CC BY
50
Научно-теоретический симпозиум «ЛЕЙБНИЦ И РУССКАЯ КУЛЬТУРА»
30 ноября и 1 декабря 2016 года по инициативе молодых учёных на базе Белгородского государственного инстиута искусств и культуры и Белгородского государственного национального исследовательского университета прошёл научно-теоретический симпозиум «Лейбниц и русская культура», посвящённый 370-летию со дня рождения и 300-летию со дня смерти великого мыслителя Готфрида Вильгельма Лейбница (1646-1716). В работе симпозиума приняли участие как известные учёные и философы, так и молодые исследователи из белгородских, воронежских и московских вузов. Руководили симпозиумом доктор философских наук В.П. Римский и доктор философских наук А.Д. Майданский. Мы начинаем публикацию в виде статей докладов, прозвучавших в ходе работы симпозиума.
УДК 1(091)
ЛЕЙБНИЦ КАК ФИГУРА «УМЕРЕННОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ»
А.Д. Майданский
Белгородский государственный национальный исследовательский университет
e-mail: maidansky@caute.ru
В статье исследованы те стороны философского наследия Лейбница, благодаря которым он стал лидером умеренного Просвещения в Германии и северной Европе. Особое внимание уделено интеллектуальным взаимоотношениям Лейбница и его ближайших последователей с лидером радикального Просвещения - Спинозой.
Ключевые слова: Лейбниц, Спиноза, Христиан Вольф, умеренное Просвещение, радикальное Просвещение, свобода, принцип наилучшего, наука и религия, моральная необходимость.
В самом начале нашего столетия давняя полемика по поводу идеологии Просвещения и века «Модернити» приняла новый оборот. Английский историк Джонатан Израэль предложил рассматривать процесс формирования новоевропейской культуры сквозь призму противостояния Просвещения «радикального» и «умеренного» (moderate). Его первый фундаментальный труд на эту тему1 успел стать классикой. Даже противники концепции Израэля - а их, похоже, больше, чем сторонников, - не отрицают ценности собранного им материала и весомости аргументов.
1 Cm.: Israel J.I. Radical Enlightenment. Philosophy and the Making of Modernity 1650-1750. Oxford University Press, 2001.
Термин «радикальное Просвещение» ввела в обращение Маргарет Джейкоб в работе 1981 года , но там речь шла главным образом о масонах. Это движение объединяло людей самых разных взглядов и убеждений - соответственно, понятие «радикального Просвещения» оказалось у Джейкоб довольно аморфным и расплывчатым. Израэль капитально его переосмыслил, разграничив два «идеальных типа» просветителей - радикальных, идейным лидером которых сделался Спиноза, и умеренных, вождями которых в Британии были Ньютон и Локк, а на континенте -Лейбниц и, уже позже, англофил Вольтер.
Все свои симпатии Израэль отдает «радикалам»: они защищали свободу слова и мысли, стояли на либерально-демократических позициях в политике, а в философии тяготели к монизму, материализму и атеизму. Умеренное же Просвещение представляется ему разношерстным и, в лучшем случае, непоследовательным, а в худшем - прямо реакционным (когда умы такого масштаба, как Лейбниц, сочиняли апологии «своих» богов и религий, отживающих феодальных порядков и политических институтов в этом «лучшем из возможных миров»).
Критики, в том числе Джейкоб, выступают в защиту «умеренных» просветителей, указывая, что те предлагали более разумный и реалистический путь развития европейской цивилизации. Эти мыслители имели достаточные исторические основания опасаться эксцессов, которыми чревата демократия толп, «плебса», - массу примеров чего дала нам античная политическая история.
Не вдаваясь глубоко в эту полемику, сфокусируемся на фигуре Готфрида Лейбница - на том, как складывались его отношения с радикальным Просвещением и, в особенности, с его «демиургом» - Бенедиктом Спинозой.
«Всеми силами поддерживавший авторитет властей и религию, жаждавший воссоединения и укрепления церквей, Лейбниц стал главным и самым решительным из всех антагонистов радикальной мысли, и вместе с тем - выдающимся (pre-eminent) архитектором мэйнстримового, умеренного Просвещения в Германии, Скандинавии и
3
России», - отмечает Израэль .
