CC BY
96
ИСТОРИЯ УЧЕБНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ: ИНСТРУМЕНТЫ, ОПЫТЫ И СВИДЕТЕЛЬСТВА
УДК 372.881.161.1
ЛОГИКА И НАГЛЯДНОСТЬ: МЕТОД ОБУЧЕНИЯ ЧТЕНИЮ И ПИСЬМУ ПО Х. В. КОРЧИНСКОМУ НН
Введение. В широком диверсифицированном поле педагогической науки и образовательной практики начала XX века до сих пор есть малоизвестные имена деятелей российского просвещения, оставивших значимое научно-методическое наследие. Одно из них — Хрисанф Владимирович Корчинский. Проблема и цель. На основе анализа дидактических и методических трудов выявить особенности педагогических взглядов и деятельности Х. В. Корчинского, определить роль и место его «программы научно-дидактической ассоциации начального наглядного образования» в истории педагогической мысли. Методология. Структурно-функциональный, сравнительный анализ текстов и визуального ряда «Букваря» Х. В. Корчинского, теоретический анализ его методических пособий и полемических работ публицистического характера. Применены лингвокультурологический, семиотический, проблемно-хронологический исследовательские подходы. Результаты. Педагогические взгляды Х. В. Корчинского целостно реконструированы и определены как «логический подход» к обучению грамоте. Заключение. Расширены границы представлений о репертуаре использовавшихся в России начала XX века азбук и букварей, заложенных в них способов обучения грамоте на основе наглядности. В научный оборот введены источники, ранее не известные историко-педагогической науке.
Ключевые слова: букварь, обучение грамоте, метод, наглядное обучение, Х. В. Корчинский.
Е. Ю. Ромашина
Доктор педагогических наук, профессор, Тульский государственный педагогический университет им. Л.Н. Толстого E-mail: katerinro@yandex.
Ekaterina Yu. Romashina
Dr. Sc. (Education), Professor, Tula State Lev Tolstoy Pedagogical University, Russia
Как цитировать статью: Ромашина Е. Ю. Логика и наглядность: метод обучения чтению и письму по Х. В. Корчинскому // Отечественная и зарубежная педагогика. 2018. Т. 2, № 4 (53). С. 117-133. Б01: 10.24411/2224-0772-2018-10022
Рубеж XIX и XX веков для российского образования оказался временем ускоренного и эффективного развития. Перед педагогической наукой и практикой встали задачи значительного обновления содержания образования; разработки и применения новых методов обучения и воспитания; изменения в соотношении позиций учителя и ученика; акцент на творчестве и самодеятельности как учащихся, так и учащих. В образовательном пространстве активно шли процессы диверсификации, государственные и общественные, либеральные и консервативные проекты преобразования школы разрабатывались и отвергались, начинали внедряться и тут же отменялись... Активная социальная и профессиональная позиция учительства обусловила одновременное существование множества подходов и авторских методик обучения, создание и публикацию значительного количества учебных и методических пособий — разных по своей направленности и характеру.
В этом широком поле малоизвестными (или неизвестными совсем) остаются имена многих талантливых деятелей народного просвещения. В этой статье мы поговорим о Хрисанфе Владимировиче Корчинском — его судьбе и педагогических трудах, созданных «в поисках новых методов обучения грамоте» [7].
Хрисанф Корчинский родился 21 марта 1859 года в семье сельского священника. В 1881 году он окончил курс Киевской духовной семинарии с 1-м разрядом и был «удостоен звания студента», в 1886 году получил степень кандидата богословия в Киевской духовной академии, 22 августа того же года он «вступил в службу» преподавателем Второго Киевского женского училища духовного ведомства (Комментарий 1) [3, л. 7].
В училище Корчинский вел уроки русского языка и словесности, с 1887 года преподавал историю русской литературы и педагогику, а с января 1889 года «руководил дидактическими занятиями учениц 6 класса. в образцовой школе, состоящей при параллельных классах сего училища» [3, л. 7]. Уроки теории словесности были оставлены за Корчинским и позднее, когда он, уже в чине коллежского секретаря, был назначен на вакансию преподавателя Обличительного богословия и Истории и обличения русского раскола в Киевскую духовную семинарию (с 1893 года) [3, л. 7]. 25 апреля 1894 года Х. В. Корчинский стал секретарем Киевского епархиального училищного совета, а с 1896 года — его постоянным членом. За выслугу лет Хрисанф Владимирович исправно получал награды и следующие чины, в 1898 году он уже статский советник. Этим же годом
датируется дебют Корчинского в печати: в газете «Киевское слово» им был опубликован «Ответ» на статью «О положении министерских школ в Югозападном крае» (здесь и далее сохранена авторская орфография. — Е.Р.) [12]. Лейтмотив «ответа» — безоговорочная поддержка церков-но-приходских школ в противовес министерским. В следующем, 1899-м, году Корчинский издал свой первый теоретический труд — «Киевская секта — штундизм или баптизм» [10]. Возможно, его богословские изыскания, а также педагогический опыт и безупречный послужной список послужили к тому, что приказом обер-прокурора Святейшего Синода от 1 июля 1900 года он был назначен бухгалтером, а затем (в 1902-м) делопроизводителем Издательской комиссии Училищного совета при Св. Синоде и переехал в Петербург (Комментарий 2) [3, л. 7 об.]. Именно на этом посту Корчинским были написаны основные педагогические сочинения — к ним мы обратимся позже.
