CC BY
83
В России началась другая жизнь - с новым Президентом и новым Правительством. Правительство явно поддерживает крупнейшие отечественные корпорации. А Президент к 20 мая успел издать два очень важных, долгожданных указа -о поддержке малого бизнеса и о борьбе с коррупцией. Вопрос, как эти тенденции соответствуют вектору развития мировой экономики. А в том, что она будет стремительно меняться во втором десятилетии XXI века, убеждают наши эксперты.
Александр ТРУШИН
5% — много или мало?
Мы попросили высказаться по теме «Место России в мировой экономике до 2020 года» трех экспертов: и.о. заведующего сектора прогнозирования мировой экономики ИМЭМО РАН Гиви Мачавариани, директора Института глобализации и социальных движений Бориса Кагарлицкого и ректора Российской экономической школы Сергея Гуриева. У них разные взгляды на перспективы мировой экономики. Ученые ИМЭМО РАН считают, что «фундаментальной тенденцией развития в ближайшие полтора десятилетия останется нарастание глобализации. То есть мировое сообщество из рыхлой совокупности более или менее взаимозависимых стран превратится в целостную экономическую систему, где национальные (страновые) социумы станут составными частями единого всемирного экономического организма». Борис Кагар-лицкий убежден, что в ближайшие годы мировая экономика переживет системный кризис, которым закончится эпоха глобализации, долгое время тормозившая мировое экономическое развитие. Новые технологии и инновации, рождающиеся в развитых странах, вызовут протекционистскую политику в каждой из них. По мнению Сергея Гуриева, некоторая стагнация мировой экономики возможна, и на выходе мир вернется к либеральной экономике.
Но все наши эксперты сходятся в том, что во втором десятилетии XXI века мировая экономика существенно изменится. Она будет другой. Об этом говорила министр экономического развития РФ Эльвира Набиул-лина в 5-м номере нашего журнала: «Новая технологическая волна ожидает развитые страны уже к 201 5 году. В течение нескольких лет будет практически полностью обновлена значительная часть используемых технологий во всех сферах экономики
Конец
неолиберализма
*
и человеческой деятельности на основе современных достижений в био-, нано- и 1Т-отраслях. Страны, не готовые к этой волне, будут де-факто отброшены на обочину мирового развития».
Но вот какая удивительная получилась вещь. 15 мая, выступая на первом заседании Правительства в должности Премьер-министра, Владимир Путин раскритиковал стратегию Министерства экономического развития до 2020 года. Его возражения касались инновационных направлений. Предполагалось, что они буду обеспечивать 5—6% ВВП. «Я посмотрел на то, что вы дали, рост-то незначительный совсем», — заявил премьер-министр. Из этого он заключил, что стратегию развития России до 2020 года надо доработать.
Критика Путина удивительна тем, что непонятно, как на нее реагировать. Просто увеличить цифру, скажем, до 15—20% ВВП? Или искать способы для резкого увеличения количества инновационных товаров? Или все-таки имелась в виду серьезная реструктуризация экономики? Пока эти вопросы никто не прояснил. В конце статьи мы к этой проблеме еще вернемся.
Куда несешься ты?
Россия, в принципе, повторяет путь мирового развития, но в сжатом виде. Мы бежим за миром, «задрав штаны». То, на что развитым странам потребовалось 30—40 лет, мы проходим за пять—шесть. Мы даже опережаем в этом беге Китай.
