CC BY
107
Е.В. Корнакова*' ** Е.А. Лютикова*' ** П.В. Гращенков*' **' ***
* Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова, 119234, Москва, Россия
** Московский педагогический государственный университет, 119991, Москва, Россия
*** Институт Востоковедения РАН, 107031, Москва, Россия
Лицензирующие свойства отрицания в русском языке1
В статье обсуждаются синтаксические механизмы лицензирования сентенциальным отрицанием различных грамматических феноменов. Два подхода к лицензированию отрицательно-полярных единиц - анафорический и согласовательный - делают различные предсказания в отношении (не)зависимости лицензирования нескольких феноменов, чувствительных к отрицанию. В статье представлено экспериментальное исследование лицензирования генитива отрицания и отрицательных местоимений в русском языке, основанное на суждениях носителей о грамматичности. Полученные данные показывают, что использование генитива отрицания значимо повышает оценки стимулов с отрицательными местоимениями.
Ключевые слова: отрицание, отрицательно-полярные единицы, лицензирование, генитив отрицания, структура именной группы, коллокации, русский язык.
1 Статья написана при поддержке проекта РНФ № 14-18-03270 «Типология порядка слов, коммуникативно-синтаксический интерфейс и информационная структура высказывания в языках мира». Авторы выражают признательность рецензентам за содержательные замечания, которые позволили существенно уточнить многие положения статьи.
E.V. Kornakova* ** E.A. Lyutikova*, ** P.V. Grashchenkov* ** ***
* Lomonosov Moscow State University, Moscow, 119234, Russia ** Moscow State University of Education, Moscow, 119991, Russia *** Institute of Oriental Studies, RAS, Moscow, 107031, Russia
Licensing properties of Russian negation1
The paper discusses syntactic mechanisms of licensing by sentential negation. The two approaches to NPI licensing - anaphoric and agreement-based - differ with respect to their predictions about (in)dependence of licensing multiple negation-sensitive grammatical phenomena. The paper presents an experimental study of licensing genitive of negation and negative pronouns in Russian based on grammaticality judgments. The data shows that genitive of negation improves significantly the grammaticality of stimuli with negative pronouns. Key words: negation, negative polarity items, licensing, genitive of negation, noun phrase structure, collocations, Russian.
1. Отрицание как синтаксический феномен
Отрицание кажется одной из наиболее простых с семантической точки зрения операций, поскольку находит прямое соответствие в логике в виде логического/семантического оператора отрицания. Однако, как показывают многочисленные исследования языковых концептов, одноименных понятиям формальной логики, таких как сочинение (конъюнкция и дизъюнкция), квантификация (кванторы общности и существования), условие (импликация), тождество и идентификация (логическая эквиваленция), языковые концепты устроены неизмеримо сложнее, чем их логические аналоги (из отечественных работ см., например, публикации серии «Логический анализ языка» [Логический анализ, 1990, 1995, 2005, 2009], а также [Арутюнова, 1988; Санников, 1989; Падучева, 1985, 1992, 2004; Урысон, 2000 и др.]).
1 The work on this paper was supported by Russian Science Foundation (RSF project 14-18-03270 «Word Word Order Typology, Communicative-Syntactic Interface, and Information Structure in Languages of the World»). The authors are indebted to the anonymous reviewers for their comments to the earlier versions of this paper which allowed to clarify significantly many issues.
Отрицание занимает в этом ряду особое место. Помимо того, что семантика отрицания далеко не так тривиальна, как представляется на первый взгляд (ср., например, способность сентенциального отрицания взаимодействовать с фокусом и создавать неоднозначные интерпретации с различными коммуникативными структурами: Он не решил все задачи vs. Он не решил все задачи vs. Все задачи он не решил [Падучева, 2013]), отдельный круг вопросов связан с синтаксической репрезентацией отрицания. Основные структурные опции сводятся к следующим дихотомиям:
(i) является ли сентенциальное отрицание синтаксической вершиной, возглавляющей собственную проекцию, или отрицательным наречием, адъюнгирующимся к глагольной группе;
(ii) допускает ли язык одновременное присутствие в клаузе нескольких отрицательных элементов (при сохранении отрицательной интерпретации);
(iii) совместимы ли в одной клаузе сентенциальное отрицание и отрицательные местоимения (при сохранении отрицательной интерпретации).
Согласно диагностикам [Zanuttini, 1991, 1998, 2001; Merchant, 2001; Zeijlstra, 2004], русское сентенциальное отрицание относится к классу отрицательных вершин, или сильных предглагольных отрицательных показателей (а не отрицательных групп, таких как, например, германские отрицательные наречия). Отрицательное предложение характеризуется «согласованием по отрицательности» (negative concord1) всех неопределенных именных групп в сфере действия отрицания, что приводит к «распространению отрицательности» (negative spread) на всю отрицательную клаузу. Отрицательные местоимения сами по себе не являются маркерами отрицания (negative quantifiers) и вне сентенциального отрицания неграмматичны.
Существенную теоретическую проблему представляет анализ грамматического взаимодействия сентенциального отрицания и различных языковых феноменов [Miestamo, 2005]. В русском языке к таким феноменам относятся, в частности:
- лицензирование отрицательных местоимений, т.е. местоимений, содержащих в своем составе элемент ни-, например, никто, никакой, никогда и т.п.;
- лицензирование прочих отрицательно-полярных единиц: неопределенных местоимений с нибудь-, -либо, в сочетании с бы то ни было,
1 Понятие negative concord впервые встречается в книге О. Есперсена [Jespersen, 1922] и вводится в терминологический аппарат формального синтаксиса в статье Ч. Бейкера [Baker, 1970].
усилительной частицы и (не прошло и полгода), различных идиоматических выражений (ни на грош) [Pereltsvaig, 2000; Падучева, 2013];
- лицензирование генитива субъекта и объекта (Мороза не чувствовалось, Он не читает газет) [Падучева, 1997, 2006; Partee, Borschev, 2002; Рахилина, 2008; Лютикова, Тестелец, 2013 и др.];
- лицензирование сослагательного наклонения в придаточном определительном (Мы не нашли документов, которые подтвердили бы его невиновность) [Добрушина, 2011, Kagan, 2012];
- лицензирование сослагательного наклонения в придаточном изъяснительном (Он не помнил, чтобы его пригласили/приглашали) [Лютикова, 2010];
- замена совершенного вида глагола на несовершенный в главной клаузе (Иван не подписал / не подписывал это письмо) [Падучева, 1974, 2013], а также в актантном инфинитивном обороте и придаточном изъяснительном.
Нельзя не отметить, что связь отрицания и перечисленных грамматических явлений существенно отличается от более привычных нам видов синтаксического взаимодействия, например, падежного управления или предикативного согласования. Обращает на себя внимание односторонний характер этой связи: отрицание является необходимым условием для реализации определенной грамматической структуры (например, для появления в предложении отрицательного местоимения или для замены аккузатива прямого дополнения на генитив), однако такая реализация не является обязательной (отрицательное предложение может не содержать отрицательных местоимений, а глагол сохраняет способность управлять аккузативом1).
