CC BY
83
УДК 821'01(38)
DOI: 10.30914/2411 -3522-2020-6-1 -28-36
Менадизм в «Вакханках» Еврипида: исторические реалии в зеркале официального культа
Ю. С. Обидина
Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н. И. Лобачевского, г. Нижний Новгород, Россия
В статье рассматривается ритуальная практика культа Диониса, описанная древнегреческим трагиком Еврипидом в пьесе «Вакханки». В качестве исследовательских методов избраны метод исторической реконструкции и активно используемая антропологами концепция лиминальности. Цель статьи - исследовать соответствие между представлениями Еврипида о поклонении Вакху, зафиксированное в тексте трагедии, и практикой почитания Диониса в конце V - начале IV в. до н. э. в Афинах через рассмотрение женских ритуальных практик в честь Диониса - менадизм. Актуальность статьи связана с крайней недостаточностью в современном отечественном исследовательском поле работ, рассматривающих женские ритуальные практики в целом и менадизм в частности. Подчеркивается также, что пьеса показывает одну из наиболее экстремальных и поляризованных версий женского ритуала, помещаемую в существующей корпус трагедии. Особо подчеркивается явно гиперболизированное изображение ритуала трагиком, что не соответствовало афинским реалиям, современным поэту. Анализ текста трагедии показывает, что нет никакой связи между официальным афинским культом и «Вакханками» и нет объяснения, почему Еври-пид описал менад в пьесе именно таким образом. Отмечается, что религию Диониса неверно интерпретировать ни с точки зрения косвенного выражения социальных эмоций (Дж. Харрисон), ни с точки зрения проявления религиозной истерии (Е. Доддз). Особое внимание уделено таким аспектам культа Диониса, как спарагмос и омофагия, которые отражают не оргиастический характер культа, а маргинальный социальный порядок на короткий период ненормальности. Сделан вывод о том, что еврипидовские описания менадизма, постоянно появляющиеся в пьесе, явно не плод воображения драматурга, а связаны с обрядом орибасии, ритуал которых был признанной частью афинской религии. Менады представляют в пьесе не мифологический характер, а наблюдаемый в исторической ретроспективе человеческий тип, в котором отражено эмоциональное состояние Дионисийских приверженцев при исполнении ритуалов культа.
Ключевые слова: трагедия, Еврипид, «Вакханки», Дионис, религиозные практики, менадизм, спарагмос, омофагия, орибасия.
Для цитирования: ОбидинаЮ.С. Менадизм в «Вакханках» Еврипида: исторические реалии в зеркале официального культа // Вестник Марийского государственного университета. Серия «Исторические науки. Юридические науки». 2020. Т. 6. № 1. С. 28-36. DOI: 10.30914/2411-3522-2020-6-1-28-36
Maenadism in the Bacchae of Euripides:
historical realities in the mirror of the official cult Yu. S. Obidina
National Research Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod, Nizhny Novgorod, Russia
The article discusses the ritual practice of the cult of Dionysos, described by the ancient Greek tragedian Euripides in the play "Bacchae". As research methods chosen method of historical reconstruction and is actively used by anthropologists concept of liminality. The purpose of the article is to investigate the correspondence between the ideas of Euripides on the worship of Bacchus, recorded in the text of the tragedy, and the practice of veneration of Dionysos in the late V - early IV century BC in Athens through the consideration of female ritual practices in honor of Dionysos - maenadism. The relevance of the article is associated with an extreme deficiency in the modern domestic research field works dealing with women's ritual practices in general, and maenadism in particular. It is also emphasized that the play shows one of the most extreme and polarized versions of the female ritual, placed in the existing corps of the tragedy. The clearly hyperbolized image of the ritual by the tragedian is especially emphasized, which did not correspond to the Athenian realities, to modern poet. An analysis of the text of the tragedy shows that there is no connection between the official Athenian cult and the "Bacchae", and there
© Обидина Ю. С., 2020
is no explanation why Euripides described the maenad in the play in this way. It is noted that the religion of Dionysos is incorrectly to interpret both from the point of view of indirect expression of social emotions (J. Harrison), and from the point of view of manifestation of religious hysteria (E. Dodds). Particular attention is paid to such aspects of the cult of Dionysos as sparagmos and omophagy, which reflect not the orgiastic nature of the cult, but a marginal social order for a short period of abnormality. It is concluded that the Euripides descriptions of maenadism, constantly appearing in the play, are clearly not a figment of the playwright's imagination, but are associated with the rite of oribasia, the ritual of which was recognized as part of the Athenian religion. Maenads are represented in the play not a mythological character, but the human type observed in historical retrospect, which reflects the emotional state of Dionysian adherents in the performance of cult rituals.
Keywords: tragedy, Euripides, "Bacchae", Dionysos, religious practices, maenadism, sparagmos, omophagy, oribasia.
