CC BY
98
ФИЛОСОФИЯ
УДК 130.2
КОНТРОВЕРЗЫ ОТЧУЖДЕНИЯ В ИНФОРМАЦИОННОСЕТЕВОЙ КУЛЬТУРЕ
М.А. ИГНАТОВ
Белгородский государственный институт искусств и культуры e-mail: journal@bgiki.ru
В статье рассматривается проблема отчуждения в современной информационно-сетевой культуре. Исследуются различные формы отчуждения, в том числе и специфическое, «информационное отчуждение», порожденное современной культурой.
Ключевые слова: информационно-сетевая культура, отчуждение, информационное общество.
Научно-технический прогресс современного общества достигнут благодаря тому, что в один поток слились научная и производственная деятельность человека. Во многом это произошло благодаря тому, что в эпоху индустриального прагматизма сложился новый тип личности - «человек дела». Поведение (деятельность) стало его единственной психической реальностью. Импульс психической деятельности задавала выгода, а личный успех оставался единственным критерием «действительности и мощи» мышления. Все это оказалось адекватно философии индивидуальной активности, групповой солидарности и общественного оптимизма. Но что это значило для поступательного развития личности и общества?
Движение человеческой мысли способствовало расширению интеллекта, увеличению степени свободы как по отношению к внешнему миру, так и по отношению к самому себе.
Важнейшим завоеванием ХХ века стало критическое отношение к деятельности мышления, уточнение пределов самоотчуждения, осмысления человеческой практики как текучего, но реального и наблюдаемого процесса взаимодействия общественного и субъективного, материального и идеального, физического и психического. Это открыло путь к опосредованному изучению ментальной реальности, ее стихии и динамики.
Опираясь на образное выражение «знание - сила» основоположника научного рационализма и технократизма Ф. Бекона, человеческое общество стало действительно необычайно могущественным и достигло подлинного господства над природой. Казалось, сбылась мечта о всесилии человека. Однако в новую эпоху научнотехнический прогресс рассматривают уже не только как благо: огонь вместе с тем обернулся для людей злом, ибо где огонь, там и «дым»1.
Действительно, научные достижения сделали человека господином над природой, он достиг наивысшего уровня в деле удовлетворения витально-физиологических потребностей и регулирования обмена веществ. Материально-имущественное могущество современным обществом (западноевропейской цивилизацией) было объявлено самой большой ценностью, главной целью. Достигнутое могущество привело, с одной стороны, к позитивной оценке происходящих изменений, что нашло свое отражение в различных вариантах теорий «технократического оптимизма», «постиндустриального» и «информационного общества»: «государство всеобщего благоденствия» (Г. Валенский); «общество высшего уровня массового потребления» (У. Ростау); «постиндустриальное общество» (Д. Белл); «технократическое общество» (Д. Ж. Гэл-бринт, А. Турэн); «супериндустриальная цивилизация» (О. Тоффлер); «пострыночное общество» (Т. Бенс); «активное общество» (А. Эмцион); «технократная цивилизация» (З. Бжезинский) и т.д.
С другой стороны - к негативной оценке и пессимизму «технократического» будущего. «Счастье, вызванное сытностью» (Бодамер) не затрагивало фундаментальных смысложизненных ориентиров человека. Неизмеримое могущество, приобретенное благодаря техническому прогрессу, по мнению целого ряда ученых, принесло человечеству только новые неразрешимые проблемы. Капиталистический уклад, стимулирующий технический и технологический прогресс, способствовал усилению зависимости от техники и вещей в принципе, казалось, «вещи - вскочили в седло и погоняют человечество» (Р. Эмерсон).
Экзистенциальный смысл происходящего актуализировал проблему быта и повседневности (неслучайно эта проблематика сегодня столь актуальна), получивших определенную степень независимости, рассматриваемых как определяющие и самостоятельные. Человек, будучи вовлечен в механизмы производства и потребления, подчинился ритму «товарооборота», схожему с элементарным «обменом веществ». Реализуя самые ничтожные витально-физиологические потребности, человечество сковывало разумо-сущностные силы. Это привело к отождествлению человека и ве-
1 Научно-техническая революция и идеологическая борьба. - М., 1977. - С. 135.
