CC BY
4
ции [7, с. 288-289]. Здесь, с нашей точки зрения, в очередной раз подчеркивается безысходность ситуации поздней царской России из-за самой коренной ее проблемы - сверхцентрализма, т. е. «ордынского режима», как именует его Акунин.
Итак, вышесказанное позволяет нам прийти к следующим выводам. Граф Лорис-Меликов в «Д», будучи человеком честолюбивым, лицемерным и неискренним, по большому счету списан с портрета исторического «диктатора сердца». С другой стороны, монологи об его приверженности восточной мудрости и стремлении к преобразованиям страны словно оправдывают «двухприродность» его личности и «двусмысленность» его политики. Этим образ Лорис-Меликова
Библиографический список
близок к излюбленным образам «акуниных-злодеев» в других художественных произведениях писателя, таких как, например, леди Эстер в «Азазеле». При этом выявлено, что отношение имплицитного автора «Д» к проекту Лорис-Меликова, а также к стремлению либералов провести политические преобразования в целом сходится с позицией Акунина-историка, изложенной в «Истории Российской империи». Перспективы дальнейшего исследования мы видим в сопоставлении образов других персонажей романа с их историческими прототипами и выяснении авторской позиции о представителях консерваторского и экстремистского лагерей.
1. Итенберг Б.С., Твардовская В.А. Граф Лорис-Меликов и его современники. Москва: ЗАО Центрполиграф, 2004.
2. Акунин Б. Дорога в Китеж. Москва: Издательство АСТ. 2023.
3. Акунин Б. Лекарство для империи. История Российского государства. Царь-освободитель и царь-миротворец. Москва: Издательство АСТ, 2023.
4. Милютин Д.А. Дневник Д. А. Милютина. 1878-1880. Москва: Пограничник, 1950; Т. 3.
5. Мещерский В.П. Мои воспоминания. Часть вторая (1865-1881 гг.). Санкт-Петербург: Типография князя В.П. Мещерского. Спасская. 1898; № 27.
6. Перегудова З.И. Политический сыск России (1880-1917 гг.). Москва: РОССПЭН, 2000.
7. Зайончковский П.А. Кризис самодержавия на рубеже 1870-1880 годов. Москва: Издательство Московского университета, 1964.
8. Саблер С.В. Сибирская железная дорога в ее прошлом и настоящем. Санкт-Петербург: Государственная типография, 1903.
9. Акунин Б. После тяжелой продолжительной болезни. История Российского государства. Время Николая II. Москва: Издательство АСТ, 2021.
References
1. Itenberg B.S., Tvardovskaya V.A. Graf Loris-Melikov i ego sovremenniki. Moskva: ZAO Centrpoligraf, 2004.
2. Akunin B. Doroga v Kitezh. Moskva: Izdatel'stvo AST. 2023.
3. Akunin B. Lekarstvo dlya imperii. Istoriya Rossijskogo gosudarstva. Car'-osvoboditel' i car-mirotvorec. Moskva: Izdatel'stvo AST, 2023.
4. Milyutin D.A. Dnevnik D. A. Milyutina. 1878-1880. Moskva: Pogranichnik, 1950; T. 3.
5. Mescherskij V.P. Moi vospominaniya. Chast' vtoraya (1865-1881 gg.). Sankt-Peterburg: Tipografiya knyazya V.P. Mescherskogo. Spasskaya. 1898; № 27.
6. Peregudova Z.I. PoliticheskijsyskRossii (1880-1917gg.). Moskva: ROSSP'EN, 2000.
7. Zajonchkovskij P.A. Krizis samoderzhaviya na rubezhe 1870-1880 godov. Moskva: Izdatel'stvo Moskovskogo universiteta, 1964.
8. Sabler S.V. Sibirskaya zheleznaya doroga v ee proshlom i nastoyaschem. Sankt-Peterburg: Gosudarstvennaya tipografiya, 1903.
9. Akunin B. Posle tyazhelojprodolzhitel'noj bolezni. Istoriya Rossijskogo gosudarstva. Vremya Nikolaya II. Moskva: Izdatel'stvo AST, 2021.
