CC BY
82
УДК 141.165 Поносов Федор Николаевич
доктор философских наук, доцент, профессор кафедры философии Ижевской государственной сельскохозяйственной академии тел.: (3412) 54-59-67
КОМПОНЕНТЫ
ГНОСЕОЛОГИЧЕСКОГО РЯДА В АНАЛИТИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ
Ponosov Fedor Nikolaevich D. Phil.,
Professor of the Philosophy Department, Izhevsk State Agricultural Academy tel.: (3412) 54-59-67
COMPONENTS OF EPISTEMOLOGICAL ARRAY IN ANALYTIC PHILOSOPHY
Аннотация:
Достижение истины имеет процессуальный характер, ибо она не открывается целиком, сразу. В связи с этим промежуточные результаты познания, понимаемые современной эпистемологией как относительные истины, автор рассматривает в качестве целостного системного образования и обозначает новой для теории познания категорией гносеологического ряда. Данная статья пока-зывает некоторые закономерности и особенности формирования гносеологического ряда в не-классической эпистемологии, используя для этого материалы аналитической философии. Речь, в частности, идет о творчестве Д. Остина, Х. Патнэма, Д. Дэвидсона и других аналитиков.
Ключевые слова:
аналитическая философия, эпистемология, истина, заблуждение, гносеологический ряд, язык, знак, значение, ложь, познание.
Summary:
The truth cannot be revealed at once, for its cognition is of a process character, hence intermediate cognitive results, interpreted by current epistemology as relative truths, the author considers to be integral system unit and for the first time ever designates as a new category of epistemological array. The article covers some compliances and peculiarities of episte-mological array developing in non-classical episte-mology by means of analytic philosophy materials, in particular the works of J. Austin, H. Putnam, D. Davidson and other researchers.
Keywords:
analytic philosophy, epistemology, truth, aberration, epistemological array, language, sign, meaning, false, cognition.
В философии ХХ-ХХ1 вв. интерес к эпистемологической проблематике сохранился; более того, исследователи вернули анализ этих проблем к традиционным формулировкам: что есть истина; как возможно истинное знание, насколько знание является истинным? Отказ от аристотелевского понимания истины привел к появлению новых ее концепций: прагматистской, семантической, когерентной, рефлексивной, перформативной, идеонормативной и ряда других. Сегодня такие авторы, как Н.П. Копцева [1], М. Колбел [2] активно ставят вопрос о формировании синтетических концепций. При всем этом эпистемологическом многообразии ряд традиционных принципов философствования оказался сохраненным. В числе таких принципов, имеющих непосредственное отношение к нашему исследованию, утверждение того, что если истина существует и она достижима, то ее достижение имеет процессуальный характер. А потому существуют промежуточные этапы ее достижения, являющиеся элементами гносеологического ряда; под последними мы понимаем совокупность определенных познавательных результатов субъекта познания, полученных в отношении одного и того же познаваемого объекта [3; 4].
В связи с этим возникает вопрос: если гносеологический ряд и его формирование закономерны при понимании истины в традиции Аристотеля-Канта-Гегеля, то существует ли он в неклассической эпистемологии? Одним из влиятельных направлений здесь выступает аналитическая философия, являющаяся сегодня и в своей истории сложной, разнохарактерной. В плане нашего исследования она представляет интерес еще и потому, что здесь проявляются традиции «старого» и «нового реализма», а в понимании истины обнаруживает себя так называемый эпистемологический релятивизм в лице Л. Витгенштейна, У. Куайна, Х. Патнэма, Д. Дэ-виэдсона и других авторов. Так оценивал относительно недавно ее состояние профессор Р. Рорти: «...Множество философов в большей или меньшей степени являются «аналитиками», но нет ни согласованной межуниверситетской парадигмы философской работы, ни хоть какого-то согласованного списка центральных проблем» [5, с. 438].
Мы согласны с такой ее оценкой, но, вместе с тем, считаем возможным на ее материале проследить формирование промежуточных элементов достижения истины. На становление и развитие аналитической философии и формирование когерентной концепции истины значительное влияние оказало творчество Р. Карнапа и О. Нейрата (а еще ранее работы Г. Фреге
конца Х1Х в.), раннего и позднего Л. Витгенштейна; на наш взгляд, это влияние было настолько сильным и проявилось в том, что дальнейшее развитие аналитической философии можно рассматривать как развитие теории когеренции. Однако творчество ранних аналитиков не входит в предмет нашего анализа, свое внимание мы концентрируем на более поздних исследованиях.
