CC BY
73
ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ КУЛЬТУРНОЙ СРЕДЫ
Людмила Алексеевна Черная ДРЕВНЕРУССКИЙ ПОЦЕЛУЙ*
Почти в каждой жизненной ситуации, радостной либо печальной, поцелуй присутствует в качестве необходимого элемента то магического ритуала, то христианского символа, то народного обычая, то этикета. Само происхождение этого слова от корня «цел» говорит прежде всего о том, что целовать означало желать человеку целостности. От этого же корня слова «целизна», «целина», «целомудрие», «целоумие», «целоноговати» (ходить прямо), «целый», «цельба», «цельбоносный» и др. Быть целым значило быть здоровым. В дохристианские времена «быть целым» охватывало гораздо более широкий спектр пожеланий.
В язычестве вместе с поцелуем передавали, а точнее - запечатлевали, скрепляли религиозно переживаемое пожелание целостности человека как определенного «тела». В языческой культуре человек воспринимает себя как телесный осколок мирового космического Тела, единого для всего сущего. По представлениям людей эпохи язычества, тело - это и есть человек. Его сущность скрыта в телесной форме, все изменения осуществляются в движении телесной материи. Предел перемен заложен в формальной ограниченности тела. Каждая часть человека несет на себе отражение мирового космического «Тела» в полном объеме («микрокос-
* Черная Л.А. Древнерусский поцелуй. - Режим доступа: http://www.rulit.net/books/drevnerusskij-poceluj-read-326914-1.html
мом» мыслился не только человек, но и любой объект живой и неживой природы).
Тело как форма упорядоченного Космоса противопоставлялось бестелесности, бесформенности неупорядоченного Хаоса. По определению Мирчи Элиаде, мифический дракон, восстающий против Космоса и стремящийся разрушить его, воплощает в себе образ не только морского чудовища, первозмея, но и бескрайних космических вод, мира теней, мрака и смерти - Хаоса. Поэтому важное значение придавалось телу-форме. Все негативные силы, явления, существа, даже человеческие эмоции (ярость, гнев, тоска и т.п.) так или иначе связаны с Хаосом, порождены им. Хаотичность, мешанина всеобщей телесности в Древней Руси преодолевалась формой. Поэтому сохранить форму-целостность значило сохранить не только здоровье, но и жизнь, а также себя как микрокосм, противостоящий хаосу, не дать себя на растерзание бестелесному неупорядоченному злу.
Границы в «телесном» мировосприятии играли самую важную роль, они обозначали стык мира живого и мертвого, чистого и нечистого, «этого» света и «того». Через все отверстия в теле человека, а также в доме и около него (печь, колодец, окно, дверь) могла проникнуть в тело человека или в его дом нечистая сила. «Границы» следовало защищать, особенно в пограничное время (полночь, полдень, между полночью и рассветом), и на пограничном пространстве (перекресток дорог, порог дома, межа, кладбище, край леса и т.д.). Отверстия в теле человека тоже осмысливались как границы с остальной телесностью мира и их надо было защищать. В апокрифе о сотворении первого человека говорится о том, как дьявол, когда сырой глиняный человек лежал без присмотра Бога, сделал палкой множество отверстий в его теле, желая навредить божьему созданию, и через эти отверстия в тело вошли болезни и нечистая сила.
Рот, глаза, уши, ноздри и прочие «дыры» следовало строго контролировать. Через глаза и рот могла войти нечисть в тело. Правда, и человек взглядом, голосом, поцелуем мог влиять на окружающий мир. Громкий сильный голос помогал отпугивать нечистую силу, так как граница воздействия человека на нее проходила там, куда достигал его голос. Так, при рождении ребенка, при отпугивании весенних змей, зверя, града, холода, злого человека и
другой опасности надо было громко крикнуть, встав на высокое место.
Голос представлялся чем-то материальным, осязаемым, его можно «перековать», можно поменяться голосами с птицами, зверями, отнять певческий голос у другого человека, а также передать вместе с голосом болезнь, напасть и т.п. Неожиданная потеря голоса, хрипота, срывающийся голос и т.п. воспринимались порой как знак близкой смерти или несчастья (например, во время венчания, исполнения колядок и при других обрядах). Опасным считалось услышать незнакомый голос во сне или наяву.
Глухота, отсутствие звуков признавалась знаком «того света», поэтому при покойнике говорили шепотом. Как только покойник покидал родной дом, он переставал слышать и переходил в мир глухих, т.е. в загробный мир.
