CC BY
174
ОНТОЛОГИЯ И ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ
УДК 11.5
П. Ю. Спирина
Концептуализация времени: вечность, временность, мгновение
Статья посвящена исследованию концептуализации понятия времени в его отношении к понятиям вечности, временности и мгновения. История понятия времени анализируется через трансформацию значимости четырех онтологических принципов - тождества и различия, дискретности и непрерывности. Интерпретация времени как мгновения рассматривается в качестве ведущего направления изучения времени в современности.
Ключевые слова: время, вечность, временность, мгновение, непрерывность, дискретность, тождество, различие, онтологический подход.
Настоящее и прошедшее, Вероятно, наступят в будущем, Как будущее наступало в прошедшем.
Если время всегда настоящее, Значит, время не отпускает. Т. С. Элиот «Четыре квартета»
Вопрос о смысле бытия, поставленный ясно и отчетливо выдающимся мыслителем XX века Мартином Хайдеггером, выдвинул принципиально новую интерпретацию проблемы единства бытия и мышления. Проект фундаментальной онтологии был задуман как восстановление существующего изначального единства бытия и мышления, забытого в западноевропейской традиции вследствие интерпретации бытия на основе сущего. Лишь мышление, приближенное к тайной стороне мира, может называться подлинным и служить гарантией от полной бездумности калькулирующего мышления XX века, спасая тем самым бытийно-человеческую сущность.
Ключом к раскрытию смысла единства бытия и мышления в проекте Хайдеггера является время, или, если выразиться точнее, временность человеческой экзистенции. Поставив понятие времени в один ряд с понятием бытия1, что следует из названия его основной работы первого периода
Хайдеггеровская экстатическая временность есть лишь иное выражение трансцендирующего бытия. Именно так Хайдеггер достигает поставленной перед собой цели - снять различие между бытием и временем. Экспликация понятия бытия как бытия человеческой эксзистенции и экспликация времени как темпоральной структуры человеческого бытия приводит к тождеству понятий бытия и времени. Трансцендирующее бытие Dasein, «проходящее сквозь» любое сущее, и экс-статическая временность как не-
творчества «Бытие и время», он тем самым указал на принципиальную значимость данного понятия в определении бытия такого сущего как Dasein. Отличие хайдеггеровского подхода к времени состоит в его сущностной связи с понятием бытия, на основе чего этот подход может быть назван онтологическим.
На сегодняшний день существует бесконечное многообразие способов рационализации времени и попыток схватить его сущность, более того, в определенном смысле «постклассическая онтология есть не что иное, как хронология» [5: 4]. В этой статье будет рассмотрена версия трех культурноисторических способов концептуализации времени на основе конституирующих данное понятие онтологических принципов, охватывающая собой весь ход истории его развития в западной философии.
Импульсом к такому способу анализа времени послужил диалог Платона «Софист», в котором речь идет о том, что мы не можем мыслить бытие непротиворечиво вне таких категорий, как тождество и различие, единое и многое, движение и покой, что наглядно продемонстрировано Платоном в ходе диалектических рассуждений этого диалога. Поскольку в основе онтологического подхода к времени лежит его отношение к бытию, путь конструирования смысла времени на основании тех же принципов, которые конституирует само бытие, представляется вполне оправданным. Попытка развернуть понятие времени исходя из единства четырех принципов -тождества и различия, непрерывности и дискретности, рассмотрев в какой мере преобладание, возвышение одних принципов влияет на концептуализацию времени, присущую определенному историческому периоду, - представляется в определенной мере новаторской и содержащей в себе интенцию для раскрытия концептуализации сегодняшней перцепции времени и для понимания способа его рефлексии.
Для некоторой наглядности представления о предлагаемом пути рассмотрения истории понятия времени ниже приведена схема, из которой видно, как взаимодействие четырех принципов обуславливают собой три концептуализации времени в его отношении к бытию.
сущее, как изначальное «вне себя», по существу, тождественны.
Данная схема показывает, что онтологические принципы формируют три культурно-исторических способа концептуализации времени, а именно, время и вечность, время и временность, время как мгновение, которые и будут очерчены нами.