щи. По мнению американского социолога Э. Фромма, вначале человек думал, что если он потребил бы множество вещей наивысшего качества, то стал бы счастливым. И потребление стало самоцелью.
В связи с этим Н.Г. Гудков подчеркивает2, что ценно-цельностный ориентир к комфорту, культ материально-имущественного могущества и вообще техническое мышление самой соответствующей эпохи привели к тому, что предметы, созданные человеком, техника предстали перед их создателями как враждебная сила. Человек лишился собственного бытия, став односторонним, «одномерным» (Р. Музиль, Г. Маркузе) потребителем, индифферентным, отчужденным. Человек эпохи буржуазной индустриальной цивилизации стал оторванным от человеческой жизни, потерял свое бытие, остался одиноким под сводами созданной им самим сверхкомфортабельности и почувствовал себя, если привести меткое высказывание датского философа С. Кьеркегора, похожим на человека, который воздвиг золотую башню, а сам живет в нужде.
Возникает вопрос: к чему это привело? Человек потерял веру в высшие ценности. Наступил «кризис» человеческого бытия, который стал все более и более углубляться, полностью оформившись на основе противостояния жизни «реальной» и «отчужденной». Современные философские концепции «социального пессимизма» так оценивают сложившуюся ситуацию.
Во-первых, человека следует рассматривать не только как «господина природы», но и как «раба созданного своим творчеством продукта», т.е. наступила эпоха тотального господства, тотальной пропаганды и глобальных войн» (К. Ропер); «Технический прогресс несет человеку космическую бездомность, одиночество, страх перед миром и жизнью» (М. Бубер); «Человечество само выковало средство своего уничтожения, ее моральный компас не показывает верного направления; тоталитаризм, исчезновение коммуникаций, одиночество, овеществление, выброшенность -вот что делает человеческую экзистенцию бессмысленной» (Ронке); «Все часы мира беспощадно идут к 12-ти» (К. Хайм); «Машинное производство богатства никак не связано со счастьем людей, с их бездушием и надеждами» (Дж. Сантаяна); «Эпоха техники все более выявляет свою противоположную сторону - век страха» (А. Бауб-шер); «Техника для людей - зло» (Райх); «Наука антигуманна» (Р. Зимон); «Наука -аморальная деятельность, которая несет человечеству принуждение, страдание, смерть» (А. Дерман); «Человек бессилен перед собственным развитием» (Кассирер) и т.д. Все это ясно указывает на парадоксальный характер эпохи индустриальной цивилизации, техницированного быта, состояния культуры и социального сознания, истинного содержания «технократического пессимизма».
Иначе говоря, могущество человечества вызвало бессилие последнего. Человечество еще никогда не было столь сильным, господствующим над природой, материально обеспеченным и, наоборот, никогда не было столь слабым, бессильным, порабощенным и отчужденным.
Во-вторых, причину безвыходного положения человека, потерю им смысла бытия, отчуждения стали видеть только в техническом прогрессе, оставляя без вни-
2 Гудков Н.Г. Основные формы и сущность отчуждения в современном обществе : дис. ...канд. философ. наук. - М., 2004. - С. 29.
мания главное - роль социальной среды. «Техникратический оптимизм» и «социальный пессимизм» являются противоположными мировоззрениями, но основаны они на одном источнике - технике и технологиях. При этом «пессимисты» считают, что по мере ускорения научно-технического прогресса происходит дальнейшее отделение личности от ее родовой сущности, подавляются «сущностные силы» человека, т.е. он отчуждается. В то время как «оптимисты» считают, что НТР в условиях буржуазного общества способствует наиболее полному раскрытию и развитию человеческой природы, его «:сущностных сил».
