CC BY
113
Р.Р.Замалетдинов
КОНЦЕПТЫ ДОНЬЯ, 0Й И ЙОРТ В ТАТАРСКОЙ ЯЗЫКОВОЙ
КАРТИНЕ МИРА
Как известно, когнитивная лингвистика ставит целью анализ концептуализации и категоризации накопленного человеком и человечеством опыта, описание способов концептуальной организации знаний и способов их вербализации в системе языка. В языке отражается реальная действительность, окружающая человека, условия жизни народа, особенности его мышления и восприятия реальности. Сложное переплетение и взаимообусловленность языка и культуры предопределяют универсальный и в то же время специфический характер восприятия действительности носителями разных языков.
В языковой картине мира этнический менталитет актуализируется в ключевых концептах, изучение которых позволяет заглянуть в сердцевину национальной культуры. Язык как важнейший компонент культуры непосредственно выражает этнические особенности восприятия действительности и склад мышления. "Можно считать лексическую единицу некоторого языка "ключевой", если она может служить своего рода ключом к пониманию каких-то важных особенностей культуры народа, пользующегося данным языком" [1, с.11]. Разумеется, речь не может идти о постижении всей национальной культуры во всем ее многообразии, однако можно говорить о каких-то существенных моделях, встроенных в национальную культуру и воспринимаемых носителями национального языка как нечто естественное, само собой разумеющееся. По этой причине такие представления практически не становятся предметом рефлексии в естественных условиях языковой коммуникации рядовыми носителями языка. А.Д.Шмелев указывает, что эти представления находят отражение в семантике языковых единиц. Овладевая значениями слов, носитель языка одновременно привыкает к ним. Будучи свойственными всем носителям языка, они оказываются определяющими для особенностей культуры, пользующейся этим языком [1, с.12]. Существенные особенности языка и культуры раскрываются при сопоставительном анализе с фактами другого языка и культуры. Для человека, находящегося в рамках одной культуры и языка, свой привычный способ восприятия и категоризации мира представляется единственно реальным, единственно возможным и адекватным действительности.
Выявление и описание лингвоспецифичных концептов, которые в одно и то же время отражают и формируют образ мышления народа, продолжает оставаться актуальной задачей лингвокультурологии. Исследователями отмечается, что в значении большого количества лексических единиц, на первый взгляд имеющих эквиваленты в других языках, при детальном изучении их лексической семантики выявляется специфика.
К ключевым культурным концептам любой языковой картины мира относится концепт "человек", без анализа которого не представляется возможным описать культуру этноса адекватно, так как место любой реалии в системе культурных ценностей - независимо от того, принадлежит ли эта реалия миру артефактов или природному миру, - может быть определено в первую очередь через ту роль, которую играет по отношению к этой реалии человек.
В татарской картине мира "человек" выражается словом кеше. В татарском языке большое количество фразеологических единиц с компонентом кеше. Так, фразеологизм кеше булу имеет значение "стать человеком", "выбиться в люди", кеше щанлы - "душевно щедрый", кеше хакы - "чужая доля (деньги, вещи)" [2, с.137].
"В культуре нет ни "чисто материальных", ни "чисто духовных" явлений; предмет как предмет культуры создается и своей материальной предметностью, и своим отношением к другим предметам", - считает Ю.С.Степанов [3, с.717]. В познании мира человеком сначала обнаруживается взаимосвязь человека с миром, его сопричастность к миру как к "своему" и лишь затем происходит осознание своего видового отличия от него как "свое чужое". Взаимосвязь между человеком в мире и миром человека - не столько нечто предзаданное, оформленное раз и навсегда, это еще и задача, которую решает каждая культура, проблема выстраивания космоса из хаоса, выстраивания из бесконечных возможностей мира как упорядоченного целого, поддающегося познанию и осмыслению. Анализ наивной картины мира, зафиксированной в языке, показывает однородность человека с миром. Именно по этой причине "сердце", осмысляясь как физический, физиологический центр организма, в разных языках и культурах представляется как вместилище человеческих чувств и противопоставляется "голове" как вместилищу разума, интеллектуальных способностей.
Анализ культурной наполненности концептов часто основывается на выявлении внутренней формы слов и идиом. "Обозначение отдельных предметов внутреннего и внешнего мира глубже проникает в чувственное восприятие, фантазию, эмоции и, благодаря взаимодействию их всех, в народный характер вообще, потому что здесь поистине природа единится с человеком, вещественность, отчасти действительно материальная, - с формирующим духом. В этой области соответственно ярче всего просвечивает национальная самобытность", - писал еще В. фон Гумбольдт [4, с.20].