В этой связи возникает вопрос о синтаксических механизмах лицензирования: является ли лицензирование вершиной X составляющей Y с определенным признаком f результатом операции (взаимного) означивания признаков (например, операции agree), как это происходит, например, при падежном взаимодействии предикативной вершины и субъектной именной группы, или же мы имеем дело с иным видом синтаксического взаимодействия, когда признак f составляющей Y возникает независимо от вершины X, но лишь требует проверки в области локального с-командования вершины X. Последний тип взаимодействия напоминает требования теории связывания: так, анафор должен иметь коиндексированный с-командующий антецедент в некоторой локальной
1 Единственный тип конструкций, в которых отрицание с необходимостью меняет падежное оформление аргумента - бытийные предложения [Арутюнова, Ширяев, 1983; Partee, Borschev, 2002].
области, при этом сам антецедент синтаксически нечувствителен к наличию связываемого им анафора.
В рамках данной статьи мы предлагаем новый подход к исследованию лицензирующих свойств отрицания и установлению синтаксических механизмов, стоящих за лицензированием. Поскольку в русском языке с сентенциальным отрицанием связано несколько грамматических феноменов, возникает возможность установить, является ли лицензирование различных грамматических явлений взаимно независимым. Установление (не)зависимости лицензирования, в свою очередь, имеет существенные последствия для моделирования возможных механизмов лицензирования.
Изложение построено следующим образом. В разделе 2 мы рассмотрим теоретические подходы к проблеме лицензирования отрицанием различных грамматических феноменов, в первую очередь - отрицательных местоимений и нелокальных NPI. Раздел 3 посвящен описанию синтаксического контекста, позволяющего проверить взаимосвязь между лицензированием генитива дополнения и отрицательных местоимений в русском языке. В разделе 4 рассказывается о пилотном лингвистическом эксперименте, в котором проверяется независимость лицензирования генитива отрицания и отрицательных местоимений. Раздел 5 содержит обсуждение результатов эксперимента и выводы.
2. Механизмы лицензирования
Несмотря на значительный интерес к проблематике отрицания и большое количество публикаций в данной проблемной области (ср., например, диссертации и монографические работы [Progovac, 1988, 1994; Laka, 1990; Haegeman, 1995; Giannakidou, 1997, 1998; Zanuttini, 1998, 2001; Brown, 1999; Zeijlstra, 2004; Падучева, 2013]), вопрос о синтаксических механизмах, стоящих за лицензированием разнообразных грамматических феноменов со стороны отрицания, на сегодняшний день исследован недостаточно. С одной стороны, многих исследователей интересуют скорее семантические, нежели синтаксические аспекты сентенциального и фразового отрицания. С другой стороны, синтаксические исследования лицензирующих свойств отрицания сосредоточиваются в первую очередь на проблеме «согласования по отрицательности» (negative concord), в особенности в языках с «распространением отрицательности» (negative spread - когда отрицание грамматически «распространяется» на все неопределенные выражения в его сфере действия [van der Wouden, Zwarts, 1993; van der Wouden, 1994]). Однако механизмы, регулирующие подобное согласование, едва ли могут быть автоматически перенесены на такие феномены, как сослагательное наклонение
в зависимой клаузе или имперфективация глагола, поскольку соответствующие граммемы грамматичны не только в отрицательном контексте и не являются, вообще говоря, отрицательно-полярными единицами. Отдельную проблему представляет лицензирование отрицанием генитивного субъекта/объекта: сентенциальное отрицание само по себе не является управляющей вершиной, приписывающей падеж, но выступает лишь модификатором стандартного управления. Тем самым отношение между аргументной именной группой и сентенциальным отрицанием должно быть опосредовано некоторой промежуточной вершиной, на управление которой оказывает влияние отрицание.
Начиная как минимум с работы [Klima, 1964], общепринятым является положение, что лицензирование отрицанием некоторой NPI требует структурного приоритета отрицания над NPI (см. реферативное обсуждение этой проблематики [Ladusaw, 1996; Zeijlstra, 2004]). Грам-матичность NPI, лицензируемых расположенным ниже в синтаксической структуре сентенциальным отрицанием, часто используется как свидетельство передвижения NPI из базовой позиции, расположенной в области с-командования отрицания [Larson, 1988; Laka, 1990]. Структурный приоритет, однако, лежит в основе самых разных синтаксических явлений, поэтому неудивительно, что лицензирование NPI получало различные интерпретации. Два основных подхода, представленные в литературе, проводят аналогию между отрицанием и двумя другими синтаксическими феноменами, опирающимися на с-командование: связыванием и согласованием.
Более ранний по времени подход представлен в работах Л. Про-говач [Progovac, 1988, 1991, 1992, 1993, 1994, 2000] и А. Нелемана и Х. ван де Кота [Neeleman, van de Koot, 2002] и развивает идеи диссертации И. Лака [Laka, 1990]. Согласно мнению И. Лака, отрицание является вершиной, относящейся к более абстрактной синтаксической категории Е. Связь между отрицанием и NPI односторонняя: NPI возможны тогда, когда ими с-командует вершина Е с признаком [negation].
Естественной имплементацией отношений между NPI и Е в таком случае становятся анафорические отношения: Е выступает антецедентом NPI, а NPI отличаются друг от друга различными требованиями к локальности антецедента. Так, например, в сербо-хорватском языке представлены две серии NPI: ni- и i-местоимения. №-местои-мения требуют локального (сопредикатного) отрицания, в то время как i-местоимения - отрицания в главной клаузе (примеры (1) и (2)). При этом местоимения обеих серий сами по себе не являются отрицательными маркерами и не могут употребляться вне сентенциального отрицания (3).
(1) Niko / *iko nije zaspao. Никто / *кто-либо neg.aux заснуть.pp 'Никто не заснул.'
(2) Milena nije rekla da je iko Милена neg.aux говорить.pp что aux кто-либо /*niko zaspao
/*никто заснуть. pp
'Милена не говорила, чтобы *никто/кто-либо заснул.'
(3) *Niko / *iko je zaspao. *никто / *кто-либо aux заснуть.pp
Л. Проговач предлагает анализ, в соответствии с которым лицензирование NPI рассматривается как особый тип связывания - A'-связывание. При таком подходе дистрибуция местоимений ni-серии регулируется Принципом А: они должны быть связаны лицензором в пределах своей управляющей категории (в примерах (1) и (2) - в пределах своей клаузы). Местоимения i-серии оказываются анафорическими прономина-лами: они должны быть свободны в пределах управляющей категории, но связаны в пределах предложения1.