По-мнению «пессимистов», технический прогресс ведет к отчуждению человека, а цивилизация обречена на гибель вследствие технического прогресса. «Оптимисты» же представляют прекрасный мир, который может раскрыть перед нами научно-технический прогресс. Получается, что один и тот же социальный феномен в одно и то же время находит противоположную оценку, тогда как закон логики говорит, что в одно и то же время и в одном отношении предмет не может быть взаимоисключающим. Взаимоисключающее суждение об одном явлении носит антиномный характер. Социальный пессимизм и технократический оптимизм представляют собой две полярные ориентации современного сознания. Эта антиномность сознания, типичные формы раздвоения и расщепления сознания, не видящего выхода из этих антимоний. «Золотой век или рабство...». Таковы плюсы восприятия научнотехнических достижений мыслителями современного буржуазного общества, таковы крайности и их надежды и опасения. Эти крайности определенным образом отражают диалектику развития капитализма, где каждый фактор, способствующий прогрессу материального производства, имеет свою негативную оборотную сторону3.
Так в чем же особенность отчужденного состояния человека в современном
мире?
В современном мире общественная система выступает для своих индивидов в их общественной деятельности как независимая и неизмененная цепь общественных связей. При этом деятельность общественных индивидов становится частичной, лишенной устанавливаемых самими индивидами целей или сводится к целям узко специфическим, удовлетворяющим цели воспроизводства системы. Иначе говоря, деятельность индивидов превращается в опосредствующее звено в цепи социальных связей и взаимозависимостей, и индивидуальные качества индивида не выражаются в плодах этой деятельности. Это и есть социально-политическое отчуждение человека. Данное положение метко охарактеризовала Х. Арендт: голос для - того - чтобы становится «подлинным содержанием всякого - ради того чтобы. И это есть просто другой способ сказать о том, что там, где польза утверждает себя в качестве смысла, ро-
4
ждается отсутствие смысла» .
Таким образом, общественная система выступает для индивидуума как «чуждое». Отношения других общественных индивидов для него оказываются «вещью в себе», поэтому и его деятельность остается «деятельностью в себе», или «абстрактной» деятельностью, «деятельностью для себя». Выход из этой ситуации отчуждения только в практической деятельности.
3
Там же. - С. 39.
4 л '-'t
Арендт Х. Vita active, или о деятельной жизни. - СПб., 2000. - С. 199. - 437 с.
В связи с этим Н.Г. Гудков приходит к совершенно справедливому, с нашей точки зрения, выводу: «Установление практического отношении к другим
общественным индивидам, существующей системе общественных связей, общественному распределению предметности, результатам общественного труда является единственно возможным средством преодоления абстрактного характера деятельности и отчуждения»5.
Джон Эльстер, представляющий так называемую аналитическую ветвь западного марксизма, считал, что преодоление отчуждения всегда остается «моей» проблемой, поскольку всякое «отношение» всегда конкретно. В этом смысле теория отчуждения представляет собой философско-антропологическую теорию в рамках макротеории общественной системы. С точки зрения ученого, объяснение исторических явлений должно исходить из мотивации и рациональной деятельности конкретного общественного индивида. Такой подход предупреждает возможный схематизм, возникающий при анализе системы, в которой элементы рассматриваются с точки зрения их функций или в связи с имманентными процессами системы.
Однако рассудок в реальной жизни очень часто действует постфактум, оставляя широкое поле для «иррационального остатка» в деятельности. Вместе с тем феномен отчуждения как раз и связан с тем, что деятельность лишается своей сознательной и целесообразной основы. Поэтому метод индивидуации - подходящее средство для моделирования ситуации, исходя из идеальных условий, когда общественный индивид смог бы руководствоваться логикой и свободным выбором, ситуации «без отчуждения».
Но история не знала подобных моделей. И потому, противореча собственным установкам, Д. Эльстер замечает, что «отчуждение охраняет (prevents) рабочего от осознания несправедливости эксплуатации»6. Причем вопрос стоит не так, что некие идеи затуманивают смыслы действительных явлений. Ведь идеи сами по себе не способны ничего изменить, как не раз отмечали классики марксизма7.
Вопрос в том, что такие «иероглифы» являются по существу общественными практиками, которые не управляются отдельными людьми и всякий раз оказываются исторически преднайденными. Эти практики формируют отчужденное состояние общественных индивидов. Причем, поскольку они еще только встраиваются или уже заключены в многообразие существующих общественных связей, они всегда уже действующий механизм, которому уже нашлось правильное правовое обоснование.
