CC BY
71DOI: 10.24411/2588-0276-2019-10008
Памятные даты россии
К 200-летию со дня рождения М. Н. Каткова (1818-1887)
Г.Н. Лебедева
М.Н. КАТКОВ о роли РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ В НАЦИЕСТРОИТЕЛЬСТВЕ
Религия и нация являются основой культурных ценностей общества, его самоопределения и патриотизма. При описании этой сложной сферы в последние десятилетия вводят в научный оборот такие категории, как «идентичность», «нациестроительство». Возникновение национальной идентичности связывают с формированием общественного самосознания, а также центростремительными силами по объединению в единое государство. Либеральные теории не стремятся рассматривать проблемы групповой солидарности и национальной идентичности общества в целом. Для консервативного мышления, напротив, нация, религия и семья всегда значат больше, чем просто общность и конфессиональная принадлежность. В период Великих реформ духовным лидером национально-государственной партии, обычно называемой консервативной или охранительной, стал Михаил Никифорович Катков. На страницах своих изданий Катков, помимо официальной хроники, поднимал и вопросы государственного значения, связанные с Церковью. Проблемы религиозной жизни виделись как неотъемлемая часть общественных и государственных задач. Консервативные принципы состояли в том, что кроме прав, важнее исполнение обязанностей. Основания государственной и общественной жизни воплощены в нации и Православии.
Ключевые слова: М. Н. Катков, В. В. Розанов, «Московские ведомости», «нациестроительство» «идентичность», «свобода от...», «свобода для...», вера, консерваторы.
Одним из «вечных» вопросов философии является вопрос не только о происхождении, сохранении религии, нации (или ее связи с нацией), но и поиск идеи о смысле бытия народа и страны. При описании этой сложной сферы в последние десятилетия такие понятия, как «нация», «раса», «менталь-ность» — оттесняются как частные и в научный оборот исследователями вводятся более обобщающие категории — «идентичность» (identity), «нациестроительство» (national building). При этом, естественно, «чистых» теорий идентичности нет и быть не может, несмотря на все желания исследователей. Если в античной философии аналогом вопросов об идентичности являлись рассуждения о соотношении постоянства и изменчивости, то в современной философии это спор между эссенциалистами и конструктивистами. Историки более конкретны: они рассматривают идентичность через индивидуальную и коллективную память. Каждый из них Михаил Никифорович Катков излагает свое понятие идентичности, в зависимости
Галина Николаевна Лебедева — кандидат философских наук, доцент, доцент кафедры философии факультета философии, культурологии и искусства Ленинградского государственного университета имени А. С. Пушкина (gal_le@list.ru).
как от тенденций в философии, политике, так и в идеологиях — либерализме, консерватизме, социализме.
Национальную идентичность можно определить как совпадение и тождественность с этнической группой, общественным и групповым самосознанием, а также преемственность во времени. В целом либеральные философские политические теории, отталкивающиеся от отдельного индивида и его свободы, не стремятся рассматривать проблемы групповой солидарности общества.
Современный зарубежный либеральный исследователь мультикультурализма У. Кимлика, признавая, что государство не может отъединиться от этнических проблем и этничности в целом, тем не менее констатирует: «Либеральная теория пока не сумела прояснить природу того „особого чувства" (peculiar sentiment), которое способно быть источником общей идентичности в государствах, где два или несколько сообществ считают себя самоуправляющимися нациями»1.
Для консервативного мышления, напротив, нация и семья всегда представляют собой нечто большее, чем просто общность, а религия — больше, чем только конфессиональную принадлежность. Консервативное мышление изначально близко к спиритуализму. А вера для консерватора есть основная форма познания и действия. Тем более это было характерным для XIX в.
В середине XIX столетия, особенно в период Великих реформ в царствование Александра II, когда, по словам Л. Н. Толстого, «все перевернулось и только укладывается», российское общество переживало глубокий моральный и интеллектуальный кризис. Наиболее явным показателем состояния пореформенной России было падение престижа Православной Церкви, отказ от признания ее вклада в развитие страны и ее культуры. Православие расценивалось социалистической и либеральной журналистикой как один из оплотов «старого порядка», и поэтому «золотые перья» радикальных журналистов обрушивались на Церковь. При этом сами церковные деятели оказались неспособными вести полемику с оппонентами на должном уровне. Хотя в пореформенную эпоху выходили церковные издания (журналы «Христианское Чтение», «Православный Собеседник, «Богословский Вестник», почти в каждой губернии издавались «Епархиальные Ведомости»), но в целом они полностью проигрывали светским журналам. В основном церковные издания были посвящены достаточно отвлеченным богословским вопросам. Церковные авторы почти не затрагивали злободневных вопросов своего времени, волновавших общество, боялись вести споры и не могли настроиться на диалог. В пореформенную эпоху появились также религиозные православные издания, пытавшие отвоевать хотя бы часть широкой публики. Издания, выходившие при духовных учебных заведениях: «Душеполезное Чтение», «Православное Обозрение» и др., имели несравненно более массового читателя.
