Кораксийская накидка у Гиппонакта и кораксы Гекатея Текст научной статьи по специальности «История и археология»

DOI :10.30842/ielcp230690152264

В. Т. Мусбахова

КОРАКСИЙСКАЯ НАКИДКА У ГИППОНАКТА И КОРАКСЫ ГЕКАТЕЯ

1. В первой части статьи исходя из свидетельства «истории» Цеца, о милетской и кораксийской шерсти (Tz. H. 10. 347-381), и сведений Гезихия о том, что выражения Kopa^iKov Хюяо; и givSikov бгаофауря означают то yuvaiKsiov aiSoiov, а слово Liv5i; блудницу, автор приходит к выводу, что основанием для обсценной метафоры Гиппонакта (fr. 2a West) послужил образ кавказской бурки, изготовленной из шерсти кораксов.

2. Рассмотрение дошедших свидетельств о кораксах во второй части статьи позволяет предположить, что народ кораксов обитал во внутренних районах северо-западного Кавказа, при том что какая-то их часть ко второй половине IV в. могла передвинуться на побережье к северо-западу от Диоскуриады (Ps.-Scyl. §77), а другая группа, возможно, была зафиксирована неизвестными нам греческими источниками, использованными Мелой (1. 110) и Плинием (6. 15), к юго-востоку от нее. Свидетельства о Кораксийских горах и горе Коракс подсказывают, что область обитания кораксов была с ними связана, а анализ сведений Птолемея и основанной на его труде Армянской Географии VII в. позволяет отождествить гору Коракс с Эльбрусом.

3. В третьей части выдвигается гипотеза о том, что современное название карачаевцев, народа, населяющего Приэльбрусье, восходит к древнему этнониму, давшему грецизированную форму Kopa^oi, который в свою очередь был образован от местного названия горы Эльбрус, предположительно имевшего основу *Karak-/*Kark- и воспринятого греками как Kopa^.

Ключевые слова: кораксы, Гиппонакт, Гекатей, Пс.-Скилак, римские географы, Кавказ, этногеография восточного побережья Кавказа, северо-западное Предкавказье, горное Прикубанье, Эльбрус, Карачай

1.

В одном из фрагментов Гиппонакта, дошедшем до нас благодаря сочинению византийского эрудита Иоанна Цеца, упоминается кораксийская накидка, Fr. 2 a West (Tz. H. 10. 380): Kopa^iKov ^ev ^^фгго^суп ^юпо^ 'Одетая в кораксийскую накидку'. Более широкий контекст позволяет понять, ради чего Цец цитирует этот стих Гиппонакта. В 329-й истории из «Хилиад», откуда он происходит, речь идет о знаменитой милетской шерсти, из которой изготавливали роскошные покрывала, при этом Цец сразу же сообщает, что на втором месте по качеству после милетской стоит шерсть кораксов, 10. 348-49:

"Epia та MiXqoia KaXXioxa yap xrov navxrov / Kav юог xrov Кора^г-Krov 98povxa §8uxepaia.

Цец далее приводит примеры, иллюстрирующие славу милетской шерсти, которые завершаются пересказом сцены из «Лягушек» Аристофана (Ar. Ra 541-44), где - в передаче Цеца - Дионис живописует, как было бы, если бы он поменялся местами со своим рабом: раб, возлежа на милетском покрывале, целовал бы танцовщицу, а Дионис приносил бы ему горшок для туалета (10. 370-76)1. Сразу после этого, как бы возвращаясь к началу, где была упомянута кораксийская шерсть, Цец пишет следующее:

Пер! Trov MiXnairov p,sv ёфау noXXoi spirov, Пер! spirov Kopa^rov sv npwcroi 5s 'Innrovaf, ornro; sip^Ks p,sTproi xroXrov «Kopa^iKov p,sv ^p^isapivn Xrono;». Tou; Kopa^ou; 5s Kai Liv5ouc; sOvn xuyxavsiv vosi.

На этом 329 история заканчивается. Итак, в стихе Гиппо-накта, как он донесен до нас Цецем, речь идет о некой особе, одетой в кораксийскую накидку, и из предыдущего ясно, что кораксийская шерсть уступала лишь милетской. Но заключительное пояснение Цеца - «Понимай, что кораксы и синды это народы» 2 - вызывает недоумение. Возникает вопрос: причем здесь синды?

Присутствие синдов, однако, послужило основанием для сближения этого стиха Гиппонакта с другим фрагментом поэта, извлеченным из схолия к Аполлонию Родосскому, так что их даже помещают под одним номером3, а была и попытка прямо соединить их в одно двустишие, от которой справедливо воздерживаются В. Медейрос, М. Уэст и Э. Дегани4. Основания

1 Tz. H. 10. 373-76: Torno ysXoiov av, s'insp au SavOia; 5o,oXoc; / 'Eni aTpropvn; KaxsKsiao spirov MiXnairov, / 'EKivsic; opxnaxpi5a 5s, sy® 5' oia ao; 5ouXo; / '^spov av api5a aoi, ю; svoup^ani; xauxni. Цец здесь довольно точно пересказывает Ar. Ra. 542a-44a, за исключением последнего стиха, где он меняет синтаксис, сохраняя смысл аристофа-новского пассажа.

2 Цец часто употребляет xuyxavro как глагол бытия, Ch. 2. 839: AXXou youv 5oksi ^ s^ov тойто xuyxavsiv xsro;; 2. 849: ansp Kai xsipro 5siy^axo; xuyxavouai 5paKovxo;.

3 Fr. 2 b West (4 b Deg.): Liv5iKov 5laaфaypя. Медейрос под соседними номерами (19, 20).

4 Crusius: Kopa^iKov p,sv nwisap,svn Xrono; / <yo^vn 5s> npo; то Liv5i-kov 5laaфay^a. Эта реконструкция была принята Дилем, Адрадосом и Массоном, см. Degani 1984: 243.

для сближения этих фрагментов можно найти и у Гезихия, который дает также ключ к их интерпретации. В самом деле, Гезихий объясняет выражение 2гу§гкоу 8гаофау^а как то т^^ уиуагко^ (ИевусИ. б. V.), т. е. уиуагкгюу а18оюу, и это же значение фиксируется у него для Кора^гкоу, ИевусИ. б. V. Кора^ог 2ки0юу усуо^ ка! [Кора^гкоу] то уиуагкгюу а18оюу.

И все же вопрос «При чем здесь синды?» сохраняет актуальность для текста Цеца, к которому мы ненадолго вернемся. Если исходить из того, что упоминание синдов свидетельствует о том, что Цец располагал более чем одним стихом Гиппонакта, который он цитирует, тогда он, вероятно, имел ясное представление об обсценном характере фрагмента, на который указывают леммы Гезихия. В этом случае не понятно, почему он цитирует Гиппонакта так, как если бы речь шла о буквальном упоминании кораксийской шерсти. Некую подсказку здесь дает то, как Цец пересказывает Аристофана, о чем мы, к счастью, можем себе составить представление, обратившись к нужному пассажу из Лягушек (Аг. Яа. 542-48). Оказывается, что, пересказывая речь Диониса, Цец обрывает ее примерно посередине и таким образом опускает самую пикантную подробность. Ведь Дионис у Аристофана говорит дальше, что (глядя на то, как Ксанфий целует танцовщицу на милетском покрывале) он занимался бы мастурбацией, за что «хозяин» в конце концов выбил бы ему зубы5. Таким образом, Цец пересказывает Аристофана весьма целомудренно, из чего можно заключить, что и Гиппо-накта он не хотел цитировать так, чтобы стал ясен скабрезный смысл его стихов (или, может быть, рассчитывая на то, что знающим он и так понятен?). По этой причине, видимо, стих или стихи, где упоминалась синдская расщелина, не попал в цитату, хотя по смыслу он был, очевидно, тесно связан с процитированным стихом о кораксийской накидке. Вместо этого, Цец завершает свой экскурс ученым пояснением о том, что упоминаемые Гиппонактом кораксы и синды это народы.

Несколько слов к интерпретации интересующего нас Fr. 2а. Лемма Гезихия, хотя и дает общее понимание содержания стиха как обсценного, все же, как и в случае с «синдской расщелиной», не позволяет понять, на чем построена и как устроена метафора Гиппонакта (об интерпретации метафоры

5 Аг. Яа. 544-48: ¿ую / 5е ярое; тойтоу рХеяюу / тойреР^Оои 'братто^п^, о^/то; 5' ат'юу аито; лауоируо; / еТбе, кйгт' ¿к тл; ууаОои / яй^ латала; рюй^екоуе / той; хорой; той; яроаОюис;.

«синдская расщелина» см. Мусбахова 2014). С другой стороны, если отвлечься от сообщения Гезихия, содержание стиха Гип-понакта можно воспринимать совершенно конкретно: в нем говорится о некой особе, облаченной в кораксийскую накидку. В этой ситуации единственной зацепкой, позволяющей прийти к метафорическому значению, зафиксированному у Гезихия, видимо, являются особенности самой этой накидки.

Кораксы были известны современнику Гиппонакта Гекатею как народ где-то в горной местности Понта, на Кавказе. Слово Хюпо^ (Хюпп) означает плащ, а в первом известном нам его употреблении речь идет о пастушеском плаще (Оё. 13. 224)6. Видимо, исходя из этой информации, Э. Диль в свое время высказал замечательную догадку, что за кораксийской накидкой скрывается кавказская бурка (ЯБ 8ирр1. Вё. VII. 8. 336). Правда, он понимал стих Гиппонакта буквально, так что в его трактовке получалось, что кораксийские накидки были известны в греческих городах Малой Азии и что именно такую накидку носит некая красавица у Гиппонакта7. Для знающих, что такое кавказская бурка, такая реалистическая картина, конечно, выглядит довольно комично. Однако, учитывая, что бурка - это ворсистая накидка из скатанной шерсти, целиком укрывающая тело того, кто ее носит, с помощью Гезихия мы получаем оригинальный образ женских гениталий, совершенно достойный Гиппонакта: то уиуагкгюу а!8оюу оказывается одетым в лохматую бурку. Почему же субъект этого стиха стоит в женском роде? К стихам Гиппонакта, частью которых был наш фрагмент, возможно, имеет отношение еще одна лемма Гезихия, а именно: ^ 2ки0(а ка! ^ пору^. При таком допущении

субъектом женского рода в нашем фрагменте могло быть слово 'блудница', метонимически переосмысленное в а!8оюу.

6 Плащ Афины, уподобившейся юному пастуху, охарактеризован как SinTüxo^, видимо, двойной, т. е. утепленный, что существенно для пастушеской одежды. В остальных немногих известных случаях (всегда в поэтических текстах) слово означает просто плащ, ср. Hesych. Хюяп ip^Tiov, nspiß^n^a.

7 Die von den K. hergestellten oder durch ihre Vermittlung gelieferten ärmellosen Filzmäntel (Unhänger, entsprechend der jetzigen kaukasischen Burka) gelangen bis in die Städte der Griechischen Westküste Kleinasiens, Hipponax frg. 2, 1 D., 3 Bgk., wo eine Schöne mit einem solchen koraxi-schen Mantel prunkt (Ibid.). Буквальное восприятие стиха Гиппонакта привело также Д. Браунда к предположению о том, что Гиппонакт имел в виду женщину, носящую одежду из кораксийской шерсти, и, стало быть, кораксийку (Braund 1998: 291).

2.