Методологический индивидуализм не усвоил классических и неклассических философских открытий, которые на сегодня являются формообразующими, а именно:
- общественный индивид в свой деятельности и ее мотивах принципиально несводим к рассудочной или чувственной функции. Личность представляет куда более сложное явление, в которое должны быть включены различные формы бессознательного, специфические психические явления, неосознаваемые практики, ценностные (этические и эстетические) установки. Открытие этого характера исторического
5 Гудков Н. Г. Основные формы и сущность отчуждения в современном обществе : дис. .канд. философ. наук. - М., 2004. - С. 39.
6 ЕМег Jon Магк^. Sense of Магх. - Gambridge, 1985. - Р. 107.
7
Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения 2-е изд. - М., 1955-1977. - Т. 37. - С. 370-372.
субъекта зиждется на внимательном изучении и анализе открытий в области науки и гуманитарных знаний, свершение которых становилось возможным благодаря нерассудочным, иррациональным путям и средствам воздействия на предмет исследования;
- социум, являясь сложной системой, основывается на коммуникативных практиках, которые имеют не только рациональное выражение, но и «иррациональный остаток». Это объясняется тем, что практика, представляя часть триады «предмет
- практика - сознание», может не быть осознанной или осознаваемой всецело. С этим связана проблема интерпретации, понимания текстов как застывших коммуникационных практик;
- в самих предметах или самих людях не кроется источник проблемы отчуждения, он всегда связан с общественной системой как практикой.
Именно эти открытия оставляют за скобками возможность строить концепции общества на основе только части триады, а именно: сознания исторического субъекта. И это основной порок методологии индивидуализма. С другой стороны, его положительным содержанием является фокусирование внимания на личностном измерении истории, что означает принципиальную возможность строить философскую концепцию, исходя из внутреннего мира конкретного исторического субъекта, конкретного человека, живущего в определенную эпоху, в рамках специфической «миросистемы».
Обратимся к идеям И. Валлерстайна. Согласно его концепции, отчуждение представляет собой явление, при котором предметные формы, фундирующие общественное сознание, совпадают с предметностями индивидуального сознания. Вместе с тем необходимо иметь в виду, что это совпадение является атрибутом общественной системы, построенной на принципах производства/ воспроизводства. При феодализме отчуждение коренилось в простом несовпадении общественных связей и отношений, а не в раздвоении предметов на вещную и стоимостную формы. По сути, у предмета существовала только одна - натуральная форма, поэтому и индивидуальное сознание развивалось на основе узких социальных связей и взаимозависимостей, а деятельность общественного индивида была конкретной. Материальнопрактические отношения были непосредственными, вне зависимости от распределения социальной предметности8.
Несмотря на значительные изменения, произошедшие во второй половине минувшего столетия в производственно-материальной сфере (техникотехнологической революции), современная постиндустриальная общественная система в большинстве стран сохраняет имманентные товарному производству черты, среди которых отчуждение занимает значительное место. В этом смысле вполне обоснованны предупреждения многих философов и социологов: «Постиндустриализм
- одна из социальных форм, в развитии которой проблемы свободы и отчуждения будут в центре общественной эволюции»9; «глубинной причиной всех значительных социальных возмущений нашего времени является не что иное, как отчуждение»10.
8
Валлерстайн И. После либерализма. - М., 2003. - С. 214.
9
Миголатьев А.А. Проблема отчуждения: грани исследования // Социально-гуманитарные знания, 1999. - №1. - С. 77.
10 Валлерстайн И. После либерализма. - М., 2003. - С. 214.
На рубеже ХХ-ХХ1 вв. учеными - социологами, философами, политологами -стали активно использоваться такие термины, как «информационное общество», «постиндустриальное общество», «постэкономическое общество», «общество знания», характеризуя ими состояние современного общества, якобы более свободного, в том числе и от негативных форм эксплуатации и отчуждения. Информационное единство всей человеческой цивилизации, как отмечают исследователи, формируется в современном обществе - т.е. в обществе, где возможен свободный доступ каждого человека ко всем информационным ресурсам. При этом гуманистические принципы управления обществом становятся превалирующими, основанные на прозрачности власти, «всеобщем доступе к информации, демократичности принятия общественных решений»11. Именно здесь мы и выходим на проблему отчуждения в контексте современной информационной культуры.
