CC BY
39
3.3. КОНСТИТУЦИОНАЛИЗАЦИЯ МЕСТНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ
КАК НИЖНЕГО ПРОСТРАНСТВЕННОГО УРОВНЯ ПУБЛИЧНОЙ ВЛАСТИ
Чепрасов Константин Викторович, канд. юрид. наук. Должность: старший преподаватель. Место работы: Алтайский государственный университет. Email: [email protected]
Аннотация: В статье анализируется процесс кон-ституционализации местного самоуправления как нижнего пространственного уровня публичной власти в контексте процессов государственно-правовой централизации в Российской Федерации. Проблема конституционализации местного самоуправления интересует юридическую общественность не только России, но и зарубежных стран (Бланкенагель А., Хессе К.). Материалы и методы: Исследовательскую базу работы составили научные взгляды правоведов и нормативные правовые источники, анализируемые посредством общих и специальных методов научного познания. Выводы: В статье исследованы актуальные тенденции процесса конституционализации местного самоуправления, посредством которого осуществляется вплетение нижнего пространственного уровня публичной власти России в орбиту интересов федерального центра. Возможность последующего использования результатов научной работы: важным вкладом автора в исследование темы является формулирование собственного определения кон-ституционализации, а также анализ малоисследованных правовых позиций Конституционного Суда РФ. Оригинальность и ценность: Результаты данной работы могут быть полезны региональным законодателям при регламентации местного самоуправления, ученым-правоведам при проведении исследований, студентам-юристам для уяснения сущности феномена конституционализации.
Ключевые слова: федерализм, публичная власть, конституционализация, местное самоуправление.
THE CONSTITUTIONALIZATION OF SELF-GOVERNMENT AS A LOWER SPATIAL LEVEL OF PUBLIC POWER
Cheprasov Konstantin Victorovich, PhD at law. Position: Senior Lecturer. Place of employment: Altai State University. Email: [email protected]
Annotation: The article aims to analyze the role of constitutionalization of self-government in the federal public power as an important factor providing state power integrity in the Russian Federation. At present the juridical community not only in Russia but abroad is interested in the problem of constitutionalization of self-government (Blankenagel A., Hesse K.). Materials and methods: The research base of the work is compiled from scientific views of jurists and normative legal sources analyzed through general and special methods of scientific cognition. Conclusions: The article represents the complex appreciation of the constitutionalization of self-government in the Russia, defines the constitutionalization as a category of constitutional law, analyses the role of Constitutional Court of Russian Federation in the constitutionalization of self-
government. Originality and importance: The results of the work can be useful for lawmakers in regulating the self-government as a lower spatial level of public power, for law scientists in conducting their researches, for law students in understanding the essence of the problem of constitutionalization of self-government. Keywords: federalism, public power, cons titu tionaliza tion, self-go vernment.
В силу реализуемых принципов федерализма и обособленности местного самоуправления публичная власть в России представляет собой многоуровневую систему, включающую три организационно и функционально обособленных пространственных уровня - федеральный, региональный (субъектов РФ) и местный (муниципальный). Федеральный уровень и уровень субъектов РФ составляют подсистему публичной власти - государственную власть, которая, в свою очередь, разветвляется на законодательную, исполнительную и судебную власти, действующие организационно и функционально обособленно, но во взаимосвязи, обусловленной конституционными основами единства публичной (государственной) власти.
Поскольку согласно ст. 12 Конституции РФ органы местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти, муниципальная (местная) власть является самостоятельной подсистемой публичной власти. Местное самоуправление не повторяет систему государственных органов, но имеет с ними определенные общие черты.
Местное самоуправление осуществляется на всей территории Российской Федерации в границах муниципальных образований. В соответствии с Федеральным законом от 6 октября 2003 г. № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» (далее - Федеральный закон № 131) таковыми являются городское и сельское поселение, муниципальный район, городской округ, внутригородская территория города федерального значения, а также входящие в состав городских округов внутригородские районы. Причем, вне границ муниципальных образований местное самоуправление существовать не может, поскольку теряет свою предметную направленность на решение вопросов местного значения [Князев, 2008, с. 11].