Лейбниц стоял, так сказать, за Просвещение «сверху» - путем идеологической обработки высшей знати силами «республики ученых». Собственно, этим делом он сам и занимался на протяжении всей своей жизни. Для этого требуется, естественно, особый склад ума и характера: дипломатичность, готовность уступать и отступать, идти на нелегкие компромиссы, а то и приспосабливать свои писания к политическому заказу властей. Путь умеренного Просвещения чересчур извилист и слишком долог по меркам человеческой жизни, а потому чреват гражданскими войнами и революциями, как то происходило в современной Лейбницу Англии. Тем не менее большинству просветителей путь этот казался наиболее реалистичным и, что немаловажно, сравнительно безопасным как для самих ученых, так и для общества в целом.
Основным вектором развития общественно-исторических наук, по крайней мере со времен Макиавелли, было освобождение от моралистической и теологической аргументации, довлевшей над науками со времен Средневековья. Много сделал для этого и Спиноза. Меж тем политико-правовая концепция Лейбница, изложенная в двух-трех небольших трактатах и письмах, буквально насквозь пропитана
2 Jacob M.C. The Radical Enlightenment: Pantheists, Freemasons and Republicans. London: Allen & Unwin, 1981.
3 Israel J.I. Radical Enlightenment. P. 502.
христианской моралистикой. Его политический идеал - средневековый германский рейх в масштабах всего человечества.
Обычно эта позиция выводится из своеобразной метафизики Лейбница. Так поступали и классики отечественной философско-правовой мысли Б.Н. Чичерин, П.Г. Новгородцев и Е.Н. Трубецкой.
«Мировое нравственное начало, на котором строилась вся система Лейбница, вело к потребности всемирного государства, подчиненного нравственному авторитету вселенской церкви, а средневековой порядок наиболее приближался к осуществлению этого идеала», - писал Б.Н. Чичерин 4.
В свою очередь Е.Н. Трубецкой указывал и на обратную зависимость: метафизика Лейбница представлялась ему, почти в истматовском духе, калькой с общественно-политических реалий. «Всматриваясь в эту монадологию, мы увидим, что она представляет собою до известной степени отражение политического состояния тогдашней Германии. Германия распадается на множество отдельных княжеств, крупных и мелких. Независимые и самостоятельные единицы, эти княжества хотя и подчиняются номинально верховенству германского императора, но на самом деле связаны между собою лишь в идеальной сфере, - общим языком и общими началами религии. Это как бы царство замкнутых в себе монад; между ними существует лишь идеальная связь, при отсутствии реального взаимодействия»5.
Естественно, анахронические общественные идеалы такого сорта могли встретить понимание и поддержку лишь у консервативной - чтобы не сказать реакционной - части политических элит. По своей теоретической значимости политико-правовое наследие Лейбница не идет ни в какое сравнение с его новаторскими работами в других областях науки, хотя отдельные исследователи не оставляют стараний обнаружить и тут какие-то ценные идеи6.
В области политики противостояние Лейбница идеям радикального Просвещения достигает, таким образом, наибольшей остроты. Даже столь далекий от политического радикализма мыслитель, как Локк, идеолог политического компромисса, на фоне Лейбница выглядит настоящим вольнодумцем.
В молодости Лейбниц испытывал довольно мощное тяготение к идеям радикального Просвещения, однако это оказалось для него, по-видимому, чем-то вроде интеллектуального приключения или эксперимента. «Богословско-политический трактат» (1670) Спинозы произвел на него настолько сильное впечатление, что Лейбниц постарался выяснить имя автора (трактат был опубликован анонимно), а затем, осенью 1671 года, вступил с ним в переписку. Правда, будучи дипломатом по натуре, Лейбниц не стал сразу брать быка за рога, а послал Спинозе, в качестве своеобразной верительной грамоты, свой трактат по оптике, очевидно, зная, что тот зарабатывает на жизнь шлифовкой оптических линз.
Спиноза в самом деле был крайне заинтересован - задал Лейбницу несколько поясняющих вопросов и в ответ предложил выслать экземпляр «Богословско-политического трактата», т.е. фактически открыто признался в своем авторстве человеку, которого еще совсем не знал (впрочем, это с самого начала был секрет Полишинеля). В письме, написанном четыре года спустя, Спиноза характеризует Лейбница как «человека свободного ума (homo liberalis ingenii) и сведущего во
4 Чичерин Б.Н. История политических учений, в 3-х т. СПб.: РХГА, 2006. Т. 1. С. 571.
5 Трубецкой Е.Н. Труды по философии права. СПб.: РХГИ, 2001. С. 207.
