CC BY
449
УДК: 175 ББК: 83.7
Павлухина О.В.
ЛИТЕРАТУРА ФЭНТЕЗИ В КОНТЕКСТЕ СОВРЕМЕННОЙ КУЛЬТУРЫ: ПРЕДПОСЫЛКИ, ОСОБЕННОСТИ ЖАНРА, ЧИТАТЕЛЬСКАЯ АУДИТОРИЯ
Pavlukhina O.V.
FANTASY LITERATURE IN THE SHADOW OF CONTEMPORARY CULTURE: BACKGROUND, SPECIFIC NATURE OF THE GENRE, READERSHIP
Ключевые слова: литература фэнтези, секуляризация, система ценностей, постмодернизм, массовая культура, проблема «другого», миф, детская литература, инфантилизация, религиозный дискурс.
Keywords: fantasy literature, secularism, value system, postmodernism, popular culture, the problem of "other", myth, children S literature, infantilisation, religious discourse.
Аннотация: в статье рассматривается литература фэнтези как органичное явление современной культуры. Развитие жанра фэнтези связано с секуляризацией сознания и формированием качественно новой системы ценностей. В связи с традиционным восприятием фэнтези как «детского» жанра, особое внимание уделено проблеме детства в истории и современности.
Abstract: the article is devoted to fantasy literature as an intrinsic phenomenon of modern culture. The evolution of fantasy genre is associated with the secularism of consciousness and the shaping of the whole new value system. With reference of common definition of fantasy as a "childish" genre, the problem of childhood in history and today is emphasized.
Литература фэнтези появляется и развивается в контексте общей секуляризации сознания и быта, поскольку для свободного оперирования
мифологическими и религиозными текстами требуется определенная степень освобождения от давления их авторитета. Пересмотр и реинтерпретация различных источников не является чем-то кардинально новым; эти явления неоднократно встречались в истории: «...классическая, а затем эллинистическая культура
«утрачивает веру» в традиционных богов и начинает выдумывать рационалистические мифологические модели - а также интересоваться любой «инаковостью», чуждой привычным городским моделям существования, .выдумывает целые вселенные, наделенные определяющим качеством беззаботности - вроде бесконечных буколических Аркадий и Сицилий»1. Тем не менее современная
1 Михайлин, В.Ю. Миф архаический и миф гуманитарный // Поэтика мифа: Современные аспекты / отв. ред. С.Н. Зенкин. - М., 2008. - С. 54.
ситуация имеет принципиальное отличие от иных времен, а фэнтези - явление по сути иное, нежели фантазийные произведения предшествующих веков. Прежде всего это связано с качественно иной культурной ситуацией. Выделим основные черты современного мира в связи с всеобщей секуляризацией и глобализацией2. Во-первых, это уменьшение значимости обряда, литургической жизни и аскетики даже в рамках религиозного сознания на фоне культивирования личной ответственности и значимости социального служения. В современной философии, начиная с Ницше и Кьеркегора, акцент делается не на предельных основаниях (будь то теология, мифология или позитивная наука), но на «преходящих» моментах, на жизненном процессе как таковом. С одной стороны, литература фэнтези выражает тоску по вечному и неизменному, но с другой - она
2 См.: Филатов, С. Религиозная жизнь Евразии: реакция на глобализацию // Религия и глобализация на просторах Евразии / под ред. А. Малашенко и С. Филатова. - 2-е изд. - М., 2009. - С. 14-15.
подчеркнуто «нетеоцентрична»: несмотря на то, что в произведениях фэнтези нередко присутствует развитая теология, человек, принимая решение, всегда оказывается наедине с самим собой.
Во-вторых, наряду с детерриторизацией религии имеет место отказ от политической идеологии национального самосознания. Глобализация, как известно, в значительной степени проявляется как американизация. В контексте рассматриваемой темы последняя оказывает свое влияние через индустрию развлечений и особенно через Голливуд (популярность литературы фэнтези в значительной степени обеспечивается успешными экранизациями произведений). Важной для фэнтези предпосылкой возникновения массовой культуры является возрастание значимости досуга в жизни большинства, а также такие черты современного общества, как урбанизация (отход от традиционного мировоззрения), распространение принципов промышленного производства и рыночных отношений на сферу культуры, демократизация всех сфер общественной жизни и влияние массового спроса на культурное производство, развитие средств массовой коммуникации,
манипулирование сознанием и пр.