Между тем, многие вопросы превратились из чисто церковных в важные политические проблемы: ситуация со старообрядчеством; положение Православных Церквей на Востоке, стремление Болгарии к автокефалии; распространение сектантства; вопросы об униатах; о взаимоотношениях с папством, которые после усмирения польского мятежа 1863 г. стали очень напряженными; преследования католических священников за введение богослужения на русском языке. Разработанность этих проблем в современной философской литературе достаточно слабая.
Положение Церкви к середине XIX в. было действительно сложным. Синодальный период, начавшийся еще с Петра Великого, привел к упразднению самостоятельной церковной власти и вмешательству светских властей в дела Церкви. Показателем непростого положения Церкви стало падение численности ее служителей. Так, в 1850 г. количество представителей духовенства составляло 113 852 человека, в 1870 г. — 115 619, в 1890 г. — 98 8922. Вместе с тем количество желающих учиться в духовных заведениях
1 Kumlicka W. Multicultural Citizenship. A Liberal Theory of Minority Rights. Oxford, 1995. P. 296.
2 Преображенский И. Отечественная церковь по статистическим данным с 1840/41 по 1890/91 гг. СПб., 1897. С. 29.
с 1867 по 1891 гг. сократилось с 53 до 49 тысяч человек3. Эти цифры будут особенно показательны в связи с тем, что население России за эти годы более чем удвоилось. Правда, при наличии сильных личностей иерархов, таких как митрополит Московский Филарет (1826-1867), Церкви удавалось отстоять часть самостоятельности.
Отмена крепостничества и последовавшие Великие реформы затронули многие начала жизни и не могли не коснуться церковной сферы. Катков писал, что «начало закрепощения было необходимостью нашей истории <...>, им внесена гражданская рознь в нашу общественную организацию; им созданы у нас особые юридические состояния; оно приурочило людей к разным обществам, которым принесено в жертву начало личной свободы; оно постепенно возлагало на все созданные им сословия тягло крепостного служения. Духовенство подпало тому же началу, но подпало без всякой нужды, единственно только в силу аналогии»4, — с горечью писал М. Н. Катков. При таких условиях говорить о так называемой симфонии в отношениях со светскими властями не приходилось.
В условиях либерализации общественного мнения старые добрые ценности рушились, новые носили еще совсем неоформленный характер. Как признавал неизвестный автор статьи в «Московских Церковных Ведомостях», описывая ту эпоху, «легло в то время на русские умы, опьяненные словом свобода, множество разных теорий, желавших освободить отдельное лицо от всяких законов и границ. Смущение и разврат, овладевшие не только молодою, но и зрелою частью общества, несомненно, раздувались злонамеренными людьми, имевшими в том выгоду. Борьба с этой заразой, искавшей привести Россию в гибели, составляла одну из главных забот М. Н. Каткова»5. В общественном сознании показателем этого стал расцвет нигилизма, популярность самых нелепых представлений о России и ее месте в мире, превращение земских органов в своего рода оппозиционные минипарламенты.
При слабости церковных изданий огромную роль в защите православия сыграли издания российских «охранителей» (буквальный перевод слова «консерватор»), среди которых первое место занимали издания Михаила Никифоровича Каткова (1818-1887). На протяжении трех десятилетий он был вождем «охранительной России», как называл его философ Константин Леонтьев. Именно Катков был и идеологом, и пропагандистом, и, в значительной мере, политическим лидером, проводившим в жизнь свои идеи. Занимая жесткие позиции защиты интересов государства, Катков не мог в своей публицистической и политической деятельности не касаться церковных вопросов.