Аттестация языка как средства общения неотделима от рассмотрения его функций во внутриэтническом измерении. Взаимный детерминизм языка и культуры отчетливее всего выявляется в пересечении языка и бытового уклада, языка и социальной структуры, языка и искусства; наличие языка - необходимое условие материального и духовного бытия во всех сферах социального пространства. Язык в этнических границах его носителей - это не только и не столько средство общения, сколько память и история народа, его культура и опыт практической деятельности в традиционных и привычных для этноса формах. Язык "представляет собой форму культуры, воплощающую в себе исторически складывающийся тип жизни во всем его разнообразии и диалектической противоречивости" [5, с.5].
Жизненный мир человека - это не ньютоновское "вместилище тел", а поле его деятельности как существа динамичного и целеполагающего. Эта деятельность далеко не сводима к ее пространственным характеристикам и преобразует их в зависимости от потребностей общества и его потенциала. Так, в татарском языке существует выражение двнья йорты (букв. дом мира)
для обозначения мира вообще. Ойкумена жизненного пространства человека неразрывно расширяется, и понятие дома в тюркской картине мира смыкается с понятием родины и мира в целом.
Любой феномен мира человека не просто факт, а артефакт, продукт, рожденный наличным опытом и заинтересованной интерпретацией человека на основе определенного кода культуры. С этих позиций концептуальное оформление в языке того пространства, внутри которого протекает будничное, повседневное существование членов этноса чрезвычайно важно для лин-гвокультурологии, которая стремится выделить наиболее значимые культурные семы, охарактеризовать культурное пространство этноса через описание ключевых культурных концептов.
Та картина мира, которая складывается в языке этноса, в известной мере детерминируется прагматическими моментами и возникает главным образом как ответ на практические потребности человека. Основные виды трудовой деятельности, традиционный уклад быта продолжают оказывать определенное влияние и при изменении ценностных ориентаций. Как отмечает В.А.Маслова, "по всей вероятности, совокупность предметно-образно-эталонных представлений о предметах, явлениях, с которыми человек встречается чаще, чем с другими, в целом формирует некоторую стабильную языковую картину отражения объективной действительности" [6, с.69]. Знания этого типа, по ее мнению, могут сколько угодно отходить от того, что посчитала бы объективной истиной традиционная наука. Их критерием выступает не формально-логическая непротиворечивость, а сама по себе целостность и универсальность модели, а также ее способность служить объясняющей (чаще - квазиобъясняющей) матрицей для структурирования опыта.
В отличие от интенсивно меняющейся информации текстов, информация, заключенная в языковой семантике, характеризуется относительной стабильностью, что связано с ее внутренним, опорным характером по отношению к знанию, содержащемуся в конкретных текстовых воплощениях. Мы выдвигаем рабочую гипотезу, согласно которой основные формы концептуализации в языке явлений материального мира остаются сравнительно неизменными, несмотря на стремительно изменяющуюся действительность.
Так, например, языковые единицы, служащие обозначением объектов и явлений изучаемой сферы, могут быть объединены в лингвокультурологическое поле "дом - жилье". Оно, с одной стороны, выступает как объединение языковых единиц, денотаты которых соотносимы с конкретным сегментом реальности, с другой стороны, эти номинативные единицы, взятые в своей совокупности и образующие систему, выступают не просто как номенклатура, а скорее как определенная схематизация культурно-исторического опыта членов языкового коллектива. Поэтому проводимый нами анализ учитывает взаимосвязь языковых единиц с экстралингвистическим фоном, с исторически сложившейся предметной сферой и социокультурной средой.
Основываясь на том, что язык является основной формой фиксации и репрезентации знаний человека об окружающем мире и что за каждой лексической единицей стоит определенный объем информации об обозначаемом
фрагменте действительности, мы различаем реальную действительность как источник наших знаний и ее отражение в конкретном языке.
Для того, чтобы иметь представление о специфике татарского видения мира, нам представляется логичным проанализировать концептуализацию мира как такового в татарской языковой картине мира. Для татарского сознания мир - двнья.
Двнья может пониматься как совокупность всего существующего, являясь синонимом к галэм — вселенная.
Это также часть вселенной, планета Земля, живая и неживая природа Земли. Эйлэнер двнья каман да, Булмас аца берни дэ (Н.Исэнбэт). — Мир все также будет вращаться, И ничего ему не будет.
Двнья понимается и как общество, социум, человеческое сообщество: Синец ат тануыц двньяга мэгълум инде (Г.Ибраhимов). — То, что ты прекрасно разбираешься в лошадях, известно всему миру (всем).
Двнья - это и опрелеленная область психической жизни, чувств, представлений и т.п.: матурлык двньясы (мир прекрасного), хыял двньясы (мир мечты), хис двньясы (мир чувств), рухи двнья (духовный мир).
В татарском языке двнья понимается как мирская, несакральная жизнь, противопоставляясь ахирэт — вечному потустороннему миру: [Хэзрэт] Сез вч квнлек двнья вчен бвтен ахирэтне онытмагыз (Ф.Эмирхан). — [Хазрет] Вы не забывайте о вечности ради бренного мира. Двнья эшен ахирэткэ калдырма (посл., букв. не оставляй мирские дела для того света); двнья фани, хакыйкать бакый (посл., букв. мир тленен, истина вечна).