Один из авторитетнейших исследователей современного состояния общества Д. Белл пишет: «Если капитал и труд - главные структурные элементы
индустриального социума, то информация и знание - основа общества постиндустриального»12. Делая прогноз общества будущего, Белл приходит к довольно оптимистическим выводам о том, что «знание - общественный продукт, и его издержки, цена и стоимость сильно отличаются от соответствующих показателей промышленных товаров»13. И эта особенность приводит к тому, что «фактором инновации становится систематизация знания. Особенность последнего заключается в том, что, даже будучи проданным, оно остается также и у своего производителя»14.
Таким образом, качественное отличие нового социального состояния от предшествующего настолько для него существенно, что Белл прибегает к четкому противопоставлению трудовой теории стоимости, в наиболее полной мере отражающей реалии индустриальной экономики, и некоей новой теоретической конструкции, которую он называет «теорией стоимости, основанной на знании»15. Но можно ли тогда говорить о том, что проблема отчуждения в информационном обществе снята в повестке дня, т.е. становится менее актуальной? Конечно же нет.
Вo-первыx, отчуждение - это социальный процесс, характеризующийся превращением деятельности человека в относительно самостоятельную силу, господствующую и довлеющую над ним. Во-вторых, отчуждение - это определенный тип социальных отношений, которые доминируют над остальными социальными связями. Человек при этом оказывается жестко встроенным в систему отношений с другими людьми. В-третьих, отчуждение самоинициированный или вынужденный отрыв человека от многих компонентов реальной действительности для построения фантомных миров, в которых либо добровольно, либо вынуждено человек должен существовать. Говоря об отчуждении, укажем на наличие еще одного противоречия, имеющего эволюционную природу (речь идет о социальной эволюции): это
11 Рейман Л. Д. Информационное общество и роль телекоммуникаций в его становлении // Вопросы философии. 2001. - №3. - С. 7.
12 Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество : Опыт социального прогнозирования. - М.: Академия, 1999. - С. 20.
13 Там же. - С. 23.
14 Там же. - С. 23.
15 Там же. - С. 24.
противоречие между наличным и потенциально возможным и несостоявшимся в человеке.
Многие исследователи находят возможность «снятия» в информационном обществе отчужденного состояния общественных и интимных форм существования индивидов путем изменения деятельности на пути ее трансформации - от материальнопроизводственной к информационной. Но возникает вопрос, не попадаем ли мы и здесь в ситуации нового, «информационного отчуждения»?
Список литературы
1. Арендт Х. Vita active, или о деятельной жизни. - СПб., 2000.
2. Белл, Д. Грядущее постиндустриальное общество : Опыт социального прогнозирования. - М. : Академия, 1999.
3. Валлерстайн И. После либерализма. - М., 2003.
4. Гудков Н.Г. Основные формы и сущность отчуждения в современном обществе : дис. .канд. философ. наук. - М., 2004.
5. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения 2-е изд. - М., 1955-1977. - Т. 37.
6. Миголатьев А.А. Проблема отчуждения: грани исследования // Социально-
гуманитарные знания, 1999. - №1. - С. 77.
7. Научно-техническая революция и идеологическая борьба. - М., 1977.
8. Рейман, Л. Д. Информационное общество и роль телекоммуникаций в его станов-
лении // Вопросы философии. - 2001. - №3. - С. 7.
9. Elster Jon Marking. Sense of Marx. - Gambridge, 1985.
CONTROVERSIES OF ALIENATION IN INFORMATIONAL AND NETWORKING CULTURE
M.A. IGNATOV
Belgorod State Institute of Arts and Culture e-mail: journal@bgiki.ru
This article deals with the problem of alienation in modern informational and networking culture. Various forms of alienation, including specific “informational alienation” caused by modern culture are researched here.
Key words: informational and networking culture, alienation, information society.