Статья поступила в редакцию 16.10.23
УДК 82
Gasanova G.A., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Dagestan State University (Makhachkala, Russia), E-mail: [email protected]
METAPHORICAL DERIVATION OF ZOONYMS IN THE LAK LANGUAGE. The presence in the semantic structure of animal names of a meaning based on metaphorical transfer is peculiar to many languages. The study of the figurative potential of the Lak language has shown that nouns - names of animals - are among the most active in the development of metaphorical meanings here. Zoonyms are widely used to figuratively characterize a person. Lak language is not an exception. The article deals with the metaphorical potential of zoonim nouns in the Lak language. As a result of the study the figurative meanings of words of this lexico-semantic group and their derivatives are revealed. On the basis of the analysis of semantic correlation between derivatives and their derivative nouns, the peculiarities of metaphorization of subordinate derivatives are established, as well as the most productive models of metaphorical word-formation, which may differ in different dialects.
Key words: Lak language, zoonyms, figurative meaning, metaphorical word formation, nouns, derivative words
Г.А. Гасаноеа, канд. филол. наук, доц., Дагестанский государственный университет, г. Махачкала,
E-mail: [email protected]
МЕТАФОРИЧЕСКАЯ ДЕРИВАЦИЯ ЗООНИМОВ В ЛАКСКОМ ЯЗЫКЕ
Наличие в семантической структуре названий животных значения, основанного на метафорическом переносе, свойственно многим языкам. В статье рассматривается метафорический потенциал существительных-зоонимов в лакском языке. Исследование образного потенциала лакского языка показало, что одними из самых активных в развитии метафорических значений здесь являются существительные - названия животных. Зоонимы широко используются для образной характеристики человека. В результате исследования выявлены переносные значения слов данной лексико-семантической группы и их производных. На основе анализа семантической соотносительности дериватов с их производящими существительными установлены особенности метафоризации отсубстантивных производных, а также наиболее продуктивные модели метафорического словообразования, которые могут различаться в разных диалектах.
Ключевые слова: лакский язык, зоонимы, переносное значение, метафорическое словообразование, существительные, производные слова
Статья посвящена исследованию метафорической деривации слов одной лексико-семантической группы в лакском языке. Исследование образного потенциала лакского языка показало, что одними из самых активных в развитии метафорических значений здесь являются существительные - названия животных.
Актуальность темы объясняется тем, что проблема метафорической деривации в лакском языке еще не исследована.
Цель данной работы: исследование переносных образных значений суще-ствительных-зоонимов и их производных в лакском языке.
Задачи статьи: выявить переносные метафорические значения, развивающиеся в семантической структуре лакских зоонимов и их производных в разных частях речи; рассмотреть семантическую соотносительность производных и производящих слов; определить степень участия данных слов в актах семантической и словообразовательной метафорической деривации; описать наиболее продуктивные модели метафорического словообразования в лакском языке.
Научная новизна исследования состоит в том, что образный семантический и словообразовательный потенциал существительных-зоонимов в лакском языке рассматривается впервые.
Теоретическая значимость исследования определяется следующими обстоятельствами. Результаты исследования способствуют уяснению вопроса о структурно-семантических особенностях производных слов в дагестанских языках, привлекших в последнее время пристальное внимание ученых-лингвистов. Кроме того, анализируемая лексика может быть исследована в сопоставлении с другими дагестанскими языками.
Практическая значимость исследования. Полученные результаты можно использовать в лексикографической практике, а также при разработке лекций.
Материалом исследования явились существительные-зоонимы и их производные, извлеченные методом сплошной выборки из «Лакско-русского словаря» С.М. Хайдакова [1] и «Лакско-русского словаря» И.Х. Абдуллаева [2].
В процессе работы нами были использованы также данные опроса информантов - носителей балхарского и сумбатлинского диалектов лакского языка.
Зоонимы широко используется для образной характеристики человека. Причем эти характеристики могут различаться в разных диалектах лакского языка. «Языки, адекватно и полно отражая одну и ту же объективную действительность, выделяют в ней неодинаковые признаки, пользуются разными «внутренними формами», не говоря уже о разных материальных средствах» [3, с. 421].
Привычность образа, лежащего в основе общеязыковой метафоры, поддерживается частично и тем, что в ряде случаев в языке параллельно существует компаративная фразеологическая единица, или устойчивое сравнение. Например: смысловая структура лакского слова ккаччи «собака» включает, помимо своего прямого значения, и метафорическое, которое реализуется в функции сказуемого. В этой функции ккаччи употребляется для обозначения злого, неприветливого человека. Параллельно в лакском языке существует устойчивое сравнение ккаччи куна оьсса «как собака злой».
