31МУЗЕЙНЫЕ КОЛЛЕКЦИИ
DOI 10.31250/2618-8619-2022-1(15)-168-179 УДК 7.046
Маргарита Федоровна Альбедиль
Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН
Санкт-Петербург, Российская Федерация ORCID: 0000-0002-8805-2184 E-mail: [email protected]
Ксения Владимировна Иванова
Санкт-Петербургский государственный университет Санкт-Петербург, Российская Федерация E-mail: [email protected]
Коллекция Э. Э. Ухтомского: визуальная наррация образов синобуддийского ада
АННОТАЦИЯ. Статья посвящена проблемам описания и атрибуции нескольких буддийских предметов (свитков) из коллекции МАЭ № 3253, которая до настоящего времени не была опубликована и исследована. Коллекция примечательна прежде всего тем, что ее собиратель — видный деятель императорской России конца XIX — начала XX в. князь Эспер Эсперович Ухтомский (1861-1921), который считается одним из первых идеологов «восточничества» и предвестником евразийства. Как знаток Востока, он собрал в начале XX в. первую и самую полную коллекцию буддийского искусства в России и, пожалуй, в целом на Западе. В ней были представлены разнообразные по назначению и стилям уникальные памятники буддийского искусства. Они могут служить не менее важными и информативными источниками для изучения религии и традиционной культуры, чем письменные памятники, которым обычно отдается предпочтение. Часть уникальной коллекции Ухтомского хранится в МАЭ РАН. Дается описание и анализ иконографических сюжетов и персонажей, изображенных на шести свитках со сценами посмертных судилищ из коллекции МАЭ № 3253. Эти музейные предметы, являясь визуальной проповедью морально-этических положений буддизма, наглядно показывают синобуддийские представления об адах, а также демонстрируют особенности буддийского прозелитизма в Китае. Свитки важны как этноисторический и этнорелигиозный источник, свидетельствующий о взаимодействии буддизма, зародившегося в Индии и проникшего в Китай в начале нашей эры, с конфуцианской и даосской традициями и народными верованиями китайцев. Исследование музейных артефактов подтверждает, что китайская традиция восприняла индо-буддийскую модель посмертного существования и придала ей выразительную местную специфику.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: Ухтомский, китайская коллекция, буддийские свитки, иконография, посмертное существование, судилище, образы синобуддийского ада
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ: Альбедиль М. ф., Иванова К. В. Коллекция Э. Э. Ухтомского: визуальная наррация образов синобуддийского ада. Кунсткамера. 2022. 1(15): 168-179. doi 10.31250/2618-8619-2022-1(15)-168-179
MUSEUM COLLECTIONS
Margarita Albedil
Peter the Great Museum of Anthropology and Ethnography (Kunstkamera) of the Russian Academy of Sciences
Saint Petersburg, Russian Federation ORCID: 0000-0002-8805-2184 E-mail: [email protected]
Ksenia Ivanova
Saint Petersburg State University Saint Petersburg, Russian Federation E-mail: [email protected]
Collection of E. E. Ukhtomsky: a Visual Narration of Images
of the Sino-Buddhist Hell
ABSTRACT. The article is focused on the issues of description and attribution of several Buddhist objects (scrolls) from the MAE RAS collection No. 3253, which have not yet been studied. The collection is noteworthy first of all for the fact that its creator, Prince Esper Esperovich Ukhtomsky (1861-1921), was a prominent figure in Imperial Russia of the late nineteenth and early twentieth centuries and is believed to have been one of the first ideologists of 'Easternism' and a harbinger of the concept of 'Eurasianism'. As an expert in Oriental Studies, he collected the first and most complete collection of Buddhist art in Russia and, perhaps, in the Western world of the time. It contains unique Buddhist art items (of various purposes and styles), which can serve as no less important and informative sources for studies of religion and traditional culture than written documents. Part of the unique collection of Ukhtomsky is nowadays housed at the MAE RAS (Kunstkamera). The article provides a description and analysis of iconographic images and plots featured on six scrolls with scenes of afterlife trials in hell, as imagined according to Chinese Buddhism. In the remote past, these scrolls might have functioned as a form of visual preaching on the moral and ethical tenets of Buddhism. They provide an insight into the Sino-Buddhist concepts of afterlife and demonstrate the distinguishing features of Buddhist proselytism in China. The scrolls represent an important ethno-historical source, testifying to the interaction of Buddhism (which had originated in India and penetrated into China in the early first millennium AD) with Confucian and Taoist traditions and folk beliefs of the Chinese people. The authors' study of these museum artefacts confirms that the Chinese tradition adopted and incorporated the IndoBuddhist model of afterlife, having imparted a specific local flavour to it.