Сейчас многие экономисты на Западе с тоской называют 50—60-е годы «золотым временем». Тогда «работал» кейнсиан-ский компромисс между трудом и капиталом. Государства проводили политику
перераспределения, осуществляли контроль над свободным перемещением капитала, государственные расходы соответствовали высоким темпам накопления капитала и доходности в большинстве развитых капиталистических стран. Признаки серьезного кризиса накопления капитала наблюдались повсюду, они проявились в глобальной стагфляции, фискальных кризисах разных стран. Началось повсеместное сокращение государственных расходов. Социал-демократические страны Европы усиливали государственный контроль и регулирование экономики. Но это не помогало. 70-е годы в Европе и США — кризисное время. Оно сопровождалось бурными событиями не только в финансовой, экономической, но и политической жизни(забастовки шахтеров, студентов и т.д.). Закончилось все
Таблица 1. Десять первых стран мира по общему объему ВВП, $ млрд*
1990 год 2000 год 2005 год
1 США 8040 1 США 11090 1 США 12435
2 Япония 3155 2 Япония 3630 2 Китай 5335
3 РСФСР 2115 3 Китай 3375 3 Япония 3870
4 Германия 2015 4 Германия 2445 4 Германия 2515
5 Франция 1425 5 Франция 1720 5 Индия 2340
6 Италия 1325 6 Индия 1710 6 Великобритания 1905
7 Великобритания 1320 7 Великобритания 1685 7 Франция 1865
8 Китай 1280 8 Италия 1560 8 Россия 1670
9 Бразилия 1070 9 Бразилия 1380 9 Италия 1625
10 Индия 995 10 Россия 1260 10 Бразилия 1585
2007 год 2010 год 2020 год
1 США 13075 1 США 15200 1 США 21020
2 Китай 6600 2 Китай 8140 2 Китай 16160
3 Япония 4045 3 Япония 4300 3 Индия 6030
4 Индия 2805 4 Индия 3180 4 Япония 5340
5 Германия 2650 5 Германия 2760 5 Россия 4080
6 Великобритания 2020 6 Россия 2280 6 Германия 3490
7 Россия 1970 7 Великобритания 2140 7 Великобритания 2730
8 Франция 1935 8 Франция 2010 8 Бразилия 2670
9 Бразилия 1735 9 Бразилия 1890 9 Франция 2550
10 Италия 1680 10 Италия 1770 10 Италия 2220
Неолиберализм означал смещение центра накопления капитала к финансовым институтам
приходом к власти консерваторов в Британии и республиканцев в США. «Тетчеризм» и «рейганомика» ознаменовали поворот мировой экономики к неолиберлизму. Обратим внимание, что первое десятилетие китайских реформ (строительство социальной рыночной экономики, государства всеобщего благосостояния) также завершилось кровавыми событиями на площади Тяньаньмынь. И после этого китайское руководство также повернулось к неолиберализму.
Неолиберализм означал финансиали-зацию всего и смещение центра накопления капитала к финансовым институтам за счет других фракций капитала (производство, торговля). Поэтому поддержка финансовых институтов и целостности финансовой системы стала основной заботой неолиберальных государств (группы, известной как «большая семерка»), которые приобретали все большее влияние в глобальной политике.
Во внутренних делах неолиберальное государство враждебно (а в некоторых случаях открыто репрессивно) относится ко всем формам социальной солидарности (наподобие профсоюзов или других социальных движений), которые накладывают ограничения на накопление капитала. Неолиберальное государство отказывается от социального обеспечения и максимально сокращает свою роль в здравоохранении и образовании. Сеть социальной безопасности сводится к минимуму.
Расцветали бюрократические правила, гарантирующие «подотчетность» и «эффективность издержек» экономики. Маргарет
Тэтчер, например, установила жесткий регулирующий контроль над университетами в Британии. Поощрялись проекты партнерства частного и государственного секторов, в которых государственный сектор брал на себя все риски, а корпоративный получал всю прибыль. Деловые круги начинают писать законы и с выгодой для себя определять развитие государственной политики. При необходимости государство обращается к принудительному законодательству и полицейской тактике (например, запреты пикетов), чтобы рассеять или подавить коллективные формы противодействия. Множатся формы надзора и полицейского контроля. Почти 2 млн. человек сейчас сидят в тюрьмах США — это результат государственной стратегии решения проблем, связанных с уволенными рабочими или марги-нализованным населением.
В делах внешних неолиберальные государства стремятся к снижению барьеров для движения капитала через границы и к открытию новых рынков (и товаров, и денежного капитала) для глобального накопления капитала — иногда конкурентного, но чаще монополистического. Идеология глобализации открывает за рубежом новые области для весьма выгодной и в некоторых случаях даже неоколониальной капиталистической деятельности.
Любопытно, что и демократ Билл Клинтон в США, и лейборист Тони Блэр в Британии не только не повернули вспять развитие неолиберализма, а напротив, ему способствовали. И наконец, наивысшим достижением неолиберальной экономики стало восьмилетнее правление Джорджа Буша-младшего.
Все это описал в книге «Краткая история неолиберализма» профессор антропологии Нью-Йоркского университета Дэвид Харви.
Добавить к этому можно сделанное 15 мая нынешнего года высказывание президента Германии, бывшего директора-распорядителя МВФ Хорста Келлера: «Мировые финансовые рынки стали чудовищем, которое нужно поставить на место. Он сравнил банкиров с «алхимиками, ответственными за массовое уничтожение активов». Эти «чудовища» вздувают нефтяные цены. Нефтяной рынок превратился, по сути, в финансовый — об этом говорит Гиви Мачавариани. В самом деле, Merrill Lynch еще год назад советовал инвесторам вкладывать деньги в российские нефтяные компании с «государственным мышлением». А в начале нынешнего мая ряд крупных мировых банков (тот же Merrill Lynch, Goldman Sachs) рекомендовали вкладывать средства в рубли. Для чего? Чтобы надувать у нас мыльные пузыри, которых уже предостаточно в мировой экономике?