Необходимо обратить внимание на то, что местный пространственный уровень публичной власти в России подразделяется на органы публичной власти муниципальных районов, городских округов, внутригородских территорий городов федерального значения, а также входящих в состав городских округов внутригородских районов и органы публичной власти сельских, городских поселений. Причем такая двухуровневая система местного самоуправления не предполагает подчинения одного уровня другому, что на практике вызывает сложности в определении специфики взаимоотношений данных муниципальных образований и их органов.
В то же время нельзя отрицать того, что на уровне муниципальных районов решаются вопросы более универсального характера, обеспечивающие целостность, комплексность администрирования, экономического, социального и культурного развития муниципального района [Невинский, 2012, с. 704]. И хотя формально иерархическая соподчиненность исполнительно-распорядительных органов муниципальных районов и исполнительно-распорядительных органов находящихся на их территории поселений не закреплена, такой приоритет, как правило, реализуется в
практике государственного управления, что обусловлено стремлением к рационализации осуществления публичной власти на местах. При этом, в юридической науке отмечается, что такой приоритет не должен нивелировать самостоятельность органов местного самоуправления поселений при решении вопросов местного значения. Например, по мнению Е.С. Шугриной исполнительно-распорядительные органы муниципальных районов должны осуществлять координацию и взаимодействие между районами и поселениями, а не подменять собой их деятельность [Шугрина, 2009, с. 106].
Одной из наиболее дискуссионных сфер современного конституционного права России в этой связи является проблема целесообразности выделения двух-звенной системы местного самоуправления. Дело в том, что в России на протяжении последних двухсот лет государственного строительства сложилась определенная практика государственного управления, при которой государственная власть традиционно доходила до уровня районов. С принятием же Конституции РФ в 1993 г. государственная власть формально-юридически оборвалась на уровне субъекта РФ, а районный уровень стал уровнем местного самоуправления наряду с поселенческим. Несовершенство данной схемы неоднократно отмечалось в отечественной юридической науке.
Как замечает Н.А. Антонова, если первоначально в Конституции РФ была закреплена англосаксонская модель, при которой органы местного самоуправления отделены от государства, которое не вмешивается в дела местного самоуправления, то с принятием Федерального закона № 131-ФЗ на эту схему наложили двухуровневую модель самоуправления (заимствуя немецкий опыт), когда на территории всей страны (кроме крупных городов) стали существовать районы и поселения. Более того, автор указывает, что сегодня формально-юридически существуют одна модель местного самоуправления (районы и поселения функционируют автономно друг от друга и от органов государственной власти; каждый уровень публичной власти решает свой круг задач), на практике же складывается тенденция прочного встраивания муниципальных районов в систему государственной власти, в свою очередь, поселения, обладая определенной автономией, испытывают сильное давление со стороны районов [Антонова, 2015, с. 64-67].
Очевидно, что централизация всех уровней публичной власти, планомерно осуществляемая с начала «нулевых», все больше начинает затрагивать и местный уровень. В результате укрепления «вертикали власти», государственно-правовой централизации происходит процесс постепенного вплетения органов местного самоуправления в систему органов государственной власти России.
Сложившаяся ситуация, во-многом, объясняется тем, что совсем не вмешиваться в вопросы правового регулирования местного управления могут себе позволить лишь центральные власти достаточно благополучных федераций с высоким уровнем развития экономики, развитой политической культурой и сложившимся в обществе консенсусом относительно основных демократических ценностей, включая неотъемлемое право на местное самоуправление [Топор-нин, 2001, с. 127].
Между тем, именно экономическая несостоятельность местного самоуправления является сегодня главным препятствием для повышения уровня само-
стоятельности и автономности муниципалитетов. Общепризнан дисбаланс между вопросами местного значения, которые должны решать субъекты местного самоуправления, и выделенными для этого средствами. В итоге, по данным Минфина России на 1 марта 2016 г. долг муниципальных образований составлял более 330 млрд. руб. В этой связи следует согласиться с В.И. Васильевым, отмечающим, что «вряд ли дисбаланс между полномочиями муниципалитетов и их финансовым обеспечением можно ликвидировать, особенно учитывая нынешние сложные экономические условия» [Васильев, 2015, с. 5-15].
Внутренние и внешние факторы, в контексте которых существует последнее десятилетие Россия, обусловили выстраивание централизованной иерархически увязанной системы финансовых отношений между Российской Федерацией, ее субъектами и муниципальными образованиями. Это приводит к тому, что строгая централизация финансовых отношений объективно способствует усилению централизации, унификации конституционно-правового регулирования взаимодействия органов государственной власти субъектов РФ и местного самоуправления [Казанцева, 2011, с. 13].
