CC BY
17
16. Лаплас, С. Изложение системы мира. - Л.: Наука, ЛО, 1982.
17. Огурцов, А.П., Платонов, В.В. Образы образования. Западная философия образования. XX век. - СПб: РХГИ, 2004. - 520 с.
18. Пуанкаре, А. О науке. - М.: Наука, 1983.
19. Разеев, Д.Н. Идеалы образовательных стратегий в герменевтической перспективе // http://anthropology.ru/ru/texts/ razeev/educomm_02.html
20. Репринцев, А.В. Духовно-нравственная культура общества как фактор формирования антикоррупционного стандарта
поведения личности: что может воспитание? // Психолого-педагогический поиск. - 2009. - №3 (11). - С.71-80.
21. Розин, В.М. Философия образования: Этюды-исследования. -М. - Воронеж: МОДЭК, 2007.
22. Штурба, В.А., Васильев, С.С. Феноменология образования: монография. - Краснодар: Кубанский гос. ун-т; Просвещение-Юг, 2010. - 203 с.
23. InKeles, A., Smith, D. Becoming modern. - L., 1974.
24. Подласый, И.Л. Педагогика: 100 вопросов - 100 ответов: учеб. пособие для вузов / И.П. Подласый. - М.: ВЛАДОС-пресс, 2004. - 365 с.
УДК 930.1(09):371.4 ББК 63(2):74.2
М.С. КОРЕЛИН КАК ПРЕПОДАВАТЕЛЬ И ИССЛЕДОВАТЕЛЬ РЕНЕССАНСНОЙ ПЕДАГОГИКИ
Скворцова Татьяна Николаевна,
кандидат исторических наук, доцент (г. Воронеж)
Аннотация. В представленной статье рассматривается преподавательская и научная деятельность известного московского медиевиста М.С. Корелина. Особенное внимание уделяется его воззрениям на теорию и практику ренессансной педагогики.
Ключевые слова: Корелин, Московский университет, историография, гуманистическая педагогика, образование, Ренессанс, школа, воспитание.
M.S. KORELIN AS THE TEACHER AND THE RESEARCHER OF THE RENAISSANCE
PEDAGOGICS.
Skvortsova T.N., candidate of historical sciences, assistant of professor (Voronezh)
Abstract. Teaching and scientific activity well-known Moscow scientist of medieval studies M. S. Korelin is considered in presented article. The especial attention is given to its views on the theory and practice of the Renaissance pedagogics.
Key words: Korelin, Moscow University, historiography, humanistic pedagogics, formation, Renaissance, school, education.
142 -|
Михаил Сергеевич Корелин (1855 - 1899)
Известный медиевист и историограф, один из родоначальников отечественной ре-нессансистики Михаил Сергеевич Корелин, не получил признания современников в качестве университетского преподавателя. И хотя будущий академик Юрий Владимирович Готье писал, что свои лекции Корелин читал «хорошо, толково и интересно» [1], а, по мнению другого академика, Владимира Ивановича Пичеты, медиевист как лектор быш «прост, ясен и доступен» [2], очевидно, что в своем лекторском мастерстве Михаил Сергеевич не мог сравняться с В.О. Ключевским, который, как известно, репетировал свои блистательные выступления перед зеркалом, или с величественным и остроумным П.Г. Виноградовым, не пренебрегавшим приемами классической риторики и порой злоупотреблявшим поиском «какого-либо сногсшибательного словечка» [3].
Более того, Готье упоминал о подчеркнуто негативном отношении к Корелину некоторых студентов, что объяснялось дошедшими до них слухами, о каких-то трениях между ним и Виноградовым. При этом Готье сознавался, что был «виноградовцем», поэтому относился к Корелину несправедливо, о чем впоследствии сожалел.
Сам Корелин преподавательскую деятельность воспринимал очень серьезно, ибо она для Михаила Сергеевича являлась и способом реализации творческих возможностей и предметом исследования и неотъемлемой частью мировосприятия и наконец, долгие годы едва ли не единственным средством к существованию. Корелин занимался преподаванием почти всю жизнь, к сожалению, недолгую, он умер от болезни сердца в 1899 году, не достигнув 44 лет.
Родился историк в селе Комлево неподалеку от города Рузы Московской губернии. Все знавшие Корелина считали необходимым подчеркнуть его «некультурное, крестьянское происхождение». И только у В.И. Герье можно прочитать, что отец будущего ученого был состоятельным человеком, вышедшим из крестьянского сословия [4]. Именно Герье отметил, как особое счастливое свойство ученика - умение «перерастать любую среду в которой он жил и работал» [5]. Возможно, это качество вместе с любознательностью и страстью к чтению, пусть даже беспорядочному, помогли ему избрать жизненный путь не совсем типичный для сына деревенского мельника.
Получив, по словам Корелина, «первоначальное образование у местного дьячка», он два года проучился в
уездном училище, затем последовала Первая Московская гимназия. Процесс обучения здесь быш поставлен хорошо, и среди преподавателей имелись люди, обладавшие как широким кругозором, так и педагогическими способностями.
