CC BY
68
ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
2016 История Выпуск 4 (35)
УДК 327(7)
doi: 10.17072/2219-3111-2016-4-14-23
КОНСЕРВАТИВНЫЙ ПОДХОД К СДЕРЖИВАНИЮ КОММУНИЗМА: ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ СЕНАТОРА Р.ТАФТА (1946 - 1953 ГГ.)1
Д. В. Ильин
Вятский государственный университет, 610000, Киров, ул.Московская, 36 dimahist@mail. ru
Рассматриваются взгляды лидера консервативных республиканцев Роберта Тафта на методы и формы противодействия коммунистической угрозе на раннем этапе холодной войны. В трактовке Тафта коммунизм представлял собой скорее идеологическую, чем военную, угрозу для США. Политик не исключал полностью возможность вооружённого нападения СССР и главным средством советского сдерживания считал американские военно-воздушные силы. Являясь сторонником жесткой политики на Дальнем Востоке, Тафт негативно оценивал масштабные военные обязательства Соединённых Штатов (в частности, создание НАТО) и был убеждён, что Америка должна сохранять свободу выбора своих действий. Подход Тафта корректнее трактовать в рамках как консервативного глобализма и унилатерализма.
Ключевые слова: Р. Тафт, Конгресс США, холодная война, Республиканская партия, унилатерализм.
Весной 1959 г. в Зале приёмов Сената в торжественной обстановке было положено начало своеобразной «галерее славы» верхней палаты американского конгресса - публика увидела портреты пяти выдающихся сенаторов, представляющих разные исторические эпохи, партии и идеологии. В число этих сенаторов, отобранных специальной сенатской комиссией во главе с молодым Д.Ф. Кеннеди, вошли Генри Клей, Джон Кэлхун, Даниэл Уэбстер, Роберт Ла Фоллетт-старший и Роберт Тафт [U.S. Senate, 1941-1963]. В отличие от самого Кеннеди, Л. Джонсона, Р. Никсона и других удачливых сенаторов, поменявших Капитолий на Белый Дом, члены «славной пятёрки» никогда не достигали вершины американского политического Олимпа, однако длительное время оказывали определяющее влияние на развитие государственности, законодательства и политической мысли Соединённых Штатов.
Настоящая статья посвящена развитию внешнеполитических взглядов самого младшего из этой пятёрки - Роберта Альфонсо Тафта (1889 - 1953), сенатора-республиканца от штата Огайо, представителя весьма заметного в политической истории США клана Тафтов. В отечественной историографии советского периода фигура Р.Тафта традиционно упоминалась в негативном контексте и ассоциировалась с антистачечным законом Тафта - Хартли 1947 г. и консервативным (или даже реакционным) крылом республиканской партии [Лан, 1978, с. 40, 42-44, 107, 243, 252; Сива-чёв, Язьков, 1980, с. 161 - 162; История США, 1985, т. 3, с. 335; 1987, т. 4, с. 29-32, 103; Маныкин, 1987, с. 49-76]. В американской историографии, лояльной консервативной традиции2, акценты расставлялись по-иному: закон Тафта - Хартли трактовался как акт уравнивания прав предпринимателей и рабочих в трудовых спорах, а вся политическая деятельность Тафта в целом вписывалась в процесс постепенной идейной перестройки республиканской партии [White, 1954; Patterson, 1972; Darilek, 1976; Wunderlin, 2005]. На современном этапе отечественные авторы рассматривали взгляды Тафта через призму развития идей экономического национализма и неоизоляционизма [Айриян, 2009; Юнгблюд, 1998, с. 215-221]. Внешнеполитические идеи сенатора периода Второй мировой войны затрагивались и нами [Ильин, 2011].
Тафта на протяжении большей части его политической карьеры сложно было отнести к тем американским политикам, «коньком» которых являются вопросы внешней политики и международных отношений. Сферу интересов сенатора традиционно составляли преимущественно, налогообложение, торговля, трудовое право. Однако пик его карьеры (1939-1953 гг.) пришёлся на переломную эпоху мировой войны и становления нового миропорядка когда внешнеполитические проблемы регулярно отодвигали на задний план вопросы внутриполитической и экономической
© Ильин Д. В., 2016
повестки. В таком историческом контексте амбициозный и честолюбивый государственный деятель, каким, без сомнения, был Роберт Тафт, просто не мог игнорировать внешнеполитическую проблематику. Добавим, что сенатор уже в годы войны стал ведущей фигурой консервативного крыла республиканцев в Конгрессе и его персональное влияние на политический дискурс и принятие решений существенно превосходило влияние среднестатистического сенатора. Все перечисленное указывает на актуальность изучения внешнеполитических взглядов, идей, концептов, которые продвигал и отстаивал в своей деятельности Роберт Тафт в послевоенный период.
