CC BY
36
■ ■ ■ Критерии и специфика инсценирования реальности в новых медиа
Боровинская В.С.
Московский государственный институт международных отношений (Университет) Министерства иностранных дел Российской Федерации (МГИМО(У) МИД РФ), Москва, Российская Федерация.
Аннотация. Активное распространение интегрированного контента, а также смещение акцента в работе СМИ с корректной передачи сообщения на наиболее доступную и упрощенную, привели к тому, что искажения информации приобретают множество форм, которые не сводятся к фейкам и фактическим ошибкам, а становятся частью масштабного инсценирования реальности. Взяв за основу концепции, разработанные отечественными и зарубежными исследователями, автор предпринимает попытку выявить критерии инсценирования реальности и отследить изменения, которые произошли в его механизмах при переходе от традиционных форм журналистского материала к новым медиа. Подобные изменения обуславливают непрерывное создание инсценированных рисков, которое не представлялось возможным в рамках традиционных СМИ. Автор приходит к выводу, что данные процессы следует учитывать в качестве принципиально важного фактора при анализе формирования общественного мнения под влиянием средств массовой информации.
Ключевые слова: массмедиа, интернет, социальные сети, информационное пространство, интегрированный контент, инсценирование реальности, инсценирование рисков
Для цитирования Боровинская В.С. Критерии и специфика инсценирования реальности в новых медиа // Коммуникология. 2020. Том 8. №1. С. 101-113. DOI 10.21453 / 2311-3065-2020-8-1-101-113.
Сведения об авторе: Боровинская (Сорокина) Вероника Сергеевна, аспирант кафедры социологии МГИМО МИД РФ. Адрес: 119454, Россия, г. Москва, пр-т Вернадского, 76. Е-mail: [email protected].
Статья поступила в редакцию: 02.03.2020. Принята к печати: 15.03.2019.
На фоне постоянных трансформаций в области коммуникации, возникших в рамках стремительного развития онлайн-ресурсов и соцсетей, произошел ряд изменений в медиапространстве, касающихся как критериев журналистского материала, так и его подачи. Наиболее ярким примером таких изменений стало возникновение интегрированного контента. Интернет-ресурсы - от развлекательных порталов до онлайн-версий федеральных СМИ - используют в качестве источников и инфоповодов материалы интернет-пользователей, при этом отодвигая на второй план корректность информации и новизну сообщения в угоду повышению посещаемости сайта и количеству «кликов».
Критерий «популярности» сообщения при этом относится не только к его тематике, но и к форме, которая позволяет создавать такой контент применительно к любой сфере - от культуры и шоу-бизнеса до экономики и международной по-
литической повестки. Смещение акцента с качества материала на его привлекательность для аудитории усиливает эффект естественного искажения «наблюдаемой» средствами массовой информации реальности, приводя к ее инсценированию - «созданию определенного образа, ситуации или устойчивой смысловой связи по аналогии с гиперболизированной вымышленной реальностью, «представляемой» на сцене» [Сорокина: 149].
Начинавшееся с театрализованных перформансов [Fischer-Lichte: 83], известных из истории, а затем ставшее стратегией отдельных политиков, сейчас инсценирование одновременно превращается в элемент повседневности и расширяется до «инсценирования реальности глобального риска» [Beck: 10], с которым реципиентам приходится сталкиваться практически каждый раз, когда они «потребляют» новости. И, несмотря на то, что другим медиаканалам (в меньшей степени печатной прессе и в большей степени телевидению) также присуще создание инсценированной реальности, онлайн СМИ сделали этот процесс более непредсказуемым и неуправляемым. Цель автора - выделить ключевые критерии инсценирования реальности, а также изменения в процессе его создания, которые произошли при переходе от традиционного медийного контента к контенту, адаптированному для онлайн ресурсов и интегрированному контенту. Для этого в качестве анализируемого материала использовались примеры инсценирования риска, которые являются наиболее острой проблемой в рамках темы инсценирования реальности.
На сегодняшний день существует достаточно много работ, посвященных изменениям в медиапространстве в связи с развитием интернет-коммуникаций, однако по большей части они рассматривают этот вопрос в журналистской перспективе или же с точки зрения выстраивания политических и бизнес-стратегий, и проблематика инсценирования реальности применяется в них только для раскрытия аспектов смежных явлений. Поэтому в данной статье автор в большей степени опирался на собственный анализ медапространства, а также на труды, посвященные изучению коммуникаций, реальности массмедиа и теории риска (Н. Луман, У. Бек, Э. Гидденс, С.В. Чугров, С.А. Кравченко, Ф.И. Шарков).