В июле 1913 года Хрисанф Владимирович подал прошение об отставке и был уволен «с мундиром» и пенсией в 1500 рублей в год. Причиной отставки послужила публикация им брошюры «Несколько слов по поводу издания „Церковно-славянского словарика" для народных школ» [11]. На обложке в качестве подзаголовка стояло: «С обращением: 1) к обер-прокурору Св. Синода, 2) к Св. Синоду, 3) к народному представительству, 4) к повременной печати, 5) к гражданам-соотечественникам, 6) к председателю Совета Министров». Что же так возмутило члена Издательской комиссии? «Необходимо нужно,— писал Корчинский,— чтобы в духовном ведомстве были деятели-подвижники, а не люди своекорыстного и произвольного отношения к делу; чтобы были деятели, сознательно работающие, а не случайно угодившие, часто даже с чужого слова» [11, с. 23]. По мнению Корчинского, «Словарик», был составлен крайне небрежно, отличался примитивным языком, в силу чего способствовал не приумножению в народе духовных знаний, а напротив — отвращал от них. Тем не менее это издание было одобрено Св. Синодом. Очевидно, в силу служебного положения Корчинский знал подоплеку этого дела и неслучайно писал: «Я искренне желал бы содействовать изъятию из жизни духовного ведомства той лжи и неправды, того своекорыстия и нечестного служения делу, о котором свидетельствуют факты» [11, с. 24]. Никаких конкретных фактов, однако, он публично не упоминал. Но в работе профессора Санкт-Петербургской духовной семинарии Николая Глубоковского читаем: «Учебный комитет второго периода
усиленно рекомендовал и усердно распространял разные учебники и учебные пособия чуть не исключительно фабрикации своих сочленов (nomina sunt odiosa!), хотя, казалось бы, самый простой такт должен был всячески удерживать от подобной взаимопомощи» [2, с. 89]. Отметим, что Корчинский, к тому времени автор нескольких учебников и методических рекомендаций, свои пособия в «родной» типографии не издавал: неразборчивость и корыстолюбие коллег, вероятно, претили ему. Мы не знаем, что именно подтолкнуло Корчинского к прошению об отставке — отсутствие реакции тех, к кому он взывал, или напротив — «строгий окрик» и давление сверху. Как бы то ни было, от деятельности по духовному ведомству Хрисанф Владимирович отошел полностью и окончательно.
Совершенно поразителен следующий поворот в его судьбе: в июле 1914 года Корчинский подал докладную записку Главному контролеру Николаевской железной дороги и получил место счетного чиновника, а затем помощника контролера [3, л. 1, 10, 11]. В этой должности он встретил Октябрьскую революцию и, «признавая власть народных Комиссаров и Центрального исполнительного Совета солдатских депутатов», остался на службе. Удивительный документ эпохи — «Прошение» Корчинского о зачислении в штат: адресованное «господину Комиссару контроля Николаевской ж/д», оно сочетало в себе «покорнейшую просьбу», обязательство подчиняться «распоряжениям Коллегии государственного контроля и Комиссара», упоминание той самой брошюры «Несколько слов» (намек на то, что пострадал от прежних властей?) и подпись — «имею честь быть покорнейшим слугой...» [3, л. 13, 14].
В феврале 1919 года Корчинский испросил себе «отпуск по болезни», прилагая справку от врача о том, что «страдает атеросклерозом, одышкой и хроническим бронхитом», вследствие чего «нуждается в климатическом лечении на Юге России». Отпуск был дан «на 1 месяц без содержания» [3, л. 15, 16]. Корчинский уехал на родину в Киев и в Петербург в срок не вернулся. 3 апреля он был уволен со службы за «неявку из отпуска без объяснения причин» [3, л. 18, 20]. Мы знаем, что в мае Хрисанф Владимирович запрашивал аттестат о службе на Николаевской дороге и пытался устроиться в ведомство Госконтроля Украины [3, л. 19, 21, 22], но удалось ли ему это, а также когда и как он покинул этот мир — нам неизвестно. Жизнь человека на сломе эпох всегда непроста. Если это человек мыслящий и неравнодушный — тем более.
Сочетание богословского образования, преподавательской деятельности и административно-издательской службы в духовном ведомстве определило своеобразие педагогических взглядов Хрисанфа Владимировича Корчинского. Обратимся к его трудам на ниве народного просвещения. Первой его печатной работой в этой области стал «Букварь», изданный в Петербурге в 1906 году и переизданный в 1907-м [5; 6].