KEYWORDS: Ukhtomsky, Chinese collection, Buddhist scrolls, iconography, afterlife, judgment seat, images of the Sino-Buddhist hell
FOR CITATION: Albedil M., Ivanova K. Collection of E. E. Ukhtomsky: A Visual Narration of Images of the Sino-Buddhist Hell. Kunstkamera. 2022. 1(15): 168-179. (In Russian). doi 10.31250/2618-8619-2022-1(15)-168-179
Петербургская Кунсткамера была первым российским музеем, который начал собирать буддийские предметы: культовую скульптуру, живопись, ритуальные принадлежности. Коллекции пополнялись из разных источников на протяжении всего существования музея, т. е. более трех веков (Иванова 2009: 145). В результате в Кунсткамере сформировалось одно из крупнейших не только в России, но, пожалуй, и в мире собраний буддийских экспонатов. Если коллекции XVIII в. в основном описаны и изучены, то многие собрания буддийских предметов, попавшие в музей в более поздний период, в XIX-XX вв., еще ждут введения в научный оборот и исследования (Иванов 2009: 254-255). Одной из таких коллекций под названием «Картины культового и исторического содержания», хранящейся в фондах МАЭ РАН под № 3253, и посвящена наша статья.
Коллекция примечательна прежде всего тем, что ее собиратель — видный деятель императорской России конца XIX — начала XX в. князь Эспер Эсперович Ухтомский (1861-1921). Он был удивительно многогранным человеком: ученый, дипломат, публицист, поэт, путешественник, этнограф и даже предприниматель. В советское время его деятельность, как и он сам, замалчивалась по идеологическим причинам (князь служил камергером при дворе императора Николая II). В настоящее время инерция подобного подхода преодолевается, жизнь и деятельность Э. Э. Ухтомского все больше привлекает внимание специалистов-гуманитариев, причем не только отечественных, но и зарубежных. Его фигура наконец-то попала в исследовательское пространство, где предпринимаются попытки теоретически осмыслить обширное письменное наследие Э. Э. Ухтомского и показать его значительную роль в дипломатии, истории и культуре страны. Можно вспомнить, что 2021 г. дважды юбилейный: исполняется 160 лет со дня рождения Ухтомского и 100 лет со дня его смерти, что создает дополнительный повод почтить его память.
Ухтомский неоднократно побывал в разных странах Востока и совершил в 1890-1891 гг. большое путешествие в этот регион с цесаревичем Николаем Александровичем, будущим императором Николаем II (Ухтомский 1893-1897). На этом основании он считается одним из первых идеологов «восточничества» и предвестником евразийства, который всю жизнь пытался добиться политического, экономического и культурного сближения России с Востоком. Неудивительно, что преимущественное внимание исследователей привлекает политический интерес Э. Э. Ухтомского к Востоку и его стремление преодолеть ограничения европоцентристской парадигмы в политике николаевской России (Колесников, Стрижак 2011; Стрижак 2012; 2013; Суворов 2011).
Значительно меньше внимания уделяется Э. Э. Ухтомскому как выдающемуся коллекционеру, собравшему в начале XX в. первую и самую полную коллекцию буддийского искусства в России и, пожалуй, в целом на Западе. Она служила тем же целям сближения России с Востоком, что и вся деятельность князя. В его обширном собрании были представлены разнообразные по назначению и стилям уникальные памятники буддийского искусства. На Всемирной выставке в париже в 1900 г. эта коллекция получила большую золотую медаль и привлекла к себе всеобщее внимание. Изображения пятидесяти двух предметов из нее опубликовал немецкий специалист по буддийскому искусству Альберт Грюнведель, его книга была издана на немецком и французском языках. Фактически это был путеводитель по коллекции на парижской выставке 1900).