В целом современный интерес к фэнтези обусловлен потребностью в новых ценностях, немыслимой ранее возможностью формулировать эти ценности в любой, в том числе и игровой, форме, относительной свободой от предписаний религии либо идеологии. Также важно отметить в современной культуре значимость авторской позиции (интерпретации), обусловленной, в том числе, отсутствием давления того или иного внешнего авторитета: «...фантазийный Другой имеет чисто субъективный смысл, заложенный в нем его создателем, в нашем случае автором текста. На место «естественной» или социально
обусловленной «другости» приходит искусственно созданная, в которой человек может предельно ясно и резко выразить отношение к Другому»1. Литература фэнтези нередко оказывается способом изложения философской позиции писателя; способом
1 Шапинская, Е.Н. Образ Другого в текстах культуры. - М., 2012. - С. 187-188, 189.
формулирования его ценностных установок.
Кроме того, в литературе фэнтези
прослеживается отчетливое влияние
постмодернизма. Например, о серии
романов Джоан Роулинг исследователь
пишет следующее: «...культурный код
романа в сущности отражает
постмодернистскую культуру его
создателя: навязчивость фантастических
элементов, потребность в введении
параллельных линий и в смешении как
характеров, так и сюжетов, и
неспособность придерживаться морального
или теологического канона»2. Для
философии ХХ столетия значима тема
распада целостности субъекта:
современный человек представляет собой
разноплановое существо, одновременно
существующее в нескольких реальностях.
Литература фэнтези, с одной стороны,
проповедует стремление к целомудрию,
необходимое герою для достижения
конечной цели, с другой - акцентирует
возможность выбора и экзистенциальную
вариативность. На постмодернизм
указывает и использование самых
разнообразных мифологических,
религиозных и философских источников:
«Постмодернизм, отказываясь от идеи
прогресса, непрерывности исторического
процесса, произвольно включает в свои
тексты любые «отрывки» истории, делая их
3 л
частью своего настоящего» . В рамках темы постмодернизма следует отметить и значимость режима интерпретаций. Ролан Барт в своем исследовании «Мифологии» выделяет три способа восприятия (чтения) мифа: 1) означающее как нечто пустое (такое понимание характерно для газетчика как производителя мифов); 2) означающее как нечто полное (в таком случае происходит отделение смысла от формы, что характерно для мифолога); 3) означаемое как целостная неразличимость смысла и формы (характерно для читателя, который в
2 Pharr, M. A Paradox: The Harry Potter Series as Both Epic and Postmodern // Heroism in the Harry Potter Series. Edited by Katrin Berndt and Lena Steveker. - USA, England, 2011. - P. 19.
3 Шапинская, Е.Н. Образ Другого в текстах культуры. - С. 30.
процессе чтения раскрывает функцию мифа)1. Таким образом, если мы рассматриваем литературу фэнтези с точки зрения ее мифической составляющей, то, согласно Барту, важно исходить не столько из содержания, вкладываемого автором, сколько из возможных интерпретаций.
К.Г. Юнг, рассуждая о культуре и мировоззрении ХХ столетия, в частности, о протестантизме, подчеркивает важность роли коллективного бессознательного, так как вследствие секуляризации и высвобождения сознания из-под власти религии и обрядности на поверхность «в неприкрытом виде» выходят архетипы: «Обесценивание и вытеснение такой сильной функции, как религиозная, имело, естественно, значительные последствия для психологии отдельного человека. Дело в том, что обратный приток этого либидо чрезвычайно усиливает бессознательное и оно начинает оказывать на сознание мощное влияние своими архаичными
коллективными содержаниями»2. Таким образом, использование в современной литературе мифических мотивов и сюжетов возможно толковать и с точки зрения теории психоанализа. Фэнтези может
рассматриваться как попытка вернуть сказку к мифу: если традиционно сказка воспринимается как десакрализированный миф, то в рамках исследуемого жанра в сказку «закладывается» мифическое содержание - с точки зрения как значимости определенных представлений, так и образности их изложения. Согласно Толкиену, сказка есть новое открытие вещей как находящихся вне нашего обладания ими3, а потребность в присутствии таких вещей является насущной для современного человека и человека вообще. В то же время, «природа массовой культуры такова, что, несмотря на ее «архетипичность» и глобальные характеристики, она всегда исторична - детерминирована временем и
1 См.: Барт Р. Мифологии / пер. с фр., вступ. ст. и коммент. С. Зенкина. - М., 2008. - С. 287-288.
