CC BY
42
ИСТОРИЯ
Вестн. Ом. ун-та. 2008. № 4. С. 72-75.
УДК 008
Н.В. Якуб
Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского
КОНЦЕПТ «ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИЙ ИНТЕРЕС ГОСУДАРСТВА» В ЗАПАДНОЙ ИСТОРИКО-ПОЛИТИ-ЧЕСКОЙ МЫСЛИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XX ВЕКА
The problem of "national interest of the state" in works of representatives of western sociological schools is analyzed in the article. Wide range of ideas of concept with relation to balance of rational and ideal, historical and modem, linguistic and ethnographic in it is investigated.
Ключевые слова: государство, внешняя политика, национальный интерес, цели государственной политики, французская и американская социологические школы.
История, являясь одной из отраслей общественной мысли, всегда оказывается тесно связанной с политикой, которая, как известно, выступает в единстве трёх взаимосвязанных аспектов, т. е., как сфера общественной жизни, как один из видов активности социальных субъектов и как тип социальных отношений. Такое единство предполагает, что историческая наука, выполняя свою социальную функцию, должна принимать самое действенное участие в решении вопросов, выдвигаемых перед обществом самой жизнью. Историческая наука обязана выделять такие историографические проблемы, которые имеют более или менее значительный резонанс и в определенной степени связаны с ведущими политическими силами своего времени. С другой стороны, постоянно испытывая определенное давление со стороны господствующих в обществе политических сил, историческая наука в то же время обладает возможностью обратного воздействия на формулировку и эволюцию тех политических идей и лозунгов, которые включают ее в конкретные действия социальных субъектов на политической арене.
Государство - это социальная структура, которая сама по себе не является субъектом социального действия. Её деятельность можно определить по совокупности деятельности индивидов и групп, составляющих государство. Акцент, следовательно, должен делаться на анализе их целерационального поведения, ибо, в конечном счете, повторяющиеся типичные целерациональные действия способствуют формированию таких институтов общества, которые побуждают индивидов к свободному принятию собственных решений на основе рациональной организации жизни общества. Целерациональные действия особенно распространены именно в политической сфере [1]. Общепризнано, что в основе целенаправленной человеческой деятельности, и прежде всего той, которая связана с государством, лежат интересы,
О Н.В. Якуб, 2008
а сама эта деятельность служит средством удовлетворения последних. В процессе их реализации интересы различных людей, социальных и политических сил сталкиваются, переплетаются, вступают в противоречия, образуя сложный клубок взаимодействия и взаимозависимости социальной жизни. Интерес сам по себе ещё не истинен, он может быть реализован в действительности лишь при присоединении к нему воли человека, его деятельности, подкрепленной соответствующими средствами. Лишь благодаря воле, деятельности и средствам осуществляется на практике и сам интерес. Задача политика - объединить по необходимости все эти элементы, так как политика - это важнейшая форма выражения коренных интересов социальных групп, партий, государств. Задача истории - объяснить, каким образом формировалось це-леполагание государства в прошлом, и попытаться дать совет, каким образом можно использовать это знание в области теоретического осмысления целей государственной политики и осуществления реальных политических действий.
В условиях активно развивающегося диалога в политике и науке между Россией и Западом все более назревшей становится задача осмысления богатейшего наследия западной исторической и политической мысли в области одной из ключевых проблем политической теории и практики - проблемы целей государственной политики и отстаивания национальных интересов.
В зарубежной историографии по проблеме целеполагания государства данный сюжет, как правило, лишь косвенно затрагивается как в общих историографических исследованиях, так и в трудах, посвященных конкретным историкам, философам, политологам, правоведам прошлого. Однако данные работы, написанные с иных методологических позиций, позволяют открыть новые грани и выявить новые подходы к интересующей нас проблеме, что в итоге расширяет исследовательские возможности при формировании целостного представления о природе государства и его целях [2].
Особый интерес представляет историографическая ситуация, сложившаяся вокруг понятия «национальный интерес» и его соотношения с проблемой формирования целей государственной политики.
Эта тема с 40-х гг. XX в. остается предметом оживленной дискуссии в западной историко-политической мысли. Особенно активно свое понимание данного понятия отстаивали исследователи, принадлежащие к школе политического реализма в теории международных отношений, в частности Г. Моргентау.
