CC BY
85
ИЗВЕСТИЯ
ПЕНЗЕНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ПЕДАГОГИЧЕСКОГО УНИВЕРСИТЕТА имени В. Г. БЕЛИНСКОГО ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ № 27 2012
IZVESTIA
PENZENSKOGO GOSUDARSTVENNOGO PEDAGOGICHESKOGO UNIVERSITETA imeni V. G. BELINSKOGO HUMANITIES
№ 27 2012
УДК 947
«ЛЖЕ»-КООПЕРАЦИЯ И «ДИКАЯ» КООПЕРАЦИЯ В УСЛОВИЯХ НОВОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ (ПО МАТЕРИАЛАМ ПЕНЗЕНСКОЙ ГУБЕРНИИ)
© А. В. ШАНИНА
Пензенский государственный педагогический университет им. В.Г. Белинского, кафедра новейшей истории России и краеведения e-mail: [email protected]
Шанина А. В. - «Лже»-кооперация и «дикая» кооперация в условиях новой экономической политики (по материалам Пензенской губернии) // Известия ПГПУ им. В.Г. Белинского. 2012. № 27. С. 1106-1109. - В статье анализируется проблема возникновения и развития так называемых «диких» и «лже»-кооперативов в условиях новой экономической политики. В ходе исследования автор приходит к выводу, что государственная власть, стремясь подчинить своему контролю различные виды кооперации, вела постоянную, но безуспешную борьбу с развитием лжекооперативов.
Ключевые слова: кооперация, кооперативное законодательство, «дикие» кооперативы, лжекооперативы, новая экономическая политика.
Shanina A. V. - “Pseudo”-cooperation and “wild” cooperation under the conditions of the new economic system (based on the materials of Penza province) // Izv. Penz. gos. pedagog. univ. im. V.G. Belinskogo. 2012. № 27. P. 1106-1109. - In the article the problem of the origin and development of the so-called "wild" and "pseudo" co-operatives in the new economic policy is analyzed. In the course of a research the author concludes that seeking to subdue various types of co-operatives under its control, the state power led a constant but unsuccessful struggle against development of “pseudo” co-operatives.
Keywords: cooperative, cooperative legislation, the "wild" cooperatives, “pseudo” co-operatives, the new economic policy.
Х съездом РКП(б), состоявшимся 16-18 марта 1921 г., был открыт новый этап в развитии отечественной кооперации. Принятые резолюции «О замене разверстки натуральным налогом» и «О кооперации» [7] ознаменовали начало новой экономической политики.
Политика РкП(б) в области кооперации, как отмечает Л. Е. Файн, была ориентирована на сохранение в руках партии и государства как можно большего количества рычагов воздействия на нее, а в директивном письме ЦК от 9 мая 1921 г. о задачах кооперации и развертывании товарно-денежных, рыночных отношений не упоминалось. Вместе с тем уточнялось, что ей будет предоставлена «большая свобода и большая самостоятельность по сравнению с прежним положением» [12].
Введение нэпа привело к изменению положения всей кооперативной сети. Совместными Декретами ВЦИК и СНК «О сельскохозяйственной кооперации» (16 августа 1921 г.) и «О кредитной кооперации» (24 января 1922 г.) по всей стране были восстановлены в качестве самостоятельных сельскохозяйственные и кредитные кооперативы [10]. Разрешались также их добровольные объединения в союзы как по территориальному, так и по производственному признакам, возвращалась практика вступительных, паевых взносов,
вкладные операции. Эти декреты, по меткому выражению Л. Е. Файна, ознаменовали собой начало «кооперативного ренессанса».
Уже в августе 1921 г. в Пензенской губернии Губсельсекция, Губкустпромсекция были заменены Пензенским губернским сельскохозяйственным союзом кооперативов (Губсельсоюз) и кустарсоюзом.
Упразднили Чембарскую и Н.-Ломовскую уездные сельсекции, создав вместо них 1-й Райселькуст-промсоюз и Райсельсоюз. Позднее возникли Городи-щенский, Мокшанский и Керенский усельсоюзы [6].
Предстояло своеобразное «возрождение» кооперации, так как действительно, все ее звенья находились в плачевном состоянии после многочисленных реорганизаций, ротаций и распада ключевых экономических институтов.
В условия нэпа государство вынуждено было вводить элементы частного предпринимательства (аренды, торговли и т.д.). Такие меры способствовали выходу страны из экономического кризиса, так за 1921-1922 гг. было сдано в аренду около 3069 предприятий, а на начало 1923 г. - 4320 предприятий обрабатывающей промышленности, что составило 15-16 % от всей национализированной промышленности [2, с. 4].
