CC BY
26
КОММУНИКАТИВНАЯ УСТАНОВКА КАК ВАЖНАЯ ЧЕРТА ИДИОСТИЛЯ АВСТРИЙСКОГО ЭКСПРЕССИОНИСТА НАЧАЛА XX ВЕКА ФРАНЦА ВЕРФЕЛЯ
А.В. ПИЛЬГУЙ
COMMUNICATIVE PURPOSE AS A SIGNIFICANT FEATURE OF THE INDIVIDUAL STYLE OF THE AUSTRIAN EXPRESSIONIST OF THE EARLY XX-th CENTURY FRANZ WERFEL A.V. PiLGUY
Статья посвящена рассмотрению идио-стиля австрийского экспрессиониста Франца Верфеля. В результате лингвистического анализа поэтических текстов выявляется одна из характерных черт творчества этого известного представителя экспрессионизма, а именно коммуникативная установка, нацеленность на диалог и контакт с читателем.
Ключевые слова: Франц Верфель (австрийский экспрессионизм начала XX века), идиостиль, лингвостилистический анализ текста, коммуникативная стилистика, тропы, поэтический словарь, экспрессивная функция, воздействие на читателя, коммуникативная установка.
The article is devoted to examination of the individual style of Austrian expressionist, Franz Werfel. One of the most significant features of this famous expressionism representative, such as communicative purpose, aiming to get into contact with the reader, is revealed as a result of linguistic analysis of the poetic texts.
Keywords: Franz Werfel, the Austrian poetry of expressionism (of the early XXth century), individual author’s style, linguo-stylistic analysis of the text, communicative stylistics, poetic vocabulary, the expressive function, impact on the reader, communicative purpose.
Рассматривая поэзию экспрессионизма, невозможно обойти стороной творчество одного из самых видных его представителей - австрийского поэта и прозаика Франца Верфеля (1890-1945), автора программы «левого» экспрессионизма «Друг человечества», написанной в 1911 году. Пожалуй, к нему, как ни к кому другому из экспрессионистов, применимо положение о двух противоположных сторонах этого направления. Мрачное восприятие мира, человеческое одиночество соседствуют в его поэзии с темами вселенской любви и братства.
В этом плане его наследие чрезвычайно разносторонне, наглядной иллюстрацией чему служат такие известные программные произведения, как «Ich habe eine gute Tat getan!», «An den Leser», с одной стороны, и «Fremde sind wir auf der Erde alle», «Der Krieg» - с другой, созданные примерно в одно время. При их разборе может сложиться впечатление, что они принадлежат перу разных авторов.
На первый взгляд, кажется невероятным, что автор, называющий в одном стихотворении («An den Leser») всех людей братьями и призывающий их «броситься друг другу в объятия», другое свое произведение озаглавил «На земле ведь чужеземцы все мы», основной пафос которого заключается в том, что человек одинок, погибает все, что связывает его с миром. Проанализируем изменение поэтического языка в зависимости от тематической установки произведения.
Стихотворение «Fremde sind wir auf der Erde alle» отличается немногочисленными тропами, для создания образности поэт использует в большей степени синтаксические ресурсы (это достаточно типично для всего творчества Фр. Верфеля):
Totet euch mit Dampfen und mit Messern,
Schleudert Schrecken, hohe Heimatworte,
Werft dahin um Erde euer Leben!
Die Geliebte ist euch nicht gegeben.
Alle Lande werden zu Gewassern,
Unterm FuB zerrinnen euch die Orte.
Mogen Stadte aufwarts sich gestalten,
Nineveh, ein Gottestrotz von Steinen!
Ach, es ist ein Fluch in unserm Wallen...
Fluchtig muss vor uns das Feste fallen,
Was wir halten, ist nicht mehr zu halten,
Und am Ende bleibt uns nichts als Weinen.
Berge sind, und Flachen sind geduldig...
Staunen, wie wir auf und nieder weichen.
Fluss wird alles, wo wir eingezogen.
Wer zum Sein noch Mein sagt, ist betrogen.
Schuldvoll sind wir, und uns selber schuldig,
Unser Teil ist: Schuld, sie zu begleichen!
Mutter leben, dass sie uns entschwinden.
Und das Haus ist, dass es uns zerfalle.
Selige Blicke, dass sie uns entfliehen.
Selbst der Schlag des Herzens ist geliehen!