Критерии отнесения новостей к разряду инсценирования
Говоря о критериях, по которым можно выявить в материалах СМИ инсценирование реальности, необходимо еще раз указать на то, что многие из них обусловлены возможностями и ограничениями того или иного средства массовой информации. «Возможности манипуляции [...] важно понимать именно как внутрисистемную проблематику, а не как эффекты, порождаемые системой масс-медиа в ее внешнем мире» [Луман: 68]. Вследствие этого, попытка полностью избежать инсценирования означала бы предъявить к СМИ нерелевантные для них требования, которые были бы присущи скорее научным материалам или официальным документам.
Однако в условиях «общества риска» постоянное производство инсценированного контента в интернет-пространстве значительно усугубляет для аудито-
рии невозможность составления устойчивой картины мира и принятия как краткосрочных, так и долгосрочных решений. В связи с этим возникает необходимость выявления признаков инсценирования, которые могут помочь читателю интернет СМИ ориентироваться в медиапространстве.
Существует и обратный (критерии не для читателя, а для журналиста) подход [Meyer: 171], предлагающий выдвинуть общие этико-профессиональные требования к журналистскому контенту, которые позволили бы минимизировать эффект инсценирования. Однако абстрактный и идеалистический характер данных критериев и их этико-профессиональная ориентированность не позволяет рядовому потребителю информации определить по ним наличие инсценированного контента.
Автор, со своей стороны, предпринял попытку выявить ряд «маркеров», которые подают аудитории сигнал о том, что перед ними может быть инсценирование. Несмотря на то, что инсценированный контент далеко не всегда содержит очевидно фейковую информацию, которая может быть полностью опровергнута, именно обращая внимания на данные маркеры, потребитель контента может понять, что ему необходимо уточнить полученную информацию, найти больше данных или же подвергнуть утверждение критической оценке.
Короткий заголовок, отсутствие источника, геолокации
Короткий и неполный заголовок статьи или название программы зачастую не будет в полной мере отражать суть новости. Искажающий или обобщенно передающий содержание заголовок закладывает неверное представление о событии не только при беглом прочтении ленты новостей, но и задает определенное восприятие у человека, прочитавшего сообщение полностью. Ставя перед собой цель попасть в топ новостей агрегаторов, издания подстраивают под определенные алгоритмы заголовки статей, типизируя их, сокращая и убирая из них принципиально важную информацию. Самый распространенный случай -безличный шаблон «Стало известно», «Опубликовано...», «Названо...», который позволяет журналистам избавляться от ссылки на источник. За таким заголовком может стоять любой источник (от официального заявления полиции до сообщения в соцсетях) или формат (от публикации выдержек из ведомственного документа до авторской колонки): «Названы возможные причины крушения Ан-12 на Украине»1 (источник - заместитель министра инфраструктуры Украины), «Названа дата уничтожения Украины»2 (авторский материал), «Названы требования Трампа к Зеленскому»3 (источник - СМИ).
1 Названы возможные причины крушения Ан-12 на Украине // РИА Новости [эл. ресурс]: https://ria.ru/amp/20191004/1559429076.html (дата обращения 10.02.2020).
2 Названа дата уничтожения Украины // Взгляд [эл. ресурс]: https://vz.ru/amp/ шог1с1/2019/12/12/1013154.Мт1 (дата обращения 10.02.2020).
3 Названы требования Трампа к Зеленскому // Лента.ру [эл. ресурс]: https://m. lenta.ru/news/2019/09/06/ze_trump/amp/ (дата обращения 10.02.2020).
Кроме того, для создания максимально корректного для восприятия заголовка, СМИ должно не только указать источник сообщения, но и поместить его до самого сообщения. Таким образом, корректным вариантом является: «СМИ узнали о планах Минобороны возродить понятие «военная тайна»1, а не «Минобороны хочет вернуть понятие «военная тайна», сообщили СМИ»2.
Отсутствие же геолокации в заголовке по умолчанию принято в отношении новостей, актуальных для всей страны аудитории в целом. Однако журналисты, зная, что аудитории в большей степени интересны события, происходящие «здесь и сейчас» [Бергер, Лукман: 16], нередко пренебрегают упоминанием страны или города, когда речь идет о зарубежных новостях: «Мужчина с мачете устроил массовую резню»3 (место происшествия - США), «Агрессивный медведь напал на спящего старика»4 (место происшествия - США).