Теперь можно вернуться к «морали», извлеченной Цецем из частично процитированных им стихов Гиппонакта, и рассмотреть их как этногеографическое свидетельство, что собственно и составляет основную задачу этой статьи. Итак, как было ясно ученому византийцу, кораксийская шерсть имеет прямое отношение к народу кораксов, который в его сознании тесно ассоциировался с народом синдов: в оригинале Гиппонакта, как мы предположили выше, синдиянка-блудница была одета в кораксийскую накидку. Все это как будто бы говорит о географической близости синдов и кораксов. К этому можно добавить свидетельство Феникса из Колофона, поэта 3 в., сочинявшего холиямбы в подражание Гиппонакту, который в одном из дошедших фрагментов упоминает парой коракса и синда8. Естественнее всего это объяснить влиянием стихов Гиппонакта, как и в случае Цеца. Проблема, однако, в том, что, в то время как локализация синдов на Таманском п-ове и прилегающей территории северо-западного Предкавказья не вызывает сомнений9, свидетельства о кораксах гораздо менее определенны и к тому же противоречивы. Поэтому и комментаторы, как мы увидим ниже, высказываются в пользу их локализации то в северовосточном Причерноморье, то в Закавказье, чаще всего не пытаясь разобраться в противоречивых указаниях источников.

Впервые о кораксах сообщает Гекатей Милетский, младший современник Гиппонакта, БОгН^ 1 Б 210: Кора^ог сОуо^ Ко^%юу л^л^оу Кю^юу. Ъкахаго^ Ашш. Кора^гкоу тсг^о^ ка! Кора^гк^ хюра 'Кораксы: народ колхов рядом с колами.

8 Fr. 3. 13-15 D: aKouoov, six' Aaaúpio^ síxs каг М^бо; / sí; ц Кора^о; ц 'по xrov av® Xi^vrov / <L>iv5ó; ко^пхп;...

О влиянии Гиппонакта на Феникса см. Degani 1984: 241.

9 Первое упоминание Синдики - у того же Гекатея, F 216 - s. I^ipáxar sOvo; про; xroi nóvxroi npoasxe; x^i LivSiK^i. Ему известна также Гермонасса, основанная на Таманском п-ове в пределах Синдики, F 218 - s. ^p^róvaaaa^ <...> 'Екахаю; 5s каг ©sóno^no; nóXiv arn^v фаагу. Якоби полагал (comm. ad loc.), что Гекатей упоминал не город в Синдике и не остров, а селение под Трапезунтом (x®píov TрaпsZouvxíюv - Arrian. Per. P. E. 24, Anon. Per. P. E. 34), упоминаемое в той же лемме Стефана Византийского, основываясь на ошибочных соображениях Кисслинга (RE VIII 895 ff.), считавшего, что Гермонасса была основана лишь в III в. до н. э. Однако по самому раннему археологическому материалу возникновение города можно отнести к 600-575 гг. до н. э. (The Cambridge Ancient History 1982: 191; Финогенова 2010: 511-14).

Гекатей в Азии. Кораксийская стена и Кораксийская страна'. У него же имеется информация и о колах, РОгШб! 1 Б 209: КюХог сОУО^ про^ тюг Каикаоюг. 'Екатаю<; Ашя. а! §8 ипюрггаг той Каикаоои каХоиухаг КюАжа орп. Л Х®ра КюАж^ 'Колы: народ у Кавказа. Гекатей в Азии. Ибо предгорья Кавказа зовутся Колийскими горами. Страна Колика'.

Как видно, прямых указаний на географическую локализацию кораксов в этих свидетельствах нет. Тем не менее можно предположить, что, раз кораксы соседствовали с народом, населявшим предгорья Кавказа, сами они могли локализоваться выше в горах Кавказа (разумеется, возможно и обратное). То, что кораксы в передаче Стефана Византийского отнесены к колхам, надо воспринимать с осторожностью, хотя бы потому, например, что, согласно Гезихию, кораксы являются скифами (ИевусИ. Кора^ог 2ки0юу усуо^)10. Любопытно, что соседящих с кораксами колов Гекатей не причисляет к колхам.

Следующим по времени после Гекатея кораксов упоминает Геланик Лесбосский, логограф второй половины V в. до н. э. Его свидетельство также дошло в передаче Стефана Византийского, который приводит его в связи с этнонимом хариматы (РОгШб! 4 Б 70): St. Ву7. б. Хар^атаг <...> ка! ЪХХаугко^ ¿V Ктшгогу 'Е^^ ка! ПоХгю^ «Кгркгта!^ §' ^ю о(коиог Моо^ог ка! Харг^атаг, катю §' 'Шю%01, ^ю §8 Кора^о(».

Впервые упоминаемых Геллаником керкетов позднейшие источники обычно локализуют по соседству с Синдикой. Что касается хариматов, то сама форма этнонима позволяет сближать их с племенами Приазовья, имеющими в своих названиях формант -^ата1 ('1а^а^аш1, 2аиро^аш1)п. Определенную проб-

10 Тем не менее часто кораксов относят к Колхиде на основании только свидетельства Стефана Византийского, см., напр., Анчабадзе 1964: 133: «Исходя из сведений Гекатея нельзя сказать ничего определенного об этнической принадлежности кораксов и колов или дать их точную локализацию. Единственное, в чем можно не сомневаться, так это <...> в том, что они жили на территории исторической Колхиды». Колхида при этом понимается в широком смысле как западное Закавказье. Этот же аргумент использует П. Кунийон: «Dans la mesure où les Koraxoi sont des Kolchoi et voisins de la Kôlikè, piémont du Caucase, on devrait les localizer en Abkhazie, aux alentours de Sotchi et Sukhumi (Dioskourias)» (Counillon 2004: 88). При этом не учитывается, что на основании известных греческих источников район Сочи не может быть отнесен к Колхиде.

11 В пользу выделения этой морфемы в этнонимах родственных степных народов см. Тохтасьев 2005: 296, литература там же. Позднее

лему в этом контексте вызывают мосхи, которых обычно помещают на крайнем юго-востоке Понта12. Однако Страбон, наряду с обычной локализацией, приводит, со ссылкой на историков митридатовых войн, свидетельство о керкетах и мосхах между гениохами и колхами, на восточном побережье Понта (Str. 11. 2. 14). Некоторую трудность представляет совместная интер-

ЧГ Г гтч

претация пространственных индикаторов avro и катю. Тем не менее, можно предположить, что, поскольку керкеты обычно в наших источниках указываются на побережье за Синдикой, выражение «выше керкетов» в отношении мосхов и хариматов означает, что они живут за ними вглубь материка13. Определяющее положение гениохов наречие катю, видимо, тоже указывает на побережье, где гениохи соседствуют с керкетами. Кораксы же находятся над ними, т.е. дальше вглубь материка. Исходя из этой картины, кораксы по Гелланику оказываются обитателями внутренних районов северо-западного Предкавказья, что не противоречит сообщению Гекатея и вполне удовлетворяет представлению о местности, население которой могло заниматься овцеводством и производить высококачественную шерсть, получившую известность вплоть до Ионии.

Следующие упоминания кораксов появляются уже в IV в. до н. э.

В перипле Псевдо-Скилака, который был составлен, как считается не раньше 338 г. до н. э.14, кораксы названы в цепочке

С. Р. Тохтасьев несколько изменил свою точку зрения на этимологию этнонима савроматы, но не отказался от предложенного морфемного членения указанных этнонимов (Тохтасьев 2017: 245-47). Остается не совсем ясным, почему, упоминая хариматов интересующего нас фрагмента Гелланика, С. Р. Тохтасьев даже не рассматривал выделение в этом этниконе форманта -pmai, но постулировал в нем суффикс -t-, очевидно, по аналогии с соседними KspKsxai, xopsxai (145). Это, однако, слабый аргумент, особенно учитывая, что благодаря положению хариматов в глубине материка, они вполне оказываются соседями также и яксаматов. О хариматах сообщает, кроме Гелланика, только Палефат, у которого они тоже оказываются с цепочке керкеты - мосхи - хариматы (44 F 3: S. Byz. s. Xapipmai).

12 Известны в этих местах Гекатею, 1 F 288; Hdt. 3. 94 (в составе восемнадцатой сатрапии Персидской империи вместе с тибаренами, макронами, моссиниками и марсами), см. также Hdt. 7. 78.

13 Ср. 4 F 69: 'EXXâviKoç 5è èv xfài Пер! 'EOvfàv «Bôanopov SianXsuaavxi LivSoi, avw 5è xornrov Maifàxai LKÜÖai».

14 Со времени Карла Мюллера представления о датировке перипла принципиально не изменились, см.: Müller 1855: xliii-l; Ростовцев 1925: 23 сл.; Counillon 2004: 24-27; Shipley 2011: 6-8.

народов, которых автор перечисляет следующим образом: син-ды, керкеты, тореты, ахеи, гениохи, кораксы, Колика, меланх-лены, гелоны, колхи (РБ-8су1. §§72-81). В параграфе о колхах упоминается Диоскуриада, что и дает нам важнейший репер для хотя бы самой общей локализации перечисленных племен: § 81. Ко^хог Меха §8 тоитои^ [ГгХюуа^ - В. М.] КоХхог 80уо^ ка! Аюокоири; поХг^ ка! Ги^б^ пота^о^<...> 5. Исходя из

этого кораксы (§ 77: <Кора^о(. Мета §8 'Шю^ои^ Кора^о! 8^о^>. 78: КюАж^. Мета §8 Кора^ои^ КюХж^ 8^о<;)16 совершенно определенно локализуются по Пс.-Скилаку к северо-западу от Диоскуриады, и поскольку между ними и колхами названы еще три народа, вероятно, их следует помещать где-то на границе нынешней Абхазии или даже за ее пределами и, конечно, вне Колхиды, которая в данном случае начинается в районе Диоскуриады17. Этот участок северо-западного побережья Кавказа между Геленджиком и Гаграми, где отроги западного Кавказа вплотную подходят к берегу, отличается наибольшей труднопроходимостью и, видимо, в древности был совершенно непригоден для хозяйственной деятельности. Вероятно, благодаря этому основным занятием населявших его племен, как засвидетельствовал Страбон спустя триста лет после Пс.-Скилака, было пиратство 8. Примечательно, что в перипле Пс.-Скилака мы находим кораксов как раз в компании разбойничьих племен ахеев и гениохов, о которых позднее писал Страбон. Эта картина, надо признать, плохо согласуется с образом пастушеского народа, обитающего в горном Прику-банье, который складывался из рассмотренных выше свидетельств. Возможное объяснение состоит в том, что на побережье оказалась часть кораксов, тогда как остальные продолжали вести традиционный образ жизни где-то во внутренних

15 По общему мнению, Диоскуриада находилась на месте нынешнего Сухуми. Более подробно об этом см. ниже.

16 Перипл цитируется по изданию К. Мюллера GGM (Müller 1885: 61).

17 Именно поэтому кораксов неправомерно соотносить с районом Сухуми (Диоскуриады), как это делает, например, П. Кунийон.

18 Str. 11. 2. 12: Msxä 5s x^v Livöik^v Kai x^v Topyiniav sni xfli ОаХахх^г П xöv Axaiöv Kai Zuyöv Kai Hviöx®v napaXia xo nXsov aXip,svo; Kai öpsivn, xoü KauKaaou p,spo; otiaa. 5s ano xöv Kaxä OaXaxxav Xnioxnpirav <...>. В другом месте Страбон пишет о труднопроходимос-ти этого побережья по суше, рассказывая о переходе через эти места Митридата Евпатора, Str. 11. 2. 13. Эти берега местами оставались практически непроходимыми вплоть до новейшего времени, см. Скаков 2013: 50.