Начальная страница этого пособия — «подготовительные упражнения в черчении и письме»: ученику даны образцы линий, наклонных палочек, петелек, завитков, углов и т. п.— для «развития кисти руки и правильных навыков пальцев» [8, с. 128]. Далее — письменная азбука. Этот раздел начинается с отдельных звуков и букв (гласные и согласные, строчные и прописные вперемешку), на первой же странице помещены слова (ма-ма, ра-ма), завершают эту часть «порядок азбуки» и цифровой ряд. Далее все материалы повторены печатным шрифтом. Достаточно традиционно автором был использован звуковой способ обучения чтению. Оригинальной идеей является предложенный Корчинским «логический прием обучения грамоте» — «при помощи слов одного корня». В «Букваре» ученику предъявлялись усложняющиеся «цепочки» однокоренных слов (славно — слава — славить — славный — славу; хвала — похвала — похвальный — хвалить — похвалить — похвально и т.д.), новый звук и буква должны быть выделены путем сопоставления слов и определения разницы в их чтении. «Такой прием,— писал Корчинский,— представляет собою натуральное постепенное нарастание представлений, постепенное логическое развитие мысли и натуральное развитие слова» [7, с. 25].
Примечательно, что заложенная Корчинским в «Букварь» аналити-ко-синтетическая работа с буквами и звуками была визуализирована: новые буквы помещены в рамку, составленное из них слово повторено неоднократно и в разных «плоскостях» — горизонтально, вертикально, с разбивкой на слоги, побуквенно и т.д. (см. Рис. 1). Корчинский полагал, что такой «технический прием» помогает в преодолении у детей трудностей звукослияния и обеспечивает «наилучшее применение звукового метода» [7, с. 23]. По его мнению, обучение грамоте состоит «в населении памяти учащегося зрительными словесными образами», причем «самое начертание букв, а вместе с тем и слов, является уже средством наглядности» [7, с. 9-10].
Рис. 1. КорчинскийХ. В. Букварь. СПб., 1907. С. 8, 21.
Следующий раздел — «упражнения в чтении». Он был задан тематическими «блоками», в каждом из которых сначала помещено существительное со склонениями по падежам и числам, затем прилагательное (также с измененными формами), глагол со спряжением по лицам и числам и, наконец, наречие. Далее из комбинаций уже знакомых слов составлены короткие предложения. Так реализован принцип «нарастания представлений»:
«Конь коня коню конем о коне кони коней коням конями о конях.
Ретивый ретиваго ретивому ретивым о ретивом ретивые ретивых ретивым ретивыми о ретивых.
Бежать. Бегу бежишь бежит бежим бежите бегут.
Ретивый конь бежит. Ретивые кони бегут.
Ретиво скоро красиво славно. Конь бежит ретиво. Конь бежит скоро. Конь бежит красиво. Ретивый конь бежит славно» [6, с. 27].
В этой же части для ученика была задана грамматическая работа: «В примерах для чтения найти ответы на вопросы и лица» (вопросы соответствуют склонению по падежам: кто? что? кого? чего? кому? чему? и т.д.).
Затем вниманию учащегося предлагался набор «движений» и «голосов» животных:
«Ласточка летает. Лошадь бегает. Корова ходит. Заяц прыгает. Гусеница, червяк, змея ползают. Рыба плавает.
Корова мычит. Овца блеет. Лошадь ржет. Собака лает. Кошка мяукает. Свинья хрюкает. Голубь воркует. Соловей поет. Сорока стрекочет. Ворона каркает. Воробей чирикает. Курица кудахчет. Кукушка кукует. Лягушка квакает. Мышь пищит. Муха жужжит.
Ласточка. Пчела.
Гусь. Утка.
А человек.» [6, с. 28-29].
Конечно, здесь нельзя не вспомнить иллюстрированный звуковой алфавит (voces variae animantium) из Orbis sensualium pictus Я. А. Коменского: «Ворон каркает. Овца блеет. Кузнечик стрекочет. Удод дудит» и т.д. Аналогия бесспорна. Корчинский был, безусловно, знаком с этим учебником: в его методической работе «Дидактика букваря» цитата из Orbis pictus служила эпиграфом к одной из глав. Однако если Коменский ассоциировал издаваемые животными звуки с их изображениями и соответствующей буквой, чтобы облегчить процесс запоминания алфавита [17], то у Корчинского этот раздел предполагал реализацию совсем другой функции. Какой — становится понятно при обращении к следующей части «Букваря».
Эта часть представляет собой весьма своеобразный «тренажер», причем не только (и, пожалуй, не столько) для отработки навыков чтения, сколько для формирования и развития у ребенка мыслительных операций:
«Собирание знаний о лошади.
Лошадь. Черная цветом. Жирная. Красивая. Стоит.
Накопление знаний о лошади.
.Одна голова. Два уха. Два глаза. Одна шея. Одна грива.<.> Лошадь не собака. Лошадь не береза.
Изучение и понимание знаний о лошади.
<.> Чтобы изучать и понимать знания, нужно знать следующие вопросы:
Кто? что? Эти вопросы означают предмет.
Какой? Этот вопрос означает качество предмета. <.>
Лошадь не собака. Это сравнение и противоположение двух предметов.
Разобрать собранные знания по вопросам. <.>
Приведение знаний о лошади в порядок.<.. .>
Предмет и действие. Лошадь стоит.
