CC BY
122
г----
5
отечественная история
М.Б. Шматова
Критика тактики революционеров-пропагандистов на страницах журнала «набат» п.н. ткачёва
статья посвящена критике представителем русского бланкизма п.н. ткачёвым пропагандистского течения п.л. лаврова в народническом движении. ткачёв резко критиковал представления лаврова о тактике ведения революционной борьбы и о будущем устройстве социалистического государства. журнал ткачёва «набат» проповедовал тактику натиска революционного меньшинства на самодержавие, агитировал за политическую борьбу, за захват власти, что в корне противоречило взглядам лаврова.
Ключевые слова: журнал «набат», русский бланкизм, п.н. ткачёв, социализм, п.л. лавров, «пропагандисты», революционное движение, журнал «вперед!», «хождение в народ», «народная воля», «чёрный передел».
В исторической литературе советского и новейшего времени публицистика «Набата» достаточно продуктивно использовалась для выявления сущностных черт русского бланкизма. Между тем, содержание «Набата» столь же важно и при оценке роли этого издания в революционном процессе эпохи. Поэтому в статье предполагается рассмотреть комплекс статей, направленных на критику пропагандисткой тактики П.Л. Лаврова.
Поскольку публицистика «Набата» была адресована не только пребывавшим в эмиграции идеологам, но и активистам революционного подполья в России, то важно воспроизвести канву главных событий, характеризующих их движение в 1875-1881 гг. При этом следует выделить два обстоятельства, существенно влиявших на деятельность революционного подполья второй половины 1870-х гг.: ситуация жесткого политического
отечественная история
преследования и развитие капитализма, «проникновение в народную жизнь разных язв буржуазной цивилизации», угрожавших «разрушением общины» [5, т. II, с. 31].
С конца 1873 по 1875 гг. революционно настроенная молодежь, как известно, пошла «в народ» для пропаганды социалистических идеалов, охватив ею более 50-ти губерний [15, с. 43].
Одухотворенные намерением просветить или призвать крестьян к революции, народники действовали по предписанию «Исторических писем» Лаврова, передовиц его журнала «Вперед!». Однако вскоре стала очевидной обреченность «хождения в народ»: крестьяне в своей массе оказались инертны, иногда и враждебны по отношению к пропагандистам, а полиция громила очаги движения. Была предпринята попытка перенаправить пропаганду в среду фабричных рабочих. На этой почве возникла первая «Всероссийская социально-революционная партия» с центром в Москве и отделениями в промышленных городах России. Но и ее актив был арестован.
С 1875 г. до зимы 1877-78 гг. состоялись громкие политические процессы по делу о противоправительственной пропаганде - процессы «50-ти» и «193-х» [Там же, с. 185-202]. Речь С.И. Бардиной на процессе «50-ти» раскрывает сущность позиции пропагандистов в период «хождения в народ». Бардина констатировала, что она и ее соратники не являлись «политическими революционерами». «Если бы мы стремились произвести политический coup d’êtat (переворот. - М.Ш.), то мы не так стали бы действовать: мы не пошли бы в народ... а стали бы искать и сплачивать недовольные элементы между образованными классами. Но мы к такому coup d’êtat не стремимся» [5, т. I, с. 355-356]. Приговор суда шокировал общество назначением обвиняемым 15-летнего срока каторжных работ [Там же, т. II, с. 44-46].
В те же годы действовали рабочие союзы, где преобладали сторонники «бунтарской» тактики. Основатель первого из них («Южнороссийского Союза рабочих»), Е. Заславский, был приверженцем пропагандистско-просветительской деятельности [3, с. 221-222]. Несмотря на аресты, масштабы революционного движения в России не сокращалась. «Движение не только не уменьшается, - свидетельствовал один из его участников, -а идет crescendo (по нарастающей. - М.Ш.). Вместо паники вы встречаете энтузиазм, люди вырастают словно из-под земли» [15, с. 54].