For citation: Obidina Yu.S. Maenadism in the Bacchae of Euripides: historical realities in the mirror of the official cult. Vestnik of the Mari State University. Chapter "History. Law". 2020, vol. 6, no. 1, pp. 28-36. DOI: 10.30914/2411-3522-2020-6-1-28-36 (In Russ.).
В отличие от большинства греческих трагедий, «Вакханки»1 Еврипида посвящены историческим событиям - появлением в Элладе новой религии Диониса. Строго говоря, в Афинах религия Дионисия была известна и даже «приручена», но во время Пелопоннесской войны религии оргиастического типа стали вновь проникать в Грецию уже под другими названиями. Афины были наводнены многими иноземными богами, и именно в это время в литературе Аттики стали появляться упоминания восточных и северных богов. Миф о прибытии бога из-за границы может быть обязан столько же мифологии, сколько и истории. Ежегодная реконструкция прибытия Диониса может не основываться на событиях появления нового бога, но может пониматься как необходимость сообщества в обновлении и объединении через воображаемое появление могущественного постороннего [21, р. 44], что особо стало актуально в годы межполисных конфликтов.
Греки считали, что экстатические культы не являются родными для Эллады. «Вакханки» были написаны в Македонии, где они получили необычайную популярность [9, р. 39]. Сам Еври-пид представляет культ Диониса как некую «мировую религию», которая была передана миру его миссионерами (чего никогда не было для греческих культов) из одной страны в другую. Согласно «Вакханкам», Дионисийская религия возникла в горах Лидии и Фригии (Вакх. 13, 55, 86) [9, р. 21], - точка зрения, которая была поддержана многими исследователями, а Вакхо; явля-
1 Еврипид. Вакханки / пер. И. Анненского. Еврипид. Трагедии: в 2 т. Т. 2. М. : Наука, Ладомир, 1999. 704 с.
ется Лидийским эквивалентом Диониса (лид. ВакгкаХг; = греч. АютожХцд).
В «Вакханках» Еврипид изображает иноземного бога, руководящего дикими ритуалами, которые заканчиваются насильственным разрывом животного (спарагмос) и его поеданием (омофа-гия). Долгое время бытовало мнение, что все известные мифы напрямую отражают или, по крайней мере, прослеживают элементы настоящих ритуалов дионисийской религии. Это позволило некоторым ведущим исследователям дионисиз-ма, например, Е. Доддзу [9], чье исследование «Вакханок» остается фундаментальным до сегодняшнего дня, полагать, что описание Еврипи-дом ритуала Диониса отражает реальную культовую практику даже после того, как общая теория о том, что миф является порождением культа, была пересмотрена. Новые исследования показали, что изображение культа Еврипидом было менее буквально, и необходимо понимать, что миф имеет сложное и не обязательно прямое отношение к культовым реалиям [1]. Детали мифической истории не должны отражать литературную истину или даже вытекать из исторических реалий, но история будет иметь символическую истину для сообществ, о которых говорится в литературных произведениях, и может даже породить свой собственный ритуал.
Рассмотрение свидетельств исторического культа Диониса является проблематичным занятием. Большинство доказательств культовой практики происходит из источников за пределами Аттики и относится ко времени уже после смерти Еврипида. Греческая религия имела
локальный характер, и в каждом городе были свои формы поклонения божеству, практика одного города необязательно будет повторять практику Афин. Да и сами «Вакханки» создают проблему фактов о Дионисийском культе в Греции: причиной их невероятной популярности являются детали культа, изображенные Еврипи-дом в пьесе, которые, возможно, сами повлияли на последующую культовую практику.
Даже с этими предостережениями, исторические и археологические данные свидетельствуют, что культ Диониса в Афинах, с одной стороны, был значительно менее впечатляющим, чем его описал Еврипид, а, с другой стороны, некоторые детали, описанные в пьесе, проистекают из ранних мифических представлений о Дионисе [3]. Таким образом, Еврипид не создавал вымышленный рассказ о религии Диониса в Греции, а просто преувеличил определенные неотъемлемые элементы культа в драматических целях. В изображении Еврипидом поклонниц Диониса есть истина, но это не просто историческая истина. Некоторые из аспектов культа Диониса настолько постоянны во многих мифах, что наверняка считаются основополагающим для природы бога в греческой религии [19, р. 21-22].
Одна из самых захватывающих и выдающихся сцен «Вакханок» - описание менад, женщин -последовательниц Диониса. Именно они будут предметом исследования в данной статье. Предлагается рассмотреть поклонниц Диониса с точки зрения лиминальности, воплощающей изменение социального статуса, ценностей и норм, идентичности. Служение Дионису помещало менад в лиминальные пространства, в которых они занимали две сферы одновременно - публичную и частную, сакральную и профанную. Служение Дионису знаменовало собой одновременно очищение и скверну, наличное бытие и трансцендентное. Эти лиминальные пространства и состояния могли быть опасными, неестественными и даже восприниматься как опасность для общества. Но эти лиминальные пространства и состояния не просто физические; они также могут происходить из сконструированных особенностей каждой культуры.