Предмет, действие и качество. Черная лошадь стоит. Жирная лошадь стоит. Красивая жирная черная лошадь стоит. <.>
Сравнение и противоположение. Лошадь не похожа на собаку, на вола, на гуся, на свинью, на березу.
Какую пользу приносит лошадь человеку? <.>
Уход за лошадью. <.>
Вопросы. Можно ли сказать, что грива у лошади на спине? Почему нельзя? Если сказать, что грива у лошади на спине, будут ли знания правильными? Сложить образ лошади» [6, с. 32-33] (См. Рис. 2).
Суждение — умозаключение — сравнение — анализ — оценка — синтез. Не букварь, а учебник логики.
Далее точно так же «складываются образы» вола, гуся, березы, розы, окна и книги. Затем к познавательным действиям добавляется «счисление» и «распределение предметов по группам» («хлебные растения: рожь, пшеница, овес, ячмень, просо, гречиха»; «игрушки: мячик, волчок, кукла, кегли» и т.п.), т.е.— подсчет, классификация, обобщение и абстрагирование. Примечательно замечание Корчинского в конце раздела: «знания можно собирать и накоплять при помощи слов, письма, чтения, цифр, чертежей, рисунков» [6, с. 41]. Чертежей, правда, в его «букваре» нет, а вот рисунки цветные и помещены на особых вклейках. Их автор — действительный член Императорской академии художеств, известный портретист, мастер акварельной живописи Александр Петрович Соколов (1829-1913). Прямых отсылок к иллюстрациям в текстах, вопросах и заданиях нет, но система их размещения и качество исполнения предполагают активную работу с ними учащихся и учителя.
Далее хрестоматийная часть пособия — «статьи и стихотворения», которые «назначаются для упражнения в чтении с кратким рассказом о содержании их». В основном это известные басни, отрывки из Евангелия (Мк. 10: 13-16), библейские истории в пересказе, стихи о природе и сезонных занятиях людей. Художественные тексты перемежаются заданиями: распределить предметы по группам; ответить на вопросы, кто? что делает? и т.д. Отметим, что задания и вопросы связаны с содержанием сопутствующих текстов скорее формальным образом, это чисто умозрительные упражнения в логике, выглядящие иногда весьма причудливо. Например, после текста «Воскресение Иисуса Христа», который
содержит словосочетания «камень от гроба» и «пали на землю», задано «распределение предметов по группам»: «Камни простые: кремень, гранит, песчаник, булыжник. Камни драгоценные: алмаз, брильянт, яхонт, рубин, изумруд. Земли: чернозем, глина, известка, супесок, суглинок, торф, мел, гипс» [6, с. 65].
Рис. 2. Корчинский Х. В. Букварь. СПб., 1907. С. 32-33, цв. вкл.
Был ли Корчинский абсолютно оригинален в своем «логическом методе»? Этого утверждать нельзя — задания в его пособии очень похожи на сравнительные тексты первого издания «Родного слова» К. Д. Ушинского [16] и на «умственные упражнения» у Н. А. Корфа [14]. Но «Наш друг» Корфа — это книга для чтения, которую осваивает ребенок, уже умеющий читать. Ушинский, учтя негативные отзывы и рецензии, во втором издании «Родного слова» от особых текстов, построенных на сопоставлении предметов, отказался. «Букварь» Корчинского — учебник для первоначального освоения грамоты, но логика в нем возведена, если так можно сказать, в абсолют — именно на ней зиждется все здание образования.
Второе основание для метода, предложенного Корчинским,— наглядность. Мы уже упоминали «пространственные» буквенные схемы и рисунки академика Соколова, но это не единственные визуальные элементы в «Букваре». Его иллюстративный ряд представлял собой весьма эклектичное собрание изображений. Реалистичные акварели А. П. Соколова естественнонаучного содержания были, вероятно, подо-
браны (или заказаны) самим автором учебника: они целенаправленно «работали» на общую идею «сложения образов». То же можно сказать о «пространственных» буквенных схемах и использовании в наборе разных шрифтов и кеглей (в том числе цветных), явно маркирующих части пособия и дидактические задачи разного характера. Определенным диссонансом с ними выглядят орнаментальные и символические изображения, использованные в разделе вероучительных текстов. Привычны для букваря / азбуки традиционного типа, но «выбиваются» из рационально-логического пространства, выстроенного Корчинским, «концовки» двух разделов пособия — изображения детей, занятых чтением и письмом. На одном из них есть автограф, крайне неразборчивый, расшифровать его не удалось. Подпись художника дана латинским шрифтом. Это, правда, не гарантирует непременно европейского происхождения рисунка, но делает его вероятным (см. Рис. 3). Возможно, у двух этих иллюстраций и разные авторы. Отметим, что с расположенным рядом текстом рисунки ни содержательно, ни функционально не связаны, но они напоминают детям о двух основных занятиях при работе с букварем — чтении и письме, позволяют ребенку увидеть себя в новой роли.
Рис. 3. КорчинскийХ. В. Букварь. СПб., 1907. С. 29, 67.