С 1856 г. Михаил Никифорович берется за издание журнала «Русский вестник», а с 1863 г. — газеты «Московские ведомости». По словам его соратника П. М. Леонтьева, «философ, сделавшийся журналистом по случайному стечению обстоятельств, принял в управление свое „Московские ведомости" в ту эпоху, когда политический отдел газеты предписано было наполнить исключительно перепечатками их петербургских изданий»6. С этого времени проявился феномен Каткова, одного из ведущих политиков страны вне правительства. И одновременно — публициста, критикующего недостатки деятельности правительства и указывающего властям на то, что надлежит делать и кто способен это сделать лучшим образом. В. В. Розанов статье «Суворин и Катков» (11 марта 1916 г.) определял историческую роль Каткова: «Катков создал государственную печать в России и был руководителем газеты, которая, стоя и держась совершенно независимо от правительства, говорила от лица русского правительства в его идеале, в его умопостигаемом представлении»7.
3 Там же. С. 168.
4 Катков М. Н. О неправильности в положении Православной Церкви и православного духовенства в России. Московские ведомости. 1867. № 162. С. 2.
5 О значении Каткова // Воспоминания о Михаиле Каткове. М., 2014. С. 29.
6 Любимов Н. Михаил Никифорович Катков (По личным воспоминаниям) // Воспоминания о Михаиле Каткове. С. 270.
7 Цит. по: Николюкин А. Н. Катков и его современники // Литературоведческий журнал. М., 2013. №32. С. 17-18.
В религиозных вопросах Катков также не увлекался общим потоком. Все русские консерваторы были верующими людьми. В триаде «Православие, Самодержавие, Народность» вера поставлена на первое место. И все же, несмотря на столь почетное место в идеалах консерватизма, в условиях открытой политической конфронтации в российском обществе, на первый план выступала борьба за сохранение самодержавия. Учитывая зависимость Церкви от самодержавия, в определенном смысле все чисто политические программы консерваторов все равно касались религиозных проблем. В свою очередь, всякий сугубо религиозный вопрос неминуемо сводился к проблемам религиозного преподавания, положения духовного сословия, распространения сектантства и, в конечном счете, к политическим проблемам.
До сих пор остается дискуссионным вопрос о религиозном или нерелигиозном характере русской философии. Ф. А. Степун видел, несоответствие уровня вопросов и уровня ответов в русской философии: она «...осталась полуфилософским и полурелигиозным отрицанием философии»8. Если в советскую эпоху при изучении отечественной философской мысли традиционно делался упор на материализм в философии революционных демократов и марксистов, игнорируя само существование идеалистической философии В. С. Соловьева и «серебряного века», то в постсоветское время принято подчеркивать религиозный характер русской философии. Так, А. В. Брагин отмечает, что главной чертой русской философии была глубокая религиозность и что в основе ее лежала вера в трансцендентное9. С этим согласны большинство современных российских философов. По мнению А. А. Ермичева, в основе русской философии лежит «христоцентризм»10. Но особенно категорично звучит мнение С. А. Чернова о том, что русская философия преимущественно выступала в роли «служанки богословия», отличалась психологизмом, свойственным спиритуалистическому мировоззрению11. Хотя во второй половине XIX в. в России достаточно широкое распространение получили материалистические теории, представленные именами Герцена, Чернышевского и множества других радикалов, религиозность все же была и является до наших дней определяющей чертой русской философии.
Другое дело, что религиозная философия в России была практически независима от церковной иерархии и подавляющее число мыслителей оставались светскими людьми. Также нельзя не признать, что церковная академическая философия порой игнорировала достижения светских идеалистов12. Ко второй половине XIX столетия новая религиозная философия, связанная с учением Церкви, только начала складываться. Идеологические шатания эпохи, политические и социальные потрясения наложили свой отпечаток на религиозно-философскую мысль России.
Катков, хотя и имел превосходные знания по философии (он слушал лекции Шеллинга в свою бытность в Германии), и сам преподавал философию в Московском университете, в условиях резкой идейной борьбы, естественно, не писал трактатов по философии и религии. Но его публицистическая деятельность сыграла особую роль в развитии православной идеологии во всю вторую половину XIX столетия.
На страницах своих изданий Катков, помимо официальной хроники, затрагивающей жизнь Церкви (отчеты Св. Синода, деятельность духовных учебных заведений, назначения и перестановки в иерархии и т. д.), поднимал и вопросы государственного значения, связанные с Церковью. Например, актуальный во все времена вопрос о веротерпимости М. Н. Катков рассматривал так: «В вопросах политических необходимо
8 Гаврилов И.Б. Ф.А. Степун о России и русской философии // Христианское чтение. 2017. № 2. С. 362-363.
