CC BY
11
Дарбанова Надежда Александровна, кандидат филоло- Darbanova Nadezhda Alexandrovna, candidate of philol-
гических наук, доцент кафедры общего и исторического ogical science, associate professor of department of general and языкознания Бурятского государственного университета. historical linguistics of Buryat State University.
Tel: (3012)210591; e-mail: [email protected]
УДК 811.512.31: 008
Е.А. Бардамова
Конвербы как средство вербализации релятивного времени
В статье предпринята попытка анализа деепричастий с целью выявления специфики отражения релятивного времени в бурятской языковой картине мира. В центре внимания находятся факты языка, отображающие комплекс представлений, связанных с восприятием и осознанием данной категории, выявлением основных семантических признаков, представленных в ее структуре.
E.A. Bardamova
Converbs as a means of relative time verbalization
The article analyzes participles on purpose to reveal the peculiarities of the concept relative time in Buryat linguistic picture of the world. The facts that reflect complicated set of ideas and notions of perception and reflexion of this category are in the spotlight.
Key words: oonverbs, verbalization, relative time, linguistic picture of the world.
Языковые средства выражения времени как универсальной формы бытия отражают два типа представлений о времени - объективное, основанное на восприятии времени как бесконечной и не зависящей от человека абстрактной сущности, и релятивное (относительное), обусловленное длительностью протекания конкретных событий, имеющих свои временные пределы, а также вступающие в различные временные отношения друг с другом. Временные отношения, возникающие в результате перцептивных и когнитивных процессов отражения явлений и ситуаций окружающей действительности человеком, представлены в формах относительного времени, отражая самую древнюю форму осмысления данной категории. В них зафиксирована первоначальная стадия временных образов, когда длительность одного действия или события становилась ориентиром соположения его с другими событиями или действиями на временной оси.
Релятивное время находим еще в древнейших памятниках монгольской письменности. Так, в «Сокровенном сказании монголов», датируемом XIII веком, находим массу примеров широкого использования относительного времени при определении временной упорядоченности. При сопоставлении двух или нескольких событий носители языка имели возможность определить относительно точный момент временного отнесения: Тэрэнэй куулээр нэгэ =дэр Добу мэргэн Тогоцог ундэр дээрэ агнажа ябатараа, ой соо нэгэ уряанхай хунэй гунжан буга алаад, хабНа, соройень шаража байхадань уулзаба 'Однажды во время охоты на возвышенности Тогоцах-ундур Добу-Мэргэн повстречался с урянхайцем,
который, убив трехлетку-оленя, готовил жаркое из верхних коротких ребер' [1, с. 29]. Использование соединительного деепричастия агнажа ябатараа 'охотясь (во время охоты)' позволяет не только обозначить сопутствующее действие, но и определить одновременность протекания основного и добавочных действий безотносительно к моменту речи, объединить в единый временной континуум.
Временные отношения между событиями, устанавливающие их одновременность, параллельность или последовательность, в научной литературе определяются как таксисные [3, 4, 5]. Среди всех типов таксисных отношений наиболее продуктивными для бурятского языка являются предикативные конструкции с деепричастиями. Не случайно, что в Грамматике бурятского языка синтаксическую функцию соединительных деепричастий определяют как несамостоятельное, незаключительное сказуемое [2, с. 282]. По мнению В.И. Рассадина, на этих формах построен весь синтаксис монгольских языков [6, с. 32].
В бурятском языке при помощи конвербов получают объективацию различного рода темпоральные отношения: предшествования, следования, одновременности, параллельности. С этой целью используются полипредикативные конструкции с деепричастиями, которые устанавливают временную и логическую связь между глаголом и неличной формой.
