CC BY
49УДК 172.2
Вячеслав Юрьевич Васечко
доктор философских наук, доцент, ведущий научный сотрудник отдела права Института философии и права УрО РАН,
г. Екатеринбург. E-mail: vyacheslavpetro@narod.ru
ЛОГИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА КОДЕКСА ЭТИКИ ГОСУДАРСТВЕННЫХ СЛУЖАЩИХ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И МУНИЦИПАЛЬНЫХ СЛУЖАЩИХ: ОРИЕНТИРЫ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ
В статье дан логический анализ Кодекса этики государственных служащих Российской Федерации и муниципальных служащих. Документ рассматривается как деонтический комплекс, рожденный на пересечении интересов политико-правовой, профессиональной, административной, традиционной и иных регулятивных систем. Намечены пути дальнейшего совершенствования логической структуры указанного Кодекса. Обоснована неправомерность соединения в одном и том же понятии принципов гуманизма и патриотизма, принципов честности и социальной ответственности. Автор доказывает необходимость квалифицированного и тщательного лексического отбора основополагающих этических понятий во избежание как неполноты охвата подлежащих регулированию действий, так и вербальной избыточности реестра используемых терминов. Предложены основания для включения в Кодекс этики норм разрешительного характера типа права на протест против недопустимых распоряжений руководства и обращения в судебные инстанции для защиты своих гражданских прав.
Ключевые слова: Кодекс этики, логическая структура, регулятивные системы, этические принципы, нравственные требования, гуманизм, патриотизм, честность, социальная ответственность.
Деятельность любого индивида в современном обществе всегда оказывается объектом регуляции различных нормативных систем - правовой, нравственной, административной, традиционной, профессиональной и т.д. Естественно, нормы, диктуемые какой-либо одной из этих систем как обязательные
и непреложные, отнюдь не являются таковыми с точки зрения другой системы. То, что осуждается, допустим, моралью, и осуждается категорически, может с точки зрения права или административной этики выглядеть как что-то вполне извинительное, а то и одобряемое. И потому как только человек оказывается в силовом поле разных нормативных структур, интерферирующих между собой, перед ним встает проблема выбора личных ценностных ориентиров или же выработки такой программы поведения, которая учитывала бы наличие альтернативных, взаимоисключающих внешних требований.
Одной из главных причин возникновения и функционирования различных кодексов профессиональной этики выступает необходимость согласования норм, практикуемых в данной корпорации, с интересами других социальных общностей и в целом с интересами социума как такового1. Любой такой кодекс, поскольку он предназначен не для сугубо внутреннего потребления, а имеет публичный характер, призван продемонстрировать всем, кто не включен в этот профессиональный цех, что его члены не отгораживаются от остального общества, что они уважают интересы других людей и осознают свою социальную ответственность. Для каждого отдельно взятого профессионала данный этический кодекс становится сводом законов, которые дают ему возможность успешно сочетать собственно профессиональную и всякую иную деятельность. Например, будучи врачом, полицейским, чиновником, одновременно необходимо оставаться и отцом, начальником, рыболовом, автомобилистом, наконец просто гражданином и человеком.
Поэтому сверхзадача, которая имплицитно решается составителями любого профессионально-этического кодекса (как и всякого иного деонтического кодекса) и более или менее ими осознается, - выстроить логически непротиворечивую хотя бы с формальной точки зрения систему норм. Это именно сверхзадача, так как абсолютная непротиворечивость здесь недостижима как абсолютная истина. Не может быть полного совпадения интересов одной социальной группы и общества в целом. Но чем более выверена и логически безупречна данная нормативная система, тем больше (при прочих равных условиях) доверие
1 См.: [Апресян: 2004; Гусейнов: 2004; Зубец: 2003].
общества к тем, кто ею руководствуется, тем выше их авторитет в глазах широких слоев населения. Vice versa - противоречие в самих словах, которыми профессионалы публично мотивируют свое поведение, подрывает это доверие и вызывает подозрения в нечестности, лицемерии, групповом эгоизме и коррумпированности данной группы не меньше, чем противоречия между ее словами и делами [Куракин: 2009].