«Величайшее тоталитарное государство»
Во второй половине 1940-х гг. «стержнем» для формирования оценок и подходов к внешней политике США оставались американо-советские отношения. Сенатор Тафт еще в довоенный период не питал симпатий к идеологии и политическому строю Советского Союза, коммунизм и нацизм были для него понятиями если не полностью идентичными, то крайне близкими3. Это отношение политик сохранил и после войны. Летом 1945 - зимой 1946 г. Тафт причислял СССР (наравне с Германией, Италией, Японией, а также с гоминьдановским Китаем и латиноамериканскими государствами) к диктатурам, в которых нашла воплощение «тоталитарная мысль» (Taft, 2003, vol. 3, p. 50, 123). Судебный процесс над главными нацистскими преступниками в Нюрнберге (ноябрь 1945 - октябрь 1946 г.) вызвал новые выпады сенатора в адрес Советского Союза. Он полагал, что деятельность трибунала является не актом правосудия, а скорее расправой над политическими оппонентами, организованной в угоду русским. «Облекая месть в одежды правовой процедуры, мы можем дискредитировать саму идею правосудия в Европе на многие годы вперёд», - заявил он в октябре 1946 г. на конференции в Кэннион-колледже (г. Гамбьер, Огайо). По мысли Тафта, высказанной в частной переписке того же периода, советское руководство в лице Сталина и Молотова должно было нести не меньшую ответственность за развязывание мировой войны, чем вожди Третьего рейха, оказавшиеся на скамье подсудимых (Taft, 2003, vol. 3, p. 200, 223).
Негативное восприятие им СССР дополнялось аналогичными оценками политики демократических администраций, проводимой в отношении Советского Союза. В сентябре 1946 г. на конвенте республиканцев штата Огайо Тафт охарактеризовал линию Ф. Рузвельта и Г. Трумэна в отношении Москвы на конференциях в Тегеране, Ялте, Потсдаме и сессии СМИД в Москве как «политику умиротворения России». Чрезмерные и неоправданные уступки со стороны президентов-демократов, по версии сенатора-республиканца, способствовали возникновению «величайшего тоталитарного государства, которое только видел мир» (Taft, 2003, vol. 3, p. 173). В упомянутом выступлении перед студентами и сотрудниками Кэнион-колледжа Тафт обратил внимание слушателей на то, что территориальные приобретения СССР (Курильские острова, республики Прибалтики) и навязанные Польше новые границы очевидно противоречили принципам Атлантической хартии, «утвердившей веру в свободу и справедливость для всех государств» (PRAT. Vol. 3. P. 199).
«Доктрина Трумэна» и «план Маршалла»: случай или система?
Весной 1947 г. углубившиеся противоречия между двумя сверхдержавами вышли на качественно новый уровень. Администрация Трумэна, стремясь противодействовать укреплению позиций СССР в Восточном Средиземноморье, подготовила программу военной и экономической помощи Греции и Турции. 12 марта 1947 г. президент лично попросил Конгресс выделить на помощь этим странам 400 млн долларов (U.S. Congres, 1947, vol. 93, p. 1980-1981). Первая реакция Тафта на выступление главы государства, получившее наименование «доктрина Трумэна», была весьма сдержанной. Сенатор отметил, что предложенные действия «предполагают полнейший отход от предыдущей американской политики», и был готов безоговорочно поддержать американскую помощь Греции в закупках продовольствия и восстановлении разрушенного войной хозяйства. Согласно его прогнозу, за выделением средств Греции и Турции следовало ожидать целенаправленного противодействия советскому доминированию в других странах Центральной и Юго-Восточной Европы, что в конечном счете вело к разделению мира на коммунистическую и антикоммунистическую сферы влияния (Taft, 2003, vol. 3, p. 260).
В ходе подготовки президентского послания Конгрессу, озвученного 12 марта, состоялись два раунда неофициальных консультаций с наиболее авторитетными парламентариями из обеих палат Конгресса. На второй встрече в Белом доме присутствовал и Тафт (Truman, 1956, р. 103 - 104, 105). После выступления Трумэна интенсивные консультации продолжились с членами профиль-
ных комитетов Сената и Палаты представителей (Foreign Relations..., 1947, vol.5, p. 116, 120). Чтобы облегчить положение представителей администрации во время официальных комитетских слушаний, председатель сенатского комитета по международным отношениям А. Ванденберг предложил своим коллегам направлять вопросы по рассматриваемым законопроектам ему для последующей передачи в Госдепартамент и получения подробного письменного ответа на каждый из них (Foreign Relations., 1947, vol. 5, p. 132) [Johnson, 2006, р. 16]. Конечно же, направил свой перечень вопросов и Тафт. Сенатора из Огайо в первую очередь беспокоил вопрос вероятности развязывания Советским Союзом войны против США. Он отдельно подчеркнул, что желает получить от американских военных чинов не «анализ русского характера», а «сведения об их военной мощи и степени уверенности в ней». Тафт хотел получить конкретные доказательства угрозы национальной безопасности США в случае утверждения в Греции и Турции коммунистических правительств. Сенатора интересовали и причины, которые не позволили Соединённым Штатам использовать в сложившейся ситуации механизмы и процедуры ООН, предусмотренные в случае агрессии или её угрозы (Taft, 2003, vol. 3, p. 264).
