CC BY
297
Сер. 6. 2009. Вып. 2
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Г. Г. Слоян
КОММУНИКАТИВНАЯ ПАРАДИГМА СОЦИАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ
В современной социальной философии возрастает внимание к такому феномену, как коммуникация. Социальное бытие человека как его совместное бытие с Другим полагает в качестве своего атрибута способность и потребность во взаимном общении и выстраивании на его основе форм сосуществования. Социальное бытие, включающее в себя бытие каждого индивида, в современной социальной философии все чаще определяется логикой коммуникативной парадигмы. Важность коммуникативного дискурса связана, прежде всего, с опасностью «дегуманизации» общественной жизни, обусловленной дефицитом межличностного общения. В рамках этого дискурса общество понимается как результат интерсубъективной, коммуникативной деятельности индивидов.
Однако коммуникативной парадигме предшествовали другие формы концептуализации социальной жизни. Политическая модель Платона и Макиавелли отождествляла общество с кратическими отношениями господства и подчинения, т. е. с определенным типом государства. А. Шефтсбери и Ф. Хатчесон трактовали социальные связи как моральные узы альтруистического служения общему благу, т. е. как выражение врожденных чувств, присущих универсальной природе человека. Для Т. Гоббса и Дж. Локка общественное состояние совпадало с состоянием гражданским, т. е. общественный порядок рассматривался как правопорядок. С позиции Д. Юма и А. Смита, общество представало как трудовой и меновый союз. Марксистская философия и наследующая ей Франкфуртская школа придерживались инструментально-трудовой модели общественной жизни и рациональности. Как видим, существует немало теоретических моделей постижения социальной реальности. Какое место среди них занимает коммуникативная парадигма?
Сформулировав понятие идеологии, К. Маркс зафиксировал в нем идею социальной детерминации разума, ее укорененности в общественном бытии, в социальном статусе мыслящего субъекта. Ф. Ницше писал об укорененности мышления не в социально-классовой структуре общества, а в жизненном инстинкте воли к власти, стоящем за всякой познавательной интенцией. З. Фрейд в своем концепте иллюзии отразил зависимость мысли не от властного волеизъявления, а от природы человеческих желаний и вожделений. Все перечисленные идеи были концепциями нечистого разума, лишающими его суверенности и самопрозрачности. Однако эти философии мышления еще не являлись коммуникативной теорией рациональности.
В основе коммуникативной парадигмы лежит лингвистический поворот, в результате которого центрированный в субъекте разум был заменен понятием разума децентриро-ванного, разума, воплощенного в языке. Речь идет об утверждении структуралистской лингвистической философии, гласящей, что реальность доступна человеку исключительно посредством языка, который не просто отражает реальность, но и конструирует ее. Так происходит отказ от сциентистского объективизма знания и от постулата о внеисториче-ской истинности его категориального аппарата. Социальный мир оказывается под таким углом зрения символически структурированным миром значений. Роль языка в социальных
© Г. Г. Слоян, 2009
структурах фундаментальна. Являясь структурой значений знаков, определяемых через их отношение к другим знакам, язык обусловливает высказывания людей, их способ общения и понимания мира, их идентичности и социальные отношения, формы власти и идеологии. Лингвистический поворот в философии пересматривает традиционную западную идею человека как автономного и суверенного субъекта мысли, речи и действия. Человек, каким его видит постструктуралистская философия, не столько выражает свою субъективность посредством языка, сколько является тем посредником, через которого говорит сам язык. Человек рассматривается не только как агент речи, но и как результирующая социальных практик использования языка.
Настаивая на социальной конвенциональности и произвольности связи между означающим и означаемым, на условности отношения между языком и реальностью, структуралистская лингвистическая философия в меньшей степени акцентировала вопрос о причинах изменения значений знаков. Почему коммуникация со временем становится ведущей темой социально-философского мышления? Потому что не все смыслы социального жизненного мира заданы языком как структурой значений. Многие смыслы возникают в процессе общения и интерпретации. Использование языка является одной из важнейших разновидностей социальной практики: именно в социальном контексте конфликтов и соглашений, переговоров и аргументации порождаются, стабилизируются и изменяются структуры значений. Прагматический поворот в философии последовал за лингвистическим, не совпадая с ним в основной установке. Существо прагматического поворота заключается в детрансцендентализации мышления, в концепте разума, переплетенного с социальной практикой, в возвращении экстралингвистических параметров в интеллигибельный мир истины.