Аналогичное значение мы обнаруживаем в производном двньяви -мирской. В этих случаях может подчеркиваться бренность, тленность, преходящий характер чего-либо (фани двнья — бренный мир). Аналогичное значение имеет и русское слово мир - мирская, светская жизнь, противопоставленная монастырской. Дериваты мирской, обмирщение также несут в себе это значение. Таким же образом осмысляется мир и в европейской культуре (франц. renoncer au monde — отказаться от мирской суеты). Ислам и христианство как мировые религии задают соответствующую шкалу оценок, монотеистическим религиям свойственно противопоставление мира, бренности земного существования вечности, что находит свое выражение в языке.
Еще одно значение татарского слова двнья ассоциируется в сознании носителей татарского языка с большим количеством или огромными размерами чего-либо: Чэйлэп чыкканчы, двнья вакыт узды (Г.Гобэй). Пока мы выпили чай, прошло очень много времени. Акча эрэм итеп, нигэ эйбер алып йврисец? Безнец узебездэ дэ двнья бит алар (Т.Гыйззэт). — Зачем напрасно тратишь деньги, покупая гостинцы? У нас у самих всего очень много. Существует устойчивые сочетания двнья кадэр, двнья хэтле (букв. величиной с мир) — для описания чрезвычайно больших размеров или большого количества чего-либо. Аналогичное значение обнаруживаем у английского слова world (мир): he has a world of troubles — у него было очень много хлопот.
Характерным для европейского менталитета является включение в концепт мир понятия аристократического общества: англ. the great world, фр. beau monde - высший свет, фр. joli monde - блестящее общество, homme du monde - светский человек, femme du monde - светская женщина. В таком же значении используется русское слово свет. В силу специфики историкокультурных условий такое использование для татарского слова двнья не характерно.
Спецификой русского языка является устаревшее значение слова мир "сельская община с ее членами". Это значение сохраняется в следующих пословицах: с миру по нитке — голому рубаха; на миру и смерть красна. Отсюда же всем миром — "вместе, сообща", мирянин, мирянка - о представителях сельской общины.
В татарской лингокультуре мы наблюдаем определенную антропо-морфизацию мира, в частности в устойчивых сочетаниях: двнья йвзе - лик мира (аналогично щир йвзе - лик земли), двнья йвзен курмэу (не видеть лик мира) -жить не по своей воле, жить под принуждением. Мондый кеше двнья йвзендэ тагын бар микэн? (Г.Колэхмэтов). - Есть ли еще подобный человек в мире?
В ряде фразеологизмов с компонентом двнья реализуется сема бытия, с данной лексемой связывается рождение и смерть человека: двньяга килу -родиться, двньядан киту, двнья кую — умереть, двнья белэн бэхиллэшу — прощаться с жизнью.
Мир как таковой в татарской наивной картине мира устойчиво связывается не с абстрактной целостностью всего существующего, а с повседневным, будничным существованием человека: двнья алып бару (букв. вести мир) - вести хозяйство, обеспечивать семью; двнья квту (букв. пасти мир) - жить, вести хозяйство; двнья арттыру (букв. увеличивать мир, преумножать мир) - увеличивать богатство; двнья куу (букв. гнать мир) -гнаться за богатством; двнья йвген тарту (букв. тащить бремя мира) - тянуть лямку; двнья мэшэкатьлэре — повседневные хлопоты; двнья рэтен белу -знать толк в жизни.
Двнья также связывается с познанием закономерностей бытия, разнообразия существующих явлений: двнья тану (букв. узнавать мир) — познать мир; двнья куру (букв. увидеть мир) — накопить жизненный опыт; двньяны тату (букв. отведать мира, попробовать мир на вкус) — познать жизнь, испытать трудности; двнья курсэту (букв. показать мир) — показать белый свет.
В татарском языке существует ряд фразеологизмов с компонентом двнья, связанных с семантикой отрешения от жизни с ее радостями (двнья рэхэте) или с охлаждением к ней: двнья кузгэ куренми (букв. мир не виден глазам), двньяны курэсе килми (букв. не хочется видеть мир) - свет белый не мил; двньядан ваз кичу (букв. отрешиться от мира) — отрешиться от всего; двньядан суыну (букв. охладеть от мира) - охладеть ко всему и т.п.
Татарские пословицы с компонентом двнья отражают диалектику жизни, в ряде пословиц двнья переводится на русский язык как жизнь: двнья аю белэн тутыйны бер читлеккэ тота да яба (букв. жизнь сажает медведя и
попугая в одну клетку), двнья бер алдын, бер артын курсэтэ (букв. жизнь поворачивается к человеку то передом, то задом), двнья бер квлдерсэ, биш елата (букв. жизнь один раз заставляет смеяться, пять раз плакать) и др.