Второй подход к анализу лицензирования NPI опирается на механизм синтаксического согласования (agree) между отрицательной вершиной и NPI [Haegeman, 1995; Zanuttini, 1998, 2001; Mathieu, 2001; Zeijlstra, 2004; Boskovic, 2008, 2009]. Данный подход проводит параллель между лицензированием NPI и взаимодействием вопросительного комплемен-тайзера и wÂ-групп. Как при образовании вопросительного предложения wÂ-группы передвигаются - открыто или скрыто - в позицию спецификатора или адъюнкта вершины С с признаком [wh], так и при образовании отрицательного предложения происходит согласование вершины X с отрицательным квантором (либо согласование NPI c отрицательной вершиной) по признаку [neg]. «Распространение отрицательности» (negative spread) при таком анализе оказывается результатом согласования. Развивая этот подход, Ж. Бошкович предполагает, что различие между ni- и i-сериями NPI в сербо-хорватском может быть описано как различие между открытым передвижением NPI в Spec, NegP, проявляющимся в фонологически выраженном согласовании по отрицательности (ne- + iko = niko), и скрытым передвижением, которое не приводит
1 Аналогом г-местоимений в теории связывания анафорических выражений оказываются дистантные рефлексивы, неспособные к локальному употреблению [Bйring, 2005].
к изменению структурной позиции №1 в открытом синтаксисе и грамматическому согласованию1.
Легко видеть, что рассмотренные подходы делают разные предсказания о том, есть ли связь между разными грамматическими феноменами, лицензируемыми сентенциальным отрицанием. Для анафорического подхода, очевидно, все грамматические явления лицензируются независимо, поскольку сам механизм связи между отрицанием и №1 подразумевает, что информация о том, есть ли ниже в синтаксической структуре элементы, чувствительные к отрицанию, самому отрицанию недоступна и не нужна. Для согласовательного подхода, напротив, [ша] является формальным признаком, который означивается при согласовании. Соответственно, значение этого признака у составляющих одной локальной области должно совпадать.
В данной работе будут приведены аргументы в пользу второго подхода. Мы рассмотрим взаимодействие двух феноменов, которые традиционно связывают с отрицанием: лицензирование генитива субъекта и объекта (далее GenNeg) и лицензирование отрицательных местоимений. Мы предложим определенный тип синтаксической конфигурации, в которой структурное соотношение между сентенциальным отрицанием и отрицательным местоимением опосредовано именной составляющей, способной принимать GenNeg, и которая тем не менее является достаточно локальной для того, чтобы сентенциальное отрицание могло лицензировать отрицательные местоимения. Описанию этой конфигурации посвящен следующий раздел.
3. Ситуационные существительные
Рассмотрим конструкции с ситуационными существительными, т.е. с существительными, которые имеют непредметную семантику и способны служить наименованием некоторой ситуации: решение, приказ, просьба, приглашение и др. Данные существительные являются предикатами, имеющими семантические валентности, соответствующие
1 Следует отметить, что в пользу данного подхода свидетельствует также отмечаемый для ряда языков параллелизм между wh-передвижением в Spec, CP и «^-передвижением в Spec, NegP. Так, в осетинском языке wh-конфигурации и отрицательные конфигурации обнаруживают следующие общие свойства: локализация в предглагольной позиции; множественное передвижение; эффекты превосходства при множественных wh- и rng-ме-стоимениях; невозможность одновременного выражения вершины и спецификатора (ср. Doubly filled Comp Filter в [Chomsky, Lasnik, 1977] и его обобщение в [Koopman, 2000]). Более того, поскольку в осетинском языке форма сентенциального отрицания различается в индикативе и неиндикативных наклонениях (нж vs. ма), можно установить, что отрицательные местоимения согласуются с вершиной Neg (ср. ничи vs. мачи 'никто') [Lyutikova, Tatevosov, 2009].
участникам ситуации. Например, в (4) видно, что у существительного отказ есть две валентности: 'кто отказался' и 'от чего отказался'.
(4) Отказ властей от полноценной индексации пенсий в этом году означает признание неспособности государства выполнять социальные обязательства. (Яндекс)
Среди ситуационных существительных существует класс предикатов, который способен оформлять одну из своих валентностей, ситуационную, инфинитивным оборотом. К таким существительным относятся решение, требование, стремление, договоренность, приглашение и др.1 В (5) показан пример такого существительного с актантным инфинитивным оборотом.
(5) [Стремление США [окружить Китай военными базами]], поддержка независимости Тайваня, а также военное сотрудничество с Индией подталкивают Пекин к ответным мерам. (НКРЯ)
В статье Е.А. Лютиковой рассматриваются наиболее частотные кол-локации, в которых ситуационные существительные выступают дополнением глагола [Лютикова, 2010]. Например, для существительного решение наиболее часто встречается сочетание принять / принимать решение, а для существительного согласие - давать / получать согласие. Отмечается, что частотность именно этих глаголов неслучайна: глаголы-коллокаты выражают при существительных определенные лексические функции (в терминах модели «Смысл - Текст»). Глаголы в данном случае выступают в качестве «лексических оформителей синтаксических связей» [Мельчук, 1999, с. 81], т.е. дают возможность построить синтагму, в которой и само ситуационное существительное, и его актанты могут выступать актантами глагола, но при этом сочетание глагола с ситуационным существительным обозначает ту же ситуацию, что и само существительное.
Показано, что в подобных конструкциях категориальный статус группы существительного может быть различным. Приводятся аргументы в пользу того, что именные группы, возглавляемые существительным с ситуационной семантикой и имеющие при себе актантный инфинитивный оборот, могут иметь как статус собственно группы существительного (№), так и статус группы определителя фР) [Лютикова, 2010].
1 Более полный список таких существительных, а также список существительных, не присоединяющих актантный инфинитивный оборот, см. [Лютикова, 2010].
Первое различие проявляется в том, что извлечение составляющих из актантного инфинитивного оборота, зависящего от ситуационного существительного, возможно только в том случае, когда возглавляемая существительным именная группа входит в состав коллокации и имеет статус №.
(6) Одна из дам, которых он отдал [приказ [скинуть с поезда которых]], оказалась американкой. [Лютикова, 2010]
Как видно из (6), извлечение относительного местоимения из инфинитивного оборота в конструкциях с ситуационным существительным оказывается возможным. Однако в случае, когда ситуационное существительное выступает аргументом полнозначного глагола и является референтным, попытка извлечения относительного местоимения из актантного инфинитивного оборота приводит к неграм-матичности (7б). Неграмматичность (7б) связывается с невозможностью пересечения границы DP при выдвижении составляющих [Лютикова, 2010].
(7) а. Очередной день принес обозу [приказ комбата
[занять-таки больницу]]. б. *... больница, которую очередной день принес
[приказ комбата [занять которую]]. [Лютикова, 2010]
Второе отличие конструкций с № от конструкций с DP состоит в том, что только конструкции с № допускают согласование различных адъективных компонентов в составе равносубъектного инфинитивного оборота с подлежащим главной клаузы. В примере (8) показано, что граница DP оказывается непроницаемой для падежного согласования. Даже при соблюдении такого условия, как кореферент-ность номинативного подлежащего главной клаузы и субъекта инфинитивного оборота, приписывание плавающему определителю сам номинатива оказывается невозможным [ВаЬЬу, 1998]. В (9) употребляется ситуационное существительное в составе коллокации получить приказ, и мы видим, что барьера для согласования подлежащего главной клаузы и плавающего определителя один в составе инфинитивного оборота не возникает.