Учась в гимназии, Корелин знакомится с Николаем Ивановичем Кареевым, который не прочь был считаться его учителем, поскольку полагал, что «об общем жизненном значении Ренессанса» тот узнал из его статьи «Что такое Возрождение» [6]. Однако на самом деле Кареев стал старшим другом будущего медиевиста, являлся самым внимательным и снисходительным критиком работ ученого и остался верным памяти Михаила Сергеевича до конца своих дней. В письме от 20 января 1931 года, найденном на письменном столе Кареева уже после его смерти и адресованном вдове Корелина Надежде Петровне, он в последний раз помянул добрым словом ее мужа [7].
Наставников, оказавших значительное влияние на выбор творческих ориентиров и формирование собственного преподавательского и педагогического кредо, Коре-лин обретает лишь в 1867 году, поступив на историко-филологический факультет Московского университета. Среди них первым справедливо называют Владимира Ивановича Герье, одного из создателей классической системы преподавания всеобщей истории в российской высшей школе, свидетелями разрушения которой мы все, к сожалению, являемся.
К зарождению и становлению ренессансистских интересов Корелина, безусловно, причастен выдающийся отечественный шекспировед Николай Ильич Стороженко. И хотя студент-историк не мог ознакомиться со всеми работами Стороженко, поскольку некоторые из них еще не были написаны, у него имелась возможность обратиться к лекциям профессора, где значительное внимание уделялось проблемам Возрождения. Нельзя не отметить также, что светлое мироощущение и доброжелательное отношение к людям, в сочетании с научной объективностью и ярко выфаженныш чувством долга, в высшей степени присущие Стороженко, не могли не повлиять и на представление его ученика, каким именно должен быть преподаватель.
Гимназические и студенческие годы - это не только время, когда Корелин учился, но и когда он впервые попробовал себя в качестве учителя.
Еще гимназистом будущий исследователь начинает давать частные уроки, а по завершению университетского курса и вступлению в «гражданскую жизнь», как сам Корелин называл послеуниверситетский период, историк приступает к активной педагогической деятельности. Михаил Сергеевич читает лекции на Высших женских курсах в Москве (курсах Герье), ведет занятия в гимназии при Лазаревском институте, до 1885 года читает историю культуры в консерватории. За эти пять лет ему пришлось разработать несколько курсов лекций, относящихся к различным периодам Всеобщей истории, что как он считал, принесло ему большую пользу.
143
В 1883 году Корелин сдает, наконец, магистерские экзамены. Этот год он сам и его научный наставник Герье отмечают особо, как время обращения историка к основному предмету своих исследований - эпохе Возрождения. Потом следует двухгодичная заграничная командировка, в период которой Корелин собрал обширный источнико-вый и историографический материал для своего диссертационного сочинения.
Вернувшись на родину, он вновь приступает к напряженной педагогической работе. Будучи уже автором нескольких крупных публикаций исследовательского характера, Корелин одновременно преподает во Второй женской гимназии, гимназии Перепелкиной, продолжает давать частные уроки. С 1889 по 1892 годы историк участвует в чтении публичных лекций в Политехническом музее, призванных заменить недавно закрытые Высшие женские курсы. В частности, им были подготовлены впоследствии опубликованные циклы лекций «Падение античного миросозерцания» [8], «Важнейшие моменты в истории средневекового папства» [9].
В 1888 году Московский университет приглашает своего магистранта для чтения лекций по истории искусства, в чем, по свидетельству Герье, проявилось доверие факультета к высокому общеобразовательному уровню его знаний. В следующем году Корелин начал вести семинарские занятия и читать лекции по Всеобщей истории. Причем за десять лет преподавательской деятельности на историко-филологическом факультете хронологический диапазон его лекционных курсов охватил все периоды Всеобщей истории.
В 1892 году Корелин завершает работу над магистерской диссертацией «Ранний итальянский гуманизм и его историография». 10 мая того же года состоялась ее защита. На основании результатов диспута и отзыва факультета Михаил Сергеевич Корелин, минуя степень магистра, был удостоен докторской степени.
Для того, чтобы написать диссертацию, а Корелин, несмотря на то, что в напечатанном виде, она составляла свыше тысячи страниц, не предполагал, что работает не над магистерским, а над докторским сочинением, понадобилось 12 лет. Такой относительно длительный срок объясняется по крайней мере двумя обстоятельствами. Первое - это высокая требовательность ученого к себе и своему квалификационному труду. Известно, что Герье настаивал на сокращении текста работы, действии, по мнению Михаила Сергеевича, напоминающем «операцию ампутации». Корелин отказался, приведя в письме к наставнику, главный, как он считал, аргумент в пользу своей позиции: «И для меня самого возможно сравнительное душевное спокойствие только тогда, если я сам поставлю себе за книгу (не меньше?) по крайней мере 3-х, а в том виде, в каком Вы ее проектируете, она в моих глазах не заслуживает такой оценки» [10]. Не менее важной причиной, затруднившей работу над диссертацией, следует признать катастрофическую нехватку времени, связанную с огромной учебной нагрузкой, в том числе и вне стен уни-
— ш
- 144 -§РР-
верситета. Кроме того, к этому периоду относится начало многообразной общественной деятельности историка, продолжавшейся вплоть до последних дней его жизни. В конце 80-х годов он становится членом Московского психологического общества, Общества любителей словесности, Петербургского исторического общества, а также Педагогического общества при Московском университете.
