CC BY
31
А. П. Выдрин
ИЛИ РАН, Санкт-Петербург
КОНТРАФАКТИВ В ИРАНСКИХ ЯЗЫКАХ1
1. Введение
Под контрафактивом понимается специальный показатель, сфера употребления которого связана, прежде всего, с выражением значения противоречия реальному положению дел. Типичным примером значения противоречия реальному положению дел являются условные конструкции с ирреальным условием. Например:
(1) agar tabar-ra az dast-as na-geferte1 bud2-and
если топор-OBL PREP рука-3SG.ENCL NEG-брать.PLUPERF1, 2-3PL hame-ye ma-ra tekke pare karde1 bud2-and весь-EZF мы-OBL кусок кусок делать.PLUPERF1, 2-3PL ‘Если бы у него не отобрали топор, то он изрубил бы нас на кусочки’ [Рубинчик 2001: 541].
В приведенном примере реальное положение было следующее: у кого-то отобрали топор, и ему не удалось изрубить нас на кусочки. Контрафактическое значение предложения: у него не отобрали топор, и он изрубил нас на кусочки.
В типологической литературе высказывается мнение, что «специализированные показатели контрафактичности (в любой разновидности) для языков мира нетипичны; как правило, в этой функции используются полисемичные глагольные показатели с иными исходными значениями (в частности русское сослагательное наклонение имеет еще как минимум значение возможности, желания и ряд других)» [Плунгян 2004: 278].
Считается, что в подавляющем большинстве языков контрафактическое значение выражается языковыми средствами, сфера употребления которых связана с выражением значения возможности I вероятности или отнесенности ситуации к прошлому
1 Исследование проведено при финансовой поддержке гранта РГНФ № 09-04-00168а.
[Lazard 1998, 2006; Van linden, Verstraete 2008]. В упомянутых выше работах, посвященных типологическому изучению контрафак-тива, приводится лишь один десяток примеров языков со специализированным контрафактическим показателем. В связи с этим заслуживает внимание материал иранских языков, в ряде которых обнаруживаются специализированные или близкие к специализированным контрафактические наклонения.
Ниже будут рассмотрены основные стратегии выражения контрафактического значения в иранских языках, затем будут даны примеры иранских языков со специализированным или близким к специализированному контрафактическим наклонением. Будет предложено объяснение появления контрафактического наклонения в некоторых иранских языках. В конце статьи ставится под сомнение тезис о типологической редкости языков со специализированным контрафактическим показателем.
2. Основные стратегии выражения контрафактива в иранских языках
В большинстве иранских языков для передачи контрафакти-ческих значений используются грамматические средства, основное употребление которых связано с выражением аспектуальных или таксисных значений, а именно, с выражением прошедшего хабиту-ального или плюсквамперфекта. Глагольные формы, основное употребление которых связано с выражением прошедшего хабитуально-го, могут использоваться для передачи контрафактических значений как в восточноиранских (например, в ягнобском [Хромов 1972], пушту [Грюнберг 1987: 158-159]), так и в западноиранских (например, в персидском [Панова 2004], талышском [Миллер 1953: 152]) языках. Ниже приводится пример из ягнобского языка.
(2) agar divari amzimist alaks,
если наружу выходить.PST.HAB.1SG гулять.PST.HAB yarm1 avmmist2 согреться1, 2.PST.HAB. 1SG
‘Если бы я вышел наружу и погулял, я бы согрелся’ [Хромов 1972: 32].
Показатели, основное употребление которых связано с выражением плюсквамперфекта, используются для передачи контрафактич-
ности в западноиранских языках (например, в персидском (1) [Панова 2004], татском [Грюнберг 1963: 89]), а также в некоторых памирских языках (например, в шугнано-рушанских языках [Эдельман 1987: 328]).
З. Иранские языки со специализированным контрафактическим наклонением
Некоторые иранские языки обладают специальным наклонением, основной функцией которого является выражение контра-фактичности. Яркими примерами таких языков являются осетинский (северовосточноиранский), пушту (юговосточноиранский), татский (югозападноиранский) и талышский (северозападноиранский).
3.1. Осетинский язык
В осетинском языке существует специальное контрафакти-ческое наклонение, которое употребляется как в сложных предложениях, так и независимо. В сложных предложениях контра-фактив употребляется в условных конструкциях с контрафактическим условием, в негенерализованных условно-уступительных предложениях с контрафактическим условием /уступкой в прошлом, в генерализованных уступительных предложениях в прошлом, в придаточных целевых, относящихся к плану прошлого (при условии, что цель не была достигнута). Контрафактив обязательно употребляется после модальной частицы хъуама ‘должен’ в ситуации прошедшего (ситуация при этом может быть как фактичной, так и контрафактичной). Употребляясь независимо, это наклонение передает контрафактическое желание, гипотетическую внутреннюю и внешнюю возможность в ситуации прошлого и эпистемическое предположение о ситуации в прошлом.