(8) Теперь я прошу простого [права [решать свою жизнь самому/*сам]! (Хоботов; х/ф «Покровские ворота»)
(9) После сурового выговора от отца Нергал получил [приказ [отправляться в Нижний мир один, вооруженный лишь советами родителя]]. [Лютикова, 2010]
«Прозрачность» конструкций с № проявляется также в проницаемости границы именной группы для лицензирования отрицательных местоимений. Как показано в работе Е.В. Корнаковой, в коллокаци-ях с ситуационными существительными грамматичны отрицательные местоимения в актантном инфинитивном обороте при условии наличия отрицания в главной клаузе [Корнакова, 2015]:
(10) а. Вернее, пропись существует, но она еще не опробирована,
и мы не имеем права никого им потчевать. (НКРЯ)
б. Впереди бесконечно повторялись совершенно похожие друг на друга песчаные холмы, не давая возможности ничего видеть. (НКРЯ)
в. Жалости было мало: после боя он не испытывал ни малейшего желания никого защищать. (НКРЯ)
Таким образом, конструкции с ситуационными существительными представляют собой удобный контекст для проверки гипотезы о (не)зави-симости лицензирования отрицанием различных грамматических феноменов, в частности, GenNeg и отрицательных местоимений. Во-первых, ситуационные существительные в коллокациях располагаются в таких структурных позициях, что могут получать GenNeg: это позиция внутреннего аргумента при переходном или неаккузативном глаголе, который вне отрицания выступает в номинативе или аккузативе, т.е. в «прямом» падеже [ВаЬЬу, 1985; Testelets, 2013; Лютикова, Тестелец, 2013]. Во-вторых, как было показано выше, ситуационные существительные, выражая одну из своих валентностей инфинитивным оборотом, не образуют барьера, через который было бы невозможно синтаксическое взаимодействие. Поскольку ситуационные имена в коллокациях могут иметь статус группы лексического существительного (№), которая в русском языке не является ограничивающей категорией, лицензирование отрицательных местоимений через такой узел оказывается возможным. Это условие является важным, поэтому для наших целей не подходят случаи, когда существительные присоединяют актантный инфитивный оборот, но употребляются вне коллокаций. В последнем случае лицензирование отрицательных местоимений невозможно:
(11) а. Среди обстоятельств, которые могут повлиять на желание
выпускников остаться в своем городе, самым существенным оказалось наличие высокооплачиваемой работы. (НКРЯ) б. *Эти обстоятельства не повлияли на желание выпускников никуда уехать.
в. Они согласились с решением Касьянова передать функции
по банкротству российских предприятий Федеральной службе по финансовому оздоровлению. (НКРЯ)
г. *Они не согласились с решением Касьянова передать никакие функции Федеральной службе по финансовому оздоровлению.
Невозможно также лицензирование отрицательных местоимений, если ситуационное существительное имеет зависимые уровня DP; ср. (12а), где группа ситуационного существительного имеет статус №, и (12б), где наличие препозитивного притяжательного местоимения превращает соответствующую именную группу в DP, что становится барьером для лицензирования отрицательных местоимений.
(12) а. Он не получил разрешения ничего/что-либо строить.
б. Он не получил мое разрешение *ничего/?что-либо строить.
Итак, контекст для проверки гипотезы о (не)зависимости лицензирования GenNeg и отрицательных местоимений выглядит как (13):
(13) Компания не получила [да разрешения/разрешение [^ ничего строить]].
В (13) используется глагол, выражающий лексическую функцию при ситуационном существительном - дополнении. Ситуационное существительное, в свою очередь, имеет зависимый инфинитивный оборот. Для того чтобы проверить, существует ли зависимость между лицензированием генитива отрицания и лицензированием отрицательных местоимений, составим предложения так, чтобы внутри инфинитивного оборота употреблялось отрицательное местоимение, а ситуационное существительное было представлено в двух падежных вариантах: в генитиве или в аккузативе/номинативе. В том случае, если GenNeg и отрицательное местоимение лицензируются независимо, мы не ожидаем увидеть разницу в оценках между этими вариантами. При наличии взаимосвязи между лицензированием генитива отрицания и отрицательных местоимений обнаружится разница в грамматической приемлемости между предложениями с генитивом и предложениями с аккузативом/номинативом.
4. Эксперимент
При составлении экспериментальных предложений в качестве модели использовалась конструкция в (13). Список ситуационных существительных, присоединяющих инфинитивный оборот, был составлен
на основе списка, предложенного в статье Е.А. Лютиковой: решение, требование, стремление, договоренность, приглашение, право, обязанность, обязательство, согласие, искушение, отказ, позволение, разрешение, способность, предложение, обещание, просьба, соглашение, жажда, боязнь, намерение, соблазн, желание, привычка, умение, предлог, повод, причина, резон, шанс, мысль, идея, план, цель [Лютико-ва, 2010]. Изначально мы включали в список только те ситуационные существительные, у которых формы генитива единственного числа и аккузатива множественного числа не совпадают, чтобы избежать неправильной интерпретации существительного в генитиве как формы аккузатива (как, например, у существительных искушение, разрешение, желание). С этой целью прежде всего были отобраны существительные мужского рода, т.к. у них отсутствует омонимия форм генитива единственного числа и аккузатива множественного. Однако их количество оказалось небольшим, поэтому было решено использовать и существительные с омонимией. Предложения для них, однако, составлялись так, чтобы исключить возможность множественного числа ситуационного существительного (о факторах, благоприятствующих и препятствующих образованию формы множественного числа для имен ситуаций, см. [Пазельская, 2006]).
В результате был получен набор из 19 существительных. Каждому существительному был сопоставлен глагол, который образует с ним коллокацию и присоединяет его в качестве внутреннего аргумента -прямого дополнения или подлежащего (для этих целей был дополнен перечень коллокаций Е.А. Лютиковой [Лютикова, 2010]). Полученный список представлен в (14).
(14) строить планы, возник соблазн, возникла идея, возникла мысль, проявлять стремление, получить разрешение, ставить цель, принять решение, выразить желание, отдать приказ, просить позволение, найти предлог, иметь право, получить согласие, нести обязанность, дать разрешение, получить приглашение, дать обещание, дать повод
Для каждой коллокации был составлен экспериментальный блок с двумя предложениями: одно предложение с существительным в генитиве, другое - с существительным аккузативе или номинативе. В итоге стимульный материал эксперимента состоял из 38 предложений, т.е. из 19 экспериментальных блоков. Примеры полученных предложений приведены в (15)-(16).
(15) а. Петя не выразил желания ни с кем общаться. б. Петя не выразил желание ни с кем общаться.
(16) а. Писатель не дал разрешения ничего публиковать. б. Писатель не дал разрешение ничего публиковать.
В качестве экспериментальной методики была выбрана методика определения грамматической правильности предложения. Респондентов просили оценить каждое предложение из опросного листа с точки зрения грамматической правильности, используя шкалу от 1 до 5 (где 1 - «так сказать невозможно», 5 - «так сказать правильно»). Опросник заполнили 23 человека в возрасте от 18 до 26 лет (средний возраст - 20 лет).