Временные отношения следования обозначаются предварительными, последовательными, продолженными деепричастиями, которые способны как задавать временную дистанцию меж-
ду главным и добавочными действиями, так и устанавливать непосредственное контактное расположение одного за другим:
1. Минии уншамсаар, ши бэшээрэй 'как только я прочту, ты пиши \
2. Тулхюурнуудээ канжагануулкаар амбаар-шан ерэбэ "как только зазвучали ключи, сразу появятся кладовщики
Пример 1 демонстрирует предварительное деепричастие, основное назначение которого заключается в точном определении момента начала основного действия: оно наступает сразу же после завершения действия, выраженного неличной формой глагола, ср.: оромсоор мэндэ-шэлнэ 'как только входит, сразу приветствует\ ушар\аар хонходохо 'как только встретится, позвонит \ Иуумсаар, хуршэмнэй орожо ерэбэ 'не успел присесть, как пришли соседи", нютагтаа хурэмсээр, намда тэмдэг эльгээгээрэй 'как только приедешь домой, отправь мне весточку \ Такого рода отношения реализуется как в проспективных, так и ретроспективных контекстах. Парадигма функций конструкций с последовательными деепричастиями выглядит следующим образом:
1) последовательные деепричастия служат для описания ситуации, когда в один из моментов добавочного действия совершается основное: Углвв болохолоор, хонидоо буришье эртуур бэлшээридэнь гаргажа кайнаар эдэ-элуулээд, удэрэй аяама халуунда куудэртэй газарта тиируулдэг "когда наступает раннее утро, овец выгоняют на пастбище, чтобы с наступлением полуденного солнцепека отогнать их в затененное место"; 2) основное действие наступает сразу же после окончания действия конверба: минии орохолоор, хуу баран абяагуй болошобо 'когда я зашел, все замолчали'; 3) добавочное действие служит точкой отсчета времени действия основного глагола: Багшын уншахалаар, курагшад диктант бэшэжэ эхилбэ 'как только учитель начал читать, ученики стали писать диктант'; 4) действие, выраженное неличной формой, скорее устанавливает каузальные временные отношения и служат не только для выражения следования одного события за другим, а скорее сопутствия ситуации глагола, ср.: мвврэлдэкввр эхэкээ такарна 'мычанием отрываются от матери \ калхинай буукаар, хадын модон шууяна 'как только начинает дуть ветер, деревья на горе начинают шуметь\ В этом случае можно говорить об иерархии событий, когда одно действие неизбежно влечет за собой другое. Как видим, конструкции с предварительными деепричастиями представляют временные отношения чистого следования, а последовательные деепричастия реализуют
при этом отношения частичной контактности: начало добавочного действия, которое продолжает осуществляться, сопутствует началу действия, выраженного основным глаголом.
Отношения предшествования обозначаются разделительными деепричастиями: Тиихэдэнь морин уурлаад, тахатай хулвв таб байса дэбкэбэ Тогда конь, взбрыкнув, начал яростно печатать железными подкова' [А. Тороев]. Условием существования таких отношений служит временная дистанция между действиями, промежуток которой зачастую достаточно четко не определяется: 1. Найдан убгэн баясан, хэрмээ абажа, кэбжэгээд байтар кэжэрээд, ганзага-даа уяканайнгаа куулдэ, Шонтолын баруун тээшэ шуумайба 'Обрадовался старик Найдан подаренной белке, встряхнув ее, привязал к торокам и отправился на запад к Шонтоле' [А. Шадаев]. В этом примере временной интервал равен времени привязывания шкурки к седлу. 2. /айнаар эдеэлуулээд удэрэй ааяма халуунда куудэртэй газарта голой эрье шадар тиируулдэг Хорошо покормив, выбирают для пастьбы затененные, дышащие прохладой берега рек. Референтное время промежутка между первой и второй ситуацией определяется периодом достижения стадом искомого места. При этом предшествование действия разделительного деепричастия не исключает возможности его продолжения после того, как основное действие вступило в свои права. В таких ситуациях время второстепенного действия служит временным интервалом реализации главного, что позволяет говорить как о следовании, так и об одновременности, которую можно охарактеризовать как частичную: 1. Урда хулнуудээрээ сака этэржэ хэбтээд, хибэдэкэеэ хибэжэ амарна "раньше, отчистив копытами себе место от снега, они отдыхали лежа и пожевывая жвачку\ 2. /алхин ойро зуура намдакан шэнги болоод, канаа алдангяар дорокоо абан амисхаалба "Вскоре ветер утих" [Ч-Р. Намжилов]. К числу конструкций со значением предшествования относятся полипредикативные конструкции с продолженными деепричастиями. Момент завершения действия конверба может выступать точкой отсчета времени основного глагола: 1. Тэрэ хабар убгэдэй хэлэкээр ойро нааша узэгдввгуй шанга калхин болокон юм "Той весной, после того, как старики напророчили погодные катаклизмы, приключился невиданно сильный ветер' [Д-Д. Мункуев]. 2. Дугар кургуулияа дуургэкввр, гурбан жэлдэ заводто худэлвв "после окончания школы Дугар проработал четыре года на заводе \ Достаточно регулярно действие деепричастия, завершившееся до начала основного, отличается достаточной
продолжительностью: Хара далайн эрьедэ та-ряа хуряалгын дуурэхэлээр, ундэр туудэгэй хажууда хухюун зугаа дэлгэжэ, найр найдан эмхидхэгдэдэг байба 'когда закончилась уборка урожая, на берегу моря организовали большой праздник с народными гуляньями\ Временные отношения последовательности способны устанавливать и соединительные деепричастия в том случае: 1) если предикат выражен глаголом, устанавливающим естественное следствие того, что обозначено деепричастием: баядые На-жаажа барлаг болоо "стараясь походить на богачей, превратился в батрака", даагаа куулдэжэ дархан солоёо олобо "победив в соревнованиях, обрел славу и почет "; 2) если валентность соединительных деепричастий реализуется словами, указывающими на последовательность действий: могой сагта мордожо, мо-рин сагта бууха в час змеи следует отправляться в путь, в час лошади делать остановку \ ажал хэжэ, эрэ болодог, арhа элдэжэ, эхэ боло-дог "когда трудишься, становишься мужчиной, выделывая кожа, становишься женщиной". Основной глагол в таких предикативных конструкциях не может быть акциональным, его функция заключается в определении каузальных логических отношений.