(3) Куы да фе-д-т-аид2,
если 2SG.ENCL.GEN PREF-видеть.PST-TR-CNTRF.3SG уад-дар дын ницы загъ-т-аид.
то-FOC 2SG.ENCL.DAT ничто говорить.PST-TR-CNTRF.3SG ‘Даже если он бы увидел тебя, он бы тебе ничего не сказал’ [Гуриев (ред.) 2004: 267]3.
2 Здесь и далее в примерах выделены формы, содержащие конт-рафактический показатель.
Перевод предложения мой — А. В.
В отдельных исследованиях наклонений осетинского языка (например, [Абаев 1959: 81-82]) отмечается, что контрафактив может также выражать хабитуальное действие в прошлом. Однако настоящее исследование показывает, что в иронском диалекте современного осетинского языка, который взят за основу литературной нормы, контрафактив утратил это значение.
Несмотря на то, что основной функцией этого наклонения в осетинском языке следует считать выражение контрафактич-ности, употребление контрафактива после частицы хъуама ‘должен’, в генерализованных уступительных предложениях и способность этого наклонения передавать значение предположения о ситуации в прошлом не позволяет нам считать его специализированным контрафактическим наклонением. Тем не менее, в осетинском языке наблюдается тенденция к превращению контрафактива в такое наклонение: за последнее столетие было практически утеряно употребление этого наклонения в значении прошедшего хабитуального; значение же эпистемического предположения о ситуации в прошлом в современном языке обычно выражается другими языковыми средствами.
3.2. Пушту
В пушту так называемое условно-желательное наклонение используется для выражения следующих значений: ирреальное желание и пожелание, ирреальное долженствование, контрафак-тическое условие и контрафактическое следствие, контрафакти-ческая ситуация в придаточных определительных (4); условножелательное наклонение используется также в целевых придаточных для обозначении ситуации, которая не имела места.
(4) pahlawan na ws ce bala ye
храбрец NEG быть.Р8Т.380 который беда 3SG.ENCL
waz-zl-e way
убивать-INF-PART.PST.F быть.ОРТ
‘Не было такого храбреца, который убил бы чудовище (букв. «беду»)’ [Калинина 1961: 225].
Единственным обнаруженным нами случаем, когда условножелательное наклонение в пушту не выражает контрафактичности, является употребление данного наклонения с потенциальными
формами. В этом случае условно-желательное наклонение может передавать не только гипотетическую возможность в прошлом, т. е. частный случай контрафактичности, но и, при употреблении отрицательной частицы, невозможность осуществления действия в настоящем или прошедшем времени [Грюнберг 1987: 179]. Например:
(5) wray las aw pse wahsl magar
ягненок рука и TOra.PL бить.PST.3PL.M но
ds obo caxa nd-szway ra-watal-ay
PREP вода.OBL POST NEG^bnb.OPT PREF-выходить-OPT ‘Ягненок бил ногами, но не мог выбраться из воды’ [там же: 180].
3.3. Татский
В татском языке (югозападноиранский) так называемое прошедшее ирреальное наклонение, согласно грамматике [Грюнберг 1963: 83-84], употребляется только для выражения контра-фактических значений: контрафактическое желание или пожелание, контрафактическое условие и следствие в условных конструкциях, контрафактическое долженствование в прошлом (при этом обязательно употребление garnk ‘нужно’, см. пример ниже).
(6) imu sahv swxt&y-im:
мы ошибка делать.PST-1PL
wvvM grnrfek raft-&n birim,
сначала нужно уходить^ЪЮТ быть.PST.1PL vwrf sund-&n birim
снег бросать^ЪЮТ быть^^ 1PL
‘Мы совершили ошибку: сначала нам надо было сбросить снег с крыши’ {а потом делать другие дела} [Грюнберг 1963: 84].
3.4. Талышский
Талышский язык (северозападноиранский), так же как и татский, обладает специализированным контрафактическим наклонением (прошедшее время условного наклонения у Б. В. Миллера [1953: 165] или прошедшее время сослагательного наклонения в работе Л. А. Пирейко [1976: 339]). В грамматиках приводятся примеры на употребление этого наклонения для выражения контра-фактического условия (7) и контрафактического пожелания.
(7) Эгзм пэ]нэ шэ нэ-бэ]ш,
если позавчера идти.РАКТ.Р8Т №0-быть.С0Ш.280
чымы зозни звиндиш.
Р088.^0 сын видетЫМРБ^О
‘Если бы ты не уехал позавчера, ты бы увидел моего сына’ [Пирейко 1976: 339].
4. Происхождение контрафактических показателей в иранских языках
Специализированное контрафактическое наклонение обнаружено только в двух современных иранских языках, а именно, в татском и талышском; наклонение, близкое к специализированному, существует в осетинском и пушту. Из мертвых иранских языков специализированные контрафактические показатели засвидетельствованы только в согдийском (среднеиранский, восточноиранский) [ОегеЬеуксЬ 1961]. Таким образом, существование специализированного или близкого к специализированному контра-фактического показателя не является характерной чертой иранских языков. Возникновение такого наклонения в татском и талышском может быть объяснено ареальным влиянием соседних языков, а именно тюркских (главным образом огузских) языков. Во многих тюркских и во всех огузских языках существует специализированное контрафактическое наклонение (так называемое условное наклонение прошедшего времени), которое образуется с помощью отглагольной формы на -8в /-sa и связки прошедшего времени уй[.