Так, в частности, у представителя английской аналитической философии Д. Остина границы гносеологического ряда определяют категории «истинное» и «ложное», между ними располагаются гносеологические результаты, отражающие различные степени приближения к истине. Что же такое истинное? Ответ Д. Остина в следующем: «.Мы говорим (или нас приучили говорить), будто истинными могут быть убеждения, объяснения и описания, суждения и утверждения, слова и предложения» [6, с. 174].
Ложное Д. Остин определяет следующим образом: «Быть ложным означает неверно соответствовать факту» [7, с. 186]. А как устанавливается истина? Ее определение укладывается в методологию когерентной концепции: «.чтобы утверждение было истинным, одно положение дел должно быть подобным некоторым другим положениям дел» [8, с. 179]. Но Д. Остин чувствует недостаточность такого определения и признает, что истина должна быть определена еще и как отношение между словом и миром: «.Есть смысл в «когерентных» (и прагматист-ских) теориях истины, несмотря на их неспособность осознать простой, однако важный момент: истина все же связана отношением между словами и миром, а также несмотря на ошибочную унификацию всех разновидностей неудач в утверждениях под единственным заголовком «частично истинные» (что с тех пор неверно приравнивается к части истины)» [9, с. 187].
Вторая причина формирования промежуточных результатов в достижении истины - это то, что «.утверждения всегда соответствуют фактам более или менее неточно» [10, с. 187]. Появление элементов гносеологического ряда, заблуждений в частности, детерминируется языковыми особенностями и некоторыми логическими закономерностями. Поэтому, пишет Д. Остин, мир приходится населять «лингвистическими двойниками». С нашей точки зрения, «лингвистические двойники» есть не что иное, как элементы гносеологического ряда, выраженные в слове.
А в целом, заключает Д. Остин, мы «.подобострастно приближаемся к ней <истине>, держа шляпу и категории» [11, с. 174]. Мы позволим себе перевести эту часть текста несколько иным образом, как нам кажется, в духе самого Д. Остина: «Мы подобострастно приближаемся к истине, держа наготове шляпу и категории». Итак, какие элементы гносеологического ряда мы обнаруживаем в теоретических конструкциях Д. Остина? Ответ в следующем: ложное знание, заблуждение, вероятное, достаточно истинное, вполне истинное и, наконец, истинное знание. Причем, вероятное, достаточно истинное и вполне истинное он объединяет понятием «частично истинное» - и таким образом еще более детализирует свой гносеологический ряд.
Процессуальность достижения истины отмечает и философствующий логик и математик профессор Гарвардского университета У. Куайн. Он считает истину имманентной. Ее нельзя путать с подтверждением. По мнению исследователя, познание включает в себя множество подразумеваемых объектов, которые определены неясно или неадекватно - это и есть элементы его гносеологического ряда. Аналитик концентрирует свое внимание на причинах их появления, так он указывает, что на достижение истины оказывает влияние природа познающего, ибо: «.нервные окончания и другие вещи позволяют осуществить подходящие замещения, опять-таки не затрагивая никаких свидетельств» [12, с. 341]. Под подходящими замещениями понимаются различные подразумеваемые объекты, которые сменяют друг друга в процессе индивидуального познания. Но появление промежуточных элементов характерно и для коллективного познания, научного в том числе, так как продуктом науки «являются предложения, кото-рые.содержат истину о природе. Научная система, онтология и все остальное представляют собой созданное нами концептуальное средство, связывающее один чувственный стимул с другим. Иначе говоря, наука формирует систему чувственных стимулов. Можно по-разному относиться к подобному пониманию одного из аспектов бытия науки, но в плане наших исследований важно отметить, что упоминаемые системы являют собой определенные элементы гносеологического ряда, формируемые в научном познании. На их возникновение оказывает влияние и сама природа познаваемого, физических объектов. Характеризуя их, У. Куайн пишет: «.Тело представляет собой физический объект особого рода - объект, который выглядит непрерывным и плотным в пространстве, четко выделяется на фоне своего окружения и сохраняет индивидуальность во времени благодаря непрерывности изменений места, формы и цвета. Эти критерии достаточно расплывчаты» [13, с. 333]. В существовании объективной реальности автор не сомневается, ибо нет ничего более достоверного, чем существование внешних вещей, по крайней мере, некоторых из них: палок, камней, других людей [14, с. 323]. Познание формирует их образы.