С этой точки зрения цель данной статьи -рассмотреть соответствие между представлениями Еврипида о поклонении Вакху, зафиксированное в тексте трагедии, и практикой почитания Диониса в конце V - начале IV в. до н. э. в Афи-
нах через рассмотрение женских ритуальных практик в честь Диониса - менадизм.
«Вакханки», принесшие Еврипиду победу на Дионисийском фестивале в 406 г. до н. э., показывают происхождение и характер женского поклонения фракийскому богу Дионису. То, что Дионис предлагал своим поклонникам - опьянение и/или экстаз, два элемента, противоречащие самоконтролю. Однако греки считали, что они получали благословение от бога, если они не выходили из состояния равновесия и гармонии [7, р. 28]. Дионис - это бог, который ввергает в безумие; когда менады попадают под влияние бога, они становятся одержимыми богом [7, р. 36]. Покинувшие дома и убежавшие на гору Киферон, они были неуязвимы для железа, огня и змей, и разрывали на части животных, детей, и даже царя Фив [6, р. 267]. Пьеса показывает одну из наиболее экстремальных и поляризованных версий женского ритуала, помещаемую в существующей корпус трагедии. Основным местом действия «Вакханок» является город Фивы, отказывающий женщинам в праве заниматься ритуальной деятельностью, лишая тем самым их главной гражданской идентификации. Отказав женщинам в исполнении их ритуала, город сам навлек на себя беду [6, р. 350].
Преобладающий характер фригийской религии был известен своим оргиастическим духом, и на этом основании эллинизированный бог Дионис был, вероятно, склонен вернуться к своему примитивному инстинкту [10, р. 158]. С точки зрения гражданского культа, самым опасным в служении Дионису был элемент экстаза, который являлся одним из запрещенных аспектов культа. Безумие является центральной темой в «Вакханках», однако было высказано много возражений относительно того, насколько действительна историчность этого ритуального безумия из-за отсутствия источников [13, р. 152].
Три сестры Семелы - Ино, Автоная и Агава, получили безумие от собственного племянника -Диониса. Этот миф, по мнению традиции, объясняет происхождение менадизма как акта божественного наказания и мести. В данном случае миф воплощает мотив сопротивления и ритуал триадических менад. В мифах этого типа бог устанавливает свои божественные полномочия и наказывает своих противников [14, р. 3-4]. Но почему же Дионис обижает безумных женщин Фив? Чего он на самом деле пытается достичь?
Менадизм стал воплощением наказания для женщин Фив, потому что они отказались принять религию Диониса и поклоняться ему, и, несмотря на прекрасные описания поклонения женщин Дионису в хоровых одах и речах вестника, мена-дизм проявляет себя в конечном итоге катастрофически [11, р. 351]. Женщины, которые попали под чары Диониса, были вынуждены отказаться, по крайней мере, временно, от своих домашних обязанностей и воспитания детей, чтобы поклоняться новому богу [15, р. 67].
В пьесе хор лидийских женщин лишь однажды охарактеризован как разъяренный (Вакх. 601). Именно страх делает их здесь ¡лаыаёед, а не /Закхе; [17, р. 77]. Многие ученые придерживались точки зрения, что возникновение религии является следствием выхода чрезмерной эмоциональности или желаний первобытного человека, которые переполняли его разум [19, р. 22]. Дж. Харрисон даже предприняла попытку интерпретировать религию Диониса как косвенное выражение социальных эмоций [12, р. 22]. Некоторые исследователи приняли концепцию эмоций и желаний как генераторов религии [18, р. 23]. Е. Доддз сравнил определенные характеристики менадиз-ма с проявлением религиозных истерий, и предположил, что менадизм проявился из своего рода коллективной истерии, которая была направлена на организованные обряды в более поздние времена [6, р. 267].
Но описание Дионисийского безумия простым наблюдателем, - это не описание менадиз-ма Дионисийской религии, которая была организована и контролируема, как это представлено в пароде пьесы, а так называемый «черный ма-надизм». Он дан в наказание самым респектабельным гражданам полиса, кто ввел остальных в заблуждение против их воли: исследователи пьесы часто игнорировали эту важную деталь. Тем не менее, «черные менады» никому не причиняют вреда, если только на них не напасть. В общих чертах это описание является традиционным (Вакх. 699-702, 704-711, 734-747, 748-764) [9]. Дионисийские ритуалы и мистерии были заряжены «духовным электричеством» для практического использования. Это можно оценить по экстазу менад, по крайней мере, для самой ранней истории дионисизма [10, р. 162].