9 Человек — Философия — Гуманизм. Тезисы докладов и выступлений I Российского философского конгресса (4-7 июня 1997 г.): [в 7 т.] Т. 2. СПб., 1997. С. 34.
10 Там же. С. 8-9.
11 Чернов С. А. Критицизм и мистицизм (Обзор кантианства в журнале «Вопросы философии и психологии») // Кант и философия в России. М., 1994. С. 115.
12 Лебедев С. В. Охранители истинно русских начал. Идеалы, идеи и политика русских консерваторов второй половины XIX века: монография. СПб., 2004. С. 147.
различать две стороны: учреждения и лица. Все подданные государства имеют право на доброжелательство государственной власти и покровительство законов, и чем менее полагается между лицами разницы, чем более обеспечивается свобода каждого, тем лучше»13.
Защита прав и свобод по-разному трактуется разными идеологическими силами. Либералы защищают права индивида, однако это нередко приводит к тому, что игнорируются права больших общественных групп. Классическое либеральное определение сводится к «свободе от...» (государства, Церкви, народа). Как консерватор Катков отстаивал «свободу для...», подразумевая, что, кроме прав, важнее исполнение обязанностей, а значит и сохранение оснований государственной и общественной жизни, воплощенных в нации, религии и т. д. Он утверждал, что нельзя смешивать понятия и учреждения, свободу и власть. Правительство и государство, с точки зрения здравого смысла, должны поддерживать и усиливать только свои национальные, а не чужие учреждения: «Предоставлять свободу и давать власть — две разные вещи, которые между собой сталкиваются. Цивилизованное государство предоставляет лицам свободу совести и допускает в своих пределах разные свободно существующие религиозные общества. Но совсем иное дело — давать этим обществам власть, делать их существование обязательным. Это значило бы нарушать свободу лиц, и притом не в пользу государства, а в ущерб и подрыв ему»14. Таким образом, ограничение личной свободы допускается с учетом государственной необходимости.
Проблемы религиозной жизни виделись как неотъемлемая часть общественных и государственных задач. Директор Катковского лицея, а впоследствии редактор «Московских ведомостей» В. А. Грингмут признавал, что недальновидные люди многое в Каткове объясняли тем, что он обладал сверхъестественным чутьем быстро находиться в трудных обстоятельствах. На самом деле, пишет Грингмут, Катков провозглашал, что России не нужно обзаводиться ни древнерусскими «земскими соборами», ни западными парламентами, а «нужно ей только верить в себя, верить в свои силы, преобразовывать не внешние государственные учреждения, а лишь внутренний склад духовной и нравственной жизни своего образованного общества»15. Он сравнивает, что на фоне туманных и противоречивых понятий славянофилов, в которых трудно разобраться, миросозерцание Каткова вылилось в стройное, гармоничное несокрушимое целое. Несмотря на то что свою государственную идею Катков никогда не излагал в связной форме теоретического учения русского государственного права, «государственное учение Каткова есть не что иное, как основная теория современного русского православного самодержавного государства»16, причем самодержавие русских царей всегда находилось в тесном единении с Православной Церковью.
Об особенностях русской монархии М.Н. Катков писал: «...русскому царю дано особое значение, отличающее его от других властителей мира. Он не только государь своей страны и вождь своего народа — он Богом поставленный блюститель и хранитель Православной Церкви, которая не знает над собой земного наместника Христа и отреклась от всякого действия, кроме духовного, предоставляя все заботы о своем земном благосостоянии и порядке освященному ею вождю великого православного народа. Русский царь есть более чем наследник своих предков: он наследник кесарей восточного Рима, строителей Церкви и ее Соборов, установивших самый Символ веры христианской. С падением Византии поднялась Москва и началось величие России. Вот где тайна той глубокой особенности, которою Россия отличается среди других народов мира»17.
13 Катков М.Н. Передовая статья // Московские ведомости. 1867. № 101.
14 Там же.
15 Грингмут В. Катков как государственный деятель // Воспоминания о Михаиле Каткове. С. 121.
16 Там же. С. 123.
17 Катков М.Н. Передовая статья // Московские ведомости. 1882. №249.