Большая подготовительная работа, проведённая на стадии слушаний, позитивно сказалась в ходе сенатских дебатов: критические выпады и обструкционистские поправки так и не смогли существенно повлиять на окончательный вариант решения. В эти апрельские дни 1947 г. Тафт не был в эпицентре политических баталий - с трибуны Сената звучали обстоятельные выступления Ван-денберга, Т. Коннэлли, Г.К. Лоджа-младшего, К.Пеппера и других политиков. По большому счёту, сенатор из Огайо выступил лишь раз - 22 апреля, в день итогового голосования. Тафт объявил о своей поддержке билля S.938, однако подчеркнул, что оказание помощи Греции и Турции не может рассматриваться как «обязательство распространить аналогичную политику на другие регионы планеты», да и сами кредиты имели в его глазах оправдание лишь как «средства поддержания статус-кво на период создания прочной основы мира в Европе» (U.S. Congress, 1947, vol. 93, p. 3786). Иными словами, Тафт стремился изобразить принимаемое решение не как эпохальный поворот во внешней политике США, а скорее как разовую акцию противодействия коммунистической экспансии в строго определённом случае и на ограниченный период времени.
Однако уже в начале лета 1947 г. мартовский прогноз Тафта о распространении антикоммунистической борьбы США на другие страны и регионы начал сбываться. 5 июня глава Госдепартамента Д. Маршалл представил план оказания Соединёнными Штатами широкомасштабной экономической помощи европейским странам, пострадавшим во Второй мировой войне. Речь уже шла о принципиально иных объёмах ассигнований (первоначально запрашивалось 6,8 млрд долларов на 15 месяцев), а не о 400 млн долларов, как в случае Греции и Турции [Johnson, 2006, р. 22].
В отношении новой инициативы администрации Трумэна Тафт занял более жесткую позицию. В ноябре 1947 г. при обсуждении билля S.1774 о выделении чрезвычайных ассигнований на помощь отдельным европейским странам на текущий финансовый год сенатор заявил, что готов поддержать законопроект только из-за того, что предоставляемая помощь «облегчит человеческие страдания и голод во Франции, Италии и Австрии» и тем самым помешает распространению там коммунизма (U.S. Congress, 1947, vol. 93, p. 10928). Однако общий подход к проблеме Тафт считал ошибочным в силу экономической неэффективности. Во-первых, дополнительные государственные расходы на европейскую помощь грозили увеличением налогового бремени на экономику США. Во-вторых, многократно усиливались инфляционные риски: огромная масса долларов, уже «перекачанных» в экономику иностранных государств в рамках ленд-лиза и других программ, в случае возвращения в Америку в обмен на поставленные товары грозила обрушить национальную валюту. В-третьих, щедрая и непродуманная помощь, как считал сенатор, поощряла правительства государств-реципиентов продолжать неэффективные экономические практики. Тафт полагал, что восстановление европейских экономик зависит от американских финансовых вливаний не более чем на 10%, а остальные 90% должны требовать усилия самих европейцев4 (U.S. Congress, 1947, vol. 93, p. 10930-10931).
Весной 1948 г. при рассмотрении «плана Маршалла» (билль S.2202) подход сенатора принципиально не изменился. Неустанно повторяя тезис об «экономической неоправданности» программы европейской помощи, Тафт попытался провести исторические аналогии и указал коллегам на опасность рецидива ситуации конца 1920-х гг., когда кризис неплатежей по размещённым в Старом Свете американским кредитам ухудшил и без того непростую ситуацию в экономике США
(U.S. Congress, 1947, vol. 94, p. 2642-2643). Попытка путем внесения поправки сократить объем выделяемых ассигнований до 4 млрд долларов не принесла результата, и билль был одобрен сенаторами 13 марта 1947 г. (U.S. Congress, 1947, vol. 94, p. 2514, 2708). Однако в течение нескольких следующих месяцев Тафт не упускал случая озвучить на публике свои тезисы о спасении «утопающих» руками самих «утопающих», а также о временном, вынужденном и неэффективном характере европейской помощи, оказываемой лишь из-за угрозы распространения коммунизма5 (Taft, 2003, vol. 3, p. 407, 433, 473).
Следует заметить, что сохранение риторики и аргументации, выдержанных в духе экономического национализма периода Второй мировой войны, вовсе не означало возвращения Тафта на позиции предвоенного изоляционизма рубежа 1930-х и 1940-х гг. Будучи представителем политической элиты Среднего Запада, прежде не склонной мыслить глобальными категориями, он всё-таки прекрасно понимал, что мир за прошедшее десятилетие изменился неузнаваемо и лидерство США в этом новом миропорядке носит объективный и неотвратимый характер. Выступая в Детройте в феврале 1948 г., сенатор выразил уверенность в том, что внешнеполитический раздел предвыборной платформы республиканцев «будет соответствовать современной ситуации в мире», «защищать интересы американского народа» и вместе с тем «признавать нашу ответственность перед остальным миром» (Taft, 2003, vol. 3, p. 402).
Глобальная ответственность и «свобода рук»: совмещая несовместимое
В понимании форм и методов реализации глобальной ответственности США Тафт и его единомышленники существенно расходились с администрацией Трумэна. Эти расхождения проявились при обсуждении и ратификации Североатлантического пакта в 1949 г. Если неэффективную, по субъективной оценке Тафта, финансовую помощь европейским государствам он без восторга, но принимал, то участие США в долгосрочном военном альянсе, способном втянуть страну уже не в идейную или экономическую, а в самую настоящую войну, было подвергнуто им жесткой критике.