Взгляд осмысливался амбивалентно: он мог быть добрым и злым. Заглядывая в печь, можно было и прогнать покойника и вызвать смерть (если в печь заглядывали после похорон, то избавлялись от страха перед умершим; если же в печь заглядывала невеста, то она желала смерти родителей жениха). Запрет и призыв, заложенные в силе взгляда, срабатывали при общении с потусторонним миром.
Поцелуй стал той заветной «печатью», с помощью которой закреплялась целостность того или иного тела. Сила поцелуя могла быть направлена не только на человека, но и на все остальные части макрокосмического Тела. Например, целование земли, заменившее поедание земли, считалось у древних славян самой страшной клятвой, нарушение которой могло повлечь смерть. С принятием христианства землю заменил крест, а крестное целование стало официальной юридической процедурой при всех важнейших частных и государственных актах. Целование креста как присяга прослеживается во многих источниках (договорных грамотах русских князей, летописных повестях, церковно-учительных произведениях и т. п.). Так, например, в договорной грамоте Дмитрия Ивановича (Донского) в 1375 г. говорилось: «А што ти слыша ото крестьянина или от поганина о нашем добре... а то ти нам поведа-ти по правде, по целованью, без хитрости». Новгородский посадник должен был судить суд «право по крестному целованию». Правда, крестное целование можно было отменить (снять, сло-
жить), что позволяли себе князья и власти. Однако нарушение крестного целования считалось тяжким грехом.
Христианство внесло существенные коррективы в восприятие человека. Теперь в человеке видели прежде всего духовное начало, данное Богом при сотворении Адама, а уж потом плоть, греховную по своим задаткам. Христианство отвергало все, связанное с языческим отношением к человеку. «Святое целование», происходившее в пасхальные праздники Воскресения Христова, символизировало всеобщую любовь и братство, независимое от социального положения. Троекратно целовали друг друга на протяжении 40 дней после Пасхи первые встречные на улицах, невзирая на возраст, пол, положение, богатство, происхождение и т.д. «Домострой» XVI в. содержал указания, как именно должны целовать друг друга «христосующиеся»: «...дух в себе удержав, поцелова-тися, а губами не плюскати».
Еще в 1200 г. был известен на Руси в составе Монастырского устава «Чин целования» в Светлое Воскресение. Основное место в нем отводилось священным поцелуям - сначала Евангелия, потом игумена, затем остальных присутствующих на богослужении.
Столь же распространенным было и остается обрядовое целование икон, священных предметов, руки или края облачения церковного иерарха и пр. Поцелуй в религиозных обрядах знаменует преданность и верность. А знаменитый поцелуй Иуды стал символом дьявольского предательства.
Древняя Русь и после принятия христианства не отказалась от языческого толкования поцелуя, соединив его с библейским. Смысл, вкладываемый древними русичами в действо целования, во многом оставался прежним. Поцелуй был наивысшей формой выражения преданности, доброжелательности, как по отношению к родственникам, так и по отношению к друзьям, знакомым, в особенности гостям. Древнейшие русские письма на бересте (берестяные грамоты, которых в одном Великом Новгороде археологи насчитывают уже около тысячи) используют две основные формы обращения: поклон («поклоняние») и целование («целовь»). Первое как бы общепринятое вежливое обращение к адресату, второе -выражает наивысшую форму привязанности, уважения, любви.
Ритуальное значение поцелуя сохранялось во многих обрядах и обычаях на протяжении столетий. Так, свадебный ритуал был наполнен символически значимыми поцелуями: перед венчанием
молодые целовали замок на дверях храма, чтобы удвоить крепость брачных уз (замок, кстати, обыгрывался и как сексуальный образ женского полового органа, а ключ, соответственно, мужского). В некоторых местностях после свадьбы молодая и свекровь должны были поцеловать друг друга под сердце, чтобы в доме был мир и любовь; жених целовал тестя в плечо; при вручении подарков невеста целовала гостям руки, а жених кланялся; на свадебном пиру молодые целуясь «подслащивали» и «очищали» своими поцелуями вино гостей, кричавших «горько» или «сорно вино». Молодых заставляли целоваться также возгласом «Медведь в углу», поскольку медведь олицетворял жениха, на этот возглас невеста должна была возразить: «Петра Иваныча люблю» и поцеловать жениха.