В пословицах фиксируется вращение круга бытия: двнья — куласа, эйлэнэ дэ бер баса (букв. жизнь - колесо, вращается и один раз раздавит); двнья — иске морща, эйлэнэ дэ твтен кайтара (букв. жизнь как старая печь, вращается и возвращает дым обратно).
Татарские пословицы говорят о том, что мир - наставник, постоянно преподносящий уроки живущим: двньяда тору вчен, двнья-ныц узеннэн сабак алырга кирэк (букв. для того, чтобы жить в мире, необходимо усваивать уроки мира); кешене кеше вйрэтсэ, бер кешене вйрэтергэ кырык кеше кирэк булыр иде, — двнья узе вйрэтэ (букв. если бы человека учил лишь человек, для обучения одного понадобилось бы сорок человек, уроки дает мир); кешене хэлфэ вйрэтэ, хэлфэдэн бигрэк двнья вйрэтэ (букв. человека учит наставник, еще больше - мир).
Таким образом, мир как таковой в татарской языковой картине мира тесно переплетается с жизнью человека в мире (тормыш), со сферой каждодневного существования с ее радостями и горестями, с будничным трудом и повседневными хлопотами. Мир для носителя татарского языкового сознания - это, в первую очередь, жизненный мир человека, маркированный в социальном (как совместное существование людей) и бытовом отношении -сфера развертывания человеческого начала в человеке, где огромное значение имеет труд. Такой мир в человеческом измерении имеет и важное гносеологическое наполнение, являясь источником познания.
Для обозначения всего, созданного человеком, в противоположность природному состоянию, как известно, был принят термин "артефакт", которым обозначается любой процесс или объект искусственного происхождения.
Организация быта, уклад жизни и семейно-родственные отношения представляют первостепенный интерес для исследования языковой картины мира. В связи с этим рассматриваем такие лексемы, входящие в лингвокультурологическое поле вй/йорт ("дом-жилье").
Традиционные сельские поселения у казанских татар назвались авыл, у сибирских татар - йорт. На размеры поселений влияли географические условия, например, густота речной сети, наличие пахотных земель в округе; небольшие деревни могли основываться родственными группами, о чем свидетельствует бытование в селении всего нескольких фамилий [7].
В южных районах встречается название утар (хутор). В русской лин-гвокультуре хутор имеет значение "выселок", в татарском языке эта лексема заимствована из русского языка и функционирует в значении "летняя или круглогодичная заимка для содержания скота" [7, с.215].
Абзардан барлык сыерларны утарга чыгарганнар (Э.Еники). - Весь скот из хлевов отправили на летнюю заимку. Изменение значения слова утар в татарском языке - яркий пример семантического освоения заимствованного слова. Примечательно, что толковый словарь татарского языка фиксирует как устаревшее и другое значение слова утар - помещищья усадьба, поместье.
Татарская литература дает немало примеров употребления слова утар в этом значении: Менэ бер атна инде без утарда яшибез. Килгэч тэ, утарныц бвтен тирэ-ягын Сабира белэн икэу йвреп чыктык. Монда двнья гащэп иркен Нэм буш — кешелэрдэн буш. Иц якын мукшы авылы да моннан биш чакрымда (Э.Еники). - Вот уже неделю мы живем в усадьбе. Сразу после приезда вместе с Сабирой мы обошли всю усадьбу. Мир здесь удивительно приволен и пуст-пуст от людей. Ближайшая мордовская деревня находится в пяти верстах.
Татарские селения обычно отличались тесными кровно-родственными связями. По причине недостатка усадебной земли нередко отделившиеся женатые сыновья ставили новый дом на отцоввской усадьбе. В результате этого размеры усадеб настолько мельчали, что могло не остаться места для огорода и надворных построек.
Крестьянская усадьба у татар обычно делилась на переднюю часть -ишегалды и заднюю - бакча, ындыр. В первой части размещались жилой дом, кладовые, скотные и хозяйственные постройки, вторую часть занимал огород, там же размещались баня, гумно с овином, мякинником и током.
Особенность татарской усадьбы - постановка жилого дома отступая от линии улицы, в глубине двора. Считается, что подобная планировка обусловлена канонами ислама, а не древними традициями: у крещеных татар, сохранивших множество языческих прежитков, дома за заборами не ставились [8, с.147-148]. Следует отметить еще одну отличительную сосбенность татарской усадьбы - отсутсвие непосредственной связи дома с другими постройками [7, с.219].
Естественно, что концепт дом в татарской лингвокультуре среди других концептов материального мира занимает совершенно особое место, причем русскому слову дом в татарском языке соответствуют два слова (вй и йорт), каждое из которых имеет свою специфику, в них по-разному развертывается как денотативное, так и сигнификативное значение и разные конно-тативные семы.
Прежде чем перейти к анализу концептуализации сегмента "дом - жилье", необходимо остановиться на реальных условиях проживания татар и особенностях традиционного домостроительства.