Осетинский язык контактирует с абхазо-адыгскими, картвельскими, нахскими и тюркскими (карачаево-балкарский) языками. Помимо карачаево-балкарского, ни в одном из контактирующих с осетинским языков не было обнаружено специализированного контрафактического показателя или наклонения. В карачаево-балкарском, так же как и во многих других тюркских языках, существует отдельное наклонение, сфера употребления которого связана с выражением только контрафактических значений. Однако карачаево-балкарский контактирует, прежде всего, с дигорским диалектом осетинского языка, где, в отличие от литературного иронского диалекта, контрафактив до сих пор сохраняет, даже в разговорном языке, хабитуальное употребление
(которое, как было отмечено, утеряно в литературном языке). Таким образом, вряд ли правомерно объяснять развитие в иронском диалекте осетинского языка наклонения, близкого по своим функциям к специализированному контрафактическому показателю, влиянием карачаево-балкарского языка. Скорее всего, такое развитие контрафактива в литературном осетинском связано с внутренней эволюцией языка.
В пушту появление специального наклонения, сфера употребления которого тесно связана с контрафактичностью, скорее всего, объясняется влиянием ареально близких индоарийских языков, многие из которых обладают специализированными контрафактическими наклонениями.
S. Вывод
В результате настоящего исследования среди индоевропейских были обнаружены языки со специализированным контра-фактическим показателем (иранские: татский и талышский; индоарийские). Были также обнаружены две языковые семьи, для которых специализированный контрафактив является характерным явлением (тюркская и индоарийская). Представленный в статье материал позволяет выдвинуть гипотезу, для подтверждения которой безусловно требуется более представительная языковая выборка, о ложности выдвинутого ранее в отдельных работах тезиса о типологической редкости языков со специализированным контрафактическим показателем.
Список условных сокращений
cntrf — контрафактив; conj — конъюнктив; DAT — датив; encl — энклитика; ezf — изафет; F — женский род; foc — фокус; gen — генитив; hab — хабитуалис; impf — имперфект, inf — инфинитив; м — мужской род; neg — отрицание; obl — косвенный падеж; opt — оптатив; part — причастие; PL — множественное число; pluperf — плюсквамперфект; poss — притяжательное местоимение; pref — преверб; PREP — предлог; PST — прошедшее; SG — единственное число; TR — переходное спряжение.
Литература
Абаев В. И. Грамматический очерк осетинского языка. Орджоникидзе, 1959.
Грюнберг А. Л. Язык североазербайджанских татов. Л., 1963.
Грюнберг А. Л. Очерк грамматики афганского языка (пашто). Л., 1987.
Гуриев Т. А. (ред.). Осетинско-русский словарь. 5-е издание. Владикавказ, 2004.
Калинина З. М. Условно-желательное наклонение в современном литературном пушту II Ученые записки Института международных отношений. Серия филологии. 1961. Вып. 5.
Миллер Б. В. Талышский язык. М., 1953.
Панова Ю. Н. Ирреалис в персидском языке: прошедшее время + II Ландер Ю. А., Плунгян В. А., Урманчиева А. Ю. (ред.). Исследования по теории грамматики. Вып. 3. Ирреалис и ирреальность. М., 2004.
Пирейко Л. А. Краткий грамматический очерк талышского языка II Пирейко Л. А. Талышско-русский словарь. М., 1976.
Плунгян В. А. О контрафактических употреблениях плюсквамперфекта II Ландер Ю. А., Плунгян В. А., Урманчиева А. Ю. (ред.). Исследования по теории грамматики. Вып. 3. Ирреалис и ирреальность. М., 2004.
Рубинчик Ю. А. Грамматика современного персидского литературного языка. М., 2001.
Хромов А. Л. Ягнобский язык. М., 1972.
Эдельман Д. И. Шугнано-рушанская языковая группа II Расторгуева В. С. (отв. ред.). Основы иранского языкознания. Новоиранские языки: Восточная группа. М., 1987.
Gershevitch I. A Grammar of Manichean Sogdian. Oxford, 1961 (reprint from the 1954 edition).
Lazard G. L’expression de l’irreel: essai de typologie II Kulikov L., Vater H. (eds.). Typology of Verbal Categories: Papers Presented to Vladimir Nedjalkov on the Occasion of his 70th Birthday. Tubingen, 1998.
Lazard G. More on counterfactuality, and on categories in general II Linguistic Typology 10 (1), 2006.
Van linden A., Verstraete J.-C. The nature and origins of counterfactuality in simple clauses. Cross-linguistic evidence II Journal of Pragmatics 40, 2008.