Дионис, приведя женщин Фив на гору Кифе-рон, заставляет каждый фиванский дом позабыть о своих собственных делах ради общинного
культа. Только царское домохозяйство сопротивляется новому культу и поэтому разрушается. В «Вакханках» виден политический конфликт между двумя противниками, первым из которых является общество (представлено Дионисом), а вторым - автономия домохозяйства, особенно того правящего домохозяйства, с которым полис в политическом смысле не может сосуществовать [22]. И этот конфликт в пьесе разрешен в пользу Диониса [21, р. 49].
Присутствие женщин в религии Диониса поразительно часто. И есть несколько примеров женского служения в этом культе. Например, в Аттике девушки знатных родов поклонялись Дионису как кavцty6pоl на городском празднике Анфестерий [10, р. 159]. И. М. Льюис предположил, что ключ к пониманию восторженного религиозного феномена находится в социальных функциях города, и что оргиастические ритуалы Диониса квалифицируются в эту категорию [18, р. 66-69].
В пьесе единственные мужчины, которые поклоняются Дионису безоговорочно как богу -Тиресий и Кадм. Но оба не были допущены к участию в ритуалах их любимого бога. Только женщины имели такую возможность. Дионисий-ская религия - единственный пример культа, который не позволял мужчинам поклоняться мужскому божеству. С другой стороны, женщины были существенным элементом этого культа, и в отличие от культов других мужских божеств, никогда не исключались из поклонения Дионису [10, р. 160].
Описание участия женщин в различных религиозных обрядах - это проблема, которая должна оцениваться с точки зрения точности их описания. Как мы можем оценить мужские описания, которые характеризуют женские обряды, из которых мужчины были исключены? Классический афинский драматург Еврипид, пытаясь объяснить свой источник, в рамках драматических ограничений решил эту проблему, добавив скрытых наблюдателей мужского пола. В «Вакханках» пастух, прячущийся за деревьями, отчитывается перед царем Пенфеем (Вакх. 23-42, 677-765), который сам позже шпионит за менадами (Вакх. 1114-1137). Тем не менее были источники Еври-пида по этому вопросу точными или же предполагаемыми, остается тайной [15, р. 9].
Современные ученые продолжают исследовать соответствие между представлениями Еврипида
о поклонении Вакху, установленному в древних Фивах, и практикой почитания Диониса в конце V - начале IV в. до н. э. в Афинах и других полисах. Большая часть описания Еврипида существенно не расходится со свидетельствами других источников [15, р. 12]. Открытым остается вопрос: был ли менадизм поэтическим вымыслом Еврипида? Или все же считался периодическим состоянием человеческой души? Совершенно очевидно, что то, как Еврипид репрезентирует менад, не соответствует реальному ритуалу. Движения менад изображались женщинами в танцах, чему есть исторические свидетельства [16, р. 79]. Если танец менад является воссозданием менадического мифа, то являются ли «Вакханки» его драматическим представлением и помещением в фиктивную культовую обстановку? (Вакх. 23-43) [13, р. 122]. Однако во времена Еврипида мена-дизм не был включен в аттические фестивали; не было зимних обрядов, не было танцев в горах, не было омофагии. Аттические фестивали в честь бога Диониса, по словам Перикла, предоставляли ауакаиХа1 тж л6vюv; их ценность была скорее социальной, нежели религиозной. Этот аспект Дионисийских обрядов не игнорируется и в «Вакханках»; Еврипид включает в пьесу и эту сторону таинственных обрядов, которая появляется в сцене, когда Тиресий хвалит еvфpоauvц (Вакх. 370), изображая религиозную жизнь поклоняющегося Дионису человека, живущего в благочестии, веселье и добре [8]. Однако нет никакой связи между официальным афинским культом и «Вакханками» и нет объяснения, почему Еврипид описал менад в пьесе именно таким образом [8, р. 168].
С другой стороны, еврипидовские описания менадизма, постоянно появляющиеся в пьесе, явно не плод воображения драматурга. Менады, хотя их действия и раскрыты через мифическое измерение, представляют не мифологический характер, а наблюдаемый человеческий тип, в котором мы можем предвидеть эмоциональное состояние Дионисийских приверженцев при исполнении ритуалов культа [8, р. 166]. По словам У. Ф. Отто, достижение экстаза было истинной целью религии, и это происходило через выражение своих эмоций, с помощью которых менады добивались общения с Дионисом [20, р. 177].
Еще один вопрос - что представляли собой собственно менадические практики. В пароде «Вакханок» (Вакх. 64-169) хор лидийских жен-
щин поет двойное рождение Бога, объявляет благословенное состояние, в котором находятся менады, и призывает Фивы поклоняться богу Дионису. Кроме того, изображение истерии подчинено служению религии; именно так описывается то, что происходит на горе Киферон. Дионис является причиной вспышки безумия и освободителя от безумия одновременно (Вакх. 86) [9, р. 16]. Такие праздничные обряды действительно проходили в горах и назывались ори-басиями (орефата).