2 Юнг, К.Г. Собрание сочинений. Психология бессознательного / пер. с нем. - М., 2012. - С. 140.
3 См.: Tolkien J.R.R. On Fairy Tales // Tolkien J.R.R. Tree and Leaf. Smith of Wootton Major. The Homecoming of Beorhtnoth Beornthelm's son. -London, Boston, Sydney, 1975. - P. 58 - 59.
местом, всегда существует «здесь и сейчас». Именно в этой ее преходящей природе кроется тайна былых кумиров и бестселлеров, непонятных уже следующему
4
поколению.» .
Восприятие литературы фэнтези и массовой культуры в целом носит двоякий характер. С одной стороны, вполне объяснимо питаемое к ней пренебрежение, поскольку массовая культура не требует ни специального образования, ни какой-либо подготовки, и при этом привлекает все более широкую аудиторию: «В целом популярное искусство ориентировано на пользователя, оно существует, чтобы удовлетворять запросы и требования публики. Возможно, именно в этом кроется основная причина противостояния высокой культуры культуре популярной и этим определяется критика массовой культуры»5. С другой стороны, например, К. Леви-Стросс и его последователи утверждали, что не может быть «низкой» религии и все религии суть равноценны и понимаемы при условии владения «кодом» или «ключом». Развивая его мысль, можно предположить, что и «низкая» культура - понятие довольно условное, и если тот или иной жанр отражает экзистенциальные проблемы и чаяния современных поколений, вряд ли возможно им пренебрегать (такой же позиции придерживается и католический теолог Р. Гвардини).
В современном мире происходит смена культурной парадигмы и принятых стереотипов: «В этом новом культурно-пространственном измерении четкость приемлемых еще в середине прошлого века моделей, построенных на бинарных оппозициях типа
«Традиция/Современность», «Запад/Восток», «Свой/Чужой», начинает утрачиваться, а сами модели утрачивают свою категоричность»6. При этом в архаическом мировоззрении отсутствует
4 Лебедева, В.Г. Судьбы массовой культуры России. Вторая половина XIX - первая треть ХХ века. - СПб., 2007. - С. 14.
5 Gans, H.J. Popular Culture and High Culture: an Analysis and Evaluation of Taste. - USA, Ner York, 2008. - Р. 76.
6 Шапинская, Е.Н. Образ Другого в текстах культуры. - С. 8.
четкое разделение между природой и культурой, между животным и человеком и пр. Теперь вместо противопоставления и противостояния возникает проблема диалога, вместо «чужого» (чуждого) появляется «другой»1. Следует отметить, что философия другого тесно связана с секулярной этикой, согласно которой отношения с представителем иного сообщества не регламентируются свыше, но подчиняются необходимости и умению строить диалог. Теологическое основание этики иное; отношения с Богом и ближним выстраиваются по модели радиуса окружности: чем ближе к Центру (Богу), тем ближе друг к другу, радиусы встречаются в центре. Кроме того, создание иных миров и сообществ фэнтези в конечном счете направлено на самоопределение героя, который практически всегда оказывается человеком (или антропоморфным существом): «Практика создания фантазийных образов, распространенная начиная с архаических мифов и кончая последними текстами популярной культуры, свидетельствует о том, что человеку необходимо существование Другого как подтверждение его собственного существования, его самости»2.
Таким образом, необходимо учитывать современную культурную ситуацию как контекст, в котором появляется жанр фэнтези. Эта ситуация предполагает как потребность в новых ценностях, так и возможность их формулирования, возрастание значимости и авторской позиции, и ее возможных интерпретаций, и наконец, все большую серьезность развлекательной литературы на фоне продолжающегося противопоставления «высокой» и «массовой» культуры.
Следует уточнить, в какой мере литература фэнтези есть разновидность современной детской литературы. Вряд ли в данном случае корректно исходить из состава аудитории: фэнтези зачитываются и дети, и взрослые, среди любого поколения также можно найти людей, которые этот
1 См.: Там же. - С. 9.
2 Шапинская, Е.Н. Образ Другого в текстах культуры. - С. 187.
жанр не приемлют. Количественное преимущество в референтной группе детей и особенно подростков решающим аргументом не является, поскольку жанр фэнтези, имея за плечами почти вековую историю а нередко и древние источники, тем не менее воспринимается (может быть, именно в силу своей близости жанру сказки) как нечто новое, «не-классическое», «несолидное» для серьезных людей. Кроме того, не стоит сводить самые разнообразные произведения фэнтези к одному знаменателю: одни из них могут предназначаться для детей, другие - для читателей старшего возраста.