Оценочные суждения в заголовке
Исследователи медиа сходятся во мнении, что «настоящие новости - это плохие новости» [Маклюэн: 106], поскольку они представляют наибольший интерес и «полезность» для читателя. С появлением программного обеспечения, позволяющего моментально оценивать интерес аудитории к тому или иному инфопо-воду, а соответственно и отслеживать тенденции в развитии, СМИ смогли сами убедиться в правильности данного тезиса. В итоге, оказываясь перед выбором между позитивной и негативной новостью, журналист выбирает вторую, даже если она локальна и частично потеряла актуальность. Выбирая между ограблением и убийством, СМИ выбирают убийство, отдавая предпочтение самым «кровавым» из них. Кроме того, журналисты нередко выносят в заголовок привлекающий внимание эпитет (ужасающие последствия, шокирующие кадры и пр.).
Наличие в заголовке эпитета в кавычках должно указывать на цитату, которая, как правило, принадлежит субъекту новости. «Эксперт рассказал о «катастрофической» ситуации» - такая формулировка уже не совсем верна, так как наиболее корректно суть сообщения воспринималась бы в таком варианте: «Эксперт назвал ситуацию «катастрофической» для экономики». Однако с появлением интегрированного контента искажения в подобных заголовках приобретают множество вариаций, в которых эпитеты начинают появляться в заголовке и при отсутствии соответствующей цитаты.«Спасатели показали ужас-
1 СМИ узнали о планах Минобороны возродить понятие «военная тайна» // РБК [эл. ресурс]: https://rbc.ru/rbcnews/rbcfreenews/5dc1194d9a7947a61cbfec82 (дата обращения 10.02.2020).
2 Минобороны хочет вернуть понятие «военная тайна» // РИА Новости [эл. ресурс]: https://ria.ru/amp/20191105/1560574162.html (дата обращения 10.02.2020).
3 Мужчина с мачете устроил массовую резню // Лента.ру [эл. ресурс]: https://m. lenta.ru/news/2019/08/08/spree/amp/ (дата обращения 10.02.2020).
4 Агрессивный медведь напал на спящего старика // Лента.ру [эл. ресурс]: https://rn.lenta.ru/news/2019/04/25/bear_attack/amp (дата обращения 10.02.2020).
ные последствия пожара» - поскольку субъект новости -спасатели МЧС, то читатель подсознательно относит эпитет к оценке от самих чрезвычайных служб (хотя по факту это очень маловероятно). В тексте новости при этом оказывается, что МЧС опубликовало видео, сопроводив его стандартной подписью. А эпитет, который был вынесен журналистами в заголовок, принадлежит автору одного из комментариев под видео или самому журналисту: «Спасатели показали ужасающие последствия ночного пожара в Воронеже»1, «Полицейский показал на фото, какими ужасными последствиями может обернуться эта «безобидная» привычка пассажиров»2, «Страшная пятница: МЧС опубликовало видео смертельного ДТП в Крыму»3.
Отсутствие ключевой информации в лиде новости
Принцип перевернутой пирамиды лежит в основе любой традиционной новости, однако онлайн-СМИ нередко пренебрегают им. Так, если в первом-втором абзаце новости нет ключевой информации (ответов на вопросы: кто, где, когда, как, с какой целью - или, как минимум, на первые три), то данную информацию необходимо искать в материалах других СМИ в первую очередь. Также имеет смысл подробно просмотреть сообщение от начала до конца в поисках ссылки на первоисточник и даты события. Так, для интегрированного контента нередки случаи повторного выпуска старых новостей, которые имели большой успех в прошлом или же вновь стали предметом обсуждения в соцсетях. Здесь характерен пример видео перехвата самолета российского министра обороны, которое повторно появилось в новостях спустя два года. СМИ стали выдавать его за новость после того, как его опубликовал один из популярных Twitter-блогеров. Многие журналисты просто не стали уточнять, когда произошло событие, а другие помещали информацию о первой публикации видео в самом конце сообщения: «В Сети обсуждают видео жесткого перехвата Су-27 самолета НАТО»4.
Преувеличение вероятности события
Многие СМИ чувствуют себя очень свободно в определении вероятности события, неотвратимости изменений, принятия решения. Так, законопроекты, на
1 Спасатели показали ужасающие последствия ночного пожара в Воронеже // Воронеж [эл. ресурс]: https://bloknot-voronezh.ru/news/spasateli-pokazali-uzhasayushchie-posleCstviya-noch-988435 (дата обращения 10.02.2020).