Примечательно, что проблема местного самоуправления обсуждается не только достаточно давно, но и на самом высоком уровне. Например, она оказалась центральной несколько лет назад, во время встречи Президента РФ с заведующими кафедрами конституционно-правовых дисциплин (7 ноября 2013 г.). Среди мнений, высказанных в ходе развернувшейся дискуссии, наиболее конструктивным представляется мнение В.В. Невинского, который, указав на неработоспособность местного самоуправления в существующем ныне виде, обозначил несколько возможных путей решения данной проблемы: вообще отказаться от местного самоуправления и построить организацию местной власти на принципах двойного подчинения и демократического централизма используя советский опыт (эту позицию в ходе дискуссии высказал С.А. Авакьян); оставить нынешнюю двухзвенную схему, но наладить систему межрайонной координации (на горизонтальном уровне) при этом вплетая районы в систему государственной власти (как региональной, так и федеральной); ограничить местное самоуправление уровнем поселения, а уровень района сделать низовым звеном государственной власти [Сайт Президента РФ]. Очевидно, что сегодня реализуется второй, «координационный» вариант. Однако последний сценарий представляется наиболее перспективным и рациональным поскольку не вызывает сомнений то, что такие преобразования давно назрели и будучи реализованными, они по сути лишь юридически оформят объективно складывающуюся государственно-управленческую практику.
Аргументы в защиту ныне реализуемого (второго) и потенциально возможного (третьего) вариантов организации местного самоуправления в России исходят из того, что эти варианты обусловлены сложными условиями зарождения и развития новой российской государственности, географическими, климатическими, национальными, социальными и прочими особенностями российского федеративного государства. Как отмечает В.В. Невинский, «до сих пор около 60 % территории России мало пригодны для биологической жизни человека, а бескрайние урало-сибирско-дальневосточные просторы с дисперсно проживающим малочисленным населением требуют целена-
правленного устойчивого управления» [Невинский, 2012, с. 578].
Какой именно вариант организации местного самоуправления в России получит последовательное развитие в практике государственного строительства, «координационный», с сохранением нынешней двух-звенной системы муниципальных образований, или метод «местного управления», с формально-юридическим вплетением районного уровня в сферу государственной власти, пока судить сложно. Очевидно, что в краткосрочной перспективе радикальных изменений не последует. Однако уже на среднесрочную перспективу столь однозначно рассуждать нельзя.
Между тем, законодатель, периодически внося изменения в Федеральный закон № 131, обнаруживает своей реформистской логикой вполне однозначный тренд на дальнейшую централизацию. Так, в конце 2013 г. были произведено масштабное расширение компетенции субъектов РФ относительно полномочий органов местного самоуправления по вопросам местного значения. В частности, предоставлены права по: перераспределению полномочий между органами местного самоуправления и органами государственной власти субъекта РФ (ч. 1.2 ст. 17), установлению порядка формирования, срока полномочий, подотчетности, подконтрольности органов местного самоуправления, а также иных вопросов организации и деятельности указанных органов (абз. 1 ч. 3 ст. 34), определению законом субъекта РФ нормы представительства поселений, входящих в состав муниципального района в представительном органе данного муниципального района (ч. 4. ст. 35), регулированию порядка формирования представительного органа городского округа с внутригородским делением (ч. 5 ст. 35); установлению: численности депутатов представительного органа городского округа с внутригородским делением и внутригородского района (ч. 7.1 ст. 35), порядка избрания главы муниципального образования (ч. 2 ст. 36); увеличена квота главы субъекта РФ до половины состава членов конкурсной комиссии по назначению глав местных администраций (ч. 5 ст. 37) [Ким, 2015, с. 67-73].
Кроме того, важнейшие изменения Федерального закона № 131 произошли в июне 2014 г., когда были расширены законодательные полномочия субъекта РФ по вопросам: организации и деятельности органов местного самоуправления (абз. 1 ч. 3 ст. 34), установления состава представительных органов местного самоуправления (ч. 2, 3.1, 9 ст. 36); существенно усилены полномочия главы субъекта РФ при назначении членов конкурсной комиссии по назначению глав администраций (абз. 3, 4 ч. 4 ст. 37) и главное субъекты РФ были наделены правом перераспределения полномочий между органами местного самоуправления и органами государственной власти субъекта РФ (ч. 1, 2 ст. 17) [Ким, 2015, с. 67-73].
