CC BY
19МЕТАФИЗИКА В ТВОРЧЕСТВЕ О.В. ДЕ Л. МИЛОША © Семченко Е.Д.*
Полоцкий государственный университет, Республика Беларусь, г. Новополоцк
В данной статье рассмотрена «метафизическая» стадия творчества французского поэта-мистика Оскара Венцеслава де Любича Милоша. Анализируются основные произведения этого периода, которые наполнены спиритуалистическими и метафизическими размышлениями, а также раскрывается сущность его собственной теории относительности, которой пропитаны его произведения. Рассматривается также влияние католических догматов на его произведения этого периода.
Ключевые слова: Оскар Милош, метафизика и литература, мистицизм, теория относительности.
Литературе присуще постоянное обращение к метафизическим проблемам Бытия. Это значит, что творчество того или иного писателя, пишущего в рамках определенного литературного направления, в большей или меньшей степени касается фундаментальных мировоззренческих проблем познания Бога, жизни, смерти. Кроме того, писатель - метафизик - философ, который должен уметь «превращать» чистую метафизику в художественный образ, мастерски совмещать в своем произведении литературность и метафизичность. Все творчество Оскара Милоша насыщено духовной энергией, которую при развитом восприятии ощущаешь почти физически. Начав с символизма, он всегда имел свой ответ на мотивы поэзии «конца века». Безысходность, так ощутимую в лирике символизма, Милош принимает без бодлеровской злости и отчаяния, он находит точку опоры для своего творчества, и эта точка - проходящее время. Это со временем он ведет диалог, со временем, текущим внутри нас. Мы живем среди руин сегодняшнего дня; забытье, как пепел любви, опускается на могилы родных и близких. И здесь Милош находит спасительное слово «когда-то» (c'était jadis), это время его лирики, так как для личной экзистенции «всегда» невозможно, а «никогда» это ничто, которое невыразимо. Мир жив лишь в прошлом, где бег времени остановился: «Я вижу тебя, неизвестное, через когда-то». Это «когда-то» обращает взгляд поэта на его детство (Oh pays de l'enfance!), и там он старается найти охлаждение пылающему от тоски и любви сердцу. Смотря на жизнь через «кристалл детства», можно временно забыть «всю скорбь земли» и слиться с миром, разделить с ним его внутреннюю гармонию. Эта точка о прошлом не романтического характера, это не те «невозвратные времена», это прошлое, в котором мы живы, которое внутри нас, которое
* Преподаватель, соискатель кафедры Мировой литературы и культурологии.
освобождено от сегодняшней тревоги. Ведь все пережитое нами остается, и надо только приложить свои духовные силы, чтобы снова жить в стране «кристальной гармонии». Но чтобы достичь этой страны, нужно какое-то движение. И Милош открывает нам тайны Движения - это своеобразная теория относительности, которая, по словам поэта, «открывает нам врата в новую эру духовности». Когда-то материя, пространство и время были отдельными островами в бухте недвижимости (вечного покоя). Бог отдал свой бестелесный свет, чтобы началось Движение. Лишь в движении материя, пространство и время существуют взаимодействуя. Подробно эти идеи выражены в трактатах «Письмо Строге», «Ars Magna», «Тайны». По словам Милоша, писать стихи - это «именовать вещи посредством любви». И действительно, все его творчество пронизано этим чувством. Оно возникает из глубины веков и из садов детства, из переосмысления мира и из всего, о чем бы ни писал поэт. Это любовь с примесью тоски, тоски по ослепительному проявлению счастья в бесконечных деталях, окружающих наше существование. Своеобразная поэтическая медитация ведет к видению, в котором сплетаются времена, детали, цепь ситуация и категорий. В лирическом видении отдельные детали природы становятся единицами внутреннего состояния, воспоминания детства перерастают в сущность мироздания, тихая и печальная интимность возвышается до пафоса псалмов. Стихи Милоша как-то странно соединяют в себе ясность классической формы и неосязаемые контуры лирического видения.
