CC BY
0КРИМИНАЛИСТЪ. 2024. № 4 (49). С. 15-21 • CRIMINALIST. 2024;4(49):15-21
Научная статья УДК 343.34
КОМПАРАТИВИСТСКИЙ АНАЛИЗ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ПРЕСТУПЛЕНИЯ ДИВЕРСИОННОЙ НАПРАВЛЕННОСТИ ПО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ СТРАН СНГ
Евгений Александрович ИГНАТЕНКО
Научно-исследовательский институт Университета прокуратуры Российской Федерации, Москва, Россия, [email protected]
Аннотация. Автором рассматриваются и сравниваются нормы уголовного законодательства отдельных зарубежных стран, входящих в СНГ, об ответственности за преступления диверсионной направленности. Путем сопоставления уголовно-правовых механизмов привлечения к ответственности за преступления диверсионной направленности автором выявлены особенности конструирования объективных и субъективных признаков составов данных преступлений. Анализ правовых норм законодательства стран СНГ позволил раскрыть специфику уголовно-правового регулирования ответственности за преступления диверсионной направленности и установить их отличительные признаки. Акцентируется внимание на том, что отечественный законодатель, как и законодатели большинства государств СНГ, не предусматривает в ст. 281 УК РФ специального основания освобождения от уголовной ответственности за диверсию. Подчеркивается, что подобное основание содержится в примечании к ст. 281.1 УК РФ, предусматривающей ответственность за содействие диверсионной деятельности, в примечании к ст. 281.2 УК РФ для лиц, отказавшихся от прохождения обучения в целях осуществления диверсионной деятельности, и в примечании к ст. 281.3 УК РФ для лиц, отказавшихся от участия в диверсионном сообществе.
Ключевые слова: диверсия, содействие диверсионной деятельности, безопасность государства, саботаж, преступления диверсионной направленности
Для цитирования: Игнатенко Е. А. Компаративистский анализ ответственности за преступления диверсионной направленности по законодательству стран СНГ // КриминалистЪ. 2024. № 4 (49). С. 15-21.
Original article
COMPARATIVE ANALYSIS OF LIABILITY FOR SABOTAGE RELATED CRIMES UNDER THE LEGISLATION OF THE CIS COUNTRIES
Evgeny А. IGNATENKO
Research Institute of the University of prosecutor's office of the Russian Federation, Moscow, Russia, [email protected]
Abstract. The author examines and compares the provisions of criminal legislation of certain foreign countries that are members of the CIS, which establish liability for crimes of a sabotage nature. By comparing criminal law mechanisms for establishing liability for sabotage related crimes, the author has identified the features of constructing the objective and subjective elements of these crimes. The analysis of legal norms of the legislation of the CIS countries made it possible to reveal
© Игнатенко Е. А., 2024
the specifics of criminal law regulation of liability for sabotage related crimes and establish their distinctive features. Attention is drawn to the fact that the domestic legislator, like the legislators of the most CIS countries, does not provide for a special ground for exemption from criminal liability for sabotage in Art. 281 of the Criminal Code of the Russian Federation. It is emphasized that such a ground is contained in the note to Article 281.1 of the Criminal Code of the Russian Federation, which provides for liability for assisting in sabotage activities, in the note to Article 281.2 of the Criminal Code of the Russian Federation for persons who refused to undergo training for the purpose of carrying out sabotage activities, and in the note to Article 281.3 of the Criminal Code of the Russian Federation for persons who refused to participate in a sabotage community.
Keywords: subversion, assistance to subversive activities, state security, sabotage, sabotage related crimes
For citation: Ignatenko E. A. Comparative analysis of liability for sabotage related crimes under the legislation of the CIS countries. Criminalist. 2024;4(49):15-21. (In Russ.).
На сегодняшний день очевиден процесс изменения отечественного уголовно-правого подхода к оценке преступности и наказуемости деяний в сфере обеспечения внутренней и внешней безопасности Российской Федерации. Сформированный в 2022 году институт преступлений диверсионной направленности является наиболее ярким тому подтверждением. Но стремительное реформирование уголовно-правового пространства в этой области не может не вызывать определенных опасений [1, с. 181].
В силу новизны отдельных положений институт преступлений диверсионной направленности не только нуждается в разностороннем исследовании качества и полноты содержания с точки зрения национального законодательства, его исторического генезиса и правопреемства, но и объективно требует соотношения со схожими нормами, закрепленными в уголовных законах иных государств. Общеизвестно, что обращение к анализу зарубежного законодательства позволяет лучше познать право своей собственной страны, почерпнуть новые идеи и аргументы, которые могли оставаться вне поля зрения национального законодателя [2, с. 187]. Также считаем, что сравнительно-правовое исследование отечественных и зарубежных
норм о преступлениях диверсионной направленности поможет лучше понять то, что российский законодатель при реформировании рассматриваемого института не только руководствовался объективными потребностями защиты национальных интересов, но и опирался на правовой опыт иных законодательных систем.