Представление о том, что произведения фэнтези суть литература детская (и при этом низкопробная), объясняет тот факт, что многие взрослые также к данному жанру неравнодушны, общей духовной и нравственной деградацией, все большим стремлением взрослых уподобиться детям. Действительно, надо признать, что такое явление в наше время имеет место, хотя и оно может приобретать различную нравственную оценку. Признаки инфантилизации, прежде всего, можно выявить в сфере образования и отдыха. Во все времена получение образования было прерогативой (и обязанностью) представителей юного поколения, несмотря на то, что в средние века, например, обучение нередко растягивалось на несколько десятилетий - это предполагалось и в идеальном государстве Платона, а признаком настоящего мудреца, как правило, считалось нежелание останавливаться на достигнутом. В наше время подчеркивается необходимость постоянно учиться - не совершенствоваться в мудрости, но осваивать не столько новые знания, сколько новые навыки, повышать квалификацию, приобретать
подтверждающие сертификаты и пр. Пока человек хочет оставаться активным членом общества, он должен обучаться. От этой необходимости избавляет не возраст и не накопление знаний и умений, но фактический отход от жизни общества. Таким образом, выражение «он еще учится» перестало характеризовать возраст до определенного предела; взрослые уподобились детям. Также взрослые все более вторгаются в сферу
развлечений и отдыха. И дети нередко воспринимаются старшим поколением с позиции соперничества за место обитания, отдыха, развлечения. Данному явлению можно найти историко-философское обоснование. В архаическом обществе детство имело сакральный статус; между детьми и сообществом взрослых людей пролегала жесткая граница, маркируемая инициацией. В Средние века и Новое время детство рассматривалось как некое несовершенное, незрелое состояние. Начиная с эпохи романтизма, детство приобретает самостоятельную ценность. Отсутствие жесткой границы между детством и взрослостью предполагает три варианта отношения к детству:
1. Детство и зрелость суть равноценные и качественно различные состояния (это представление не раз развивалось современными психологами как идеальное соотношение между возрастами и поколениями).
2. Дети воспринимаются как несовершенные взрослые - к ним применяются те же критерии. Такое воззрение имело место в христианской Европе вплоть до середины XIX столетия, оно нашло отражение и в этнографических и психологических исследованиях: «Традиционная этнография и история изучали детей и детство прежде всего и даже исключительно как объект и продукт деятельности взрослых... Сами понятия воспитания, социализации и т.д., сколько бы мы ни говорили об учете возрастных, половых, индивидуальных и прочих особенностях ребенка, молчаливо предполагают неравенство и ассиметричность отношения «взрослый -ребенок». Первый мыслится как субъект, учитель, наставник, а второй - как объект (в лучшем случае - агент), продукт и результат этой деятельности»1.
3. Взрослые все в большей степени занимают нишу, предназначенную для детей, а детство представляется идеальным и совершенным периодом жизни -своеобразным «золотым веком» в судьбе отдельного человека (с такой ситуацией -
1 Кон, И.С. Ребенок и общество (Историко-этнографическая перспектива). - М., 1988. - С. 61.
ведущей к инфантилизации быта и сознания - мы сталкиваемся сейчас).
Два последних подхода теснейшим образом взаимосвязаны. Привлекательность детства и стремление взрослых прикоснуться к нему тем или иным способом вызывает отрицательную оценку со стороны, которая, вероятно, продиктована представлением о детстве как несовершенном состоянии, стремление к которому «примитивизирует» взрослого, опускает его на более низкую ступень развития2. В отношении жанра фэнтези и современной литературы и искусства в целом проблема формулируется следующим образом. Во все времена литература создавалась изначально для взрослых (например, «Робинзон Крузо» и «Три мушкетера», произведения
Ф. Купера и пр.) и лишь потом в той или иной форме осваивалась детьми. В настоящее время изначально детские произведения (романы фэнтези, мультфильмы) становятся привлекательными для взрослых, которые в той или иной мере склоняются к примитивным формам (так, например, характерная для детских журналов вторичность текста проникает и во «взрослые» издания). Наличие данной тенденции нельзя отрицать, тем не менее вопрос о том, насколько она имеет место в отношении литературы фэнтези в целом, подлежит обсуждению. С одной стороны, как было отмечено, далеко не всегда произведения фэнтези создавались для детской аудитории. Но в то же время необходимо ответить на вопросы: неизбежно ли идеализация детства означает деградацию? в каких случаях это действительно так, а в каких данное утверждение спорно? можно ли считать детское и особенно подростковое сознание безусловно примитивным? не диктуется ли в ряде ситуаций стремление взрослого окунуться в мир детства не попыткой опуститься на более примитивную ступень развития, а попыткой уйти от примитивности «взрослого» мира? Возможные ответы на поставленные вопросы не будут однозначными и зависят
2 О проблеме всеобщей инфантилизации см.: Секацкий А. Изыскания: Статьи, эссе. - СПб., 2009. -С. 227 - 235.