В этой связи, необходимо обратить внимание на существующие в отечественной юридической науке опасения касательно выхолащивания конституционного принципа местного самоуправления вплоть до его полного отрицания. Так, например, Ю.В. Ким, заняв достаточно критическую позицию, утверждает, что при проектировании организационной структуры государства (формы правления, формы государственного устройства) может возобладать одна из двух логик - авторитарная (централизм) либо децентралистская. Автор категорично заявляет, что централистская логика
по преимуществу иррациональна, причем основывается она на «инстинктивном страхе потерять контроль над управленческой ситуацией и управляемым». Ю.В. Ким убежден, что централист по определению неэффективный руководитель, поскольку как в бизнесе, так и в государстве сверхцентрализованная организационная структура «всегда экстремальна, всегда функционирует в ситуации, близкой к критической... Такие оргструктуры не способны генерировать долгосрочную стратегию; они, собственно, этого и не делают, хотя могут имитировать функцию стратегического управления» [Ким, 2015, с. 67-73].
Сходную позицию занимает и А.Н. Костюков, считающий, что «Ликвидация местного самоуправления на уровне крупных городов с неизбежностью повлечет за собой замедление темпов их экономического развития... Вполне очевидно, что главной целью планируемых преобразований является получение органами государственной власти субъектов РФ доступа к колоссальным экономическим ресурсам, сконцентрированным в крупных городах, что обеспечит главам регионов политическую власть не только в субъекте в целом, но и в крупных городах, расположенных на его территории. Однако думается, что подобное укрепление «вертикали власти», которое с неизбежностью повлечет за собой замедление экономического роста, -это не то, что нужно в условиях, когда рост ВВП за 2013 г. составил всего 1,4 %» [Костюков, 2014, 58-63].
Как представляется, утверждение о том, что любая «централизация» (как в государственном управлении, так и в экономике) априори неэффективна и экономически несостоятельна, является несколько необоснованным. В частности, в экономической науке считается общепризнанным тот факт, что разумное административно-командное регулирование необходимо для координации многих людей, для исполнения социальных народно-хозяйственных работ, решения совместных проблем, защиты общественных интересов. Оно незаменимо при реализации любых форм кооперации, организации сотрудничества всевозможных структур в крупном масштабе. Общеизвестно и то, что лишь централизованное государственное планирование (т.е. административно-командное управление) дало возможность Южной Корее и Тайланду за шесть пятилетних планов модернизировать свою экономику и инфраструктуру. Во Франции после второй мировой войны было реализовано девять пятилетних планов возродивших ее экономику. Португалия провела индустриализацию страны за три шестилетних и один четырехлетний план. Лишь благодаря государственному управлению и защите от рыночной стихии в 80-е годы 20 в. сумела развиться британская и французская электронная промышленность. В Японии государственные органы долгое время направляли средства и всячески (организационно, кадрово, юридически, информационно и т.д.) поддерживали корпорации, реализующие общенациональные проекты. В сШа военные контракты и технологические инициативы Министерства обороны сыграли решающую роль на начальной стадии информационно-технологической революции 1940-1960-х гг. [Chabanov, 2015, р. 136137].
Крайне интересным представляется и мнение В.Д. Зорькина, отмечающего, что «миф о благом влиянии ослабления государственной регуляции как предпосылке модернизационных реформ вырос из либеральных постулатов «свободной рыночной экономики».
Основой такой - на мой взгляд, ошибочной - мифологизации модернизационного процесса является выстраивание научно некорректной аналогии между «невидимой рукой рынка» и «дремлющей социальной стихией общества»». По мнению ученого, для целей глубокой модернизации государства и общества «либеральной идеологемы «государство - ночной сторож» с минимальными функциями... категорически недостаточно. В таких условиях истинным приоритетом демократизации является не ослабление регулятивной государственной роли, а улучшение правового регулирования во всех сферах социально-государственной жизни. Такое регулирование должно быть умным, осторожным, соотносимым с состоянием, целями и ценностями общества» [Зорькин, 2015, с. 1-12].