Обряд орибасии, или танца в горах, представлял современный Еврипиду ритуал вакханок [21, р. 265] и проходил в середине зимы (Вакх. 661-662) [9, р. 221] и в последующие годы (Вакх. 133). Шкуры молодых животных, традиционная одежда менад без сомнения, использовался в качестве защиты от холодной зимней стужи. Но, кроме того, считалось, что через эти звериные шкуры передавалась и сила животных iердv £пеvSvтдv (Вакх. 137), в том числе и сила самого Диониса (Вакх. 866), так же как шкура убитого льва давала силу Гераклу [9, р. 11].
Наиболее важной частью Дионисийских обрядов были действия, которые происходили «на горе» [5, р. 122]. Призыв е1; оро; (на гору») (Вакх. 977) должно быть использовался в качестве сигнала, который открывал орибасии. Один и тот же сигнал встречается несколько раз в «Вакханках» [13, р. 149]. Орибасии, представляющие собой свободный и эмоциональный танец женщин на горе, был организованным Дионисийским ритуалом, и был признанной частью Афинской религии. В большинстве случаев женщины в Афинах были ограничены в политической и социальной сферах и были сосредоточены в рамках жизни ойкоса. Тем не менее, женщина благодаря религии Дионисия могла покинуть дом, семью и даже город в течение ограниченного периода времени каждый второй год, чтобы танцевать, издавать дикие крики, искать контакта с чем-то необычным для повседневной жизни [24, р. 15]. Женщины через пение и танцы выражали свои эмоции при исполнении Дионисийских обрядов. Выполняя ритуал орибасии, женщины чувствовали, что они общались с богом, соединяясь с ним [9, р. 221]. Однако были и другие способы выйти за рамки привычного. Странный горный танец, который описан в пароде «Вакханок» и в первой речи вестника, не очень знаком Еврипиду, но является отражением ритуала, который практиковался
женщинами вакхического фиаса в Дельфах вплоть до времен Плутарха, и для которого у нас есть свидетельства из других мест греческого мира
[9, р. 13].
Благодаря пению хора и описанию Дионисий-ских обрядов изнутри, женщины в пьесе выражают общие реакции и, самое главное, они раскрывают аудитории истерию и страсть, которую эти обряды выражают в музыке и танцах [9, р. 16]. Также в пьесе есть попытка изобразить радостную и праздничную сторону Дионисийских обрядов. Хор лидийских женщин состоял из группы преданных поклонников Диониса, который следовал за незнакомцем с Востока до Фив. Их действия кровожадны, но их намерения - нет.
Одна из самых спорных менадийских практик в Дионисийских ритуалах - это апарау^од -спарагмос (разрывание животного на части) и ю^оуау1а - омофагия (поедание сырых частей тела животного). В «Вакханках» спарагмос и омофагия упоминаются дважды, во-первых, когда фиванские менады разрывают скот и, во-вторых, когда разрывают Пенфея. Упоминаемая омофагия подразумевает употребление в пищу сырой плоти. Однако это не означает, что слово ш^дд имеет именно такое значение в данном контексте. Действительно, его общий смысл «сырой», но в трагедии оно может означать и «жестокий, дикий» [17, р. 153]. Это значение указывает на жестокость и дикость действий менад, в то время как фиванские вакханки разрывают скот, их действия отождествляются с обрядом спа-рагмоса (Вакх. 735, 739). Менады атакуют скот (цоахогд £пцXвоv, Вакх. 736), разрывают его (дгефорот апарdyjuааlv, Вакх. 739; Згефорошто, Вакх. 746) и разбрасывают куски (ртто^еу' оую те каг штю, Вакх. 741). После этого кусочки висят на елях с капающими каплями крови (Вакх. 741-742). Затем фиванские женщины взлетают и нападают на деревни. Они действуют как враги (Вакх. 753), и впоследствии они возвращаются в горы и смывают кровь (Вакх. 767). Не подразумевается также, что менады пожирали сырое мясо во время спарагмоса или позже. Разбросанные кусочки никогда не собирались женщинами. В случае с Пенфеем процедура такая же. Его разрыв на части характеризуется как спарагмос (апарау^оТд, Вакх. 1135). Когда женщины нападают на царя Пенфея (проап1пте1 vlv, Вакх. 1115), они разрывают его на куски (Вакх. 1125-1135), а потом их разбрасывают (Вакх.1135-1139).
После этого его дед, Кадм, собирает разбросанные кусочки с большим трудом (Вакх. 1218-1221).
Кульминацией зимнего танца в честь Дионисия было поедание кусочков тела животного в сыром виде, апарау^од и ю^оуау1а [9, р. 16]. Те, кто практиковал ритуал омофагии испытывали одновременно высочайшее возвышение и высшее отторжение, это был священный акт, одновременно характеризующийся как осквернение [8, р. 165]. Эти эмоциональные конфликтные состояния являлись корнями всех религий Диони-сийского типа [4, р. 179]. В «Вакханках» менады убивают быков (Вакх. 744) и коз (Вакх. 142), съедая их сырую плоть [9, р. 166]. Расчленение животного в оргиастических ритуалах Диониса было существенной частью омофагии, которая была маниакальным и стремительным пожиранием сырого мяса и крови, в котором временно находилась божественность. Характерное эмоциональное волнение не позволяло сторонникам культа должным образом приносить в жертву животных, а затем перейти к неторопливым кулинарным процессам [10, р. 166].