нэп вела к полной легализации частной торговли и других видов предпринимательства. Выражение «частник» прочно вошло в обиход и сразу получило негативный оттенок, сохранявшийся весь советский период. Это происходило не только в силу традиционного пролетарского отношения к частнику, но и потому, что многие позволяли себе безнаказанно взвинчивать цены, вступать в сомнительные коммерческие сделки и т.п.
В начале 20-х гг. ХХ века Совнарком принимает ряд законопроектов, которые препятствовали дальнейшему развитию частнокапиталистических начал. Уже в начале нэпа государственная налоговая политика носила классовый характер, направленный против частного капитала. Так кооперативы платили 6-8 % с прибыли, а частный предприниматель 28 %. В 1928 г. нэпманы платили налогов в 40 раз больше, чем рабочие и служащие [13, с. 242].
именно поэтому нэпманы нередко создавали лжеартели и применяли «домашнюю» систему капиталистической эксплуатации «квартирников», то есть рабочих, номинально числившихся самостоятельными производителями в качестве кустарей и ремесленников. В кооперативном движении активизировались лжекооператоры и происходило срастание с частником. Если для борьбы с первыми ужесточались разрешительный порядок их регистрации, налогообложение, контроль за производственной и финансовой деятельностью, то бороться с ложными кооперативами было сложнее, так как они не подлежали контролю со стороны государства [2, с. 9].
О лжекооперативности отдельных кустарнопромысловых объединений местная печать писала уже в 1921 г.: «Пройдешь по Пензе, и в глаза тебе бросается обилие кооперативных вывесок, кричащих плакатов «Заря», «Светлячок» и т. п. Начинаем наблюдать ту же печальную картину расцвета лжекооперации, какую мы наблюдали до издания декрета от 20 марта 1920 г. С лжекооперацией необходимо начать самую упорную борьбу и немедленно» [11].
В докладе о лжекооперативности от 14 января 1927 г. говорилось, что «вопрос о лжекооперативах уже давно возник в кооперативной среде, и борьба с этим злом поставлена в порядок дня всеми коопцентрами в особенности в сельскохозяйственной и кустарнопромысловой кооперации, которые имеют значительное количество кооперативов.
При изучении вопроса о диких кооперативах выяснилось, что в числе диких большое место занимают лжекооперативы, причем зачастую дикость кооперативов является следствием лжекооперативности и поэтому если будет поставлен актуально вопрос о борьбе с лжекооперативами, то, несомненно, в значительной степени будет изжито и «дикое» состояние кооперативов. ЦКС были поставлены перед кооперативами следующие вопросы: а) необходимо ли увеличение числа членов, предусмотренных законодательством для учреждения кооператива I степени, и до каких размеров, б) следует ли ввести ограничение относительно родства учредителей, и какого характера оно должно быть, в)
целесообразно ли ввести ограничения в явочную систему учреждения кооперативов, г) какие формы контроля считают необходимым внести в законодательном порядке, д) какие другие методы борьбы рекомендуют для борьбы с лжекооперативами...» [4, Л. 10].
Условно можно выделить два вида действовавших лжекооперативов: изначально организованные с целью мошенничества и приобретающие лжекооперативный уклон в процессе своей деятельности [13, с. 244]. Практически для всех лжекооперативов было характерным нарушение выборности членов правления, как правило, они назначались председателем из угодных ему лиц. К признакам лжекооперативов можно отнести их замкнутый (семейный) характер, тесную связь с частником, выдачу большей части прибыли на руки членам, увлечение торговлей товарами не кустарного и несобственного производства, а также отсутствие подотчетности руководящим органам и общественного контроля.
В архивных документах приводится более полный и обширный список признаков, характеризующих лжекооперативы. Это такие признаки как:
1. Замкнутость кооператива, ограничивающая членство в нем небольшим кругом лиц, за исключением таких организаций, где прием членов связан с вопросом оборудования (машинные и арендные товарищества).
2. Социальный состав кооператива с преобладанием в нем кулацких элементов.
3. Наличие в органах управления и контроля близких родственников.
4. Относительно высокий размер паевого взноса, превышающий нормально установленный и практикуемый в данной системе, преграждающий доступ в кооператив трудящихся, и отсутствие льгот по внесению паевых взносов.
5. Наличность значительной суммы вкладов, принадлежащих одному из членов кооператива, получающего высокие проценты, а также принадлежность оборудования одному из членов кооператива и поэтому использование выгод от работы одним лицом.
6. Неравномерность использования выгод от кооператива (высокое вознаграждение руководителям за труд, неравномерное распределение прибылей и прочее).