Полученные результаты показали, что для каждого предложения оценки носителей сильно разнятся: нет примеров, которые бы все носители оценили на «5», как и нет примеров, которым бы все носители поставили оценку «1». Приведем гистограммы для некоторых примеров, показывающие, как отличались суждения респондентов друг от друга (рис. 1, 2).
Губернатор не давал обещание ничего строить
2 3 4
Оценка
Губернатор не давал обещания ничего строить
12 3 4
Оценка
Рис. 1. Гистограммы результатов для коллокации «давать обещание»
71
ISSN 2500-2953 Rhema. Рема. 2016. № 4 _t
На рисунке 1 видно, что для предложения с генитивом оценки респондентов различаются, хотя оценка «5» является наиболее частотной. Предложение, в котором в составе данной коллокации ситуационное имя стоит в аккузативе, ни один информант не оценил на «5». Всего кол-локаций с подобным распределением оценок оказалось три. Две другие коллокации — «строить планы» (17) и «иметь право» (18).
(17) а. Она не строила планов никуда ехать. б. Она не строила планы никуда ехать.
(18) а. Постовой не имеет права никуда отлучаться. б. Постовой не имеет право никуда отлучаться.
На рисунке 2 показаны гистограммы для коллокации «получить приглашение». Видно, что распределение оценок напоминает нормальное распределение, однако у предложения с аккузативом оценки смещены в сторону оценки «1», а у предложения с генитивом - в сторону оценки «5».
Юг
си З'
о о
§
Доктор не получил приглашение никого навестить
Юг
2 3 4
Оценка
Доктор не получил приглашения никого навестить
о о
I
3
Оценка
72
Рис. 2. Гистограммы результатов для коллокации «получить приглашение»
Таблица 1
Средние оценки для предложений с генитивом и предложений с номинативом/аккузативом
Оценка № стимула
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Оценка для Оеп 3,4 3,6 4 3 3,6 2,8 2,9 3,5 3,5 2,9 3,2 3,2 3,3 3,3 3,2 2,9 3,4 3,3 3
Оценка для Асс/Ыот 2,7 3 3,3 2,6 2,9 2,3 2,4 3,1 3 2,8 2,6 2,6 2,6 2,8 2,9 2,6 2,3 3 2
->
Языкознание
Оценки для прочих коллокаций демонстрировали достаточно высокую дисперсию как при условии генитива, так и при условии аккузатива/номинатива ситуационного существительного, поэтому было принято решение оценивать грамматическую приемлемость по средним оценкам для каждого предложения. В таблице 1 во второй строке представлены усредненные оценки, поставленные респондентами каждой из 19 коллокаций, где ситуативное существительное стоит в генитиве. В третьей строке представлены усредненные оценки для коллокаций, в которых существительное употреблялось в форме аккузатива/номинатива. Средние оценки для генитива во всех случаях оказались выше средних оценок для аккузатива / номинатива.
Было решено проверить с помощью статистических методов, является ли отличие средних оценок значимым. Из таблицы 1 мы видим, что средние оценки для генитива во всех случаях оказались выше средних оценок для аккузатива/номинатива, т.е. использование генитива повышает приемлемость предложений с отрицательным местоимением. Поскольку все сдвиги были в одном («типичном») направлении, дополнительно учитывать интенсивность сдвигов (и использовать Т-критерий Вилкоксона) нет необходимости. Критерий знаков в данном случае обладает достаточной силой и показывает значение статистики Ъ = 4,129, р = 0,000036 < а = 0,05 (подсчеты осуществлялись при помощи статистического пакета STATISTICA 10). Следовательно, гипотеза об однородности выборок должна быть отвергнута, и отличие средних оценок для предложений с генитивом от средних оценок предложений с аккузативом/номинативом неслучайно.
5. Обсуждение
Итак, пилотный эксперимент показал зависимость между лицензированием генитива отрицания и лицензированием отрицательных местоимений: оценки предложений с отрицательным местоимением значимо выше в случае генитива ситуационного существительного, чем в случае аккузатива/номинатива. При этом, однако, как видно из таблицы 1, оценки не достигают максимальных даже в конструкциях с генитивом.
Для интерпретации эмпирических данных в таблице 1 следует учитывать два обстоятельства. Во-первых, даже в том случае, если между инфинитивным оборотом и отрицанием в главной клаузе вообще нет никаких именных проекций, лицензирование отрицательных местоимений возможно далеко не всегда. Е.В. Падучева отмечает, что «при отрицании в подчиняющей пропозиции, т.е. "при высоком" отрицании, ни [-местоимения] возможны иногда...» [Падучева, 2014, с. 496] и приводит следующую пару примеров:
(16) a. Он не хочет ничего менять.
б. *Он не был расположен выслушивать никакие оправдания.
В работе А.А. Герасимовой на основе корпусных и экспериментальных данных показано, что лицензирование отрицательных местоимений в инфинитивном обороте связано с семантическим классом матричного предиката [Герасимова, 2015]. В частности, при эмотивных предикатах и предикатах косвенного вопроса отрицание в главной клаузе не лицензирует отрицательные местоимения в актантном инфинитивном обороте, а при импликативных, дезидеративных и манипулятивных предикатах такое лицензирование происходит. Герасимова связывает этот факт с количеством функциональной структуры в инфинитивном обороте при разных классах матричных предикатов. Понятно, что если это предположение верно, то те же ограничения на лицензирование отрицательных местоимений будут иметь место и в конструкциях с ситуационным существительным и глаголом-лексической функцией: в зависимости от семантического класса матричного предиката отрицание будет или не будет лицензировать отрицательные местоимения в отрицательном обороте. И действительно, в примерах с модальным (иметь право) и дезидеративным (выражать желание) предикатами оценки выше, а в коллокациях с ситуационными существительными, обозначающими эмоции, отрицательные местоимения в инфинитивном обороте затруднены (*Он не испытывает радости никуда ехать).
Во-вторых, следует иметь в виду, что на положительный сдвиг оценок генитива могла повлиять и более высокая приемлемость конструкций с генитивом ситуационного существительного вне лицензирования отрицательных местоимений. По меньшей мере, для некоторых экспериментальных предложений генитив под отрицанием близок к обязательному (ср. Он не просил позволения уехать vs. 11 Он не просил позволение уехать). Следовательно, необходимо оценить положительный сдвиг в приемлемости предложений с отрицательными местоимениями на фоне оценок предложений с аккузативом/номинативом и генитивом ситуационного существительного в отсутствие отрицательного местоимения. Представляется, что подобное исследование позволит существенно повысить доказательность полученных в пилотном эксперименте результатов.
Возвращаясь к грамматическим механизмам, стоящим за положительным сдвигом оценок, следует отметить, что «эффект генитива» может получать как минимум два объяснения. С одной стороны, как мы и предположили ранее, требование генитива для «пропуска» отрицания через именную группу может быть связано собственно с механизмом
лицензирования отрицанием различных грамматических феноменов. Если лицензирование предстает как согласование по «отрицательности»1, то значение этого признака у составляющих одной локальной области должно совпадать, и лицензирование отрицательных местоимений в инфинитивном обороте может происходить только одновременно с приписыванием генитива отрицания ситуационному существительному. Таким образом, связь лицензирования отрицательных местоимений с генитивом отрицания можно рассматривать как свидетельство в пользу подхода Л. Хегман и считать «согласование по отрицательности» дополнительным условием для проницаемости границы составляющей.