Актуален этот опыт и для современной России. Неслучайно, сегодня огромное значение уделяется внедрению в практику государственного строительства государственных, федеральных и региональных программ (документов стратегического планирования) [Афиногенов, Воронин, 2014, 13-17]. Такие программы служат инструментом структурной политики Федерации, наполняют ее конкретным содержанием. В них предусматривается целый комплекс взаимоувязанных мероприятий, ресурсов и организационно-правовых средств, органы и организации, ответственные за выполнение конкретных программ, их предмет, задачи и цели, источники их финансирования и т.д. [Карпович, 2002, с. 472] Так, 28 июня 2014 г. был принят Федеральный закон № 172-ФЗ «О стратегическом планировании». По замыслу разработчиков, соответствующий федеральный закон должен будет объединить все отраслевые и региональные стратегии в единый механизм, став полноценным инструментом наиболее эффективного использования национальных ресурсов России. Многие его положения предполагают взаимодействие органов исполнительной власти федерального и регионального уровней, способствующее тесной кооперации этих органов посредством механизмов планирования. Очевидно, что подобная кооперация будет малопродуктивной без плотного вплетения органов местного самоуправления в систему органов государственной власти (прежде всего субъектов РФ).
Таким образом, происходящая в России интеграция пространственных уровней публичной власти должна позволить органам государственной власти субъектов РФ, исходя из установленных и согласованных с федеральным центром приоритетов развития региона, осуществлять комплексное воздействие по оптимизации и рационализации государственного управления. Дело в том, что региональные органы исполнительной власти, в сложившихся реалиях государственно-управленческой жизни, обладают гораздо большим объемом консолидированной информации в рамках региона и главное более высоким уровнем профессиональной компетенции кадрового состава. Многие сложные управленческие процессы требуют многопланового комплексного воздействия, на которое далеко не всегда способны органы местного самоуправления. Как представляется, одним из распространенных и востребованных вариантов организующего воздействия субъектов РФ на верхние территориальные уровни местного самоуправления, может являться используемая в бизнес-структурах процедура «кризис-менеджмента», когда сложившиеся пред-критические или критические тенденции в функционировании муниципальных образований будут купироваться посредством усиления управляющего воздействия орга-
нов государственной власти субъектов РФ и перераспределения полномочий.
Существенное вклад в дело концептуально-юридического оформления местного самоуправления как нижнего пространственного уровня публичной власти России внес Конституционный Суд РФ в Постановлении от 1 декабря 2015 г. № 30-П «По делу о проверке конституционности частей 4, 5 и 5.1 статьи 35, частей 2 и 3.1 статьи 36 Федерального закона «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» и части 1.1 статьи 3 Закона Иркутской области «Об отдельных вопросах формирования органов местного самоуправления муниципальных образований Иркутской области» в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы» [Постановление Конституционного Суда РФ, 2015].
Как представляется, в постановлении Конституционного Суда РФ ясно прослеживается вектор на углубление конституционализации местного самоуправления как ориентирующего и системного воздействия принципов и норм Конституции РФ с учетом конкретно-исторических условий развития российской государственности. В частности, Суд отметил, что наиболее тесными взаимосвязями органов местного самоуправления и органов государственной власти субъектов РФ, складывающимися в процессе реализации возложенных на них функций и задач, предопределяется необходимость их согласованной деятельности на основе сотрудничества, координации, взаимного учета интересов, гарантирующих стабильное и эффективное осуществление функций публичной власти по созданию на соответствующей территории достойных условий жизни и свободного развития человека. При этом самостоятельность местного самоуправления не является абсолютной, она не предполагает отрицания организационного и иных форм взаимодействия органов местного самоуправления и органов государственной власти, но, однако, исключает решающее участие органов государственной власти в собственно формировании органов местного самоуправления, равно как и подмену органов местного самоуправления органами государственной власти при решении вопросов местного значения [Постановление Конституционного Суда РФ, 2015].
Конституционный Суд однозначно указал на то, что структура органов местного самоуправления должна определяться населением не произвольным образом, а в рамках установленных федеральным законом общих принципов организации местного самоуправления. По мнению Суда, федеральный законодатель, определяя на основе баланса конституционных ценностей и общенациональных интересов наиболее эффективный в конкретных исторических условиях организационно-правовой механизм достижения конституционных целей с участием всех уровней публичной власти, вправе не только выбирать оптимальные, на его взгляд, на данном этапе варианты (способы) формирования органов местного самоуправления, но и осуществлять разграничение относящихся к установлению общих принципов организации местного самоуправления полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и ее субъектов.