Время и вечность. В классической метафизике время рассматривается в рамках вертикальной иерархии отношений вечного из земного, и здесь прежде всего важна фигура Платона, поскольку именно этот философ очертил границы концептуализации времени вплоть до XIX века, когда он определил время как «вечный же образ, движущийся от числа к числу» [4 (Тимей: 370Е)], границы, которые оставались неизменными на протяжении двух тысячелетий, несмотря на те или иные попытки их преодолеть. В ходе повествования космогонического мифа в диалоге «Тимей» наступает момент, когда демиург задумывает сотворить некое движущееся подобие вечности в созданном им мире, и образом для такого творения является вечное небо. Создавая время, демиург делает это для того, чтобы «ещё более уподобить [творение] образцу» - вечному и неизменному, себетождественному бытию. Платон полагает, что пребывающее вечно тождественным и неподвижным не может изменяться, возникать и становиться, что присуще тому, что подвержено воздействию времени, из чего следует вывод, что хотя вечность и берется в качестве идеального эйдоса для сотворения времени, последнее все равно представляет собой деградацию, умаление полноты и совершенства вечного и неподвижного бытия. Греки говорили, что мир есть некая полнота, есть все паи), но это все не есть скопление неисчислимого множества всяких отдельных вещей, ибо все в мире существует в гармонии и в единстве, так как космос вечен и неизменен (Гераклит), а отсюда вытекает, что он упорядочен согласно принципам тождества и непрерывности, которым подчинено все иное и дискретное.
Это иерархичное соотношение времени и вечности как бы «герметизирует» само течение времени2: от Платона до Гегеля время остается в «тени» вечности с её тождественностью, непрерывностью и неизменностью, несмотря на тот глубокий философский анализ, который оно получает в работах некоторых философов эпохи классической метафизики.
Аристотель, в отличие от Платона, предпринимает попытку онтологического оправдания движения, а вместе с ним и времени, как необходимых форм бытия. Если Платон временность мира вещей воспринимал как нечто несовершенное и неподлинное в сравнении с вечным миром неизменных эйдосов, то для Аристотеля движение и время есть средства достижения энтелехиального состояния, конечной цели всех вещей, ибо в мире многообразных вещей несовершенство есть их стартовая позиция, а время есть дистанция от изначального несовершенства к осуществлению своего энтелехиального состояния. Рефлексия времени у Аристотеля
2 Крайний вариант такой «герметизации» представлен концепциями, отрицающими реальность объективного течения времени, как, например, это происходит в апориях Зенона, в метафизической системе Спинозы, Канта, Гегеля, во многих религиозных и философских концепциях Востока.
осуществляется более многогранно и охватывает всю четверицу конституирующих его онтологических принципов, однако вечность, воплощенная Аристотелем в образе вечного
ума-перводвигателя, продолжает оставаться идеальным образцом в осмыслении сущности временных характеристик.
Ориентированность средневековой традиции в интерпретации понятия времени на вечность является самоочевидной. Вечность была непререкаемым образцом осмысления времени для средневековых философов и богословов (Августин, Боэций, Дионисий Ареопагит), что метафорически выразил Фома Аквинский, сказав, что вечность и время соотносятся как родник и ручей.
Интересен тот постепенный разворот вертикали время - вечность, который происходит в Новое время, когда Ньютон вводит понятия универсума. Если в мире надлунном тождественная и неизменная вечность продолжает оставаться идеалом, соответствующим по своим атрибутам неизменному бытию, аналогом ей служит понятие абсолютного времени, то в мире подлунном происходит разворот вертикали и её замена горизонтальной системой отношений, где время перестает соотноситься с вечностью и понимается как текущий из прошлого, через настоящее в будущее однонаправленный поток.
Поворотной фигурой в истории понятия является И. Кант, предложивший принципиально иное понимание времени и вечности. Отрицая объективность времени и тем самым вполне вписываясь в существующую традицию соотношения времени и вечности, где время либо отрицалось, либо нивелировалось в сравнении с вечностью, Кант не ставит вопрос о сущности времени как такового. Критикуя своих предшественников, которые вне зависимости от того, отвечали ли они на вопрос «что есть время?» или «как мы познаем время?», допускали скрытую субстантивацию данного понятия и предполагали наличие наглядного образа времени, он рассматривает сознание в контексте проблемы времени, «когда время оказывается уже не изначальным предметом исследования, но средством структурирования познавательной способности, средством описания сознания» [3: 5]. Время у Канта не есть исходный предмет исследования, оно - основной предмет описания, играющий ключевую роль в архитектонике чистого разума. Время является конституирующим понятием на уровне описания субъективной дедукции, а именно в анализе трех синтезов - аппрегензии, воспроизведения и рекогниции3, на уровне форм чувственности и трансцендентальных схем. При описании времени Кант не использует специального временного языка, позже детально разработанного в работах Э. Гуссерля: фундаментальными определениями, посредством которых характеризуется время, являются последовательность и одновременность, а точнее, время понимается как единство последовательности и одновременности, функция которого есть смыслообразование. В этом смысле время в «Критике чистого разума» предстает в качестве некоего не до конца рефлектируемого понятия. Мы
3 Описание времени в конституировании трех синтезов осуществляется И. Кантом в субъективной дедукции категорий первого издания «Критики чистого разума», изъятой им из второго издания. Согласно международной системе пагинации,
А - первое издание, В - второе издание.