С этой точки зрения мы и предлагаем проанализировать один из вариантов готовящегося к принятию Кодекса этики государственных служащих Российской Федерации и муниципальных служащих. Конечно, необходимость в нем назрела давно и не нуждается в особых объяснениях. Очевидно, причины здесь как внешние (соответствие стандартам цивилизованного мира, где подобные кодексы давно уже вошли в повседневную практику), так и внутренние (по международному Индексу восприятия коррупции Россия уже много лет не выходит из второй сотни стран мира).
В части «Общие положения» при внимательном рассмотрении мы находим, что перед нами именно документ, рожденный на пересечении интересов различных регулятивных систем:
- политико-правовой, поскольку он принимается на самом высоком государственном уровне и в силу этого становится в один ряд с основополагающими законодательными актами;
- профессиональной, поскольку речь в нем идет о людях вполне конкретной специальности и рода занятий - государственных служащих Российской федерации и муниципальных служащих;
- общесоциальной, поскольку подчеркивается необходимость «укрепления доверия общества (курсив - В.В.) к государственным органам, органам местного самоуправления» (I, 4);
- административной, поскольку, например в п. I, 3 речь идет о критериях оценки профессиональной (служебной) деятельности и служебного поведения работника, а эта оценка (как следует из иных подзаконных документов), предложенная специальной комиссией, есть основание для вполне конкретных административных санкций, накладываемых на работника его руководителем [Ионова: 2003; Киселев: 2007];
- обычно-традиционной (близкой к тому, что называется «общественным мнением»), поскольку дело касается не только сугубо профессиональной (служебной) деятельности работника,
но и его поведения и рода занятий во внеслужебное время (I, 6); очевидно, что то, как чиновник ведет себя на людях, на отдыхе, с друзьями и знакомыми (малознакомыми и совсем не знакомыми) людьми, следует ли он простым, элементарным нормам нравственности, формирует имидж власти в восприятии ее массами населения;
- собственно моральной, поскольку в тексте Общих положений фигурируют понятия добровольности и осознанности соблюдения Кодекса этики государственным (муниципальным) служащим (I, 2), необходимости внутреннего убеждения (I, 4) служащего при соблюдении этого Кодекса. Все это выделенное нами есть не что иное как качества моральности в самом узком смысле слова [Нравственные основы...: 2009].
В этом аспекте рассматриваемый документ вполне соответствует своему предназначению и вряд ли нуждается в серьезной доработке. Однако, когда мы обращаемся к разделу II «Основополагающие принципы государственного (муниципального) служащего и предъявляемые к нему требования», возникает ряд вопросов.
Само по себе разведение принципов (известных также в научной литературе под именем и д е а л о в и ц е н н о с т е й) и требований (иначе называемых нормами) давно признано этической теорией. Если первые носят достаточно абстрактный, обобщенный характер, то вторые, логически основывающиеся на них и следующие из них, гораздо более конкретны, ближе к социальной материи, к практике, к реальным жизненным ситуациям. Главную проблему мы видим здесь в том, чтобы, во-первых, соблюдались правила определения понятий (ясность, точность, недвусмысленность), во-вторых, существовало деление понятий (совпадение объемов членов деления с объемом делимого понятия и взаимоисключение объемов членов деления).
Применительно к нашему Кодексу это означает, что основополагающие принципы необходимо трактовать вполне однозначно, как равные себе и отличные от других, а объемы их по возможности не должны накладываться друг на друга. Но этого не происходит, когда в понятии какого-либо одного принципа эклектично сочетаются разнородные социальные качества. Это касается первых двух принципов проекта Кодекса. Так, принцип а) «гуманизм и патриотизм» предполагает семантическую
близость (если не синонимичность) данных терминов. Между тем очевидно, что это не так. «Гуманизм» - понятие высокой степени абстракции, предполагающее определенный образ мышления и поведения в отношении не только граждан своей страны, но и людей вообще и даже применительно к внесоциальному миру («гуманное отношение к природе», например). Напротив, денотат термина «патриотизм» определен гражданами одного государства (Российской Федерации в данном случае), а также различными социально-политическими, экономическими и культурными конструктами в границах этого государства.