Тафт развернуто изложил свои взгляды на НАТО ещё за несколько дней до официального подписания пакта в выступлении на радиостанции MBS. В его замечаниях можно выделить два ключевых момента. Во-первых, пакт налагал на США союзнические обязательства на чрезмерно долгий срок - 20 лет - и был излишне конкретен в формулировках. Тафту был более по душе пакт, заключённый американскими государствами в Рио-де-Жанейро двумя годами ранее: он сохранял за участниками свободу выбора действий в случае агрессии против одного из них. Североатлантический пакт, по мысли Тафта, вместо того, чтобы регулировать в рамках ООН отношения между великими и малыми державами на основании принципов законности и справедливости, создал всего лишь «очередной военный альянс по обеспечению коллективной самообороны» (Taft, 2005, vol. 4, p. 61). Во-вторых, сенатор опасался, что ожидаемое вооружение стран Западной Европы с помощью США только спровоцирует Советский Союз первым начать агрессию. Схема провокации виделась ему следующим образом: обнаружив на границе свой сферы влияния враждебную и быстро вооружающуюся военную коалицию, русские могут прийти к выводу, что война неизбежна, и решат нанести превентивный удар, не дожидаясь момента, пока механизмы НАТО заработают на полную мощность (Taft, 2005, vol. 4, p. 62). «Что бы вы чувствовали, если бы Россия разместила вооружения в соседней с нами стране, например, в Мексике?» - риторически вопрошал Тафт уже летом 1949 г., объясняя в очередном радиовыступлении мотивы своего противодействия успешно прошедшей ратификации Североатлантического пакта (Taft, 2005, vol. 4, p. 89).
Начало 1950-х гг. обозначило новую веху в карьере сенатора. Тяжелая болезнь и последовавшая весной 1951 г. кончина Артура Ванденберга де-факто оставили республиканцев без главного специалиста по внешнеполитическим проблемам. Тафту, доселе считавшемуся «лицом» партии в области внутриполитической, ничего не оставалось, как взять на себя дополнительные функции «спикера» республиканцев и по международным вопросам. Этому способствовали и серьёзные президентские амбиции политика из Огайо в среднесрочной перспективе, а также потребность в переизбрании на новый срок в Сенат на промежуточных выборах 1950 г. [Mathews, 1982, р. 517].
На рубеже 1940-х и 1950-х гг. всеобщее внимание было приковано к Дальнему Востоку. В предыдущие годы Тафт неоднократно публично осуждал политику Рузвельта и Трумэна в регионе, указывая на необоснованность территориальных уступок СССР, недостаточную помощь режиму Чан Кайши и попытки ведения диалога с китайскими коммунистами (Taft, 2003, vol. 3, p.199, 408-
409). Катастрофическое для Гоминьдана завершение гражданской войны в Китае (осень 1949 г.) и особенно начало Корейской войны (июнь 1950 г.), подтвердившие обоснованность его прежней критики администрации, обеспечили дальневосточной тематике ведущее место в выступлениях сенатора 1950-1951 гг.
За агрессией северокорейских коммунистов Тафт видел «руку Москвы», о чем заявил в Сенате 28 июня 1950 г., через три дня после начала боевых действий на Корейском полуострове. Вместе с тем политик выразил надежду на благоразумие советских лидеров, которые должны были, по убеждению Тафта, «иметь достаточно понимания того, что мировая война уничтожит их самих», и не стремились бы к распространению вооружённого конфликта за пределы Кореи (U.S. Congress, 1950, vol. 96, p. 9320).
Уход с политической сцены Ванденберга и неудачи на Дальнем Востоке стали окончанием периода господства двухпартийности (bipartisanship) в сфере выработки и реализации внешнеполитического курса официального Вашингтона. Обозначили окончание этого периода так называемые «большие дебаты», состоявшиеся в конце 1950 - начале 1951 г. Развёрнутое выступление Тафта в Сенате 5 января 1951 г. можно охарактеризовать как вершину эволюции внешнеполитических воззрений сенатора 1940-х - 1950-х гг., - органичное соединение его представлений о целях и приоритетах американской политики в окружающем мире, а также о методах противодействия коммунистической угрозе.
Говоря о принципиальной цели во внешней политике, которую должны преследовать Соединённые Штаты, Тафт подчеркивал, что США не следует стремиться ни к «реформированию всего мира», ни к «распространению просвещения и экономического процветания среди тех народов, которые веками искали спасение, полагаясь на свои традиции и способности». По версии Тафта, американская внешняя политика может иметь только две цели - свободу и мир для народа Соединённых Штатов. Второй целью, по мнению сенатора, можно было жертвовать, но только в чрезвычайных случаях. «Мы должны избегать войны словно яда, за исключением тех случаев, когда она абсолютно необходима для защиты нашей свободы», - полагал он (U.S. Congress, 1951, vol. 97, p. 56).