от общего мировоззрения отвечающего.
Кроме того, особенности современной культуры и ее восприятия в значительной степени определяются нынешней ситуацией в целом. Необходимо отметить, что ребенку всегда было свойственно почти ничем не ограниченное творчество, прежде всего, реализующееся в процессе игры: «Можно рассматривать детские игры как полигон неограниченных трансформаций, где происходит обкатка фундаментальной способности психики выдавать одно за другое»1. В наше время о детстве много говорят и его права тщательно охраняются. Но информационная насыщенность современной жизни оставляет все меньше места для детской непосредственности: «По мере усложнения социальной традиции и накопления в ней дифференцированных форм жизни на долю юного поколения выпадает все большая задача усвоения, все меньше остается места для творчества»2. Как это ни странно звучит, но современные игрушки также не оставляют места для фантазии: «.перед лицом этого мира сложных и верных природе игрушек ребенку остается лишь роль владельца и пользователя, но не творца. Из него делают маленького хозяйственного домоседа, которому даже незачем разбираться, почему в мире взрослых происходит то-то и то-то: все причины он получает в готовом виде, его дело -пользоваться, а исследовать тут нечего»3. Принципиальная новизна ситуации предполагает рождение принципиально новых ее решений, в том числе - и новых культурных форм. И литература фэнтези оказывается одной из них.
Кроме того, такое явление, как инфантилизация, порой получает и полярно противоположную оценку: «Все новое искусство будет понятным и приобретет определенную значимость, если его истолковать как опыт пробуждения
4
мальчишеского духа в одряхлевшем мире» .
1 Там же. - С. 165, 169.
2 Зеньковский, В.В. Психология детства / отв. ред. и сост. П.В. Алексеев. - М., 1996. - С. 57.
3 Барт, Р. Мифологии / пер. с фр., вступ. ст. и коммент. С. Зенкина. - С. 122.
4 Ортега-и-Гассет, Х. Дегуманизация искусства //
Ортега-и-Гассет Х. Запах культуры [пер. с исп.] - М., 2006. - С. 177. Ср. также: "Европа вступает в эпоху
Данное замечание можно отнести и к жанру фэнтези и к современной (в том числе -массовой) культуре в целом. «Мальчишеский дух» современного искусства (современной культуры), по мнению испанского философа, проявляется, в том числе, в его «нетрансцендентности», в сознательном отказе от миссии, в поклонении красоте и силе через культ спорта (столь близком античному миру) и пр. Увлечение фэнтези, с одной стороны, можно расценивать как протест против «плоскостного» мировосприятия
современного человека: «Успех «Гарри Поттера» доказывает, что детям, которым положено любить сложные механические игры, современная электронная
цивилизация начинает надоедать... А рядом с воображением (даже если это воображение ребенка) компьютеру (даже если это компьютер последнего поколения) делать нечего. Что касается взрослых, то их нынешний рациональный мир раздражает еще больше.»5. С другой стороны, распространение данного жанра возможно именно в контексте процесса секуляризации, отказа от религиозной миссии (хотя, может быть, и не от религии как таковой), вследствие чего многие глубинные потребности человеческого не получают удовлетворения, а поступки и стремления лишены предельного основания.
Таким образом, соотнесение распространения литературы фэнтези с проблемой инфантилизации в современном мире оказывается неоднозначным. Безусловно, появление и распространение данного жанра обусловлено современным состоянием сознания и быта, которое характеризуется, в том числе, некоторым отказом от серьезного восприятия и подхода к жизненным ситуациям. Отказ от серьезности и обращение к игровым формам неизбежно вызывают ассоциации с детством. Но литература фэнтези также является в той же мере продуктом процесса инфантилизации сознания, в какой и реакцией на него. Иными
ребячества" (Ортега-и-Гассет Х. Дегуманизация искусства // Ортега-и-Гассет Х. Запах культуры [пер. с исп.] - С. 178).