Fremde sind wir auf der Erde alle,
Und es stirbt, womit wir uns verbinden.
Так, в предложении Fremde sind wir auf der Erde alle логическое ударение падает на слова fremde и alle, выделяя их. Произведение начинается с однородных сказуемых, выраженных глаголами в побудительном наклонении: Totet euch mit Dйmpfen und mit Messern, Schleudert Schrecken, hohe Heimatworte, Werft dahin um Erde euer Leben!
В каждой из четырех строф есть восклицательное предложение. Встречается и междометие (Ach, es ist ein Fluch in unserm Wallen...), что также характерно для всей поэтики Фр. Верфеля. Дважды в тексте поэт использует многоточие.
В основном преобладают сложные предложения. В последней строфе имеет место синтаксический параллелизм, конструкция придаточного предложения повторяется трижды: dass sie uns entschwinden, dass es uns zerfalle, dass sie uns entfliehen.
Следует отметить, что поэзия Фр. Верфеля обычно подразумевает наличие определенного адресата. Им может быть природа, читатель, общество в целом, весь мир и т.д. На уровне текста это выражается в обращениях, вопросительных предложениях, а также в личных и притяжательных местоимениях, обладающих в данном случае особой значимостью.
Так, в рассматриваемом произведении сначала используются только местоимения второго лица множественного числа, но при этом лирический герой не проводит четкой границы между собой и другими людьми, к которым он обращается. Уже во второй строфе после образа города Ниневии - столицы Ассирии, одной из
древнейших цивилизаций, уничтоженной впоследствии вавилонянами, появляется притяжательное местоимение первого лица множественного числа: in unserm Wallen. Далее местоимения «мы», «наш» полностью заменяют «вы», «ваш». Ощущение некой общности сохраняется до конца произведения. Это чрезвычайно важно для понимания концепции данного стихотворения. Люди - не братья, а просто товарищи по несчастью: их объединяет только то, что все они в этом мире чужие. Но единство, пусть даже такое, все-таки существует. Также людей связывает вина: Schuldvoll sind wir, und uns selber schuldig.
Строки Was wir halten, ist nicht mehr zu halten, Und am Ende bleibt uns nichts als Weinen звучат трагично. Какого-либо выхода не обнаруживается, и искать утешения негде. Возможность найти любовь ограничена (Die Geliebte ist euch nicht gegeben), дом обязательно разрушится, родственные связи, казалось бы, наиболее прочные, рано или поздно утратятся. Mutter leben, dass sie uns entschwinden, глагол entschwin-den «высок. исчезать», вместе с дательным падежом употребляется в значении «забывать кого-либо». Все обречено на смерть: Und es stirbt, womit wir uns verbinden.
В этом произведении тема отчуждения становится основной. Индивидуум отдаляется от окружающего мира. Ему уже ничего не принадлежит: Wer zum Sein noch Mein sagt, ist betrogen. Даже биение сердца: Selbst der Schlag des Herzens istgeliehen! То есть намечается постепенное отчуждение и от самого себя.
Оппозиция «свой - чужой» реализуется здесь интересным образом. Несмотря на всю трагичность, она не доходит у Фр. Верфеля до критической точки. Парадоксально, что хотя нет понятия «свое», остается «наше». Мир уже не «наш», но «мы» - еще единое целое. Появляется образ человечества, связанного воедино общей трагедией бытия: нам не подвластна судьба, мы все просто гости на этой земле.
Как уже было сказано, в стихотворении «An den Leser» раскрывается другая сторона мировосприятия экспрессионистов. В нем поэт говорит, что единственное его желание - быть родным каждому, кем бы тот ни был, независимо от расы, профессии, пола и возраста:
Mein einziger Wunsch ist, Dir, o Mensch, verwandt zu sein!
Bist Du Neger, Akrobat, oder ruhst Du noch in tiefer Mutterhut,
Klingt Dein Madchenlied uber den Hof, lenkst Du Dein FloB im Abendschein,
Bist Du Soldat oder Aviatiker voll Ausdauer und Mut.
Trugst du als Kind auch ein Gewehr in gruner Armschlinge?
Обращаясь к каждому человеку с просьбой не быть жестоким, он обещает взамен разделить его горе, поскольку познал судьбы всех людей, ему знакомы чувства, испытываемые другими:
Mein Mensch, wenn ich Errinerung singe,
Sei nicht hart, und lose dich mit mir in Tranen auf!