Все эти прелести неолиберализма мы сейчас наблюдаем и в нашей стране. Государственное регулирование экономики подменено государственным участием в прибыльных отраслях (нефть, газ, металлы). Социальные расходы государства снижаются (см. статью Руслана Гринберга в 4-м номере «Прямых инВЕСТИций»). Безудержными темпами растут государственные накопления (ЗВР, профицит бюджета, Стабфонд) и накопления крупнейших российских корпораций. Государство их защищает и во всем идет навстречу. То намеревается дать налоговую отсрочку «АвтоВАЗу» (об этом шла речь на первом заседании правительства в новом составе), то намеревается снизить НДПИ для нефтяных компаний, о чем заявил 14 мая Премьер-министр Владимир Путин. В результате на следующий день котировки нефтяных компаний на РТС подскочили на 8—20%. В тот же день, 14 мая распоряжением правительства «Газпрому» без конкурса передали третью часть федеральных запасов российского газа.
В то же время накопления населения снижаются, люди стремятся как можно больше покупать товаров на заработанные ими деньги. И в нашей экономике, вслед за американской, тоже стал доминировать консьюмеризм (утверждение ценностей «общества потребления» — «ВЕСТИ»). Об этом написал в своей последней книге «Эпоха ошибок. Мир на пороге глобального кризиса» Джордж Сорос.
Другими словами, либеральные реформы 90-х у нас сменились в 2000-х годах реформами неолиберальными. Неолибералы ненавидят левых и «просто» либералов, причем первых — больше, чем вторых.
Таблица 2. Глобальная структура финансирования исследований и разработок в 2008 году, %
Америка 33,1
В том числе США 30,1
Страны Азии 40,8
Китай 17,9
Япония 12,4
Индия 3,7,
Европейские страны 23,9
Прочие страны 2,2
Данные Института мировой экономики и международных отношений РАН
Почему Россия — не Америка
Было бы ошибкой утверждать, что кейнси-анская модель экономики лучше, чем неолиберальная. Там тоже не все гладко. Однако «кейнсианский компромисс между трудом и капиталом» допускал возможности постепенного улучшения жизни наемных работников — через коллективные договоры, забастовки и т.п.
Нельзя говорить, что американская экономика в чистом виде неолиберальная. Вообще в мире в «чистом» виде, за редким исключением, ничего не существует. Все перемешано, и есть разные тенденции. И чем больше национальная экономика, тем она разнообразнее, многоцветнее. Неолиберализм — это всего лишь форма, в которой государство проводит свою экономическую политику.
Другое дело, что американское общество в большинстве поддерживает такую политику. Например, на выборах. Первоначальная идея выборов ведь заключалась в том, что кандидаты излагают свои программы, а избиратели решают, какая им больше нравится. Но эта система в США оказалась разрушенной методами, заимствованными из коммерческой сферы — работа с фокус-группами, формирование посланий (messages). Политики теперь потакают желаниям избирателей, вместо того чтобы предлагать политику, которую считают правильной. А избиратели отдают голоса тому, кто говорит то, что они хотят услышать.
У американцев есть поводы для положительных эмоций. Их национальный капитализм оказался чрезвычайно успешным. Консьюмеризм породил повышение спроса. Возник самоподдерживающийся процесс, способствующий экономическому подъему. После распада СССР США стали единственной доминирующей сверхдержавой. Они и были главным спонсором глобализации — такой, какой мы ее сегодня видим. Трудно не согласиться с Джорджем Соросом, который утверждает, что «доминирующее положение Америки в мире не продержится долго при
Таблица 3. Расходы на НИОКР 20 крупнейших компаний мира в 2008 году, $ млрд.
Компания Страна Специа- Сумма
лизация
1 Toyota Motor Япония авто 8,8
2 Pfizer, Inc США фарма B,9
3 Ford Motor США авто B,B
4 Microsoft США ИКТ 8,0
5 GlaxoSmithKline Англия фарма 7,B
B General Motors США авто B,8
7 Siemens AG Германия станки B,9
8 Volkswagen Германия авто B,8
9 Intel Corp США ИКТ B,8
10 Sanofi-Aventis Франция фарма B,8
11 IBM Corp США ИКТ B,0
12 Novartis Швейцария фарма B,.4
13 Matsushita Elektr. Япония станки 5.8
14 Nokia Corp Финляндия ИКТ B,4
15 Jonson&Jonson США фарма B.1
1B Roche Holdings Швейцария фарма 5,7
17 Merk&Co США фарма 5.4
18 Honda Motor Япония авто 5,1
19 Nissan Япония авто 5,5
20 Cisco Сша ИКТ 5,0
Америка на сможет долго доминировать в мире при обществе, не желающем посмотреть в лицо неприятным фактам
обществе, впавшем в эйфорию и не желающем посмотреть в лицо неприятным фактам». Не хочется проводить прямых аналогий, но то, что происходит в нашей стране, очень похоже на описанную выше ситуацию.