2 Полицейский показал на фото, какими ужасными последствиями может обернуться эта «безобидная» привычка пассажиров // Life.ru [эл. ресурс]: https://life. ru/p/1304375 (дата обращения 10.02.2020).
3 Страшная пятница: МЧС опубликовало видео смертельного ДТП в Крыму // Крым. ру [эл. ресурс]: https://crimea.ria.ru/amp/video/20180126/1113642066.html (дата обращения 10.02.2020).
4 В Сети обсуждают видео жесткого перехвата Су-27 самолета НАТО // РИА Новости [эл. ресурс]: https://ria.ru/20190131/1550188301.html (дата обращения 10.02.2020).
каком бы этапе они не находились - разработки, обсуждения, рассмотрения или вступления в силу - в новостях могут превратиться в заголовки-утверждения (хотя далее в тексте сообщения может быть указано, что ведомство лишь «планирует», «может», «предлагает» ввести соответствующую инициативу, либо же информация об изменениях не имеет официального подтверждения): «В России запретят пластиковые пакеты»1 (подготовлен законопроект о сокращении производства), «В России запретят использовать криптовалюту как платежное средство»2 (источник сообщил о разработке соответствующего законопроекта, но в ЦБ информацию не подтверждают), «Владельцам новых машин запретят ездить без номеров»3 (закон вступает в силу).
Невозможность количественной оценки
Отсутствие количественных данных там, где они необходимы, может инсценировать риски в той же степени, что и предоставление фейковых данных. Также для качественного анализа информации читателю необходимо сопоставление информации с показателями по другим временным и пространственным промежуткам, которое позволило бы оценить данные в сравнении. Так, публикуя информацию о полете американского самолета-разведчика над российским воздушным пространством, СМИ должны были бы давать не только статистику полетов американских самолетов-разведчиков за последний месяц или год, но и статистику полетов самолетов других стран. В противном случае, не давая необходимой для сопоставления информации, журналист вносит свой вклад в создание «ситуаций, связанных с неопределенностью» [Гидденс: 39]: «Два американских военных самолета провели разведку у Крыма»4, «Самолет ВВС США провел разведку у границ Крыма»5.
Отсутствие исторического контекста
Разъясняющая информация в материале СМИ («бэк»), должна работать по принципу гиперссылок в «Википедии» - давать справку по каждому событию, персоне и организации, упомянутой в новости, а также предоставлять данные в
1 В России запретят пластиковые пакеты // РИА URA.ru [эл. ресурс]: https://amp. ura.news/news/1052403643 (дата обращения 10.02.2020).
2 В России запретят использовать криптовалюту как платежное средство // РБК [эл. ресурс]: https://amp.rbc.ru/crypto/news/5de0c5849a79472bf505becf (дата обращения 10.02.2020).
3 Владельцам новых машин запретят ездить без номеров [эл. ресурс]: https://auto.rambler.ru/news/42991011/?utm_content=mauto_media&utm_medium=read_ more&utm_source=copylink (дата обращения 10.02.2020).
4 Два американских военных самолета провели разведку у Крыма [эл. ресурс]: https://ria.ru/amp/20190928/1559244150.html (дата обращения 10.02.2020).
5 Самолет ВВС США провел разведку у границ Крыма [эл. ресурс]: https://iz.ru/ export/google/amp/906122 (дата обращения 10.02.2020).
виде «предпосылка-развитие ситуации-реакция». Однако в таком формате каждая новость была бы чрезвычайно длинной и громоздкой. Кроме того, необходимость ежедневно встраиваться в сюжеты новостных агрегаторов, которые фиксируют повторяющиеся пласты текста как дублирующую информацию, заставляет СМИ постоянно сокращать и переписывать контекстную информацию к каждой последующей новости: «Трамп пошутил о «вмешательстве России» в подсчет голосов в Айове»1, «Порошенко и его жену закидали яйцами в Киеве»2.