Цель Советского Союза представлялась сенатору весьма отчетливо - «установление коммунизма во всём мире». По мнению Тафта, весь послевоенный опыт показывал, что для достижения своей цели русские либо стремятся использовать мирные методы (пропаганда, создание коммунистических организаций, проникновение коммунистов на должности государственного управления и в общественные структуры), либо прибегают к помощи войск своих сателлитов, когда уверены, что агрессия не приведёт к третьей мировой войне. Убедительных доказательств желания и готовности СССР первым осуществить агрессию, используя свои вооруженные силы, сенатор не видел (US Congress, 1951, vol. 97, p. 56). Но даже в таком виде политика Москвы представляла для Соединённых Штатов опасность. Как же ей следовало противодействовать?
На ООН сенатор почти не надеялся. После начала корейской войны Тафт окончательно разочаровался в организации и считал ее не только «крайне неэффективным средством противодействия военной агрессии», но и «ловушкой для тех государств, которые на нее полагаются». До коренной реформы ООН рассчитывать на нее можно было лишь в качестве дипломатического оружия (US Congress, 1951, vol. 97, p. 57).
В борьбе против коммунизма США могли полагаться лишь на военно-морской флот и особенно на военно-воздушные силы. По оценкам Тафта ВМФ США при помощи военных моряков Великобритании уже был способен контролировать все океаны планеты, а американские ВВС при должном количественном усилении как минимум могли удерживать контроль над воздушным пространством США и омывающих их берега океанов, как максимум - установить доминирование в воздушном пространстве всего мира (в том числе потенциального агрессора - СССР).
К широкомасштабному применению сухопутных сил на просторах Евразии Тафт относился скептически. Главную ставку в Восточном полушарии, по его мнению, следовало сделать на поддержание безопасности островных стран (Великобритании, Японии, Тайваня, а также Новой Зеландии и Австралии) с помощью авиации и флота6. Ограниченное использование сухопутных войск США он допускал для защиты Суэцкого канала, а также Сингапура, Малайского полуострова, Северной Африки и Испании. Американский контингент в Корее следовало вывести в Японию
и на Тайвань - в случае мировой войны американским солдатам не светило ничего хорошего (U.S. Congress, 1951, vol. 97, p. 57-58).
Тафт обратил внимание своих коллег на то, что Североатлантический пакт в случае агрессии СССР против любого из членов НАТО не требует от Соединённых Штатов использования именно сухопутных армий. Сенатор был убеждён, что и впредь Америке «следует избегать обязательств в виде договора или в иной форме, которые потребуют широкомасштабного применения сухопутных сил». Международно-правовые доводы дополнялись в речи Тафта аргументацией экономического плана: по его подсчётам контингент сухопутных войск численностью более 1,5 млн человек грозил ростом бюджетного дефицита и инфляцией (US Congress, 1951, vol. 97, p. 59-60).
Завершая свою большую речь, лидер республиканцев подчеркнул, что борьба против коммунизма не может ограничиваться только военными мерами. «Если мы достаточно умны и готовы понимать другие народы, то мы должны быть готовы победить в битве против коммунизма, идущей в умах людей», - отметил Тафт, обращая внимание коллег на важность пропаганды, эффективной работы разведывательных служб и поддержки антикоммунистического подполья (US Congress, 1951, vol. 97, p. 61).
«Расширенной» версией выступления перед сенаторами стала книга Тафта «Внешняя политика для американцев», вышедшая в свет в конце 1951 г. В ней сенатор, уже обозначивший свои президентские амбиции, в доступной для среднего читателя форме излагал идеи, озвученные ранее в прессе или с трибуны Сената: ответственность администраций Рузвельта и Трумэна за усиление СССР и текущие неудачи американской внешней политики; узурпация внешнеполитических полномочий со стороны исполнительной власти, угрожающая основам американской демократии; решающая роль ВВС и ВМФ в обеспечении глобальной безопасности США; борьба против коммунизма не только военными, но и идеологическими методами.
Общую картину, уже вполне узнаваемую, Тафт дополнил некоторыми новыми «штрихами». Он признавал, что сильная сухопутная армия нужна как минимум для обороны Североамериканского континента и островных владений США, а также «для военно-воздушных баз, для обороны островов у континентальных берегов и для таких нерегулярных действий в Европе, Азии или Африке, которые будут обещать успех на некоторых территориях» (Taft, 1951, р. 75). Политик выделял две категории возможных адресатов американской военной и финансовой помощи: государства, которым реально угрожает коммунистическое нападение, и государства, чьё географическое положение по периметру Евразии имеет особое значение для сдерживания главной коммунистической державы (Великобритания и Франция - в Западной Европе, Турция и Греция - в Восточном Средиземноморье; Япония и Тайвань - на Дальнем Востоке). Но даже в отношении Великобритании, чья оборона признавалась наиболее приоритетной, Тафт не допускал «благотворительности»: американская помощь должна была обеспечивать ровно ту долю программ вооружения, на которую не хватало ресурсов у самих британцев, при сопоставимости финансовых затрат Лондона и Вашингтона на гонку вооружений (Taft, 1951, р. 83-87).
Новый изоляционизм или консервативный глобализм?