Соединение в одном «основополагающем принципе» таких разнопорядковых качеств дает нам размытое, аморфное понятие, место которого по отношению к другим принципам установить достаточно сложно. Соответственно, и поведенческие требования, выводимые из данного принципа, будут накладываться на те, которые вытекают из других принципов. Так, требование «способствовать развитию общества и преумножению его благосостояния» (8.1г) мало чем отличается по смыслу от требования «способствовать в интересах общества качественному и эффективному осуществлению государственных (муниципальных) функций» (10.1в), основанием которого выступает совсем иной принцип - принцип добросовестности. Чтобы избежать подобных накладок, необходимо как минимум четко развести понятия «гуманизм» и «патриотизм».
Аналогичную картину мы наблюдаем при рассмотрении второго принципа - «честности и социальной ответственности». В понятии «честность», проникающем в самую глубину сущности человека, превалирует субъективная составляющая: честен тот, кто последовательно и принципиально соблюдает некий личный моральный кодекс, включающий правдивость и искренность в определении тех мотивов, которыми данный субъект руководствуется. Высшей авторитетной инстанцией в этом случае выступает собственная совесть: как сказал поэт, «ты сам свой высший суд». В понятии «социальная ответственность» центр тяжести смещен на объективную внешнюю инстанцию - некое сообщество, которое в той или иной степени подчиняет себе мышление и поведение данного индивида. При этом не уточняется (в самом Кодексе, по крайней мере), что это за сообщество, перед которым индивид несет всю полноту
ответственности. Говорится и о «тех, с кем он взаимодействует» (9.1а), и о «коллегах по службе» (9.1г), и о семье (9.1д), и просто о «разных этнических и социальных группах, а также конфессиях» (9.1е). При таком предельно расширенном толковании «социальная ответственность», по сути обессмысливается: отвечать перед всеми на практике будет означать не отвечать ни перед кем [Краснов: 2003]. Выход здесь нам видится в том, чтобы, во-первых, выделить честность в качестве самостоятельного принципа, а во-вторых, наполнить конкретным содержанием принцип социальной ответственности.
Нельзя также не отметить, что использование как рядо-положенных понятий «честность» и «добросовестность» не кажется нам конструктивным. Это очень непростая, если не сказать безнадежная задача: указать, чем отличаются друг от друга данные моральные характеристики. Скорее, перед нами здесь почти тождественные понятия. Именно они и допускают объединение в одном принципе или же безболезненное поглощение одним из них второго. Разумеется, было бы нецелесообразным перечисление в документах такого типа всего множества терминов, которыми обозначаются человеческие добродетели. Необходим лексический отбор, причем грамотный, квалифицированный и аккуратный, чтобы, с одной стороны, пространство подлежащих регуляции действий чиновника было охвачено с максимальной полнотой, но с другой стороны, реестр выделенных принципов не должен оказаться избыточным, чтобы не попали в него семантически трудноразличимые понятия.
Можно наметить еще одно направление логической доработки имеющегося варианта проекта Кодекса. Когда в некоторой системе норм идет речь лишь об обязанностях (будь то в форме повеления или запрета), но ничего не говорится о правах, то у стороннего наблюдателя, даже если он настроен лояльно к данному роду занятий, естественно возникает сомнение в искренности авторов этой деонтической системы. Неизбежно возникает ощущение, что здесь что-то недоговаривается. Вряд ли кто-то всерьез поверит в то, что лица данной профессии озабочены исключительно тем, чтобы исполнять нормы и совершенно не задумываются о том, какими правами и гарантиями они обладают. По отношению к «слугам народа» это даже гораздо более важно, чем по отношению к профессиям социально
менее обеспеченным. Принцип «нет прав без обязанностей, нет обязанностей без прав» должен работать и в данном контексте.