Большинство сельских домов в лесной и лесостепной зоне были бревенчатыми, выполненными в срубной технике. Количество венцов в срубе -бура колебалось от 10 до 17, что напрямую зависело от наличия доступного материала и степени зажиточности хозяев. В качестве строительного материала чаще всего использовали сосну. Татары почти никогда не использовали в домостроении березу, считая, что она приносит несчастье [7: 226].
На астраханских землях почти до последнего времени сохранялась юрта - тирмэ, карач вй, киез вй, сходная с казахской юртой. Для нас важно, что последняя также называлось вй (в отличие от сибирского йорт, как было указано выше).
Этимологически анализируемое татарское вй слово восходит к общетюркскому уй-, ив-, эв- и соотносится с татарским глаголом вю
(складывать, валить), на эту связь явно указывают пословицы: вй дэ вй, аннары гына була вй (букв. складывай и складывай, только потом будет дом); вен яхшы вймэгэннец ве башына твшэр (букв. у того, кто дом сложил плохо, дом обрушится на голову).
Существует также точка зрения, что это слово по происхождению связано с древнекитайским иц - "квадрат, башня". Ой - это прежде всего здание, построенное для проживания людей.
Тышта эле карацгы твшеп щитмэгэн булуга карамастан, вйдэ асылмалы лампага ут ягылган, алты тэрэзэнец дэ зур, авыр пэрдэлэре твшерелгэн иде (М.Эмир). - Хотя на улице еще не совсем стемнело, в доме уже зажгли висячую лампу, тяжелые занавески на всех шести окнах были опущены. Кайчандыр аларныц вйлэренэ зур артистлар щыела торган булган, ул аларны куреп ускэн икэн (Э.Еники). - Когда-то в их доме собирались большие артисты, он в детстве их видел.
Обычной и широко распространенной в прошлом была однокомнатная отапливаемая изба (дурт почмаклы вй) с пристроенными к ней холодными сенями. Многолюдные или зажиточные семьи обзаводились жилищем, представляющим собой две теплые избы, соединенные сенями (кара-каршы вй). Одна из комнат служила кухней (кара вй), а другая - гостевой (ак вй) [10, с.82].
Семиотика традиционного татарского жилища предполагает наличие в каждом доме тур - особого почетного места в белой половине избы. Необходимо отметить, что при любой планировке дома почетное место тур располагалось у середины передней стены.
Тур башы - своего рода "красный угол". Традиционное обращение к гостям "Тургэ узыгыз!" свидетельствует об особом уважении к гостям и гостеприимстве.
Интерьеры татарского дома часто описываются в художественных произведениях: Карацгырак кына вй эче тышкы ягы кебек ук искереп, тузып беткэн икэн инде. Лэкин купме генэ искереп-тузып бетмэсен, аныц бурэнэлэре тома балавыздай сары-кврэн иде, эле тапталып, кырылып ашалган идэне дэ чип-чиста иде... Ойнец бвтен турен ицлэп, встенэ киез щэелгэн зур сэке тора, ике урындык, бер эскэмия, мич буенда тагын бер букэн тора — менэ щиказ дигэне бары шул гына. Мич алды иске чупрэк чаршау белэн буленгэн, анда кемнецдер озын чыра телуе ишетелэ (Э.Еники).
- Довольно темная внутренняя часть дома обветшаала так же, как и наружняя. Однако, несмотря на ветхость, его бревна были желтокоричневыми, как прополис, протоптанные, перетертые полы были чистые... Всю переднюю часть дома занимало покрытое войлоком сакэ, два стула, скамья да чурбан около печи составляли всю домашнюю мебель. Место перед печью отделено старой занавеской, слышно было, как там кто-то расщепляет лучину.
Традиционно татарская изба отопливалась печью по-белому, появление которой относится к эпохе Волжской Булгарии. Однако длительное время сохранялось и отопление по-черному, о чем в языке говорит название кухонной половины дома - кара вй (черная, то есть курная, изба; ср.: кара
мунча - баня по-черному). Важное отличие татарской печи - наличие встроенного сбоку от устья котла (казан), где можно было готовить пищу. Он имел отдельную топку с тягой в основную трубу. Именно такое устройство печи нашло отражение в пословице мичсез вй — мисез баш (букв. дом без печи - голова без мозгов).
Расположение печи предопределяло внутреннюю планировку дома. Если печь в русских домах традиционно примыкала к стене, то в татарских домах между печью и стеной непременно оставлялся промежуток - аралык. Исследователи отмечают, что такое расположение печи - отличительная черта древнетюрксого и татарского жилища, восходящая к центральному положению очага в юрте [7, с.239].
Сени - вй алды - в большинстве домов были холодные, неотапливаемые, они сооружались срубными или тесовыми, с деревянными полами и без потолка. Передней частью дома считалась не фасадная сторона, выходящая на улицу, а та сторона, на которой был расположен вход.