В 1876 г. возникла новая организация под старым лозунгом «Земля и Воля», заявившая о себе в декабре того же года демонстрацией около Казанского Собора в Петербурге. Программа новой партии признала ошибочность тактики «летучей пропаганды» и заявляла о переходе к
более активным действиям. Она, как известно, делилась на две части: первая, организаторская, провозглашала передачу всей земли крестьянам с правом общинного пользования, введение мирского самоуправления, создание производственных и промышленных ассоциаций, установление демократических свобод. Вторая часть получила название «дезорганизаторской» и выдвигала идею создания специальной группы для защиты от провокаторов и полиции. Подчеркнем, что «Земля и Воля» признавала все противоправительственные акции - «демонстрации, бунты» и даже «истребление лиц» действующей власти [5, т. II, с. 27-33].
Состоявшиеся до организационного раскола «Земли и Воли» (в 1879 г.) на «Народную Волю» и «Черный передел» террористические акции в отношении шефа жандармов Н.В. Мезенцева, петербургского градоначальника Ф.Ф. Трепова, харьковского прокурора Д.Н. Кропоткина, наконец, покушения на императора, меняли облик движения, являлись свидетельством перехода его участников к политической борьбе, к тактике «coup d’êtat», отвергаемой «мирными» пропагандистами. Убийство 1 марта 1881 г. Александра II исчерпало активность тех, кто видел в терроре высший смысл борьбы за социализм.
Таким образом, издание «Набата» осуществлялось в период динамичных событий в народническом движении, практика которого не могла не влиять на содержание и акценты его публицистики.
Публицистика «Набата» отразила весь спектр разногласий пропагандистов и заговорщиков по вопросам революционной тактики. Однако интрига заключалась в том, что к моменту издания «Набата» столкновение Лаврова с Ткачевым прошло свою высшую фазу. Более того, в 1875 г., т.е. в год основания «Набата», Лавров уже работал над сочинением «Государственный элемент в будущем обществе» [4], в котором, как подчеркивает современный исследователь, он вынужденно признает «неизбежность применения заговора». «Лавров, - пишет В.А. Исаков, - разрешает противоречие между неизбежностью применения заговора и неприглядными сопутствующими ему явлениями в пользу заговора, как бы ни было это ему антипатично» [1, с. 233]. Следует также подчеркнуть, что тогда же (1875 г.) в ответах на вопросы Л.С. Гинзбурга, возглавлявшего петербургский кружок пропагандистов, Лавров говорил о целесообразности существования «централизованного элемента», необходимого «по самой сущности тайного революционного дела» [цит. по: 2, с. 151]. На этом основании в советской историографии был сформулирован вывод: «Лавров теперь изменил свой взгляд на роль диктатуры. Если раньше в полемике с Ткачевым он полностью отрицал ее необходимость, то теперь он писал в ответах [Гинзбургу], что в процессе социальной революции едва ли возможно
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
отечественная история
обойтись без временной диктатуры социально-революционной партии» [2, с. 151].
Эволюция позиции Лаврова привела его к фактическому разрыву с «лавристами», т.е. теми революционерами, которые остались привержены тактике «мирной пропаганды». На съезде лавристов в ноябре-декабре 1876 г. в Париже Лавров передал редакцию газеты «Вперед!» В. Смирнову и Н. Кулябко-Корецкому [Там же, с. 158]. Его поступок Н.С. Русанов, первый биограф Лаврова, объяснял нежеланием «авторитетом своего имени прикрывать тот процесс внутреннего разложения, который постигает всякую партию, когда она перестает развиваться» [6, с. 274].
Один из участников революционного движения конца 1870-х гг. утверждал, что «те, кого в Петербурге называли “лавристами”, не имели ничего общего ни с Лавровым, ни с его программой» [16, с. 81]. Они привносили новые черты в тактику «мирной» пропаганды: воплощая опыт немецкой социал-демократии, «лавристы» направили свою пропаганду на городских рабочих [2, с. 158].
Все эти обстоятельства должны быть учтены при рассмотрении обращенной к пропагандистам публицистики «Набата».
