CC BY
8
-ськ(ий)/ -зьк(ий)/ -цьк(ий) наиболее активно подвергались антропонимизации и являются самыми производительными средствами идентификации жителей Центральной Хмельниччины. Менее продуктивными являются фамилии-конверсивы с посессивными формантами -ов/ -ев/ -ев, -¡в/ -гв. Низкую производительность подтверждают образования на -ин/ -т и прилагательные образования на -ий, -овий.
На дальнейшие исследования ожидают фамилии указанного региона, образованные с помощью других деривационных средств.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Корниенко И. А. Фамилии Днепровского Припорижья (грамматическая структура, морфемная структура, лексико-семантическая база, происхождение): автореф. дис. канд. филол. наук: 10.02.01 - укр. язык / И. А. Корниенко. Днепропетровск, 2004. 18 с.
2. Большой толковый словарь украинского языка (с приложениями и дополнениями) / составитель и главный редактор В. Т. Бусел. К.; Ирпень: Перун, 2005. 1728 с.
3. Береговенко Л. М. Семантико-функциональная структура суффиксов относительных прилагательных в языке древнерусской письменности / Л. М. Береговенко // Языкознание. 1993. № 4. С. 35-41.
4. Бабий Ю. Б. Фамилии современной Средней Надднепрянщины: дис. канд. филол. наук: 10.02.01 -укр. язык / Ю. Б. Бабий. Николаев, 2007. 242 с.
5. Редько Ю. К. Современные украинские фамилии. К.: Наукова думка, 1966. - 214 с.
6. Лукинова Т. Б. Субстантивация прилагательных в славянских языках и имена собственные // Украинская диалектология и ономастика. К.: Наукова думка, 1964. С. 124 133.
7. Чучка П. П. Фамилии закарпатских украинцев: историко-этимологический словарь. М.: Мир, 2005. 703 с.
8. Фернос Ю. И. Фамилии Уманщины, образованные морфолого-синтаксическим способом / Ю. И. Фернос // Лингвистические студии: сборник научных трудов.
Умань, 2009. С. 231-235
9. Шеремета С. В. Антропонимия северной Тернопольщины: дис. канд. филол. наук: 10.02.01 - укр. язык / С. В. Шеремета. Тернополь, 2002. 187 с.
10. Чучка П. П. Словообразование украинских антропонимов / П. П. Чучка // Вопросы словообразования. К., 1979. С. 152-161.
11. Никонов В. А. География фамилий. М.: Наука, 1988. 191 с.
12. Роспонд С. Структура и классификация восточно антропонимов / С. Роспонд // Вопросы языкознания. 1965. № 3. С. 3-21.
13. Бачинская Г. В. Антропонимикон переселенцев с Польши на Тернопольщину: дис. канд. филол. наук: 10.02.01 - укр. язык / Г. В. Бачинская. Ивано-Франковск, 2001. 19 с.
14. Недилько А. Д. Антропонимия Северной части Левобережной Украины (второй половины XVII - первой половины XVIII вв.): Автореф. дис. канд. филол. наук: 10.02.01 - укр. язык. К., 1969. 29 с.
15. Этимологический словарь украинского языка / под ред. А. С. Мельничука. К.: Наукова думка, 19821989. Т. КУ.
16. Торчинский М. М. Украинская ономастика: учебное пособие. - М.: ХНУ, 2010. 217 с.
17. Горпинич В. А. Современный украинский литературный язык. Морфемика. Словообразование. Морфонология: учебное пособие М.: Высшая школа, 1999. 207 с.
18. Кравченко Л. А. Антропонимия Лубенщины: дис. канд. филол. наук: 10.02.01 - укр. язык / Л. А. Кравченко. К., 2002. 335 с.
19. Рулевая Н. И. Антропонимия Западного Подолья конца XVIII - XX вв.: Дис. канд. филол. наук: 10.02.01 -укр. язык / Н. И. Рулевая. Ивано-Франковск, 2004. 196 с.
20. Коломиец В. Т. Фамилии на -ов, -ев (^в) и -ин, -ш в украинском языке / В. Т. Коломиец, А. С. Мельничук // Украинский язык и литература в школе. - К., 1951. № 3. С. 75-78.