Постоянный временной цейтнот вызывал у Корели-на резкий душевный дискомфорт и сомнения в своих способностях преподавателя. Историк писал: «Во всяком случае педагогия у меня слаба во многих отношениях: недостаток нужных знаний и времени для выработки уроков. Главная беда в том, что это для меня не главное дело, а временное кормление» [11]. По тем же причинам его не устраивали и собственные лекции.
Правда, Корелин не всегда был так суров в оценке собственных трудов на педагогическом поприще. В сентябре 1889 года он отмечает: «Лекциями доволен: слушают внимательно, народу много, по-видимому, есть и посторонние» [12]. Герье, бывший по воспоминаниям еще одного своего ученика Кареева, строгим и объективным критиком [13], относился к педагогическим опытам Коре-лина сугубо положительно, особенно впечатлили его семинарские занятия, проводимые Михаилом Сергеевичем. Герье, отмечал: «Семинарии соответствовали живому характеру Корелина, любившего общение и поощрявшего самостоятельное мнение студентов» [14].
Представляется, однако, что в наибольшей степени преподавательская и педагогическая индивидуальность медиевиста могла раскрыться не столько в университетских аудиториях, где он сознательно ограничивал себя строгими академическими рамками, сколько в гимназических классах. На этот счет имеются эмоциональные, но одновременно, очень точные, воспоминания университетского товарища Корелина, а затем и коллеги, известного историка-слависта Матвея Кузьмича Любавского [15].
В этой связи особое значение приобретает вопрос о личностных качествах и свойствах характера Михаила Сергеевича. У многих, кто знал Корелина или писал о нем, складывалось впечатление, что это устойчивый к невзгодам, крепкий, с оптимистическим мироощущением человек. А между тем, судя по дневниковым заметкам, он был склонен к рефлексии, болезненно неуверен в себе. Сомнения в собственных способностях мучили ученого на протяжении долгих лет, едва ли не с ранней юности. Если к нему приходила удача, то он не столько радовался, сколько удивлялся ей.
Душевное равновесие историка могло быть нарушено как неосторожным словом, так и незаметным никому другому нюансом в поведении уважаемых им людей. В самом расцвете сил Корелин испытывал необъяснимую тоску, его посещали тяжелые предчувствия. Не исключено, что это были первые отдаленные признаки болезни, спустя десятилетия послужившие причиной его безвременной кончины.
Учитывая психологические особенности личности Михаила Сергеевича, легче понять его стремление противопоставить деятельность свободного человеческого духа, независимого от житейских бед и потрясений, обыденной жизни «с ее мелкими заботами и мелочными интересами» [16]. Близким по ходу мысли следует признать и высказывание Корелина из речи, произнесенной перед ученицами, оканчивающими Вторую женскую гимназию. Он, в частности, говорил: «Когда Вам удастся устроить маленькую хижину из науки, в которой Вы могли бы укрыться от бурь и невзгод житейских, я вас от души поздравляю: Вы нашли истинное, прочное счастье» [17].
Однако не следует думать, что Корелин, признающий за наукой и знаниями важнейшие составляющие счастья интеллектуально развитой личности, призывал своих учеников с их помощью спрятаться от жизни. Один из университетских товарищей Михаила Сергеевича вспоминал: «Он /Корелин/ не допускал в преподавании отрицательного элемента своего образа мыслей: к учащимся была обращена только лицевая сторона его, и преподаватель производил на них цельное и сильное ободряющее впечатление, приготавливая их к жизненной борьбе, твердостью и законченностью своих убеждений» [18].
В течение всей жизни историк сохранял веру в безграничные возможности человека, который, если захочет «может быть выше ангела», но для этого он не должен поступаться своими нравственными и мировоззренческими принципами.
Можно, конечно, признать рассуждения Корелина романтизмом чистой воды. Уместно также вспомнить высказывание знаменитого русского философа Владимира Соловьева, который считал первого отечественного историка-ренессансиста сторонником, а также горячим и страстным воплощением «практического идеализма» [19]. Что такое «практический идеализм», Соловьев не разъясняет, но в некрологе на смерть ученого он дает ему запоминающуюся и возвышенную характеристику: «Михаил Сергеевич Корелин был более чем честным (фактически) человеком, - он был честен характером, -а это гораздо реже и особенно редко в России, где, как давно замечено, даже святых больше, чем людей доблестных» [20].