Вопрос о конституционности оспариваемых законоположений был однозначно решен Конституционным Судом в «централизационном» ключе: «предоставление субъектам Российской Федерации компетенцион-ных и организационно-правовых возможностей участия в определении способа формирования органов
местного самоуправления в рамках предусмотренных Федеральным законом «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» вариантов направлено на обеспечение согласованного функционирования органов государственной власти субъекта Российской Федерации и органов местного самоуправления, а также единства функциональных основ организации публичной власти» [Постановление Конституционного Суда РФ, 2015].
Кроме самого постановления также заслуживает пристального внимания особое мнение Н.С. Бондаря, в котором были доктринально конкретизированы некоторые аспекты решения Суда. В частности, он отметил, несомненность того, что критерий «концентрации публичных функций и задач, имеющих по своему характеру государственное значение» использованный Судом адекватно отражает специфику местного самоуправления применительно к его верхнему территориальному уровню. Как по своим формально-статусным характеристикам, так и с учетом имеющей конституционно-правовое значение реально складывающейся практики передачи районным и городским органам власти значительного объема государственных полномочий и осуществления ими затрат на их реализацию в объемах, которые нередко достигают третьей части местных бюджетов, муниципальные районы и городские округа характеризуются высоким уровнем интеграции в систему государственно-властных отношений. Подобное понимание особенностей природы муниципальных образований, относящихся к верхнему территориальному уровню местного самоуправления, означает не столько огосударствление местного самоуправления, сколько усиление единства, взаимопроникновение, взаимовлияние, взаимодействие и, в какой-то мере, слияние муниципальных и государственных начал на соответствующем уровне публично-территориальной организации [Постановление Конституционного Суда РФ, 2015].
Принятое решение Конституционного Суда РФ позволяет говорить о дальнейшем углублении процесса конституционализации местного самоуправления, как процесса ориентирующего и системного воздействия принципов и норм Конституции РФ, конституционного права в целом на местное самоуправление в рамках признанной природы этих принципов и норм как базовых, требующих развития в принципах и нормах иных отраслей права.
Осуществляемая сегодня централизация пространственных уровней публичной власти и федералистская унификация правового регулирования основ местного самоуправления позволяет говорить не о выхолащивании самостоятельности местного самоуправления, а об углублении конституционализа-ции института местного самоуправления обусловленной конкретно-историческими условиями развития российского государства и общества, насущной потребностью экономико-правовой модернизации.
Подводя итоги вышеизложенному, следует сделать ряд выводов.
«Вертикаль» всей системы публичной власти России, включая и местное самоуправление, стала реальностью. В этих условиях возникает насущная потребность в повышении ее эффективности при соблюдении основополагающих конституционных принципов признания прав личности и высшей общественной ценности демократической, правовой и социальной государственности. Как представляется, наметившие-
ся в сфере государственного управления тенденции позволяют говорить о наличии некоторого пространства для кооперации и координации отношений между федеральными, региональными и местными органами публичной власти Российской Федерации в рамках соблюдения минимального баланса между принципами единства системы публичной власти и определенной организационно-функциональной обособленности органов местного самоуправления от органов государственной власти субъектов РФ.
В первую очередь обособление и автономия органов местного самоуправления должна реализовываться на наиболее приближенном к населению уровне местного самоуправления, т.е. на поселенческом. Что касается «районного» уровня, то учитывая современные тенденции все большей концентрации публичных функций и задач, имеющих по своему характеру государственное значение, в том числе необходимость экономической модернизации посредством инструментов планирования, на верхних территориальных уровнях местного самоуправления, их постепенное вплетение в систему государственной власти представляется закономерным и рациональным.
Несомненно, что централистские, субординационные начала в отношениях между данными органами сегодня преобладают. Однако конституционная модель разграничения предметов ведения и полномочий, складывающаяся государственно-управленческая практика, а главное ориентирующее и системное воздействие принципов и норм Конституции РФ, конституционного права в целом на местное самоуправление оставляет федеративным отношениям, а также муниципальной автономии в России определенное место для «маневра». Однако такой конституционный «маневр» в любом случае будет детерминирован экономическими и геополитическими факторами, без учета влияния которых, построение жизнеспособного правового государства, государственно-правовая модернизация не представляются возможными.