Достаточно мало в общую логику издания вписывается его задняя обложка: на ней помещен целый коллаж из отдельных (весьма разностильных) рисунков — птички, бабочки, жуки, цветочки, котенок с бантиком, барышня с зонтиком, в центре — деревенский пейзаж авторства Алексея Александровича Писемского (1859-1913). Общий мотив оформления — лирический и романтический. Почему так выглядит финальная страница? Заполняли оставшееся место? Почему именно таким образом? Не
исключено, что Корчинский — ученый-богослов, делопроизводитель, контролер железной дороги, сторонник логического подхода к обучению грамоте — не имел отношения к ее дизайну и «разностилье» целиком на совести издателя или типографа (т-ва М. О. Вольфа), объединившего все символы живого мира вокруг сельского пейзажа.
Через год после издания книги для учащихся Корчинский выпустил «Дидактику букваря» [8]. Эту брошюру нельзя назвать собственно методическим пособием для учителя. Автор видел ее задачи несколько шире — как объяснение и обоснование своего метода обучения грамоте. Корчинский назвал его «программой научно-дидактической ассоциации начального наглядного образования» [8, с. 71]. Что стояло за этим сложным термином? Для Корчинского главное в процессе обучения — это развитие мышления, правда, понимал он его широко — как научное, философское, нравственное и эстетическое [8, с. 17]. Основанием всех этих видов мышления являлась «логическая связь», и ее формирование у ребенка на начальной ступени обучения должно заключаться в: «собирании знаний» (установлении ассоциаций «смежности» предметов), «изучении и понимании знаний» (работа с ассоциациями сходства) и приведении знаний в порядок (группировка и классификация), при этом необходимо развитие «практической самодеятельности» детей [8, с. 71-79]. Корчинский отмечал, что ребенок проходит путь от наглядно-образного к абстрактному мышлению: образ «на первой стадии умственного развития составляет единственное средство знания, в среднюю стадию постепенно слабеет и на высшей стадии совершенно исчезает» [8, с. 77]. Начальная школа — это «средняя стадия», а потому учитель должен работать на рациональное «сложение образа», с помощью которого предмет станет «понятным и знакомым» ребенку. «Сложение образа в сознании учащегося,— писал Корчинский,— составляет то явление в умственной жизни, которое мы обозначаем словом „образование". Когда слагается образ в сознании учащегося, вместе с этим совершается процесс его умственного развития, его умственного образования» [8, с. 85]. Наглядность этого процесса, по Корчинскому, заключалась в том, что учитель сначала показывал ученикам реальный предмет и отдельные его части (анализ), затем «складывал образ» (синтез), позднее (на втором году обучения) осуществлял процесс «вычитания или диссоциации» («удалял» одно за другим свойства предмета, т.е. осуществлял абстрагирование), и дальнейшая работа уже шла только с представлением
о предмете, зафиксированном в сознании ребенка с помощью слова [8, с. 85-88]. Являясь последовательным сторонником психологической теории ассоцианизма, Корчинский отмечал, что ассоциации контрастности, причинности и др. являются более сложными и работа с ними происходит уже за пределами начальной ступени образования [8, с. 131]. Интересно, что существующие практики наглядного обучения Корчинский не считал правильными. Он отмечал, что когда рисунок сопровождает букву алфавита, он служит всего лишь «посредником» между звуком и словом — названием изображенного предмета, а это переход «слишком сложный и искусственный», «с психофизиологической точки зрения безусловно вредный»; «рисунки при статьях» также не полезны, поскольку «раздвояют» внимание учеников [8, с. 93-94]. «Правильное применение способа наглядности при обучении» должно заключаться, по его мнению, в использовании разных шрифтов и красок при написании букв и обращении к картинкам как источнику для «собирания знаний». Корчинский полагал, что слово имеет логическую и грамматическую стороны, т.е. содержание и форму. Чтение одноко-ренных слов — отличающихся формой — «видоизменяет образ»: рама — рамочка — рамы — рамой и т.д. Потому — считал он — «необходимо при упражнениях в чтении изучать грамматическую сторону слова в тесной связи с логической», «соединять образ и представление предмета со словом — названием предмета». Такой прием Корчинский называл «совершенно натуральным» и «вместе с тем научно-философским», превращающим обучение в образование [8, с. 135-136].
Конечно, схема обучения, предложенная Х. В. Корчинским, была весьма сложной. Возможно, для него, ученого-богослова, она и представлялась «натуральной», но вряд ли воспринималась таковой другими заинтересованными лицами. В этой связи возникает закономерный вопрос — кому же был адресован «Букварь»? Из контекста педагогических сочинений Корчинского ответ является однозначный — ученикам и учителям начальной народной (преимущественно сельской) школы. Был ли он востребован ими? эффективен при обучении? Об этом говорить сложно. Косвенным свидетельством успешности может служить переиздание исправленного пособия на следующий год. Вместе с тем утверждать, что первый тираж (какой — мы не знаем) разошелся за год, не представляется возможным. Ориентируясь на общие процессы книгоиздания и книгопродаж того времени, скажем, что такой исход
сомнителен. Больше свой «Букварь» Корчинский не переиздавал.