Denn ich habe alle Schicksale durchgemacht: Ich weiB Das Gefuhl von einsamen Harfenstimmen in Kurkapellen,
Das Gefuhl von schuchternen Gouvernanten im fremden Familienkreis,
Das Gefuhl von Debutanten, die sich zitternd vor den Souffleurkasten stellen.
Ich lebte im Walde, hatte ein Bahnhofsamt,
SaB gebeugt uber Kassabucher, und bediente ungeduldige
Gaste.
Als Heizer stand ich vor Kesseln, das Antlitz grell uberflammt,
Und als Kuli aB ich Abfall und Kuchenreste.
В заключительной строфе поэт, мечтая о человеческом братстве, провозглашает свою принадлежность к читателю и всем на свете и обращается с призывом «упасть друг другу в объятия»:
So gehore ich Dir und Allen.
Wolle mir, bitte, nicht widerstehn!
O, konnte es einmal geschehn,
Dass wir uns, Bruder, in die Arme fallen!
Текст этого произведения также не предоставляет достаточного материала для анализа образного словоупотребления - выразительность достигается, в основном, с помощью синтаксических средств: восклицательных и вопросительных предложений, а также повторов, являющихся отличительной чертой творчества Фр. Вер-феля.
В данном стихотворении поэт отдает предпочтение анафоре - повтору слова или группы слов в начале нескольких стихов или строф: BistDu (...) oder; AlsHeizer Und als Kuli. Анафора Das Gefuhl von (...) встречается целых три раза и является ярким примером бессоюзия. На уровне текста эти повторы, особенно выраженные однородными членами предложения, подчеркивают равноценность каждого человека в глазах поэта.
Все произведение проникнуто теплым отношением к читателю. Местоимения Du, Dein пишутся только с заглавной буквы, что свидетельствует о симпатии и уважении к собеседнику. Использование притяжательного местоимения mein в обращении mein Mensch также не случайно. Здесь уместно вспомнить уже упомянутую выше строку из стихотворения «Fremde sind wir auf der Erde alle»: Wer zum Sein noch Mein sagt, ist betrogen.
Обращения (Mensch, Mein Mensch), императивные формы глагола (Sei nicht hart; Wolle mir, bitte, nicht widerstehn!), междометия (О), восклицательные и вопросительные предложения создают ощущение живого общения. Важно, что круг адресатов не ограничивается указанной аудиторией (солдатом, акробатом, еще не родившимся ребенком и т.д.), а расширяется за счет этого перечисления.
Текст построен так, словно автор обращается к каждому из нас. Именно поэтому произведение Фр. Верфеля остается страстным призывом, способным найти отклик в душе современного читателя, спустя почти век с момента его написания.
Стихотворение «Ich habe eine gute Tat getan» («Я сделал доброе дело») репрезентирует схожий вариант виденья мира:
Herz, frohlocke!Eine gute Tat habe ich getan. Nun bin ich nicht mehr einsam.Ein Mensch lebt,Es lebt ein Mensch,Dem die Augen sich feuchten,Denkt er an mich.Herz, frohlocke:Es lebt ein Mensch!Nicht mehr, nein, nicht mehr bin ich einsam,Denn ich habe eine gute Tat getan,Frohlocke, Herz!Nun haben die seufzen-den Tage ein Ende.Tausend gute Taten will ich
Mein Schreibtisch knarrt,Ich weiB, er will mich umarmen.Das Klavier versucht mein Lieblings-stuck zu tonen,Geheimnisvoll und ungeschickt-Klingen alle Saiten zusammen.Das Buch, das ich lese,Blattert von selbst sich auf.Ich habe eine gute Tat getan!Einst will ich durch die grune Natur wandern, Da werden mich die Bau-meUnd Schlingpflanzen verfolgen, Die Krauter
tun!Ich fuhle schon,Wie mich alles liebt,Weil ich alles liebe!Hinstrom ich voll Erkenntnis-wonne! Du mein letztes, suBestes, Klarstes, reinstes, schlichtestes Gefuhl!Wohlwollen! Tau-send gute Taten will ich tun.Schonste Befriedi-gung Wird mir zu teil:Dankbarkeit!Dankbarkeit der Welt. Stille Gegenstande,Werfen sich mir in die Arme. Stille Gegenstande, Die ich in einer erfullten StundeWie brave Tiere streichelte.
und BlumenHolen mich ein,Tastende Wurzeln umfassen mich schon, Zartliche Zweigebinden mich fest,Blatter uberrieseln mich,Sanft wie ein dunner,Schutterer Wassersturz.Viele Hande greifen nach mir,Viele grune Hande,Ganz um-nistetVon Liebe und LieblichkeitSteh ich ge-fangen.Ich habe eine gute Tat getan,Voll Freu-de und Wohlwollens bin ichUnd nicht mehr einsam,Nein, nicht mehr einsam.Frohlocke, mein Herz!
