: а) педантичность,
пунктуальность и б) чистоплотность, аккуратность внешнего вида. Но такое бесспорно положительное качество, как аккуратность, может восприниматься представителем русской культуры отрицательно, если она доведена до крайности и человек «аккуратен, как немец». Ср. следующие речевые употребления: Маракули-на за его аккуратность и точность немцем прозвали... (А. Ремизов. Крестовые сестры) - положительная характеристика героя через его сравнение с немцем. Однако: Был он высок, худощав, слабоумен и ужасно безграмотен, чрезвычайный резонер и аккуратен как немец (Ф. Достоевский. Записки из мертвого дома) - перечисление отрицательных качеств, в ряду которых и «аккуратен как немец». Таким образом, в речевом использовании устойчивых выражений к общепринятым характеристикам «этнически чужого» говорящим может добавляться указание на собственные пресуппозиции, ассоциации, аллюзии, выстраивание аналогий с собственной страной, оценка через призму своей культуры [11: 90].
Взгляд разных этносов на «этнически чужого» может и совпадать. Так, представление об англичанине как о сдержанном, умеющем скрывать эмоции человеке обусловили появление сходных по семантике русских и чешских фразеологизмов: русск. уйти по-английски; чешек. АщИску кШ (букв.: 'английское спокойствие'), 51 кШет А^Нсапа (букв.: 'со спокойствием англичанина'), гтгге? / уу&аШ $е ро а^Нски (букв.: 'исчезнуть / удалиться по-английски'). Совпадают в обоих языках и образные характеристики цыган, причем поражает количественная репрезентация устойчивых выражений с соответствующими лексемами. Например, только в «Большом словаре русских народных сравнений» зафиксировано около 60 единиц с лексемами цыган / цыганенок/цыганка [12:733-734], а в [13 и 14] содержится 16 единиц с лексемами ыкап / Ыкапка / ыкапё. Частотность вклю-
чения этнонима цыган - cikán в образно-характеризующую сферу языка объясняется, очевидно, тем, что цыгане как этнос привлекали внимание славян не только своей внешностью, но и кочевым укладом жизни, одеждой, поведением - всем тем, что не вписывалось в привычную для русских и чехов картину мира. Поэтому и появились чешские устойчивые сравнения, как правило, с коннотацией неодобрения, содержащие в объектной части слова cikán / cikánka / cikáné: cerny (snëdy, opaleny) jako cikán /cikánka (букв.: 'черный как цыган / цыганка') - о сильно загоревшем или смуглом человеке; koufit (hulit) jako cikán (букв.: 'курить / дымить как цыган') - о много курящем человеке; krástjako cikán (букв.: 'красть как цыган')
- о человеке, который крадет все, что плохо лежит; Ihát jako cikán (букв.: 'лгать как цыган') - о человеке, безоглядно лгущем в любой ситуации и без особой надобности; mlátit (tlouci) koho jako cikán kobylu (konë) (букв.: 'бить кого как цыган кобылу / коня') - «бить кого очень сильно, смертным боем»; otrhanyjako cikán (букв.: 'оборванный как цыган') - о бедно, плохо одетом человеке; toulát se jako cikán (букв.: 'бродить как цыган') - о человеке, ведущем кочевой образ жизни; spinavy jako cikán (букв.: 'грязный как цыган') - о грязном человеке, его одежде; hádatse jako stary cikán (букв.: 'ругаться как старый цыган') - о человеке, не выбирающем выражения; hádat jako cikánka (букв.: ' гадать как цыганка' ) - о человеке, который самоуверенно и бездоказательно что-то утверждает, предрекает; mit hubu jako cikánka (букв.:'иметь рот как цыганка') -о скандальной женщине; mit vyfidiïku jako cikánka (букв.: 'иметь «говорилку» как у цыганки') - об острой на язык женщине; zit jako cikáné (букв.: 'жить как цыгане')
- о людях, ведущих кочевую жизнь; je / vypadá to tu jako и cikánü (букв.: 'все здесь выглядит как у цыган') - о том, что находится в большом беспорядке; byt <итои-пёпу> jako cikáné (букв.: 'быть <замур-
занным> как цыгане') - обычно о грязном, неопрятном ребенке [13: 67; 14: 61].
В чешской фразеологии (прежде всего в устойчивых сравнениях) нашло отражение стереотипное представление о ближайших соседях - словаках: dfít / délat jako Slovak (букв.: 'надрываться / трудиться как словак'); mluvit do nékoho jako Slovak do hodin (букв.: 'говорить кому как словак часам'); koukat do néceho jako Slovak do hodin (букв.: 'смотреть на что-л. как словак на часы'). Подобные характеристики отсутствуют в русском языке и, таким образом, представляют собой межкультурную лакуну в образном слое концепта ЧУЖОЙ.