В рамках исследования предлагаем детализировать подходы законодателей отдельных зарубежных государств, в частности входящих в Содружество Независимых Государств (далее — СНГ), имеющих с Российской Федерацией единое историческое прошлое, к юридической оценке диверсии, а также сопряженных с ней преступлений диверсионной направленности.
Сразу подчеркнем, что между ними есть много общего. Например, во всех уголовных кодексах данных государств родовой и видовой объекты, поставленные под охрану от совершения диверсии, совпадают. Так, диверсия позиционируется в качестве преступления против государственной власти (государства), что выступает родовым объектом данного преступления. Видовым объектом являются общественные отношения в области защиты основ конституционного строя и безопасности государства. Во многом тождественны
и законодательное описание общественно опасных деяний, посредством которых может совершаться диверсия, и возраст наступления уголовной ответственности (с шестнадцати лет).
Вместе с тем сопоставительный анализ уголовных кодексов стран СНГ позволил нам выделить несколько оснований для классификации подходов, используемых законодателями при конструировании иных базисных признаков составов преступлений диверсионной направленности.
Первое основание для классификации состоит в особенностях конструирования общественно опасных последствий, которые предусматриваются в качестве преступных, в нормах о диверсии. Согласно этому основанию выделим два законодательных подхода.
Первый подход государств — участников СНГ отражает направленность уголовного закона на обеспечение защиты от диверсии исключительно объектов материального мира, которым может быть причинен ущерб, и не подразумевает защиту жизни и здоровья людей.
Здесь отметим Модельный Уголовный кодекс для государств — участников СНГ (далее — МУК СНГ), принятый Постановлением Межпарламентской Ассамблеи государств — участников СНГ 17 февраля 1996 года, который является рекомендательным законодательным актом, во многом сориентировавшим направление развития уголовных законов государств, образованных после распада СССР1. Ответственность за диверсию установлена в ст. 297 МУК СНГ, дословно совпадающей с изначальной редакцией ст. 281 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее — УК РФ) образца 1996 года.
Дело в том, что законодатели государств — участников СНГ изначаль-
1 Модельный Уголовный кодекс СНГ // Юридическая Россия : сайт. URL: http://law. edu.ru/norm/norm.asp?normID=1241285 (дата обращения: 10.09.2024).
но использовали МУК СНГ в качестве правового базиса при формулировании соответствующих норм уголовного кодекса, преследуя цели унификации и гармонизации национального законодательства. В этой связи отдельные исследователи указывают на неоспоримое совершенство исходных положений данного правового акта [3, с. 169] в части придания единообразия национальным уголовно-правовым системам стран бывшего СССР. Однако стоит отметить, что МУК СНГ так и остался определенной «правовой иконой», подлежащей лишь незначительным изменениям, в большей степени касающимся борьбы с транснациональными преступлениями (международный терроризм, торговля людьми, коррупция). Чего нельзя сказать об уголовных законах большинства стран СНГ, которые неизбежно реформировались с учетом требований времени и развития общественных отношений.
Подход к установлению ответственности за диверсию, подобный использованному в МУК СНГ, сохранен лишь в УК Кыргызской Республики (ст. 325) и УК Республики Таджикистан (ст. 309). Диверсия, согласно этим нормам, понимается как совершение взрыва, поджога или иных действий, направленных на разрушение или повреждение предприятий, сооружений, путей и средств сообщения, средств связи, объектов жизнеобеспечения населения2. Подчеркнем, что такое установление признаков состава диверсии полностью коррелирует с предложенной формулировкой в ст. 297 МУК СНГ и вплоть до 2023 года использовалось и в российском уголовном законодательстве. Вместе с тем
2 Уголовный кодекс Кыргызской Республики // Legislationline.org : сайт. URL: http:// www.legislationline.org/documents/section/ criminal-codes (дата обращения: 10.09.2024) ; Уголовный кодекс Республики Таджикистан // Legislationline.org : сайт. URL: http://www. legislationline.org/ documents/ section/criminal-codes (дата обращения: 10.09.2024).