ищем не смысл времени, но экспликация любого смысла подразумевает описание во временных составляющих. Несмотря на то, что
последовательность и одновременность доминируют в кантовских описаниях времени, принципы тождества и различия, непрерывности и дискретности, ставшие предметом особенного внимания в работах последующих
философов, неоднократно затрагиваются Кантом в его рассуждениях о времени (например, в антиномии о начале мира, в вопросе о связи многообразия чувственных представлений) и служат импульсом к
дальнейшему раскрытию понятия времени через их единство.
Важно также отметить одну из последних сравнительно малоизвестных работ Канта «Конец всего сущего» (1894). В ней пусть и в специфической для Канта форме возникает проблема времени в собственном смысле. Оно здесь выступает в совсем ином, чем прежде, определении: время уже не есть просто условие человеческого познавательного опыта, а фундаментальное условие самой реальности, важнейшее из условий человеческой жизни. В этой же работе Кант трансформирует понятие вечности из онтологического измерения в этическое, разрушая иерархическую вертикаль времени и вечности. Вечность понимается не как бесконечная длительность, с точки зрения Канта, это невозможно, ибо в ней отсутствует время как масштаб, а как моральная сверхчувственная сфера [1].
Время и временность. Процесс изменения отношения человека к самому себе, начавшийся в эпоху Возрождения, обусловливает новое понимание места человека в бытии. Согласно антропоцентрическим воззрениям, человек теперь занимает срединное место между Богом и первой материей4, является центром всего сущего, что означает его одновременную зависимость как от божественного, так и земного миров, более того, равную ценность обоих миров для человеческой жизни. Такое понимание собственной значимости лежит у истоков трансформации ориентированности времени, когда последнее постепенно начинает рассматриваться в рамках его соотношения с временностью человеческого бытия. Существование человека, находящегося в центре мира, определяется как принципами идеального мира, так и принципами множественности мира вещей, то есть, характеризующее эти миры единство двух пар онтологических принципов -непрерывность/дискретность и тождество/различие - правит временностью человеческого бытия.
Время, понимаемое как временность, прежде всего мыслится как нечто качественно разнородное по сравнению с его основополагающими описаниями, присущими предыдущему типу - гомогенностью, однородностью однонаправленностью и абсолютностью. А. Бергсон первым тонко подмечает одну характерную черту человеческого сознания. Оно всегда с готовностью стремится упорядочить свои восприятия времени наглядным пространственным образом, ибо такой порядок обеспечивает легкость понимания, тогда как идея длительности, где каждый момент взаимопроникает в другой, тем самым привнося нечто новое и изменяя последующее, что
4 Такое новое понимание места человека в бытии широко представлено в концепциях философов-гуманистов: М. Фичино, Пико делла Мирандолы и др.
создает качественную разнородность, - более трудна для постижения5.
В своих различных аспектах временность как фундаментальнейшая характеристика человеческого бытия оказывается в центре внимания многих философов конца XIX - первой половины ХХ веков, но особое место принадлежит двум концепциям, Э. Гуссерля и М. Хайдеггера. Анализ времени и временности, осуществленный этими выдающимися мыслителями, уже повлек за собой бесконечное число интерпретаций, и их поток продолжает расти. В рамках описания данной концептуализации мы лишь сравним те средства, при помощи которых конституируется время в концепции каждого из них и рассмотрим его отношение к временности.