Главное основание появления элементов гносеологического ряда, на наш взгляд, отражено в куайновской доктрине онтологической относительности, сущность которой выражается в следующем: существуют альтернативные способы постановки наших знаков в соответствие с вещами, которые оставляют набор истинных высказываний неизменными [15]. Таким образом, гносеологический ряд в исследованиях У. Куайна существует и представлен следующими элементами: неадекватное знание, неясное открывает его, далее располагается целый комплекс «подразумеваемых объектов», отличающихся между собой степенью соответствия истине, вещам. Завершает этот ряд истина.
Гносеологический ряд английского философа П.Ф. Стросона, по его выражению, являет собою смесь «истины и лжи, иллюзий и тривиальностей»; этот ряд дополняют убеждения различного рода и «конвенциональные системы значений». Процесс познания данный автор представляет как формирование систем конвенций. Сами по себе эти системы способны к саморазвитию и проходят через различные стадии своего существования, при этом они испытывают модификации, обогащаются. А «.модификация и обогащение, в свою очередь, создают возможность появления таких мыслей, которых мы не смогли бы понять без подобного обогащения. На этом пути мы можем представить набросок альтернативного развития. Исходные коммуникации-интенции и успехи в коммуникации дают толчок к возникновению ограниченной конвенциональной системы значений, которая создает возможность своего собственного обогащения и развития» [16, с. 218]. Изменения этих систем, различные стадии их существования и составляют гносеологический ряд данного автора.
П.Ф. Стросон указывает на некоторые причины, приводящие к их формированию. Это, в частности, выражение убеждения с интенцией, направленной на слушателей и без нее. В роли детерминантных оснований гносеологического ряда П.Ф. Стросон называет исходные коммуникации-интенции и успехи в коммуникации. К тому же существуют различные «способы использования наших лингвистических способностей», которые также порождают различные гносеологические образы. Появлению промежуточных результатов в познании, справедливо замечает аналитик, способствует саморазвитие человека: «.человек может пожелать записать свои убеждения с тем, чтобы сослаться на эти записи позднее, а затем он мог бы счесть удобным иметь правила для интерпретации своих собственных записей: .вчерашний человек общается с самим собой сегодняшним» [18, с. 228].
В исследованиях П.Ф. Стросона интересным и значимым, по нашему мнению, является следующий факт: несмотря на то, критерий истинности ученый находит в языке, его эпистемология содержит попытку соединения концепции когеренции с корреспондентской концепцией истины Аристотеля. Вот что он пишет по этому поводу: «Тот, кто высказывает некоторое утверждение, высказывает истину тогда и только тогда, когда вещи, о которых идет речь, таковы, как о них говорится, или несколько иначе: тот, кто высказывает некоторое предположение, выражает истинное предположение тогда и только тогда, когда вещи таковы, как говорится о них в предположении» [19, с. 222] (курсив наш. - Ф.П.). И далее автор заключает: «Таким образом, нет вреда в том, чтобы сказать: человек высказывает нечто истинное, если вещи таковы, как он говорит о них» [20, с. 230]. Данная попытка соединения (возможно синтеза) двух концепций значима, по нашему мнению, потому, что являет собою в известной степени олицетворение будущего развития эпистемологии. Итак, П.Ф. Стросон на пути к истине устанавливает такие промежуточные результаты: ложь, иллюзии, тривиальное знание, убеждения различного рода, конвенциональные системы значений, которых может быть много, и, наконец, истина.
В своих исследованиях Х. Патнэм, профессор Гарвардского университета, основное внимание сосредотачивает не столько на элементах гносеологического ряда или промежуточных результатах познания, сколько на факторах, детерминирующих их появление. В статье «Почему существуют философы?» он пишет по этому поводу: «.если существует множество различных “соответствий” между знаками мысли или словами и внешними объектами», то существует много различных «моделей» для наших теорий и много различных “отношений референции” для наших языков [21, с. 502]. Аналогичные мысли автор высказывает в статье “Models and Reality” [22]. Допустим, продолжает свою мысль аналитик, С1 и С2 являются двумя различными «соответствиями» (связями обозначения в смысле теории моделей) между нашими знаками и некоторым фиксированным набором объектов, это будет означать, что существуют альтернативные способы постановки наших знаков в соответствие с вещами. В плане наших исследований эти результаты - С1, С2 .Сп и есть элементы гносеологического ряда. Появление их детерминировано и тем, что «.значение наших слов часто определяется другими членами лингвистического сообщества, которым мы хотим уступить. Существует лингвистическое разделение труда» [23, с. 498].