Поэтому представляется разумным внесение в Кодекс этики также норм разрешительного характера. Это может быть право на протест против таких распоряжений и директив руководителей, которые идут вразрез с теми или иными законодательными актами, действующими в стране начиная с Конституции Российской Федерации. Это может быть право обращаться в судебные инстанции для защиты своих прав, если это обращение достаточно мотивировано, а также в СМИ и общественные организации. Это может быть право иметь какие-либо социальные привилегии, если одновременно определяются порядок и форма их предоставления. Это, наконец, могут быть права и свободы, которыми любой государственный служащий пользуется, как и всякий гражданин своей страны, - свобода слова, собраний, совести, право на собственность, на образование и т.п. Другое дело, что все это призвано быть должным образом регламентировано и конкретизировано с учетом специфики значимости государственной и муниципальной работы. Пока же в проекте Кодекса упоминается только право на частную жизнь, в которую соответствующие органы не могут вмешиваться (I, 6).
В заключение подчеркнем, что какой бы вариант Кодекса не был принят законодателем, он не сможет оказаться идеальным и совершенным. Жизнь будет идти вперед, порождая новые нравственные коллизии, которые так или иначе потребуют изменения любого этического кодекса. Поэтому и работа специалистов (не только «чистых» этиков, но и юристов, политологов, социологов, журналистов, криминалистов) не должна и не будет останавливаться.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Апресян Р.Г. Вид на профессиональную этику // Ведомости Науч.-исслед. Ин-та прикладной этики / под ред. В.И. Бакштанов-ского и Н.Н. Карнаухова. Тюмень : НИИПЭ, 2004. Вып. 25: Профессиональная этика. С. 160-181.
2. Гусейнов А.А. Размышления о прикладной этике // Ведомости Науч.-исслед. Ин-та прикладной этики / под ред. В.И. Бакшта-новского и Н.Н. Карнаухова. Тюмень : НИИПЭ, 2004. Вып. 25: Профессиональная этика. С. 148-159.
3. Зубец О.П. Профессия в контексте истории ценностей // Этическая мысль / отв. ред. А.А. Гусейнов. М. : ИФРАН, 2003. Вып. 4. С. 103-120.
4. Ионова А.И. Этика и культура государственного управления. М. : Изд-во РАГС, 2003. 164 с.
5. Киселев С.Г. Государственная гражданская служба. М. : ГУУ, 2007. 284 с.
6. Краснов В.Н. Ответственность власти. М. : Магистр, 2003. 182 с.
7. Куракин А.В. Этические принципы служебного поведения государственных служащих как способ предупреждения коррупции // Современное право. 2009. № 2. С. 33-36.
8. Нравственные основы государственной службы России : учеб. пособие. М. : Изд-во РАГС, 2009. 127 с.
Vyacheslav Yu. Vasechko, Doctor of Philosophy, Associate Professor, Senior Researcher, Institute of Philosophy and Law, Ural Branch of the Russian Academy of Sciences, Ekaterinburg. E-mail: vyacheslavpetro@narod.ru
LOGICAL STRUCTURE OF CODE OF ETHICS FOR PUBLIC SERVANTS OF THE RUSSIAN FEDERATION AND MUNICIPAL EMPLOYEES: LANDMARKS OF IMPROVEMENT
Abstract: The article analyzes "The Code of Ethics for Public Servants of the Russian Federation and Municipal Employees". This draft is considered as the deontic aggregate appeared at the intersection of interests of politico-legal, professional, administrative, traditional and other regulatory systems. The ways of further improving the logical structure of the Code are outlined. Inconsistence of connecting humanism and patriotism, principles of honesty and social responsibility in the same notion is justified. The need for skilled and careful lexical selection of fundamental ethical concepts in order to avoid both non-exhaustiveness for control actions and verbal redundancy for registry of used terms is proved. The reasons for inclusion into the Code of Ethics permissive legal norms such as the right to protest against wrong orders of management and applying for the court to protect civil rights are suggested.
Keywords: Code of ethics, logical structure, regulatory system, ethical principle, moral requirement, humanism, patriotism, integrity, social responsibility.