Появившаяся в 1875 г. в первом номере «Набата» статья Ткачева «Итоги» приводит доказательства того, что главная установка пропагандистов на постепенность пропаганды идей революции и ее подготовку, рассчитанная на 20 и более лет, когда нужны и возможны решительные действия, весьма губительна для дела. «Революционеры пропагандисты, - писал Ткачев, - откладывают дело революции в долгий ящик. Революционеры кое-чего добились, но зато по части осуществления революции, ее целей не сделано ровно ничего, мало того, сами цели революции отошли на задний план, спутались, затерялись в общем хаосе движения в народ» [7, с. 7]. Такая позиция воспитывает в молодежи пассивность, тем самым упуская подходящий момент для осуществления социальной революции. «Эти преданные и честные революционеры», пропагандируя и отстаивая «теорию выжидания», сами того не подозревая, становятся пропагандистами реакции и препятствуют ходу революционного дела [9, с. 2]. Такие идеи более опасны, чем идеи реакционеров «сознательных», заключал редактор «Набата».
Он пытался анализировать причины, в силу которых некоторые деятели революционного подполья, совсем недавно готовые к решительным действиям, вдруг испугались. Ткачев объяснял их скептицизм защитной реакцией на репрессивные действия правительства, аресты пропагандистов. «Скептики» сначала только устранялись от революционной деятельности, затаив свой скептицизм в глубине души. Они не стали
высказываться открыто, они парализовали деятельность революционе- ^ ш
ров и, «в конце концов, перетянули на свою сторону большинство, оста- х §
ГГ ^
вив тех, кто был верен идее, в меньшинстве» [9, с. 2]. Очевидно, имея в щ |
виду программу «Всероссийской социально-революционной партии», 3
«Набат» оценивал ее следующим образом: «революционеры-реакцио- |
неры» не имеют шансов произвести успешно восстание и еще меньше 2
имеют шансов в случае успеха. Революционные организации, образующиеся ими, развалятся так же, как распадались все организации их предшественников. Они относили революцию к отдаленному будущему, т.к. она будет возможна, по их мнению, лишь тогда, когда сам народ примет участие в ее организации. Чтобы привлечь народ к революционной организации, «интеллигентная молодежь» должна предварительно «слиться» с народом и вести социальную пропаганду. Для этого необходимо убедить молодое поколение в необходимости тесной организации, и как только она установится, она сможет «парализовать» силы своих противников и призовет народ к «революции» [Там же]. Эту логику «Набат» называл лживой и нелепой. У «реакционеров нет веры», поэтому они все свои надежды возлагают на будущее, отказываются от всякой активной революционной деятельности в настоящем, т.е. от борьбы с государством. Они действуют «деморализующе на молодежь», подрывают ее веру в возможность революции и заставляют «опускать руки» прежде еще, чем она успеет серьезно взяться за дело [9, с. 5]. При этом редактор «Набата» не отрицал пользы пропаганды для революционного просвещения молодежи, доказывая ошибочность ее абсолютизации в отношении народа.
Роль народа в революции была для партии «Набата» вторичной, производной. Ткачев рассуждал так. Народ решится на насильственное противостояние существующей власти при условиях, когда страсти возбуждены до такой степени, что он уже перестает отдавать отчет в своих действиях (он действует «очертя голову»); когда народ уверен в успехе или безнаказанности своего протеста; когда он понимает всю «скверность и безвыходность» своего положения и осознает необходимость выйти из него. Из этих условий только два способны вызвать «среднего человека» на насильственный протест - это либо возбудить его страсти до полного накала, либо дать уверенность в успехе дела и полной безнаказанности.
Но второе практически невыполнимо. Вековое рабство сделало человека «послушным и аморфным». Для того чтобы выполнить второе условие, необходимо показать, что власть, перед которой «средний человек» привык трепетать, «поругана, расстроена, дезорганизована, обессилена -и тогда ему нечего будет бояться» [8, с. 4]. Для того чтобы расшатать
отечественная история
народ, необходимо, прежде всего, расшатать власть, и это может сделать только единая, мощная, дисциплинированная организация, преодолевшая все «иллюзии» пропагандистов.