районах северо-западного Предкавказья19. Некоторые подтверждения этому мы найдем в позднейших свидетельствах.

В перипле Пс.-Скилака мы впервые находим перечисление народов восточного Причерноморья, которое в основных своих элементах - Синдика, керкеты, гениохи, колхи - будет повторяться в большинстве последующих географических сочинений. Кораксы в этой литературе, нам встретятся четыре раза: дважды - у Мелы, Плиния и еще два раза в Перипле Эвксин-ского Понта. Из них мы рассмотрим лишь свидетельства римских географов20. Но, прежде чем к ним обратиться, остановимся на двух упоминаниях кораксов, не относящихся строго говоря к жанру этногеографического описания (перипл, периэгеза). Одно из них встречается в близком по времени к Псевдо-Скилаку сочинению Аристотеля «Метеорологика».

19 Аналогичная ситуация реконструируется С. Р. Тохтасьевым для зихов, известных греческим источникам I в. до н. э. как Çuyoi (Str. 11. 2. 13-14). По его мнению, зиги, «не принадлежа к кочевым народам, которые могли появиться внезапно и откуда угодно, жили в сопредельных Боспору областях и раньше <...> и попали в поле зрения составителей периплов, географов и историков относительно поздно, - лишь когда заняли приморские районы, вклинившись между ахейцами и гениохами <. >, и присоединились к их пиратскому промыслу» (Тохтасьев 2017: 218).

2 В перипле Эвксинского понта, скомпонованном из фрагментов периплов Арриана и Мениппа и анонимной стихотворной периэгезы, адресованной царю Никомеду, не ранее V в. н. э. (Diller 1952: 102113), кораксы упоминаются дважды (Eux. 9v11-12, 10r8 по: Diller 1952: 118-138). В Eux. 10r8: Кора^ог каг Коргког стоят в перечислении кавказских народов, которое определенно было заимствовано из Пс.-Скилака, как ясно из формы Коргког, повторяющей ошибку в чтении коргк^ и кюргк^ вместо КюХгк^ в дошедших рукописях последнего (Diller 1952: 109; Counillon 2004: 87). Автор Eux. сообщает, что там, где раньше обитали гениохи, кораксы и др., нынче живут зихи. Второе упоминание, ^ Кора^гк^ ^ç та sxö^eva ^ КоХгк^ каХои^еу^ (Eux. 9v11-12), привязанное к городу Фасису и подразумевающее народ, а не территорию, является цитатой из Nic. 936 в рамках более широкого пересказа Nic. 928-37 (Diller 1952: 165-176). Этот текст требует отдельного анализа; здесь лишь можно заметить, что и упоминание в Nic. 936 Кораксийской земли (также вместо народа), судя по всему, тоже является цитатой, происхождение которой пока не ясно, и, кроме того, представление о Фасисе, как городе, куда сходятся шестьдесят народов, пользующихся разными языками (Eux. 9v9, ср. Nic. 930-32), указывает на смешение Фасиса с Диоскуриадой (ср. Str. 11. 2. 16, где говорится, что в Диоскуриаду, которая является эмпорием для ближних и дальних племен, сходятся 70 народов, и все они разноязычные).

Кораксы, точнее территория их обитания, упоминаются Аристотелем в связи с так называемыми «пучинами Понта» (ßaBea той növrou). Аристотель, судя по всему, связывал представление о месте, где глубина Понта так велика, что ее невозможно измерить, с выходом здесь вод замкнутого Каспийского моря, Arist. Met. 351. 8-13:

<.. .> n у£ йло xov KauKaaov Xi^vn, KaXoüaiv oi sksi OaXaxxav arnn yap noxapöv noXXöv Kai ^syaXrov siaßaXXövxrov oük sxouaa SKpouv 9avspov SKÖiSroaiv ш;о ypv Kaxa Kopa^oü;, nspi та KaXou^sva ßaösa xoü növxou xaüxa 5' saxiv ansipov xi x^; OaXaxxn; ßaöo; <...>.

<...> Иначе дело обстоит с озером, лежащим под Кавказом, которое тамошние жители называют морем. Не имея стока из-за впадающих в него многочисленных и больших рек, это озеро изливается под землей в районе кораксов, около так называемых пучин Понта. Они же (пучины - В. М.) представляют собой неизмеримую глубину моря <...>.

Наибольшей глубины, по Аристотелю, Понт достигает у побережья кораксов. На картах можно видеть, что Черное море достигает максимальной глубины вблизи берега у северо-западного побережья Кавказа. Речь идет, вероятно, о гористой и почти лишенной бухт части этого побережья, которую Страбон называет частью Кавказа (11. 2. 12: той Каикасои ^гро^ - см. прим. 18). Значимость этой характеристики хорошо видна из описания других частей восточного побережья, например Колхиды, которая по Страбону лежит под Кавказом (Str. 11. 2. 1: ^гта Sc тои^ 'Нуюхои<; ц КоХ^ц шо тоц Каикаоюц öpcci ksi^SV^ ка! тог; Мос^ког^). Не исключено, что представление о глубине моря каким-то образом коррелировало с образом скалистого побережья, местами по сути лишенного берега, порождая мысль о том, что обрыв продолжается под водой на большую глубину. Кроме того, место, где отроги западного Кавказа вплотную выходили к Понту, словно бы отмечало начало горного перешейка, соединявшего его с Каспийским морем. Источники Страбона помещали в этих местах ахеев, зигов и гениохов (двигаясь от Синдики), а согласно Пс.-Скилаку, как мы видели выше, в IV в. до н. э. где-то здесь рядом с гениохами

обитали и кораксы. Этой локализации вполне удовлетворяет и

21

рассматриваемое свидетельство Аристотеля .

21

Еще одно упоминание пучин Понта в «Метеорологика» не противоречит предлагаемой локализации. В этом случае Аристотель говорит о том, что Кавказ - величайшая из гор и это подтверждается

Итак, наши самые ранние свидетельства о кораксах -Гекатей, Гиппонакт и Гелланик - с большой вероятностью указывают на горное Прикубанье как на место обитания корак-сов. Возможно также, что часть кораксов занимала в это время и какие-то прибрежные территории, или же они оказались там ко второй половине IV в. до н. э., когда был создан перипл Пс.-Скилака и «Метеорологика» Аристотеля.

На фоне вывода о возможном обитании основной массы кораксов во внутренних районах горного Прикубанья нас, пожалуй, не должно удивлять отсутствие упоминаний о них в позднейших географических источниках, поскольку они по большей части содержали сведения о населении прибрежных районов. Так, Страбон сообщает два варианта расселения племен на восточном побережье Понта: один раз пересказывая сведения Артемидора, а другой - историков Митридата (Str. 11. 2. 14). Ценность диатезы, почерпнутой у Митридатовых историков особенно велика, поскольку их сведения наиболее близки к Страбону по времени и определенно основаны на аутопсии. То же можно сказать и о перипле Арриана, который составлялся для практических нужд и благодаря этому отражал актуальный на тот момент состав народов Причерноморья. Нигде в этих источниках кораксов мы не находим.

Тем любопытнее упоминание у Страбона шерсти кораксов. Оно возникает в контексте повествования о продуктах, которыми славилась Турдетания (совр. южная Испания). И вот, перечислив много чего - хлеб, вино, оливковое масло и др., упомянув наличие там строительного леса, соли в реках, заготовку соленой рыбы, Страбон пишет, Str. 3. 2. 6: ло^^ Sc

Л9/ЧЛ Г ЧГ fs/ Г» Л V ~ Л Л fs/ ~ Л

каг гоО^ npoxepov ^р^вто, vuv ог грга ^aAAov xrov Kopaqrov. каг "unspßo^n xi^ 8gxi той ка^^ои^ <...>. Принятое толкование этого пассажа таково: «Раньше (оттуда) ввозилось много одежды, а теперь больше кораксовой шерсти», причем под кораксовой шерстью понимается особая шерсть иссиня-черного цвета (цвет воронова крыла), а не шерсть, выделываемая кораксами22. При

тем, что он виден от так называемых пучин, а также тем, кто вплывает в озеро (Меотийское), Arist. Met. 350 a: anpsia 5s той psv йуои^ oxi opaxai каг ало x®v KaXoupsvrov PaOsrov каг ец x^v Xi^vnv sianXsovxrov <...>. Это свидетельство естественнее всего понять как гиперболизацию того факта, что вершины Большого Кавказа в хорошую погоду видны на большом пространстве северо-западного Предкавказья, от Синдики до тех мест, где горы вплотную подступают к берегу. 22 «Formerly much cloth came from Turdetania, but now, wool, rather of

таком понимании, однако, полностью размывается субъект-ность кораксов, которая у Страбона четко выражена Gen. Pl.: шерсть кораксов (i.e. шерсть, производимая кораксами). Более естественной представляется другая интерпретация, которая предполагает, что Страбон сравнивал не шерсть с одеждой, а тамошнюю, турдетанскаую шерсть с шерстью кораксов: «...а сейчас шерсти (оттуда, из Турдетании) поступает больше, чем шерсти кораксов (из Понта)». В пользу такого понимания говорит и то, что, перечисляя в этом пассаже турдетанские продукты, Страбон неоднократно сравнивает их с понтийски-

ГГ\ "> г г чг г "> г

ми: ^lAxo^ on xsipwv xn^ HivwrciK^ y^, oyrov xapi^eia... on xstpwv x^ novxiK^^ (охра, не хуже, чем охра синопской земли, засолка рыбы, не хуже понтийской)23. Таким образом, Страбон пишет, как кажется, о том, что турдетанская шерсть опередила попу-

24

лярностью кораксийскую , и, если наше толкование верно, это косвенно свидетельствует о том, что кораксы во времена Стра-бона продолжали заниматься овцеводством, а значит, обитали где-то во внутренних районах северного Кавказа.

После примерно четырехсотлетнего молчания источников кораксы вновь появляются у Мелы и Плиния, что, конечно, ничего не говорит о реальной хронологии этих сведений, посколь-

the raven-black sort» (J. H. Leonard in Loeb Strabo); «...heute dagegen vielmehr Wolle von tiefschwarzer Farbe» (Radt). При таком понимании обычно ссылаются на Str. 12. 8. 16, где упоминается лаодикийская шерсть, отличающаяся не только мягкостью, даже от милетской, аХХа каг sk; x^v Kopa^v xpoav (но и кораксовым цветом). Нам не известно, однако, об обозначении цвета с помощью Gen. Pl. Перевод Лассера пытается преодолеть эту трудность: «...ils fournissent aujourd'hui advantage de ces laines du genre des coraxines» (Lassere: Bude), видимо, понимая xrov Kopa^rov как Gen. Part. xrov Kopa^rov spirov. Но это решение подразумевает некоторое множество видов такой шерсти, что кажется натяжкой. Желая сказать о цвете, Страбон употребляет соответствующее слово, как ясно из того же пассажа Str. 12. 8. 16: Kopa^v xpoav, xon oprovopou xpropaxo;.

23 Эти примеры также хорошо иллюстрируют эллипс повторяющегося слова в Gen. Comp., как в нашем случае: [xrov spirov] xrov Kopa^rov. Еще один пример такого эллипса см. в уже упомянутом Str. 12. 8. 16: юахе Kai npoaoSsnovxai Xapnpro; an'anxrov [xrov spirov], ©ansp Kai oi KoXoaanvoi ano [twv ¿piwv] xon oprovnpou xpropaxo; n^nciov oiKonvxs; (так что они [лаодикийцы] извлекают прекрасную выгоду из нее [из шерсти], так же как и колоссийцы из [шерсти] одноименного цвета).