Аристотель писал: «... очевидно, что все удачно употребленные метафоры будут в то же время сравнениями, а сравнения, наоборот, будут метафорами, раз отсутствует слово сравнения «как» [4, с. 161]. В то же время исследователи указывают на различие между сравнением и метафорой. Например, существенным отличием метафоры от сравнения является то, что в метафоре никогда не обозначается признак, на основании которого сближаются явления. В сравнении, как правило, признак, объединяющий сравниваемые явления, выражен» [5, с. 12].
Например: ккаччи куна оьсса «как собака злой»; бугьа куна загьлунсса «как бык здоровый». Если же данный признак отсутствует, семантический объем лексической единицы расширяется, и в таком случае мы можем говорить о переносном значении. Ср.: туку кунасса «как осел», оьл куннасса «как корова», оьнак1и кунмасса «как курица». В этих и подобных примерах существительное может объединять одновременно (как и в метафоре) несколько значений (оьнак1и кунна къагьсса, синхралсса, ах1макьсса, авлиясса (как курица рассеянная, растерянная, глупая).
Таким образом, из примеров можно заключить следующее: метафорическая характеристика семантически богаче отдельно взятого сравнения, но в целом круг устойчивых сравнений значительно шире.
Наименования животных в лакском языке, как и в русском, проявляют высокую активность в образовании прилагательных. Если в русском языке отсуб-стантивные прилагательные образуются с помощью разнообразных суффиксов (-ий- (-]-). -ин- ,-н-, -ов-, -ск-), то лакском языке метафорические прилагательные образуются при помощи суффикса -сса и в таком случае выражают значение сравнения «подобный; такой как», хотя «сам суффикс -сса выражает общее понятие качества и не указывает на какие-либо особые дополнительные смысловые оттенки» [ 6, с. 36]. Ср.:
Х1айван (скотина, животное) - «перен. бран. скотина, скот; хам, невежда» -х1айвансса - «отсталый: невежественный; грубый, дикий человек». В словарях приводится и существительное х1айваншиву - «отсталость, невежество; дикость; глупость»; х1айваншиву дан «сделать, проявить глупость; поступить глупо».
Жанавар (хищник, зверь) - «перен. жестокий, свирепый человек»; адам акъар, жанавар ур «не человек, а зверь». Отмечается еще одно зачение: «(на что) о человеке, делающем что-н. рьяно, с азартом»; даврин жанавар ур «зверь на работу».
Производные соотносятся только с первым значением.
Жанаварсса - «зверины, жестокий, свирепый».
Жанаваршиву - «зверство, свирепость; жестокость».
Кьяца - кьяцасса «упрямый, неуравновешенный»; кьяцасса инсан (неуравновешенный человек).
Аслан (лев) - «о мужественном, храбром человеке».
Аслансса - «мужественный, благородный»; аслансса къел «благородный поступок».
Более сложное семантическое соотношение наблюдается в словообразовательной паре ттукку (осел, ишак) - ттуккусса (букв.: подобный ослу, ишаку). С данным зоонимом в лакском языке связаны различные коннотации, на основе которых в языке развиваются следующие значения: «об упрямом человеке», «осел, невежа; хам». Оно употребляется и как бранное слово без дифференциации значений.
В лакско-русском словаре И.Х. Абдуллаева [2] даны производные от него прилагательное ттуккусса и существитльное ттуккушиву, которые соотносятся со вторым значением исходного существительного «низкий, подлый; хамский»; ттуккусса къел «подлый посупок». Как отдельная лексическая единица это же прилагательное дано в значении «большой, крупный; взрослый»; ттуккусса хьуну ур «стал большим; стал взрослым; вырос». Ср. синонимичное ему прилагательное тталаксса (букв.: с бревно) «большой, крупный; высокий, рослый»; оьрч1 тталаксса хьуну ур «мальчик вырос, стал большим».
В производящем ттукку данное значение не отмечено, а в лексеме ттала (бревно, брус; балка, столб) отражено переносное значение «верзила».
Ттуккушиву - «низость, беспардонность; неучтивый поступок, проявление неучтивости»; ттуккушиву дан «проявить неучтивость; проявить неблагодарность».