Независимо от омофагии, и звериные воплощения Диониса указывают на бога, который не является только богом вина, но является и богом, представляющим опасность. Он символизирует принцип жизни животных, тадрод и таиро^уод, на которых охотятся, и символизирует неограниченную силу, с которой человек стремится ассимилироваться.
Культ Диониса изначально был попыткой со стороны людей достичь слияния с его природной мощью [10, р. 20]. Можно сказать, что отношения Диониса с женщинами - это сотрудничество между ними как воображаемым лидером обрядов, совершаемых менадами. Дионисийская религия имела много форм, которые были открыты для обоих полов, мужчин и женщин, но похоже, что менады, чье имя делило корень с греческим словом безумие (ыаvга), были исключительно женщинами. Безумное насилие, с кульминацией в спарагмосе дикого животного и омофагии, является неотъемлемой частью мифического изображение менад, связанных с Дионисом и группами обезумевших женщин, которое мы находим уже у Гомера1 (Ил. VI, 130). В то время как миф представляет собой спонтанные вспышки экстаза
1 Гомер. Илиада / пер. Н.И. Гнедича. Л. : Наука, 1990. 576 с.
менад, реальность кажется более приземленной: археологические находки свидетельствуют, что, по крайней мере, в исторические времена празднование поклонения Дионису происходило в определенный день в календаре, и в то время как несколько человек, возможно, испытали настоящий экстаз, реальность была, вероятно, иной. В то время как посещение гор действительно засвидетельствовано для последователей Диониса, нет никаких доказательств того, что более важные части мифа отражают стандартную культовую практику. Миф дает нам возможность представить то, что не выражено литературно, и убийство может ясно символизировать беспорядок и опасность, которая кажется глубоко привязанной к персоне бога. Были ли убийства существенной частью Дионисийского ритуала, - выяснить невозможно. Но даже если бы можно было доказать, что убийства, особенно убийства детей, которые случались настолько часто, что изображались в мифах о Дионисе в виде древних практик, это бы ничего не сказало нам о культе Диониса во времена Еврипида [19, р. 27].
Более того, спарагмос никогда не был стандартным средством жертвоприношения Дионису. Единственная запись, где упомянута омофагия в культе Диониса, которую мы имеем,- надпись из Милета, датируемая 200 годами спустя после «Вакханок», в которой упомянута процессия к горе и заявлено, что никому не разрешено «бросить омофагион» до того, как жрица сделает это от имени города [23]. Эта надпись свидетельствует, что, по крайней мере, в Милете, культовая деятельность была более регулируемой, чем та, которая описана Еврипидом и была под контролем города, а не спонтанным выражением эмоций. Это свидетельство определяет спарагмос в меньшей степени как буквальную практику, а скорее как воображаемый акт с несколькими потенциальными связями и социальными противоречиями, в которых жили поклонницы Диониса.
Спарагмос был актом выражения женской силы, кратко, но ярко пережитый, или наоборот, который в своей особенности отразил маргинальный социальный порядок на короткий период ненормальности. В обычном жертвоприношении одомашненное животное ритуально отбирают, режут, варят и едят, тогда как спарагмос - спонтанное нападение на дикое животное, которое было разорвано обособленно и съедено в сыром виде женщинами вдали от их обычного жилища -
их дома в городе [25, р. 20-21]. Сырое мясо иногда предлагали Дионису, но не через спарагмос, и этот вид предложения был также истолкован как краткое нарушение нормального социального порядка. Видя, что Дионис из мифа и трагедия так сильно связаны с нарушениями социальных норм, такими предложениями обеспечивали одну общую связь между богом трагедии и богом культа [19, р. 28].
Таким образом, в то время как версия Диони-сийского ритуала Еврипида является поэтическим воображением, нет сомнений в том, как автор воспринимает сам культ и реальную культовую практику. Если женщины в их обычной жизни были ограничены и изолированы в своих ойко-сах, то на короткий период превращения в менад государство позволяло им нарушить нормы ограничений своего дома и полиса - хотя только на строго определенных условиях. Спарагмос в это время был важным символом качества их существования вне обычных, полисных рамок, не важно, был ли он чисто мнимым, символизировал ли он обработку и потребление сырого мяса, и был ли он когда-либо близко схож с драматизированной версией ритуала, представленной Еврипидом [19, р. 28]. В самом деле, «Вакханки», кажется, воплощают ряд менее впечатляющих, но подлинных элементов опыта Диониса, такие как факельные шествия, громкая музыка, танцы и опьянение [2]. Если кто-то будет участвовать в этом празднике, танцуя в воображаемом присутствии бога, без сомнения, они могут привести себя в чувство умиротворения и релаксации [19, р. 28].