Осуществляя феноменологический анализ времени в «Лекциях по феноменологии внутреннего сознания времени»6, Гуссерль демонстрирует, каким образом дескрипция времени оказывается временностью сознания: рефлексия, направленная на схватывание временного потока, сама является темпоральной. Время есть самый «глубокий», «последний» слой сознания, что выражено Гуссерлем в понятии темпорально-конститутивного потока как абсолютной субъективности. Любая фиксация смысла есть приостановка темпорального потока сознания, то есть, смысл есть «приостановленное время». Вопрос же о сознании может быть задан только косвенно, как вопрос о времени, которое мы усматриваем только через временность самого сознания. Гуссерль строит модель сознания, имеющую дело с очевидностью временных феноменов, но одной из центральных проблем данных лекций является одновременная непрерывность временного потока и дискретность точки-теперь (протовпечатления), базисной фазы ретенциально-протенциального единства. Вводя уровень абсолютно-темпорального потока Гуссерль устраняет «множественность» сознания, однако, вопрос о взаимосвязи уровня имманентной временности с её «множественностью» и единого абсолютного потока остается открытым.
Если в концепции времени Э. Гуссерля акцент сделан на конституировании временности посредством принципов непрерывности и дискретности, то М. Хайдеггер осуществляет собственный подход к времени через принципы тождества и различия. Поставив себе задачу обнаружить средства описания бытия в самих структурах этого бытия (Dasein), Хайдеггер находит эти структуры: ими оказываются время, временность и
темпоральность. Как и у Гуссерля, поиск существа времени оборачивается у Хайдеггера доступностью последнего в качестве временности, но уже не структур сознания, а трансцендирующего бытия Dasein, понимаемого как эк-зистирующая временность (время есть самый глубокий экзистенциал). Эта эк-зистирующая временность означает, что смысл бытия и времени нам может быть доступен только как пере-ступание собственной временности, присущего Dasein способа бытия, подлинностью которого является Бытие-к-смерти;
5 Не случайно поэтому при анализе времени происходит постоянное обращение к музыке в качестве примера, не зависящего от пространственных представлений и отражающего подлинное понимание качественной разнородности времени. Звуки мелодии действуют на нас не своим количеством, а своим качеством. Вслед за Бергсоном, Ф. Брентано, Э. Гуссерль будут использовать ее как пример в своих рассуждениях о времени.
6 На протяжении своей жизни Гуссерль неоднократно обращался к теме времени. «Лекции по феноменологии внутреннего сознания времени», о которых идет речь в данной работе, принадлежат к первому этапу анализа времени, осуществленному Гуссерлем.
смерть как чистая возможность есть абсолют для Dasein, экстремальная точка поворота к Бытию. Доступный Dasein смысл бытия, согласно Хайдеггеру, раскрывается в горизонте времени, но это время переживается как временность в единстве круговой экспликации, образуемой синтезом трех различных временных экстазисов - будущего, настоящего и бывшего7. Поскольку в концепции Хайдеггера трансценденция как абсолютное преступание несобственности присутствия8 и эк-статичная временность как лишь иное выражение трансцендирующего бытия, как изначальное «вне-себя», есть основополагающие описания смысла бытия, возникают сомнения в ценности единства временности, уходящей своими корнями в ничто, а отсюда, и в поиске смысла бытия.
Время как мгновение. Попытка концептуализировать современное восприятие времени представима в образе полета вслепую, поиска среди неясной зыби неоформившегося и становящегося, когда ищущий движим скорее собственными интуициями, подпитываемыми реалиями происходящего в окружающем мире, а не устоявшимися методами подхода к решению проблемы, уже получившими признание академического сообщества.
Время как мгновение есть гипотеза концептуализации времени, правящей современным человеком, обуславливающей и определяющей его бытие. Когда при вопрошании о сущности времени образцом для её понимания служила вечность, то, соответственно, принципы тождества и непрерывности, присущие последней, идеализировались и понимались в качестве ведущих и определяющих подлинную суть времени. Когда интерес сместился от вечного бытия к временному, обе пары принципов -тождество/различие, и непрерывность/дискретность - стали рассматриваться как неотъемлемые равнозначные начала конституирования времени, поскольку человеческое присутствие развернуто в две стороны - к внутремирному сущему с его множественностью и различенностью, понуждающими к неподлинности эк-зистенции, и к бытию, открывающему присутствию в его «вотовости» подлинность собственного способа быть, реализующегося через возможность стояния в просвете бытия, ибо только особое сущее, сущее способом Da-sein, размыкает бытие. Если же время имеет тенденцию к ориентированию на моментальность, сокращение темпорального зазора, здесь на авансцену «временного» дискурса выходят принципы различия и дискретности (см. изображенную выше схему).