Так каким же преподавателем быш Михаил Сергеевич Корелин? Свой ответ на этот вопрос предлагает М.К. Лю-бавский, работавший вместе с медиевистом бок о бок в течение многих лет. Любавский подчеркивал, что, несмотря на то, что историк умел хорошо говорить и писать, он не был щеголем-оратором, стремящимся украсить свои речи стилистическими блестками и далее: «Испытывая сам высокое наслаждение от знания, он чувствовал сильную потребность делиться этим наслаждением с другими» [21].
Для того чтобы достигнуть главной из поставленных перед собой как преподавателем целей воспитания историей, Корелин прибегал к методическим приемам, которые позволяли ему характеризовать события и процессы
далеких эпох «яркими, живыми, неизгладимыми из памяти штрихами». Речы идет о том, что Михаил Сергеевич не считал необходимым излагаты содержание каждой рассматриваемой темы или всего курса целиком, но, как правило, выбирал наиболее вешающееся или характерное явление в определенном историческом периоде и тщателы-но освещал его со всех сторон.
По мнению его учениц, особенное внимание наставника привлекали переломные эпохи, те в которые в наи-болышей степени проявлялосы стремление человека к ин-теллектуалыному развитию. Именно поэтому любимыми темами Корелина были Возрождение, Реформация, католическая реакция, Французская революция.
М. Иванцов, бывший студент М.С. Корелина, посвятивший реферат памяти недавно скончавшегося учителя, поставил перед собой задачу показаты, что Корелин, являясы сторонником многофакторности в общественном развитии, выступал против так называемого экономического материализма. Однако его позиция, касающаяся философско-мировоззренческих взглядов медиевиста, вряд ли может быты названа в достаточной мере обоснованной. В то же время реферат, прочитанный на заседании учебного отдела Общества распространения технических знаний, интересен и ценен в другом отношении, посколыку дает возможность дополниты и конкрети-зироваты представления о Корелине как «руководителе студенческих занятий».
Автор подчеривал, что лекции историка отличалисы «серыезностыю научного содержания» при наглядном и живом изложении. Подобная манера преподавания имела под собой убежденность, что «... отвлеченное мышление становится вполне доступным человеку толыко в зрелом возрасте и нет надобности насилыственно развиваты пре^девременную сухосты ума» [22].
Как явствует из воспоминаний Иванцова, прослушавшего в свое время многие из прочитанных Михаилом Сергеевичем курсов лекций по всеобщей истории и посещавшего проводимые им семинарские занятия, молодой профессор и доктор honoris causa был настолыко увлечен своим предметом, что просто не мог не вызываты живого отклика своей аудитории.
Из всех проблем, имеющих отношение к процессу обучения, он был склонен особое внимание уделяты связи школыного и вузовского образования. Однако если вопрос об обязателыности исполызования в средней школе достижений университетской науки Корелин ставил и решал вполне традиционно, то его подчеркнутое неприятие специалы-ных семинарий или педагогических институтов к числу общепринятых суждений отнести никак нелызя. Высоко оценивая классическое университетское образование в России, историк полагал, что студент получал в стенах родной Alma mater достаточную профессионалыную подготовку. Что же касается становления молодого специалиста в качестве преподавателя, то это - резулытат практики, при-роднытх способностей и любви к избранному делу [23].
145
Есть основания предположить также, что столь характерное для Корелина, не ослабевшее с годами стремление прежде чем опубликовать новые научные труды предоставлять их на непосредственный суд слушателей, во многом связано с дидактическим элементом творческой индивидуальности ученого. Так, например, на заседании Комитета грамотности состоялось его выступление, посвященное Изотте Ногарола, впоследствии переработанное в статью [24], а на первом съезде художников и любителей художеств был прочитан реферат «Л.Б. Альберти его отношение к науке и искусству» [25]. Обе эти работы особенно интересны, поскольку имеют отношение к научным изысканиям историка в области педагогики и образования в эпоху Возрождения.
В.И. Герье, пытаясь выявить мотивы, побудившие его ученика обратиться к истории Возрождения, не мог не учитывать корелинскую наклонность к делу просвещения и нескрываемый пиетет перед знаниями и образованием как таковыми. При этом Герье исходил из следующих гипотетических посылок: один из первых отечественных ре-нессансистов приступил к специальному исследованию этой эпохи, ибо «..она представляла собой торжество образования, образования в широком смысле, поддерживаемого просветленным миросозерцанием, наукой, художеством» [26]. Это положение, неразвернутое и мало что объясняющее, дополняется и перекрывается утверждением, которому Герье придавал особое значение: выбор темы, занявшей главное место в научном наследии Коре-лина, был предопределен очевидным психологическим сходством итальянских гуманистов и русского историка, поскольку ренессансный гуманизм в Италии - это «наиболее наглядное зрелище освобождения личности от среды посредством образования и воздействия на среду во имя личных идеалов» [27].