Итак, для Х. Патнэма существуют «истина и ложь» как границы его гносеологического ряда, а между ними расположены «высказывания», или слова, обозначающие «.то, чему они соответствуют в смысле С1 или С2» [24, с. 498]. А мы бы сказали и Сп. В целом Х. Патнэм, анализируя процесс достижения истины, остается в рамках так называемого «старого реализма» (так же, как и Л. Витгенштейн, У. Куайн, Д. Остин, П. Стросон), его сторонники признают наличие прямой связи слова со своими референтами. В отличие от «старого реализма» новый реализм отбрасывает идею, что наши ментальные представления имеют какую-либо внутреннюю связь с вещами, с окружающим миром.
Другой представитель аналитической философии профессор Калифорнийского университета Д. Дэвидсон различает истинное, ложное и согласие как элемент, их связывающий, отмечая при этом, что согласие, сколь бы «.широко оно ни было распространено, вовсе не гарантирует истинности». Он считал, что «.согласие не создает истины, однако большая часть того, относительно чего достигнуто согласие, должна быть истинной, чтобы кое-что могло быть ложным» [25, с. 343]. Таким образом, соглашения различного рода и составляют его гносеологический ряд, различаются же они между собою степенью истинности или ложности, заключенной в них.
Одной из причин появления ложности в познании Д. Дэвидсон считает непонимание людьми друг друга и отмечает, что «.мы <познающие субъекты> искажаем понимание слов другого человека, если в процессе понимания считаем, что он явно ошибается» [26, с. 343]. Другая причина появления ошибок - это сама природа познавательного процесса, в котором ошибочность представлений о мире просто не может быть осознана, ибо «.теперь становится ясно, почему ошибочность наших представлений о мире - если этих ошибок слишком много - просто не может быть осознана» [27, с. 345]. А это означает, что ошибки в познании будут возникать, означает, что будут закономерно формироваться очередные элементы гносеологического ряда.
Данный автор не ограничивает определение истины только областью языка и считает, что должно быть достигнуто согласие с картиной мира и самой реальностью: «.Когда мы совместно пользуемся некоторым языком, а это необходимо в целях коммуникации, мы принимаем также картину мира, которая в общих чертах должна быть истинной. Отсюда следует, что выявляя общие особенности нашего языка, мы выявляем общие особенности реальности» [28, с. 343]. Заметим, что это признание соответствия языка и реальности есть известная дань теории «корреспонденции», ибо существует «систематическое привязывание» языковых выражений к познаваемым объектам. Таким образом, гносеологический ряд Д. Дэвидсона отличает необычайная простота: с одной стороны, есть ложное, с другой - истинное. Между ними располагается система различных соглашений. Истина имманентна и нет ничего более высокого, чем истина.
Представитель «нового реализма» в английской аналитической философии М. Даммит определяет промежуточные результаты достижения истины в границах «истина - ложь». «Мы должны, - пишет он, - оставить привычную нам идею, что понятия истины и лжи играют существенную роль в любом истолковании смысла утверждений в целом или же смысла конкретного утверждения» [29, с. 198]. Эти понятия он определяет в рамках когерентной концепции истины, привлекая в число своих сторонников Г. Фреге и Л. Витгенштейна и заявляет по этому поводу: «.Для мысли Фреге характерна концепция, что общая форма объяснения смысла утверждения состоит в определении условий, согласно которым оно является истинным, и условий, согласно которым оно является ложным (или лучше: утверждение того, что оно ложно при всех иных условиях). Этот же смысл выражен и в «Логико-философском трактате» Л. Витгенштейна в словах о том, что для того, чтобы быть способным сказать, что «р» является истинным (или ложным), я должен определить, при каких условиях я называю «р» истинным, и именно таким образом я определяю смысл предложения (4.063)» [30, с. 198]. Вместе с тем считает М. Даммит, мы должны дополнить избыточную теорию или отбросить многие из наших предубеждений относительно истины и лжи. Стало общепринятым говорить, что не существует критерия истины. Аргумент состоит в том, что мы определяем смысл предложения посредством определения условий, согласно которым оно является истинным, поэтому мы не можем сначала знать смысл предложения, а потом применять какой-либо критерий для решения того, согласно каким условиям оно было истинным [31, с. 198].