нельзя сказать, что такая формулировка полностью отвечает современным угрозам диверсионной деятельности. На это обращают внимание исследователи киргизского и таджикского уголовно-правового подхода и предлагают расширение признаков преступления в ст. 325 УК Кыргызской Республики [4, с. 105; 5, с. 318] и ст. 309 УК Республики Таджикистан [6, с. 205], в том числе в части общественно опасных последствий данной преступной деятельности.
Второй подход государств — участников СНГ предполагает равнозначную уголовно-правовую охрану от диверсии объектов материального мира и жизни и здоровья людей. Соответствующие постулаты закреплены в ст. 282 УК Азербайджанской Республики («совершение взрыва, поджога или иных действий, направленных на... массовое отравление или распространение среди людей. инфекционных заболеваний»)1; ст. 303 УК Армении («совершение взрывов, поджогов или иных действий, направленных на массовое уничтожение людей, причинение вреда их здоро-вью.»)2; ст. 360 УК Республики Беларусь («совершение взрыва, поджога или иных действий, создающих опасность гибели людей, причинения им телесных повреждений.»)3; ст. 184 УК Республики Казахстан («совершение. поджога или иных действий, направленных на массовое уничтожение людей, причинение вреда их здоровью»)4; ст. 343 УК Респу-
1 Уголовный кодекс Азербайджанской Республики // Legislationline.org : сайт. URL: http:// www.legislationline.org/documents / section/criminal-codes (дата обращения: 10.09.2024).
2 Уголовный кодекс Армении // Legislationline.org : сайт. URL: http://www. legislationline.org/ documents/section/ criminal-codes (дата обращения: 10.09.2024).
3 Уголовный кодекс Республики Беларусь // Legislationline.org : сайт. URL: http://www. legislationline.org/documents/section/criminal-codes (дата обращения: 10.09.2024).
4 Уголовный кодекс Республики Казахстан // Legislationline.org : сайт. URL: http://
блики Молдова («совершение. взрывов, поджогов или иных действий, направленных на массовое уничтожение людей, причинение телесных повреждений или иного вреда их здоровью .»)5; ст. 182 УК Туркменистана («. совершение взрыва, поджога или иных действий, направленных на массовое уничтожение людей, нанесение вреда их здоровью.»)6; ст. 161 УК Республики Узбекистан («диверсия, то есть действия, направленные на уничтожение людей, нанесение вреда их здоровью.»)7.
Указанный подход превалирует в большинстве проанализированных уголовных кодексов стран СНГ, а также был воспринят в 2023 году российским законодателем и лег в основу реформирования диспозиции ст. 281 УК РФ, согласно которой «нанесение вреда здоровью людей» отныне расценивается в качестве последствий диверсии в рамках основного состава данного преступления, а причинение смерти человеку — особо квалифицированного состава8.
При этом в некоторых уголовных кодексах стран СНГ в рамках основных составов диверсии установлены и более опасные последствия ее совершения: распространение эпидемий и эпизо-отий (УК Азербайджанской Респу-
www.legislationline.org/documents/section/
criminal-codes (дата обращения: 10.09.2024).
5 Уголовный кодекс Республики Молдова // Legislationline.org : сайт. URL: http://www. legislationline.org/ documents/ section/criminal-codes (дата обращения: 10.09.2024).
6 Уголовный кодекс Туркменистана // Legislationline.org : сайт. URL: http://www. legislationline.org/ documents/ section/criminal-codes (дата обращения: 10.09.2024).
7 Уголовный кодекс Республики Узбекистан // Legislationline.org : сайт. URL: http:// www.legislationline.org/documents/section/ criminal-codes (дата обращения: 10.09.2024).
8 О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и статью 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации : Федеральный закон от 28 апреля 2023 г. № 157-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 2023. № 18. Ст. 3234.
блики, УК Армении, УК Республики Казахстан, УК Туркменистана, УК Республики Молдова).
Предпосылки к распространению эпидемий и эпизоотий в результате диверсии объективно существуют. Здесь мы можем вести речь об умышленно созданной биологической угрозе по-средствам применения так называемого биологического оружия [7, с. 34], что допустимо относить к «иным действиям» в рамках состава диверсии. Заметим, что в рассмотренных статьях уголовных кодексов стран СНГ, как правило, закреплен открытый перечень действий, которые могут образовывать состав диверсии. В этой связи отдельные ученые справедливо настаивают на возможности реализации так называемых «биодиверсий» [8, с. 208; 9, с. 114], законодательные основы уголовно-правового противодействия которым уже заложены в указанных выше странах.