Верность суждения В.И. Герье подтверждает, хотя и косвенно, и сам Корелин. В ряду сочинений ученого, позволявших выявить последовательность формирования его концепции итальянского Ренессанса, первой по времени написания стоит статья «Торквато Тассо и его век» [28]. В ней, помимо положения об абсолютной, непреходящей ценности основополагающих принципов ренессансной идеологии, содержится попытка, если не исследовать, то по меньшей мере конкретизировать важнейшие заслуги деятелей Возрождения в развитии общечеловеческой культуры. Медиевист писал: «Гуманисты совершили свое дело: они создали светскую интеллигенцию и общественное мнение, освободили личность и лучшее ее достояние разум от оков католицизма, секуляризировали мысль, науку и школу» [29].
В своей наиболее известной и историографически освоенной работе «Ранний итальянский гуманизм и его историография» [30] Корелин неоднократно возвращается к идее о том, что хотя гуманистам не удалось создать прочной этической системы, они положили начало новой педагогике, опиравшейся на античный взгляд на человеческую природу.
-тш
- 146 -
После защиты диссертации историк продолжил занятия возрожденческой тематикой. Теперь он уже не ставил перед собой широких теоретических задач, но стремился дать дополнительное фактологическое обоснование некоторым из идей, высказываемых в «Раннем итальянском гуманизме», однако в силу самой природы диссертационного сочинения не получивших той степени развития, которая могла бы его полностью удовлетворить.
Чрезвычайно интересовавшие Михаила Сергеевича педагогическая теория и практика образовательного процесса эпохи Ренессанса стали предметом специального анализа в ряде статей, помещенных в сборнике «Очерки итальянского Возрождения», вышедшего из печати в 1896 году.
Будучи одним из первых наших исследователей, обратившихся к педагогическим трактатам Пьетро Паоло Верджерио и Леонардо Бруни, часть из которых во времена Корелина была известна только в рукописном виде, например, сочинение Бруни «О воспитании юношей», московский медиевист выходит за хронологические рамки эпохи Ренессанса, чтобы отыскать ориентиры, позволяющие верно оценить сущность новых подходов к воспитанию человека.
Характеризуя основополагающие признаки средневекового школьного образования, Корелин склоняется к выводу лаконичному, но при этом выразительному и точному: школа той далекой эпохи, подобно монастырю, готовила своих питомцев не к жизни, а к пребыванию в загробном мире. Отсюда, как полагал историк, проистекала суровость в педагогических приемах и формализм в деле воспитания [31].
Гуманистическая педагогика строилась на диаметрально противоположных воззрениях. Исходя из трактата Леонардо Бруни, Корелин с полным основанием утверждает, что предназначение ренессансной школы заключалось в том, чтобы заложить фундамент для полноценной жизни, предполагавшей в первую очередь всестороннее развитие личности.
Прежде чем приступить к непосредственному рассмотрению системы воспитания в эпоху Возрождения, ученый стремится выделить и объяснить причины, сделавшие педагогические сочинения значимой частью теоретического наследия представителей гуманистического движения. По мнению Корелина, для итальянских гуманистов педагогика представляет не только мировоззренческий, но и практический интерес. Историк подчеркивает, что многие из деятелей нового течения культурной жизни являлись педагогами по специальности, а те, которые не были учителями, надеялись использовать дело воспитания в целях пропаганды ренессансной идеологии [32].
Выделяя основополагающие принципы педагогических теорий эпохи Возрождения, Корелин как абсолютные новации оценивает требования сочетать физическое и духовное развитие молодого человека. При этом исследователь особенное внимание уделяет ренессансному истол-
кованию духовности, включающее, помимо уважительного отношения к религии, нравственность и совершенствование умственного потенциала. В качестве характерного свойства гуманистической педагогики медиевист рассматривает психологический подход, учитывающий индивидуальные особенности каждого ученика. Использование психологических приемов в новой школе, по мнению Ко-релина, отвечало стремлению ее создателей «воспитывать, а не дрессировать» [33].
Профессиональный интерес ученого и учителя XIX века вызывает и то, каким образом один из создателей гуманистической педагогики Леонардо Бруни предлагал решать проблему, сохраняющую свою актуальность в любую эпоху. Речь идет о методике работы со слабыми учащимися. И хотя Корелин в своих историографических изысканиях не так часто прибегает к прямому цитированию, в данном случае он отходит от правил и целиком приводит суждение флорентийского гуманиста: «Хотя о способных должно тщательно заботиться, но не следует пренебрегать и теми, которые обладают посредственными способностями, им нужно даже более помогать, потому что у них слабее природные силы» [34].
Для Корелина важным и, очевидно, на все времена злободневным является вопрос о пользе образования и правильного воспитания, поэтому, анализируя труды гуманистов, он уделяет этой теме большое внимание. Опираясь на трактаты Бруни, в том числе на его известную работу «О научных и литературных занятиях», историк приходит к ряду умозаключений, позволяющих, с одной стороны, систематизировать взгляды создателей ренессан-сной педагогики, а, с другой, вышвить позицию самого медиевиста.