С другой стороны, в образном слое
г
концепта CIZI закономерно отсутствуют фразеологизмы, отражающие взаимоотношения русских с татарами во времена монголо-татарского нашествия, а затем покорения Казанского ханства: Незваный/ нежданный гость хуже татарина, казанская сирота. Разгром шведов в Полтавской битве стал исторической основой устойчивого сравнения Пропал/погорел/погиб как швед <под Полтавой>, а печально закончившийся для французов поход на Москву в 1812 г. нашел отражение в поговорках и народных сравнениях, правда, со временем потерявших актуальность: Голодный француз и вороне рад, Попал как ворона во французский суп (зафиксированы В.И. Далем); Бежать как бежал француз из Москвы Устар. Ирон; Дрянный как француз. Пек. Презр.; Закутаться как француз под Москвой. Устар. Прост. Ирон.; Замерзнуть как [замороженный] француз. Устар. Ирон.; Как голодный француз. Устар. Ирон.; где как француз воевал. Арх. Ирон.; Пропасть (сгинуть) как француз в Москве. Устар. Ирон.; Раскидать кости свои на чужбине как француз. Устар. Неодобр. [12: 716]. Выражение эмоций по поводу тех или иных исторических событий одновременно указывает на оценку его участников -реже положительную, чаще отрицатель-
ную. Ср.: Поляки с русскими пировали, а камень за пазухой держали.
Итак, сопоставление концептов ЧУЖОЙ - С\Х\ позволяет обнаружить межкультурную лакунарность в понятийной и образной структуре этих концептов, которая является
следствием неоднородности этнического сознания и культуры носителей русского и чешского языков и проявляется в ходе межкультурной коммуникации через лакунарность языковых единиц, формирующих концептуальные
пространства в каждом языке.
Примечания:
1. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: в 2 т. Т. 2. М.: Рус. яз., 1994.
2. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. Волгоград: Перемена, 2002. 477 с.
3. Быкова Г.В. Лакуны как явления языка и речи // Филологические записки. Воронеж, 2000. Вып. 14.
4. Белянин В.П. Психолингвистика. М.: Флинта: Моск. психол.-соц. ин-т, 2003. 232 с.
5. Данильченко Т.Ю. Феномен лакунарности в языке и культуре: дис. ... канд. филос. наук. Краснодар, 2004.
6. Степанов Ю.С. Константы: словарь русской культуры. М.: Академ, проект, 2001.991 с.
7. MAC - Словарь русского языка: в 4 т. / ш. ред. А.П. Евгеньева. Т. IV. М.: Рус. яз., 1984.
8. SSC - Slovnik spisovne cestiny pro skolu a verejnost. Praha: Academia, 2012.
9. Ахиджакова М.П., Буянова Л.Ю. Кулыурогенная ценность национальной фразеологии: лингвоконфессиональный аспект // Вестник Адыгейского государственного университета. Сер. Филология и искусствоведение. Майкоп, 2016. Вып. 4 (187). С. 28-33.
10. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. Т. 4. М.: Рус. яз., 1980.
11. Иссерс О.С., Рахимбергенова М.Х. Языковые маркеры этнической ксенофобии (на материале российской прессы) //Политическая лингвистика. 2007. № 3 (23). С. 90-96.
12. Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Большой словарь русских народных сравнений. М.: ОЛМА Медиа Групп , 2008.
13. CRFS - Mokienko V., Wurm A. Cesko-rusky frazeologicky slovnik. Olomouc: Univerzita Palackeho, 2002.
14. SCFI - Slovnik ceske frazeologie a idiomatiky: Prirovnani. Praha: Academia, 1983.
References:
1. Chernykh P. Ya. Historical and etymological dictionary of the modern Russian language. M., Rus. Yaz., 1994.
2. Karasik V.I. Language circle: personality, concepts, discourse. Volgograd, Peremena, 2002.-477 pp.
3. Bykova G. V. Lacunas as phenomena of language and speech // Philological notes. Voronezh, 2000, Iss. 14.
4. Belyanin V.P. Psycholinguistics. M.: Flinta: Moscow Institute of Psychology and Sociology, 2003. - 232 pp.
5. Danilchenko T.Yu. The phenomenon of lacunarity in the language and culture. Diss, for the Candidate of Philosophy degree. Krasnodar, 2004.
6. Stepanov Yu.S. Constants: Dictionary of Russian culture. M., Akadem. Projekt, 2001. -991pp.
7. MAS - Dictionary of the Russian language: in 4 vol. / the chief ed. is Evgenyeva A.P.
Vol. IV. M., Rus. Yaz., 1984.
8. SSC - Slovnik spisovne cestiny pro skolu a verejnost. Praha: Academia, 2012.
9. Akhidzhakova M.P., Buyanova L.Yu. Cultural value of national phraseology: linguo-confessional aspect // Bulletin of the Adyghe State University. Ser. Philology and the Arts. Maikop, 2016, Iss. 4 (187), P. 28-33.
10. Dal V.I. Explanatory dictionary of the living Great Russian language: in 4 vol. Vol. 4. M.: Rus. Yaz., 1980.
11. Issers O.S., Rakhimbergenova, M.Kh. Linguistic markers of ethnic xenophobia (based on the Russian press) // Political linguistics, 2007, No. 3 (23). P. 90 - 96.
12. Mokienko V.M., Nikitina, T.G. Large dictionary of Russian folk comparisons. M.: OLMA Media Group, 2008.
13. CRFS - Mokienko V., Wurm A. Cesko-rusky frazeologicky slovnik. Olomouc: Univerzita Palackeho, 2002.
14. SCFI - Slovnik ceske frazeologie a idiomatiky: Pfirovnani. Praha: Academia, 1983.