24 Это понимание не отменяет того, что кораксийская шерсть была, скорее всего, черной и, может быть, это был какой-то особенный оттенок черного цвета. Это было бы совпадение имени племени с названием основного производимого им продукта.

ку, как известно, оба римских автора использовали более древние греческие источники.

При описании восточного побережья Понта Мела, как позднее и Плиний, перечисляет племена с юго-востока на северо-запад, что было связано, вероятно, с особенностями римского административно устройства. Интересующие нас сведения необходимо рассматривать в более широком контексте, начиная с Фасиса и колхов, Mela 1. 108-111:

hic sunt Colchi, huc Phasis erumpit <...>. hinc orti montes longo se iugo et donec Riphaeis coniungantur exporrigunt; qui altera parte in Euxinum et Maeotida et Tanain, altera in Caspium pelagus obversi, Cerauni dicuntur, <...>. at in primo flexu iam curvi litoris oppidum est quod Graeci mercatores constituisse, et <.> Cycnum adpellasse dicuntur. reliqua eius ferae incultaeque gentes vasto mari adsidentes tenent, Melanchlaena, Toretica, sex Colicae, Coraxici, Phthirophagi, Heniochi, Achaei, Cercetici, et iam in confinio Maeotidis Sindones. in Heniochorum finibus Dioscorias a Castore et Polluce Pontum cum lasone ingressis <...>.

Это описание, если отвлечься от направления перечисления, содержит знакомую последовательность племен и, очевидно, восходит к греческим источникам дострабоновского времени: за Фасисом при первом повороте берега следует город Кикн, за которым остальную часть берега занимают уже дикие племена - меланхленское, торетское, Колика, кораксийцы, фтирофаги, гениохи, ахеи, керкетийцы и, наконец, у самой Меотиды - син-доны. При этом Мела сообщает, что Диоскуриада, основанная Кастором и Поллуксом (братьями Диоскурами), приплывшими в Понт вместе с Ясоном, находится в пределах гениохов. Используя вновь Диоскуриаду как репер, мы обнаруживаем, что кораксы у Мелы переместились к юго-востоку по сравнению с положением, которое они занимали в перипле Пс.-Скилака. То же можно сказать и обо всей цепочке от гениохов до меланхле-нов, а тореты и вовсе передвинулись в Колхиду из ближайших окрестностей Синдики25. Трудно сказать, отражает ли эта диатеза актуальное для какого-то времени расположение племен на восточном побережье Черного моря, или Мела связал гениохов с Диоскуриадой, проявив осведомленность в этногенетической легенде (гениохи происходят от возниц Диоскуров), благодаря чему произошло перемещение.

25

При этом восстановление Toretica [gens] остается проблематичным, поскольку рукописное чтение дает мало понятное terrestrea, см. Counillon 2004: 89, n. 273.

С текстом Плиния, в котором упоминаются кораксы, дело обстоит сложнее. Бытует мнение, что описание восточного побережья у Плиния безнадежно запутано26. На самом деле нетрудно показать, что в главах 14, 15 шестой книги Плиния, где описывается интересующее нас восточное побережье Черного моря, приводятся сведения разных источников об одних и тех же местностях. В самом деле, после описания в гл. 1З Фасиса, в гл. 14 Плиний сообщает следующее, Plin. NH б. 14:

inde aliud flumen C<h>arien, gens Saltiae, antiquis Pht<h>irophagi dicti, et alia Sanni, flumen Chobum, e Caucaso per Suanos fluens, dein Rhoan, regio Egritice, amnes Siga<m>a, Thersos, Astel<e>-phus, Chrysor<rh>oas, gens Absilae, castellum Se<b>astopolis, a Phaside C, gens Sanigarum, oppidum Cygnus, flumen et oppidum Penius. deinde multis nominibus Henioc<h>orum gentes.

Если город Пениус это действительно, как полагают, Питиунт (Подосинов, Скржинская 2010: 313, ком. 475), то Плиний здесь описывает практически все восточное побережье Понта. Дальше следуют, продолжает Плиний, известные под разными именами племена гениохов, расположенные, заметим, на своем месте традиционном месте. При этом, кроме вшеедов и этих гениохов, мы не находим в этом описании ни одного знакомого из предшествующей традиции этнонима. По характеру информации, содержащей перечисление рек и племен, очевидно, актуальное для времени Плиния, и, главное, упоминание крепости Себастополя, этот параграф явно сближается с перип-

27

лом Арриана . Видимо, это тот случай, когда, как отмечал М. И. Ростовцев, «итинерарий Плиния, восходит к такому же практическому путеводителю (как и перипл Арриана - В. М.), составленному для нужд римской администрации и потому

26 В основном исследователи ограничиваются констатацией этого факта. Л. А. Ельницкий считал причиной путаницы контаминацию источников, осложненную появлением новых сведений об этногеографии восточного Причерноморья на рубеже эр (Ельницкий 1968: 183-85). На использование Плинием разновременных источников указывает Скаков (2004: 63-64). Кунийон, не вдаваясь в детали, обращает внимание на то, что Плиний лишь частично зависит от Пс.-Скилака (Counillon 2004: 88-89).

7 У Арриана мы находим почти такое же перечисление рек: Фасис, Хариент, Хоб, Сигам, Тарсур (возм., Терс Плиния), Гипп (нет у Плиния), Астелеф, за которым следует крепость Себастополь (Arr. Peripl. M. Eux. 10). Почти все народы, упоминаемые Плинием, названы у Арриана: санны, апсилы, санигы, только перечисляются они в отдельной главе, следующей за описанием рек (Arr. Peripl. M. Eux. 11).

указывавшему, наряду с другими пунктами, те пункты, которые заняты были римскими войсками и имели особое значение для римлян» (Ростовцев 1925: 54).

Поразительно то, что в следующей главе Плиний дает описание той же территории, но теперь весьма близкое к тому, что мы видели у Мелы, а значит либо заимствованное у последнего, либо восходящее к тому же источнику, Plin. NH б. 15-17:

Subicitur Ponti regio Colica, in qua iuga Caucasi ad Ripaeos montes torquentur, ut dictum est, altero latere in Eu<x>inum et Maeotium devexa, altero in Caspium et Hyrcanium mare. reliqua litora ferae nationes tenent Me<l>anc<h>laeni, Coraxi, urbe Colchorum Dios-curiade iuxta fluvium Anthemunta <...>. sunt qui conditam eam ab Amphito et Telchio, Castoris ac Pollucis aurigis, putent, a quibus ortam Heniochorum gentem fere constat. <. > Achaei, Mardi, Cercetae, post eos Ser<ac>i, Cephalotomi. <...> T<o>retae, civitas Sindica <...>.

Если воспринимать этот текст как продолжение предыдущего, получается, что гениохи живут между Питиунтом и Коликой, а еще дальше на север оказываются меланхлены,

кораксы, Диоскуриада и др. Именно такое толкование пред-

2o

полагает комментарий Ю. Н. Воронова - А. В. Подосинова , при том что в следующем комментарии у этих авторов та же самая Колика отождествляется уже с Лихским хребтом в районе Фасиса (Подосинов, Скржинская 2011: 314, ком. 477), что немало обескураживает читателя. Однако все становится на свои места, если посмотреть на эту главу через текст Мелы. Плиний, как и Мела, пишет о месте, где Кавказ расходится двумя хребтами, одним к Понту и Меотиде, другим - к Каспию; затем Плиний почти в точности повторяет фразу о диких племенах, вводящую дальнейшее их перечисление (reliqua eius ferae incultaeque gentes... tenent / reliqua litora ferae nationes tenent); Плиний сообщает и о связи Диоскуриады с гениохами, только приводит, на его взгляд, видимо, более убедительную легенду о том, что город был основан возничими Диоскуров (гр. ^vío%oi), от которых пошло племя гениохов29 ; наконец,

2о

Подосинов, Скржинская 2011: 313, ком. 476: «... В данном случае гениохи помещены между Пением (совр. Пицунда) и «страною Понта Коликой» <...>». Как сообщают авторы, комментарий к шестой книге «Естественной истории» Плиния был составлен Ю. Н. Вороновым и дополнен А. В. Подосиновым (Там же: 181).

2 Мела написал о том, что город был основан непосредственно Диоскурами, Кастором и Поллуксом (см. выше). Способ выражения

Плиний называет в этой главе те же народы, лишь вкрапляя в старую диатезу несколько новых названий (марды, сераки, кефалотомы).

Итак, представляется достаточно очевидным, что Плиний в данном случае механически соединил два описания восточного Причерноморья - фрагмент некоего перипла, созданного для нужд римского флота, прообраз того, что лежит в основе составленного позднее перипла Арриана, и восходящую к греческим авторам диатезу, которую использовал и Мела. Едва ли возможно установить, что послужило причиной этого. Можно допустить, что Плиний не имел ясного представления о местных реалиях, и в частности не знал, что Себастополь и Диоску-

30

риада - это одно и то же место , а поскольку состав племен в

и V "1—г

новой и традиционной диатезе совершенно разный, Плиний мог решить, что это два разных участка побережья31.

Но вернемся к кораксам. Мы показали выше, что содержание гл. 15, где о них говорится, было взято Плинием у Мелы или, что менее вероятно, восходит к тому же источнику, что и сведения автора «Хорографии». В обоих текстах вычленяется

Плиния (Sunt qui conditam eam ab Amphito et Telchio, Castoris ac Pollucis aurigis, putent 'Есть те, что считают, что он был основан Амфием и Тельхином, возничими Кастора и Поллукса'), как кажется, выдает полемику с Мелой: он ему как будто бы указывает на существование более логичной версии происхождения гениохов и их связи с Диоскуриадой.

0 На это косвенно указывает, что Плиний приводит разные расстояния от Диоскуриады и Себастополя до города Гераклия (NH 6. 16: C a Dioscuriade oppidum Heracleum distat, a Sebastopoli LXX). Чтение C (сто миль) в приведенном тексте удачно восстановлено К. Майхоф-фом, и нет смысла возвращаться к громоздкому толкованию Детлеф-сена (Подосинов, Скржинская 2011: 316, ком. 490), которое все равно предполагает, что Плиний считал Диоскуриаду и Себастополис разными городами. Напротив, Арриану хорошо известно, что Себастополь раньше назывался Диоскуриадой (Arr. Peripl. M. Eux. 10: ^ §è LsßaoxönoX^ naXai AioaKoupiàç SKaXeixo; Ibid. 17). Нахождение римской крепости на территории Диоскуриады является археологически установленным фактом (Ельницкий 1938: 319 сл.; Абгунов).

1 Этому могло способствовать и то обстоятельство, что гл. 14 завершалась упоминанием гениохов, а народ с таким именем Плиний знает также и на юго-восточном побережье Понта (NH 6, 12). Гл. 15 можно понять как дальнейшее описание побережья за гениохами юго-восточного берега. Существование гениохов в этом районе нельзя считать аберрацией, как, например, это делает Ельницкий, т. к. они известны здесь Арриану, составлявшему актуальное описание побережья.

одна базовая структура: Фасис, затем поворот Понта и городок

32

Кигнус , после него идут «дикие племена», среди которых ме-ланхлены, кораксы и гениохи. Гениохи в обоих случаях привязаны к Диоскуриаде, связь с которой обеспечивается самой этиологией названия этого племени (возничих Диоскуров). Присутствие Диоскуриады вновь оказывается репером, благодаря которому кораксы и меланхлены, которые у Псевдо-Ски-лака находились на северо-западном побережье Кавказа, у Плиния и Мелы, а также, очевидно, у их источника оказываются к юго-востоку от Диоскуриады33.