Как видно из примеров, в некоторых случаях в парадигме отмечается и отвлеченное существительное. Ср.:
Жанавар - жанаварсса - жанаваршиву.
Х1айван - х1айвансса - х1аванишиву.
Ттукку - ттуккусса - ттуккушиву.
Однако метафорических производных с - сса в лакском языке немного. А в сумбатлинском диалекте лакского языка они вообще не отмечаются.
В литературном лакском языке и в диалектах большая часть так называемых «сравнительных прилагательных» образуется с помощью компонента ку-насса (кунмасса, куннасса) «подобный», а в сумбатлинском диалекте преобладают образования с хьусса (ставший) и с куна, хотя встречаются образования с кунасса.
Гамуш (буйвол) - «о крупном, рослом, толстом человеке» - гамуш кунасса «крупный, толстый» (в балх. диал.).
Вяркъу (сорока) - «недалёкий, наивный человек» (в лит. яз.); «о болтливом человеке; о сплетнике, сплетнице» (в балх. диал.); вяркъу куна (букв.: как сорока) «тупой» (в сумб. диал.).
Дунгъуз (свинья) - «о грязном человеке, грязнуле - дунгъуз кунасса (инсан) «грязный, нечистоплотный человек» (в сумб. диал.).
Шатта (змея) - «о проворном человеке», «о коварном человеке (чаще о женщине)» - шатта кунасса «проворный как змея» (в лит. яз.) и шатта хьусса «о проворном человеке», «о злой, коварной женщине» (в сумб. диал.).
Хъац1 (саранча) «о голодном человеке» - хъац1 хьусса «о голодном человеке» (в сумб. диал.).
Относительно статуса подобных образований среди лингвистов нет единства мнений. Они рассматриваются и как сложные прилагательные [7], и как адъективные устойчивые сравнения [8].
Следует отметить, что адъективы с кунасса не употребляются в следующих случаях:
1. Когда зооморфизм выражает высокую степень проявления признака.
Гъалбарц1 - «о храбром, мужественном человеке».
Гъаттара (скот) - «о тупых людях», «о прожорливых людях».
Бяа ( баран) - «дурак, идиот, тупица»; авлия бяа « глупый баран».
Къаз (гусь) - «о тупом человеке».
Къиргу (ястреб) - «о красивом мужчине»;
Бархху (вожак - самец в стаде туров) - «об очень хорошем человеке» (в балх. диал.); «ласк. храбрец, герой, красавец» (в речи ряда жителей аулов эпитет в обращении к мужчинам); увк1рав, барххуй! (пришел, красавец!)
Къулчча (суслик) - «неповоротливый, толстый, короткошеий человек»».
2. Если есть синонимичное образование с -сса: (жанаварсса, х1айвансса).
Встретились и зоонимы, которые употребляются со всеми компонентами:
кунасса, куна, хъусса. Ср.: къяча (бык) «о здоровом мужчине крепкого телосложения» - къяча кунасса, къяча куна, къяча хъусса. «здоровый, крепкий».
От данного существительного образуется также форма родительного падежа существительного-зоонима къячлул в значении притяжательного прилагательного. Ср.: къячлул яру (букв.: быка глаза) - «глаза навыкате». Данное значение является фразеологически связанным и восходит к прямому значению исходного существительного: шатлул яру (змеиные глаза) - «злые глаза», шат-лул маз (змеиное жало) - «злой язык». В русском языке тоже есть подобные фразеологические сочетания: орлиный нос, ястребиные очи и др.
Неразвитость аффириксального словообразования восполняется в лакском языке продуктивностью сложных прилагательных.
Наряду с образованиями с кунасса от некоторых зоонимов образуются композиты со служебным словом рангсса «имеющий цвет», которое выступает в форме прилагательного. Ср.:
Хьхьи (голубь) - хьхьилул рангсса (букв.: голубя цветной) «сизый, голубой».
Существительное может выступать в таких образованиях и в И. п.:
Хьхьиняк1сса (букв.: голубь голубой) «голубой, синий»; хьхьиняк1сса сав «голубое небо». Ср. также отвлеченное существительное:
хьхьиняк1шиву- «голубизна, синь»; ссавнил хьхьиняк1шиву «голубизна неба».
Хъат1у (ворона) - хъатурангсса «вороной» (о масти лошадей).