Также нельзя говорить, что мир уже отказался полностью от кейнсианства. Североевропейские страны, по-видимому, не пошли в кильватере США и Великобритании. Не вполне согласились с американским устройством экономики Германия и Франция.
Другое дело, что неолиберальная экономика, закручивая социальные «гайки», оставляет на свободе науку и образование. Хотя бы потому, что это ей выгодно — иначе не будет инноваций. Между прочим, все инновации последнего времени — интернет, мобильная связь, электроника, компьютеры и т.п. — все это превратилось в товары массового потребления именно в 80-х годах. А появилось в 60-х и 70-х как результаты научных исследований в сферах военно-промышленных комплексов.
Но, и это очень важно, неолиберальные правительства не трогают малый и средний бизнес, который составляет основу экономического благополучия. В США есть крупная авиастроительная корпорация «Боинг». Но производство отдельных деталей, узлов, приборов разбросано по огромному количеству малых предприятий в разных странах мира.
Все развитые страны потому и называются развитыми, что они способны создавать новые технологии и превращать их в инновации, то есть в новые продукты массового пользования. Список таких стран приводится в таблице 3. Это США, Англия, Германия, Франция, Япония, Швейцария, Финляндия. В этих странах находятся крупнейшие мировые корпорации, которые тратят на научные исследования очень большие деньги — от $5 млрд. до $9 млрд. в год каждая. Это гораздо больше, чем тратят на науку правительства этих стран. Таков один из парадоксов неолиберализма. И вот что важно. Новые технологии и инновации рождаются не в крупных банках. И не в нефтегазовых корпорациях. И даже не в сборочных цехах автомобильных или авиационных концернов. Инновации — это прерогатива малого бизнеса. Инновационная деятельность — главная движущая сила преобразований, она обеспечивает экономический рост, конкурентоспособность продукции и увеличение доли компании на рынке. Когда неолиберальное правительство поддерживает лишь только крупные корпорации — экономический рост сокращается. Но в то же время, инновационная деятельность, если она существует, труднее поддается государственному регулированию. Иногда вопреки прогнозам правительства, экономический рост оказывается выше запланированного — именно благодаря инновационному бизнесу.
Наша страна тратит на науку примерно столько же, сколько одна General Motors на свои изыскания в области автомоби-
лестроения. Сколько тратят крупнейшие российские корпорации на научные исследования? Несравнимо меньше.
Вот этим Россия сегодня очень отличается от прочих развитых стран. И от развивающихся тоже. Гиви Мачавариани: «В России главная проблема не в том, что мы мало тратим на науку. У нас нет экономики, которая подхватывала бы новые знания и материализовала бы их в новые товары и услуги. Нет экономического субъекта, которому нужны были бы эти научные разработки, который бы сам тратил деньги или вытаскивал новые знания из Академии наук и пытался их материализовать».
Здесь мы должны вернуться к критике стратегии экономического развития России до 2020 года, прозвучавшей из уст Владимира Путина. Если сегодня инновационной продукции в стране — ноль, то даже 5% ВВП — это много. Согласно прогнозу ИМЭМО РАН, общий объем ВВП России к 2020 году будет составлять $3750 млрд. Соответственно, 5% — это $188,5 млрд. Не в сумме за 10—15 лет, а в год! Кто будет это производить?
Даешь
микрокредитование!
Для того чтобы в стране действительно сложилась новая экономика, основанная на инновациях, считает ректор Российской экономической школы Сергей Гуриев, «нужны не только новые экономические структуры. Но в большой степени экономическая свобода. Это означает: либо в России будут свободы, либо она не достигнет того уровня, который запланирован. Надо создать такую среду, в которой предпринимательская инициатива будет процветать и доминировать». Что же касается структуры экономики, то, по мнению Сергея Гуриева, в развитых странах все-таки сегодня преобладают децентрализованные структуры. Напротив, для развивающихся стран, в том числе и для России, характерно доминирование крупных холдингов. Лет через 10 структура российской экономики неизбежно должна перемениться.