Отсутствие контекста цитаты и смещение акцентов
Упрощение и сокращение новости приводит к тому, что из длинной речи политика или эксперта может быть выбрана одна фраза, вырванная из контекста. Это распространенное искажение решается несколькими вводными фразами и бэком. Однако нужно также понимать, что вычленение отдельных фраз в качестве тезисов, хоть и не является искажением, но может вести к инсценированию за счет неверного отображения соотношения поднимаемых в речи тем. Поэтому для наиболее корректного понимания новости по заявлению политика в интервью лучшим вариантом было бы ознакомление с его полным текстом: «Зеленский в интервью CNN: «У меня нет времени думать стратегически»3.
Изменения, произошедшие в механизмах инсценирования при переходе из традиционных СМИ в онлайн
Рассмотрев критерии инсценирования, необходимо проанализировать, почему инсценирование, появлявшееся в публичном и медиапространстве на протяжении многих лет, становится действительной проблемой политической социологии и коммуникологии именно параллельно с бурным ростом новых медиа. В частности, это связано с изменением подхода к ключевым понятиям «информация - не информация», «истина - ложь», «факт - мнение». Анализируя подачу информации в сегодняшних онлайн-новостях, можно понять, что отношение журналистов к достоверности информации в контексте современного медиа-пространства выстраивается во многом по принципам функционирования желтой прессы предыдущих лет. Однако если относительно развлекательного контента и новостей шоу-бизнеса такая ситуация может показаться безобидной, то в случае с политически и социально значимой повесткой такое развитие событий может иметь негативный эффект, поскольку на сегодняшний день любая но-
1 Трамп пошутил о «вмешательстве России» в подсчет голосов в Айове [эл. ресурс]: https://ria.ru/20200207/1564411053.html (дата обращения 10.02.2020).
2 Порошенко и его жену закидали яйцами в Киеве [эл. ресурс]: https://www.mk.ru/ politics/2019/12/08/ poroshenko-i-ego-zhenu-zakidali-yaycami-v-kieve.html (дата обращения 10.02.2020).
3 Зеленский в интервью CNN: «У меня нет времени думать стратегически» [эл. ресурс]: https://zn.ua/POLITICS/zelenskiy-v-intervyu-cnn-u-menya-net-vremeni-dumat-strategicheski-345150_.html (дата обращения 10.02.2020).
вая информация может повлиять на процесс принятия политических решений. «Коммуникационная среда - это настолько чувствительная часть миропорядка, что любые системные сдвиги в ней неизбежно приводят к тектоническим изменениям самого миропорядка» [Чугров: 54].
В связи с этим отметим, что наиболее ярким примером проблемного инсценирования становится инсценирование риска, которое в рамках российских реалий характерно не только и не столько для дискурса экологических катастроф или глобальных кризисов, сколько для дискурса государственной безопасности, обороны и возможных конфликтов1. Оборонительная позиция относительно информационных угроз отражена в таких документах, как Доктрина информационной безопасности России и Концепция внешней политики России. «Россия принимает необходимые меры для обеспечения национальной и международной информационной безопасности, противодействия угрозам государственной, экономической и общественной безопасности, исходящим из информационного пространства»2. Однако помимо установки «сверху» на ожидание угрозы и постоянную готовность общества к нападению, подобную установку за счет инсценирования реальности формируют онлайн-СМИ, которые в силу своих особенностей в большей степени подвержены созданию инсценированных рисков, чем традиционные.
Усреднение и стандартизация «другого»
Для медиаосвещения событий на Украине в 2014 году, а также дальнейшего развития ситуации характерно разграничение между «прозападной» частью населения страны и пророссийской. Это позволяло СМИ приписывать соответствующим группам те паттерны поведения, которые типичны для стереотипов относительно Запада и России в международной повестке. Ключевым моментом является также то, что такой принцип дает возможность объяснить реакцию людей на те или иные события, не имея на руках никаких данных ни с точки зрения статистики, ни с позиции очевидцев. Тем не менее, такое разделение на две противоборствующие стороны можно засчитать как попытку дать основную и оппозиционную точку зрения, хотя и определение таковых делается на основе журналистской позиции. Такое уравновешивание дает, возможно, усредненную и урезанную картину, однако все еще предполагает не только наличие альтернативного видения ситуации, но и сохранение «человеческого» облика «другого».
В интегрированном контенте исчезает деление на пророссийскую (или хотя бы умеренную) часть населения и националистически настроенную, появляются обобщенные заголовки «на Украине». При этом они используются: по отно-
1 Здесь важно отметить, что нередко речь идет не об инсценировании конфликта, а об инсценировании риска последствий, которые угрожают в случае отказа от конфликта, которое отчасти приводит к синтезу рискофобии и рискофилии [Кравченко: 10].