Ой - это также место, где обитает кто-то, жилище кого-либо: куянныц ве - урманда, мэченец ве — вйдэ (погов., букв. дом зайца - в лесу, дом кошки
- в доме).
Это же слово активно используется в изафетных конструкциях в функции прилагательного со значением "домашний, относящийся к дому или домашнему хозяйству".
Шуннан соц Газизэ апа байбикэнец вендэ тегу-чигу эшлэрен эшлэп, туры килгэндэ вй эшлэрен башкарып йврде (Э.Фэйзи). - После этого Газиза-апа в доме богатой хозяйки выполняла работу по шитью и вышиванию, при случае занималась домашней работой.
Этим же словом называются разные постройки для хозяйственных нужд. Например, каравыл ве - караульный дом, мал ве - помещение (дом) для скота. Остановимся по-подробнее на последней изафетной конструкции. Мал ве — небольшие срубные постройки для зимнего содержания молодняка, там же в печи с котлом варили корм скоту. Татары, отличавшиеся любовью к домашним животным, стремились поддерживать чистоту своего жилища, но в то же время необходимо было обеспечить теплое место обитания телятам и ягнятам зимой, этим и объясняется появление подобной постройки.
Однако для татарской лингвокультуры концепт вй обозначает прежде всего место проживания человека, он связан с домашним уютом, семьей, кровно-родственными отношениями. Согласно традиционному распределению работы в семье, все обязанности внутри дома выполняли женщины, за его пределами - мужчины. Это находит в языке прямое отражение, в частности, в выражении о женщине вй турэсе (букв. начальник дома).
В связи с этим необходимо отметить, что для татар в прошлом было характерно исторически сложившееся разделение труда по половому признаку (ир-ат эше - мужская работа, хатын-кыз эше - женская работа). Мужчины выполняли тяжелую физическую работу в хозяйстве - заготовка корма для скота и дров на зиму, полевые, ремонтно-строительные работы и т.д. Женщины преимущественно занимались домашними делами - уборкой,
стиркой, приготовлением пищи, прядением, ткачеством, вязанием. Татарские крестьянки хоть и участвовали в полевых работах во время сенокоса и уборки урожая, однако по сравнению с соседними народами были меньше заняты в сельскохозяйственных работах: они не участвовали в пахоте, меньше занимались огородничеством [9, с.121]. Татарки были искусными рукодельницами -они изготовляли ичиги и тюбетейки, вышивали калфаки.
В татарском языке наличествует достаточное количество фразеологизмов с компонентом вй. Рассмотрим некоторые из них: вйгэ бату (букв. утонуть в доме) - погрязнуть в домашнем хозяйстве, в заботах о членах семьи; вй тавыгы (букв. домашняя курица) - о человеке, который редко выходит из дома, сидит дома взаперти; вйдэн ыц-шыц чыгу - когда наружу выходят слухи о семейных неурядицах; вй эче (букв. внутренность дома) - члены одной семьи; вй щэмэгате - члены одной семьи или женщина - глава семьи.
Последние примеры наглядно свидетельствуют о тесной связи дома и его обитателей, когда осуществляется метонимический перенос с места обитания на тех, кто там обитает.
Примечательны в этом отношении и следующие примеры: вйдэн торып (кына) кибэн сугу (букв. жать снопы, не выходя из дома) - так с иронией говорят о человеке, ведущем хозяйство не выходя из дома, то есть о лентяе и бездельнике; вйдэ сары чэчле балаларыц елап калмагандыр (букв. не остались же у тебя дома плачущие светловолосые дети) - намек на холостого мужчину, который якобы спешит домой; вй туе (букв. праздник дома) -обряд новоселья.
Существовал свадебный обряд вй киендеру (букв. обряжение дома), когда при появлении невесты в доме жениха снимали висевшие в доме занавески, полотенца, настенные украшения из ткани и заменяли их новыми
- из приданого невесты.
Для татарского языка характерно функционирование множества пословиц с лексемой вй, где последняя рассматривается как обязательный компонент благополучия бытия человека: вендэ рэхэт тапмаган урамда тапмас (букв. не нащедший радости дома, на улице ее не найдет); вй корган уцар, вйсез калган туцар (букв. построившему дом будет сопутствовать удача, оставшийся без дома замерзнет); вй салмыйча мал булмый (букв. не построив дом, не разбогатеешь); вйле квлэр, вйсез бвлэр (букв. имеющий дом будет веселиться, не имеющий дом - разорится); вйне сала башлаганчы нигезен ныгыт (букв. прежде чем возводить дом, укрепи его фундамент); туган вйгэ тугыз кайт (букв. в отчий дом вернись девять раз (многокоатно); сусыз щиргэ вй салма (букв. не строй дом там, где нет воды); яца вй салмыйча искесен сутмэ (букв. не построив нового дома, старый не разрушай).