Подчеркнем, что в ст. 281 УК РФ распространение эпидемий и эпизоотий не является признаком диверсии. Однако с учетом сложных условий, в которых оказалась наша страна в начале 2020 года (равно как и большинство стран мира) в связи с распространением коронавирусной инфекции, был принят Федеральный закон от 30 декабря 2020 года № 492-ФЗ «О биологической безопасности в Российской Федерации». Согласно п. 11 ст. 8 указанного Федерального закона «совершение диверсий с использованием патогенов» расценивается в качестве одной из основных биологических угроз (опасностей)1. Тем самым, хотя и не прямо в ст. 281 УК РФ, но на отраслевом уровне, установлено, что диверсии способны приводить к возникновению и (или) распространению заболеваний с развитием
1 О биологической безопасности в Российской Федерации : Федеральный закон от 30 декабря 2020 г. № 492-ФЗ : текст с изм. и доп. на 12 дек. 2023 г. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
эпидемий, эпизоотий, эпифитотий, массовых отравлений, превышению допустимого уровня биологического риска, на что особо обращают внимание современные специалисты [10, с. 14].
В качестве еще одного основания для обобщенной классификации норм, закрепляющих уголовную ответственность за диверсию по уголовным кодексам стран СНГ, предлагается выделить особенности формулирования цели совершения диверсии.
Так, согласно отдельным уголовным кодексам стран СНГ целью совершения диверсии выступает подрыв безопасности и обороноспособности государства. Такая цель закреплена в ст. 297 МУК СНГ, ст. 184 УК Республики Казахстан, ст. 182 УК Туркменистана.
Цель диверсии в виде подрыва экономической безопасности и (или) обороноспособности государства закреплена в ст. 282 УК Азербайджанской Республики, ст. 360 УК Республики Беларусь, ст. 343 УК Республики Молдова, ст. 309 УК Республики Таджикистан, ст. 281 УК РФ.
В УК Кыргызской Республики (ст. 325) и УК Республики Узбекистан (ст. 161) в качестве цели совершения диверсии предусмотрена дестабилизация деятельности государственных органов или общественно-политической обстановки в стране.
Ослабление государства в качестве цели диверсии указывается в ст. 303 УК Армении.
Можно сделать вывод о том, что, во-первых, цель совершения диверсии является обязательным признаком состава преступления в уголовных кодексах всех без исключения государств — участников СНГ, во-вторых, унифицированный подход к ее формулированию в рассмотренных уголовных кодексах отсутствует. Считаем, что последние два описания являются одними из самых широких среди всех представленных
выше описаний цели диверсии. Это может служить существенным препятствием для отграничения состава диверсии от смежных составов преступлений против общественной безопасности и общественного порядка [11, с. 130; 12, с. 65]. На наш взгляд, описание цели диверсии, использованное отечественным законодателем, равно как азербайджанским, белорусским, молдавским и таджикским, более предпочтительно.
Наконец, в зависимости от наличия поощрительных норм, предполагающих возможность освобождения от уголовной ответственности за совершение диверсии, нами выделено два основных подхода.
Первый подход государств — участников СНГ предполагает отсутствие примечания к статьям о диверсии, дающего виновным возможность избежать привлечения к уголовной ответственности. Это все страны СНГ кроме Республики Беларусь.
Второй подход, использованный исключительно белорусским законодателем, предполагает закрепление подобной возможности. Так, в примечании к ст. 360 УК Республики Беларусь указано: «Лицо, участвовавшее в приготовлении к деяниям, предусмотренным настоящей статьей, освобождается от уголовной ответственности за эти деяния, если оно своевременным предупреждением государственных органов или иным образом оказало содействие в предотвращении диверсии»1. При этом стоит особо подчеркнуть, что Республика Беларусь является единственной страной не только среди государств постсо-
ветского пространства, но и Европы, по законодательству которой реализуется смертная казнь, в том числе за совершение диверсии [13, с. 22]. Соответственно, закрепление специального основания освобождения от уголовной ответственности за диверсию в данном контексте несколько сглаживает суровость этой ответственности.
Заметим, что отечественный законодатель, как и законодатели большинства государств СНГ, не предусматривает в ст. 281 УК РФ специального основания освобождения от уголовной ответственности за диверсию. Но подобное основание содержится в примечании к ст. 281.1 УК РФ, предусматривающей ответственность за содействие диверсионной деятельности, в примечании к ст. 281.2 УК РФ для лиц, отказавшихся от прохождения обучения в целях осуществления диверсионной деятельности, и в примечании к ст. 281.3 УК РФ для лиц, отказавшихся от участия в диверсионном сообществе.