Нет никаких упоминаний о том, что менады на самом деле едят сырую плоть царя Пенфея. Действия менад напоминают нам не о действиях женщин, практикующих своего рода религиозный ритуал, а охотников. Их действия ничего не говорят нам о ритуале спарагмоса [17, р. 159-160]. Еврипид использует ритуал спарагмоса в пьесе не как обряд очищения менад, а как акт насилия, совершенный фиванскими женщинами, с целью осквернения окружающей среды [17, р. 167].
Кроме того, введение Дионисийской религии в Древней Греции было эпизодическим, и в каждом случае приносило волнение тем, кто не был ее последователем. Дионис был персоной, который порождал страх осквернения и тайну, и был способен соблазнить как тех, кто сопротивлялся очарованию культа, так и тех, кто стремился принять его.
Литература
1. Егоров А.С. Мудрость Диониса в «Вакханках» Еврипида // Аристей. Вестник классической филологии и античной истории. 2012. Т. 4. С. 121-128.
2. Иванов Вяч. Дионис и прадионисийство. СПб. : Алетейя, 2000. 350 с.
3. Обидина Ю.С. Космос и хаос: репрезентативность культа Диониса в трагедии Еврипида «Вакханки» // Вестник Марийского государственного университета. Серия «Исторические науки. Юридические науки». 2015. Т. 1. № 2. С. 19-23. URL : http://history-law.vestnik.marsu.ru/view/journal/article.html?id=887 (дата обращения : 6.04.2019).
4. Benedict R. Patterns of Culture. Boston-New; York : Houghton, Mifflin and Company, 1934. 260 p.
5. Bowden H. Mystery Cults of the ancient world. Princeton : Princeton University Press, 2010. 249 р.
6. Bremmer J.N. Greek Maenadism Reconsidered // Zeitschrift für Papyrologie und Epigraphik. 1984. № 55. Р. 267-286.
7. Cassidy W. Dionysos, Ecstasy, and The Forbidden // Historical Reflections / Réflexions Historiques. 1991. № 17. Р. 23-44.
8. Dodds E.R. Maenadism in the Bacchae // The Harvard Theological Review. 1940. № 33. Р. 155-176.
9. Dodds E.R. Euripides Bacchae. Oxford : Clarendon Press, 1960. 231 р.
10. Farnell L.R. The cults of the Greek states: 5 vol. Vol. V. Oxford : Clarendon Press, 1909. 496 р.
11. Goff B. Citizen Bacchae: Women's Ritual Practice in Ancient Greece. California : University of California Press, 2004. 400 р.
12. Harrison J.E. Themis: A Study of the Social Origins of Greek Religion. Cambridge: Cambridge University Press, 1989. 604 р.
13. Henrichs A. Greek Maenadism from Olympias to Messalina // Harvard Studies in Classical Philology. 1978. № 82. Р. 121-160.
14. Houser C. Dionysos and his circle: ancient through modern. Cambridge, MA : Harvard University Press, 1979. 109 р.
15. Kraemer R.S. Ecstasy and Possession: The Attraction of Women to the Cult of Dionysus // The Harvard Theological Review. 1979. № 72. Р. 55-80.
16. Lawler L.B. The Maenads: A Contribution to the Study of the Dance in Ancient Greece // Memoirs of the American Academy in Rome. 1927. № 6. Р. 69-112.
17. Leinieks V. The city of Dionysos. A study of Euripides' Bakchai. Stuttgart & Leipzig : Teubner, 1996. 407 р.
18. McGinty P. Interpretation and Dionysos: method in the study of a god. Hague, 1978. 272 р.
19. Mills S. Euripides Bacchae. London : Duckworth, 2006. 237 р.
20. Otto W.F. Dionysos: Mythos und Kultus. Frankfurt а/М., 1950. 191 р.
21. Seaford R. Euripides Bacchae. Warminster : Aris & Phillips, 1996. 270 р.
22. Seaford R. Reciprocity and ritual: Homer and tragedy in the developing city-state. Oxford : Clarendon Press, 1994. 455 р.
23. Sokolowski F. Lois sacrées de l'Asie Mineure. Paris : Boccard, 1955. 21 р.
24. William C.K. The Bacchae of Euripides. New York : Farrar, Straus and Giroux, 1996. 144 р.
25. Winnington - Ingram R. P. Euripides and Dionysus: An interpretation of the Bacchae. Cambridge : University Press, 1948. 190 р.
References
1. Egorov A.S. Mudrost' Dionisa v «Vakhankakh» Evripida [The wisdom of Dionysos in Euripides Bacchae]. Aristei. Vestnik klassicheskoi filologii i antichnoi istorii = Aristeas. Philologia Classica et Historia Antiqua, 2012, vol. 4, p. 121-128. (In Russ.).