Еще одна проблема государственнической идеологии Каткова — народ и национальность. В XIX в. под понятием «народ» подразумевалось все население страны, общее количество подданных, без этнических различий, и термин «народ» часто употреблялся в значении «нация». В современных работах, отмечает исследователь А. Л. Казин, «нация — это общественно-политическая общность людей, „политическая нация" как субъект определенной социально-экономической структуры, сложившейся в истории или сконструированной в ней. Наконец, народ — высшая духовно-онтологическая общность людей, носитель вероисповедания, языка, государственной идеи и культуры, осуществляемой в метаистории»18. Далее автор уточняет, что национализм, поклоняющийся нации, а не Богу, враждебен православному христианству: «Другое дело, что христианство ни в коем случае не отрицает реальности народа (нации) как соборной личности, развернутой в Большом времени. „Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и святого Духа" (Мф 28:19) — здесь прямо указывается на ценность нации как возможного сосуда Божия. Все дело в иерархии: не нация выше Бога, а Бог выше нации»19.
Существуют взгляды, что Катков видел Православие как Церковь, подчиненную государству. На самом деле Катков различал политическое и православное: «В России есть национальная Церковь. Русской следует называть нашу Церковь не потому, что она пользуется государственной привилегией, а потому, что она присутствовала при начале нашего исторического бытия, при рождении нашего государства. Как только можем мы запомнить себя, она уже светилась в нашей тьме и сопутствовала нам во всех превратностях исторической жизни. Она поддерживала и спасала нас; она проникала во все изгибы нашего существования и на все положила свое знамение. <...> Национальность в христианском мире есть дело светское и определяется не религией, а государством»20.
Церковь выполняет другую важнейшую роль в социальной жизни: она способствует консолидации и доверию народа Православию. Отношение к религии определяется значением веры, историей и ролью религиозных учреждений в общественном сознании и их практическим опытом. Защищая государство, тем самым Катков защищал незыблемость самодержавия. В политике доктрина Православия считала единственно возможной формой правления самодержавную монархию. Еще в 1393 г. константинопольский патриарх в письме к Московскому князю Василию I писал: «Царство и Церковь имеют между собой тесное единение, и невозможно одно без другого». «Одновременно монарх, согласно доктрине, также должен был быть православным по вероисповеданию. В консервативной публицистике постоянно подчеркивалось, что русский царь, будучи самодержцем, тем не менее не может сменить вероисповедание и тем более навязывать его своим подданным. В этом заключается принципиальное отличие русского самодержавия от западного абсолютизма. Действовавший в Германии XVI-XVIII вв. принцип cujus regio, ejua religio («чья страна, того и вера») в России был невозможен»21.
Катков смело освещал многие болезненные проблемы, например «неправильности в положении духовенства», превращавшегося в замкнутое сословие с формирующимся потомственным духовным званием: «Православная Церковь требует, чтобы в выборе священников на приходы принимали непосредственное участие сами прихожане: так ли у нас? Не получались ли у нас до последнего времени священнические места в приданое за девицами духовного звания? Православная Церковь требует,
18 Казин А. С. Народ и этнос: русский опыт // Россия как государство-цивилизация: высшие цели и альтернативы развития: коллективная монография по материалам Юбилейных международных Панаринских чтений, посвященных 75-летию со дня рождения А. С. Панарина. М., 2016. С. 222-223.
19 Там же. С. 223.
20 Катков М.Н. Передовая статья // Московские ведомости. 1867. № 101.
21 Лебедева Г.Н. Катков о цивилизационной самостоятельности России // Вестник Ленинградского государственного университета им. А. С. Пушкина. 2016. № 3. С. 104.
чтобы пастырями ее были люди достаточно зрелые, достаточно испытанные жизнью, и постановляет правилом, чтобы священниками могли быть лица не ранее 30 лет от роду: соблюдается ли у нас это столь важное правило? Не у себя ли мы видим двадцатидвухлетних пастырей?»22 М. Н. Катков так писал про положение духовенства: «Отчасти в силу общей государственной необходимости, которую пережил наш народ, отчасти вследствие случайных недоразумений законодательства, духовенство Православной Церкви в России подверглось своего рода закрепощению, — и для него должно наступить свое 19 февраля»23.
Важным делом для улучшения положения Церкви он видел просвещение самого духовенства: «Церковь Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста почти утратила в нашей заглохшей среде дар учения и проповеди. <...> Наше духовенство, за немногими блестящими исключениями, почти не пользуется этим столь обязательным для него средством действия на народ к возвышению его нравственности, к облагорожению его жизни, а только этим могло бы оно воздать за дар тайно-действия, приемлемого им от Вселенской Церкви, в этом только могла бы выразиться его самодеятельность к ее прославлению»24. В сущности, Катков выступал борцом за православие, так как отстаивал не теоретически, а на практике вопросы, которые возникали ежедневно.