По мнению Корелина, приверженцы гуманистического миросозерцания определяли цели образовательного процесса, как исключительно широкие и многообразные. Это и воспитание мудрости и добродетели, это формирование человека свободного в своей интеллектуальной деятельности, а именно в науке, искусстве и литературе, это создание предпосылок для реализации права умственно развитой личности, независимо от ее происхождения или состояния, на высокое место в обществе. Образование, согласно воззрениям итальянских гуманистов, не только частное дело отдельного человека или дело семьи, но задача огромной государственной важности, поскольку без него невозможно плодотворное и разумное служение своей родине.
Представление о взглядах первого отечественного историка-ренессансиста не может считаться сколько-нибудь полным, если не учитывать его суждения, касающегося женского образования в эпоху Возрождения, тем более что для самого Корелина, долгие годы преподающего на Московских женских курсах и работавшего в женских гимназиях, эта проблема была особенно близкой.
Ход рассуждений медиевиста позволяет сделать аргументированный вывод: среди достижений ренессанс-
ной педагогики на первое место следует поставить сам факт признания насущной необходимости светского образования. Однако, если для представителей мужского пола образование рассматривалось как залог индивидуального совершенствования и возможности подняться по социальной лестнице, то для женщины овладение научными знаниями, завещанными античными мыслителями, превращалось в единственное оружие, с помощью которого она могла бороться за свое человеческое достоинство, встать вровень с основателями гуманистического движения, освободиться от сознания собственной неполноценности.
Историк не мог не обратить внимание, и по достоинству не оценить создание идеологами гуманистического движения, в первую очередь, Леонардо Бруни, программы специального женского образования. Однако он не отрицал присущий многим из вождей этого движения мировоззренческий консерватизм, побуждавший ранних гуманистов под влиянием как античной, так и средневековой традиции с предубеждением относиться к женщине, сомневаться как в ее интеллектуальных способностях, так и в перспективах нравственного совершенствования.
В очерке, посвященном «первой настоящей гуманистке» Изотте Ногарола, Корелин писал о том, что итальянской женщине эпохи Возрождения пришлось, вопреки мнению Петрарки и Боккачио, доказывать, что присущая каждому человеку способность к развитию, составляет неотъемлемое свойство и ее природы, а мнимая косность женского ума - есть не что иное, как предрассудок [35]. Более того, как полагал исследователь, стремясь войти в ряды гуманистов и тем самым включиться в состав светской интеллигенции, женщина руководствовалась не столько указаниями теоретиков ренессансной педагогики, сколько выстраданной потребностью выступить против униженного положения в семье и обществе.
Рассматривая принципиальные положения гуманистической педагогики, московский историк затронул еще одну проблему, научная востребованность и социальная значимость которой не вызывала у него сомнения. Речь идет о соотношении образования и искусства. Хотя высочайший подъем художественного творчества в Италии XV-XVI столетий является общепризнанным, причины этого феномена, по мнению Корелина, наукой не выяснены. Автор «Раннего итальянского гуманизма» предлагает собственный вариант решения этого вопроса, допуская, что он относится скорее к компетенции искусствоведов, нежели историков.
Корелин рассуждает следующим образом: искусство Возрождения испытывало огромное и плодотворное влияние гуманистической идеологии с ее «странными» поисками добра, правды и красоты, причем здесь, на земле, а не в загробном мире. Художник был в состоянии усвоить все богатство и новизну ренессансной культуры исключительно посредством образования - не только специального, но непременно общего. Только так творец при-
147
обретал стройное миросозерцание, а его талант эстетическую направленность. Свою точку зрения ученый подтверждает, обращаясь к творчеству архитектора, художника и писателя, одного из самых ярких представителей раннего итальянского гуманизма Леона Баттиста Альберти, объяв-лившего невежество величайшим из пороков, а овладение науками - залогом счастливой жизни [36].
Было бы неверно полагать, что родоначальника отечественной науки о Возрождении привлекал лишь теоретический фундамент гуманистической педагогики, его интересовали и преподавательская деятельность приверженцев БШ&а ИитапИаИБ в ренессансной Италии, и то, каким образом они воплощали свои идеи об образовании и воспитании молодежи на практике. В этой связи Коре-лин задается вопросом, почему итальянские университеты не стали центрами гуманистической учености, несмотря на то, что участники нового идеологического движения «пытались примкнуть» к университетам и дать бой господствующей в них схоластике [37].
Медиевист приводит несколько причин, не позволивших гуманистам приобрести решающее влияние в итальянской высшей школе. Прежде всего будущие студенты поступали в университет для получения профессиональной подготовки, желая стать юристами, медиками или богословами, то есть они были людьми уже достаточно взрослыми, сложившимися как личности, готовыми продолжать обучение, а не начинать его заново. Университеты Италии, как и большинство подобных учебных заведений Европы, придерживались идейных установок средневековой схоластики, опиравшейся главным образом на мнение общепризнанных авторитетов, не допускавшей критики, а также свободы научной мысли.