Еще одну публикацию грюнведель посвятил описанию некоторых предметов буддийского культа, преимущественно скульптуры и свитков из коллекции Э. Э. Ухтомского, отметив в ней соотношение иконографических текстов и изображений (Обзор собрания предметов... 1905).
Для того чтобы в полной мере оценить выдающееся научное значение буддийского собрания Э. Э. Ухтомского, его следует воспринимать в контексте своего времени. Конец XIX — начало XX в. считается «золотым периодом» в истории российского востоковедения. Именно тогда совершали путешествия и предпринимали фундаментальные исследования востоковеды А. М. Позднеев, Г. Н. Потанин, Н. М. Пржевальский, П. К. Козлов, С. Ф. Ольденбург и другие видные ученые того времени. Они собрали бесценные сокровища культуры ряда стран Востока и, в частности, буддизма. Однако в сфере их внимания были в основном памятники письменности. Большую коллекцию буддийских артефактов привез П. К. Козлов, но он собирал случайные вещи.
Ухтомский же составлял свою коллекцию буддийских памятников искусства продуманно и целенаправленно, стараясь подбирать предметы так, чтобы они давали исчерпывающее панорамное представление о буддизме и его локальных разновидностях, его пантеоне, основных художественных школах и стилях. В его собрании почти нет случайных вещей. Коллекционированием буддийских предметов Ухтомский занимался до последних лет жизни.
Пожалуй, он одним из первых понял, что изображения буддийских божеств, скульптурные или живописные, это не просто экзотические идолы, принадлежащие чужой вере, а полноценные памятники культуры народов Востока, и потому могут служить не менее важными и информативными источниками для изучения религии и традиционной культуры, чем письменные памятники, которым обычно отдается предпочтение.
В 1902 г. Э. Э. Ухтомский передал свою коллекцию в Этнографический отдел Русского музея. Ее первыми хранителями были сам собиратель и его сын Дий Эсперович. После октябрьского переворота 1917 г. советское правительство реквизировало коллекцию, и она разошлась по разным музеям. Большая ее часть в 1934-1936 гг. попала в Эрмитаж (более полутора тысяч памятников: произведения живописи, скульптура, культовая утварь и вложения в буддийскую скульптуру) и составила там основу собрания по буддийскому искусству. О передаче коллекции сообщалось в информационной статье сотрудницы Эрмитажа К. А. Ракитиной (Ракитина 1971), а ее описание было приведено в статье Г. А. Леонова (Леонов 1985). Некоторые памятники из коллекции Э. Э. Ухтомского были переданы в государственный музей истории религии, а еще часть попала в МАЭ РАН. Таким образом, собрание Э. Э. Ухтомского оказалось разделенным и находится в разных музеях Санкт-Петербурга.
В МАЭ РАН хранится довольно большая часть китайского собрания Ухтомского (девять коллекций, в которых в общей сложности насчитывается около семисот предметов). Появление столь обширного собрания объясняется серьезным увлечением князя Китаем (Ухтомский 1900; 1901). Коллекция МАЭ № 3253, к которой мы обращаемся в настоящей статье, является частью этого собрания. До сих пор она не публиковалась, не изучалась и не демонстрировалась ни в музейной экспозиции, ни на выставках. В ней представлены, как сказано в описи, китайские свитки, завещанные музею князем Э. Э. Ухтомским и в 1928 г. переданные академиком В. В. Бартольдом. Можно лишь догадываться, каким образом эти свитки попали к Бартольду, никаких документальных свидетельств об этом мы не имеем. Возможно, их передал известному исследователю Азии для изучения сам Э. Э. Ухтомский, который в последние годы, по воспоминаниям С. М. Волконского, «занимался исследованиями по русской истории удельного периода» (Колесников, Стрижак 2011: 164).