© 2013
SURNAMES-KONVERSYVY OF RESIDENTS OF CENTRAL KHMELNITCHYNA
IN 20 CENTURY
O.N. Fandul, postgraduate student of Ukrainian Philology
Khmelnitsky National University, Khmelnitsky (Ukraine)
Annotation: The article describes surnames of Central Khmelnytchyna formed by means of morphological-syntactical way. Such surnames include possessive names ending in -ov, -ev, -yn, -in and names ending in -yi, -skyi (-tskyi, -zkyi). Semantic analysis of the studied families is made. Structural features of anthroponyms' making basis of this region is found. The quantitative analysis of the surnames is carried out.
Keywords: anthroponym, surname, word formation, morphological-syntactical word-formative type.
УДК 8П.ПГ06
КОННОТАЦИИ РАННЕНОВОАНГЛИЙСКИХ МЕСТОИМЕНИЙ И ИХ АНАЛОГИ В ТЕКСТАХ ПЕРЕВОДА НА РУССКИЙ ЯЗЫК
© 2013
Т.В. Фатеева, кандидат филологических наук, старший преподаватель кафедры
теории и практики перевода
Тольяттинский государственный университет, Тольятти (Россия)
Аннотация: Парадигматические формы личных местоимений 2-го лица, функционировавшие в ранненовоан-глийском языке, обладали потенциалом для выражения широкого спектра коннотативных значений. Знание потенциала аналогичных форм в русском языке позволяет адекватно передать авторские импликации.
Ключевые слова: личные местоимения; ранненовоанглийский период; коннотация; адекватность перевода.
Максимально точная передача при переводе разно- ном языковом ярусе в переводящем языке. Поиск переобразных коннотативных значений, заложенных авто- водческого решения в условиях отсутствия таких соот-
ром художественного произведения, рассматривается в современном переводоведении как задача не менее важная, чем сохранение содержательного компонента. Фонетические, морфологические, синтаксические и лексические варианты, обладающие в исходном языке потенциалом выражать дополнительные коннотации, не всегда имеют однозначные соответствия на аналогич-
ветствий или в условиях неполного совпадения функций сходных языковых единиц является одной из сложнейших задач, стоящих перед переводчиком.
Система личных местоимений английского и русского языков, находящаяся в фокусе внимания данной статьи наблюдаемая на примере драматургических произведений современников У. Шекспира Б. Джонсона,
Т. Деккера, Т. Мидлтона и их переводов на русский язык, представляет богатый материал для исследования дополнительных значений в обоих языках. Небезынтересно отметить, что развитие и становление функционирования местоимений 2-го лица в этих двух языках шли в разных направлениях. Исконными для русского языка являются ты-формы общения, в то время как еы-формы были заимствованы им из западноевропейских в XVII - XVIII вв. [Формановская, с. 66]. В английском языке в заявленный временной период происходили иные изменения: уои-формы (изначально - формы 2-го л. мн. ч.) расширяют сферу своего функционирования, так как часто начинают обозначать одного персонажа. Этот процесс, активно протекавший в ранненовоанглийский период, привлекает пристальное внимание многочисленных ученых [Бгашев, 1975; Беркнер, 1978; Abbott, 1901; Barber, 2001; Baugh, Cable, 2002; CHEL, III, 2000; Gillet, 1987; Hope, 1993; Mulholland, 1987].
Одним из немаловажных изменений являлось установление и закрепление внешнего облика личных местоимений, но самое главное изменение в этой сфере касалось перестройки структуры их парадигмы, а также распределения функций между компонентами этой парадигмы.
Формы личных местоимений 2-го лица ранненово-английского периода характеризуются в рамках грамматических оппозиций: именительный падеж :: объектный падеж, единственное число :: множественное число. Однако реализация данных оппозиций находит свое последовательное отражение только в отношении форм thou::thee (оппозиция именительный падеж :: объектный падеж).