2. Ivanov Vyach. Dionis i pradionisiistvo [Dionysos and pradionysism]. Saint Petersburg, Aleteiya, 2000, 350 p. (In Russ.).
3. Obidina Yu.S. Kosmos i khaos: reprezentativnost' kul'ta Dionisa v tragedii Evripida «Vakhanki» [Cosmos and chaos: representativeness of the cult of Dionysus in Euripides' tragedy "The Becchae"]. Vestnik Marijskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya «Istoricheskie nauki. Yuridicheskie nauki» = Vestnik of the Mari State University. Chapter "History. Law", 2015, vol. 1, no. 2, pp. 19-23. (In Russ.).
4. Benedict R. Patterns of Culture. Boston; New York, Houghton, Mifflin and Company, 1934, 260 p. (In Eng.).
5. Bowden H. Mystery Cults of the ancient world. Princeton, Princeton University Press, 2010, 249 p. (In Eng.).
6. Bremmer J.N. Greek Maenadism Reconsidered. Zeitschrift für Papyrologie und Epigraphik, 1984, no. 55, pp. 267-286. (In Eng.).
7. Cassidy W. Dionysos, Ecstasy, and The Forbidden. Historical Reflections, Réflexions Historiques, 1991, no. 17, pp. 23-44. (In Eng.).
8. Dodds E.R. Maenadism in the Bacchae. The Harvard Theological Review, 1940, no. 33, pp. 155-176. (In Eng.).
9. Dodds E.R. Euripides Bacchae. Oxford, Clarendon Press, 1960, 231 p. (In Eng.).
10. Farnell L.R. The cults of the Greek states: 5 vol. Vol. V, Oxford, Clarendon Press, 1909, 496 p. (In Eng.).
11. Goff B. Citizen Bacchae: Women's Ritual Practice in Ancient Greece. California, University of California Press, 2004, 400 p. (In Eng.).
12. Harrison J.E. Themis: A Study of the Social Origins of Greek Religion. Cambridge, Cambridge University Press, 1989, 604 p. (In Eng.).
13. Henrichs A. Greek Maenadism from Olympias to Messalina. Harvard Studies in Classical Philology, 1978, no. 82, pp. 121-160. (In Eng.).
14. Houser C. Dionysos and his circle: ancient through modern. Cambridge, MA, Harvard University Press, 1979, 109 p. (In Eng.).
15. Kraemer R.S. Ecstasy and Possession: The Attraction of Women to the Cult of Dionysus. The Harvard Theological Review, 1979, no. 72, pp. 55-80. (In Eng.).
16. Lawler L.B. The Maenads: A Contribution to the Study of the Dance in Ancient Greece. Memoirs of the American Academy in Rome, 1927, no. 6, pp. 69-112. (In Eng.).
17. Leinieks V. The city of Dionysos. A study of Euripides' Bakchai, Stuttgart; Leipzig, Teubner, 1996, 407 p. (In Eng.).
18. McGinty P. Interpretation and Dionysos: method in the study of a god. Hague, 1978, 272 p. (In Eng.).
19. Mills S. Euripides Bacchae. London, Duckworth, 2006, 237 p. (In Eng.).
20. Otto W.F. Dionysos: Mythos und Kultus. Frankfurt a. M, 1950, 191 p. (In Eng.).
21. Seaford R. Euripides Bacchae. Warminster, Aris & Phillips, 1996, 270 p. (In Eng.).
22. Seaford R. Reciprocity and ritual: Homer and tragedy in the developing city-state. Oxford, Clarendon Press, 1994, 455 p. (In Eng.).
23. Sokolowski F. Lois sacrées de l'Asie Mineure. Paris, Boccard, 1955, 21 p. (In Eng.).
24. William C.K. The Bacchae of Euripides. New York, Farrar, Straus and Giroux, 1996, 144 p. (In Eng.).
25. Winnington - Ingram R. P. Euripides and Dionysus: An interpretation of the Bacchae. Cambridge, University Press, 1948, 190 p. (In Eng.).
Статья поступила в редакцию 12.02.2020 г.; принята к публикации 15.03.2020 г.
Submitted 12.02.2020; revised 15.03.2020.
Автор прочитал и одобрил окончательный вариант рукописи.
The author has read and approved the final manuscript.
Об авторе
Обидина Юлия Сергеевна
доктор философских наук, Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н. И. Лобачевского, Институт международных отношений и мировой истории, профессор кафедры Истории средневековых цивилизаций, г. Нижний Новгород, Россия, ОЯСГО ГО: 0000-0002-1133-5733, basiley@mail.ru
About the author Yuliya S. Obidina
Dr. Sci. (Philosophy), Associate Professor, National Research Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod, Institute of International Relations and World History, Professor of the Department of History of Medieval Civilizations, Russia, Nizhny Novgorod, ORCID ID: 0000-0002-1133-5733, basiley@mail. ru