Отсюда в центре внимания русских бланкистов оказывается не народ, а молодежь, с которой они связывали надежды на расшатывание власти. Журнал Ткачева утверждал, что в молодом поколении есть готовность к самым решительным действиям. «Молодежь, верующую в свои силы, молодежь, готовую на всякие жертвы ради народного блага, не остановить» [10, с. 2]. Ее не запугать никакими опасностями, она не отступит ни перед каким риском, как бы ни был он велик, если только он представляет хоть один шанс на успех. «Найти тысячу не сложно, - утверждал Ткачев, - за людьми дело не станет, а если так, то нечего и медлить. За работу, товарищи, скорее за работу» [Там же].
Полемизируя с мирными пропагандистами, «Набат» отводил важное место разъяснению отличий в понятиях революции социальной от революции политической. Отвергая мысль о революции политической (захват власти), «реакционеры», писал Ткачев, считали, что социальная революция должна свалиться на землю, как «Минерва из головы Бога». Он убеждал в обратном, в том, что «перестройка заново всех наших экономических, юридических, всех наших общественных, частных, семейных отношений, всех наших воззрений и понятий, наших идеалов и нашей нравственности произойдет не в “один” и даже не в “два года”, а медленно, постепенно, “шаг за шагом”. Переворот потребует работы целого поколения» [10, с. 4]. Таким образом, «Набат» допускал постепенность только в отношении социальной революции. Но она невозможна без захвата власти, без революции политической. В ответ на высказанные в 1874 г. обвинения со стороны Лаврова в том, что бланкистская революция не пойдет дальше захвата власти, т.е. дело не дойдет до социальных и общественных реформ, «Набат» декларировал: «Мы будем иметь полную возможность провести в жизнь целый ряд общественных реформ -реформ, которые подготовят почву для торжества коммунизма, которые логически обусловят собою практическое осуществление всех великих принципов социальной революции» [Там же, с. 5].
На утверждение лавристов о неотвратимости разногласий в среде революционеров после совершения революции, что будет тормозить преобразования, журнал русских бланкистов отвечал: «Индивидуальное своекорыстие» может выступить вперед, но поскольку дело близко касается «общего интереса - данного класса, кружка, партии, школы», поэтому «личный элемент никогда не будет играть в нем выдающейся роли» [Там же, с. 6]. Редактор «Набата» был уверен, что после свершения рево-
люции ее деятели сплотятся даже с теми, с кем до сих пор вели непри- ^ ш
миримые споры. Отсюда он приходил к мысли об объединении револю- х §
ГГ ^
ционеров различных идейных течений. Она прозвучала в статьях Ткачева щ |
«Наши иллюзии» («Набат», 1876, № 2-3), «Минута настала» («Набат», 1
1876, № 9), «Организация социально-революционной партии» («Набат», |
1876, № 7-8). Настойчивый призыв к объединению был вызван ощуще- 2
нием готовности революции в тех условиях, которые сложились тогда в России: обнищание большинства крестьянства, опутанных налогами и выкупными платежами, тяжелые условия труда на промышленных предприятиях, разорение мелких ремесленников, не удержавшихся в условиях развития капиталистической промышленности, и событиями в революционном подполье.
В появлении «Земли и Воли» «партия» «Набата» увидела прогресс революционного движения, его качественные изменения [12, с. 1-2]. Редактор «Набата» заметил и изменения в позиции идеолога «мирной пропаганды». Это давало аргументы для защиты позиций русских якобинцев.
Ткачев подчеркивал, имея в виду Лаврова, что еще недавно те, кто отрицал возможность «революции в настоящем», не могли чувствовать себя «солидарными с людьми», признававшими эту возможность. Они упрекали последних в «мальчишеской торопливости», в бессмысленном «прово-каторстве», смеялись над их «революционным духом» и «при практических столкновениях не только отказывались от совместной с нами работы, но нередко даже явно и открыто противодействовали нам» [Там же, с. 2].