Sebastian Thou hast done me a kind office, without touch
Either of sin or shame, our loves are honest. [RG 8.275]
Sebastian Now have I time and opportunity
Without all fear to bid thee welcome, love. [RG 8.275]
Причиной отклонений в оппозиции именительный падеж :: объектный падеж для местоимений ye :: you является происходящее в ранненовоанглийский период завершение процесса перераспределения функций ye, исконной формы именительного падежа, и you, восходящей к формам косвенных падежей. Перераспределение происходило в основном за счет расширения функций you [CHEL, III, 1997: 153-154; Mulholland, 1987: 153]. На данном временном этапе фиксируется также функционирование ye в позиции дополнения.
Leander What, so malicious? Will ye murder me, masters both, i' mine own house? [Bar 5.4.594]
Mistress Openwork I'll sell ye nothing: I warn ye my house and shop! [RG 3.244]
Для определения отправной точки исследования функционирования ранненовоанглийских местоимений 2-го лица можно положиться на количественные данные, которые, наряду с анализом коммуникативно-прагматической нагрузки местоимений, позволяют установить, какой из компонентов следует признать немаркированным. Как закономерно указывает Дж. Малхолланд, наиболее употребляемая во взаимоотношениях определенных людей или группы форма должна быть принята за немаркированную, при этом более редкая форма будет маркировать проявление врéменных реакций коммуникантов. [Mulholland, 1987: 159]. Аналогичная точка зрения, принятая за исходную в данном исследовании, высказана и Р. Лассом в «Кембриджской истории английского языка» [далее КИАЯ], где отмечается, что уже в течение среднеанглийского периода You начинает занимать позицию наиболее типичной, «немаркированной» формы обращения в среде высшего сословия и придворных кругах. В то же время местоимение Thou (явно преобладавшее в речи низшего сословья) стало, частично благодаря изменениям в функционировании You, использоваться в роли маркера тесных, близких отношений (при обоюдном употреблении) и презрения (при одностороннем). Таким образом, уже в конце среднеан-44
глийского периода Thou находилось на пути к приобретению статуса «маркированного» или не-нейтрального члена оппозиции [CHEL, III, 2000: 148-149].
Выбор языковых средств в процессе общения говорящих на РНА языке в значительной степени зависел от социальной принадлежности коммуниканта как представителя подверженного расслоению английского общества конца XVI - начала XVII века. Конвенциональные установления, распространенные в речи представителей разных социальных слоев, не могли не сказаться на распределении функций между компонентами парадигмы 2-го лица. Возникшее, по всей вероятности, под влиянием французской придворной практики, основанной в свою очередь на моделях латинского языка [CHEL, III, 2000: 148], употребление форм You для обозначения единичного референта, внесло асимметрию во взаимоотношения внутри оппозиции Thou :: You.
Принцип «власть - солидарность» (Power - Solidarity), предложенный в работе 1960 г. Брауна и Гилмана, посвященной анализу системы личных местоимений 2-го лица в европейских языках, лег в основу многих работ, посвященных употреблению вышеназванных местоимений писателями-елизаветинцами, в частности Дж. Хоупа [Hope, 1993: 85], а также Р. Ласса в рамках соответствующей главы КИАЯ [CHEL, III, 2000: 149].
Суть этого принципа сводится к следующему: лица, положительно маркированные по параметру «власть», как то монархи, представители богатого сословья, мужчины, родители, хозяева и хозяйки, употребляют Thou и получают в ответ You в коммуникации с лицами, маркированными по этому параметру отрицательно (подданные, бедняки, женщины, дети и слуги). Теоретически, согласно принципу Power - Solidarity, лица, равные по параметру Power (по социальной и иерархической принадлежности), обмениваются взаимным You, будучи членами высшего общества, и Thou, если они принадлежат к низшему сословью [Hope, 1993: 85].
Необходимо, однако, подчеркнуть, что принцип Power - Solidarity, хотя и может быть положен в основу описания местоименных противопоставлений, не всегда способен объяснить специфику ранненовоанглийского речетворчества. Полученные нами результаты служат практическим подкреплением высказанного в КИАЯ утверждения, что в английском языке так и не сложилась строгая иерархическая система оппозиций форм 2-го лица [CHEL, III, 2000: 149]. Развившаяся в РНА, эта система не была жестко нормированной и подразумевала тонкие прагматические оттенки.