Подчеркнем, что рассмотренные уголовные кодексы государств — участников СНГ устанавливают ответственность исключительно за диверсию и не охватывают иные действия диверсионной направленности, подобно УК РФ. Лишь отдельные из них содержат в качестве обстоятельств, отягчающих ответственность за диверсию, указание на ее совершение в составе группы лиц по предварительному сговору или организованной группы (ст. 282.2 УК Азербайджанской Республики, ч. 2 ст. 360 УК Республики Беларусь, п. «Ь» ч. 2 ст. 182 УК Туркменистана).
Список источников
1. Пантюхина И. В. Критические замечания к новым преступлениям, связанным с диверсионной деятельностью // Актуальные проблемы науки и практики: Гатчинские чтения — 2023. Сб. науч. тр. по материалам Х Междунар. науч.-практ. конф., Гатчина, 26 мая 2023 г. Т. 1. Гатчина : Гос. ин-т экономики, финансов, права и технологий, 2023. С. 180—184.
1 Уголовный кодекс Республики Беларусь // Legislationline.org : сайт. URL: http://www. legislationline.org/documents/section/criminal-codes (дата обращения: 10.09.2024).
2. Ансель М. Методологические проблемы сравнительного права (фрагменты) // Вестник Университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА). 2015. № 5. С. 187-188.
3. Иванцова Н. В. Модельный Уголовный кодекс для государств — участников СНГ и уголовное законодательство Российской Федерации: сравнительно-правовой аспект // Пробелы в российском законодательстве. 2011. № 6. С. 166—169.
4. Жунушова Г. Б. Уголовная ответственность за совершение диверсии по законодательству Кыргызской Республики // Вестник КРСУ. 2022. Т. 22, № 11. С. 104—108.
5. Калчороева А. А., Урунбаева З. С. Диверсия как одно из опаснейших преступлений, предусмотренных уголовным кодексом Кыргызской Республики // Известия ВУЗов Кыргызстана. 2015. № 5. С. 318 — 321.
6. Кудратов Н. А. Уголовная ответственность за диверсию по уголовным законодательствам Таджикистана и Украины: компаративистский анализ // Теоретические и прикладные вопросы комплексной безопасности : материалы III Междунар. науч.-практ. конф., Санкт-Петербург, 20 марта 2020 г. Санкт-Петербург : С.-Петерб. ун-т Государственной противопожарной службы М-ва Российской Федерации по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий, 2020. С. 203 — 206.
7. Карцхия А. А. Правовое регулирование и возможности современных биотехнологий // Интеллектуальная собственность. Промышленная собственность. 2020. № 8. С. 33 — 46.
8. Пухов А. А. К вопросу о понятиях «биотерроризм» и «биодиверсия» // Социология уголовного права и реформирование уголовного законодательства : сб. ст. (материалы IV Междунар. науч.-практ. конф. «Социология уголовного права и реформирование уголовного законодательства», Улан-Батор, 28 сентября 2017 г.) / под общ. ред. Е. Н. Салыгина [и др.]. Москва : Юриспруденция, 2018. С. 207—214.
9. Тищенко Е. В., Саядова А. С. Биотерроризм как угроза безопасности на национальном и международном уровнях // Наука и образование: хозяйство и экономика; предпринимательство; право и управление. 2023. № 11 (162). С. 113 — 118.
10. Меркурьев В. В., Закомолдин Р. В. Уголовно-правовое обеспечение биологической безопасности как элемента национальной безопасности // Военное право. 2023. № 1 (77). С. 14—15.
11. Противодействие организационной деятельности лиц, занимающих высшее положение в преступной иерархии / П. В. Агапов, С. А. Бажутов, А. С. Васнецова [и др.]. Москва : Проспект, 2022. 192 с.
12. Игнатенко Е. А. Проблемы квалификации преступлений, связанных с незаконной пересылкой наркотических средств, психотропных веществ и их аналогов (по материалам практики Дальневосточного федерального округа) // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2011. № 5-3 (11). С. 63 — 66.
13. Карпов В. С., Синьков Д. В. Смертная казнь в Российской Федерации: взгляд в условиях новой реальности // Российский следователь. 2023. № 11. С. 20 — 24.
Информация об авторе
Е. А. Игнатенко - старший научный сотрудник отдела научного обеспечения прокурорского надзора за исполнением законов при осуществлении оперативно-розыскной деятельности и участия прокурора в уголовном судопроизводстве Научно-исследовательского института Университета прокуратуры Российской Федерации, кандидат юридических наук, доцент.
Information about the author
Е. А. Ignatenko - Senior research fellow at the Department of scientific support of prosecutor's supervision over the execution of laws in operational investigative activities and participation of the prosecutor in criminal proceedings of the Research Institute, University of prosecutor's office of the Russian Federation, Candidate of Science (Law), Associate Professor.