Православная Церковь учитывала новые формы самоорганизации общества: в 1860-х гг. активизировалась деятельность земств и научных обществ, особенно в провинции, где создавались прообразы научных центров. Задачи, устройство и правила этих общественных и научных организаций закрепились к 1870-м гг. Вслед множеством губернских и областных статистических комитетов появляются церков-но-археологические общества, комиссии и комитеты, а также церковно-исторические археологические общества, действующие в каждой губернии. Стремление охранять памятники старины, изучать письменные и вещественные памятники епархии, состояние местной епархии являлось целью таких обществ. Издавались труды обществ, в специальных изданиях публиковались отчеты. Правда, расцвет их деятельности наступил уже после кончины М. Н. Каткова, только на рубеже веков.
Обобщающая книга Ирины Ильиничны Комаровой «Путеводитель по научным обществам России», в которой представлен богатейший материал о научных, исторических, церковных и проч. обществах, была издана на русском языке только в 2000 г., в г. Нью-Йорке. Теперь доступен и интернет-ресурс, где можно ознакомиться с подробной справочной и библиографической информацией25. Следует признать, что пример самоорганизации общества на примере научных, исторических обществ, церковно-археологических комитетов в истории отечественной науки до сих пор является малоизученным.
Серьезное внимание уделяли издания Каткова вопросам народного просвещения. Хотя сам Катков считался сторонником классицизма, но он полагал необходимым основывать просвещение народа на учениях Церкви. 14 июля 1864 г. Александр II одобрил положение о начальных народных училищах, провозглашавших своей целью утверждение в народе религиозных и нравственных понятий и распространение первоначальных полезных знаний26. Но в основном массовое развитие церковно-при-ходских школ пришлось на конец столетия и было связано с деятельностью обер-прокурора Св. Синода К. П. Победоносцева.
Значительное количество публикаций «Московских ведомостей» и «Русского вестника» посвящено теме церковного раскола. Старообрядцы как представители
22 Катков М.Н. Передовая статья // Московские ведомости. 1867. № 162.
23 Он же. Передовая статья // Московские ведомости. 1870. № 13.
24 Он же. Передовая статья // Московские ведомости. 1867. № 162.
25 Комарова И. И. Справочник научных обществ России.
URL: http://www.snor.ru/?m=catalog&an=typ&val=12 (дата обращения: 2.10.18).
26 См.: Татищев С. С. Император Александр II. Его жизнь и царствование: [в 2 т.] М., 1996. Т. 2. С. 240.
той части русского народа, которые сохранили традиции исконной допетровской Руси и при этом сумели добиться экономического процветания, вызывали у издателя огромный интерес. Так, в 1865 г. он выступил в «Московских ведомостях» в защиту крестьян-старообрядцев северо-западного края, молельни которых были закрыты, доказывая, что нельзя добиться возвращения людей «в лоно Православной Церкви... посредством военной команды»27. Выступал Катков в защиту школ для детей старообрядцев28. В вопросе признания законными заключенных между старообрядцами браков Катков занял позицию признания для сторонников «старой веры» гражданского брака29.
Значительное внимание уделялось издателем также проблемам введения русского языка при католическом богослужении, языка для религиозного употребления иноверцев (см.: «Московские ведомости» №41, 44 А, 110, 127 за 1870 г.); переводу богослужебных книг инославных вероисповеданий на русский язык (№ 12, 17 за 1870 г.). Освещалась деятельность духовной цензуры по этому вопросу (№ 178 за 1869 г.). Помимо самого Каткова, по вопросам старообрядцев в его изданиях публиковались практически все знатоки и специалисты в данной теме. При этом, как отмечает современная исследовательница Е. В. Перевалова, авторы «Московских ведомостей» и «Русского вестника» сопровождали свои выступления убедительными доказательствами, большим количеством ссылок на первоисточники, на тексты старообрядческой литературы и статистическими таблицами30.
Еще один вопрос, политический и религиозный одновременно, возник с развитием в болгарских землях, находившихся под турецким игом, движения к созданию самостоятельной Болгарской Церкви. Постановке вопроса способствовало помещение статей «Турецкие дела» и «Возрождение болгар» Х. Даскалова в «Русском вестнике» в 1858 г. (№ 4, 5, 9), где говорилось о печальном положении Православной Церкви в Болгарии и приводились соответствующие факты. Статьи вызвали недовольство обер-прокурора Св. Синода (А. П. Толстого), а Михаилу Никифоровичу пришлось объясняться с Московским цензурным комитетом и министром народного просвещения, в ведении которого находилась тогда цензура31.