2 Концепция внешней политики Российской Федерации (утверждена Президентом Российской Федерации В.В.Путиным 30 ноября 2016 г).
шению к украинским политикам, выступающим с антироссийскими призывами, по отношению к любым так или иначе известным персонам с украинским гражданством (политологи, журналисты и пр.), а также в случае с подборками комментариев украинских пользователей Сети: «На Украине призвали готовиться к войне с Россией»1 (журналист, главред портала «Цензор.нет» Юрий Бутусов), «На Украине призвали ввести войска в Россию»2 (бывший шеф-редактор украинской версии журнала Forbes Максим Кухар), «На Украине засомневались в существовании россиян»3 (украинский политолог, директор Института трансформации общества Олег Соскин).
Никакой фейковой информации в подобных заголовках нет, поскольку географический тег указан верно. Тем не менее, они создают у читателя устойчивый образ, согласно которому «на Украине» придерживаются именно такого мнения. Там, где раньше были противоборствующие точки зрения, сейчас существует один «обобщенный другой» - любой гражданин Украины, который не только поддерживает текущий курс украинской власти, но и регулярно призывает к агрессии в адрес России.
Подмена понятий
Для того, чтобы создавать для читателя/зрителя единую картину событий, узнаваемый образ, традиционные СМИ используют шаблоны и ярлыки, которые повторяются из материала в материал. Таким образом, потребитель контента сразу же погружается в знакомую систему ценностей и по предыдущим статьям/выпускам знает, кого считать «террористом», кого «ополченцем», а кого «боевиком». И хотя со временем присваемые ярлыки могут меняться и сглаживаться, резкие изменения в подобных системах координат, как правило, недопустимы для традиционных СМИ, поскольку они могут стать причиной путаницы и утраты доверия к источнику.
Однако данное правило не распространяется на онлайн-СМИ и интегрированный контент в частности. Так, социальные сети в большинстве случаев заимствуют шаблоны из журналистских текстов и используют их похожим образом, но при этом никаких ограничений на их использование в соцсетях нет. Поскольку вне контекста аудитория может не отличать друг от друга негативно окрашенные ярлыки, а иногда и просто смешивать понятия, в соцсетях шаблоны могут употребляться пользователями хаотично. Дальнейшее использование журналистами подобных комментариев, рандомно выбранных для подборки по акту-
1 На Украине призвали готовиться к войне с Россией [эл. ресурс]: https://vz.ru/ news/2019/8/22/993662.html (дата обращения 10.02.2020).
2 На Украине призвали ввести войска в Россию» [эл. ресурс]: https://lenta.ru/ news/2019/07/28/intervention/ (дата обращения 10.02.2020).
3 На Украине засомневались в существовании россиян» [эл. ресурс]: https:// iz.ru/839234/2019-01-28/na-ukraine-zasomnevalis-v-sushchestvovanii-rossiian (дата обращения 10.02.2020).
альной теме, не только приводят к нарушению цельности восприятия темы, но и усиливают апатию и агрессию у потребителя информации, который охотно выстраивает негативное восприятие обобщенного другого. «В Сети раскритиковали фото Порошенко с солдатом, носящим эмблему СС»1, «В Сети высмеяли высказывания Порошенко о победе над фашизмом»2.
Преобразование «фактического» и утрата доверия
С точки зрения науки факт - это объективное и проверяемое наблюдение. Однако по отношению к журналистским материалам требование именно таких фактов было бы неприменимым по нескольким причинам. Во-первых, СМИ описывают постоянно меняющуюся реальность, а не лабораторный эксперимент. То есть буквально, человек, пришедший на место событий (например, пожара), может не увидеть того, что описывалось в СМИ, поскольку ситуация уже изменилась (последствия пожара ликвидированы). Во-вторых, журналисты не так часто описывают физическую реальность, а скорее имеют дело с социальной реальностью, которую можно описывать исходя из различных аспектов человеческой деятельности. Эти далеко не исчерпывающие вопрос причины на протяжении многих лет воспринимались как данность применительно к СМИ.
Однако с развитием социальных сетей и так называемой гражданской журналистики подход к фактическому стал меняться. Оказалось, что интернет-пользователи обладают преимуществом, которого не было у традиционных СМИ -они располагают «вещественными доказательствами» к любому событию (сделанными очевидцами фотографиями, видеозаписями), которые кажутся аудитории «голыми фактами». При этом визуальные образы зачастую «используются по шаблонам и поглощаются массой без обдумывания» [Шарков: 106]. Отсутствие интерпретации и контекста к таким «голым фактам» принимается аудиторией за объективность, а доверие к СМИ на этом фоне значительно снижается.