Модель существительное - глагол зооморфизмам не характерна. Встречаются лишь отдельные примеры. Ср.:
Жанавар (зверь) - жанавар хьун «перен. стать зверем, озвереть».
Маймун (обезьяна) - «о некрасивом человеке» (в балх. диал.); употребляется и как шутливое обращение к взрослому и ребенку без дифференциации значения (в лит. яз.). А вот русскому обезьянничать соответствует фразеологическое сочетание маймуннул къеллу дуллан (букв.: делать обезьяньи штучки) «кривляться».
Наше исследование показало, что наряду с общеязыковыми метафорами в лакском языке параллельно существуют компаративные фразеологические единицы или устойчивые сравнения. Их образные значения во многих случаях совпадают. От существительных-зоонимов образуются метафорические прилагательные при помощи суффикса -сса и компонента кунасса «подобный». Модель существительное - глагол зооморфизмам лакского языка не характерна.
Метафорические значения зоонимов в разных диалектах могут не совпадать, что свидетельствует о национальном своеобразии языков в осмыслении окружающей действительности.
Таким образом, в результате исследования выявлены переносные значения слов данной лексико-семантической группы и их производных.
Библиографический список
На основе анализа семантической соотносительности дериватов с их производящими существительными установлены особенности метафоризации отсубстантивных производных, а также наиболее продуктивные модели метафорического словообразования, которые могут различаться в разных диалектах.
1. Хайдаков С.М. Лакско-русский словарь. Москва: Государственное издательство иностранных и национальных словарей, 1962.
2. Абдуллаев И.Х. Лакско-русский словарь. Махачкала: ИЯЛИ ДНЦ РАН, Алеф. 2018.
3. Костомаров В.Г, Митрофанова О.Д. Методическое руководство для преподавателей русского языка иностранцам. Москва, 1984.
4. Аристотель. Риторика. Перевод Н. Платоновой. Санкт-Петербург, 1894.
5. Кунина И.А. О некоторых лексических и лексико-синтаксических средствах типизации персонажей в романе Г. Флобера «Мадам Бовари». Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Москва, 1956.
6. Абдуллаев И.Х., Эльдарова РГ Вопросы лексики и словообразования лакского языка. Махачкала: ДГУ 2003.
7. Измайлова Д.С. Лексико-грамматические особенности имен прилагательных в лакском языке. Автореферат диссертации.. .кандидата филологических наук. Махачкала, 1995.
8. Гаджиева С.Г Компаративная фразеология лакского языка. Махачкала: ДГУ 2001.
9. Джидалаев Н.С. Русско-лакский словарь. Махачкала: Дагучпедгиз, 1987.
10. Литвин Ф.А. Экспрессивность как средство лексико-семантической группы. Экспрессивность лексики и фразеологии. Новосибирск, 1983: 84-93. References
1. Hajdakov S.M. Laksko-russkijslovar'. Moskva: Gosudarstvennoe izdatel'stvo inostrannyh i nacional'nyh slovarej, 1962.
2. Abdullaev I.H. Laksko-russkij slovar'. Mahachkala: lYaLI DNC RAN, Alef. 2018.
3. Kostomarov V.G., Mitrofanova O.D. Metodicheskoe rukovodstvo dlya prepodavatelejrusskogo yazyka inostrancam. Moskva, 1984.
4. Aristotel'. Ritorika. Perevod N. Platonovoj. Sankt-Peterburg, 1894.
5. Kunina I.A. O nekotoryh leksicheskih i leksiko-sintaksicheskih sredstvah tipizacii personazhej v romane G. Flobera «Madam Bovari». Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Moskva, 1956.
6. Abdullaev I.H., 'El'darova R.G. Voprosy leksikiislovoobrazovaniya lakskogoyazyka. Mahachkala: DGU, 2003.
7. Izmajlova D.S. Leksiko-grammaticheskie osobennostiimen prilagatel'nyh vlakskomyazyke. Avtoreferat dissertacii...kandidata filologicheskih nauk. Mahachkala, 1995.
8. Gadzhieva S.G. Komparativnaya frazeologiya lakskogo yazyka. Mahachkala: DGU, 2001.
9. Dzhidalaev N.S. Russko-lakskij slovar'. Mahachkala: Daguchpedgiz, 1987.
10. Litvin F.A. 'Ekspressivnost' kak sredstvo leksiko-semanticheskoj gruppy. 'Ekspressivnost' leksiki i frazeologii. Novosibirsk, 1983: 84-93.