Несмотря на бурную деятельность Тафта и его избирательного штаба, республиканец из Огайо не смог добиться выдвижения на президентский пост от своей партии в 1952 г. Решающими для исхода голосования на конвенте республиканцев стали позиция делегатов от Калифорнии во главе с Р. Никсоном, а также признание съездом легитимности альтернативных делегаций Техаса и Джорджии, поддерживавших Дуайта Эйзенхауэра [Wunderlin, 2005, р. 181]. Однако мы не склонны видеть причины очередной7 неудачи сенатора исключительно в аппаратных интригах его недругов. В середине 1950-х гг. уже экс-президент Трумэн вспоминал: «Многие республиканские лидеры верили, что не смогут выиграть ни с сенатором Тафтом, ни с другим традиционным республиканцем» (Truman, 1956, р. 500). Иными словами, главная проблема Тафта заключалась в том, что традиционный республиканский консерватизм, олицетворением которого был сенатор, имел символические шансы на победу вне зависимости от того, кто именно его воплощает. Ставка конвента на компромиссную и в то же время популярную в обществе фигуру Эйзенхауэра оказалась удачной - республиканцы впервые за двадцать лет заняли Белый дом. В.А. Никонов справедливо отмечал: «Успех "великой старой партии" на президентских выборах 1952 г. уже тогда рассматри-
вался не как победа партии... Он оценивался скорее как личный триумф героя войны - Эйзенхауэра» [Никонов, 1984, с. 35].
В качестве «утешительного приза» Тафт на 94-м Конгрессе получил должность лидера фракции республиканского большинства в Сенате. Однако новый виток его карьеры был коротким. В апреле 1953 г. сенатор почувствовал недомогание и был госпитализирован. После нескольких обследований врачи поставили неутешительный диагноз - рак. В промежутках между лечением Тафт регулярно появлялся в Сенате, однако его активность на публике была сведена к минимуму [Wunderlin, 2005, р. 202-203].
Текст последнего большого выступления сенатора, посвященного внешнеполитической тематике, зачитывал перед Национальной конференцией христиан и евреев в мае 1953 г. уже сын сенатора Роберт Тафт-младший. Вероятно, предчувствуя скорую кончину, Тафт-старший в этом послании был более резок и откровенен в оценках, чем обычно. Сенатор продолжал придерживаться своей идеи о неэффективности содержания большого сухопутного контингента американских войск в Европе, однако еще более скептически он был настроен в отношении ООН. Тафт констатировал, что США в своей европейской политике де-факто уже отказались от действий в рамках ООН, и полагал, что на Дальнем Востоке официальному Вашингтону следует «зарезервировать полную свободу рук» и также игнорировать ООН (Taft, 2005, vol. 4, p. 483-485). Неэффективность глобального альянса против коммунистической угрозы он связывал с эгоизмом ближайших партнёров, подозревая Лондон и Париж в готовности признать советскую сферу влияния в Евразии в обмен на обещания Москвы ограничить гонку вооружений и либерализовать внешнеторговые связи. «Нам нужны не только слова, но и реальная поддержка наших союзников», - не без доли горечи писал Тафт (Taft, 2005, vol. 4, p. 485).
Борьба сенатора с болезнью оказалась недолгой. 31 июля 1953 г. Роберт Тафт скончался на 64-м году жизни в одном из госпиталей Нью-Йорка и был похоронен в родном Цинциннати [Biographical Directory...].
«Мистер Республиканец» остался в американской политической истории фигурой насколько влиятельной, настолько и неудачливой. И отечественные, и зарубежные историки во многом связывали крах президентских амбиций политика с его внешнеполитическими идеями. Крупнейший отечественный специалист по партийно-политической истории США середины XX в. А.С. Маныкин отмечал, что «недоверие к системе военно-политических блоков, над созданием которых трудилась американская дипломатия, выглядело в условиях 50-х годов чересчур архаичным и провинциальным» [Маныкин, 1981, с. 218]. Г. и Дж. Колко, представители радикально-критической школы в американской историографии, высказывались более жестко, оценивая внешнеполитическую платформу Тафта как «противоречивую мешанину из критики и альтернатив», которые были «несовместимы с задачами экспансионистской Америки», поскольку могли привести к «глобальному отступлению или даже изоляции» [Kolko G., Kolko J., 1972, р. 674].
Остаётся только согласиться с тем, что идеи Тафта не соответствовали эпохе как минимум в части методов решения стоявших перед Соединёнными Штатами задач. Однако хотелось бы обратить внимание на некоторые детали терминологического характера. В адрес Тафта часто звучали обвинения в стремлении к «изоляции» и приверженности «изоляционизму». Современный российский историк Р.С. Айриян определил подход Тафта и его сторонников как неоизоляционизм, т.е. «отказ от активного участия США в международных отношениях, в особенности на европейском континенте, но при признании важности и неизбежности этого участия» [Айриян, 2009, с. 119]. С данной трактовкой трудно согласиться, поскольку продвигаемые Тафтом идеи о поддержке стратегически важных государств по периметру советских границ, а также о тотальном американском контроле над морскими и воздушными пространствами (при всей утопичности данной инициативы) даже на фоне скаредности сенатора в финансовых вопросах и периодических обострений «ев-ропофобии» предполагали не «отказ от активного участия США в международных отношениях», а лишь использование иных форм и методов этого активного участия.