К неспецифическим способам выражения временной последовательности событий можно отнести полипредикативные конструкции с условным деепричастием, обозначающим действие, предшествующее основному и являющееся условием осуществления последнего, например: Шоно убэлдвв ехээр гуринхалбал, хундэшье орожо болодог юм "Волк зимой способен напасть на человека, если сильно проголодается ".
Отношения одновременности реализуют конструкции с продолженными, соединительными, слитными, предельными, попутными деепричастиями. Так, квантитативность действия продолженного деепричастия выступает референтным временем второго, демонстрируя полную их одновременность: 1. Хвврэлдэкввр, хурэжэ ерэбэ "пока шли, всю дорогу разговаривали", 2. Байгал далай сухалаа хурэкввр, курввтэйгээр долгилно Когда Байкал-батюшка сердится, на море неспокойно \ 3. Наран гаракаар ехэ дулаан болобо "как только выглянуло солнышко, стало очень тепло". Комментируя данные примеры, следует отметить, что прототипическая ситуация одновременности, демонстрируя самостоятельность и независимость происходящих событий, актуализирует при этом идею логической обусловленности. Для достижения темпоральной определенности на оси времени используются соединительные деепричастия, выполняющие семантико-синтаксическую функцию
параллельного или одновременного протекания действия: Нэгэ морин ааяма халуун удэр хундэ тэбэри зудхэжэ, сагаан хввкэ гараса хулэржэ ябаба В знойный день лошадь, истекающая белой пеной под большим грузом, тяжело тащит его" [А. Тороев]. При этом конвербы обозначают такое действие или состояние, которое имеет некую процессуальную протяженность во времени, временные границы которой определяются семантикой основного глагола. Синхронность событий достигается предикативными конструкциями со слитным деепричастием, обозначающими действие, происходящее одновременно с основным, уточняя и поясняя его: хани нухэсэлэй тэмдэг болгон, акаагдакан гаакаяа залаха, пулаад, хитад торгон хадаг бэлэглэхэ ёко заншал Монголдо дэлгэрэнги юм "самый распространенный монгольский обычай - подносить гостям в праздник в знак уважения и дружбы зажженную трубку, платки, шелковый китайский хадаг" [Д. Банзаров]. Действие, выраженное слитным деепричастием, можно рассматривать как второй план, по форме и значению представляющий сопутствующее действие, но при этом зачастую выполняющий функцию указания на состояние объекта, являющееся результатом действия, происходившего по времени несколько раньше, чем основное: ерэн асууна "придя, спрашивает", конирхон дуугарна "удивившисьь, говорит" и др. Совместность протекания основного и добавочного действия во многих контекстах демонстрирует избыточность интерпретации деепричастием, что достаточно регулярно провоцирует в бурятском языке десе-мантизацию последнего, в результате которой конвербы начинают выполнять служебную функцию, например: байн "стоя ^ потом, затем\ гаран "выйдя ^ свыше, более \ абан взяв ^ чуть ли не, едва ли не \ тойрон обходя ^ вокруг \ угтан "встречая ^ навстречу" и др.