Именно он в наиболее развернутом виде сформулировал концепцию «национального интереса» и ввел её в научный оборот. Основные положения данной концепции сводятся к следующему: интерес государства - это исходные, жизненно важные цели, которые никоим образом не должны соотносится с моральными принципами, так как сам интерес общества и государства уже морален. Моргентау также определял «национальный интерес» как политическую необходимость: «Невыполнение «национального интереса» ведет к срыву политического курса во внешней политике страны или же к её политическому самоубийству» [3]. Касаясь проблем властеотношения, Морегентау вводит ещё одну ключевую категорию в рамках школы политического реализма. Это понятие интереса, определенного в терминах власти. По его мнению, именно оно обусловливает специфику политической сферы и её отличие от других сфер жизни: экономики (понимаемой в категориях интереса, определенного как богатство), этики, эстетики и религии. Без такого понятия теория политики, внутренней или внешней, была бы невозможна, поскольку в этом случае крайне сложно было бы отделить политические явления от неполитических и внести хоть какую-то упорядоченность в политическую сферу. Для политика это понятие позволяет действовать рационально и проводить цельную внутреннюю и внешнюю политику, не зависящую от его личных мотивов, предпочтений, эмоциональных и моральных качеств [4].
Представители французской (Р. Арон, Р. Дебре, Ж.-Б. Дюрозель) и американской (Дж. Розенау) социологических школ внесли свой вклад в видение проблемы национального интереса. Специфичность их оценки состоит в том, что «национальный интерес» государства не может быть предметом рационального определения. Как считает Р. Арон, «множественность целей, которые может ставить перед собой политическое сообщество, двойственность по существу
74
Н.В. Якуб
между мощью, направленной во вне, и общим благом (единство и сплоченность горо-да-полиса или единая мораль граждан) превращает «национальный интерес» всего лишь в цель поиска, а не в критерий практического действия» [5]. «Национальный интерес» Р. Арон напрямую связывает с такой категорией, как национальный характер. Их взаимосвязь лежит, по его мнению, в психологической плоскости, а не плоскости культурной или политической. Поэтому определение «национального характера» зависит от национального темперамента и накопленного исторического опыта наций, а сама нация - это совместный результат наследственности и опыта первых лет жизни человека. Арон приходит к выводу, что «национальный (государственный) интерес» - это категория, не определенная как в теоретическом, так и в практическом плане. Невозможность его выражения в теоретическом плане объясняется субъективно-объективным характером «национального интереса». Ибо, строго говоря, не существует никакого «коллективного» интереса, который можно было бы определить научно. На практике «национальный интерес» всегда находится в пределах реалистичных расчетов дипломатов и стратегов и больше зависит не от первоочередных целей и задач, объективно стоящих перед государством, а от реальной формы политического режима этого государства и ещё более от соотношения общественных групп, слоев, классов внутри определенного сообщества.
Однако этот в целом своеобразный подход к концепции «национального интереса» как не имеющий объективного, рационального содержания был несколько видоизменен другим представителем французской социологической школы Р. Дебре. Для него нет ничего естественнее «национального интереса»: «Если «национальный интерес» нельзя обнаружить невооруженным взглядом, то вся внутриполитическая борьба теряет смысл. Ведь она имеет целью дать возможность претендентам представить другим ту интерпретацию «национального интереса», которая их беспокоит». Поэтому «национальный интерес» Дебре связывает прежде всего с обеспечением самодостаточности нации, так как интерес основан на универсальной тенденции сохранения всего сущего пребывания в своем собственном быгии, индивидуальном и коллективном. Безопасность, которая почти
всеми исследователями считалась главной составляющей национального интереса, или главной целью государства, согласно Дебре, есть лишь средство, «условие, но не ценность». Таким образом, в концепции Дебре, суверенитет, его сохранение фактически и является национальным интересом, сам же интерес в некотором роде отождествляется с понятием ценности, которая есть собственная свобода и самодостаточность [6].
Несколько с другой стороны к концепции «национального интереса» и целей государства подошел американский социолог Д. Розе-нау. По его мнению, чистота «аномальных явлений на международной арене столь велика, что их невозможно ни игнорировать, ни сколько-нибудь рационально объяснить. Чем дальше в прошлое отступает индустриальная эра, тем в меньшей степени «государственный принцип», или «реалистический метод», помогают понять состояние мировой политики». В целом взгляды американского социолога совпадали с представлениями его французского коллеги Р. Арона, так как Ро-зенау в итоге пришел к выводу о том, что «независимо от положений, приведенных в поддержку концепта (национального интереса), и несмотря на его кажущуюся полезность, «национальный интерес» так и не стал тем аналитическим инструментом, которым когда-то обещал стать» [7]. Мнение Розенау разделяют и представители неолиберальной, модернистской и постмодернистской школ в теории международных отношений и мировой политики, которые ратуют за стирание государственных границ в условиях глобализационных процессов, за распространение демократического уклада во всем мире, за отстаивание частного интереса отдельного человека над интересом общества [8].
В настоящее время свое видение данной проблемы предлагают и независимые исследователи, в частности А. Бэтглер [9]. Его точка зрения о роли «национального интереса» в политике является своего рода выходом из существующего спора между реалистами и идеалистами. «Национальный интерес», по его мнению, - это категория политики, отражающая осознание (субъективизацию) объективных потребностей государства. Внешнеполитический интерес, т. е. «национальный интерес» вовне, является выражением общих и частных потребностей государства, вытекающих из его социально-политической природы, а также его места и роли в системе международных отношений.