5 Васильева, Е.К., Пернатьев, Ю.С. 50 знаменитых английских романов. - Харьков, 2004. - С. 478.
словами, литература фэнтези, во-первых, появляется и распространяется в обществе, важнейшей характеристикой которого является инфантилизация, во-вторых, этот жанр направлен на восприятие подростка преимущественно в силу открытости его новому и неизведанному (при этом автор может «адресовать» свое послание не только юному читателю), и в-третьих, аксиологический подход, применяющий операторы «хорошо» и «плохо», возможно, приемлем при оценке отдельного произведения (при условии достаточного обоснования), но не может быть построен на его жанровых особенностях: «Даже вне ассоциаций с «Гарри Поттером» выражение «современная эпопея» выглядит
сомнительным с точки зрения тех образованных читателей, которые соотносят эпопею с серьезной классикой вроде «Илиады» и «Энеиды». Однако определение жанра означает, что его грандиозность выходит за рамки классики, и что его нарративные возможности открыты для всех возрастов и культур»1.
Необходимо упомянуть об обвинении, которое часто выдвигают против авторов данного жанра - а именно, обвинении в эскапизме (от англ. escape бежать, ускользать, спастись). По мнению критиков, очевидная иллюзорность миров фэнтези способствует отвлечению от реальной жизни, уходу в виртуальную реальность, уклонению от насущных проблем. Однако феномен фэнтези, на наш взгляд, не столь однозначен. Популярная писательница Урсула ле Гуин определяет фэнтези как «язык для изложения истории духовного путешествия, и внутренней борьбы между добром и злом»2, при этом отличая собственно произведения фэнтези от коммерческих проектов. Связывая существование добра и зла с подсознательными процессами, американская писательница воспринимает сказку вообще и литературу фэнтези в частности как возможность дать ребенку представление об
1 Pharr, M. A Paradox: The Harry Potter Series as Both Epic and Postmodern // Heroism in the Harry Potter Series. Edited by Katrin Berndt and Lena Steveker. - P. 11.
2 Le Guin U.K. The Child and the Shadow // Le Guin U.K. The Language of the Night: Essays on Fantasy and Science Fiction. USA, New York, 1980. - P. 68.
этой борьбе, не теша его иллюзиями о вечной победе добра, но и не лишая его надежды и убежища. Позитивистское же сведение зла и насилия к «проблеме» (личной или социальной) ле Гуин считает действительным эскапизмом, уходом от реальной человеческой жизни и того, что составляет ее боль и счастье. Концепция ле Гуин обращена к психоаналитическому учению К.Г. Юнга. Психоаналитические моменты
подчеркиваются и исследователями фэнтези: «Многие люди боятся мрака и часто ассоциируют тьму с дурными вещами и со злом. Однако в мифе и психоаналитической психологии тьма часто символизирует тайну и глубинные пласты разума и души человека. Где-то в этой мистической тьме таятся внутренние психические силы, которые могут пролить яркий свет на важные вопросы. Единственный способ найти свет -обратиться лицом к лицу к нашей тьме»3. Если Фрейд расценивал сновидения как проявление бессознательного4, то, например, Фромм видел в них и проявление высших функций5. Таким же образом возможно расценивать и фэнтези.
Другая существенная опасность миров фэнтези заключается в том, что авторы этого жанра преподносят читателю иной (волшебный) мир в готовом виде, и следовательно, ограничивают его творческую потенцию, как и современные игрушки приучают молодое поколение к роли пользователя, а не творца. Вероятно, в некоторой степени эта проблема характерна как для писателей в стиле Fanfic (от англ. fan поклонник и fiction художественная литература), дописывающих знаменитые произведения, исследующих, например, географию Средиземья у Толкиена или магических животных в мире Роулинг, так и для активных участников ролевых игр.
Признание равноценной значимости детства по сравнению со зрелым возрастом (в нашем исследовании данное представление обозначено как первый
3 Sykley, J.-A. Harry Potter Power. - Australia, 2010.
- Р. 27.
4 Фрейд, З. Толкование сновидений. - СПб., 2012.
5 См. напр.: Фромм Э. Забытый язык // Фромм Э. Забытый язык. Иметь или быть. [пер. с нем. и англ.].
- М., 2009. - С. 45 - 46.