Нам представляется более близкой к истине оценка современного биографа Тафта Кларенса Вундерлина, полагавшего, что к началу 1950-х гг. сенатор от концепции «ограниченного сдерживания» пришел к консервативной версии глобализма [Wunderlin, 2005, р. 123, 143]. Декларируемые сенатором приоритеты американской внешней политики - свобода и безопасность США - в условиях борьбы против коммунизма, несовместимого с традиционными американскими ценностями,
объективно приобретали глобальное измерение. Да, Тафт последовательно ратовал за сохранение права на односторонние действия (унилатерализм) и негативно оценивал военные обязательства Америки, однако его унилатерализм уже не ограничивался пределами Западного полушария, а распространялся на весь остальной мир.
Таким образом, применение к внешнеполитическим взглядам Роберта Тафта в рассматриваемый период терминов «изоляция» и даже «новый изоляционизм» не вполне точно. Более обоснованным представляется использование таких характеристик, как консервативный глобализм, когда речь идёт о целях и приоритетах США, и унилатерализм, если в центре внимания находятся методы реализации внешнеполитического курса Вашингтона.
Примечания
1 Публикация подготовлена в рамках поддержанного РГНФ научного проекта № 15-31-01303.
2 Американский консерватизм первой половины XX в., основанный на идеях индивидуализма, был ближе к классическому либерализму, чем к консерватизму Старого Света. Примерно до середины XX в. американские политики и публицисты (Г.Гувер, Д.Флинн и др), признающие идеалы свободы, права человека, рыночную конкуренцию, минимальное вмешательство государства в экономику, предпочитали именовать себя либералами [Согрин, 1995, с. 169-174].
3 Более чем наглядно это характеризует выступление Тафта в июне 1941 г. на радио CBS с общим заголовком «Россия и Четыре свободы». См.: Taft, vol. 2: 1939 - 1944, р. 255-256.
4 Законопроект S.1774 был одобрен в декабре 1947 г. со значительным перевесом в голосах: 83 - «за», 6 -«против», Тафт отсутствовал на голосовании, но было объявлено, что он проголосовал бы «за» (Ibid. P. 10980).
5 Перевес в голосах на этот раз был не столь внушителен: 69 - «за», 17 - «против», 10 сенаторов, включая Тафта, не голосовали. (US Congress, 1947, vol. 3, р. 2793).
6 Следует заметить, что тезис о главенствующей роли ВВС и ВМФ не был оригинален. В декабре 1950 г. экс-президент Г.Гувер выдвигал идеи об усилении американских ВВС и создании «островных цитаделей» по периметру советской сферы влияния [Gaddis, 1982, р. 119]. Тафт несколько дальше шел в вопросе использования сухопутных сил на Евразийском континенте.
7 В 1944 г. Тафт не рискнул ввязываться в противоборство с Рузвельтом и не стал выдвигать свою кандидатуру. Через четыре года он соперничал с умеренным центристом Т.Дьюи, но проиграл уже в первом туре [Ма-ныкин, 1981, с. 194, 212].
Список источников
Foreign Relations of the United States. Diplomatic Papers. 1947. Washington, 1971. Vol. 5.
Taft R. A Foreign Policy for Americans. Garden City (New York), 1951.
Taft R. The Papers of Robert A.Taft. Vol. 2. 1939 - 1944. Kent; London, 2001.
TaftR. The Papers of Robert A.Taft. Vol. 3. 1945 - 1948. Kent; London, 2003.
TaftR. The Papers of Robert A.Taft. Vol. 4. 1939 - 1953. Kent; London, 2005.
Truman H. Memoirs. Vol. 2. Years of Trial and Hope. New York, 1956.
U.S. Congress. Congressional Record. Proceedings and Debates of 80th Congress. First Session. Washington, 1947. Vol. 93.
U.S. Congress. Congressional Record. Proceedings and Debates of 80th Congress. Second Session. Washington, 1948. Vol. 94.
U.S. Congress. Congressional Record. Proceedings and Debates of 81st Congress. Second Session. Washington, 1950. Vol. 96.
U.S. Congress. Congressional Record. Proceedings and Debates of 82nd Congress. First Session. Washington, 1951. Vol. 97.
Библиографический список
Айриян Р. С. Неоизоляционизм сенатора Тафта: идея и реализация // Cogito: альманах истории идей. Ростов н/Д, 2009. Вып. 4.
Ильин Д.В. Внешняя политика США глазами консерватора: сенатор Р. Тафт и его взгляды (1939-1945 гг.) // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. 2011. № 1(1).
История США. М., 1985-1987. Т. 3-4.
Лан В.И. США в военные и послевоенные годы (1940-1960 гг.). М., 1978.
Маныкин А.С. Сенатор Р. Тафт и становление идейно-политических доктрин правых республиканцев // Проблемы американистики. М., 1987. Вып. 5. Маныкин А.С. История двухпартийной системы США (1789-1980). М., 1981. Никонов В.А. От Эйзенхауэра к Никсону: Из истории республиканской партии США. М., 1984. СивачёвН.В., Язьков Е.Ф. Новейшая история США. М., 1980.