В рассмотренных пословицах понятие вй ассоциируется с безопасностью, теплом физическим и душевным.
Отметим также, что и в современных условиях, когда основная масса населения проживает в больших многоквартирных домах, тем не менее дом в наивной картине мира понимается как нечто, построенное для проживания
отдельной семьи: аларныц ее - их дом, вйгэ кайту - вернуться домой, вйдэн чыгу - выйти из дома.
В сегмент жилье в татарском языке входит также лексема йорт.
Общетюркское йурт "дом, основное владение, зимовье", считается, что оно образовано от древнего йурыт (йуры - "возвращаться").
Йорт - это здание, сооружение, где размещается какое-либо учреждение, предприятие или проживают люди. Бу йорт Гариф эфэнде тора торган йорт булырга тиеш (Ф.Эмирхан). — Этот дом должен быть домом, где живет Гариф-эфенди. Таш йорт - каменный дом, биш катлы йорт — пятиэтажный дом.
Йорт - также хозяйство отдельной семьи. Щиде йорт бергэ оешып, артель тезергэ булдык (Ш.Камал). - Объединив семь домов, создали артель.
Йорт - двор с хозяйственными постройками. Ьэммэсе дэ, йортка чыгып, кунакларны озатып калдылар (Э.Фэйзи). - Все проводили гостей, выйдя во двор.
Здесь также осуществляется метонимический перенос, йорт - люди, живущие отдельным хозяйством, отдельной семьей или же члены нескольких семей, проживающие в одном доме. Янгын бик тиз куркыныч тескэ керде. Бетен йорт аякка басты (Э.Фэйзи). - Очень скоро огонь стал угрожающим. Весь дом встал на ноги.
При этом для обозначения каких-либо учреждений используется только лексема йорт. Так, например, Галимнэр йорты - Дом ученых (официальное название учреждения), галимнэр ее - дом, где проживают ученые. В подобных контекстах значения этих слов четко дифференцируются.
Ата-ана йорты (букв. дом отца с матерью, родителей) - отчий дом, земля предков.
Теп йорт (букв. основной дом) - отчий дом, земля предков. В связи с последним примером необходимо отметить, что бытовавший ранее у татар обычай обязательного проживания в доме отца младшего сына в современных условиях часто нарушается. Однако в сельской местности, если младший сын остается в родном селе, он, как правило, живет с родителями, т.е. теп йортта.
Слово йорт в татарском языке обозначает также страну, родную землю. Болгар йортыныц данлы чичэне... шушы байгышмы? (Н.Исэнбэт). -Славный певец булгаской земли... этот бедняк? (ср.: в английском языке родина также ассоциируется с родным домом: homeland - родина, отчизна, at home and abroad - на родине и за границей, homesickness, home - дом, sick -тоскующий, тоска по родине, ностальгия). Идел-йорт (Волга-дом) - так издавна называли свою родину предки современных татар. Приведем пример из дастана "Идегэй":
— И Идел-йорт, Идел-йорт,
Идел эче имин йорт,
Атам кияу булган йорт —
Иелеп тэзем кылган йорт;
Анам килен булган йорт —
Иелеп сэлам эйткэн йорт;
Кендегемне кискэн йорт,
Керем-коцым юган йорт.
- Мир да будет в Доме родном!
Здесь, в этом доме, мой отец
Счастлив стал, как жених и зять.
Выйдя замуж, здесь моя мать
Стала невесткой, стала женой.
- Здравствуй Идиль, мой Дом родной!
Здесь, где мое началось бытие,
Перерезали пуповину мне.
Здесь полоскали мое белье.
Примечательно, что для тюркского языкового сознания родная земля благоустроена и обитаема, это не дикая природа, а земля, освоенная хозяйственной деятельностью человека, облагороженная трудом, земля, на которой присутствует человеческое жилье с соответствующими хозяйственными атрибутами. Это ярко отражается в следующих фразеологизмах: йорт алып бару (букв. вести дом) - вести хозяйство; йортсыз йомран (букв. бездомный суслик), йорт тотмас (букв. не держащий дом) - человек, не обосновавшийся на одном месте, постоянно переезжающий с места на место; Йорт щанлы (букв. с домашней душой) - домовитый; йорт карау (букв. смотреть дом) — домовничать.
Йортка керу (букв. войти в дом) — быть примаком. Традицинное для татар патриархальное поселение обусловило то, что примачество считалось отступлением от нормы, явлением позорным, в народе говорили: йортка кергэнче — утка кер (букв. лучше войти в огонь, чем стать примаком). Поселение молодой четы в основном в доме мужа или его родителей характерно и для современных татар.