В развитых странах доля малых и средних предприятий (МСП) значительно превышает суммарное количество крупных компаний. В странах ОЭСР малые и средние предприятия составляют более 95% всех предприятий обрабатывающей промышленности и большую часть в сфере услуг. Две трети занятых в этих странах работают на МСП, эти предприятия и становятся основными создателями рабочих мест. В Великобритании действуют примерно 4,5 млн. малых предприятий. Их доля в ВВП США, Англии, Германии, Китая, Японии более 50%. В России МСП — около 1 млн., на них
заняты 17 млн. человек. Доля в российском ВВП — 10%. Чтобы стать вровень с развитыми странами, нам нужно этот сектор увеличивать примерно в пять раз.
Мы пишем об этом потому, что подавляющая часть клиентов Сбербанка России — это средние и малые предприятия. Их работники составляют основную массу наших читателей. Как говорила в 5-м номере «Прямых инВЕСТИций» директор Управления по работе с малым бизнесом Сбербанка России Светлана Сагайдак, «Микрофинансирование... приводит к развитию деловой активности человека, который начинает чувствовать себя востребованным и нужным».
МСП у нас сейчас не развивается по одной простой и известной всем причине — административное давление. И написано-переписано по этому поводу много тысяч статей. Месяц назад в Тобольске предприниматели просили новоизбранного Президента Дмитрия Медведева снять излишние барьеры. И вот, наконец, случилось. 14 мая Дмитрий Медведев подписал указ «О неотложных мерах по ликвидации административных ограничений при осуществлении предпринимательской деятельности» (подробно см. на с. 6).
Во-первых, отменяется обязательное применение контрольно-кассовых аппаратов для предприятий-плательщиков единого налога на вмененный доход (ЕНВД). Во-вторых, местным властям дается право решать вопрос о приватизации площадей, занимаемых малыми предприятиями (если они в течение трех лет исправно за эту площадь платили). В-третьих, ограничиваются внеплановые проверки малых предприятий. Плановые, по закону, возможны один раз в три года. Теперь, если чиновники захотят чаще наведываться на предприятие, им придется получить разрешение в областной прокуратуре. Также ограничиваются так называемые внепроцессуальные полномочия МВД. До сих пор милиционеры свободно могли составлять, например, протоколы о нарушениях противопожарной безопасности и санитарных правил. Кроме того, запрещено налагать ЕНВД на предприятия, насчитывающие более 100 работников. И наконец, работающим по патентам разрешено нанимать работников (до сих пор обладатель патента должен был работать индивидуально).
Дмитрий Медведев, подписав этот указ, несомненно, проявил политическую волю. Особенно важен в плане темы, которую мы сегодня обсуждаем, последний пункт президентского указа. Человек запатентовал свое изобретение и создал предприятие для выпуска новой продукции — это и есть инновационное предприятие.
Подавляющая часть клиентов Сбербанка России - это средние и малые предприятия.
Их число необходимо увеличить в несколько раз
Но оно не могло развиваться, потому что предпринимателю было запрещено брать наемных работников.
Этот указ — несомненный шаг в сторону инновационной экономики. Но это только первый шаг. К тому же указ — еще не закон. Не факт, что милиционеры дружно возьмут под козырек и перестанут составлять те же самые протоколы о пожарных нарушениях. Потому что они подчиняются инструкциям начальства. В свое время Борис Ельцин издал свой указ №1, по которому зарплата учителей должна была быть на уровне средней по промышленности. До сих пор никак не дотянут.
Сегодня главное противоречие общественной жизни — не между трудом и капиталом, а между МСП и крупными компаниями. Между предпринимателями и правительством, действующим в интересах крупных корпораций. Только очень наивные люди могут думать, что все могут решить указы
президента или распоряжения правительства. Очевидно, что предстоит еще долгая борьба малого и среднего бизнеса за свои права. Такая же борьба идет постоянно в странах Европы. Во Франции десятки ты-сячь людей выходят на улицу, если правительство вздумает принимать законы, ущемляющие их права.
Выводят людей на улицу их профессиональные объединения. Именно профсоюзы в Европе составляют основу гражданского общества. Не правозащитники — их деятельность не выходит за рамки судов и тюрем. И не политические партии, их дело — борьба в парламентах. Именно профсоюзы защищают права людей — предпринимателей и наемных работников, составляющих в развитых странах многочисленный средний класс. Причем, принадлежность к этому классу определяется не заработной платой и не отношением к имуществу — квартира, дача, машина. Точнее, имущество — это следствие, а не цель. А главное — это активная экономическая и политическая позиция людей среднего класса в общественной жизни. И