Но «временные раздоры» остались в прошлом, «так как в настоящем нет более причин, которые бы разъединяли революционеров, так как и те и другие в конечном итоге сходятся в главном, все хотят только одного -произвести революцию» [Там же].
Теперь объединение стало возможным, потому что «революционер-выжидатель», «апостол мирной пропаганды и постепенного вечного подготовления, также осознал, что минута революционного взрыва настала»
[Там же]. При этом указывалось на передовицу журнала «Вперед!» [4, с. 430-431], в которой Лавров признавал, что «сложные исторические процессы свершились! Народ готов, - и нам остается только сплотиться, организоваться», «чтобы обеспечить успех народной революции»
[Там же]. Такое заявление редакции «Вперед!», как и новая книга Лаврова, служили несомненным показателем перемен. Теория выжидания и постепенности начинала терпеть кризис даже среди своих изобретателей, писал Ткачев, вновь имея в виду Лаврова. Значит, время споров прошло, пора «зарыть топор войны» и начинать совместную борьбу за социализм, поскольку «наши противники осознали это» [12, с. 3].
отечественная история
Констатируя, что революционный момент настал, редактор «Набата» заявлял: «заговор против правительства» является одним из существенно необходимых средств общей революционной деятельности, и это средство должно быть включено в практическую программу «революционной партии» [12, с. 4]. Следовательно, объединение произойдет только на почве заговора против правительства, иначе «революционеры упустят минуту революции и, возможно, навсегда» [11, с. 2] и будут вечно «толкаться на одном месте», переливать из пустого в порожнее, и никогда не приступят к настоящему делу, никогда не только не уничтожат, но даже и попыток серьезных не сделают для овладения вековой «твердыней эксплуататорского деспотизма» [Там же]. Поэтому идеолог революционного заговора предупреждал о том, что чем дальше откладывается вопрос об организации единой социал-революционной партии, тем реальнее смертный приговор революционеров себе и своему делу.
В ответ на утверждение о том, что созданию единой революционной партии мешают «противоречия программ», «зависть и соперничество» [11, с. 3] замкнутых революционных кружков, Ткачев доказывал в «Набате» обратное. Противоречия, существующие между революционными организациями, писал он, не являются вовсе помехой для общего дела. И для народниковпропагандистов, и для анархистов скорейшее построение революционного государства может быть только выгодно. С точки зрения интересов «своей партии», они должны содействовать русским якобинцам в их стремлении заменить существующее «консервативное государство - государством революционным», что нисколько не обязывает их уклоняться или противостоять своей главной деятельности - агитации и пропаганде [Там же, с. 4-5]. Точно так же, с точки зрения практических интересов якобинской партии, социалистическая пропаганда среди народа и местные бунты не только не вредят, но, напротив, в высшей степени «полезны и даже необходимы» [Там же].
Для объединения революционных сил важно соблюдать определенные принципы, которые «Набат» представил так: «Общая организация с общим направлением; каждая фракция должна пользоваться тою свободою, которая ей необходима для преследования ее частной цели; необходимость общей цели, взаимный обмен сведениями, взаимная помощь и поддержка - отсюда некоторое единство в революционной деятельности и охрана ее от массы невольных ошибок и уклонений в сторону» [11, с. 6-7]. По мнению Ткачева, нужно сделать только первый шаг -создать федеративный союз всех существующих революционных групп, как анархистских, так и других. Основной принцип этого союза должен
быть выработан сообща представителями различных фракций» [11, с. 7]. Но позднее «Набат» осудил федеративный принцип партийной организации.