Именно поэтому в университетах было невозможно применение новых педагогических теорий и приемов. И хотя, как утверждал Корелин, гуманисты «вступили в борьбу с этой одряхлевшей ученостью и с ее ремесленным духом, им не удалось одержать победу, по крайней мере, на итальянской почве». Следует подчеркнуть, что подобную точку зрения разделяли и разделяют далеко не все исследователи феномена ренессансной духовности. Так, например, современники ученого, известный петербургский историк И.М. Гревс и первая в России женщина, защитившая докторскую диссертацию по всеобщей истории О.А. Добиаш-Рождественская, в совместной статье, опубликованной в 1902 году, демонстрировали иной подход к рассматриваемой проблеме, утверждая, что Флорентийский университет сыграл значительную роль в становлении гуманистического мировосприятия [38].
Корелин же полагал, что итальянские гуманисты получили возможность осуществлять свои педагогические идеи лишь после создания частных школ, которые открывали с помощью сочувствующих меценатов. В качестве примера ученыш обратился к деятельности школы в Ман-туе, основанной в 1425 году при дворе Джан-Франческо Гонзага.
148 ~к
Учебное заведение, называемое современниками Casa giojosa или «Дом радости», до сих пор привлекает внимание ученых - ренессансистов, однако первым, кто посвятил ему специальное исследование в нашей исторической науке, был Михаил Сергеевич Корелин. В стремлении проанализировать основные черты передовой гуманистической педагогики московский медиевист подробно рассмотрел методы воспитания и особенности образовательного процесса в мантуанской школе.
Однако Корелин не только попытался познакомить читателей с личностью, взглядами и профессиональной деятельностью одного из самых почитаемых педагогов эпохи Возрождения, создателем «Дома радости» Виттори-но Рамбальдони да Фельтре, но поставил перед собой более широкие задачи.
Опираясь на воспоминания учеников Витторино Рамбальдони, историк пришел к заключению, что для ре-нессансной педагогической мысли, по крайней мере в период ее расцвета, характерны обязательность совпадения теоретических установок учителя с его образом жизни, воспитание и самовоспитание в гуманистическом духе как учащихся, так и их наставников. Нельзя также не отметить приоритет М.С. Корелина в постановке вопросов, хотя и сформулированных иначе, чем это принято в современной историографии, однако очень близких по своей сути к попыткам новейшего их истолкования.
Речь идет о совокупности взглядов Рамбальдони, позволивших Корелину считать основателя «Casa giojosa» гуманистом и в то же время «добрым католиком» [39], а историку, работающему в наши дни Н.В. Ревякиной, причислить знаменитого итальянского педагога к сторонникам христианского гуманизма [40] и назвать посвященную ему статью «Традиции и новаторство в школе Витторино да Фельтре».
Именно Корелин первым из отечественных ренессансистов пришел к выводу, что мировосприятие Витторино было лишено крайностей, присущих приверженцам гуманистического учения, отвергавших идеалы недавнего прошлого, в том числе средневековую мораль во всех ее проявлениях. В дальнейшем эта точка зрения получила развитие в монографии выдающегося советского медиевиста М.А. Гуков-ского, который писал о двойственной позиции Витторино Рамбальдони, удачно сочетавшего в воспитательном процессе элементы христианской нравственности и важнейшие принципы ренессансного свободомыслия [41].
На примере Витторино да Фельтре Корелин сумел прдемонстрировать противоречивость гуманистической педагогической теории, особенно на этапе становления. Если же следовать за ходом рассуждений ученого, можно прийти к выводу, что ее половинчатость не мешала, а наоборот, способствовала широкому распространению новых мировоззренческих ценностей в итальянском обществе. Кроме того, присутствие в школьной программе «всех наличных наук и искусств» в сочетании с классическими текстами привело к тому, что среди выпускников
«Дома радости» были как представители клира, так и известные гуманисты.
В небольшом по объему, но емком в содержательном отношении «Этюде из истории новой школы», последнем по времени написания произведении, в котором автор специально обращается к проблемам ренессансной педагогики, была предпринята успешная попытка не только поставить, но решить целый ряд вопросов, сохранивших свою исследовательскую актуальность до наших дней. Следует учитывать также, что во второй половине XIX века средневековая и ренессансная педагогика в отечественной историографии оставались малоизученными.
Рассмотрение и анализ характерных черт педагогической теории и практики эпохи Возрождения следует признать существенными элементами ренессансовед-ческих изысканий создателя «Раннего итальянского гуманизма», но не только. Для русского медиевиста гуманистическая педагогика это прежде всего система этических принципов, дающая возможность воспитать образованную, нравственно и интеллектуально совершенную личность, т.е. приблизиться к достижению задачи, являющейся приоритетной для самого Корелина как педагога.