Приведем отдельные пословицы с компонентом йорт: бик йортны тота (букв. замок держит дом), т.е. употребляется в значении того, что в доме должен быть хозяин; иске йортныц кадерен яцасында белэсец (букв. ценность старого дома узнаешь в новом) - цену старым друзьям, вещам узнаешь только сравнив с новыми; иясез йорт мисез баш кебек — (букв. дом без жильцов как голова без мозгов) - подразумевается, что дом, где никто не живет, быстро разрушится; йорт тоту — йон тету тугел (букв. содержать дом - не шерсть трепать) - трудно вести хозяйство; йорт щилкэ встендэ (букв. дом на плечах) - чтобы дом был хорошим, хозяйство крепким, надо очень много трудиться; олы йортка ни кирэк, кече йортка шул кирэк (букв. что нужно большому дому, то же требуется и для маленького) - для того, чтобы вести хозяйство, нужно очень многое: нет разницы, большое оно или маленькое; начар булса да, уз йортыц булсын (букв. хоть плохой, но должен быть свой дом) - чтобы чувствовать себя равноправным человеком, надо иметь свой дом, хозяйство.
В перечисленных выше пословицах акцентируются важность наличия собственнного хозяйства, трудность и ответственность ведения домашнего
хозяйства; в пословицах концепт йорт связывается с домашним хозяйством вообще, а не только с домом как жилым строением. Дом в этом случае символизирует не домашние стены, безопасность (у англичан "Мой дом -моя крепость", у русских "Дома и стены помогают"), а ассоциируется с будничным, каждодневным ведением хозяйства, то есть дом для татар неотделим от труда.
С домом естественным образом связаны и мифологические персонажи.
Йорт иясе - в мифологии казанских и некоторых групп западносибирских татар одно из названий домового, покровителя домашнего хозяйства [11, с.266]. Татары-мишари считали, что йорт иясе в облике женщины в белом, зайца или белой собаки живет на конюшне, в отличие от вй иясе, который живет непосредственно в доме под полом. Впрочем, следует отметить, что иногда они отождествлялись.
В процессе словообразования и формообразования от корня йорт образуются такие дериваты как: йортлаштыру ("сделать домашним"); йортташ (сосед по дому), йорт-щир (собирательное существительное со значением "дом, жилище, кров"; "дом со всеми примыкающими строениями, усадьба"; "имущество, хозяйство"), йорт-каралты ("дом с относящимися к нему строениями"), йорттума ("доморощенный (о животном)", "местный, вышедший из своей среды (о человеке)") и др.
Итак, понятие дома вербализуется в татарском языке двумя лексемами, между которыми немало общего, так как оба слово ассоциируются с жилищем - местом проживания человека. При этом понятие йорт более широкое по объему, оно обозначает не только пространство внутри дома, как чаще всего бывает с лексемой вй, но может объединять двор и хозяйственные постройки.
Чтобы наглядно увидеть различия, сравним два словосочетания: вй эшлэре и йорт эшлэре. При всем внешнем сходстве первое из них обычно обозначает работу, выполняемую внутри пространства дома, второе - вообще работу по хозяйству, в том числе вне стен дома, во дворе или в хозяйственных постройках. Слово вй более интимно, больше связано с домашним уютом, родственными отношениями, это пространство внутри стен дома. Слово йорт ассоциируется со зданием вообще, причем не обязательно жилым. Слово вй никогда не обозначает страну или родную землю. Йорт образует особое пространство, обжитое человеком, в противовес йортсыз щир - необжитому человеком, дикому природному состоянию. Для предков татар, часто кочевавших с места на место, йорт - это своего рода особая модель мира (ср. юрта у казахов), гарантирующая защищенность и уют. Йорт создает особое пространство, преобразованное трудовой деятельностью человека, приспособленное к его нуждам и потребностям.
Таким образом, в татарской языковой картине мира понятие дома вербализуется двумя лексемами. Для татар, издавна занимавшихся земледелием и животноводством, дом немыслим без хозяйственных построек, помещений для содержания скота, подворья, поэтому йорт предполагает своеобразную экспансию дома от домашних стен (ей) на
крестьянскую усадьбу в целом. Устройство жилища аккумулирует черты национальной культуры. Дом - место пространственной локализации и социальный эквивалент семьи, его метонимический и символический заместитель.
[1] Шмелев А.Д. Русская языковая модель мира: Материалы к словарю. М.,
2002.
[2] Сафиуллина Ф.С. Татарча-русча фразеологик сузлек. Казан, 2001.
[3] Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры: изд. 3-е, испр. и доп. М., 2004.
[4] Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М., 1984.
[5] Тарланов З.К. Язык. Этнос. Время: Очерки по русскому и общему языкознанию. Петрозаводск, 1993.
[6] Маслова В.А. Лингвокультурология: учеб. пособие для студентов высш. учеб. заведений. М., 2001.
[7] Татары. М., 2001.
[8] Воробьев Н.И. Казанские татары: Этнографическое исследование дооктябрьского периода. Казань, 1953.
[9] Этнография татарского народа / Под ред. Д.М.Исхакова. Казань, 2004.
[10] Мифологический словарь / Отв. ред. Е.М.Мелетинский. М., 1992.