В 1928 г. (дата поступления коллекции в музей) «китайские иконы» зарегистрировал японист г. о. Монзелер. он же указал факт дарения коллекции свитков через академика В. В. Бартольда, а способом приобретения назвал «дар Ольденбурга» (имеется в виду С. Ф. Ольденбург, русский и советский востоковед, который был в то время непременным секретарем Академии наук). Г. О. Монзелер также упомянул, что часть предметов пострадала от наводнения 1924 г. в Петрограде на квартире у Бартольда. Монзелер насчитал в коллекции 65 свитков, а следующий составитель описи китаист Г. Г. Стратанович в 1952 г. установил, что их количество 66. В этой описи собиратель не указан, а названо лишь имя дарителя С. ф. Ольденбурга.
Коллекционные свитки, отражающие самобытную традицию китайского буддийского искусства, обладают несомненными художественными достоинствами. Но для целей настоящей статьи более значительный интерес представляет их содержательная сторона, поскольку свитки важны как этнорелигиоведческий и этноисторический источник, свидетельствующий о взаимодействии буддизма, зародившегося в Индии и проникшего в Китай в начале нашей эры, с конфуцианской и даосской традициями и с местными народными верованиями китайцев. Подобные свитки, являвшиеся в древности визуальной проповедью морально-этических положений буддизма, дают нам представление в числе прочего и о синобуддийских концепциях посмертного существования и представлениях китайских буддистов об адских сферах бытия. именно на них мы и сосредото-
чим наше внимание в статье, не ставя перед собой задачу полного аналитического описания и исследования всех предметов из названной коллекции Ухтомского — это задача будущего.
Для первичного анализа мы выбрали шесть свитков со сценами посмертного суда в буддийских адах. Изображения, представляющие судилища, где вершился загробный суд, наиболее репрезентативны в содержательном отношении и весьма информативны, несмотря на плохую сохранность (свитки нуждаются в реставрации). Установить точную хронологию их создания и географию бытования сейчас не представляется возможным: свитки выполнены в разное время и, возможно, в разных местах. для определения датировок требуется более детальное изучение стилистических и иконографических аспектов, которое сейчас не входит в нашу задачу.
Наш выбор именно этих свитков продиктован тем обстоятельством, что они дают возможность реконструировать истоки синобуддийских представлений о посмертном существовании и высветить некоторые пределы совместимости иностранной религии-«пришелицы» с традиционной китайской культурой. Дело в том, что до появления буддизма в Китае там не существовало детально разработанной концепции посмертного существования и образа загробного мира и ада, хотя в даосской традиции присутствовала идея иньских «животных» душ — по и янских «эфирных» душ — хунь, а также неупокоенных духов — гуй (Ж, пининь: gui) (Сторожук и др. 2012: 127).
Как известно, на китайской почве индийский буддизм адаптировал локальные культы, иконографию, использовал сюжеты из народных и даосских верований и конфуцианских взглядов, а также включил в свой круг некоторых местных почитаемых божеств. В значительной степени это касается и представлений о посмертном существовании. «Буддизм привлек к себе стихию народной веры главным образом наглядным культом загробной жизни, — писал известный отечественный китаист В. М. Алексеев. — Конфуцианство усердно занималось похоронными обрядами, но этим все кончалось. Оно не сообщало народу, что будут делать мертвые. "Если не знаешь, что есть жизнь, то зачем спрашиваешь о смерти?" — вот ответ Конфуция. Буддизм же покорил народную религию заботой о загробной жизни и стройным величественным ритуалом, пением, музыкой, помпой... Буддизм пленил воображение бесчисленными и иногда весьма поэтичными легендами о загробном мире» (Алексеев 1958: 186-187).
Китайцы заимствовали представления об аде из индийских буддийских сутр, где подробно описаны разные виды адов и мучения попавших туда грешников. В первых сутрах, переведенных на китайский язык, говорилось о наличии восемнадцати холодных и горячих адов, среди которых самым ужасным был «беспросветный» ад Авичи (ММШШ, абидиюй) (Goodrich 1981: 23). Буддийские воззрения о загробном существовании были усвоены китайской традицией, и со временем в ней прочно укоренилась идея о посмертных мытарствах за грехи, хотя сама идея адов позже видоизменялась и трансформировалась под влиянием местных верований (например, адскими служителями становились духи-покровители местности).