Социальные характеристики коммуникантов, которые должны учитываться при анализе, могут носить двоякий характер. В этом отношении правомерно наблюдение А.И. Мельникова: «Как и в реальной жизни, в тексте художественного произведения социальная вариативность представлена в двух измерениях: это вариативность стратификационная и ситуативная. Стратификационная вариативность определяет различия социального статуса участников коммуникативного акта (классовую принадлежность, принадлежность к определенной социальной группе, профессиональному коллективу, различные уровни образования и т.д.). Ситуативная же вариативность определяет обстановку и содержание общения. Сюда относятся такие переменные, как обстановка, в которой происходит общение, коммуникативное задание - цель, установка, - ролевые отношения коммуникантов. Безусловно, первая и вторая группа переменных взаимодействуют друг с другом. Так, ролевые отношения могут определяться, или скорее распределяться вследствие различий в статусе участников коммуникации, тема может взаимодействовать со стратификационной переменной» [Мельников, 1981: 158-159].
В связи с этим обоснованной представляется критика Дж. Малхолланд, которая обращает внимание на то, что многочисленные исследования, посвященные выбо-Балтийский гуманитарный журнал. 2013. № 4
ру местоимения 2-го лица в произведениях Шекспира, исходят из учета только ситуативных, временных факторов, как то: ярости, любви, привязанности или презрения, а также ощущения говорящим своей силы или слабости в конкретных ситуациях. Не отрицая важности подобных изысканий, она высказывается в пользу приоритетности изучения зависимости выбора местоимений от постоянных факторов [Mulholland, 1987: 158]. Рассмотрим взаимодействие константных и переменных факторов на примере местоименных манифестаций в пьесах ранненовоанглийского периода.
В качестве константного социального фактора, предопределяющего выбор местоименных форм 2-го лица, выступает, помимо социального статуса, гендерная принадлежность говорящих. С целью учета этого фактора необходимо дифференцировать случаи, когда коммуникация протекает в кругу представителей одного пола (двое или более мужчин, либо две или более женщин) и случаи речевого взаимодействия представителей разных полов.
Переменным социальным фактором является событийный контекст или ситуация речи. Этот фактор оказывается значимым для лингвистического анализа в том случае, когда он обусловливает отбор языковых элементов при формировании высказывания. Так, в случаях, когда выбор местоимения произведен в нарушение установлений нормативной грамматики или социального этикета, можно с большой долей вероятности предположить воздействие аффекта. При этом неупотребление маркированной формы You в аффективно окрашенном контексте может объясняться, согласно, как нам представляется, оправданному предположению Дж. Малхолланд, отсутствием необходимости того, чтобы именно местоимение выступало в качестве маркера эмоциональности [Mulholland, 1987: 159].
Закономерность отражения константных социальных отношений в местоименных формах 2-го лица была прослежена нами на материале городской комедии Т. Деккера и Т. Мидлтона 'The Roaring Girl'. При необходимости восполнения лакун привлекались выдержки из других пьес. Взаимоотношения коммуникантов прослеживались на примере диалогических единств между:
1) двумя мужчинами MM;
2) двумя женщинами FF;
3) мужчиной и женщиной MF.
В рамках этих трех основных групп выделялись подгруппы согласно статусным характеристикам коммуникантов:
A) SS (Superior - Superior) - коммуниканты с высоким социальным статусом;
B) II (Inferior - Inferior) -коммуниканты с невысоким социальным статусом;
C) SI (Superior - Inferior) - коммуниканты с различным социальным статусом.
Эта схема представляется безусловно упрощенной по сравнению, в первую очередь, с традиционным членением елизаветинского общества на четыре класса: (a) джентльмены, (b) горожане, (с) йомены, (d) рабочие и ремесленники [Barber, 1987: 178]. Однако подобное упрощение максимально соответствует задачам нашего исследования. Компликативные факторы, как то: семейные взаимоотношения между коммуникантами или наличие более тонкой социальной градации между представителями одного класса, будут оговариваться отдельно.