С другой стороны, можно посмотреть на взаимосвязь генитива ситуационного существительного и лицензирования отрицательных местоимений в инфинитивном обороте иначе. Многие синтаксические и формально-семантические работы связывают «квантитативный», или «количественный» генитив, в том числе и генитив отрицания, с предикатной (property-type, <e,t>) интерпретацией именной группы, которая, в свою очередь, характерна для группы общего имени, или группы лексического существительного (NP) [Pesetsky, 1982, 2013; Partee, Borschev 2004; Bailyn, 2004; Borschev et al., 2008; Kagan, 2005, 2012; Добрушина, 2011; Harves, 2013]. Если эта связь семантического типа и генитива действительно имеет структурную синтаксическую репрезентацию (генитив - падеж NP), то в таком случае связь между генитивом ситуационного существительного и лицензированием отрицательных местоимений в инфинитивном обороте может объясняться противопоставлением именных групп полной структуры (DP) и именных групп малой структуры (NP). Генитив ситуационного существительного означает отсутствие оболочки DP и отсутствие барьера для лицензирования отрицательных местоимений; аккузатив/номинатив ситуационного существительного -присутствие DP и непроницаемость данной составляющей для лицензирования отрицательных местоимений. Выбор между этими альтернативами, на наш взгляд, должен послужить предметом дальнейших исследований.
1 Конкретная интерпретация признака «отрицательности» и его грамматическая реализация на составляющих разных категорий может различаться: так, это может быть нереферентность именной группы, выражаемая генитивом; нереферентность клаузы, выражаемая сослагательным наклонением и, возможно, несовершенным видом в инфинитиве; отрицательная полярность местоимений, выражаемая показателями серий ни-, -либо, и т.п.
Библиографический список / References
Арутюнова, 1988 - Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт. М., 1988. [Arutyunova N.D. Tipy yazykovykh znachenii. Otsenka. Sobytie. Fakt [Types of linguistic meanings: Evaluation, Event, Fact]. Moscow, 1988.] Арутюнова, Ширяев, 1983 - Арутюнова Н.Д., Ширяев Е.Н. Русское предложение. Бытийный тип (структура и значение). М., 1983. [Arutyunova N.D., Shiryaev E.N. Russkoe predlozhenie. Bytiinyi tip (struktura i znachenie) [The Russian sentence. An existential type (structure and meaning)]. Moscow, 1983.]
Герасимова, 2015 - Герасимова А.А. Лицензирование отрицательных местоимений через границу инфинитивного оборота в русском языке // Типология морфосинтаксических параметров: Материалы международной конференции «ТМП 2015». Вып. 2 / Под ред. Е.А. Лютиковой, А.В. Циммерлинга и М.Б. Коношенко. М., 2015. С. 47-61. [Gerasimova A.A. Licensing negative pronouns in Russian infinitives. Tipologiya morfosintaksicheskikh parametrov. Materialy mezhdunarodnoi konferentsii «TMP 2015». Vol. 2. E.A. Lyutikova, A.V. Zimmerling, M.B. Konoshenko ^d.). Moscow, 2015. Pp. 47-61.]
Добрушина, 2011 - Добрушина Н.Р. Сослагательное наклонение в относительных придаточных с союзом который // Вестник Московского университета. Сер. 9: Филология. 2011. № 6. С. 69-83. [Dobrushina N.R. The Subjunctive in relative clauses with the conjunction "kotoriy". Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriya 9: Filologiya. 2011. № 6. Pp. 69-83.]
Корнакова, 2015 - Корнакова Е.В. Лицензирование генитива отрицания и единиц отрицательной поляризации в русских полипредикативных конструкциях. Курсовая работа. МГУ им. М.В. Ломоносова, 2015. [Kornakova E.V. Litsenzirovanie genitiva otritsaniya i edinits otritsatel'noi polyarizatsii v russkikh polipredikativnykh konstruktsiyakh [Licensing genitive of negation and negative pronouns in Russian biclausal constructions.]. Term thesis. Lomonosov Moscow State Univ., 2015.]
Логический анализ, 1990 - Логический анализ языка: Тождество и подобие, сравнение и идентификация. М., 1990. [Logicheskii analiz yazyka: Tozhdestvo i podobie, sravnenie i identifikatsiya [Logical analysis of language. Equality and similarity, comparison and identification]. Moscow, 1990.]
Логический анализ, 1995 - Логический анализ языка: Истина и истинность в контексте разных культур. М., 1995. [Logicheskii analiz yazyka: Istina i istinnost' v kontekste raznykh kul'tur [Logical analysis of language. Truth and truth-value in culture and language]. Moscow, 1995.]
Логический анализ, 2005 - Логический анализ языка: Квантификативный аспект языка. М., 2005. [Logicheskii analiz yazyka: Kvantifikativnyi aspekt yazyka [Logical analysis of language. Quantitative aspect of the language]. Moscow, 2005.] Логический анализ, 2009 - Логический анализ языка: Ассерция и нега-ция. М., 2009. [Logicheskii analiz yazyka: Assertsiya i negatsiya [Logical analysis of language. Assertion and negation]. Moscow, 2009.]
Лютикова, 2010 - Лютикова Е.А. К вопросу о категориальном статусе именных групп в русском языке // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 2010. № 6. С. 36-76. [Lyutikova E.A. Towards the Question of Categorial Status of Noun Groups in Russian. Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriya 9. Filologiya. 2010. № 6. Pp. 36-76.]
Лютикова, Тестелец, 2013 - Лютикова Е.А., Тестелец Я.Г. Родительный падеж при отрицании и расщепленные конструкции со значением количества в русском языке // Логический анализ языка: числовой код / Под ред. Н.Д. Арутюновой, С.Ю. Бочавер. М., 2013. С. 22-35. [Lyutikova E.A., Testelets Ya.G. Genitive of negation and split quantifier phrases in Russian. Logicheskii analiz yazyka: chislovoi kod. N.D. Arutyunova, S.Yu. Bochaver ^d.). Moscow, 2013. Pp. 22-35.]
Мельчук, 1999 - Мельчук И.А. Опыт теории лингвистических моделей «Смысл - Текст». М., 1999. [Mel'chuk I.A. Opyt teorii lingvisticheskikh modelei «Smysl - Tekst» [An Attempt at a Theory of "Meaning - Text" Linguistic Models]. Moscow, 1999.]
Падучева, 1974 - Падучева Е.В. О семантике синтаксиса. Материалы к трансформационной грамматике русского языка. М., 1974. [Paducheva E.V. O semantike sintaksisa. Materialy k transformatsionnoi grammatike russkogo yazyka [On semantics of syntax. Materials to transformational grammar of the Russian language]. Moscow, 1974.]