Несколько лет он продолжал выступать в печати с педагогическими сочинениями, в том числе полемического характера [9; 11; 13; 14], последовательно отстаивая преимущества предложенного им «логического приема дидактической системы школы обучения-образования». Но, вероятно, не слишком успешно — все-таки целостное «педагогическое миросозерцание» в представлении профессионального сообщества не исчерпывалось формальной логикой.
Закономерный вопрос — если опыт Корчинского не был успешным (т.е. достигающим запланированного автором результата), а его идеи не получили широкого распространения, стоит ли говорить о его научно-методическом наследии? Думаем, да, причем сразу в нескольких плоскостях. Прежде всего отметим заявленное им «логическое» направление в методике обучения грамоте — сложное, ставящее «высокую планку» в умственном развитии ребенка, начинающего свой образовательный путь. Хрисанф Владимирович полагал необходимым четырехлетний курс обучения в начальной школе, а затем, по его мысли, дети должны были еще несколько лет оставаться под ее «охраной»: брать книги в библиотеке, приходить слушать беседы «по практическим и современным вопросам» и т.д. [8, с. 154]. В этом случае они, вероятно, могли бы освоить программу «научно-дидактической ассоциации». В любом случае идея о том, что даже сельскому ребенку, выходцу из социальных низов, необходимо освоение «правильных» форм и методов мышления,— примечательна и симпатична. Кроме того, мы не должны забывать о том, что в начале XX века структура интеллекта понималась иначе, отлично от современных представлений, и Корчинский предлагал привнести в начальное народное образование тот максимум, который он знал и в эффективности которого как образовательного средства не сомневался.
Другая интересная дидактическая идея Корчинского — это «связь зрительных (и других) образов и ассоциаций с изучением слова, с обучением чтению и письму» [7, с. 9]. Критика им картинок, присутствующих в современных ему азбуках и букварях, на первый взгляд кажется ретроградной. Но обратим внимание на аргументы и претензии, которые он высказывал: в существующих пособиях не заложено никакой работы учителя и ученика с иллюстрациями, в них, по мысли авторов, ребенок должен сам, интуитивно пройти путь от текста к образу — а это сложно. Корчинский подчеркивал необходимость четкого методического
оснащения визуального ряда учебников и по большей мере реализовал этот подход в своем «Букваре»: связь между рисунками Соколова и «собиранием знаний», «сложением образа предмета» им совершенно четко задана и продумана до мелочей. Кроме того, обратим внимание на слово «и других» [образов] в приведенной выше цитате. Методисты того времени только начинали говорить о различных каналах восприятия ребенком учебной информации, и упоминание о том, что мысленный образ может складываться под влиянием не только зрительных впечатлений,— важно.
В заключение скажем, что профессиональная (и человеческая) позиция Х. В. Корчинского заслуживают особого упоминания. Работать на ниве просвещения последовательно и бескорыстно, публично отстаивать свои ценностные ориентиры и принципы, не участвовать, в конце концов, в том, что для тебя не приемлемо,— все это, безусловно, вызывает уважение и делает фигуру Хрисанфа Владимировича Корчинского примечательной и значимой в истории отечественной педагогики.
Работа поддержана грантом Отделения социальных и гуманитарных наук РФФИ 16-06-00113а.
Комментарии
1. Первое женское училище духовного ведомства было основано в Киеве 15 октября 1861 года. Оно содержалось на благотворительные средства, поступавшие от монастырей и церквей, а также приходское духовенство Киевской епархии отчисляло училищу 2% от своего ежемесячного дохода (по согласию). Главной опекуньей училища стала лично императрица Мария Александровна, почетными опекуншами, как правило, являлись жены киевских генерал-губернаторов. Руководство училища состояло из распорядителя, двух членов учебного совета и начальницы. Протоиереи — о.о. Каменский и Желтоножский — работали в нем бесплатно, а другие преподаватели (все они имели высшее образование) получали вознаграждение от 20 до 30 рублей за урок. Обязательными предметами в училище были история Ветхого и Нового Заветов, учение о Богослужение, Катехизис, славянский и русский языки, русская словесность, церковная история, чистописание, рисование и рукоделие. Позднее учебная программа пополнилась преподаванием педагогики, одного из современных языков, музыки и ведения домашнего хозяйства. В качестве неофициального зачастую фигурировало название «Женская
духовная гимназия». Выпускницы получали право преподавать на дому и в церковно-приходских школах. С целью расширения помещений училища в 1866 году за 16 тысяч рублей было сооружено две пристройки, что позволило увеличить количество воспитанниц в нем до 184 человек. Однако удовлетворить полностью потребности епархиального духовенства в предоставлении своим дочерям образования не удалось, и многим просителям приходилось отказывать. Тогда в 1878 году 15 священников местной митрополии обратились к высшей духовной инстанции с ходатайством об открытии на территории киевской епархии еще одного такого учебного заведения. Первого сентября 1886 года 176 девочек сели за парты филиала училища, для которого по улице Трехсвятительской (ныне улица Десятинная) было построено специальное здание. Со временем филиал приобрел статус самостоятельного учебного заведения и стал «Вторым женским духовным училищем». Таким образом, Корчинский начал свою преподавательскую деятельность с самого момента основания этого учебного заведения [4].