1A) MM SS. Коммуникация мужчин - обладателей высокого социального статуса
Нормой общения для представителей этой социальной группы представляется взаимное использование You, которого коммуниканты придерживаются даже в состоянии аффекта.
SIR GUY Darkness and death!
Have you deceived me thus? Did I engage
My whole estate for this?_
SIR ALEXANDER You asked no favour, And you shall find as little. [RG 11.304] Отклонение от использования немаркированного члена местоименной оппозиции дворянин позволяет себе лишь в момент радости и наивысшего душевного расположения.
SIR ALEXANDER Your loves make my joys proud. [Calling within] Bring forth those deeds of land my care laid ready,
And which, old knight, thy nobleness may challenge, Joined with thy daughter's virtues, whom I prize now, As dearly as that flesh I call mine own. [RG 11.305-306]
IB) MM II. Коммуникация мужчин - обладателей среднего или низкого социального статуса
Исследователи РНА употребления местоимений 2-го лица не сходятся во мнении относительно немаркированной формы, используемой в рамках общения представителей более низкого социального слоя. Дж. Малхолланд указывает, что в проанализированных ей пьесах «Много шума из ничего» и «Король Лир» В. Шекспира, You является приоритетной формой как при общении персонажей внутри класса, выступая в соотношении 6:1 к формам Thou, так и при обращении нижестоящих к представителям высшего сословья, где соотношение составило 5:1 [Mulholland, 1987: 160]. Ч. Барбер в своем исследовании, осуществленном на материале пьесы Шекспира «Ричард III», так же как и Дж. Малхолланд оговаривая небольшой объем выборки интересующих нас речевых взаимодействий, наблюдает иное распределение местоименных оппозитов, а именно предпочтение персонажами, однозначно относимыми к низшему классу, форм Thou для взаимного общения [Barber, 1987: 163].
IC) MM SI. Коммуникация мужчин - представителей различных социальных слоев
Фактологический материал позволил обнаружить нормативность использования You при идентификации адресата, стоящего выше на социальной лестнице. Отклонений от этого правила не зарегистрировано. Как свидетельствуют результаты исследования, в качестве нейтрального компонента местоименной парадигмы в обращении хозяина к слуге выступает Thou.
TRAPDOOR A letter from my captain to your worship. SIR ALEXANDER О, О, now I remember, 'tis to prefer thee into my service. [RG 2.238]
Однако использование формы Thou предполагает, согласно наблюдениям Э. Эббота, добродушное настроение и конфиденциальность, и, как следствие, проступки слуг приводят к переключению регистра обращения на You [Abbot, 1901: 155]. Отклонение такого плана наблюдается в финальной сцене комедии Б.Джонсона «Вольпоне». Главный герой, до последнего момента доверявший своему слуге (a), в сцене разоблачения меняет свое обращение к нему на маркированное You (b).
(a) (Volp. Mosca!) <...> (Volp. Wilt thou betray me? Cozen me?) [Vol 5.12.346]
(b) Volp. [Aside] They'll be allied anon; I must be resolute:
The Fox shall, here, uncase. (He puts off his disguise) (Mos. Patron.) Volp. Nay, now,
My ruins shall not come alone; your match I'll hinder sure: my substance shall not glue you, Nor screw you, into a family. (Mos. Why, patron!) [Vol 5.12.346] Ограниченный объем речевых взаимодействий между женскими персонажами в РНА драме не позволяет сделать абсолютно достоверные выводы. Однако анализ имеющихся в нашем распоряжении эпизодов свидетельствует о том, что для речевых взаимоотношений женщин типичны тенденции, аналогичные наблюдаемым в речевых партиях мужчин. 2B) FF II
Коммуникация между женщинами, представительницами среднего или невысокого социального статуса
В целом, для общения горожанок характерно употребление You. Отклонение от стандартного узуса, наблюдаемое во второй реплике, очевидно, объясняется идио-матичностью фразы, а также сочетаемостью глагола do.