Но такое дополнение не выводит его трактовку истины за рамки когерентной концепции, ибо понятие истины используется лишь в применении к конкретным языковым или коммуникативным условиям: «.Смысл утверждения определяется знанием того, при каких условиях оно является истинным и при каких условиях - ложным» [32, с. 199]. А это неизбежно ведет к тому, что формируются элементы гносеологического ряда, которые М. Даммит называет «понятиями употребления», утверждая, что «.значение должно объясняться в понятиях употребления» [33, с. 212]. А таких «понятий употребления» в процессе достижения истины может быть беско-
нечно много - так выстраивается гносеологический ряд М. Даммита, границы которого определяют понятия «ложное» и «истинное».
Исходя из сказанного, можно заключить, что гносеологический ряд и его элементы обнаруживает неклассическая эпистемология, его формирование признают сторонники «старого реализма» (Д. Остин, П. Стросон и др.). Существование его элементов обнаруживает и эпистемологический релятивизм. Так, Д. Остин, как отмечалось выше, включает в него ложное знание, заблуждение, вероятное, достаточно истинное, вполне истинное и истинное знание; П. Стросон -ложь, иллюзии, тривиальное знание, убеждения различного рода и, по сути, бесконечное число конвенциональных систем знаний. «Новый реализм», в лице М. Даммита в частности, также признает существование промежуточных элементов познания: для данного автора существуют «истинное» и «ложное», между которыми располагаются «понятия употребления», различающиеся между собою степенью достоверности.
Эпистемологический релятивизм, как известно, означает концепции, акцентирующие внимание на относительности понимания истины и зависимости ее от изменчивости суждений, норм, правил и критериев оценки истинности и ложности, зависимости от пространственно-временных, культурно-исторических, социальных, психологических и аксиологических факторов. Представители его выстраивают свои гносеологические ряды. У. Куайн включает в свой гносеологический ряд неясное, неадекватное знание, комплекс «подразумеваемых объектов», завершает ряд истина. В качестве элементов гносеологического ряда Х. Патнэма выступают «высказывания» или слова, обозначающие то, чему они соответствуют в смысле С1 или С2, различные соответствия между нашими знаками и некоторым фиксированным набором объектов, альтернативные способы постановки наших языков в соответствии с вещами. Естественно, подобных элементов может быть достаточно много, но все они располагаются в границах, определяемых понятиями «истина» и «ложь». Гносеологический ряд Д. Дэвидсона также ограничивают понятия «истинное» и «ложное», между которыми располагаются системы различных соглашений.
Проведенный анализ показывает, что формирование гносеологического ряда и его составляющих характерно для неклассической эпистемологии. Философы-аналитики, в частности, включают в процесс достижения истины своеобразные компоненты, различающиеся между собою степенью достоверности, возможностью верификации предложений, согласованностью высказываний и метаязыка, согласованностью между словом и миром. Данное обстоятельство (с учетом результатов наших исследований в области классической эпистемологии) позволяет сделать вывод более общего характера: формирование гносеологического ряда являет собой одну из общих закономерностей человеческого познания.
Ссылки:
1. Копцева Н.П. Проблема истины в истории философии: от Аристотеля до Э. Гуссерля. Красноярск, 1995.
2. Kölbel M. Truth without Objectivity (International Librari of Philosophy). New York; London : Routledge, 2002.
3. Поносов Ф.Н. Проблема гносеологического ряда в индивидуальном познании. Ижевск, 2001.
4. Поносов Ф.Н. Гносеологический ряд как форма взаимосвязи истины и заблуждения в индивидуальном познании // Философия & эпистемология науки. 2008. Т. XV. № 1. С. 220-226.
5. Рорти Р. Американская философия сегодня // Аналитическая философия: становление и развитие (антология) / под общ. ред. А.Ф. Грязнова. М., 1998. С. 433-453.