Можно сказать, что по Н. Луману, тем самым в медиапространстве создалась иллюзия приближения к наблюдению первого порядка и избавления от СМИ как ненужного посредника. При этом сторонники распространения гражданской журналистики не учитывали важного вопроса о том, не является ли автор фото или видео в той же мере наблюдателем, что и СМИ. Но если рассмотреть примеры интегрированного контента, то можно увидеть, что его потребитель в сущности отдаляется от объективной реальности, а не приближается к ней. В данной ситуации пользователь соцсетей, опубликовавший фото пожара становится наблюдателем первого порядка, СМИ - наблюдателем второго порядка, а читатель - уже наблюдателем третьего порядка.
1 В Сети раскритиковали фото Порошенко с солдатом, носящим эмблему СС [эл. ресурс]: https://ria.ru/20181208/1547655459.html (дата обращения 10.02.2020).
2 В Сети высмеяли высказывания Порошенко о победе над фашизмом [эл. ресурс]: https://politros.eom/124101-etomu-bolshe-ne-nalivat-v-seti-vysmeyali-vyskazyvaniya-poroshenko-o-pobede-nad-fashizmom (дата обращения 10.02.2020).
Другой момент, который ставит под вопрос возможность большего доверия соцсетям заключается в том, что пользователь соцсетей 1) не несет ответственности за искажение или подтасовку информации 2) располагает полной или частичной анонимностью 4) может иметь скрытые мотивы 3) в качестве очевидца может как угодно изменять имеющуюся у него информацию до публикации (например, отредактировать фото или видеоматериал).В конечном итоге аудитория, привыкшая в первую очередь доверять публикуемым фото- и видеодоказательствам, упускает из виду возможность не только подтасовки, но и постановки - инструмент, которым в дальнейшем стали активно пользоваться политические акторы (в частности, «Белые каски» в Сирии).
При этом аудитория соцсетей, привыкшая к быстрому появлению нового контента, мультимедийной форме и интерактивности все меньше обращается к крупным обзорным материалам и аналитике, а экспертным оценкам ею зачастую отводится та же роль, что и рядовым пользователям Сети, призванным лишь давать моментальную реакцию на происходящее.
Выводы
Наблюдая за активным распространением инсценированного контента, можно отметить, что инсценирование далеко не всегда имеет отношение к фактическим ошибкам или подтасовке информации. Это значит, что в реальности такой контент нельзя идентифицировать в частности, как преднамеренное искажение информации, потребовать опровержения или исправления неточностей. Однако это не отменяет возможности для рядового читателя с опорой на поступающие из СМИ сообщения получить важную для него информацию. Обращая внимание на специфические маркеры, которые говорят о наличии инсценированного контента, он может получить сигнал о необходимости поиска дополнительных данных, их уточнения и конкретизации. Такими маркерами становятся редуцирование заголовка, его оценочность, отсутствие источника информации или указания на дату события, отсутствие количественных данных и их сопоставления, отсутствие контекстуального или исторического бэкграунда.
При этом следует учитывать, что с активным развитием интегрированного из соцсетей контента, масштабы и вариативность инсценирование значительно увеличилась. В контексте современного общества это значит, что продуцирование различными социальными институтами риски также масштабируются за счет хаотичного использования оценочных суждений и моментального распространения необоснованных предположений и теорий, свойственного соцсетям.
Хотелось бы предположить, что в ответ на изменения, затронувшие современное медиапространство и процесс продуцирования рисков, в обществе должен возникнуть механизм защиты от вирусных процессов в информационной среде, которые не препятствуют адекватному восприятию реальности, оценке событий и их последствий. Однако вследствие того, что на сегодняшний день можно констатировать отсутствие такого механизма, непрерывный процесс потребле-
ния аудиторией инсценированного контента должен расцениваться как важный фактор в процессе формирования общественного мнения под влиянием медиа.
Источники
Бергер П., Лукман Т. (1995). Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М.: Медиум.
Гидденс Э. (2004). Ускользающий мир: как глобализация меняет нашу жизнь. М.: Весь мир.
Кравченко С.А. (2017). Сосуществование рискофобии и рискофилии — проявление «нормальной аномии» // Социологические исследования. № 2. С. 3-13.