Статья поступила в редакцию 25.10.23
УДК 82
Kurbanova E.M., Cand. of Sciences (Philology), senior Researcher, Institute of Language, Literature and Art n.a. G. Tsadasy, Russian Academy of Sciences
(Makhachkala, Russia), E-mail: [email protected]
ON THE QUESTION OF THE DRAMATIC BEGINNING IN DARGWA FOLK ART. Dargin literature, like the literature of other peoples of Dagestan, arose on the basis of a dialectical fusion of the artistic experience of the people stored in their folklore. The rich folklore of the Dargins did not know drama in the direct meaning of this word, although various dramatic elements were present in calendar folk rituals, as well as epics and lyrics. The rituals of the Dargins contain elements of theatricality and entertainment. In the early stages of development, the performance of such rites was an important part in the life of society. Folk songs, ballads, heroic epics, legends, traditions, rituals, children's folklore had a pronounced dramatic structure. In them, as well as in the theater, scenography was used: costume, scenery, sound design. The theatrical and dramatic art of the Dargins was originally associated with ritual actions, endowed with the basic elements of dramatic poetics and served as a solid foundation for the formation of Dargwa dramaturgy.
Key words: drama, literature, theater, folklore, rituals, dramatic elements, traditions, entertainment, improvisation, action
Э.М. Курбаноеа, канд. филол. наук, ст. науч. сотр. Института языка, литературы и искусства имени Г. Цадасы ДФИЦ РАН, г. Махачкала,
E-mail: [email protected]
К ВОПРОСУ О ДРАМАТИЧЕСКОМ НАЧАЛЕ В ДАРГИНСКОМ НАРОДНОМ ТВОРЧЕСТВЕ
Даргинская литература, как и литературы других народов Дагестана, возникла на основе диалектического слияния художественного опыта народа, хранимого в его фольклоре. Богатый фольклор даргинцев не знал драмы в прямом значении этого слова, хотя разнообразные драматические элементы наличествовали в календарных народных обрядах, а также в эпосе и лирике. В обрядах даргинцев содержатся элементы театрализованности и зрелищности. На ранних этапах развития совершение таких обрядов было важной частью жизни общества. Народные песни, баллады, героический эпос, легенды, предания, обряды, детский фольклор имели ярко выраженную драматургическую структуру В них, так же, как и в театре, использовалась сценография: костюм, декорация, звуковое оформление. Театрально-драматическое искусство даргинцев изначально связано с обрядовыми действами, наделено основными элементами драматической поэтики и послужило прочным фундаментом для становления даргинской драматургии.
Ключевые слова: драма, литература, театр, фольклор, обряды, драматические элементы, традиции, зрелищность, импровизация, действие
Актуальность темы исследования определяется необходимостью рассмотрения национальных истоков, этапов эволюции и жанровой специфики даргинской драматургии в свете сегодняшнего понимания его как исторически меняющегося художественного сознания народа, а также отсутствием работ по национальной даргинской драматургии [1-5].
Цели и задачи: в статье мы ставим целью рассмотреть драматическое начало в устном народном творчестве даргинцев, изучить национальные истоки даргинской драмы.
Научная новизна исследования состоит в том, что в нем впервые предпринимается попытка рассмотрения театрализованных элементов в даргинском фольклоре как народнопоэтического феномена.
Теоретическая значимость исследования состоит в рассмотрении и изучении одной из важных проблем дагестанского литературоведения, в определении
национальных истоков и путей развития даргинской драматургии. Практическая значимость заключается в том, что результаты исследования могут быть использованы при изучении истории даргинской литературы и при разработке спецкурсов по даргинской драматургии.
Даргинская драматургия продолжила традиции устного народного творчества, прежде всего его драматических элементов.
Театрально-драматическое искусство даргинцев изначально связано с обрядовыми и культовыми действами, которые берут начало в народном творчестве.
Исследователи генезиса драмы Белинский В.Г, Веселовский А.Н., Волькен-штейн Н.А., Фрейденберг А.И. связывали драматургию с обрядовой и мифопоэ-тической традицией народа.
«Много игровых элементов у народов Дагестана в посиделках, весенних и осенних торжествах, связанных с началом полевых работ, уборкой урожая, на