В 1870-х гг. Болгарская Православная Церковь была в конфликте с Константинопольской Патриархией после самопровозглашения своей автокефалии. На Соборе 1872 г. болгары были объявлены раскольниками и отлучены Константинопольской Патриархией (отлучение это было отменено только в 1945 г.). Издания Каткова однозначно поддержали болгар, несмотря на мнения о неканоничности провозглашения болгарской автокефалии. В этом великий публицист Катков разошелся во взглядах с К. Н. Леонтьевым и Т. И. Филипповым, которые одни из всех русских охранителей выступили против «болгаробесия» и филетизма, отстаивая права Константинопольского Патриархата. Впрочем, вскоре этот вопрос разрешился, поскольку Болгария после русско-турецкой войны получила независимость.
Курс Каткова принято называть национализмом, который отдает приоритет интересам нации. Говоря современным языком, нацию можно обозначить как многообразное сообщество этносов, имеющих глубокое прошлое. Современный философ Бенедикт Андерсон считает, что национализм является привлекательной идеологией. Нация имеет свою древность и универсальность. Каждый человек имеет свою национальность как sui generis. В таком случае национализм не является чем-то отталкивающим. Нации вдохновляли на любовь и зачастую — на глубоко самоотверженную
27 Катков М.Н. Передовая статья // Московские ведомости. 1865. № 120.
28 Он же. Передовая статья // Московские ведомости. 1872. № 32.
29 Он же. Передовая статья // Московские ведомости. 1874. № 59.
30 См.: ПереваловаЕ.В. Защита православия в изданиях М.Н.Каткова: журнале «Русский Вестник» и газете «Московские ведомости» // Известия высших учебных заведений. Проблемы полиграфии и издательского дела. 2016. №4.
31 Более подробно см.: Любимов Н. Михаил Никифорович Катков (По личным воспоминаниям) // Воспоминания о Михаиле Каткове. С. 273-295.
любовь32. Уже ставшая классикой книга «Воображаемые сообщества: размышления об истоках и распространении национализма» в России была издана дважды, в 1991 и 2016 гг. Национализм — это коллективная память о прошлом и общие совместно переживаемые события. Это «воображаемое сообщество», горизонтальное товарищество. Б. Андерсон обстоятельно доказывает, что «все станет намного проще, если трактовать его так, как если бы он стоял в одном ряду с родством и религией, а не либерализмом или фашизмом»; национализм следует связывать не с «политическими идеологиями, а с широкими культурными системами, которые ему предшествовали и из которых — а вместе с тем и в противовес которым — он появился»33. Национализм играет положительную роль в деле сохранения религии, исторических судеб народов. Хотя Андерсон и считает, что национализм так и не породил своих мыслителей: гоббсов, токвилей, марксов или веберов, но он считает, что у национализма есть скорее родство с религией, а не с либерализмом или фашизмом.
Катков уловил, что публицистика в определенные моменты в жизни страны временно исполняет обязанности политики и философии. А. Н. Николюкин, редактор и составитель современного шеститомника трудов Каткова, сравнивая бумаги В.В.Розанова, отмечал, что тот «в 1914 г. в неопубликованной при жизни книге „Мимолетное" дал роль значения Каткова в журналистике: „У русских это был единственный оратор 'в пере'. <...> Он врожденно что бы ни делал, ни говорил, ни думал 'про себя' — делал и говорил и думал ораторски. Он был внутренне весь оратор, сидя в кабинете один, за лампой с зеленым абажуром <...>, если газетам для чего-нибудь стоило родиться, то только для Каткова, т. е. чтобы смог осуществиться Катков. <...> Катков — один у нас. И, может быть, он ни у кого не повторится". А через полгода, 14 октября 1916 г. Розанов называет Каткова „Петром Великим газетного слова". Такое многого стоит»34.
Упорная борьба М. Н. Каткова за Православие получила признание и в церковных кругах. Издатель «Московских ведомостей» и «Русского вестника» был избран почетным членом Московской духовной академии.
Катков показал, что нация и национальное самосознание не может быть чем-то статичным и неизменным, а определяется историческими, религиозными и культурными событиями. А также, что проблемы Православия и религии важны не только в межличностном общении, но непосредственно влияют на вопросы сохранения общества и его развития.