MISTRESS TILTYARD In troth, sister, I hope you will do well for all this. [RG 6.265]
MISTRESS TILTYARD How dost thou, sirrah? Why, sister Gallipot! [RG 6.265]
Ссора персонажей в цитируемом ниже примере приводит к наличию в репликах обеих героинь эмфатически маркированных форм: выбору ударного алломорфа ye и переходу к Thou.
MISTRESS OPENWORK I'll sell ye nothing: I warn ye my house and shop!
MOLL You, goody Openwork, you that prick out a poor living
And sews many a bawdy skin-coat together, Thou private pandress between shirt and smock, I wish thee for a minute but a man: Thou shouldst never use more shapes; but as thou'rt, [RG 3.244]
3А) MF SS
Коммуникация мужчины и женщины - обладателей высокого социального статуса
В качестве немаркированного члена местоименной оппозиции для данного типа социальных отношений в пределах семьи выступает форма Thou, присущая женской речевой партии, и You - мужской.
Варьирование местоимений в пределах одного выказывания может быть объяснено изменением прагматической направленности текста. В нижеследующем примере из комедии Б. Джонсона «Вольпоне» муж от попыток подкупить жену переходит к угрозам в ее адрес. Corv. Be not thus obstinate, I ha' not deserved it: Think who it is entreats you. 'Pray thee, sweet; Good faith, thou shalt have jewels, gowns, attires, What thou wilt think, and ask. Do but go kiss him. Or touch him, but. For my sake. At my suit. This once. No? Not? I shall remember this. Will you disgrace me, thus? Do you thirst my undoing? [Vol 3.7.289]
Отсутствие видимых причин перехода к местоимению другого регистра при условии сохранения прагматической направленности предположительно объясняется стремлением персонажа дистанцироваться от своей жены.
Наличие романтических отношений также предполагает асимметрию употребления местоименных форм.
SEBASTIAN I must cut short my speech: in broken language,
Thus much, sweet Moll, I must thy company shun, <. .> MARY Um! Must you shun my company? In one knot Have both our hands by th' hands of heaven been tied, Now to be broke? I thought me once your bride [RG 1.228-229]
Выражение нежности со стороны девушки по отношению к возлюбленному характеризуется в языковом плане транспозицией местоимения.
MARY My prayers with heaven guide thee! [RG 1.231] 3B) MF II.
Коммуникация мужчины и женщины среднего или низкого социального статуса
В рамках данной подгруппы взаимное употребление формы You выступает в качестве нейтрального варианта общения, не осложненного дополнительными коннотациями. Эта форма регистрируется в речевом взаимодействии слуги дворянина и молодой девушки, переодетой швеей (a), а также горожан (b).
(a) NeATFOOT Our young master shall then have a feeling of your being here presently. It shall so be given him.
MARY I humbly thank you, sir. [RG 1.228]
(b) GALLIPOT Come, Mistress Openwork, you are so
long.
MISTRESS OPENWORK I have no joy of my life, Master Gallipot. [RG 3.249]
Общая пейоративная тональность следующей реплики не предопределяет обязательного использования маркированного Thou:
MOLL Soldier? Thou deservest to be hanged up by that tongue which dishonours so noble a profession. Soldier, you skeldering varlet? Hold, stand, there should be a Trapdoor hereabouts! [RG 10.293]
Асимметрия местоименных форм наблюдается в общении семейной пары с заявленным в данном разделе социальным статусом.
GALLIPOT Up and ride? Nay, my pretty Prue, that's far from my thought, duck.—Why, mouse, thy mind is nibbling at something. What is't? What lies upon thy stomach?
MISTRESS GALLIPOT Such an ass as you! Hoyda! You're best turn midwife, or physician; you're a 'pothecary already, but I'm none of your drugs. [RG 6.260]
3C) MF SI
Коммуникация мужчины и женщины - представителей различных социальных слоев
Во всех рассмотренных ниже примерах более высоким социальным статусом характеризуются мужчины. Случаев коммуникации женщины, занимающей высокое социальное положение, с мужчиной ниже ее по статусу в пьесе Т. Деккера и Т. Мидлтона зарегистрировано не было.