Это известное произведение по своей сути также является гимном, воспевающим единство и вселенскую любовь. Но важное отличие заключается в том, что это уже не просто призыв, лирический герой встал на путь осуществления своей заветной мечты - преодолеть одиночество и обрести счастье. Мир вступает во взаимодействие с ним и отвечает любовью на любовь. Человек, сделав доброе дело, больше не чувствует себя одиноким:
Ich fuhle schon,
Wie mich alles liebt,Weil ich alles liebe!
(...)
Ich habe eine gute Tat getan,Voll Freude und Wohlwollens bin ichUnd nicht mehr einsam,Nein, nicht mehr einsam.Frohlocke, mein Herz!
Для лирического героя наградой является уже не смерть (как во многих произведениях экспрессионизма), а благодарность этого мира, ради которого он готов совершить еще тысячи добрых дел. Его сердце готово ликовать оттого, что на земле есть человек, которому он не безразличен.
Однако по сравнению с проанализированным выше «Читателю», стихотворение «Я сделал доброе дело» изобилует не только повторяющимися обращениями, восклицательными предложениями и другими явлениями из области поэтического синтаксиса, придающими всему тексту повышенную эмоциональность. Оно наполнено еще и рядом выразительных метафор, значительно повышающих образность произведения.
Произведение начинается с восклицательного предложения Herz, frohlocke! («Сердце, ликуй!»), которое повторяется затем несколько раз в различных вариациях: Frohlocke, Herz!, Frohlocke, mein Herz! Предложения Ich habe eine gute Tat getan, Nicht mehr, nein, nicht mehr bin ich einsam и Es lebt ein Mensch также многократно повторяются, поскольку в них заключена основная идея всего стихотворения.
Повтор предложений Frohlocke, Herz! Ich habe eine gute Tat getan, Nicht mehr, nein, nicht mehr bin ich einsam в первой и последней строфах обеспечивают кольцевую композицию текста. Интересно, что порядок слов в повторяющихся предложениях меняется. С помощью обратного порядка логическое ударение падает на те слова, на которые поэт хочет обратить наше внимание: Eine gute Tat habe ich getan. Tausend gute Taten will ich tun! Намерение сделать тысячу добрых дел Tausend gute Taten will ich tun! озвучивается дважды. Tausendgute Taten целесообразно расценивать как гиперболу, хотя, возможно, сам говорящий, произнося эти слова, ощущает такой прилив энергии, что не видит в них никакого преувеличения. Художественные средства здесь перестают быть таковыми, реализуясь в тексте. Лирический ге-
рой обращается к своему сердцу, все вокруг оживает «по-настоящему». Есть в тексте и анафорические повторы: Dankbarkeit! Dankbarkeit der Welt. Stille GegensMnde, (...) Stille GegensMnde; Viele Hmde greifen nach mir, Viele grune Hmde.
В произведении насчитывается восемь восклицательных предложений. Использование в эпитетах letztes, sufiestes, klarstes, reinstes, schlichtestes, schonste прилагательных в превосходной степени также служит для выражения тех сильных эмоций, которые испытывает герой. По сути, практически вся лексика является мелиоративной: существительные Herz, Liebe, Lieblichkeit, Lieblingsstuck, Freude, Dankbarkeit, Befriedigung, прилагательные gut, zrntlich, brav, sanft, глаголы lieben, frohlocken, streicheln, umarmen имеют положительную коннотацию.
Основным и главным видом метафоры, представленным в данном стихотворении, становится олицетворение. Например, Nun haben die seufzenden Tage ein Ende, глагол seufzen букв. «вздыхать, охать, стонать», die seufzenden Tage «вздыхающие дни».