6 См., например: Башкина О. Г.В. Лейбниц о разделении суверенитета // Russian sociological review. 2015. Vol. 14, no. 3. P. 93-105.
всякого рода науках», однако не позволяет друзьям немедля ознакомить Лейбница с рукописью «Этики».
Годом позже Лейбниц решил специально заехать в Гаагу, чтобы повидаться со Спинозой. Встреча лидеров умеренного и радикального Просвещения случилась в ноябре 1676 (всего через три месяца Спиноза умер). «Я говорил с ним несколько раз и очень подолгу», - вспоминал Лейбниц в письме аббату Галуа (1677). Он сделал для себя массу выписок из книг Спинозы, а сохранившиеся в библиотеке Лейбница тома испещрены маргиналиями.
В «Новых опытах» альтер эго Лейбница Теофил сознается: «Прежде я зашел слишком далеко, начав склоняться в сторону спинозистов, оставляющих Богу лишь бесконечное могущество»7.
Понятие Бога не хуже, чем политическая платформа, позволяет различать просветителей умеренного и радикального крыла. Философы издавна добывали это понятие методом дистилляции религиозных представлений. Антропоморфные примеси старательно удалялись, природа Бога описывалась при помощи метафизических категорий: сущность, бытие, причина, бесконечность, вечность, свобода и др.
Для предтеч «радикального Просвещения» Джордано Бруно и Рене Декарта генеральный атрибут Бога - абсолютная бесконечность. В этой метафизико-математической абстракции начисто растворяются любые антропоморфности, живущие в религиозных образах Божества. С религиозной точки зрения Этьен Жильсон имел все основания называть Декартова Бога «мертворожденным». Безличный Бог ученых не нуждается в восхвалениях и молитвах.
Для Декарта и Спинозы идея Бога - простейшее и первичное понятие разума: «Что же до Бога, то, если бы я не был тяжко обременен предрассудками и образы чувственных вещей не осаждали со всех сторон мое мышление, не было бы вещи, которую я познал бы прежде и с большей легкостью, нежели его»8. «Бесконечная сущность Бога и его вечность всем известны (omnibus esse notam)»9 Идея Бога -врожденная: все люди обладают ею от природы, в виде «естественного света» души. Другое дело, что врожденная духу идея Бога затемняется «пустой религией, насаждающей лишь призраки, душевную скорбь и бредовые страхи»10.
Считается, что Спиноза отождествил Бога с природой: Deus sive natura. Стало быть, он пантеист и натуралист. На самом деле Спиноза приравнивает Бога к природе порождающей (natura naturans), а не к природе вообще - не говоря уже о чувственно данной, телесной природе. Природа порожденная (natura naturata) как таковая не есть Бог, она лишь существует в Боге - порождается этой бесконечной субстанцией.
Сам Спиноза в письме 6 к Ольденбургу настаивал на оригинальности своего решения вопроса о соотношении понятий Бога и природы: «Я не так отделяю Бога от природы (Deum a natura non ita separem), как это делали все, кто мне известен».
Стереть различия Бога и природы, объявив эти два слова синонимами, - дело нехитрое, вполне заурядные пантеисты проделывали это задолго до Спинозы тысячу раз. Отделить Бога от природы гораздо труднее. Вот чему стоило бы поучиться у Спинозы. Остальные радикалы-просветители не слишком утруждали себя философскими тонкостями, они попросту отождествляли Бога с миром - с
7 Лейбниц Г.В. Сочинения, в 3-х т. М.: Мысль, 1983. С. 73.
8 Декарт Р. Сочинения, в 2-х т. М.: Мысль, 1994, т. 2. С. 56.
9 Спиноза Б. Этика, II, теорема 47, схолия.
10 Спиноза Б. Богословско-политический трактат, глава I (перевод мой. - А.М.).
эмпирически данной природой. В XVII столетии натурализованный Бог сделался эмблемой радикального Просвещения.
Лейбниц сражался против идеи Бога-природы в любых ее вариантах. При этом, волей-неволей, приходится возвращать Богу антропоморфные определения: у Лейбница это - моральные качества (в частности, «благость»), действование по целям плюс свобода выбора. Для ума религиозного маловато будет, для философского -чересчур много. Типичный для «умеренных» просветителей компромисс: и нашим, и вашим.