Согрин В.В. Идеология в американской истории: от отцов-сонователей до конца XX в. М., 1995. Юнгблюд В.Т. Внешнеполитическая мысль США, 1939-1945. Киров, 1998. Biographical Directory of United States Congress. Taft Robert Alfonso. URL: http://bioguide.congress.gov/scripts/biodisplay.pl?index=T000009 (дата обращения: 20.02.2016). Darilek R. A Loyal Opposition in Time of War. Westport; London, 1976.
Gaddis G.L. Strategies of Containment. A Critical Appraisal of American National Security Policy
during the Cold War. Oxford, 1982.
Johnson R. Congress and Cold War. Cambridge, 2006.
Kolko G., Kolko J. Limits of Power. The World and United States Foreign Policy, 1945-1954. New York, 1972.
Matthews G. Robert A. Taft, the Constitution and American Foreign Policy, 1939-1953 // Journal of Contemporary History. 1982. Vol. 17.
Patterson J. Mr. Republican: Biography of Robert A. Taft. New York, 1972.
U.S. Senate. Art&History Home / Historical Minutes/ 1941-1963/ Famous Five. URL: http://www.senate.gov/artandhistory/history/minute/The_Famous_Five.htm (дата обращения: 20.02.2016).
White W.S. The Taft Story. New York, 1954.
Wunderlin C. Robert A. Taft: Ideas, Tradition, and Party in U.S. Foreign Policy. New York, 2005.
Дата поступления рукописи в редакцию 20.02.2016
THE CONSERVATIVE APPROACH TO THE CONTAINMENT OF COMMUNISM: FOREIGN POLICY VIEWS OF SENATOR ROBERT TAFT
D. V. Ilyin
Vyatka State University, Krasnoarmeyskaya str., 26, 610002, Kirov, Russia dimahist@mail. ru
The article deals with the views of Robert Taft, the leader of the conservative Republicans, on methods and forms of containment of the communist threat in the early stages of the Cold War. Taft represented the interpretation of communism as an ideological rather than a military threat to the United States. The politician however did not exclude completely the possibility of an armed attack by the Soviet Union, and he believed the US Air Force were the primary means of deterring the Soviets. Being a supporter of a tough policy in the Far East, Taft negatively evaluated large-scale military commitment of the United States (the creation of NATO, specifically) and was convinced that the United States should retain the freedom to choose their actions. The author supposes that Taft's approach should be interpreted more correctly as conservative globalism and unilateralism, not as new isolationism. It seems reasonable to use the term "conservative globalism" when speaking about the goals and priorities of the United States, and the term "unilateralism" when focusing on the methods of implementation of Washington's foreign policy.
Key words: Robert A. Taft, U.S. Congress, the Cold War, the Republican Party, unilateralism.
References
Ayriyan R.S. Neoizolyatsionizm senatora Tafta: ideya i realizatsiya // Cogito: al'manakh istorii idey. Rostov-n/D, 2009. Vyp. 4.
Biographical Directory of United States Congress. Taft Robert Alfonso. URL:
http://bioguide.congress.gov/scripts/biodisplay.pl?index=T000009.
Darilek R. A Loyal Opposition in Time of War. Westport; London, 1976.
Gaddis G.L. Strategies of Containment. A Critical Appraisal of American National Security Policy during the Cold War. Oxford, 1982.
Il'in D. V. Vneshnyaya politika SShA glazami konservatora: senator R. Taft i ego vzglyady (1939-1945 gg.) // Vestnik Vyatskogo gosudarstvennogo gumanitarnogo universiteta. 2011. № 1(1).
Istoriya SShA. M., 1985-1987. T. 3-4.
Johnson R. Congress and Cold War. Cambridge, 2006.
Kolko G, Kolko J. Limits of Power. The World and United States Foreign Policy, 1945-1954. New York, 1972. Lan V.I. SShA v voennye i poslevoennye gody (1940-1960 gg.). M., 1978. Manykin A.S. Istoriya dvukhpartiynoy sistemy SShA (1789-1980). M., 1981.
Manykin A.S. Senator R. Taft i stanovlenie ideyno-politicheskikh doktrin pravykh respublikantsev // Problemy ameri-kanistiki. M., 1987. Vyp. 5.
Matthews G. Robert A. Taft, the Constitution and American Foreign Policy, 1939-1953 // Journal of Contemporary History. 1982. Vol. 17.
Nikonov VA. Ot Eyzenkhauera k Niksonu: Iz istorii respublikanskoy partii SShA. M., 1984. Patterson J. Mr. Republican: Biography of Robert A. Taft. New York, 1972. SivachevN.V., Yaz'kovE.F. Noveyshaya istoriya SShA. M., 1980.
Sogrin V.V. Ideologiya v amerikanskoy istorii: ot ottsov-sonovateley do kontsa XX v. M., 1995.
U.S. Senate. Art&History Home / Historical Minutes/ 1941-1963/ Famous Five. URL: http://www.senate.gov/
artandhistory/history/minute/The_Famous_Five.htm.
White W.S. The Taft Story. New York, 1954.
Wunderlin C. Robert A. Taft: Ideas, Tradition, and Party in U.S. Foreign Policy. New York, 2005. Yungblyud V.T. Vneshnepoliticheskaya mysl' SShA, 1939-1945. Kirov, 1998.
