CC BY
35
УДК 821.161.1 ББК 83.3(2=Рус) Ю 85
Юрьева М.В.
Кандидат филологических наук, доцент кафедры истории русской литературы, теории литературы и критики Кубанского государственного университета, e-mail: vetasolo@mail.ru
Шестак А.Н.
Аспирант кафедры истории русской литературы, теории литературы и критики Кубанского государственного университета, e-mail: andun@yandex.ru
МЕТАФИЗИКА ДОСТОВЕРНОСТИ В РОМАНЕ ОЛЬГИ СЛАВНИКОВОЙ «ПРЫЖОК В ДЛИНУ»
(Рецензирована)
Аннотация:
Анализируется с точки зрения художественного метода и особых стилевых приемов, создающих поэтический мир произведения, роман Ольги Славниковой «Прыжок в длину». Актуальность исследовательской стратегии связана с тем, что она позиционирует себя как представителя «метафизической» реалистической линии в современной русской литературе. Предпринимается попытка анализа и интерпретации образной системы романа, его идейно-тематического уровня с целью выявления «глубинных» смыслов текста. Целью работы является выявление специфики художественного метода писательницы через анализ поэтических особенностей романа. Отсутствие литературоведческих работ, исследующих обозначенное проблемное поле, определяет научную новизну исследования. В его основу был положен комплексный подход, объединяющий традиционные для академического литературоведения историко-литературный и типологический методы, а также метод целостного анализа текста. Делается вывод, что, воссоздавая по законам реалистического искусства трагедию жизни героя-инвалида, писатель, в первую очередь, фиксирует внимание на его особенном мировосприятии, в котором сон и реальность слаборазличимые и даже взаимозаменяемые понятия. Ключевые слова:
Реализм, постмодернизм, русская классика, современный роман, Ольга Славникова, художественный метод, психологизм, детализация, метафизика, герои-антагонисты.
Yuryeva M.V.
Candidate of Philology, Associate Professor of Department of History of the Russian Literature, Theory of Literature and Critics, Kuban State University, e-mail: vetasolo@mail.ru
Shestak A.N.
Post-graduate student of Department of History of the Russian Literature, Theory of Literature and Critics, Kuban State University, e-mail: andun@yandex.ru
RELIABILITY METAPHYSICS IN THE NOVEL BY OLGA SLAVNIKOVA «LONG JUMP»
Abstract:
The novel by Olga Slavnikova Long Jump is analyzed in terms of the artistic method and special style techniques creating the poetic world of the work. The relevance of
research strategy is connected with the fact that it positions itself as the representative of the metaphysical realistic line in modern Russian literature. An attempt is undertaken to analyze and interpret a figurative system of the novel, its ideological and thematic level for the purpose of identification of deep meanings of the text. The purpose of work is identification of specifics of an artistic method of the writer through the analysis of poetic features of the novel published in 2017. The lack of the literary works exploring the designated problem field defines scientific novelty of a research. The integrated approach uniting historical-literary and typological methods, as well as a method of the complete analysis of the text, traditional for the academic literary criticism, was the basis of the research. The authors of this article arrive at a conclusion that, recreating the tragedy of life of the disabled hero under laws of realistic art, the writer, first of all, fixes attention on his special attitude, in which a dream and reality are slightly perceived and even interchangeable concepts.
Keywords:
Realism, postmodernism, Russian classics, modern novel, Olga Slavnikova, artistic method, psychologism, specification, metaphysics, characters-antagonists.