6. Остин Д. Истина // Аналитическая философия: Становление и развитие (антология) / под общ. ред. А.Ф. Грязнова. М., 1998. С. 174-190.
7. Там же.
8. Там же.
9. Там же.
10. Там же.
11. Там же.
12. Куайн У. Вещи и их место в теориях // Аналитическая философия: становление и развитие (антология) / под общ. ред. А.Ф. Грязнова. М., 1998. С. 322-342.
13. Там же.
14. Там же.
15. Quine W.V. Ontological Relativity and Other Essays. N.Y.: Columbia University Press, 1969.
References (transliterated):
1. Koptseva N.P. Problema istiny v istorii filosofii: ot Aristotelya do E. Gusserlya. Krasnoyarsk, 1995.
2. Kölbel M. Truth without Objectivity (International Librari of Philosophy). New York; London : Routledge, 2002.
3. Ponosov F.N. Problema gnoseologicheskogo ryada v individual'nom poznanii. Izhevsk, 2001.
4. Ponosov F.N. Gnoseologicheskiy ryad kak forma vzaimosvyazi istiny i zabluzhdeniya v individual'nom poznanii // Filosofiya & epistemologiya nauki. 2008. Vol. XV. № 1. P. 220-226.
5. Rorti R. Amerikanskaya filosofiya segodnya // Analit-
icheskaya filosofiya: stanovlenie i razvitie (antologiya) / under general ed. of A.F. Gryaznov. M., 1998.
P. 433-453.
6. Ostin D. Istina // Analiticheskaya filosofiya:
Stanovlenie i razvitie (antologiya) / under general ed.
of A.F. Gryaznov. M., 1998. P. 174-190.
7. Ibid.
8. Ibid.
9. Ibid.
10. Ibid.
11. Ibid.
12. Kuayn U. Veshchi i ikh mesto v teoriyakh // Analitich-eskaya filosofiya: stanovlenie i razvitie (antologiya) / pod obshch. red. A.F. Gryaznova. M., 1998. P. 322-342.
13. Ibid.
14. Ibid.
15. Quine W.V. Ontological Relativity and Other Essays. N.Y.: Columbia University Press, 1969.
16. Стросон П.Ф. Значение и истина // Аналитическая философия: становление и развитие (антология) / под общ. ред. А.Ф. Грязнова. М., 1998. С. 21З-2З0.
17. Там же.
1S. Там же.
19. Там же.
20. Патнэм X. Почему существуют философы? // Аналитическая философия: становление и развитие (антология) / под общ. ред. А.Ф. Грязнова. М., 1998. С. 49б-б09.
21. Putnam H. Models and Reality II Jornal of Symbolic Logic. 1980. № 4б. P. 464-482.
22. Патнэм X. Указ. соч.
23. Там же.
24. Putnam H. Models and Reality II Jornal of Symbolic Logic. 1980. № 4б. P. 464-482.
25. Ibid.
26. Ibid.
27. Ibid.
2S. Даммит М. Истина // Аналитическая философия: становление и развитие (антология) / под общ. ред. А.Ф. Грязнова. М., 1998. С. 191-212.
29. Там же.
30. Копцева Н.П. Указ. соч.
31. Даммит М. Указ. соч.
32. Там же.
16. Stroson P.F. Znachenie i istina II Analiticheskaya filosofiya: stanovlenie i razvitie (antologiya) I under general ed. of A.F. Gryaznov. M., 199S. P. 21З-2З0.
17. Ibid.
1S. Ibid.
19. Ibid.
20. Pateem K. Pochemu sushchestvuyut filosofy? II Analiticheskaya filosofiya: stanovlenie i razvitie (an-tologiya) I under general ed. of A.F. Gryaznova. M., 199S. P. 49б-б09.
21. Putnam H. Models and Reality II Jornal of Symbolic Logic. 1980. № 4б. P. 464-482.
22. Patnem K. Op. cit.
23. Ibid.
24. Putnam H. Models and Reality II Jornal of Symbolic Logic. 1980. № 4б. P. 464-482.
25. Ibid.
26. Ibid.
27. Ibid.
2S. Dammit M. Istina II Analiticheskaya filosofiya: stanovlenie i razvitie (antologiya) I under general ed. of A.F. Gryaznov. M., 199S. P. 191-212.
29. Ibid.
30. Koptseva N.P. Op. cit.
31. Dammit M. Op. cit.
32. Ibid.