подход) предполагает его рассмотрение в контексте проблемы «другого» - актуальной в контексте философии ХХ столетия. Если детство не является «золотым веком» отдельного человека или, напротив, периодом его незрелости (то есть не расценивается с точки зрения «лучше -хуже»), то это состояние предполагает иное, отличное от взрослого восприятие. При этом оценка «другого» фактически не является взаимной: дети, безусловно, оценивают взрослых, но лишены возможности использовать эти оценки на практике. Кроме того, эта «инаковость» не является тотальной: при желании взрослый может воспроизвести восприятие ребенка в силу того, что некогда и он им был.
Из сказанного следует, что в контексте рассмотрения литературы фэнтези необходимо делать акцент не на серьезности либо примитивности того или иного произведения, но на моментах, особо привлекательных для аудитории и значимых для нее. Такое исследование дает возможность получить представление как о литературных, так и о жизненных потребностях читателей фэнтези: «Весьма необходим более глубокий анализ широко читаемых и влиятельных произведений детской литературы: с помощью таких деконструкций можно выявить, что читают дети и взрослые в той же мере, в какой они наслаждаются магией «Гарри Поттера»1 (сказанное может быть применимо наряду с романом Роулинг к любому литературному произведению).
В литературе фэнтези могут использоваться различные источники и идеи. Общее представление о мире в произведении, в зависимости от позиции автора, может быть прохристианским, может нести в себе восточные или архаические мотивы, либо вообще исключать религиозное
миропонимание. Видится целесообразным уделить некоторое внимание тому, как представители религии относятся к данному жанру. Отношение представителей церквей различных конфессий к литературе фэнтези может быть нейтральным, одобрительным и негативным. Равнодушное отношение
1 Mayes-Elma, R. Females and Harry Potter. Not All That Empowering. - USA, 2006. - Р. 20.
предполагает восприятие этого жанра как неизбежное зло либо как безобидное развлечение, не имеющее никакого отношения к вероучению и церковной жизни, что в некоторой степени подтверждал и один из его основателей: «Путь в волшебную страну - это не путь на Небеса, и, верую, даже не путь в Преисподнюю, хотя некоторые и утверждают, что он может туда привести, так как представляет собой непосредственное служение Дьяволу»2. В то же время, произведения фэнтези нередко расцениваются как удобная форма для христианской проповеди и повод для разговора о вечных ценностях. В значительной степени такому восприятию способствует христианский настрой таких значимых авторов, как Толкиен, Льюис и др. Основным аргументом в его пользу служит пример святых отцов, нередко обращавшихся к сокровищам древней («языческой») мудрости. Следует отметить, что дохристианские
(нехристианские) представления и идеи использовались авторами христианской Европы (например, это делал Шекспир в пьесе «Король Лир»), также этот момент имеет место и в творчестве современных христианских писателей (например, в романе К.С. Льюиса «Пока мы лиц не обрели»)3. Кроме того, само стремление авторов фэнтези затронуть экзистенциальные («вечные») проблемы, может рассматриваться как позитивное явление в рамках христианской проповеди: «Джоан Роулинг. приглашает нас открыть наш разум тому, что находится вне нашего восприятия. Делая это, она представляет перед нами возможность
4
духовного» .
Напротив, апелляция к присутствию в мирах фэнтези магических практик, к использованию авторами дохристианских (нехристианских) мотивов, к
развлекательному характеру этого жанра порождает его активную критику со стороны представителей традиционного христианства. В связи с негативным
2 Tolkien, J.R.R. On Fairy Tales // Tolkien J.R.R. Tree and Leaf. Smith of Wootton Major. The Homecoming of Beorhtnoth Beornthelm's son. - P. 12.
3 Cm.: Bell L. Baptizing Harry Potter. Christian Reading of J.K. Rowling. - USA, 2010. - P. 17 - 19.
4 Ibid. - P. 10.
отношением к фэнтези ставится вопрос о допустимости использования «языческой» символики, оккультных и магических мотивов в литературе, а также вопрос о совместимости такой литературы с христианским мировоззрением.
Определенные нарекания могут вызывать не только «языческие» практики, но и аналогии с христианством, которые нередко расцениваются как кощунство.