В поэзии Милоша эротический мистицизм постепенно уступал место спиритуалистическим и метафизическим размышлениям. Среди его ранних произведений: роман «Любовное посвящение» (1910) в форме поэтического монолога; пьесы «Мигель Маньяра» (1912) и «Мефибошет» (1914). Мистический опыт вдохновил два метафизических произведения Милоша: «Ars magna» («Великое искусство», 1924) и «Поэма Тайн» (1927). В них переплетаются католическая теология с мистическими и каббалистическими учениями, и проповедуется вера в способность человека постигать реальность такой, какой ее видит Бог (ныне она скрыта, но в будущем возродится). Ми-лош явился творцом собственной системы, по своей природе, не являющейся философской, поскольку переложить ее языком дискурса нельзя. Система эта обратна строго понятийным. Для ее определения может быть использован термин метафизика, либо метапоэтика, поскольку способ ее построения обнаруживается вне сферы философии и теологии и представляет форму высокой поэзии. Оскар Милош верил, что теория относительности открывает ворота в новую эру - эру гармонического согласия между наукой, религией и искусством. Это были предчувствия нового подхода к науке - от теории относительности до квантовой теории. Если для Ньютона пространство было чем-то неизменным и вещественным, то для современной физики, и для Оскара Милоша тоже, такого понятия просто не существует, поскольку все
является единством движения, материи, времени и пространства. В определении важнейших для него явлений Милош используют лексику и аллюзии ставшие широко известными уже после его смерти, благодаря успехам современной физики и космологии. Опорные точки его главных произведений могут быть поняты, например, в рамках теории Большого Взрыва, согласно которому Вселенная возникла из точки или мгновения, не поддающегося описанию в категориях пространства-времени, которые лишь там получают свое начало. Можно утверждать поэтому, что он интуитивно предугадал переворот в теоретической физике и его последствия. Однако отличие между ним и учеными состоит в том, что он эту исходную точку, или миг, интерпретирует религиозно - она является для него актом творения посредством трансмутации, как он говорит, нефизического света в свет физический, на чем, если знать, уже в средние века настаивали схоласты шартрской и оксфордской школ. В физике Ньютона пространство является вечным, оно «приемник» в котором оказалась Вселенная, подобно тому, как вечным является время, протяженное бесконечно вперед и вспять, независимо от существования в нем вещей. Опровержение этих понятий вечного пространства и вечного времени Милош считал великим религиозным переворотом, ибо грех Адама состоял в обожествлении мира пространства и времени, в котором невозможно Место, у некоторых кабалистов выступавшее одним из имен Бога. 1 января 1901 года в 11 вечера, холодно и спокойно, не вынимая сигареты изо рта, Оскар Милош выстрелил себе в сердце. «J'ai vu le soleil spirituel» - написал он в письме вскоре после этого события. Что это значило? 14 декабря 1914 года Оскар Милош обрел видение «духовного солнца» или «Ангела Иеговы», как он называл это позже. Видение это радикально изменило его мировоззрение. Милошу этот момент дал совершенную уверенность в собственной миссии и свидетельство консакрации. Исключая какой-либо компромисс, он закрывает свои сочинения совершенно определенным шифром, так, чтобы никто из непосвященных не смог до них добраться. Текущее столетие он считает исключительно преступным и вульгарным, и это отвращение склоняет его также и к противопоставлению формой. Главные его сочинения Ars Magna и Les Arcanes - по форме профетические письма, обращенные к очень отдаленным поколениям. Странность мысли пересекает здесь все границы дозволенного. При анализе произведений Милоша возникает значимый вопрос: «Произведение порождено видением или идеей?». Вопрос существенный, и должен быть сформулирован и в отношении его самого. Хотя ответ на него возможен едва ли. В чем исток собственной системы Милоша - в видении или идее? В поисках того, что должен означать полученный им sacrum, Милош предвидит апокалипсическую войну, начало которой должно прийтись на тридцатые годы и явиться следствием выхода Германии из Лиги Наций и ее агрессии на Балтике. Трактат Милоша был издан небольшим тиражом с пометкой Confidentiel и адресовался людям
ответственным за ближайшие судьбы мира. Он был очень серьезен. Речь шла о конце света, а, следовательно, конце эона, «новой земле и новом небе».