Падучева, 1985 - Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. Референциальные аспекты семантики местоимений. М., 1985. [Paducheva E.V. Vyskazyvanie i ego sootnesennost' s deistvitel'nost'yu. Referentsial'nye aspekty semantiki mestoimenii [An utterance and its correlation with reality. Referential aspects of the semantics of pronouns]. Moscow, 1985.]
Падучева, 1992 - Падучева Е.В. О семантическом подходе к синтаксису и генитивном субъекте глагола быть // Russian linguistics. 1992. Вып. 16. С. 53-63. [Paducheva E.V. On the Semantic Approach to Syntax and the Genetive Subject of the Verb byt. Russian linguistics. 1992. Vol. 16. Pp. 53-63.]
Падучева, 1997 - Падучева Е.В. Родительный субъекта в отрицательном предложении: синтаксис или семантика? // Вопросы языкознания. 1997. № 2. С. 101-116. [Paducheva E.V. Genitive of Subject in a negated sentence: syntax or semantics? Voprosy yazykoznaniya. 1997. № 2. Pp. 101-116.]
Падучева, 2004 - Падучева Е.В. Динамические модели в семантике лексики. М., 2004. [Paducheva E.V. Dinamicheskie modeli v semantike leksiki [Dynamic Models in Lexical Semantics]. Moscow, 2004.]
Падучева, 2006 - Падучева Е.В. Генитив дополнения в отрицательном предложении // Вопросы языкознания. 2006. № 6. С. 21-44. [Paducheva E.V. Genitive of Object in negative sentences. Voprosy yazykoznaniya. 2006. № 6. Pp. 21-44.]
Падучева, 2013 - Падучева Е.В. Русское отрицательное предложение. М., 2013. [Paducheva E.V. Russkoe otritsatel'noe predlozhenie [Negative sentence in Russian]. Moscow, 2013.]
Падучева, 2014 - Падучева Е.В. Снятая утвердительность и неверидикатив-ность // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии: По материалам ежегодной Международной конференции «Диалог» (Бекасово, 4-8 июня 2014 г.). Вып. 13 (20). М., 2014. С. 489-505. [Paducheva E.V. Suspended assertion and nonveridicality. Komp'yuternaya lingvistika i intellektual'nye tekhnologii: Po materialam ezhegodnoi Mezhdunarodnoi konferentsii «Dialog» (Bekasovo, 4-8 iyunya 2014 g.). Vol. 13 (20). Moscow, 2014. Pp. 489-505.]
Пазельская, 2006 - Пазельская А.Г. Наследование глагольных категорий именами ситуаций: на материале русского языка: Дис... канд. филол. наук. М., 2006. [Pazel'skaya A.G. Nasledovanie glagol'nykh kategorii imenami situatsii: na materiale
russkogo yazyka [Verb-to-noun category inheritance: evidence from Russian]. PhD dis. Moscow, 2006.]
Рахилина, 2008 - Объектный генитив при отрицании в русском языке / Под ред. Рахилиной Е.В. М., 2008. [Ob'ektnyi genitiv pri otritsanii v russkom yazyke [Object genitive of negation in Russian]. Rakhilina E.V (ed.). Moscow, 2008.]
Санников, 1989 - Санников В.З. Русские сочинительные конструкции: семантика, прагматика, синтаксис. М., 1989. [Sannikov V.Z. Russkie sochinitel'nye konstruktsii: semantika, pragmatika, sintaksis [Russian coordinating constructions: semantics, pragmatics, syntax]. Moscow, 1989.]
Урысон, 2000 - Урысон Е.В. Русский союз и частица «и»: структура значения // Вопросы языкознания. 2000. № 3. С. 64-82. [Uryson E.V. The Russian conjunction and particle i 'and': structure of meaning. Voprosyyazykoznaniya. 2000. № 3. Pp. 64-82.]
Babby, 1985 - Babby L. Prepositional quantifiers and the direct case condition. Issues in Russian morphosyntax. M. Flier, Richard D. (eds.). Brecht. Columbus, Ohio, 1985. P. 91-117.
Babby, 1998 - Babby L. Subject control as direct predication. Formal Approaches to Slavic Linguistics: the Connecticut Meeting. Z. Boskovic, S. Franks, W. Snyder (eds.). Ann Arbor, 1998. P. 17-37.
Bailyn, 2004 - Bailyn J. The case of Q. Formal Approaches to Slavic Linguistics. O. Arnaudova, W. Browne, M.L. Rivero, D. Stojanovic (eds.). Vol. 12. The Ottawa Meeting 2003. Ann Arbor, 2004. P. 1-35.
Baker, 1970 - Baker C. Double negatives. Linguistic Inquiry. 1970. Vol. 1. P. 169-186.
Borschev et al., 2008 - Russian genitives, intensionality, and the property-type hypothesis. Borschev V., Paducheva E., Partee B. et al. Formal Approaches to Slavic Linguistics: The Stony Brook Meeting 2007 (FASL 16). A. Antonenko et al. (eds.) Ann Arbor, 2008. Гр. 48-67.
Boskovic, 2008 - Boskovic Z. On two types of negative constituents and negative concord. Proceedings of FDSL 6.5. Frankfurt am Main, 2008. Тр. 9-35.
Boskovic, 2009 - Boskovic Z. Licensing Negative Constituents and Negative Concord. Proceedings of NELS 38 Amherst. MA. Бр. 101-114.
Brown, 1999 - Brown S. The syntax of negation in Russian: A minimalist approach. Stanford, CA, 1999.
Brown, 1996 - Brown S. The syntax of negation in Russian. Ph.D. thesis. Bloomington, 1996.
Brown, Franks, 1995 - Brown S., Franks S. Asymmetries in the scope of Russian negation. Journal of Slavic Linguistics. 1995. Vol. 3. № 2. Pр. 239-287.
Buring, 2005 - Buring D. Binding theory. Cambridge, 2005.
Chomsky, Lasnik, 1977 - Chomsky N., Lasnik H. Filters and control. Linguistic Inquiry. 1977. Vol. 8. ?р. 425-504.
Giannakidou, 1998 - Giannakidou A. Polarity Sensitivity as (Non)Veridical Dependency. Amsterdam, 1998.
Giannakidou, 1997 - Giannakidou A. The Landscape of Polarity Items. PhD dis. Rijksuniversiteit Groningen, 1997.
Haegeman, 1995 - Haegeman L. The syntax of negation. Cambridge, 1995.
Harves, 2013 - Harves S. The genitive of negation in Russian. Language and Linguistics Compass. 2013. Vol. 7. № 12. P. 647-662.
Jespersen, 1922 - Jespersen O. Language: Its Nature, Development, and Origin. London, 1922.
Kagan, 2005 - Kagan O. Genitive case: A modal account. Proceedings of YATL 21. Y. Falk (ed.). Jerusalem, 2005. Pp. 1-21.
Kagan, 2012 - Kagan O. Semantics of genitive objects in Russian: A study of genitive of negation and intensional genitive case. New York - London, 2012.
Klima, 1964 — Klima E. Negation in English. The structure of language . J. Fodor, S. Katz (eds.). Prentice Hall, 1964. Pp. 246-323.