В полипредикативных конструкциях с предельными деепричастиями как нельзя полно выявляется специфическая особенность бурятского языка определять длительность событийного времени продолжительностью другого действия, временные границы протекания основного действия устанавливаются временем добавочного действия: сака мулькввр хушагдатараа, амигуй болотороо хуйтэрнэ "похолодало так, что все кругом стало безжизненно, покрывшись снегом и льдом" [Б. Санжин]. Предельные деепричастия выражают типично обобщенное временное значение одновременности или параллельности действий, а также определяя степень их проявления, не формируют описательно-статичный фон, а вносят динамизм развития ситуации. Результативность произошедшего собы-
тия направлена в сторону будущего, а значит, создает почву последующих действий. При помощи предельных деепричастий осуществляется вычленение отдельных временных отрезков, ограниченных проявлением одного состояния, которые приобретают статус самостоятельности и независимости. Линейное развитие времени при этом не останавливается, оно обращено в перспективу, к событиям, приходящим на смену уже результативно завершившимся. Таким образом, носители языка квантифицируют временную последовательность, объективную сущность которой составляют непрерывность и длительность.
Значение совместно осуществляемого действия по отношению к основному глаголу реализуется попутными деепричастиями: Найдан убгэн баясан, хэрмээ абажа, кэбжэгэд байтар кэжэрээд, ганзагадаа уяканайнгаа куулдэ, Шонтолын баруун хэлбэг тээшэ шуумайба 'старик Найдан, обрадовавшись, что добыл белку, встряхнув и привязав к торокам, направился к правому склону Шонтолы\ Семантика попутных деепричастий восходит к начальному этапу осмысления семантической категории одновременности как таковой. Одновременными понимались такие внеязыковые события и действия, которые аналогичны однонаправленному совместному передвижению в актуальном времени, т.е. времени непосредственного восприятия. Когнитивная метафора пути, лежащая в основе идеи одновременности, позволяет рассматривать различного рода ситуации как ассоциативно сопоставимые во времени в пространстве перемещения. Так закладывается определение момента смежного действия, который находится во временном промежутке, очерченном длительностью действия конверба, устанавливается интервал или момент осуществления основного действия: ажалдаа ябангаа ушар-ха" встретиться по пути на работу\ ном ун-шангаа тэмдэглэнэ 'читая книгу, делает заметки" др. Временная смежность позволяет упорядочить действия в сфере одного субъекта в ряду других событий и ситуаций.
Одновременность происходящего добавочного действия говорящий может обозначить и при помощи деепричастий образа действия, которые употребляются скорее для установления необычности ситуации, на это указывают авторы «Грамматики бурятского языка» [1962: 291]: ябамгаашаа хвврэлдэхэ "говорить на ходу", куумгашаа оймолдохо "умываться сидя". Одиночные деепричастия образа действия зачастую демонстрируют семантический сдвиг в сторону
определения качества действия глагола, что приводит к конверсии - переходу в разряд наречий.
Анализ полипредикативных единиц бурятского языка позволяет выявить особенности членения временного фрагмента бурятской языковой картины мира. Так, осознание времени как совокупности отдельных интервалов, а значит, сегментной сущности данной абстракции, находит отражение в способности языка рядо-полагать действия и события, а также в традиции определять и задавать длительность ситуации временем действия конверба. Во временной каузации в свою очередь можно обнаружить основы временного порядка, которые нашли свое дальнейшее развитие в построении линейной оси событийного времени. Интегральный темпоральный семантический признак, реализуемый конвербами в рамках релятивного времени, представлен несколькими компонентами: 1) компонент предельности действия, устанавливающий границы временного интервала; 2) компонент процессуальности, формирующий сему континуальности (длительности); 3) элемент каузативно-следственности, предопределяющий логическую и временную обусловленность одного события от другого; 4) компонент результативности, фокусирующий внимание на временной зависимости основного действия от ситуации, выраженной полупредикативной конструкцией; 5) компонент смежности, обнаруживающий параллельность описываемых событий; 6) компонент градуальности, позволяющий обозначить частичную одновременность; 7) компонент флуктирующей, ситуативной оценки длительности события; 8) компонент дейктического центра; 9) компонент интенсивности
Литература
1. Монголой нюуса тобшо (Сокровенное сказание монголов). Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во.
2. Грамматика бурятского языка. Фонетика и морфология. М.: Изд-во вост. лит., 1962.
3. Якобсон Р.О. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол // Принципы типологического анализа языков различного строя. М., 1972.
4. Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. М., 2004.
5. Рассадин В.И. Очерки по морфологии и словообразованию монгольских языков. Элиста: Изд-во КГУ, 2008.
Бардамова Екатерина Александровна, кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка Бурятского государственного университета.
Bardamova Ekaterina Alexandrovna, candidate of philological sciences, assistant professor of department of the Russian language of Buryat State University.
Tel.: (3012)442679; e-mail: [email protected]