Туда же перекочевала и Колика. Примечательно, что и у Плиния и, видимо, у Мелы вместо этнонима колы (или, например, gens Cólica, ср. [gens] Melanchlaena, Toretica - Mela 1. 110), естественного при перечислении народов, появляется территориальное обозначение «область Колика»34. Но еще более странно сочетание Кю^гк^ ëOvoç, которое мы находим у Пс.-Скилака (§ 78: Меха 5è Kopa^onç KwXik^ sGvoç) 35. Термин Кю^гк^ безусловно восходит к Гекатею (см. выше), где он был эпитетом, образованным от этнонима колы, которые у Гекатея тоже названы, и использовался в выражении 'Колийская земля/страна'. Такое впечатление, что последующие авторы унаследовали от Гекатея только информацию о Колийской стране и Колий-ских горах как предгорьях Кавказа. При этом на лицо факт изменения локализации этой страны, поскольку Пс.-Скилак локализует Колику к северо-западу от Диоскуриады, а Мела и Плиний к юго-востоку. Объяснить это, пожалуй, можно только тем, что Колийская страна (горы) ко времени Пс.-Скилака

32

У Плиния он по какой-то аберрации оказался в гл. 14 между Себас-тополисом и Пениусом (т. е. между Диоскуриадой и Пицундой).

33 Не справедливо утверждение Скакова о том, что у Мелы мы находим картину близкую к предлагаемой Псевдо-Скилаком (Скаков 2004: 30). Подобие наблюдается в составе и последовательности перечисляемых племен, но по соотнесенности их с Диоскуриадой можно констатировать значительное перемещение кораксов на юго-восток вглубь Колхиды.

34 Sex СоНсае из рукописного sexsolicae у Мелы остается без удовлетворительного объяснения. Традиционное предположение о существовании шести племенных территорий, населенных колами (Подосинов, Скржинская 2010: 93, ком. 124), ни на чем не основано.

35 На самом деле КюХгк^ является конъектурой Мюллера, а рукописи донесли до нас чтение Коргк^. П. Кунийон сохраняет рукописное чтение в своем издании понтийской части перипла Пс.-Скилака, в целом соглашаясь с поправкой Мюллера (Counillon 2004: 86-87).

прочно ассоциировались с кораксами, тогда как сведении о народе колов, видимо, уже не было. В результате перемещения кораксов, которое мы проследили выше, и Колика оказалась связанной с юго-западными предгорьями Кавказа. Таким образом, если перемещение народа, по краинеи мере частичное, вполне могло иметь место, то перемещение горной территории в Закавказье нужно признать фикцией. К сожалению, на этом фантоме построена теория о колах в Закавказье, которая без

36

изменений кочует из издания в издание .

Река Коракс и гора Коракс. Сведения Плиния и Мелы о кораксах нередко используются историками и археологами как основной аргумент для их локализация в Закавказье, при этом остальные свидетельства о кораксах либо игнорируются, либо некритически подгоняются к нужному результату. Одной из известных попыток этого рода стала гипотеза Ю.Н. Воронова, который был склонен считать кораксами древнее население горных районов к юго-востоку от Диоскуриады (Цебельда) в среднем течении Кодора и даже связал с ними конкретные памятники (Воронов 1968: 133-42). При этом ему пришлось закрыть глаза на очевидно противоречащие его гипотезе факты - локализацию кораксов к северо-западу от Диоскуриады у Пс.-Скилака (Это отмечает и Скаков 2013: 29) и данные Птолемея о реке Коракс. Именно с этой рекой Ю. Н. Воронов и др. отождествляют совр. Кодор, впадающий в море к юго-востоку от Диоскуриады.

Сведения о реке Коракс происходят из «Географии» Птолемея. Но проблема состоит в том, что Птолемей ясно называет Коракс границей между Азиатской Сарматией и Колхидой и при этом относит Диоскуриаду к Колхиде, ср. Р1:о1. Оео§. 5. 9. 7 и 5. 10. 2: Ало §8 ¿V Ао(аг 2ар^ат(а лгргор^гтаг]

тюг те ^тгиВ^ ^гргг той Ей^г^ои П6vтou ^е^рг Корако^ лотовой 'С юга [Европейская Сарматия ограничивается] расположенной там частью Эвксинского Понта до реки Коракса'; Мгта та^ той Корако^ лотовой гкРоХа^ / Агоокоирга^ ^ ка! 2гРат6поХг^ / Чппои лотовой гкРоХа! 'После устья реки Коракс / Диоскуриада также именуемая Себастополь / Устье реки Гипп'.

36 См. Подосинов, Скржинская 2011: 314, ком. 477 и ссылки. Попытку отказаться от этой локализации предпринял А. Ю. Скаков, который видит ее противоречие данным Пс.-Скимна, но не замечает искусственности самого термина Колика и довольно поверхностно анализирует источники (Скаков 2013: 28 сл.).

Таким образом, если Диоскуриада находилась на месте нынешнего Сухума37, Коракс не может быть соотнесен с Кодо-ром, потому что в противном случае Диоскуриада оказывается вне Колхиды38. Однако река Кодор может быть отождествлена с

39

Гиппом Птолемея, что соответствует и данным Арриана .

Какая же река скрывается за Кораксом Птолемея? Новейшие комментаторы Птолемея отождествляют его с р. Бзыбь к северо-западу от Пицунды40, и это если и не абсолютно доказанное, то весьма вероятное предположение. Во-первых, оно удовлетворяет положению Диоскуриады, а во-вторых - позволяет включить в Колхиду и Питиунт, что соответствовало бы

История многолетнего археологического обследования Сухумской бухты и прилежащих территорий показали, что римская крепость Себастополис и древняя Диоскуриада находились примерно на одном месте в пределах современного г. Сухум (Воронов: 176-180). Споры идут лишь о местоположении архаической и классической Диоскуриады, при этом наиболее вероятным кандидатом является Эшерское городище в 10 км к северу от Сухума, см. Скаков 2004: 61-63.

38 История отождествления Кодора с Кораксом, видимо, восходит к Дюбуа де Монпере, который считал, что древняя Диоскуриада находилась на мысе Искурия, к югу от устья Кодора (Ельницкий 1938: 317). Сам Дюбуа несомненно находился в этом под влиянием книги Ламберти «Описание Колхиды, называемой теперь Мингрелией» (1654 г., см. ниже), отождествлявшего Коракс с Кодором на том основании, что последний служил, по его сведениям, границей между абхазами и мегрелами, которые для него были населением Колхиды (Ламберти 1913: 200-201), что удовлетворяло сообщению Птолемея о Кораксе как границе между Сарматией и Колхидой. К Дюбуа де Монпере восходит и отождествление древнего населения Цебельды с кораксами - идея, которую Ю. Н. Воронов по сути дела реанимировал в наше время, что прямо следует из того, что он пишет: «...Нам кажется несомненной связь названия реки Корак с племенем кораксов, и поскольку кораксы обитали в среднем течении р. Кодор, именно эта река должна была называться Кораком. Дюбуа де Монпере по этому поводу говорит следующее: "Самым известным из этих племен были кораксийцы - цебельдинцы наших дней; это племя непрестанно угрожало Диоскурии с высоты своих горных долин, где берет начало река Кодор - Коракс Птолемея"» (Воронов 1968: 142). Все это трудно совместить с тем фактом, что Ю. Н. Воронов знал о безрезультатности поисков у мыса Искурия и о положении Диоску-риады на месте нынешнего Сухума, см. пред. прим.

9 Ельницкий 1938: 315-317. Высказывалось также предположение о том, что Коракс и Гипп - это два названия Кодора, см. комм. к Птолемею в переиздании «Известий» Латышева в ВДИ (прим. 12, с. 471), а также Бутба 2005: 74-76. В этом случае нам также пришлось бы искать Диоскуриаду к югу от Кодора.

40 Stückelberger, Grasshoff 2006: 535, 541, Asien, 3. Karte.

страбоновским представлениям о Колхиде41, которые, вероятно, разделяли и последующие географы42.

Название народа кораксов не обязательно должно быть связано с рекой Коракс, хотя это и возможно. Более естественной представляется его связь с горой Коракс, с которой, видимо, связано и название реки. О ней мы тоже узнаем от Птолемея (Geog. 5. 9. 14):

AisZ®ks 5s каг sxspa opn x^v Sap^axiav каг ovo^aZsxai та xs !ллгка каг xa Kspativia, каг о Кора^ opo;, si; о nspaiouxai xa 5ia xfl; KoXxi5o; каг xfl; 'IPspíаc; avl6vxа opn, каХойр^а 5s Каикааш 'Сарматию опоясывают и другие горы; они называются Гип-пийскими и Керавнскими, а также гора Коракс, которой заканчиваются горы, проходящие через Колхиду и Иберию и называемые Кавказскими'.

Итак, речь идет о горе или горном массиве, которым на севере завершается Кавказский хребет43. Эта часть Кавказа относится к Сарматии, тогда как к югу он проходит через Колхиду и Иберию. Таким образом, он так же является частью границы Сарматии, как и река Коракс, которая, очевидно, берет начало где-то на его склонах.

О положении горы Коракс говорится в Geog. 5. 9. 17-18:

Мsxa^г 5s xfl; Машх^о; Xipvn; каг xrov InniKrov opsrov psxa хой; Ефак^ой; ^aaioi, s^ oi ©axаl Машха^ «йф' ой; ТорарРа^ s^ Aaxouplкаvoí.

Е1ха psxpi хой Корако; opou; 'Apixoi каг Ziyxoi

Между Меотийским озером и Гиппийскими горами за сираке-нами псессии, затем фатеи-меоты, к югу от них (ниже их) тирамбы, потом астуриканы. Далее до горы Корака арихи и зинхи.

41 Так, описывая участок восточного побережья от Бат, Страбон сообщает, что он завершается у Питиунта и Диоскуриады, каковые являются местами Колхиды, и что после Диоскуриады продолжается остальное побережье Кохиды (Str. 11. 2. 14: ...каг xsXsuxài (л яараМа) npoç xov Шхиойуха каг x^v Аюакоирш5а хата yap xa x®píа x^ç Ko^xiôoç auvanxsi x^i Xsxösiani лараАдаь psxà 5s x^v Аюакоирш5а л Xoin^ x^ç Ko^xi5oç saxi парада...).

42 Отсутствие Питиунта в Географии Птолемея необычно. Едва ли это можно объяснить с помощью сообщения Плиния о разрушении Питиунта гениохами (NH 6. 16: ...Pityus oppidum opulentissimum ab Heniochis direptum ist), поскольку стоянка в Питиунте упоминается близким современником Птолемея Аррианом (Peripl. M. Eux. 18. 1).

43 Обычно гору Коракс отождествляют с западным Кавказом, см. Kiessling; Stückelberger, Grasshoff 2006: 539.

Все перечисленные здесь народы хорошо известны по литературным и эпиграфическим свидетельствам44, и локализация их в самом общем смысле в северо-западном Предкавказье не вызывает вопросов. Наиболее интересно для нас в этом тексте распространение зинхов до горы Коракса. Хотя Птолемей не дает точных указаний для их локализации, в виду того что эти зинхи отождествимы с зигами более ранней традиции, обитавшими на кавказском побережье Понта, и в целом убедительно считаются одним их предков нынешних абхазо-адыгских племен (Тохтасьев 2017: 218-21), можно думать, что область распространения зихов здесь - левобережное, горное Прикубанье вплоть до горы Коракс45.