Лирический герой ощущает необыкновенное чувство единения с миром, поэтому неодушевленные предметы и природа оживают. Так, безмолвные предметы бросаются к нему на руки:
Stille Gegenstande,Werfen sich mir in die Arme.
Герой гладит их, словно животных. Wie brave Tiere streichelte - сравнение. Письменный стол оживает на глазах, он кряхтит и хочет обнять героя:
Mein Schreibtisch knarrt,Ich weiB, er will mich umarmen.
Пианино пытается сыграть его любимые пьесы, струны звучат таинственно и неумело, книга, которую он читает, перелистывается сама собой:Das Klavier ver-sucht mein Lieblingsstuck zu tonen,
Geheimnisvoll und ungeschicktKlingen alle Saiten zusammen.
Das Buch, das ich lese,Blattert von selbst sich auf.
Природа тоже начинает жить своей жизнью и отвечает любовью на любовь:
Da werden mich die BaumeUnd Schlingpflanzen verfolgen,Die Krauter und Blumen-Holen mich ein,Tastende Wurzeln umfassen mich schon,Zartliche Zweigebinden mich fest.
Практически в каждом предложении автор использует олицетворение. Z^tlich -олицетворяющий эпитет. Листья в свою очередь сравниваются с другим явлением природного мира - водопадом:
Blatter uberrieseln mich,Sanft wie ein dunner,Schutterer Wassersturz.
Появляется образ зеленых рук - это деревья тянутся к герою. Он оказывается в плену любви. Таким образом, сделав всего одно доброе дело, герой получает в ответ несравнимо больше. Трудно себе представить более оптимистическое произведение, чем это. Если в предыдущем произведении лирический герой лишь мечтал о преодолении одиночества, враждебности и «сиротства», то здесь его мечта воплощается в жизнь, причем буквальным образом, приобретая оттенок фантастического.
Поэтические тексты, в которых автор призывает разрушить барьеры как внутренние, так и внешние, покончить с тоской и отчуждением и обрести гармонию, предполагают наличие адресата. Им может быть читатель, мир или даже душа лирического героя. Язык здесь выступает как средство коммуникации, следовательно, в таких произведениях отсутствуют темные места, неясные метафоры, трудные для восприятия окказионализмы.
Образные средства, использованные Фр. Верфелем в произведениях этой тематической группы, имеют давнюю традицию и описаны еще античной риторикой. Это стилистические фигуры прибавления, т.е. разного рода повторы: анафоры, эпифоры, эпаналепсис, бессоюзие, многосоюзие. Они добавляют тексту эмоциональность и повышают ценность информации, привлекая к ней дополнительное внимание. Также обязательно присутствуют восклицательные и вопросительные предложения, вежливые обращения, междометия, имитирующие живое общение. Часто используются императивные формы глагола, так как эти произведения по своей сути являются призывами. Тропы, несмотря на свою экспрессивность, носят традиционный характер, многие лексические единицы заключают в себе положительную коннотацию.
Таким образом, коммуникативная функция языка в таких произведениях выступает на первый план, поэтому для передачи информации, а также для воздействия на адресата данного текста используются понятные, но выразительные стилистические средства и приемы; речевые стратегии и тактики направлены на убеждение в необходимости и возможности человечества стать единым целым.
Литература
1. Золотое сечение. Der goldene Schnitt. Австрийская поэзия XIX - XX веков в русских переводах / Под ред. Н.Т. Беляевой. М.: Радуга, 1988.
2. Называть вещи своими именами: Программные выступления мастеров западноевропейской литературы XX в. / Под общ. ред. Л.Г. Андреева. М., 1986.
3. Экспрессионизм: Сборник статей / Под ред. Е.М. Браудо и Н.Э. Радлова. Петро-град-М., 1923.
4. Gedichte und Geschichte: zur poetischen und politischen Rede in Osterreich: Beitra-ge zur Jahrestagung der Franz Werfel-Stipendiatlnnen am 16. und 17. April 2010 in Wien/ Arnulf Knalf. Wien: Praesens-Verl., 2011.
5. Menschheitsdammerung: Symphonie jungster Dichtung. Berlin: Rowohlt, 1920.
6. Schneider W. Stilistische deutsche Grammatik. Basel-Wien: Herder, 1959.
7. Expressionismus/ Silvio Vietta, Hans-Georg Kemper. 5. verb. Aufl., Munchen, 1994.