Интерес русских писателей к эстетике реалистического искусства в начале XXI столетия связан, в первую очередь, с кризисом художественной системы постмодернизма. Заявляя о себе, молодые авторы ищут альтернативу гипперреаль-ности, фрагментированности, эпистемологической неуверенности, которые стали знаками культуры второй половины ХХ в. Нестабильность «нулевых» сформировала целый комплекс проблем социального, общественно-политического характера, и их решение стало возможно только через «включенность» современника в процессы обдумывания и активного преображения жизни. Это касается, в том числе, и искусства слова. Поиски последнего заставляют пристальнее вглядываться в реалистическое искусство прошлого, в котором русский писатель - летописец и пророк одновременно. «Новый реализм», о котором активно заговорили в начале XXI столетия, произрастал из художественных манифестов, созданных творческой интеллигенцией [1; 2; 3]. Он предполагал формулировку некоторых эстетических принципов, которые должны были стать объединяющим маркером эпохи. Правда, спустя некоторое время новый/обновленный (?) реализм уже не имеет строгих границ, каждый его «представитель» желает
следовать своему оригинальному творческому методу.
На просторах современной русской художественной прозы бытописание, документальная достоверность и автобиографизм героя - человека «внешнего», социального, общественного, - порой «уживаются» с метафизическими размышлениями о сущности бытия [4], рождая в результате образы-метафоры, сюжеты-метафоры. Такая смысловая «многослойность» требует эпического масштаба, поэтому наиболее востребованным жанром нового века становится роман, дающий «простор» для художественных экспериментов. Его «обновленная» форма - синтетичная и эклектичная одновременно - выражает готовность взаимодействовать с другими видами искусства, в частности кинематографического. Отсюда и особые приемы - «раскадровки», фиксации авторского внимания на одной детали, монтажность сцен, диалогов, которые, в свою очередь, придают реалистическому повествованию метафизические смысловые нюансы. Автором, работающим в этом творческом ключе, является Ольга Славникова, чья «метафорическая густопись» [5], давно стала объектом пристального внимания критики.
Фабульная канва романа «Прыжок в длину» завязана на перипетиях судьбы героя Олега Ведерникова,
легкоатлета, который совершает свой рекордный прыжок не на чемпионате, а спасая ребенка из-под колес автомобиля. Это событие меняет всю дальнейшую жизнь: ему ампутируют ноги, раздавленные колесами «хаммера», все последующие годы персонаж проводит в инвалидной коляске и на дорогих протезах, на которые мать не жалеет средств.
Повествование построено на рефлексии главного героя, созданной с помощью приемов психологического анализа, отсылающего к традициям классического русского реализма. Так, сновидения раскрывают страхи, которые могут никак не проявляться внешне. В детстве Ведерников летал во сне над горной местностью, за которой «таяла призрачная вершина» [6: 6]. Повзрослевший герой в очередном ночном забвении «превращается в рыбу» и пытается шевелиться в густой «тяжелой толще», при этом на месте ног у него «холодный рыбий хвост» [6: 11]. Славникова предельно точно передает симптоматику чувства беззаботности, надежды и уверенности в себе, а затем - ощущение беспомощности и безысходности. Наяву Ведерников мысленно возвращается к содержанию сновидений и предполагает, что именно они являются концентрацией человеческой уязвимости: «Интересно, как Кира Николаевна справляется со своими ночными кошмарами? Их не может не быть, наверняка в них сыро, холодно, гулко, осклизло, а наверху светится круг, пересеченный веткой» [6: 203]. Этим сном кажется ему вся жизнь после «прыжка», при выходе на улицу теряются привычные очертания домов и перекрестков, сплошной тьмой видится мироустройство. Город все более наминает рекламную вывеску, а прохожие с «отсутствующими» глазами «не на реальность смотрят, а ходят по строчкам» [6: 205]. Через овеществленную метафору сна автор стремится показать пустоту жизни не только героя-инвалида, а человека
вообще, духовного «ампутанта», откликающегося только на «глухую мобильную трель», точно им кто-то «управляет дистанционно» [6: 205]. Как главный персонаж неумело ступает на тонких гибких протезах по мостовой, так хаотично и неуверенно пытается преодолеть «искаженную» реальность наш современник. Ночной сон - «жуткое забвение» для Олега Ведерникова, но сон жизни оказывается еще страшнее.