2. Училищный совет при Св. Синоде был учрежден в 1885 г. для « наилуч -шего устройства» церковно-приходских школ и управления ими. При совете состояла издательская комиссия «для снабжения церковно-приходских школ и школ грамоты учебниками и учебными пособиями по предметам курса сих школ, а также учащихся и народных библиотек и читален — книгами для чтения». В 1895 году обер-прокурор Св. Синода К. П. Победоносцев предложил увековечить память почившего государя Александра III строительством образцовой церковно-приходской школы со своим храмом. Идея была поддержана, и было решено соорудить храм во имя Александра Невского со школой для мальчиков и девочек, а также учредить капитал, проценты с которого предназначить для издания учебных пособий. На участке между 1-й Петербургской гимназией и Синодальной типографией, на улице Кабинетской (ныне ул. Правды) был выстроен комплекс. Храм был освящен 17 января 1901 года, а 1 сентября того же года открылась школа. В здании также размещался училищный совет, типография и квартиры служащих. В этом доме и жил Х. В. Корчинский [1].
Литература
1. Векслер А., Крашенинникова Т. Владимирский округ: Большая и Малая Московские улицы и улица Правды. М.; СПб., 2011. 350, с.
2. Глубоковский Н. Н. По вопросам духовной школы (средней и высшей) и об учебном комитете при Святейшем Синоде. СПб.: Синодальная типография, 1907. 148 с. [Электронный ресурс].
Режим доступа: http://www.odinblago.ru/duh_school#10 (дата обращения: 15.07.2018).
3. ДелоКонтроляНиколаевскойжелезнойдорогио службе ХрисанфаВладимировичаКорчин-ского (11.01.1914—23.05.1921) // Центральный государственный исторический архив Санкт-Петербурга (ЦГИА). Ф. 1363, оп. 1, д. 180.
4. Кловский дворец // История зданий, улиц и выдающихся мест Киева [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://anthrohistory.ipb.su/lofiversion/index.php/t486.html (дата обращения 12.07.2018).
5. Корчинский Х. В. Букварь: школа обучения образования / сост. Х. В. Корчинский; рис. акад. А. П. Соколова. СПб., 1906. 54 с.
6. Корчинский Х. В. Букварь. Школа обучения — образования / сост. Х. В. Корчинский; рис. акад. А. П. Соколова. 2-е, изд., испр. СПб: Типография товарищества М. О. Вольф, 1907. 68 с.
7. Корчинский Х. В. В поисках новых методов обучения грамоте: (Характеристика). СПб., 1910. 45 с.
8. КорчинскийХ. В. Дидактика букваря. СПб.: Типография товарищества М. О. Вольф, 1907. 168, III с.
9. Корчинский Х. В. Записка к вопросу об оздоровлении деревни и города и о поднятии благосостояния народа. Петроград, 1915. 19 с.
10. КорчинскийХ. В. Киевскаясекта—штундизмилибаптизм.Киев:Типография С. В. Куль-женко, 1899. 44 с.
11. Корчинский Х. В. Несколько слов по поводу издания «Церковно-славянского словарика» для народных школ. СПб., 1913. 59 с.
12. Корчинский Х. В. Ответ на статью, напечатанную в № 3924 «Киев. Слова» под заглавием «О положении министерских школ в Югозападном крае». Киев: Типография газеты «Киевское слово», 1899. 32 с.
13. Корчинский Х. В. План педагогической реформы. СПб., 1911. 31 с.
14. КорчинскийХ. В. Строй общественных и политических организаций: [Новая формула]: Религия и политика. Философия и политика. Наука и политика. Педагогика и политика. СПб., 1912. 47 с.
15. Корф Н. А. Наш друг: книга для чтения учащихся в школе и дома и руководство к начальному обучению родному языку/ сост. Н. А. Корф. СПб.: Д. Е. Коржанчиков, 1871. 360 с.
16. Ушинский К. Д. Родное слово: для детей мл. возраста. Год 1-й: азбука и первая после азбуки кн. для чтения, с прописями, образцами для первонач. рисовки и картинками в тексте. СПб.: Типография Рогальского и К°, 1864. 116 с.
17. Fijaikowski A. A Latin Text of the «vocal alphabet» in the Orbis sensualium pictus of J.A. Comenius // Studia Comeniana et Histórica. 2007. Vol. 37, № 77—78. P. 164—179.
LOGIC AND VISIBILITY: METHOD FOR TEACHING READING AND WRITING ACCORDING TO KH.V. KORCHINSKY
Introduction. Despite the fact that the sphere of pedagogical science and educational practice of the beginning of the 20th century is widely diversified, there are still little-known names of Russian educators who left a significant scientific and methodological heritage. One of them is Khrysanth V. Korchinsky.