Положение мужчины в обществе в начале XVII века было выше положения женщины, что не могло не привести к асимметрии анализируемых местоименных форм. В совокупности с данным фактом, факт превосходства в социальной иерархии, предопределил употребление мужчиной местоимения «власти» Thou.
SEBASTIAN I would be nearer to thee, and in that fashion,
That makes the best part of all creatures honest. No otherwise I wish it.
MOLL Sir, I am so poor to requite you, you must look for nothing but thanks of me, I have no humour to marry. [RG 4.250]
Предпринятый анализ выбора местоименных форм 2-го лица в ранненовоанглийском свидетельствует об учете адресантом при порождении высказывания целого ряда экстралингвистических факторов, вплоть до очерчивания дистанции по отношению к адресату. Это позволяет говорить о наметившемся в ту пору стремлении к выработке стратегий «положительной» и «отрицательной» вежливости. Прибегая к выбору местоименных форм, носитель РНА языка изыскивал действенный способ экспликации коммуникативных намерений. Исходя из вышеизложенного, заслуживающим внимания представляется положение, высказанное в КИАЯ, согласно которому в РНА контраст You / Thou приобрел дейкти-ческий характер: You выступало как периферическое местоимение, сигнализировало об удалении от говорящего, а Thou обозначало приближенность к говорящему. Общая тенденция заключалась в том, чтобы использовать Thou в тесном кругу лиц, связанных близкими отношениями, в пределах тем, ограниченных непосредственными фактами и реальностью настоящего. Среди факторов, способствующих переключению дейксиса в речи лиц, традиционно использующих форму Thou, на You, значатся появление посторонних, лиц с высоким деловым или социальным статусом или нереальных обстоятельств, выраженных глаголами предположения, догадки и т.п. [CHEL, III, 2000: 153].
Исследуя современный русский речевой этикет, Н.И. Формановская выделяет следующие иерархические и ролевые отношения, определяющие выбор ты или вежливого Вы:
Степень знакомства коммуникантов (общение малознакомых людей; длительное знакомство, не перешедшее в дружбу; интимная доверительность в отношениях;
нарочитая демонстрация простоты, равенства в отношениях).
Официальность / неофициальность обстановки общения.
Взаимоотношения коммуникантов (сдержанные, подчеркнуто вежливые, «холодные» и т.п. или дружеские, «теплые» и т.п.).
Равенство / неравенство статусно-ролевых позиций партнеров. [Формановская, 2001: 67-70]
Несложно заметить схожесть этикетных норм современного русского и ранненовоанглийского языков, так как и тот и другой язык предполагают стратегию определения дистанции между коммуникантами, а также тактику соблюдения «положительной» и «отрицательной» вежливости. Этот факт предопределяет возможность адекватной передачи вышеназванных коннотаций при переводе елизаветинской драматургии на современный русский язык. Однако подобное сходство не детерминирует обязательного соответствия ты-форм thou-формам и Вы-форм you-формам.
Рассмотрим частные примеры, когда данная закономерность не прослеживается. Так, в нижеследующем примере за счет переводческой трансформации реплики происходит нейтрализация маркированного употребления you-формы по отношению к нижестоящему (SI): VOLP. What say you? [Vol 1.3.239] ВОЛЬПОНЕ Не слышу... Что? [Вольпоне 168] Переводчик комедии Б. Джонсона «Вольпоне, или Лис» П.В. Мелкова тонко чувствует специфику местоименных коннотаций исходного и переводящего языков, что позволяет ей задействовать ты-формы при переводе контекстов, не включающих thou (IS). Обоснованием подобного словоупотребления является традиция мысленного обращения на «ты» к человеку, по отношению к которому в реальности употребляется Вы.
Mos. [Aside] That he is not weaker. [Vol 1.3.239] МОСКА (в сторону) Не слабей тебя. [Вольпоне 168] MOS. [Aside] You do lie, sir -CORB. And -
MOS. [Aside] Your knowledge is no better than your ears, sir.
... MOS. [Aside] Your worship is a precious ass [Vol 1.4.247]
МОСКА (в сторону) Вот уж врешь! КОРБАЧЧО И, право...
МОСКА (так же) Твой ум - такой же слабый, как и слух.