Список литературы:
1. Антонова Н.А. Разграничение полномочий между Федерацией и субъектами РФ в сфере регулирования местного самоуправления // Конституционное и муниципальное право. 2015. № 4.
2. Афиногенов Д.А., Воронин В.В. Роль документов стратегического планирования: правовые аспекты // Государственная власть и местное самоуправление.
2014. № 2.
3. Васильев В.И. Местное самоуправление: история и современная практика // Журнал российского права.
2015. № 3.
4. Встреча Президента РФ с заведующими конституционно-правовых дисциплин: стенограмма [Электронный ресурс]: Сайт Президента РФ. URL: http://www.kremlin.ru/news/19579 (дата обращения: 01.04.2016).
5. Зорькин В.Д. Право силы и сила права // Журнал конституционного правосудия. 2015. № 5.
6. Казанцева О.Л. Взаимодействие органов государственной власти субъектов Российской Федерации и органов местного самоуправления в условиях государственно-правовой централизации: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Барнаул, 2011.
7. Ким Ю.В. Системные эффекты несистемных решений: о тенденциях системы местного самоуправле-
ния в современной России // Конституционное и муниципальное право. 2015. № 5.
8. Князев С.Д. Местное самоуправление в Российской Федерации: конституционная природа и значение для муниципального права // Журнал российского права. 2008. № 6.
9. Комментарий к Конституции Российской Федерации / под. общ. ред. В.Д. Карповича. М.: Юрайт-М, Новая Правовая культура, 2002.
10. Костюков А.Н. Реформа в никуда... // Конституционное и муниципальное право. 2014. № 4.
11. Невинский В.В. Основы конституционного строя. Обеспечение достоинства личности. Конституционные принципы публичной власти: Избранные труды. М.: Формула права, 2012.
12. Постановление Конституционного Суда РФ от 1.12.2015 г. № 30-П «По делу о проверке конституционности частей 4, 5 и 5.1 статьи 35, частей 2 и 3.1 статьи 36 Федерального закона «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» и части 1.1 статьи 3 Закона Иркутской области «Об отдельных вопросах формирования органов местного самоуправления муниципальных образований Иркутской области» в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы» // СЗ РФ. 2015. № 50. Ст. 7226.
13. Федерализм: теория, институты, отношения (сравнительно-правовое исследование) / отв. ред. Б.Н. Топорнин. М.: Юристъ, 2001.
14. Шугрина Е.С. Разграничение полномочий между органами местного самоуправления муниципальных районов и поселений // Вестник Тюменского государственного университета. 2009. № 2.
15. Chabanov V.E. Theoretical bases of fundamental economics (second edition). Raleigh, North Carolina, USA: Lulu Press, 2015.
Рецензия
Научная статья кандидата юридических наук, старшего преподавателя кафедры конституционного и международного права ФГБОУ ФПО «Алтайский государственный университет» Чепрасова Константина Викторовича «Конституционализация местного самоуправления, как нижнего пространственного уровня публичной власти» посвящена одной из актуальных проблем науки конституционного права - кон-ституционализации местного самоуправления.
Научная статья выполнена на основе изучения достаточного объема теоретического, нормативного и практического материала, логично структурирована в соответствии с поставленной автором целью. Основные положения статьи научно обоснованы и достоверны.
Ключевые положения научной статьи имеют характер определенной научной новизны и развивают отдельные теоретические конструкции в области науки конституционного права. В частности, это касается положений и выводов относительно процессов централизации государственного управления, унификации правового регулирования, их обусловленность консти-туционализацией местного самоуправления в России.
Методологическую основу содержания статьи составляют традиционные методы научного познания.
Выводы, содержащиеся в статье, могут служить для дальнейшего развития отечественной науки конституционного права и конституционно-правовой практики.
Общий объем, структура и приемы проведенного анализа научной статьи, соответствуют требованиям, предъявляемым для опубликования научных статей в журнале «Пробелы в российском законодательстве». Статья рекомендуется для публикации в открытой печати и ранее не публиковалась.
Соответственно, рекомендую научную статью Чеп-расова К.В. на тему «Конституционализация местного самоуправления, как нижнего пространственного уровня публичной власти» к опубликованию в журнале «Пробелы в российском законодательстве».
Заместитель председателя комитета Алтайского краевого Законодательного Собрания по бюджету, налоговой и кредитной политике, к.ю.н., доцент А.В. Молотов