Существует, однако, еще один источник, позволяющий более точно установить положение горы Коракс. Это весьма любопытное и, как кажется еще не привлекавшееся в этой связи свидетельство «Армянской географии» VII в. («Ашхарацуйц»), автор которой основывался на труде Клавдия Птолемея (Ере-мян 1968). Речь идет о фрагменте расширенной версии этого сочинения, извлечения из которого в сопоставлении с более краткой версией были опубликованы на русском языке в 1883 г. К. П. Паткановым: «В Сарматии лежат горы Керавнские и Гиппийские, которые выпускают из себя пять рек, впадающих в Меотийское море. Из Кавказа текут две реки: Валданис (Vardanes, т. е. Кубань), текущая до горы Коракс (Corax), которая начинается у Кавказа и тянется на северо-запад между Меотисом и Понтом»46.

44 Большинство из них были недавно подвергнуты подробнейшему лингвистическому анализу С. Р. Тохтасьевым (Тохтасьев 2017: 204243). Тирамбы привязываются к топониму Тирамба, локализуемому Страбоном на Таманском п-ове у Антикита (Кубани, Str. 11. 2. 4), астуриканы же отождествляются с аспургианами (Иванчик 2010: 341), жившими по Страбону между Фанагорией и Горгиппией (Str. 11. 2. 11: oi Aanoupyiavoi psrn^ü Фауауораа^ oIkowusc; каг Горушка;).

45 Ввиду этого нельзя согласиться с тем, что в новейшем издании Птолемея они помещены к северу от Кубани (Stückelberger, Grasshoff 2006: 850-51, Asien, 2. Karte). При всех искажениях, связанных с особенностями расчетов Птолемея (Иванчик 2010: 340), его сведения не дают оснований для такой локализации.

46 Патканов 1883: 29. Расширенным здесь называется текст нового списка Армянской Географии, приписывавшейся Моисею Хоренско-му, который был издан с французским переводом в 1881 г. в Венеции Арсеном Сукри (см. сл. прим.). В 1883 г. в ЖМНП К. Паткановым были опубликованы извлечения из этого списка в переводе на русский язык.

Сравнение текста Патканова с французским переводом Сук-ри47, с издания которого он был сделан, говорит о том, что неясность во фразе «Валданис, текущая до горы Коракс» присутствует в самом тексте армянского списка. Тем не менее французский текст показывает, что перевод Патканова «текущая до горы Коракс» является, видимо, вольной передачей выражения «до горы Коракс». Судя по всему, в тексте армянского географа оказались соединены два сообщения: о том, что Вардан, с одной стороны, простирается до горы Коракс (что звучит странно, поскольку река течет в обратном направлении), а с другой -что он берет начало с Кавказа.

Эта информация позволяет отождествить Коракс непосредственно с Эльбрусом, на склонах которого берет начало Кубань.

Интересно посмотреть на соотношение птолемеевского Коракса и Кораксийских гор Мелы (Mela 1. 109). Различие этих названий, кажется, должно свидетельствовать о том, что они восходят к разным источникам. Более того, особенность названия Птолемея по сравнению с вариантом в форме множественного числа у Мелы лишь усиливается на фоне других оронимов в Pl. у самого Птолемея (та те 1лшка ка! та Kspanvia, см. выше). Не стоят ли за этими вариантами два разных, но связанных оронима - название отдельной вершины (Коракс Птолемея) и название связанного с этой вершиной горного массива (Кораксийские горы)48?

Мела поясняет, что горы, о которых он пишет (Кавказ), получили в разных местах разные имена в сответствии с именами обитающих там народов, Mela 1. 109-10: idem aliubi Taurici Moschi Amazonici Caspii Coraxici Caucasii, ut aliis aliisve adpositi gentibus ita aliis aliisque dicti nominibus. Вполне возможна, конечно, и обратная ситуация, но нельзя не согласиться

АП

Deux fleuves culent du mont Caucase, don't l'un appele Valtanis jusqu'aux monts Coraxici, qui commence au Caucase, s'étand vers le nord-ouest et s'abouti à la fin entre les mers du Pont, et du Méotis. Цит. по: Géographie de Moïse de Corene d'après Ptolémée. Texte armenien, traduit en francais par le p. Arsène Soukry. Venise: Imprimerie arménienne, 1881. P. 34.

48 Это соображение, как кажется, подтверждает то обстоятельство, что в качестве места истока реки Кира Мела указывает Кораксийскую гору в ед. числе (Mela 3. 41: Cyrus et Cambyses ex radicibus Coraxici montis vicinis fontis editi), как если бы он знал, что существует и отдельная вершина с таким названием. Другое дело, что эта самая гора находится у него к югу от Понта...

с тем, что между названиями народа кораксов и горы Коракс и шире Кораксийских гор, скорее всего, существует какая-то взаимосвязь.

Итак, мы полагаем, что за названием Коракс стоит гора Эльбрус, с которой берет истоки река Кубань, что Кораксийские горы можно отождествить с западным Кавказом, через который протекает река Коракс, также, видимо, берущая начало где-то в районе горы Коракс и что, наконец, также где-то у горы Коракс обитал народ кораксов. В этой реконструкции кораксы оказываются горным племенем Приэльбрусья, для которого овцеводство и выработку высококачественной шерсти можно представить в качестве основного занятия. Это не означает, конечно, что в какой-то период времени какая-то часть кораксов не могла передвинуться ближе к побережью Понта и оказаться в поле зрения греческих авторов, которым, как мы видели выше, они известны с конца VI по конец IV века до н. э. Не исключено также, что в какое-то время ареал обитания этого народа мог простираться в Покубанье в сторону Синдики, во всяком случае попытка связать с кораксами также и сохраненный Мел ой гидроним Кораканда (Mela 1. 112, Кубань в районе Таманского п-ова), не кажется совсем беспочвенной49. Появление кораксов к юго-востоку от Диоскуриады также может объясняться реальным переселением какой-то части этого народа из горного Приэльбрусья по перевалам в западное Закавказье50.

3.

Поиски следов кораксов в последующей истории этого ареала привлекли наше внимание к Карачаю, району Приэль-брусья в верховьях Кубани и ее притоков, входящему в состав нынешней Карачаево-Черкесской АО. Ниже я излагаю свою гипотезу в основных чертах, оставляя ее проработку для отдельной работы.

49 ВДИ № 1. 1949. С. 275 («Известия...». С. 820). Возможно, безымянным автором этого сопоставления (Подосинов, Скржинская 2011: 93, ком. 125), сделанного в комментариях к фрагментам В. В. Латышева, переиздававшимся ВДИ в 1947-49 гг., был Л. А. Ельницкий (Воронов 2016: 9).

50

Приэльбрусье связано несколькими удобными перевалами с Абхазией (Марух, Клухор, Нахар), через которые проходил древнейший путь с Северного Кавказа в Закавказье (Воронов 1968: 139).

Карачаевцы - ныне тюркоязычный народ, в этногенезе которого, как доказано трудами многих исследователей, участвовал целый ряд компонентов - кавказский, аланский, болгарский и кипчакский, причем доминантное значение местного, горского элемента, впервые ярко оформившегося в Кобанскую эпоху, перекрывающуюся с Архаической эпохой Греции, у большинства ученых не вызывает сомнения51.

В кобанскую эпоху уходят корнями многочисленные особенности культуры карачаевцев, которые роднят их с другими кавказскими народами 2.

Современное наименование карачаевцев впервые засвидетельствовано в статейном списке русского посла в Мингрелию Федора Елчина, где упоминаются Карочаи (они же Корачеи и Корочеи), Корочаева Кабарда, а также карачаевские князья53. Примерно к этому же времени, 30-м - 50-м гг. XVII в. относится и путешествие в Мингрелию итальянского миссионера Ламберти, который в своей книге, вышедшей в 1654 г. называет карачаевцев СагассюН54. По сообщению Клапорта, карачиолами

51 Алексеева 1971: 163-67; Хотко 2011: 18-21. Большой обзор разных подходов к проблеме карачаевского этногенеза см. в: Лавров 1969: 77-99. Сам Л. И. Лавров постулировал участие двух компонентов в этногенезе карачаевцев - аланский и кипчакский (половецкий). Однако представляется очевидным, что аланы на Кавказе вобрали в себя автохтонный горский компонент. Карачаевцы имеют общее происхождение с балкарцами, однако для простоты изложения далее везде речь идет только о карачаевцах.

2 Наиболее интересно сохранение в верованиях карачаевцев старых языческих божеств, известных и у других кавказских народов. Так у них известны бог - покровитель охоты Апсаты (абхаз. Апсат, осет. Афсати) и бог - покровитель скотоводства, гл. образом овцеводства, Аймуш (адыг. Емыш, кабард. Аймыш); божество, обеспечивавшее хорошие всходы и урожай кормовых трав Ишыбла (адыг. Шыблэ); Чопиа, одно из обозначений божества грозы, известно также осетинам и адыгам. Древнетюркское божество Тенгри под местным именем Тейри лишь пополнило уже существовавший здесь пантеон. Л. И. Лавров справедливо признает, что среди древних верований карачаевцев и балкарцев можно различить три слоя: местный кавказский, аланский и древнетюркский (Лавров 1969: 138).

53 Путешествия русских послов XVI-XVII вв. М.; Л., 1954. С. 207. Первые три имени, вероятно, надо понимать как этнонимы вместо топонимов.

54 Ламберти 1911: 186-87: «...Ближайшие соседи Колхиды: сваны, абхазцы, аланы, черкесы (Circassi), зихи (Zichi), карачаевцы (Caraccioli)»; Ibid. 192: «У подножья Кавказа на С. живет еще несколько народов, так называемые карачаевцы (Caraccioli) или карачеркесы

называли карачаевцев мингрелы и имеретинцы55. На карте, прилагавшейся к книге Ламберти, карачиолы помещены к западу от истоков Ингури, т.е. у истоков Кубани.

Этноним карачаи/карачаевцы, однако, вплоть до XIX в. сосуществовал с наименованием аланы, под которым они, очевидно, скрываются и в более раннее время56. Самой ранней его фиксацией в отношении возможно уже тюркоязычного населения Приэльбрусья является сообщение арабского историка Абу аль Фиды (1273-1331) о том, что на восток от абхазов живут аланы и асы, которые являются турками и исповедуют хрис-

57

тианскую религию .

В источниках XVII в. одновременно с карачиолами появляется термин черные черкесы (СагасксИев)58, что выдает

(Caracirches), т. е. черные черкесы. Они носят такое имя не потому, что они черного цвета, ибо они очень белые, но, может быть, оттого, что в их стране небо постоянно облачное и темное.»

55 Генрих-Юлиус Клапорт, нач. XIX в., см: Гарданов 1974: 245.

56 Мегрелы до сих пор называют карачаевцев аланами, сами карачаевцы тоже часто используют это имя, обращаясь друг к другу, см. Алексеева 1971: 168-69. Факт существования аланского субстрата, возникшего вследствие длительного пребывания алан на Кавказе, не подлежит сомнению (Абаев 1960: 127-134; Лавров 1969: 71-98; Кузнецов 1971).

57 Абаев 1960: 130-132. На основании этого свидетельства В. И. Абаев считал, что тюркоязычные предки балкар и карачаевцев «вошли в ущелье, которое они сейчас занимают» не позднее XIV в. (очевидно, самого его начала) и не ранее X в., когда аланы приняли христианство.