«Исповедь Лемюеля», появившаяся в 1921 г., уже целиком относится к «метафизическому» этапу. Показательно, что автор воспринимает свое сорокалетие как порог, переход от молодости (где как раз и главенствовало поэтическое вдохновение) к зрелости, отмеченной метафизическими поисками, которые Милош ведет, покрывая огромные пространства: от восточных учений до средневековой мистики, от Сведенборга до первобытных религиозных обрядов, от священных танцев до новейших научных теорий. Но путеводной нитью для него неизменно остаются католические догматы. «Исповедь Лемюеля» содержит 9 поэм, последняя из которых, «Песнь Познания», «представляет собой сплав эзотерических учений, которыми отмечены пути познания, проходящие через все прошлое человечества» [1, с. 172]. В сборник входит также «Послание к Сторгу», уже опубликованное в «Ревю де Оланд» в 1916 г. и позднее перепечатанное в качестве предисловия к Ars Magna. Это сочинение изысканно умозрительное (хотя в нем, как и во всех последующих, Милош по-прежнему пользуется языком в каком-то смысле поэтическим), в котором Милошу удается дать определение некому виду общей теории относительности, где материя, пространство и время соединяются в движении. Некоторые критики подчеркивают удивительное сходство этой теории с открытиями Эйнштейна: «Поразительное совпадение. В одно и то же время, по разные стороны железного занавеса войны, два человека, не подозревающие о существовании друг друга, один - ученый-математик, другой - далекий как от точных, так и от естественных наук, два человека догадываются о всеобщей Относительности» [2]. Послушаем, как Годуа позднее комментировал это «Послание»: «Оно - нечто большее, чем пророческий вклад в теорию относительности; это высшее подтверждение всеведения Божественной любви, того всеведения, которое освещает вечной зарей лабиринты нашего земного странствия через райские и адские видения, запечатленные Милошем в красках и звуках поистине апокалипсических» [3, с. 129]. «Метафизические» темы пространства, времени и движения широко трактуются в Ars Magna (1924) и «Эликсирах алхимиков» (1926). Ars Magna состоит из четырех поэм: Memoria («Память»), «Числа», Turba magna («Великое смятение») и Lumen («Свет»). В этом сочинении Милош нашел едва ли не самое удачное словесное выражение своей «метафизики»; он и сам называет себя «тем, кто хочет писать душой слов». Именно в поисках души слов [и вещей] Милош преодолевает сухость и чистую рассудочность метафизики и поднимается на тот уровень, который можно определить как мистический. И тут возвращается та тема познания не только интеллектуального. Достаточно короткой цитаты: «Мысль - не более чем листок, оторвавшийся от дерева чувств, мозг - всего лишь спутник сердца. Он только принимает, просеивает и воспроизводит свет утверждения, которое посылает ему серд-
це в своем духовном излучении. Там созревает нетленное и целительное Золото божественного Милосердия; медовый металл, выделение ангельских пчел, золото, которого без помощи молитв, «Ave» и «Pater», не получить никаким синтезом». Последние слова, с одной стороны, подтверждают неизменное почтение Милоша к христианским догматам, а с другой, связывают его мысль с величайшей традицией христианской мистики. Согласно этой мистической традиции, никакая мысль не может горделиво полагать, будто способна познавать реальность сущего, если прежде не умалилась в смирении, высшим проявлением которого служит молитва (причем не та, что придумывает сам молящийся, а та, что закреплена церковной традицией). «Когда гаснет факел веры, тьма заливает мир и животворящее тепло утверждения сменяется холодными и мелкими рассуждениями любознательности. Где же целительное средство? Только в Молитве и в той высшей свободе, что в ней заключена» [4, с. 109-112]. Робер Кантерс, указывая на переход от театрально-поэтического этапа в творчестве Милоша к мистико-метафи-зическому, писал: «Милош, начиная с определенного момента, знает твердо, -так это то, что единственно нужное употребление слова - не для того, чтобы установить связь между тварями, как в театре, а для того, чтобы попытаться установить связь между тварным и нетварным, как в молитве» [5, с. 177]. «Эликсиры алхимиков» - очень сложное произведение; оно состоит из 107 «версетов» наподобие библейских (впрочем, Милош не одобрял ни этот термин, ни такое сопоставление), в которых автор запечатлел свое философское, мистическое и теологическое видение действительности. Это обобщение - столь необычное и сжатое, что сам автор счел необходимым во втором издании сопроводить его пространным комментарием; в нем Милош подтвердил, что поэма эта - не что иное, как «новый свет, брошенный на неприкосновенную книгу ортодоксального католицизма». С «Эликсирами» завершилась «метафизическая» стадия.
Список литературы:
1. Stanley M. Guise, Le «Cantique de la Connaissance», in «Les Lettres».
2. Renée de Brimont, Milosz, poète métaphysicien, in «La Phalange», 15 guifno 1936.
3. Armand Goboy, Milosz: Le Poète de l'Amour, Egloff, Fribourg 1944.
4. Armand Goboy, Le got de la depossession chez Milosz, in «Les Lettres» 1936.
5. Robert Kanters, Le lieu de la Présence, in «Les Lettres».