Большое значение в тексте играет кинематографический мотив - подготовка документального фильма о подвиге. «Удвоение» этой реальности - еще одна возможность посмотреть со стороны на себя и окружающий мир. Именно поэтому в раскрытии характера героя важная роль принадлежит его взаимоотношениям с другими персонажами романа. Так, холодное общение с матерью, которая обеспечивает сына всем и в то же время практически самоустраняется, подчеркивает его внутреннее одиночество. Кира для Ведерникова - отображение того, чего он сам лишен: жизненных сил, энергии и оптимизма. Этим обусловлена его симпатия к ней, вместе с тем он не соглашается и спорит с ее убеждениями, тем самым стараясь оправдать собственные бессилие и безвольность.
Центральную роль в ряду персонажей, взаимоотношения с которыми определяют психологический облик героя, играет Женечка Караваев - юноша, в детстве спасенный Ведерниковым из-под колес автомобиля. С одной стороны, его образ противопоставлен Ведерникову. Большое значение имеет портрет этого героя: Женечка невысокого роста, плотного телосложения, «приплюснутый затылок» делает его «похожим на примата», лицо «неандертальское», зубы «крупные», «похожие на желтоватый колотый сахар» [6: 19]. Внешность мальчика выявляет черты, противоположные Ведерникову, которого с рождения отличают высокий рост, силовая
«паутина» в животе, легкость и желание прыгать в длину и в высоту. Героя ужасает равнодушное отношение Караваева к нормам морали, его хладнокровная расчетливость и необъяснимое везение. Увлечения юного «негодяя», описанные через «зооморфные» метафоры искалеченных птиц с отрезанными лапками, призваны, в первую очередь, «изобразительно передать» [7: 166] модель его отношений с миром людей. Ведерников же, напротив, внимателен к человеческим эмоциям, не прекращает болезненно рефлексировать, делает попытки осознать трагическую сущность человеческой жизни. Как следствие, понимание несправедливости бытия заставляет его видеть бессмысленность во всем: и в рекомендованных ему тренировках, и в попытках найти для себя какое-либо дело.
С другой стороны, Караваев -отображение сломанной судьбы Ведерникова, у которого в юности была перспектива побить мировой рекорд по прыжкам в длину. Лишившись ног, он утратил возможность реализовать свой дар, однако силовая «паутина» по-прежнему вызывает желание оттолкнуться от земли, напоминая герою его нереализованные способности. Караваев же, в свою очередь, не обладает никакими выдающимися физическими данными и не нуждается в них, с цинизмом и грубой прагматичностью относясь к жизни. Женечка не интересуется ни одним видом спорта, не умеет плавать, даже в драке с одноклассниками предпочитает принимать «защитную позу, ему одному свойственную» [6: 95]. Вместе с тем, он выгодно и комфортно устраивает свою судьбу, пользуясь теми же цинизмом и прагматичностью. Для Ведерникова Женечка становится еще одним кошмаром, который демонстрирует полное отсутствие легкости, подвижности и невесомости - всего того, чего герой лишился вместе с ногами. Таким образом, антитеза, с помощью которой
в романе сопоставлены образы двух персонажей, помогает автору раскрыть психологию одного из них.
На протяжении всего повествования автор продуцирует мысль о сиротстве, одиночестве, безотцовщине. Так, занятия легкой атлетикой стали для главного героя симулякром, а тренер дядя Саня -единственным мужчиной, заинтересованным в судьбе подростка. Но, как оказалось, его волновали лишь рекорды, возможности Ведерникова и слава тренера чемпиона, поэтому после аварии ослабевает и рвется нить, имитирующая фантомное отцовство. Идея копирования, клонирования, «удвоения» срабатывает на новом смысловом уровне. Главный герой подарил жизнь, «породил» Женечку Караваева, не по своей воле став его «семьей» вместе с приземленной (не умеющей «летать») домработницей Лидой. Поэтому дерзкий подросток в метафорическом аспекте - часть самого героя, убить его равносильно самоуничтожению.