В апреле 1878 г. журнал Ткачева вновь призвал к созданию единой боевой организации. В настоящий момент программы революционных кружков, писал Ткачев, имеют схожие черты, и это позволит им сплотиться в боевую организацию [14, с. ХП-ХУП]. Но объединению мешало стремление организаций объединиться на федеративных принципах, тогда как русские якобинцы твердо стояли на позициях централизма. «Организации “по естественным группам”, - писал тогда Ткачев, - это организации без организующей власти, без дисциплины, организации, чуждые всем атрибутам старых и якобы отживших свое время политических заговоров» [Там же, с. Х1-ХП]. Ткачев убеждал читателей «Набата» в том, что опыт пропагандистского движения 1873-1875 гг., а также предшественников, начиная от заговора декабристов и кончая Нечаевской организаций, свидетельствовал об отсутствии шансов на успех продолжительной пропаганды при дезорганизации революционных сил или при их федералистской организации. При такой организации кружков «личная безопасность членов последних ничем не гарантирована, и они обыкновенно попадают в руки полиции раньше, чем успевают приступить к непосредственной практической деятельности» [Там же]. Напротив, чем более организация революционеров приближается к центру боевой централистской организации, тем она более обеспечивает как непрерывность и продолжительность революционной деятельности, так и безопасность ее активистов.
Имея в виду раскол в среде революционеров-пропагандистов, появление адептов легальной пропаганды по примеру западноевропейской социал-демократии, Ткачев писал: «Испугавшись участи Коммуны, “наши революционные круги” хотят перенять их (западных социалистов. - М.Ш.) тактику ведения борьбы, то есть мирный и легальный путь. Это означало борьбу по немецкому и английскому варианту, когда на первый план выдвигаются принципы законности, мирная социалистическая пропаганда, избирательная компания в пользу представителей рабочего класса в парламенте» [14, с. ХХХ1Х-ХЬ]. Тактика европейских социалистов, предпочитавших борьбу с существующем государством на строго «легальной почве», по мнению редактора «Набата», продиктована страхом и внесла раскол в международное социалистическое движение. Именно поэтому существенно необходимо, убеждал он, для более бережного отношения к революционным силам как можно скорее оставить «федералистские утопии» [14, с. ХЬ] и вернуться к старому, много раз испробованному типу
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
отечественная история
«централистической организации» [14, с. ХЬ] с единым руководством и единым планом.
Взгляды русских бланкистов и пропагандистов отличались не только по тактическим вопросам подготовки революции, но и относительно программ послереволюционного устройства. В 1876 г. в «Набате» в разделе передовиц была напечатана статья Ткачева «Революция и государство» как отклик на новый труд Лаврова «Государственный элемент в будущем обществе».
Лавров полагал, что накануне революции будет проделана большая часть работы, т.е. будет создан «союз» революционного меньшинства, влияние которого потом распространится на большинство из самого народа. Влияние союза должно быть настолько велико, что он станет опорой народа. Этот «союз, - писал Лавров, - создаст администрацию, которая должна слагаться из следующих органов: во главе управления данной территории стоит: а) Комитет работ и продовольствия; б) Распорядительный комитет; в) Земский союз. Наконец, остальные члены социальнореволюционного союза, вошедшие в состав Комитета работ и продовольствия, но не выбранные в Распорядительный совет или в Земский союз, составляют из себя местные группы» [13, с. 5]. Органы власти, по предположению Лаврова, должны быть избраны не революционным союзом, т.е. людьми, которые совершат революцию, а мирскими сходами.
Ткачев, анализируя такую модель будущего правительства, считал, что после того, как частная собственность будет передана общине, распорядительные органы, комитеты, земские союзы станут не нужны и они должны будут «упраздниться сами собой» [Там же, с. 4]. Планы Лаврова, прогнозировал он, реализуются в противоположном смысле: прежде, чем новые порядки успеют окрепнуть, «заведование общественными делами» снова прейдет в руки «рутинного, антиреволюционного большинства» [Там же]. «Революционное меньшинство», отодвинутое на задний план, напрасно будет стараться остановить реакцию своим «нравственным влиянием» [Там же]. Что значит сила «нравственного влияния» сравнительно с силой укоренившихся привычек, установившихся обычаев, готовых, «с молоком матери всосанных воззрений и идеалов», спрашивал Ткачев и отвечал - «это полная утопия, это значит отворачиваться от реалий жизни» [Там же]. «Практические революционеры» [Там же] никогда так не поступят, как советует им Лавров. Если им удастся осуществить первую часть его программы, т.е. установить в восставших общинах революционную диктатуру, то нет сомнения, что они не пожелают выпустить ее из своих рук до тех пор, пока новый порядок не пустит более или менее глубоких корней в общественную жизнь,
пока он не уничтожит всех своих врагов и не завоюет себе «симпатий большинства» [13, с. 5].