Поскольку Лейбниц - философ, а не теолог, проблему он ставит в классическом метафизическом ключе, без примеси аргументов от Св. Писания. Это ровно та же проблема, которую решал и Спиноза, и вообще все значительные философы во все времена - что представляют собой законы природы? как они действуют в мире конечных вещей? согласуется ли эта закономерность со свободой воли?
Лейбниц выделяет две крайние позиции - Спинозы и Бейля. Первый возводит законы природы в абсолют (Бога), второй объявляет их произвольными решениями Бога. Детерминизм против волюнтаризма. Лейбниц ищет нечто третье, отличное как от необходимого, так и от случайного. Так он приходит к своему принципу наилучшего (франц.: principe du meilleur; лат.: lex melioris), которым и руководствовался Бог при сотворении мира.
Решение Бога сотворить мир не является ни случайным, ни необходимым, но -достаточным основанием существования вещей (raison suffisante des choses). Бог обладает свободой выбора, но бесконечная благость и мудрость позволяет ему выбирать оптимально - наилучшее из возможного. Действия Бога необходимы, но эта необходимость не механическая, а моральная. Это не внешнее принуждение, а собственный, сознательный выбор Творца.
Мы не станем здесь углубляться в эту хорошо изученную тему, и выяснять степень логической состоятельности этой концепции Лейбница. Нашей целью было лишь указать пункты, в которых расходятся пути радикального и умеренного Просвещения, осмотреть их политические и метафизические водоразделы.
Мы видели, что Лейбниц ищет примирения религии и философии, пытается осуществить их логический синтез. Так же поступали и другие просветители «умеренного» крыла. Для осуществления этой высшей цели приходится мыслить природу вещей антропоморфным образом. Лейбниц, по крайней мере, постарался свести число антропоморфных определений к минимуму.
C другой стороны, Спиноза, как никто другой, настойчиво и недвусмысленно требовал полностью, начисто отделить философию от религии, науку о природе -от религиозной веры и богословия.
В главе XIV «Богословско-политического трактата» Спиноза подробно разъясняет, как «отделить веру от Философии (fidem a Philosophia separare), что и было главной целью всего труда». И категорический вывод: «Между верой, или Теологией, и Философией нет никакого общения или какого бы то ни было родства»11. Предназначение «истинной Религии» (Religio vera) состоит в поддержании морали и общественного порядка. Философия же ищет истину и смысл жизни (этику). Если эти два занятия не смешивать, одно другому не помеха.
«Учение Писания содержит не возвышенные умозрения и не философские вопросы, но вещи только самые простые, которые могут быть восприняты и
11 «Inter fidem, sive Theologiam, et Philosophiam nullum esse commercium, nullamve affinitatem» (глава XIV).
последним тупицей (tardissimus)», - ибо апеллируют к воображению и аффектам невежественной толпы, а не к интеллекту, как философия. Еще нелепее - привносить в философию, науку о природе, религиозные представления и догматы, рассчитанные на тупиц.
Эти слова Спинозы бьют и по Лейбницу, и, на мой взгляд, в этом вопросе История однозначно поддержала радикального просветителя Спинозу.
Не стоит, впрочем, изображать умеренных просветителей законченными конформистами, жившими в вечном мире с властями. На их долю также выпадали жизненные невзгоды из-за распрей с никак не желавшими просвещаться властями. Достаточно вспомнить превратности судьбы Вольтера. Лейбницу повезло больше, но путь его просвещенной философии в жизнь отнюдь не был усыпан розами. В 1723 году его последователь Христиан Вольф был изгнан с кафедры университета в Галле с требованием покинуть королевство Пруссия в течение 48 часов. Поводом послужило обвинение профессора в крипто-спинозизме, каковой противники усмотрели в его лекции по «практической философии китайцев». Вольф, вслед за Лейбницем, восхвалял китайскую философию за сочетание принципа моральности с детерминизмом - своего рода прообраз лейбницевского учения о «моральной необходимости».
Лейбницианско-вольфовская философия была запрещена в университетах Тюбингена, Йены, Виттенберга и др., в том числе и на родине Канта - в Кёнигсберге, в год его рождения на свет. Вольф бежал в Марбург, где друзья выхлопотали для него новую кафедру в местном университете.