В церкви на похоронах покойника следовало целовать в губы, как бы замыкая для него «этот мир» и отдавая свою любовь. На поминках по усопшему присутствующие целовали друг друга в губы, как бы замыкая свой круг на «этом свете», радуясь и веря, что покойник радуется вместе с ними, созерцая их с «того» света. Такое целование на поминках очень удивляло иностранцев, посещавших Россию в ХУ-ХУП вв., впрочем, так же, как и поцелуи при приеме гостей.
Гостевой поцелуй - поцелуй особый, наполненный большим смыслом. Гость в Древней Руси - это посланец судьбы, могущий как улучшить, так и ухудшить жизнь хозяев. Гостя надо «задобрить» угощением (так задабривали языческих богов жертвоприношениями). Ему нельзя ни в чем отказать, его надо заставить съесть всю еду и выпить все питье, ему надо предложить ночлег и всячески угождать. Поведение гостя регламентировалось рядом ограничений. Ему нельзя было самостоятельно беседовать с женщинами в доме или кормить домашних животных. Только хозяин дома мог призвать жену для гостевого поцелуя. Если вдруг кто-то отказывался поцеловать хозяйку, его могли выгнать из дома навсегда.
Магический поцелуй использовался наравне с клятвами, заговорами, заклинаниями, гаданиями. Так, скот (в особенности коров) целовали в лоб поцелуем-оберегом при различных эпидемиях или угрозе здоровью животных. В Прощеное воскресенье перед Великим постом люди поцелуями испрашивали друг у друга прощение грехов и обид, а также прощались на время Великого поста, который рассматривался как временная смерть. Черная магия также 162
прибегала к ритуальному поцелую. По свидетельству этнографов, колдунья должна была отречься от Христа в пасхальную ночь и поцеловать замок церковной двери перед тем, как в церкви запоют «Христос воскресе».
Любовный поцелуй в древнерусском обществе считался настолько интимным делом, что нигде в литературных источниках не описывается. Но в народных играх и обрядах любовный поцелуй присутствовал. Так, в хороводах восточных славян часто участвовал заяц («Заинька») как мужской символ: в центре круга стоял «заяц», которого участники хоровода просили поцеловать ту или иную девушку, свить венок для нее (разорвать венок означало потерять девственность, т.е. целостность).
В литературе, разделявшей христианскую точку зрения на женщину как «сосуд греха», о любви и любовных утехах ничего не говорилось. Женская красота «душу и тело губит». Только при переходе от Средневековья к Новому времени в России появились первые лирические стихи, описывающие любовные переживания. Эти стихи писали и мужчины, и женщины. А в середине XVIII в. уже описывались бурные любовные страсти с «целованием». Героиня «Тотчас готова целование дать.» при первом взгляде на своего возлюбленного.
Наконец, о «сексуальном» поцелуе. Эротическое начало искони присуще всем видам поцелуя. Но наиболее мощной продуцирующей силой обладал откровенно сексуальный поцелуй. О нем можно судить как по обычаю целовать замки у дверей храма перед венчанием, так и по ряду других фактов. В частности, особую сексуальную энергетику являли собой образы медведя, зайца, аиста, гуся, рака, змея, ужа, червяка и других животных, поцелуй с которыми олицетворял брачный союз.
Особенно обыгрывалась и подчеркивалась плодовитость «белых пчолых ярых зайцев» («пчолых» по аналогии с пчелиным роем как символом плодородия и «ярых» по аналогии с весенней ярой силой солнца). В некоторых местностях существовал обычай, зафиксированный этнографами уже в XX в: при первом весеннем выгоне скота женщины всей деревни целовали пастуха, чтобы коровы активнее «гуляли» с быком.
Сексуальной значимостью в Древней Руси наделялись и многие предметы: печь, символизировавшая женское лоно (в печи «перепекали» недоношенных детей, которые рождались как бы
заново, отсюда обидное «Из-под печки тебя вытащили»); горшок, имевший «горлышко», «ручки» и «ножки»; дверной замок; дежа (деревянная кадка для заквашивания теста) с мутовкой и др.
Сколь ни разнообразен был древнерусский поцелуй, он все же нес в себе глубинный смысловой пласт языческих представлений о человеке как целостной телесной форме. Христианская концепция человека лишь скорректировала их, наполнив духовным религиозным значением. А Новое время отделило светскую культуру от религиозной веры, в чем-то вернувшись к языческим истокам, а в чем-то уйдя далеко вперед. И только народная среда сохраняла вплоть до XX в. отголоски древнейших взглядов на человека и на все связанное с ним, в том числе и на поцелуй.
С.Г.