Кратковременность происходящих процессов, сужение временного интервала в его стремлении к минимальному пределу длительности, ускорение временных процессов выдвигается на передний план исследований
7 Через три модуса времени Хайдеггер описывает основополагающий способ бытия Dasein - Заботу, понимаемую им как взаимная отнесенность смысла бытия и темпоральных структур экзистенции и раскрываемую посредством трех структур - быть-впереди-себя (экзистенциальность), уже-быть-в-мире (фактичность), быть-при-внутремирном сущем (впадение), тожественных трём модусам времени.
8 Термины «Dasein» и «присутствие» употребляются в качестве синонимов, ибо автор не видит сколько-нибудь принципиальную разницу в предпочтении одного термина, оставленного без перевода, другому - являющегося его переводом, поскольку оба уже достаточно привились в русском языке.
во многих философских дисциплинах, например, в социальной философии с её дромологическим дискурсом, в эстетической мысли, где одним из ведущих направлений является эстетика исчезновения, в логике, с осуществляемым в ней анализом временных интервалов.
Что касается рефлексии мгновения в рамках онтологического подхода, то история этого понятия восходит к античности и находит отражение в концепциях современных мыслителей. Изложение различных вариаций интерпретации и путей развития данного понятия потребовало бы изложения всей его истории, чего мы, очевидно, здесь не можем себе позволить, а лишь выделим две основные тенденции, условно обозначив их как негативную и позитивную.
В негативном ракурсе структурирование времени вязью дискретных множественных моментов, случайностью «миганья» кратчайшего мига приводит к вере в бесконечную растяжимость времени, понимаемого как бесконечная сумма моментов, но это есть «дурная бесконечность» мгновений, «каких-угодно-мгновений» (понятие А. Бергсона), когда человек не собственным образом определяет свое время. Метафорическим образом такого восприятия времени может служить мировая сеть с ее мельтешением бесконечно множимых сайтов, имеющихся под рукой в любое мгновение. Это расхожее понимание времени правит повседневностью человеческой жизни, паразитируя на человеческих слабостях и парализуя творческий потенциал человека.
В позитивном смысле мгновение есть, согласно определению С. Кьеркегора, «атом вечности», позволяющий человеку уже в этом земном существовании ощутить прикосновение бесконечности и вечного блаженства» [2: 355] Мгновение понимается как пересечение вечного и преходящего, как собирающее единство четверицы онтологических принципов, наполняющее содержанием человеческую жизнь. Жизнь, сотканная подобными мгновениями, есть возможность стояния в просвете бытия, преодолевающая экзистенциал падения, который Хайдеггер полагал как более естественный присутствию, поскольку он не требует каких-либо усилий для своей реализации. Онтология мгновения и «нетология»9 мгновения, представляющие собой культурно-исторический результат развития понятия времени, есть диалектическое напряжение сегодняшних размышлений о времени и одно из наиболее актуальных направлений его исследования.
Подводя итог трем рассмотренным концептуализациям времени, можно проследить некую характерную тенденцию к его сжиманию - вечность, временность, мгновение, объединяющую три выделенных нами способа временных отношений. Естественно возникают вопросы о том, каковы пределы сжимания, ускорения времени человеческого бытия и куда может развернуться сжатое до предела время, что беспрестанно возобновляет интерес к непрекращающемуся рефлектированию искомого понятия и вопрошанию о его сущности, поскольку «мы есть время».
9 Нетология есть наука будущего, возникающая в связи с существованием и развитием Интернета, чье стремительное развитие приводит к ничтожению экзистенциальных мгновений, поэтому в применении к понятию онтологического мгновения данное слово выступает в качестве синонима негации.
Список литературы
1. Кант И. Конец всего сущего // Трактаты и письма. - М.: Наука, 1980.
2. Кьеркегор С. Страх и трепет. - М., Республика, 1993.
3. Молчанов В.И. Время и сознание. Критика феноменологической философии: моногр. - М.: Высш. шк., 1998.
4. Платон // Собр. соч.: в 4 т. - Т. 3. - Ч. 1. - М.: Мысль, 1993.
5. Черняков А.Г. Онтология времени. - СПб.: Высшая религиозно-философская школа, 2001.