И вполне справедливо, что ученик Н.И. Кареева Петр Алексеевич Конский, разделяя мнение многих своих современников, писал о Корелине: «В своей ученой и профессиональной деятельности Михаил Сергеевич оставался гуманистом, в лучшем и широком смысле этого слова. Его интересует человек» [42].
Примечания:
1. Готье, Ю.В. Университет // Московский университет в воспоминаниях современников (1755 - 1917). - М., 1989. -С. 563.
2. Пичета, В.И. Воспоминания о Московском университете (1897- 1901) // Московский университет в воспоминаниях современников ... - С. 590.
3. Готье, Ю.В. Указ. соч. - С. 563.
4. Герье, В.И. М.С. Корелин: Некролог // Речь и отчет, читанные в торжественном собрании Императорского Московского Университета 12 января 1900 г. - М., 1900. - С. 467.
5. Герье, В.И. М.С. Корелин. Биографический очерк // Вестник Европы. - 1900. - № 5. - С. 102.
6. Кареев, Н.И. М.С. Корелин как историк гуманизма // Русская мысль. - 1900. - № 5. - С. 102.
7. Н.И. Кареев - Н.П. Корелиной // «Центральный государственный исторический архив Москвы» (далее - ЦГИАМ), ф. 2202, оп. 3, д. 3, т. 1, л. 61.
8. Корелин, М.С. Падение античного миросозерцания. Культурный кризис в Римской империи. Лекции, читанные в Московском политехническом музее в 1891- 1892 гг. -СПб., 1895.
9. Корелин, М.С. Важнейшие моменты в истории средневекового папства. Публичный курс. - СПб., 1901.
10. М.С. Корелин - В.И. Герье // Архив Российской государственной библиотеки, ф. 70, папка 45, № 16, письмо 21.
11. Корелин, М.С. Дневниковые записи // ЦГИАМ, ф. 2202, оп. 3, ед. хр. 1., л. 1.
12. Там же, л. 2.
13. Это утверждение подтверждается, в частности, выступлением Герье во время защиты диссертации Корелина. Среди всех оппонентов как официальных, так и неофициальных, он оказался единственным, кто подверг критике основные положения разработанной его учеником концепции Возрождения. См: Беркут, В.И. Диспут М.С. Корелина о защите диссертации «Гуманизм и его историография»» // Историческое обозрение. - 1892. - № 5. - С. 195.
14. Герье, В.И. М.С. Корелин как преподаватель средней школы (по воспоминаниям учениц) // Русская мысль. - 1899. -№ 10.
15. Там же. - С. 134.
16. Там же.
17. Там же. - С. 130-131.
18. Соловьев, В. М.С. Корелин: Некролог // Вестник Европы. -1899. - № 2. - С. 854.
19. Там же.
20. Любавский, М.К. Указ. соч. - С. 125
21. Иванцов, М. М.С. Корелин как профессор и руководитель студенческих занятий (реферат, читанный в заседании учебного отдела, общества распространения технических знаний) // Русская мысль. - 1899. - № 10. - С. 139.
22. Там же.
23. Корелин, М.С. Первая гуманистка // Очерки итальянского Возрождения. - М., 1896.
24. Корелин, М. С. Леон-Баттиста Альберти и его отношение к науке и искусству // Очерки итальянского Возрождения ...
25. Герье, В.И. М.С. Корелин. Некролог ... - С. 481.
26. Герье, В.И. М.С. Корелин. Биографический очерк ... -С. 310.
27. Корелин, М.С. Торкватто Тассо и его век // Исторический вестник. - 1883. - № 7.
28. Там же. - С.198.
29. Корелин, М. С. Ранний итальянский гуманизм и его историография. - 2-е изд. - СПб, 1914. - Т. 1 - 4.
30. Корелин, М.С. Casa giojosa (этюд из истории новой школы) // Очерки итальянского возрождения . - С. 264.
31. Там же. - С. 265.
32. Там же. - С. 270.
33. Цит. по: Бруни, Л. О воспитании юношей // Очерки итальянского возрождения ... - С. 273.
34. Корелин, М.С. Первая гуманистка ... - С. 177.
35. Корелин, М. С. Леон-Баттиста Альберти и его отношение к науке и искусству . - С. 239.
36. Корелин, М.С. Casa giojosa ... - С. 274.
37. Гревс, И.М., Добиаш-Рождественская, О.А. Флоренция // Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. - СПб., 1902. - Т. 36. - С. 72.
38. Корелин, М.С. Casa giojosa ... - С. 285.
39. Ревякина, Н.В. Традиции и новаторство в школе Виттори-но да Фельтре // Средневековый город. - Вып. 14. - Саратов, 2001. - С. 173.
40. Гуковский, М.А. Итальянское Возрождение. - Л., 1990. -С. 550.
41. Конский, П. М.С. Корелин. Некролог // Журнал министерства народного просвещения. - 1899. - № 4. - С. 121.
149