Коммуникативная парадигма логически вытекает из прагматического поворота, поскольку в результате последнего философско-лингвистический интерес смещается от феномена языка к феномену речи. Структуралистская лингвистика, исходя из недоступности реальности во внеязыковых формах, видела роль языка не просто в отражении, но и в конституировании реальности как феномена символического. Поскольку отношение между формой знака (означающим) и его содержанием (означаемым) мыслилось как произвольное, язык трактовался не как система, зависящая от мира, а как результат социальных конвенций, наделяющих определенным значением определенные звуковые и графические формы. Как совокупность социальных норм знаки языка конституировали свои смыслы, прежде всего, через их отношение к другим знакам, а не исключительно через отношение к объектам реальности. Мир сам по себе не задает системы лингвистических координат, с помощью которой его можно описывать. В этом заключается социальная сущность языка, который структуралисты вслед за Ф. де Соссюром отличают от речи как его ситуативного использования. Случайный, субъективный, порой ошибочный характер речи, а именно так расценивала ее структуралистская лингвистика, лишал ее в их глазах того статуса объекта, достойного научного изучения, каковым обладал для них язык.
Постструктурализм, разделяя идею значения знака как его отличия от других знаков, стирает четкое различие между языком и речью. Изменчивое значение знаков становится сущностно ситуативным, а не заведомо структурно жестко обусловленным. Значение знака приравнивается к его использованию, все знаки связаны между собой, но структура их смыслов все время перестраивается. Дискурсивные образцы (паттерны) создаются и изменяются в дискурсивной практике. Со структуралистской точки зрения способ понимать мир и ориентироваться в нем задан человеку от рождения в языке. С позиции
постструктурализма символически конституированная и значимая вселенная формируется в дискурсе, понятом как речевые практики, а не только языковые структуры, понятом как совокупность устных и письменных текстов, которые производят люди в ситуациях повседневного общения. Значение коммуникации как предмета социально-философского анализа при этом резко возрастает.
Лингвистический и прагматический поворот в социальной философии порождает тезис о том, что языковые средства коммуникации определяют общественное развитие не в меньшей степени, чем средства производства, чему и посвящено известное исследование Н. Лумана «Медиа коммуникации». Коммуникация может быть представлена и как процесс переговоров, т. е. такого социального взаимодействия, в результате которого возникает консенсус относительно значения основных норм и ценностей, регулирующих общественную жизнь, в том числе и консенсус относительно значения понятия «справедливость».
Роль лингвистической философии в изменении стиля социально-философского мышления заключалась в том, что она включила в предметность социального анализа языковые формы общественной практики. Это касается, прежде всего, перформативного характера речи, повседневно использующей естественный язык, т. е. способности речи не только формулировать определенное содержание (ее пропозициональный аспект), но и совершать реальное социальное действие посредством речевого акта (аспект пер-формативный). Коммуникативная парадигма социальной философии выделяет в речевом перформативе перлокутивные эффекты монологического использования речи в качестве средства достижения воздействия на адресата речи, воздействия, продиктованного интересом говорящего. От них отличны иллокутивные эффекты диалогической коммуникации, имеющие своей целью достижение взаимопонимания.
Прагматический поворот в философии полагает существенную связь между языком, коммуникацией и социальным взаимодействием. Язык в качестве речевого действия включается в общую систему социальных действий и отношений. При этом современная коммуникационная парадигма в философии воспроизводит представление В. Гумбольда и И. Гёльдерлина о том, что разговор является ключевым моментом языка. Теория общества, выстраиваемая с позиций теории коммуникации, опирается на понимание Гумбольдом языка не только в качестве формы мышления, но и в качестве формы социальной практики, способа конституирования индивидуальной и групповой идентичности. Современная «теория коммуникативного действия утверждает принцип комплиментарности структуры и праксиса»1, системы значений языка и практик речи. Социальная природа языка мыслится при этом не просто как культурно-историческая детерминация основных значений знаков национальных языков, но и как процесс использования языка, изменяющий его семантику, как единство репродуктивных и продуктивных аспектов речи.