Особенностью современного состояния дискуссии вокруг содержания понятия «национальный интерес» является вовлечение в неё отечественных историков и политологов, что придает ей особую российскую специфику. Во-первых, оперируя «западной» терминологией, современные российские обществоведы зачастую слишком свободно экстраполируют ее на российскую действительность, без основательного знания того, каким образом складывались те или иные понятия, в частности в самой западной историко-по-литической мысли. Ввиду этого и понятие «национальный интерес» зачастую оказывается оторванным от своей исторической почвы, приобретает определенную смысловую размытость. Это порождает вторую особенность дискуссии, которая заключается в попытках некоторых исследователей аргументировать свою позицию с точки зрения использования либо сугубо этнографических, либо чисто лингвистических приемов прочтения данного словосочетания, что в итоге приводит к серьезным смысловым разночтениям при использовании понятия в конкретных историко-политических исследованиях. В-третьих, ряд исследователей пытается подменить практические цели государства, регулируемые посредством национального интереса, исключительно иррациональными, морально-этическими нормами, трудно сочетаемыми с внешней политикой государства [10].
В целом накопленный в мировой историографии опыт осмысления творчества как отдельных мыслителей (историков, философов, политологов, социологов, правоведов), так и различных историографических школ, течений и направлений в области изучения проблемы взаимосвязи природы государства с его целями носит по преимуществу узко цеховой (исторический, философский, политологический, социологический, правовой) и фрагментарный характер. В итоге утрачивается комплексное видение процесса становления проблемы целеполагания государства в западной ис-торико-полити-ческой мысли на протяжении того длительного периода, который по праву можно назвать классическим для подавляющего большинства обществоведческих наук, периода, без знания которого невозможно объяснить современное со-
стояние дел как в области истории, так и в области политики.
ЛИТЕРАТУРА
[1] Ашин Г.К., Кравченко С.А., Лозаннский Э.Д. Со-
циология политики. Сравнительный анализ российских и американских политических реалий. М., 2001. С. 55.
[2] См., например: Some Modern Historians of Britain.
New York, 1951; The Development of Historiography. Ed. by M.A Fitzsimmons. Harrisburg, 1954; Powi-cke M. Modern Historians and Study of History. London, 1955; Barnes H. The History of Historical Writing. New York, 1963; Changing Views on British History. Essays on Historical Wtiting since 1939. Cambridge (Mass.), 1966; Barraclough G. An Introduction to Contemporary History. London, 1967; Kennedy P.M. The decline of nationalistic history in the West, 1900-1970//Historians in Politics. Ed byW. Laqueur, G. Mosse. London, 1974; Breisach E. Historiography: Ancient, Medieval and Modern. Chicago, 1983; Kenyon J. The History Men. The Historical Profession in England since Renaissance. London, 1983; Ah-нерс Э. История европейского права. М., 1994; Бартошек М. Римское право. Понятия, термины, определения. М., 1989; Коплстон Ф.Ч. История средневековой философии. М., 1997; Реале Д., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. СПб., 1997. Т. 1-3; Алльтерматт У. Этнонационапизм в Европе. М., 2000; Кола Д. Политическая социология. М., 2001.
[3] Morgenthau Н. In Defence of the National Interest.
New York, 1951. P. 34-36.
[4] Morgenthau H. Politics among Nations. 3th ed. New York, 1961. Ch. 15-17, 20.
[5] Арон P. Мир и война между народами. М., 2000.
С. 346-348.
[6] Debray R. La puissance et le reves. Paris, 1984. P.
128-129.
[7] См.: Розенау Дж. Мировая политика в движе-
нии. М., 1992.
[8] См.: Цыганков П.А. Теория международных отношений. М., 2002. Гл. 5; Лебедева М.М. Мировая политика. М., 2003. Гл. 2.
[9] См.: Бэттлер А. Национальные интересы, на-
циональная и международная безопасность // Полис. 2002. № 4.
[10] См., например: Концепция национальных интересов: общие параметры и российская специфика. Круглый стол // Мировая экономика и международные отношения. 1996. № 7; Красин Ю.А. Национальные интересы: миф и реальность // Свободная мысль. 1996. № 3; Капустин Б.Г. «Национальный интерес» как консервативная утопия // Свободная мысль. 1996. № 3; Межуев Б.В. Понятие национальный интерес в российской общественно-политической мысли // Полис. 1991. № 1; Межуев Б.В. Формирование понятия «национальный интерес». На примере дальневосточной политики России конца XIX - начала XX века // Полис. 2000. № 1.