В целом отрицательное отношение современных христиан к литературе фэнтези в некоторой степени видится оправданным, но не с точки зрения кощунственности любого внецерковного изложения ветхо- и новозаветных тем, а скорее исходя из проблемы конкуренции. В определенной степени литература фэнтези несет в себе черты религиозного дискурса. В данном случае имеются в виду даже не сообщества толкиенистов и других поклонников (и последователей) тех или иных произведений, но тот факт, что литература фэнтези берет на себя постановку проблем, изначально
принадлежащих сфере религии: "Говорят, что энергия никогда не исчезает, но просто меняет форму; так, лингвистическое выражение наиболее значимых
человеческих потребностей перемещено из религии в литературу, но литературу особого сорта, где становятся доступными символические формы, посредством которых могут передаваться
метафизические и онтологические идеи"1. Таким образом, на вероучительном и собственно религиозном уровне отношение к литературе фэнтези следует расценивать как неоднозначное.
Итак, жанр фэнтези рождается в культурной ситуации, требующей разработки новых форм и методов, на фоне развития развлекательной индустрии, с одной стороны, и реакции на явления современной жизни с другой. Близость фэнтези к массовой культуре, новизна и популярность этого явления приводят к неоднозначным его оценкам как в общекультурной, так и в религиозной и
околорелигиозной среде. Исследование литературы фэнтези должно строиться по следующим направлениям: что хотел сказать читателю автор, что у автора получилось донести до читателя, как сказанное автором воспринято и интерпретировано читателем. Такая методология обусловлена, с одной стороны, возрастанием значимости позиции автора в современном мире, с другой -многообразием интерпретирующих
подходов в рамках современной культуры.
1 Filmer-Davies, K. Scepticism and Hope in Twentieth Century Fantasy Literature. - USA, 1992. - P.
5.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Барт, Р. Мифологии / пер. с фр., вступ. ст. и коммент. С. Зенкина. - М., 2008.
2. Васильева, Е.К., Пернатьев Ю.С. 50 знаменитых английских романов. - Харьков,
2004.
3. Зеньковский, В.В. Психология детства / отв. ред. и сост. П.В. Алексеев. - М., 1996.
4. Кон, И.С. Ребенок и общество (Историко-этнографическая перспектива). - М., 1988.
5. Лебедева, В.Г. Судьбы массовой культуры России. Вторая половина XIX - первая треть ХХ века. - СПб., 2007.
6. Михайлин, В.Ю. Миф архаический и миф гуманитарный // Поэтика мифа: Современные аспекты / отв. ред. С.Н. Зенкин. - М., 2008. (Чтения по истории и теории культуры. Вып. 56). - С. 43 - 55.
7. Ортега-и-Гассет, Х. Дегуманизация искусства // Ортега-и-Гассет Х. Запах культуры [пер. с исп.] - М., 2006. - С. 124 - 181.
8. Секацкий, А. Изыскания: Статьи, эссе. - СПб., 2009.
9. Филатов, С. Религиозная жизнь Евразии: реакция на глобализацию // Религия и глобализация на просторах Евразии / под ред. А. Малашенко и С. Филатова. - 2-е изд. - М., 2009. - С. 10 - 27.
10. Фрейд, З. Толкование сновидений. - СПб., 2012.
11. Фромм, Э. Забытый язык // Фромм Э. Забытый язык. Иметь или быть. [пер. с нем. и англ.]. - М., 2009. - С. 3 - 208.
12. Шапинская, Е.Н. Образ Другого в текстах культуры. - М., 2012.
13. Юнг, К.Г. Собрание сочинений. Психология бессознательного / пер.с нем. - М.,
2012.
14. Bell, L. Baptizing Harry Potter. Christian Reading of J.K. Rowling. - USA, 2010.
15. Filmer-Davies ,K. Scepticism and Hope in Twentieth Century Fantasy Literature. - USA,
1992.
16. Gans, H.J. Popular Culture and High Culture: an Analysis and Evaluation of Taste. -USA, 2008.
17. Le Guin, U.K. The Child and the Shadow // Le Guin U.K. The Language of the Night: Essays on Fantasy and Science Fiction. - USA, New York, 1980. - P. 59 - 71.
18. Mayes-Elma, R. Females and Harry Potter. Not All That Empowering. - UK, 2006.
19. Pharr, M. A Paradox: The Harry Potter Series as Both Epic and Postmodern // Heroism in the Harry Potter Series. Edited by K. Berndt and L. Steveker. - USA, England, 2011. - P. 9 - 24.
20. Sykley, J.-A. Harry Potter Power. - Australia, 2010.
21. Tolkien, J.R.R. On Fairy Tales // Tolkien J.R.R. Tree and Leaf. Smith of Wootton Major. The Homecoming of Beorhtnoth Beornthelm's son. - London, 1975.