Надежды пропагандистов удержать власть мирным путем, по оценке «Набата», приведут к власти антиреволюционное большинство. Чтобы этого не случилось, нужна диктатура, способная обеспечить социалистические принципы. Ткачев соглашался с предположением Лаврова относительно опасностей, которые могут возникнуть: «В новом обществе, конечно же, останутся остатки старого общества; противоречия, заложенные внутри людей, которые выросли на началах старого порядка, и эти старые привычки они будут переносить на новый строй, что впоследствии приведет к действиям, опасным для нового строя, ... злоупотреблению революционной властью лиц, получивших власть» [Там же, с. 4]. Эти острые ситуации могут привести к тому, что в новом обществе, которое захочет их преодолеть, возникнет желание преодолеть их силой и репрессивным аппаратом, чего, по мнению Лаврова, допускать нельзя, т.к. подобные приемы будут развращать «мысль членов нового общества, соединять в ней понятие о справедливости с явлениями, не заключающими в себе и следа какого-либо нравственного побуждения»; они «приучают считать целесообразным то, из чего выросло большинство элементов старого общества» [Там же, с. 6].
Контраргумент «Набата» сводился к утверждению: «Что полезно для общества, что способствует осуществлению человеческого счастья, то и справедливо.» [Там же]. Следовательно, журнал бланкистов допускал любые средства для искоренения опасности, которая будет мешать построению нового общества. При этом редактор «Набата» не обременял себя мыслью о цене такого «счастья», о цене победы революции. В противовес мнению Лаврова о том, что «распоряжения, декреты не должны иметь... никакой обязательной, принудительной силы, никакой легальной санкции.», идеолог «заговора» утверждал, что нельзя лишать революционное меньшинство атрибутов власти, поскольку оно станет носителем власти [13, с. 5-6].
Позиция Лаврова, по мнению Ткачева, готовила постоянную гражданскую войну меньшинству, где оно всегда будет терпеть поражение: «Накануне революции он обрекает его на невозможную деятельность, -на другой день он ставит его в невозможное положение» [Там же].
В рассмотренных набатовских статьях Ткачева, прежде всего, осуждался ориентированный на постепенность ортодоксальный лавризм. Критика Ткачева была адресована и тем пропагандистам, которые разочаровались в опыте «хождения в народ», искали выход в легальной пропаганде среди городских рабочих, приближаясь к европейскому социал-демократизму.
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
отечественная история
Ткачев использовал «Набат» для возобновления идейной борьбы с самим Лавровым. Позднее он заметил «заговорщические» акценты в работе «Государственный элемент в будущем обществе», что дало ему повод предложить Лаврову «зарыть топор войны». Публицистические нападки на идеолога пропагандистского направления можно рассматривать как инерцию неприятия Ткачевым его тактических установок, возникшую в 1874 г. Однако в новой линии Лаврова Ткачев мог обнаружить умозаключения, которые не сглаживали их противоречий: о федеративной форме власти в будущем обществе; о своей выборной власти для «каждого дела»; о том, что государственный элемент будет сведен до минимума, отвечая лишь временной потребности рабочего социализма. Но главный повод для раздражения Ткачева вызывало то, что Лавров отодвигал революционное меньшинство «на задний план». Вместе с тем, редакция «Набата» осознавала, что собственными силами она не мобилизует молодежь на революцию, поэтому поддерживала призыв «Вперед!» к объединению ради общей цели. Но, утверждая необходимость партийного объединения, Ткачев заострял вопрос на преимуществах принципа централизма и обреченности федерализма, что до 1879 г. не могло встретить положительного отклика в революционном подполье, где властвовали идеи Лаврова и Бакунина. Тем самым редакция «Набата» ослабляла значение выдвигаемых ей аргументов в пользу такого объединения.