7. Организация хозяйства на началах, главным образом, наемного труда (по колхозам и т.п.).
8. Покупка товаров и сырья не в кооперативных и государственных органах, а по преимуществу на частном рынке.
9. Частая перепродажа товаров кооперативом на рынок и продажа товаров преимущественно не членам.
10. Большая связь с частником в товарооборотах.
11. Развитие работ кооператива вне района деятельности, определенного уставом.
12. Плохо поставленная отчетность, с целью сокрытия от органов надзора действительных оборотов и состояния кооператива.
13. Ведение по преимуществу таких операций, которые несвойственны данному виду кооператива.
ИЗВЕСТИЯ ПГПУ им. В. Г. Белинского ♦ Гуманитарные науки ♦ № 27 2012 г.
14. Отклонение от нормального устава, явно клонящиеся к выгоде отдельных лиц.
15. Организация кооператива с исключительной целью использования льгот, предоставленных кооперации (налоговых и проч.).
16. Отсутствие общественного характера в деятельности кооператива [3, 8].
В постановлении СНК СССР «О мерах борьбы с лжекооперативами» от 28 декабря 1928 г. отмечалось, что явление лжекооперативности имеет место в особенности в сельскохозяйственной, промысловой и инвалидной кооперации главным образом «вследствие недостаточного хозяйственного и организационного охвата первичных кооперативов соответствующими союзами».
Тот факт, что крестьяне стали создавать «нелегальные» кооперативные ассоциации, во многом свидетельствовал еще и о том, что они не доверяли кооперации официальной, с ее громоздким бюрократическим аппаратом, попавшим под влияние партии, и системой работы с государственными органами власти. Причем численность «диких» и «лже»-кооперативов с каждым годом росла. На 1 января 1925 г. в СССР насчитывалось около 14 тыс. таких объединений, что составляло 40 % от числа учреждений, состоявших в союзах. Причем «степень дикости» была высока именно среди сельскохозяйственных товариществ - 25,6 %, в специальных сельскохозяйственных товариществах - 16,4 %, сельскохозяйственных товариществах с кредитными функциями - 10,8 %. Среди прочих регионов особо выделялась Средне-Волжская область, где самостийными были около 40,9 % от числа всех хозяйствующих кооперативных субъектов [1, 9].
В 1923-1925 гг. в Поволжье происходила чистка кооперативной среды от «лже»-элементов. Проверялось соблюдение уставов при распределении прибыли, выявлялось число лиц, лишенных избирательных прав, в составе правлений, проводились ревизии.
Постановлением СНК СССР от 27 ноября 1928 г. «О мерах борьбы с лжекооперативами» на НКРКИ СССР было возложено предоставление доклада в СНК СССР о результатах проведения мероприятий по очистке кооперативной среды от лже- и «диких» кооперативов.
Сплошное обследование диких промысловых кооперативов проведенное органами ВСНХ и республиканскими центрами промкооперации в 1928 г. показало, что процент «диких» в промкооперации за 2 года упал с 57,5 до 43 %, а также что «дикие» кооперативы... значительно слабее союзных кооперативов. По данным обследования в числе «диких» оказалось свыше 20 % лжекооперативов, в которых действовал под фирмой кооперации частный капитал. 37 % - бездействующих, т. е. зарегистрированных, но не приступивших к работе, 35 % кооперативов были вовлечены в систему, как здоровые кооперативы, и только 8 % оставались «дикими» и после обследования, причем среди них находятся, главным образом, трудовые кооперативы. Переход на плановое снабжение низовых кооперативов сырьем и материалами послужил одной из существенных причин сокращения числа «диких»
кооперативов, которые принуждены или входить в систему, или ликвидироваться» [5, Л. 3-4].
Наряду с центральными кооперативными органами вопрос о борьбе с «дикими» и лже- кооперативами был предметом обсуждения на заседаниях местных кооперативных советов.
8 января 1927 г. президиум Саратовского губко-опсовета заслушал доклад Д. И. Величай «О «диких» кооперативах» и постановил проработать детально данную проблему [13, с. 268].
На заседании Пензенского Кустарсоюза 13 сентября 1926 г. отмечалось, что «дикая» сеть в губернии очень значительна и насчитывает 67 артелей, большинство из которых являются лжекооперативными.