Problem and purpose. On the basis of the analysis of didactic and methodological works we revealed the features of pedagogical views and activities of Kh.V. Korchinsky, as well as determined the role and place of his "Programme of the scientific and didactic association of the primary visual education" in the history of pedagogical thought.
Methodology. Structurally functional, comparative analysis of texts and the visual series of Kh.V. Korchinsky's "Primer", theoretical analysis of his methodical manuals and polemical publicistic works. Linguocultural, semiotic, problem-chronological research approaches have been applied.
Results. Pedagogical views of Kh.V. Korchinsky are integrally reconstructed and defined
as a "logical approach" to literacy.
The conclusion. The boundaries of ideas about the repertoire of the primer used in Russia at the beginning of the 20th century and the methods of literacy training laid down in them have been expanded. In the scientific revolution, sources not previously known to historical and pedagogical science were introduced.
Keywords: primer, literacy, method, visual training, Kh.V. Korchinsky.
References
• Delo Kontrolya Nikolaevskoj zheleznoj dorogi o sluzhbe Hrisanfa Vladimirovicha Korchinskogo (11.01.1914-23.05.1921)// Central'nyj gosudarstvennyj istoricheskij arhiv Sankt-Peterburga (CGIA). F. 1363, op. 1, d.180. [In Rus.].
• Fijalkowski A. A. Latin Text of the «vocal alphabet» in the Orbis sensualium pictus of J. A. Comenius // Studia Comeniana et Historica. 2007. Vol. 37, № 77-78. P. 164-179.
• Glubokovskij N. N. Po voprosam duhovnoj shkoly (srednej i vysshej) i ob uchebnom komitete pri Svyatejshem Sinode. SPb.: Sinodal'naya tipografiya, 1907. 148 s. [EHlektronnyj resurs]. Rezhim dostu-pa: http://www.odinblago.ru/duh_school#10 (data obrashcheniya: 15.07.2018).
• Klovskij dvorec // Istoriya zdanij, ulic i vydayushchihsya mest Kieva [EHlektronnyj resurs]. Rezhim dostupa: http://anthrohistory.ipb.su/lofiversion/index.php/t486.html (data obrashcheniya 12.07.2018). [In Rus].
• KorchinskijH. V. Bukvar'. SHkola obucheniya — obrazovaniya / sost. H. V. Korchinskij; ris. akad. A. P. Sokolova. 2-e, izd., ispr. SPb: Tipografiya tovarishchestva M. O. Vol'f, 1907. 68 s. [in Rus.]
• Korchinskij H. V. Bukvar': shkola obucheniya obrazovaniya / sost. H. V. Korchinskij; ris. akad. A. P. Sokolova. SPb., 1906. 54 s. [In Rus].
• Korchinskij H. V. Didaktika bukvarya. SPb.: Tipografiya tovarishchestva M. O. Vol'f, 1907. 168, III s. [In Rus].
• Korchinskij H. V. Zapiska k voprosu ob ozdorovlenii derevni i goroda i o podnyatii blagosostoyaniya naroda. Petrograd, 1915. 19 s. [In Rus].
• Korchinskij H. V. Kievskaya sekta shtundizm ili baptizm. Kiev: Tipografiya S. V. Kul'zhenko, 1899. 44 s. [In Rus].
• Korchinskij H. V. Neskol'ko slov po povodu izdaniya «Cerkovno-slavyanskogo slovarika» dlya narod-nyh shkol. SPb., 1913. 59 s. [In Rus].
• Korchinskij H. V. Otvet na stat'yu, napechatannuyu v № 3924 «Kiev. Slova» pod zaglaviem «O polozhe-nii ministerskih shkol v YUgozapadnom krae». Kiev: Tipografiya gazety «Kievskoe slovo», 1899. 32 s.
• KorchinskijH. V. Plan pedagogicheskoj reformy. SPb., 1911. 31 s. [In Rus].
• Korchinskij H. V. V poiskah novyh metodov obucheniya gramote: (Harakteristika). SPb., 1910. 45 s. [In Rus].
• KorchinskijH. V. Stroj obshchestvennyh i politicheskih organizacij: [Novaya formula]: Religiya i poli-tika. Filosofiya i politika. Nauka i politika. Pedagogika i politika. SPb., 1912. 47 s. [In Rus].
• Korf N. A. Nash drug: kniga dlya chteniya uchashchihsya v shkole i doma i rukovodstvo k nachal'nomu obucheniyu rodnomu yazyku/ sost. N. A. Korf. SPb.: D. E. Korzhanchikov, 1871. 360 s. [In Rus].
• Ushinskij K. D. Rodnoe slovo: dlya detej ml. vozrasta. God 1-j: azbuka i pervaya posle azbuki kn. dlya chteniya, s propisyami, obrazcami dlya pervonach. risovki i kartinkami v tekste. SPb.: Tipografiya Rogal'skogo i K°, 1864. 116 s. [In Rus].
• Veksler A., Krasheninnikova T. Vladimirskij okrug: Bol'shaya i Malaya Moskovskie ulicy i ulica Pravdy. M.; SPb., 2011. 350, [1] s. [In Rus].