Полемика с социалистами, объединившимися вокруг «знамени» Лаврова и идеализировавшими тактику «мирной» революционной пропаганды, занимала одно из центральных мест в публицистике «Набата». При этом очевидны два аспекта этой полемики. Первый выявляет собственное кредо русских бланкистов (революцию осуществляет «заговор меньшинства»); второй затрагивает (с целью дискредитации) ключевые положения теоретиков пропагандисткой тактики - длительная, методичная обработка общественного сознания в духе концепции общинного социализма силами организованной на федералистских началах революционной партии.
Конфронтационная острота публицистики «Набата» была преобладающим, но не исключительным ее свойством. В ней звучали и примирительные ноты, призывы к объединению ради общей цели. В качестве условия союза с пропагандистами редакция «Набата» предлагала признание ими программы и тактики русских бланкистов, что, однако, не вызвало у оппонентов положительного отклика. Непримиримыми оказались разногласия «Набата» и изданий Лаврова относительно идеала послереволюционного устройства России. Ткачев использовал свой журнал для обоснования с позиций строгого централизма целесообразности диктату-
ры революционного меньшинства и подвергал критике федералистские «утопии» пропагандистов.
Тем не менее, «Набат» позволил Ткачеву и его единомышленникам определить собственную идентичность в революционном процессе, в общественном споре об исторической судьбе пореформенной России. Содержание «Набата» наполнено противопоставлениями: социальной народной революции противопоставлена идея политической революции, идее самоуправляющихся общин - идея диктатуры революционного меньшинства, призывам пропагандистов и агитации «бунтарей» - тактика революционного заговора интеллигентного «меньшинства» против самодержавного государства. Таким образом, публикации «Набата» являются историческим свидетельством существования в русском революционном движении леворадикального центра, призывавшего к разрешению в духе бланкистской теории заговора старых вопросов, поставленных несколькими поколениями борцов за русскую свободу (от декабристов до А.И. Герцена и Н.Г. Чернышевского).
Библиографический список
1. Исаков В.А. Концепция заговора в радикальной социалистической оппозиции. Вторая половина 1840-х - первая половина 1880-х годов. М., 2004.
2. Итенберг Б.С. П.Л. Лавров в русском революционном движении. М., 1988.
3. Итенберг Б.С. Южнороссийский Союз рабочих. Возникновение и деятельность. М., 1974.
4. Лавров П.Л. Вперед! 1876. № 37.
5. Революционное народничество 70-х годов XIX в. Т. 1-2. М.-Л., 1964-1965.
6. Русанов Н.С. П.Л. Лавров. Очерки жизни и деятельности // Былое. 1907.
№ 2.
7. Ткачев П.Н. Итоги // Набат. 1875. № 1. С. 1-9.
8. Ткачев П.Н. Наши иллюзии // Набат. 1876. № 2-3. С. 1-5.
9. Ткачев П.Н Революционеры-реакционеры // Набат. 1876. № 5. С. 1-5.
10. Ткачев П.Н. Возможна ли социальная революция в России в настоящее время? // Набат. 1876. № 6. С. 1-7.
11. Ткачев П.Н. Организация социально-революционной партии // Набат. 1876. № 7-8. С. 2-8.
12. Ткачев П.Н. Минута настала // Набат. 1876. № 9. С. 1-4.
13. Ткачев П.Н. Накануне и на другой день революции // Набат. 1877. № 1-2. С. 1-6.
14. Ткачев П.Н. Жертвы дезорганизации революционных сил // Набат. 1878. С. ГХ-ХЬП.
15. Троицкий Н.А. Безумство храбрых. Русские революционеры и карательная политика царизма 1862-1882 гг. М., 1978.
16. Ширяев С.Г. Автобиографическая записка // Красный архив. 1925. № 7. С. 78-88.
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