Из докладов ЦКС видно, что проблема лжекоо-перативности затронула не только регион Поволжья: «КООПЕРАТИВНЫЕ СОВЕТЫ - Тамбовский, Рязанский, Северо-Кавказский, Сталинградский, Северо-Двинский, Курский, Ярославский, Пензенский, Северо-Западный, Нижегородский, Орловский, Вологодский, Вятский сообщают, что главным образом лжекооперативы наблюдаются в сельскохозяйственной и кустарно-промысловой кооперации. Цифровых данных, характеризующих распространенность лжекооперативов, почти ни один коопсовет не сообщает, т.к. вопрос этот не обследован, и он только теперь поставлен на проработку, но отдельные цифры, говорящие о диком состоянии кооперативов, в то же время дают кое-какие настоящие сведения о лжекоо-перативах. ... Что касается лжекооперативов в полном смысле этого слова, то наиболее верный путь борьбы с ними - это ликвидация таковых» [4, Л. 13,15].
В примерной инструкции ВСЕКОМПРОМСО-ВЕТА «О мерах борьбы с лжекооперативами», которая была составлена на основании п. 7 постановления СНК СССР от 27 ноября 1928 г., лжекооперативами признавались как входящие, так и не входящие в кооперативную систему кооперативы при наличии:
а) в числе их учредителей или членов, выборных органов лиц, которым это восприщено законом.
б) преобладающего в организации влияния капиталистических (кулацких) элементов, использующих кооперативную форму в своих классовых целях, или
в) деятельности, уклоняющейся в сторону, противную интересам социалистического строительства [5, Л. 13].
Исходя из этой инструкции, властные органы могли подвести под это определение почти любой кооператив и закрыть его. Кроме того, Всекопромсоюз рекомендовал инструкторам, ревизующим кооперативы, при проверке обратить внимание на: «наличие в составе руководящих органов и членов бывших торговцев, частных предпринимателей и т.д., преобладающие влияния капиталистических (кулацких) элементов; зависимость кооператива от одного из своих членов (крупный вклад, сдача артели в аренду оборудования, помещения и т.п.); тесную увязку промкооператива с частным капиталом; сбыт своей продукции, минуя союз и госучереждения, замкнутость состава артели
или товарищества, при наличии производственных и других возможностей развития дел артели в сторону увеличения состава членов; превышение установленных норм труда по найму и т.д.; деятельность организации, направленная во вред интересам бедноты (препятствия в рассрочке по внесению пая и т.д.), в разрез с постановлением руководящих органов и т.д. [5, Л. 14]
Правительство СССР на протяжении 20-х гг. ХХ века пыталось бороться с лжекооперацией и развитием «дикой» кооперации. В 1929 г. было даже принято дополнение к статье 129 Уголовного кодекса РСФСР, согласно которому учреждение и руководство деятельностью лжекооператива каралось лишением свободы на срок до пяти лет с конфискацией всего или части имущества. Но меры эти действовали негативно на развитие советской экономики, так как в основе ликвидации предпринимательских начал в производственной сфере лежали далекие от экономической целесообразности чисто политические цели.
В годы нэпа в условиях наступления государства на частный капитал в крупной и средней промышленности приемлемой формой для его деятельности оставалась кооперативная организационная форма. Несо-вершенность кооперативного законодательства, а также слабое представление органов власти о том какие кооперативы являются лжекооперативами, позволяли частникам успешно скрываться под вывеской кооперации вплоть до конца 1920-х гг.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бирюзов И. Дикие сельскохозяйственные кооперативы //Вестник сельскохозяйственной кооперации. 1925. №23. С. 8.
2. Братющенко Ю. В. Нэп: государство, частник, кооперация // Вопросы истории. 2007. № 2. С. 4.
3. ГАПО. Ф. Р. - 4. Оп. 1.Д. 501. Л. 98 об. - 99.
4. ГАПО. Ф. Р. - 950. Оп. 1. Д. 33.
5. ГАРФ. Ф. 374. Оп. 14. Д. 489.
6. Обзор сельского хозяйства Пензенской губернии и основные направления его восстановления. Пенза, 1922. Ч. 1.С. 203.
7. Протоколы Х съезда РКП(б). М., 1933. С. 568-570.
8. РГАЭ. Ф. 3986. Оп. 1. Д. 350. Л. 3 об.;
9. Сельскохозяйственная кооперация в 1924-1925 г. М.-Л., 1926. С. 23;
10. Сельскохозяйственная кооперация: сборник декретов, постановлений, циркуляров, инструкций и разъяснений по вопросам сельскохозяйственной кооперации с приложением примерных уставов. М., 1924. С. 22-23, 29-30.
11. Трудовая правда. 1921. № 76. С. 3.
12. Файн Л. Е. Советская кооперация в тисках командноадминистративной системы (20-е гг.) // Вопросы истории. 1994. № 9. С. 36.
13. Ягов О. В. Кустарно-промысловая кооперация Поволжья в условиях реализации новой экономической политики. Самара-Пенза, 2008.