Принцип эмпирической онтологии раннего Л. Витгенштейна, сводящий значение к содержанию пропозиции, сменяется более поздней идеей Витгенштейна о выведении значения предложений не из их отношения к предметам объективного мира, а из использования предложений в контексте жизненного мира, из дискурсивных практик, т. е. идеей значения как употребления. Вплетенность языка в практику социального взаимодействия раскрывается прагматикой при помощи введенного Дж. Остином представления об иллокутивной силе речевых выражений. Если пропозициональный аспект речевого акта устанавливает его содержание, то иллокутивный аспект речи представляет собой модус коммуникации или формирования межличностного отношения. Важно отметить,
что именно иллокутивное измерение речи составляет основу любого выражения, т. к. для того чтобы быть понятым на уровне реального как предмета высказывания, речевой акт должен установить на уровне интерсубъективности отношение коммуникации между говорящим и слушающим. Когнитивное и коммуникативное использование языка взаимно обусловливают друг друга.
Новая лингвистическая или семантическая стратегия в философии отвергает суб-станциализм и эссенциализм традиционной метафизики. Ее интересуют не объективные вещи, а то, как мы говорим о вещах. «Вещи имели сущности для Аристотеля, но только лингвистические формы имеют значения. Значение есть то, чем становится сущность, когда ее разводят с объектом и сочетают со словом», — писал У. Куайн2. Постаналитическая и постмодернистская философия, занимая позиции неопрагматизма, обращает внимание не на предмет, а на стиль рассуждения. Как утверждал Р. Рорти, логический эмпиризм аналитической философии эволюционирует к «свободному, спекулятивному упражнению в мастерстве аргументации и убеждения»3. Неопрагматическая философия Ричарда Рорти, разделяя общую установку любого прагматизма не на пассивно отражательное познание мира, не на созерцание объективной истины, а на разрешение экзистенциальных проблем в конкретно-исторических ситуациях, трактует практически преобразовательный опыт преимущественно как языковую деятельность. Слова языка оказываются при этом инструментами взаимодействия с внешним миром и окружающими людьми.
Совершенно иначе, чем традиционная эпистемология, прагматика трактует процесс образования знания: истина оказывается не корреспондированием суждений о вещах и природы самих вещей, а делом речевой практики, компетентного публичного дискурса, отношением интертекстуально-диалогическим. В неопрагматизме Рорти речь уже идет о коллективном, а не объективном знании, истинность, ценность и практическая значимость которого определяется согласием, достигнутым в ходе речевого общения. К такому этноцентристскому концепту истины приводит коммунологическая тенденция современной философии, именование которой отсылает одновременно к двум англоязычным терминам: community — сообщество и communication — общение. Коммуникативная парадигма социальной философии понимает социум, прежде всего, как языковое сообщество.
Отказ от инструментально-трудовой версии порождает новую модель социальной реальности, модель современного общества, в котором именно коммуникация производит социальную солидарность посредством выработки норм действий членов общества и его институтов в процессе интерсубъективного общения, взаимно направленных актов интерпретации и аргументации. Коммуникативная парадигма подразумевает нечто большее, чем распространение в современном обществе радио, телевидения, прессы, Интернета и других технических средств массового общения. Она представляет собой идею особого способа конституирования и воспроизводства социальности.
Такая разновидность социальной философии порождена эпохой модерна и основным принципом восприятия социально-исторического времени как «современности». «Новое» время, в отличие от времени традиционного общества, не воспроизводит прошлое. Оно должно обладать чертами самосознания, самоопределения и самоосу-ществления4. Это время, отрефлектированное как творческая инициатива и инновация, а не сохранение исторических корней. Поэтому Хабермас и утверждал, что «модерн видит себя однозначно самоотнесенным», что «он должен черпать свою нормативность из самого себя»5. Создание такой нормативности и представляет собой феномен коммуникативной рациональности.
Одним из существенных последствий прагматического поворота оказалось включение в процесс удостоверения значений основных социально конструктивных идей и представлений не только ученых-профессионалов, но и «профанов», мнение которых участвует в обыденных сетях социального взаимодействия. В этой системе новых теоретических координат, по-прежнему сохраняя статус одной из самых важных тем социальной философии, концепт справедливости переозначивается как паритетность участия в демократическом дискурсе публичности.
1 Соболева М. К концепции философии языка Юргена Хабермаса // Логос. 2002. № 2. С. 6.
2Джохадзе И. Неопрагматизм Ричарда Рорти и аналитическая философия // Там же. 1999. № 6. С. 22.
3 Там же. С. 5.
4 Фурс В. Социальная философия в непопулярном изложении. Вильнюс, 2006. С. 35.
5Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне. М., 2003. С. 13.