58 Именно такую форму употребляет Ламберти: Caraccioli, о Caracirches cio è Circassi neri (Lamberti 1654: 196). Клапорт сообщает, что «грузины средних веков называли их кара-джикхи, а их страну Караджахетия, т.к. слова "джикхи" и "зихи" являются синонимами и означают черкесов» (Гарданов, Op. cit.). Н. Г. Волкова, основываясь на несуществующей в оригинальном тексте Ламберти форме Karakirques, предположила, что этот термин «показывает вторую, тюркскую природу этого народа» (Волкова 1973: 99), впрочем, никак не поясняя свою мысль. Однако она была подхвачена другими исследователями, которые уже увидели в несуществующем термине этноним каракиргиз (Малкондуев 2001: 127 сл.). Форма Karakirques, судя по всему, возникает как дубликат (в заголовке) термина Cara-quirquez во французском переводе соч. Ламберти, опубликованном в издании Тевено 1696 г., с которого был сделан первый русский перевод П. Юрченко (Ламберти 1877: 213, прим. 100), и фр. термин очевидно надо рассматривать как гиперкорректную передачу исходного Caracirches. Об издании Ламберти в сборнике Тевено см. Гарданов 1974: 57-58.

попытку объяснить имя карачаевцев исходя из турецкого языка . Еще одной попыткой тюркской этимологии стала легенда о родоначальнике племени, выходце из Крыма или Анатолии по имени Карча, которая возникла в период распространения на Кавказе ислама60. Все эти факты свидетельствуют об отсутствии понятной этимологии имени и места обитания карачаевцев.

Особняком стоит обычно не упоминаемое в литературе об этногенезе карачаевцев предание нартовского круга, в котором говорится о гибели нартов, связанной с карой Аллаха, и о чудесном рождении от единственной оставшейся женщины нартовского племени по имени Эллейхан младенца Бёкюрлю Карачая, от которого произошли все карачаевцы и само их название (Каракетов 2001: 334). Сам факт появления этого сюжета среди нартских преданий является примечательной отсылкой к самому глубинному, местному кавказскому пласту в этногенезе карачаевцев.

Мое предположение состоит в том, что имя карачаевцев возможно связать с древними кораксами. Я исхожу из того, что известный нам этноним Кора^о! является грецизированной формой какого-то местного названия, подобно Zuyоí, А%аю( и 'Шю%ог61. Соответственно, ясно, что его исходная форма претерпела искажения, но, очевидно, по своему акустическому

59 Впервые, видимо, также у Ламберти, см. прим. 58. В источниках можно найти два объяснения, почему карачаевцы называются черными черкесами: 1) потому что они зависимы от собственно черкесов (Клапорт, см: Гарданов 1974: 245); 2) потому что их страна туманна (Энгельберт Кемпфер, вт. пол. XVII в. см.: Гарданов 1974: 118)

0 Лайпанов 1957: 11-13; Алексеева 1971: 161. С. Х. Хотко высказывается в пользу достоверности легенды о приходе Карчи с группой сторонников из Крыма, ссылаясь на то, что на Кавказе в разное время скрывались многие именитые крымцы (Хотко 2011: 47). Однако это не приводило в других случаях к образованию новых этнонимов на Кавказе. Но главным препятствием для того, чтобы воспринимать эту легенду как этногенетический фактор, является наличие альтернативных версий о Карчи из Анатолии и Золотой орды. Гораздо большей достоверностью в плане фиксации в фольклоре исторической памяти, пожалуй, обладает предание о приходе карачаевцев во главе с Карчи из Маджар (Клаппорт: см. Гарданов 1974: 245), которое соответствовало бы массовому притоку кипчакского населения в горы Кавказа во время монгольского завоевания степей Северного Кавказа в XIII в. (Лавров 1969: 96-98).

1 Все они получили греческие народные этимологии, см. Тохтасьев 2017: 140-41; 219.

облику должна была быть близка к греческому слову. Поэтому мы можем допустить наличие у него основы *кагак- / *кагк-62 с дальнейшей палатализацией конечного заднеязычного под воздействием следующего форманта, который мог иметь значение принадлежности. Если мы вспомним теперь о названии горы, искомый этноним в нашей гипотезе должен был означать 'при(над)лежащие, относящиеся к горе *Карак'.

Таким образом, можно представить, что прежде распространенный на большей территории народ в ходе веков уменьшился до относительно небольшой группы, которая в бурную эпоху переселения народов, когда на Кавказ приливали все новые и новые волны пришельцев, прошла несколько фаз дальнейшего этногенеза, однако сохранила до наших дней свое древнее имя, придав ему другую этиологию. Овцеводство и выработка высококачественной шерсти, которыми славились кораксы древности, оставались одним из основных занятий карачаевцев на протяжении средневековой и новейшей истории. Достаточно упомянуть лишь знаменитую овцу карачаевской породы, которая, как считают специалисты, была выведена путем многовековой внутренней селекции и генетически не связана ни с одной другой из существующих пород. Шерсть карачаевских овец обычно черного цвета, содержит высокий процент пуха и лучше других пород сваливается в войлок, из которого и поныне изготавливают отличные бурки63. За прочность и легкость ценится также и карачаевская овчина. И едва ли случайно в русский язык вошло слово карачайка, исчерпывающе описанное в словаре В. Даля так: «карачайка ж. черная, долгошерстная и мягкая овчина, идущая от карачаевцев, горного племени Кавказа, на запад от Эльбруса».

62 С изменением вокализма под действием навязанной греческой этимологии. Кроме того, наличие формы KopoKovôapn, очевидно, связанной с Coracanda, демонстрирует о-вокализм основы, который в греческом может соответствовать а-вокализму заимствованного слова, см. Тохтасьев 2017: 199. Любопытным примером о/а колебания в передаче карачаевского [а] являются формы, к которым прибег в своем отчете Федор Елчин: Карочаи, Корачеи, Корочеи, Корочаева Кабарда

см. выше).

3 https://fermers.ru/porody/ovcy/karachaevskaya Доступ: 02.04.2018. Процесс изготовления бурки

Литература

Abayev, V. I. 1960: [About Alanian substratum in Karachay-Balkar Language], In: Materialy nauchnoy sessii po probleme prois-khozhdeniya balkarskogo i karachayevskogo narodov [Proceedings of the Colloquium on the Problem of the Origine of Balkar and Karachay Peoples]. Nalchik, 127-134.

Абаев, В. И. 1960: Об аланском субстрате в балкаро-карача-евском языке. В сб.: Материалы научной сессии по проблеме происхождения балкарского и карачаевского народов. Нальчик, 127-134.

Alekseyeva, E. P. 1971: Drevn'aya i srednevekovaya istoriya Karacha-yevo-Cherkesii [Ancient and Medieval History of Karachay-Cherkessia]. Moscow.

Алексеева Е. П. 1971: Древняя и средневековая история Карачаево-Черкесии. Москва. Anchabadze, Z. V. 1964: Istoriya I kul'tura drevney Abkhazii [History and Culture of Ancient Abkhazia]. Moscow.

Анчабадзе З. В. 1964: История и культура древней Абхазии. Москва.

Braund, D. 1998: Writing and Re-inventing Colonial Origins: Problems from Colchis and the Bosporus, In: G.R. Tsetskhladze (ed.). The Greek Colonisation of the Black Sea Area. Stuttgart, 291-296. Butba, V. F. 2005: Plemena zapadnogo Kavkaza po «Ashkharatsuytsu» [The Tribes of West Caucasus according to «Ashkhatatsuyts»], In: Butba V. F. Trudy [Works]. Sukhum, 9-142. Бутба, В. Ф. 2005: Племена Западного Кавказа по «Ашха-рацуйцу». В сб.: Труды. Сухум, 9-142. Counillon, P. 2004. Pseudo-Scylax: le Periple du Pont-Euxin. Texte,

traduction, commentaire philologique et historique. Bordeaux. Diller, A. 1953: The Tradition of the Minor Greek Geographers. Lancaster, PA - Oxford.

Gardanov, V. K. 1974: Adygi, balkartsy i karachayyevtsy v izvestiyakh evropeyskikh avtorov [The Adygs, the Balkars and the Karachays in the Reports of European Writers of the 13th—i9th centuries]. Nal'chik.

Гарданов, В. К. (сост.) 1974: Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII—XIX вв. Нальчик. Degani, E. (ed.) 1983: Hipponactis testimonia et fragmenta. Leipzig. Degani, E. 1984: Studi su Ipponatte. Bari.

Diehl, E. 1940: Korax; Koraxische Berge; Koraxoi. In: RE Suppl. Bd. VII. S. 334-337.

Diehl, E. (ed.) 1954: Anthologia lyrica Graeca. Fasc. 3. Leipzig. Elnitsky L. A. 1938: [From the Historical Geography of Ancient Colchis]. Vestnik drevney istorii [Journal of Ancient History] 2, 307-320. Ельницкий Л. А. 1938: Из исторической географии древней Колхиды. ВДИ 2, 307-320. Elnitsky, L. A. 1961: Znaniya drevnikh o severnykh stranakh [The Knowledge of the Ancients about Northern Countries]. Moscow. Ельницкий, Л. А. 1961: Знания древних о северных странах. Москва.

Erem'an, S. T. 1968: [«Ashkharatsuyts» (an Armenian Geography of VII AD) as an Outstanding Monument of the Geography and Cartography of Ancient World]. Bulletin of Social Sciences 5, 43-60. Еремян, С. Т. 1968: «Ашхарацуйц» (армянская География VII века) - выдающийся памятник географии и картографии древнего мира. [Bulletin of Social Sciences] 5, 43-60. Finogenova S. I. 2010: [Hermonassa], In: Antichnoye naslediye Kubani [Ancient Heritage of Kuban]. Vol. 1. Moscow: 510-527. Финогенова С. И. 2010: Гермонасса. В сб.: Античное наследие Кубани. Т. 1. Москва, 2010. С. 510-527. Ivantchik, A. I. 2010: [Ancient Literary Tradition], In: Antichnoye naslediye Kubani [Ancient Heritage of Kuban]. Vol. 1. Moscow, 318-359.

Иванчик, А. И. 2010: Античная литературная традиция. В сб.: Античное наследие Кубани. Т. 1. Москва, 2010. С. 318-359. Karaketov, M. D. 2001: [Karachay-Balkarian Folklore], In: Karachayevtsy i balkartsy: yazyk, etnografiya, arkheologiya, folklore [The Karachays and the Balkars: language, ethnography, archaeology, folklore]. Moscow, 310-429.

Каракетов, М. Д. (сост.) 2001: Карачаево-балкарский фольклор. В сб.: Карачаевцы и балкарцы: язык, этнография, археология, фольклор. Москва, 310-429. Khotko, S. Kh. 2011: Karachay. Strana na vershine Kavkaza [Karachay. The

Country on the top of Caucasus. Essays on the History and Culture of Karachay]. Maykop.

Хотко, С. Х. 2011: (сост.) Карачай. Страна на вершине Кавказа. Очерки истории и культуры Карачая. Майкоп.

Kiessling, Th. 1826: Ioannis Tzaetzae Historiarum variorum hiliades. Leipzig. th th

Kuznetsov, V. A. 1971: Alaniya v X-XIII vv. [Alania in the 10th -13th centuries]. Ordzhonikidze.