Источники и литература
1. Андерсон Б. Воображаемые сообщества: размышления об истоках и распространении национализма. М.: Кучково поле. 2016.
2. Воспоминания о Михаиле Каткове / Сост., предисл. и комм. Г. Н. Лебедевой; отв. ред. О. А. Платонов. М.: Институт русской цивилизации, 2014.
3. Гаврилов И.Б. Ф. А. Степун о России и русской философии // Христианское чтение. №2. 2017. С. 345-373.
4. Казин А. Л. Народ и этнос: русский опыт // Россия как государство-цивилизация: высшие цели и альтернативы развития: коллективная монография по материалам Юбилейных международных Панаринских чтений, посвященных 75-летию со дня рождения А. С. Панарина / Отв. ред. В. Н. Расторгуев; Рос. Науч.-исслед. ин-т культурного и природ. Наследия им. Д. С. Лихачева; МГУ. М.: Институт Наследия, 2016.
32 Андерсон Б. Воображаемые сообщества: размышления об истоках и распространении национализма. М., 2016. С. 6.
33 Там же. С. 49, 55.
34 Николюкин А.Н. Катков и его современники. С. 18.
5. Катков М.Н. Собрание передовых статей «Московских ведомостей»: в 25 т. М., 1897.
6. Комарова И.И. Путеводитель по научным обществам России. N.Y. 2000. Справочник научных обществ России. URL: http://www.snor.ru/?m=catalog&an=typ&val=12 (дата обращения: 2.10.18).
7. Лебедев С. В. Охранители истинно русских начал. Идеалы, идеи и политика русских консерваторов второй половины XIX века: монография. СПб.: «Нестор», 2004.
8. ЛебедеваГ.Н. Катков о цивилизационной самостоятельности России // Вестник Ленинградского государственного университета им. А. С. Пушкина. 2016. № 3. С. 97-108.
9. НиколюкинА.Н. Катков и его современники // Литературоведческий журнал. №32. М., 2013. С. 7-27.
10. Преображенский И. Отечественная церковь по статистическим данным с 1840/41 по 1890/91 гг. СПб., 1897.
11. Татищев С. С. Император Александр II. Его жизнь и царствование: [в 2 т.] М., 1996. Т. 2.
12. ПереваловаЕ.В. Защита православия в изданиях М.Н. Каткова: журнале «Русский Вестник» и газете «Московские ведомости» // Известия высших учебных заведений. Проблемы полиграфии и издательского дела. 2016. №4. С. 71-81.
13. Христианское Чтение. 1901. № 1.
14. Человек — Философия — Гуманизм. Тезисы докладов и выступлений 1 российского философского конгресса (4-7 июня 1997 г.): [в 7 т.] Т. 2. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1997.
15. Чернов С.А. Критицизм и мистицизм (Обзор кантианства в журнале «Вопросы философии и психологии») // Кант и философия в России / Под ред. З. А. Каменского. М.: Наука, 1994. С. 114-150.
16. Kumlicka W. Multicultural Citizenship. A Liberal Theory of Minority Rights. Oxford, 1995.
Galina Lebedeva. M. N. Katkov about the Role of Russian Orthodox Church in te "Nation Building".
Abstract: Religion and nation are the basis of cultural values of society, its self-determination and patriotism. In recent decades while describing this complex sphere have been brought into scientific circulation such categories as "identity", "nation building". The emergence of national identity is associated with the appearance of public self-consciousness, as well as centripetal forces to unite in a single state. Liberal theories do not strive for cosidering the problems of group solidarity and the national identity of the whole society. For conservative thinking, on the contrary, a nation, religion and family always mean more than just a community and confessional identity. During the Great reforms, Mikhail Nikiforovich Katkov became the spiritual leader of the national-state party, usually called conservative or protective. In the pages of editions Katkov, in addition to the official events, raised state-related issues concerned with the Church. The problems of religious life were seen as an integral part of public and state tasks. Conservative principles were that in addition to the rights, the fulfillment of duties is more important. The foundations of state and public life are embodied in the nation and Orthodoxy.
Keywords: M. Katkov, V. Rozanov, "Moscow Vedomosti", "national building", "identity", conservatives, "freedom for "freedom from faith.
Galina Nikolaevna Lebedeva — Candidate of Philosophical Science, Associate Professor of Philosophy Department at Leningrad State University named after A. S. Pushkin, Saint Petersburg (gal_le@list.ru).