Луман Н. (2005). Реальность массмедиа. М.: Праксис.
Маклюэн М. (2003). Понимание медиа: Внешние расширения человека. М.; Жуковский: КАНОН-пресс-Ц, Кучково поле.
Сорокина В.С. (2019). Инсценирование политической реальности // Полис. Политические исследования. № 6. С. 145-158.
Чугров С.В. (2017). Post-truth: трансформация политической реальности или саморазрушение либеральной демократии? // Полис. Политические исследования. 2017. № 2. С. 42-59.
Шарков Ф.И. (2016). Визуализация политического медиапространства // Полис. Политические исследования. № 5. С. 97-107.
Beck U. (2010).World at Risk. Cambridge: Polity Press.
Fischer-Lichte E. (1998). Inszenierung und Theatralit ät / Willems H., Jurga M. (Hg.) Inszenierungsgesellschaft. Opladen: VS Verlag für Sozialwissenschaften. S. 81-90.
Meyer T. (2000). Angemessenheitsbedingungen für die mediale Inszenierung des Politischen / Schicha C., Brosda C. (Hg.) Medienethik zwischen Theorie und Praxis. Münster: LIT. S. 167-172.
■ ■ ■ Criteria and Specifics of Staging Reality in New Media
Borovinskaya V.S.
Moscow State Institute of International Relations, Moscow, Russia.
Abstract. Modern processes in the media, which include the extensive use of integrated content and the shift in emphasis from the correct transmission of the message to the easily understood and simplified form, have led to significant changes in the infosphere. Information distortions take on many forms that are not limited to fakes and inaccuracy, but become part of a large-scale staging of reality. On the basis of the concepts developed by domestic and foreign researchers the author attempts to identify criteria for staging of reality and to analyze the changes that occurred in its mechanisms during the transition from traditional forms of journalistic material to new media. These changes cause the continuous creation of staged risks, which was not possible within the framework of traditional media. The author concludes that these processes should be taken into account as a fundamentally important factor in the analysis of the shaping of public opinion under the influence of the media.
Keywords: mass media, internet, social networks, infosphere, integrated content, staging of reality, staging of risks
For citation: Borovinskaya V.S. Criteria and Specifics of Staging Reality in New Media. Communicology (Russia). 2020. Vol. 8. No.1. P. 101-113. DOI 10.21453 / 2311-30652020-8-1-101-113.
Inf. about the author: Borovinskaya Veronika Sergeevna, postgraduate student at the department of sociology, Moscow State Institute of International Relations. Address: 125565, Moscow, Belomorskaya st., 26. E-mail: [email protected].
Received: 02.03.2020. Accepted: 15.03.2020.
References
Berger P., Luckmann T. (1995). The Social Construction of Reality: A Treatise in the Sociology of Knowledge. Moscow: Medium (in Rus.).
Beck U. (2010). World at Risk. Cambridge: Polity Press.
Chugrov S.V. (2017). Post-truth: Transformation of Political Reality or Self-Destruction of Liberal Democracy? Polis. PoliticalStudies. No. 2. P. 42-59 (in Rus.).
Giddens A. (2004). Runaway World: How Globalization is Reshaping Our Lives. Moscow: Ves' Mir (in Rus.).
Fischer-Lichte E. (1998). Inszenierung und Theatralit ät / Willems H., Jurga M. (Hg.) Inszenierungsgesellschaft. Opladen: VS Verlag für Sozialwissenschaften. S. 81-90 (In German).
Kravchenko S.A. (2017). The coexistence of riskophobia and riskophilia - an expression of "normal anomie". Sociological Studies. No 2. P. 3-13 (in Rus.).
Luhmann N. (2005). The Reality of the Mass Media. Moscow: Praksis (in Rus.). McLuhan M. (2001). Understanding Media (transl.). Moscow; Zhukovskij: KANON-press-C, Kuchkovo pole (in Rus.).
Meyer T. (2000). Angemessenheitsbedingungen für die mediale Inszenierung des Politischen / Schicha C., Brosda C. (Hg.) Medienethik zwischen Theorie und Praxis. Münster: LIT. S. 167-172 (In German).
Sharkov F.I. (2016). Visualization of Political Media Space. Polis. Political Studies. No. 5, P. 97-107 (In Rus.).
Sorokina V.S. (2019). Staging of Political Reality. Polis. Political Studies. No. 6. P. 145-158 (In Rus.).