Помимо подробного психологического анализа, реалистической чертой в романе становится детализация повествования. Славникова емко и искусно обрисовывает мир людей с ограниченными возможностями. Факты биографии баскетболистов-колясочников, в которых есть и спорт, и любовь, и пиво, и девушки, как будто сошли с экранов популярных ток-шоу, которые ведет Кира Осокина. Тем страшнее осознается иллюзия жизни/сна, эта «бутафория» [6: 489], в которой реальны только окровавленные «культи» и ствол пистолета, который, по-чеховски, обязательно должен выстрелить. Он палил почти бесшумно - в одиноких квартирках, где один за другим падали герои-инвалиды, потеряв надежду выбраться из «пыльных декораций» псевдобытия [6: 489]. Становится понятно, что роскошные центры протезирования с восточными коврами в приемной, новейшими тренажерами, описываемые автором, - красивая
оболочка, под которой «люди-женечки» [6: 219] наживаются на страданиях несчастных.
Принцип реалистической достоверности в тексте не исключает метафизических аспектов сюжета и образной системы романа. Все судьбоносные поступки Ведерников совершает как будто не по своей воле. Прыжок, спасший Женечку и сделавший героя инвалидом, он совершил только потому, что «ноги понесли, как вот могут понести лошади» [6: 36]. Способность преодолеть по воздуху в длину восемь метров тридцать сантиметров - именно столько намерил потрясенный тренер на другой день после несчастного случая - была дана Ведерникову не для чемпионата Европы, а для спасения впоследствии ненавистного ему Караваева. «Помимо воли и сознания» он заботится о школьнике Женечке, который остался без матери и с пьющим, неизвестно куда исчезающим отцом. Испытывая отвращение к «пацанчику» с «глумливой» мордочкой, главный герой все же не может ничего сделать с тем, что домработница кормит и жалеет подростка, а в школе к самому Ведерникову относятся как к родителю Караваева. Против воли совершен и смертельный прыжок на протезах. Запланировав убийство ненавистного юноши и договорившись об этом с сожителем домработницы, Ведерников по непонятной причине пытается помешать ему, преодолевая в воздухе то же роковое расстояние и попав под выстрел, предназначенный для Женечки. Примечательно, что «главный» прыжок герой совершает накануне самого главного события в его жизни: мать хочет сообщить что-то важное, возможно, открыть тайну рождения и назвать имя отца, вернуть Ведерникова в статус «сына».
Метафизическое присутствует не только в поступках главного героя. Все персонажи, чья судьба пересекается с Женечкой, также жертвуют собой ради его благополучия. Сам Караваев необыкновенно везуч
именно благодаря несчастьям других: «Итак, медсестра, работяга со склада металлолома, Журавлева, учительница физкультуры, еще десятка полтора бройлерных недорослей обоих полов, в разное время попавших под горячую руку учителям в результате женечкиных спектаклей на уроках. При этом Женечка не признавал перед пострадавшими никаких долгов. Он ничего этим людям не делал. Он просто падал в плохие ситуации, какие с каждым могут случиться и случаются хотя бы по разу, по два, а вот с Женечкой почему-то чаще» [6: 154]. Ведерников объясняет это некой «дьявольской» сущностью Караваева, которая стремится уничтожать людские достоинства и таланты ради сохранности собственного примитивного облика.
Подобное раскрытие образов посредством метафизических категорий, с одной стороны, позволяет проводить параллель между художественным миром автора и эстетикой отдельных представителей классической литературы (например, Н.В. Гоголя, Н.С. Лескова, Ф.М. Достоевского), а с другой - свидетельствует о преемственности реализмом XXI века некоторых приемов и традиций постмодернизма. В его художественной системе зачастую все стремится к хаосу и разрушению, признается пустым и бессмысленным, в романе Славниковой центром этой пустоты является Женечка - не личность, но «человек-женечка». Метафизическое становится повседневностью жизни персонажей: отец Караваева, владеет способностью проходить сквозь стены, он же приносит мешок с чудесным, никогда не заканчивающимся картофелем. Подобное сочетание обыденного и фантастического характерно для «магического» реализма, элементы которого присущи художественному мироощущению Ольги Славниковой.