... МОСКА (так же) Ах, старый ты осел! [Вольпоне 182-183]
Наличие в ранненовоанглийском оппозиции форм 2-го лица единственного числа позволяет судить о константных (социальный статус, гендерные роли) и вариативных (наличие при разговоре посторонних, тема речевого взаимодействия, аффектация речи) характеристиках взаимоотношений коммуникантов. Их детальный анализ в рамках узкого и широкого контекстов
позволяет адекватно передать при переводе авторскую интенцию, используя, помимо существующих в русском языке аналогичных форм ты/Вы, весь широкий спектр языковых средств.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1.Формановская Н.И. Русский речевой этикет. Выбираем «ты» или «Вы» // Русская словесность. - 2001.
- №4. - С. 66-71.
2.Бгашев В.Н. О симметричности и оппозитивности морфологической системы современного английского глагола и их проявлении в категории лица: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. - М., 1975. - 24 с.
3.Беркнер С.С. Проблемы развития разговорного английского языка в XVI - XX вв. - Воронеж: ВГУ, 1978.
- 231с.
4.Abbott E.A. A Shakespearean Grammar. - London and New York. Macmillan and Company. - 1901. - 511 p.
5.Barber Ch. Early Modern English. - Edinburgh University Press, 2001. - 280p.
6.Baugh A.C., Cable Th. A History of the English Language. 5th edition. Routledge, London, 2002. - 447 p.
7.The Cambridge History of the English Language. Vol.3. 1476-1776. Ed. by R. Lass. CUP, 2000. - 776 p.
8.Gillet P.J. Me, U, and non-U: Class Connotations of Two Shakespearean Idioms // Studies in the History of the Language Sciences. Vol. 35. A Reader in the Language of Shakespearean Drama. Essays Collected by V. Salmon and E. Burness. - Amsterdam / Philadelphia: John Benjamin's Publishing Company, 1987. - P. 117-129.
9.Hope J. Second Person Singular Pronouns in Records of Early Modern 'Spoken' English // Neuphilologische Mitteilungen. - Helsinki, 1993. - Jg. 94, N 1. - P. 83-100.
10.Mulholland J. 'Thou' and 'You' in Shakespeare: a Study in the Second Person Pronoun // Studies in the History of the Language Sciences. Vol. 35. A Reader in Language of Shakespearian Drama. Essays collected by V. Salmon and E. Burness. - Amsterdam / Philadelphia: John Benjamin's Publishing Company, 1987. - 153 - 161.
11.Dekker Th., Middleton Th. The Roaring Girl [RG] // The Roaring Girl and Other City Comedies / Edited with an Introduction by J. Knowles and Notes by E. Giddens. -Oxford: Oxford University Press, 2001. - P. 225-309.
12.Мельников А.И. Текст художественного произведения как предмет социолингвистического исследования // Сборник научных трудов. Вып. 178. Коммуникативные и прагматические особенности текстов разных жанров. Мин-во высш. и ср. спец. образования в СССР, МГПИИЯ им. М. Тореза. - М.: Изд-во МГПИИЯ, 1981. - С. 156-164.
13.Jonson B. Volpone [Vol] // Jonson B. Five Pays / Edited with an introduction by G.A. Wilkes. - Oxford: Oxford University Press, 1999. - P. 219-348.
14.Английская комедия XVII - XVIII веков: Антология / Сост., предисл., коммент. И.В. Ступникова.
- М.: Высш. шк., 1989. - 815 с.
CONNOTATIONS OF EARLY MODERN ENGLISH PRONOUNS AND THEIR RUSSIAN COUNTERPARTS IN TRANSLATED TEXTS
© 2013
T.V. Fateyeva, candidate of sciences (philology), senior lecturer, Department of Theory
and Practice of Translation
Togliatti State University, Togliatti (Russia)
Annotation: Paradigmatic forms of 2nd person pronouns, functioning in Early Modern English, had the potential for conveying the wide scope of connotations. Studying the potential of the similar forms in the Russian language enables appropriate translation of the author's implications.
Keywords: personal pronouns; Early Modern English; connotation; appropriate translation.