Так началась в республике ученых знаменитая «война философов», растянувшаяся на десятилетия и, в конце концов, побудившая Канта искать «искать спокойствия в какой-нибудь критике разума и в законодательстве, основывающемся на ней». Одна партия в этой войне всеми силами старалась уличить другую в скрытом спинозизме - поклонении безличным законам природы и отрицании Провидения Божия, - а другая открещивалась от этих обвинений, не менее энергично пиная и проклиная Спинозу, «словно мертвую собаку» (Лессинг). Сам Вольф даже позаботился написать специальное опровержение спинозовской «Этики».
Настоящим шоком для обеих партий стало сделанное Лессингом незадолго до своей смерти признание в том, что он - спинозист. Правда, великий немецкий гуманист заявил об этом лишь устно. «Нет никакой иной философии, кроме философии Спинозы», - передает его слова Фр. Якоби. Хотя тот же Якоби Спинозу резко критиковал, справедливо утверждая, что эта философия несовместима ни с какой религией вообще, с того момента (80-е годы XVIII века) в Германии начинается великий поворот к Спинозе, отмеченный такими именами, как Гёте и Шеллинг, Гегель и Фейербах.
В истории немецкой классической философии Лейбниц отошел на второй план, хотя его последователи вольфианской закалки продолжали задавать тон в диатрибической (школьной) литературе - причем не только на философских факультетах, но и в богословских школах и академиях. «Вольфовская философия становилась все более водянистой и затопила, наконец, всю Германию. Следы этого потопа заметны до сих пор: то там, то здесь, на высочайших вершинах, где пребывают наши музы, попадаются старые ископаемые Вольфовой школы», -иронизировал Гейне12.
12 К истории религии и философии в Германии // Гейне Г. Сочинения. М.: Художественная литература, 1982. Т. 4. С. 256.
Перефразируя его же слова о Платоне и Аристотеле, можно сказать, что Спиноза и Лейбниц - не только две противостоящие друг другу философские системы и два различных типа человеческой натуры, но и две альтернативные стратегии Просвещения. Они проложили свои маршруты восхождения человеческого рода на Эверест разума и гуманности: Спиноза - прямой, но необычайно трудный, крутой и рискованный, Лейбниц - обходной, долгий, но более безопасный. История испробовала обе эти тропы, и современный искатель истины, все равно - любитель он или профессионал, имеет возможность выбрать для себя подходящую.
А может, на ту или иную тропу мысли толкает каждого его человеческая натура и внешние обстоятельства жизни? Если так, то возможность выбора - всего лишь
13
иллюзия или, в лучшем случае, phenomenon bene fundata ... Если же свобода выбора есть реальное свойство духа, то как она совместима с природой моего тела и, тем паче, с вечными и непреложными законами мироздания? И здесь тоже - развилка философских дорог Лейбница и Спинозы.
Список литературы
1. Israel J.I. Radical Enlightenment. Philosophy and the Making of Modernity 1650-1750. Oxford University Press, 2001.
2. Jacob M.C. The Radical Enlightenment: Pantheists, Freemasons and Republicans. London: Allen & Unwin, 1981 (2nd, revised edition: The Temple Publishers, 2003).
3. Башкина О. Г.В. Лейбниц о разделении суверенитета // Russian sociological review. 2015. Vol. 14, no. 3. P. 93-105.
4. Гейне Г. К истории религии и философии в Германии // Гейне Г. Сочинения. М.: Художественная литература, 1982. Т. 4.
5. Декарт Р. Сочинения, в 2-х т. М.: Мысль, 1994.
6. Лейбниц Г.В. Сочинения, в 3-х т. М.: Мысль, 1983.
7. Спиноза Б. Избранные произведения, в 2-х т. М.: Госполитиздат, 1957.
8. Трубецкой Е.Н. Труды по философии права. СПб.: РХГИ, 2001.
9. Чичерин Б.Н. История политических учений, в 3-х т. СПб.: РХГА, 2006.
LEIBNIZ AS A FIGURE OF THE MODERATE ENLIGHTMENT
A.D. Maidansky
Belgorod state national research university e-mail: maidansky@caute.ru
The article deals with the aspects of Leibniz's philosophical heritage that turned him into a leader of the moderate Enlightenment in Germany and Northern Europe. The particular attention is paid to the intellectual relationship of Leibniz and his closest followers with Spinoza, who was a leader of the radical Enlightenment.
Keywords: Leibniz, Spinoza, Christian Wolff, moderate Enlightenment, radical Enlightenment, freedom, principle of the best, science and religion, a moral necessity.
13 Хорошо обоснованный феномен (лат.) - термин Лейбница, с помощью которого характеризовалась природа физических тел, материи.