Koopman, 2000 - Koopman H. The syntax of specifiers and heads. London, 2000.
Ladusaw, 1996 - Ladusaw W. Negation and polarity items. The Handbook of Contemporary Semantic Theory. S. Lappin (ed.). Malden, 1996. Pp. 321-341.
Laka, 1990 - Laka I. Negation in syntax: On the nature of functional categories and projections. PhD thesis. Cambridge, 1990.
Larson, 1988 - Larson R. On the double object construction. Linguistic Inquiry. 1988. Vol. 19. № 3. Pp. 335-391.
Lyutikova, Tatevosov, 2009 - Lyutikova E., Tatevosov S. The clause internal left edge: Exploringthe preverbal position in Ossetian. Paper presented at the international conference on Iranian languages (ICIL3), Paris, September 2009. URL: otipl. philol.msu.ru/staff/people/tatevosov/clause_internal_left_edge_4.pdf, last accessed: 30.09.2016.
Mathieu, 2001 - Mathieu E. On the nature of French N-words. UCL Working Papers in Linguistics 13. C. Iten, A. Neeleman (eds.). 2001. P. 319-353.
Miestamo, 2005 - Miestamo M. Standrard Negation. The Negation of the declarative verbal main clauses in a typoogical perspective. Empirical approaches to language typology 31. Berlin - New York, 2005.
Merchant, 2001 - Merchant J. The Syntax of Silence: Sluicing, Islands and the Theory of Ellipsis. Oxford, 2001.
Neeleman, van de Koot, 2002 - Neeleman A., van de Koot H. The configurational matrix. Linguistic Inquiry. 2002. Vol. 33. Pp. 529-574.
Partee, Borschev, 2002 - Partee B., Borschev V. Genitive of Negation and Scope of Negation in Russian Existential Sentences. Annual Workshop on Formal Approaches to Slavic Linguistics: the Second Ann Arbor Meeting 2001 (FASL 10). J. Toman (ed.). Ann Arbor, 2002. P. 181-200.
Partee, Borschev, 2004 - Partee B., Borschev V. The semantics of Russian genitive of negation: The nature and role of perspectival structure. Semantics and linguistic theory. Proceedings 14. K. Watanabe et al. (eds.). Ithaca, 2004.
Pereltsvaig, 2000 - Pereltsvaig A. Monotonicity-based vs. veridicality-based approaches to negative polarity: evidence from Russian. Formal Approaches to Slavic Linguistics: The Philadelphia Meeting 1999. T. King, I. Sekerina (eds.). Ann Arbor, 2000. P. 328-346.
Pesetsky, 1982 - Pesetsky D. Paths and Categories. Ph.D. dis. Cambridge, Mass., MIT, 1982.
Pesetsky, 2013 - Pesetsky D. Russian case morphology and the syntactic categories. Cambridge, Mass., 2013.
Progovac, 1988 - Progovac L. A Binding Approach to Polarity Sensitivity. Ph.D. Dis. University of Southern California, 1988.
Progovac, 1991 - Progovac L. Polarity in Serbo-Croatian: Anaphoric NPIs and Pronominal PPIs. Linguistic Inquiry. 1991. Vol. 22. P. 567-572.
Progovac, 1992 - Progovac L. Negative Polarity: A semantico-syntactic approach. Lingua. 1992. Vol. 86. P. 271-299.
Progovac, 1993 - Progovac L. Negative polarity: Entailment and binding. Linguistics and Philosophy. 1993. Vol. 16. P. 149-180.
Progovac, 1994 - Progovac L. Negative and Positive Polarity: A Binding Approach. Cambridge, 1994.
Progovac, 2000 - Progovac L. Coordination, C-Command, and 'Logophoric' N-Words. Negation and Polarity: Syntactic and Semantic Perspectives. L. Horn, Y. Kato (eds.). Oxford, 2000. P. 88-114.
Progovac, 2005 - Progovac L. A syntax of Serbian. Bloomington, 2005. Testelets, 2013 - Testelets Ya.G. Case deficient elements and the direct case condition in Russian. Jazyk i rechevaja dejatel'nost'. 2013. Т. 9. С. 126-143.
van der Wouden, 1994 - van der Wouden T. Negative Contexts. PhD dis. Groningen university, 1994.
van der Wouden, Zwarts, 1993 - van der Wouden T., Zwarts F. A Semantic Analysis of Negative Concord. Semantics and Linguistic Theory (SALT) III. U. Lahiri, A. Wyner (eds.). Ithaca, NY, 1993. Pp. 202-219.
Zanuttini, 1991 - Zanuttini R. Syntactic Properties of Sentential Negation: A Comparative Study of Romance Languages. PhD Dis. University of Pennsylvania, 1991.
Zanuttini, 1998 - Zanuttini R. Negation and clausal structure. A Comparative Study of Romance languages. Oxford studies in comparative syntax. New York, Oxford, 1998.
Zanuttini, 2001 - Zanuttini R. Sentential Negation. The Handbook of Contemporary Syntactic Theory. M. Baltin, C. Collins (eds.). Oxford, 2001. P. 511-535.
Zeijlstra, 2004 - Zeijlstra H. Sentential negation and negative concord. PhD dis. Utrecht university, 2004.
Статья поступила в редакцию 06.11.2016 The article was received on 06.11.2016
Корнакова Елизавета Викторовна - студентка филологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова; младший научный сотрудник Института современных лингвистических исследований, Московский педагогический государственный университет
Kornakova Elizaveta V. - Student at the Philological Faculty of Lomonosov Moscow State University; Researcher at Institute for Modern Linguistic Research of Moscow State University of Education
E-mail: elsbeth525@mail.ru
Лютикова Екатерина Анатольевна - кандидат филологических наук; доцент кафедры теоретической и прикладной лингвистики филологического факультета, МГУ имени М.В. Ломоносова; заведующая лабораторией общей лингвистики и теории грамматики Института
современных лингвистических исследований, Московский педагогический государственный университет
Lyutikova Ekaterina A. - PhD in Philology; Associate Professor of Department of Theoretical and Applied Linguistics of the Philological Faculty, Lomonosov Moscow State University; Head of the Laboratory of General Linguistics and Grammar Theory of Institute of Modern Linguistic Research, Moscow State University of Education
E-mail: lyutikova2008@gmail.com
Гращенков Павел Валерьевич - кандидат филологических наук; старший преподаватель отделения теоретической и прикладной лингвистики филологического факультета, МГУ им. М.В. Ломоносова; старший научный сотрудник лаборатории общей лингвистики и теории грамматики Института современных лингвистических исследований, Московский педагогический государственный университет; научный сотрудник отдела языков Азии и Африки, Институт Востоковедения РАН
Grashchenkov Pavel V. - PhD in Philology; Senior Lecturer in the Department of Theoretical and Applied Linguistics Faculty of Philology, Lomonosov Moscow State University; Senior Researcher, Laboratory of General Linguistics and Grammar Theory, Moscow State University of Education; Researcher, Department of Languages, Institute of Oriental Studies, RAS
E-mail: pavel.gra@gmail.com