Новая книга писательницы еще раз подтверждает особенности ее
творческого метода, для которого реалистическая бытописательность и фактографическая достоверность в воссоздании облика героя «нашего» времени органично сочетается с метафизическим уровнем осмысления бытия. Балансируя на тонкой грани эстетических принципов реализма и постмодернизма, автор создает героев-двойников и героев-антагонистов, чьи мысли и поступки в совокупности образуют сущностные черты портрета современника. Метафора «ограниченных возможностей» становится контрапунктом в его характеристике. Оппозиции сон/ реальность, жизнь/смерть, отец/ сын в художественной ткани романа стремятся к семантическому
сближению, граница между противоположными элементами слаборазличима, порождая «магическую» глубину реалистического повествования.
Подводя итог, можно сказать, что в романе Ольги Славниковой «Прыжок в длину» отображены основные черты современного реалистического искусства, демонстрирующего интерес к русской классической литературе, что подтверждается использованием характерных повествовательных приемов. Вместе с тем, автором признается ценность эстетических принципов постмодернизма, что подтверждается метафизическими элементами, значимыми для анализируемого текста.
Примечания:
1. Беляков С. Истоки и смысл «нового реализма»: к литературной ситуации нулевых. URL: http://rospisatel.ru/konferenzija/beljakov.htm
2. Бондаренко В. Новый реализм. URL: https://public.wikireading.ru/169937. htm
3. Ротай Е.М. «Новый русский реализм»: основные признаки литературного проекта // Культурная жизнь Юга России. 2011. № 3 (41). С. 73-74.
4. Эпштейн М. Слово и молчание: метафизика русской литературы: учеб. пособие для вузов. М.: Высш. шк., 2006. 559 с.
5. Елагина Е. Постижение прозрачности: язык улицы в академическом формате // Нева. 2007. № 2. URL: http://magazines.russ.ru/neva/2007/2/ee19-pr.html
6. Славникова О.А. Прыжок в длину. М.: АСТ, 2017. 510 с.
7. Степанова Т.М., Аутлева Ф.А. Фольклорное начало в осмыслении антитезы «поэзии и правды» в «Легенде о сонной лощине» В. Ирвинга // Вестник Адыгейского государственного университета. Сер. Филология и искусствоведение. Майкоп, 2017. Вып. 2 (187). С. 163-169.
References:
1. Belyakov S. Origins and meaning of the "new realism": on the literary situation of the zero years. URL: http://rospisatel.ru/konferenzija/beljakov.htm
2. Bondarenko V. New Realism. URL: https://public.wikireading.ru/169937.htm
3. Rotay E.M. "New Russian Realism": main features of the literary project // Cultural life of the South of Russia. 2011. No. 3 (41). P. 73-74.
4. Epstein M. The word and silence: metaphysics of Russian literature: a manual for higher schools. M.: Vyssh. shk., 2006. 559 pp.
5. Elagina E. Comprehension of transparency: language of the street in an academic format // Neva. 2007. No. 2. URL: http://magazines.russ.ru/ neva/2007/2/ee19-pr.html
6. Slavnikova O.A. Long jump. M.: AST, 2017. 510 pp.
7. Stepanova T.M., Autleva F.A. The folklore principle in comprehension of the antithesis of "poetry and truth" in the "Legend of Sleepy Hollow" by W. Irving // Bulletin of the Adyghe State University. Ser. Philology and the Arts. Maikop, 2017. Iss. 2 (187). P. 163-169.