Кузнецов, В. А. 1971: Алания в X-XIII вв. Орджоникидзе. Lavrov, L. I. 1969: [Karachay and Balkaria before the 30-ies of the XIXth. century], In: Kavkazsky etnografichesky sbornik [A Companion to the Ethnography of Caucasus] Vol. IV. Moscow, 70-151. Лавров, Л. И. 1969: Карачай и Балкария до 30-х годов XIX в. В сб.: Кавказский этнографический сборник. Т. IV. М., 70-151. Lavrov, L. I. 1978: Karachayevtsy. Istoriko-etnografichesky ocherk [The Karachays. A Historical-Ethnographic Essay]. Cherkessk. Лавров, Л. И. (ред.) 1978: Карачаевцы. Историко-этно-графический очерк. Черкесск. Laypanov, Kh. O. 1957: K istorii karachayevtsev I balkartsev [On the History of the Karachays and the Balkars]. Cherkessk. Лайпанов, Х. О. 1957: К истории карачаевцев и балкарцев. Черкесск.

Lamberti, A. 1654: Relatione della Colchide hoggi detta Mengrellia. Napoli.

Lamberti, A. 1877: [The Description of Colchis or Mingrelia. Transl. by P. Yurchenko]. Zapiski Imperatorskogo Odesskogo obstchestva istorii

I drevnostey [Memoirs of the Imperial Society for History and Antiquities in Odessa] 10, 178-224.

Ламберти, А. 1877: Описание Колхиды или Мингрелии о. Ламберти, миссионера Конрегации для распространения христианской веры (пер. с французского). Записки Императорского Одесского общества истории и древностей 10, 178-224. Lamberti, A. 1913: [The Description of Colchis, which is now called Mingrelia. Transl. by K. F. Gan], In: Sbornik materialov dl'a opisaniya mestnostey I plemen Kavkaza [A collection of Sources for the Description of Places and Tribes of Caucasus] Vol. 43. Tiflis. Ламберти, А. 1913: Описание Колхиды, называемой теперь Мингрелией / пер. с итальянского К.Ф. Гана. В сб.: Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Вып. 43. Тифлис.

Malkonduyev, Kh. Kh. 2001: [On the Question of the Indigenous Ethnonyms of the Karachays and the Balkars], In: Karachayevtsy I balkartsy: yazyk, etnografiya, arkheologiya, folklore [The Karachays and the Balkars: language, ethnography, archaeology, folklore]. Moscow, 194-221.

Малкондуев, Х. Х. 2001: К вопросу о самоназвании карачаевцев и балкарцев. В сб.: Карачаевцы и балкарцы: язык, этнография, археология, фольклор. Москва, 194-221. Masson, O. 1962: Les Fragments du poète Hipponax. Paris. Müller, K. (ed.) 1855. Geographi Graeci Minores. Paris. Musbakhova, V. T. 2014: [On a Bosporan Reminiscence of Hipponax]. Indo-evropeyskoye yazykoznaniye i klassicheskaya filologiya [Indo-European Linguistics and Classical Philology] 18, 340-354. Мусбахова, В. Т. 2014: Об одной боспорской реминимценции Гиппонакта. Индоевропейское языкознание и классическая филология 18, 340-354. Patkanov, K. P. 1883: [From a New Manuscript of the Geography Ascribed to Moses of Khoren]. Zhurnal ministerstva narodnogo prosve-sh'eniya [Journal of the Ministry of Public Education] 226, 21-32. Патканов, К. П. 1883: Из нового списка Географии, приписываемой Моисею Хоренскому. Журнал Министерства Народного Просвещения 226, 21-32. Podosinov, A. V., Skrzhinskaya M. V. 2011: Rimskiye geograficheskiye istochniki: Pompony Mela i Pliny Starshy [Roman Geographical Sources: Pomponius Mela and Pliny the Elder]. Moscow. Подосинов, А. В., Скржинская М. В. 2011: Римские географические источники: Помпоний Мела и Плиний Старший. Москва.

Rostovtsev, M. I. 1925: Skifiya i Bospor. Kriticheskoye obozreniyepam'at-nikov literaturnykh i arkheologicheskikh [Scythia and Bosporus. A critical Survey of Literary and Archaeological Monuments]. Leningrad.

Ростовцев, М. И. 1925: Скифия и Боспор. Критическое обозрение памятников литературных и археологических. Ленинград.

Shipley, G. 2011. Pseudo-Skylax's Periplous. The Circumnavigation of the

Inhabited World: Text, Translation and Commentary. Exeter. Skakov, A.Yu. 2013: [Abkhazia in Antiquity: towards an Analysis of Written Sources], In: Uchenye zapiski tsentra izucheniya tsentral'noy Asii, Kavkaza i Uralo-Povolzhya [Transactions of the Centre for Studies of Central Asia, Caucasus and Ural and Volga Region] Vol. 1. Abkhazia. Moscow, 23-75.

Скаков, А. Ю. 2013: Абхазия в античности: попытка анализа письменных источников. В сб.: Ученые записки Центра изучения Центральной Азии, Кавказа и Урало-Поволжья. Т. 1. Абхазия. Москва, 23-75. Stückelberger, A., Grasshoff G. (Hrsg.) 2006: Klaudios Ptolemaios.

Handbuch der Geographie. Basel. Tokhtasyev, S. R. 2005: [Sauromatae - Sarmatae - Syrmatae], In: Khersonessky Sbornik. Vol. XIV. Sebastopol, 291-306. Тохтасьев, С. Р. 2005: Sauromatae - Sarmatae - Syrmatae. В сб.: Херсонесский сборник. Т. XIV. Севастополь, 291-306. Tokhtasyev, S. R. 2017: [Barbarian Tribes - Neighbors of Bosporan Poleis], In: Scripta Antiqua. Problems of Ancient History, Philology, Art and Material Culture. Vol. 6. Moscow, 135-280. Тохтасьев, С. Р. 2017: Варварские племена, соседи городов Боспора. В сб.: Scripta Antiqua. Вопросы древней истории, филологии, искусства и материальной культуры. Т. 6. Москва, 135-280.

Volkova, N. G. 1973: Etnonimy i plemennye nazvaniya Severnogo Kavkaza [Ethnonyms and Tribal Names of the North Caucasus]. Moscow. Волкова, Н. Г. 1973: Этнонимы и племенные названия Северного Кавказа. Москва. Voronov, Yu. N. 1968: [About the Localization of the Koraxians and their Fortress in Abkhazia]. Vestnik drevney istorii [Journal of Ancient History] 3, 133-142.

Воронов, Ю. Н. 1968: К вопросу о локализации кораксов и их крепости в Абхазии. ВДИ 3, 133-42. Voronov, Yu. N. 2014: [Dioscuriada - Sebastopolis - Tskhum], In: Nauchnyye Trudy v semi tomakh [Works in seven volumes]. Vol. 4. Sukhum, 169-272.

Воронов, Ю. Н. 2014: Диоскуриада - Себастополис - Цхум. В сб.: Научные труды в семи томах. Т. 4. Сухум, 169-272. Voronov, Yu. N. 2016: [«The Natural History» of Pliny the Elder as a Source for Historical Geography of Caucasus], In: Nauchnyye Trudy v semi tomakh [Works in seven volumes]. Vol. 5. Sukhum, 7-36. Воронов, Ю. Н. 2016: «Естественная история» Плиния Старшего как источник для исторической географии Кавказа. В сб.: Научные труды в семи томах. Т. 5. Сухум, 7-36.

V. T. Musbakhova. The Koraxian Mantle in Hipponax and the Koraxians of Hecateus

1. In the first part of the article, Hipponax fr. 2a (West) is interpreted in the light of Tzetzes' discussion of Milesian and Koraxian wool (Tz. H. 10. 347-381) as well as of Hesychius' explanation that the expressions Kopa^iKov Xrono; and givSikov бгаофауря (fr. 2 b) denote female pudenda and that Liv5i; means a lascivious woman. The author arrives at the conclusion that Hipponax' obscene metaphor is based on the image of a fleecy felted mantle of the type of a Caucasian burca and that female genitalia were likened by the poet to a Sindian woman wearing a burca made of Koraxian wool.

2. In the second part, the investigation of the evidence about the Kopa^oi shows that they most probably lived in the inner areas of the north-west Caucasus region, which does not exclude the possibility that a group of them had by the second half of the IV BC migrated to the Black sea littoral (Ps.-Scyl. §77). Some Koraxians could have also migrated to the south-east of Dioscurias, where they were probably attested by the sources of Mela (1. 110) and Pliny the Elder (6. 15). Ancient references to the Koraxian Mountains and Mount Korax clearly indicate that the Koraxians were originally linked to the location of these mountains, while the information provided by Ptolemy, as well as by the Armenian Geography of VII AD, allows us to identify Mount Korax more specifically as Mount Elbrus.

3. In the third part, the hypothesis is advanced that the modern name of the Karachays, the people occupying the foothills of Mount Elbrus, goes back to the ancient ethnonym, which the Greeks adopted as Kopa^oi. It was supposedly related to the local name of Elbrus derived from the stem *Karak-, which was rendered by the Greeks as Kopa^. One of the main activities of the Karachay people has always been sheep-breeding and the Karachay race of sheep is still widely known in particular for the quality of its wool ideally suitable for the manufacturing of burcas and felting.

Keywords: Koraxians, Hipponax, Hecateus, Ps.-Scyl., Roman geographers, Caucasus, ethnogeography of the eastern coast of Caucasus, north-western Caucasus region, Elbrus, Karachay.

DOI :10.30842/ielcp230690152265

Larissa Naiditsch

ZUM WORTSCHATZ IN DEN DEUTSCHEN INSELMUNDARTEN DER UKRAINE IN DEN 1920er JAHREN.

NACH DEM ARCHIV VON VIKTOR SCHIRMUNSKI

Словарный состав немецких островных диалектов на Украине в 1920-е годы. По материалам из архива В. М. Жирмунского

Статья является продолжением исследования архива Виктора Максимовича Жирмунского в Санкт-Петербурге. Создав в 1920-х годах семинар по изучению немецких островных диалектов на территории СССР, Жирмунский готовил материалы для диалектного словаря, используя, в том числе, словарные анкеты. Собранный таким методом лексический материал немецких островных диалектов, т. е. заполненные информантами анкеты, остаются неопубликованными. В статье публикуется несколько словарных анкет; этот материал сравнивается с немецкими региональными словарями и атласами.

Ключевые слова: немецкая диалектология, немецкие островные диалекты на территории СССР, диалектологичекий архив В. М. Жирмунского, диалектная лексика.

1. Vorwort

Der folgende Aufsatz trägt zur Erschließung des Archivs von

V

Viktor Schirmunski (Zirmunskij) an der Akademie der Wissenschaften in St. Petersburg, Russland bei. Das germanistische Archiv dieses hervorragenden Philologen, das dialektologische und folkloristische Materialien einschließt, rückte erst vor kurzem ins Blickfeld der Wissenschaftler und wird allmählich bearbeitet1. Bekanntlich war eins der Forschungsthemen von Viktor Schirmunski die Untersuchung der deutschen Sprachinseln in der UdSSR

1 Das Projekts von RGNF No. 13-04-00369: „Germanistische Archive in St. Petersburg. Wissenschaftliche Aufarbeitung des Archivs V. M. Schirmunski (Zirmunskij) an der Akademie der Wissenschaften". Die Arbeit wurde im Rahmen des Projekts von Natalija Swetozarowa, Larissa Pusejkina und Larissa Naiditsch durchgeführt. Während der ersten Phase des Projekts, 2014-2016, wurde die provisorische Auswertung der Archivmaterialien und die Bearbeitung eines Teils der Fragebögen durchgeführt.

Исследование было начато по проекту РГНФ («Германистические архивы в Санкт-Петербурге. Научная обработка архива В. М. Жирмунского в СПФ АРАН»), проект № 13-04-00369, 2014-2016 гг.