В китайской традиции ад-диюй воспринимался в самом общем виде не как место вечного загробного обиталища грешников, а как промежуточное состояние между смертью и последующим рождением (антарабхава — ФИ, чжунинь), как низшая ступень в череде рождений. В зависимости от тяжести совершенных прегрешений, душа получала в аду должное наказание и через определенное время могла включиться в новый реинкарнационный круг. Со временем представление об адских мучениях и посмертных мытарствах за грехи стало неотъемлемой частью китайского буддизма, а также сформировался особый синкретический буддийско-даосский пантеон божеств и духов загробного мира (Goodrich 1981).
Ад-диюй в Китае стал мыслиться по образцу чиновничьей канцелярии: он состоял из десяти кругов, точнее инстанций или залов с закрепленными за каждым залом образами, представлениями и функциями. В первом зале определялось уготованное для грешника наказание, а в последнем предопределялось его следующее рождение. Грозный и неподкупный судья, вершивший дела, вел свое происхождение от индийского божества Ямы, владыки ада. Начиная со Средневековья изображение адских мук стало одной из популярнейших тем в народной иконографии (Малявин
2000: 228-229). изображения сцен ада часто встречались в храмах, а путешествия в ад описывались в разных жанрах китайской литературы (Рифтин 1991: 389).
Наша атрибуция и интерпретация сюжетов и персонажей на выбранных свитках базируется главным образом на прочтении сопровождающих их надписей, а также на анализе деталей иконографии. Ставя перед собой задачу достоверного и аргументированного этнорелигиоведческого описания и анализа избранных свитков, мы привлекали в качестве сравнительно-сопоставительного материала текст «Нефритовых скрижалей» по китайскому изданию «Юйлибаочао» («Драгоценные копии Нефритовых скрижалей». ^Ш^^). В «Нефритовых скрижалях» приводится описание залов посмертного суда и даны сюжеты, представленные на описываемых коллекционных свитках (Юйлибаочао). Эта книга написана в жанре шаньшу, так называемых книг, призывающих к добру, т. е. она представляет собой образец популярной религиозной литературы морально-дидактического характера. Книги подобного жанра, адресованные в основном простолюдинам, появились в Китае в период империи Сун (960-1127) и остаются популярными вплоть до настоящего времени. В них наглядно разъясняется, за какие поступки и прегрешения можно попасть в ад, какие мучения ожидают там грешников и даются советы, как улучшить карму и уменьшить адские страдания. и в наши дни текст «Нефритовых скрижалей» не утратил своего значения, его можно увидеть во многих храмах Китая. Распространение этого текста считается благим делом, которое в последующем может помочь обрести более благоприятное рождение (Корнильева 2010; 2017). Изображения на свитках из коллекции Ухтомского сопоставлялись также с иллюстрациями из книги И. Г. Баранова «Загробный суд в представлениях китайского народа». Эта книга, написанная по «Книге Яшмовых правил», представляет собой перевод И. Г. Баранова одной из версий «Нефритовых скрижалей» (Баранов 1928).
Прежде чем последовательно описывать выбранные свитки, следует отметить определенное структурное сходство в изображенных на них иконографических сюжетах, выполненных в разных техниках (мы их сейчас не рассматриваем). Оно проявляется прежде всего в выборе персонажей: на каждом свитке с изображением зала суда показан председательствующий «царь» суда — яма-раджа, а также даны изображения различных адов. В верхней части свитка может находиться изображение Будды «безграничного света» Амитабхи или бодхисаттвы милосердия Гуаньинь (китайская женская форма бодхисаттвы сострадания Авалокитешвары). На свитках обязательно присутствуют фигуры грешников и выразительно показаны мучения, которые они претерпевают из-за своих неправедных дел. (В отдельном случае, как с «зеркалом зла» или «зеркалом кармы», могут быть также отражены причины их страданий). На всех свитках присутствуют изображения паньгуаней — служителей адов.
Свитки в целом отражают общие представления о синобуддийском аде-диюй, который, как было сказано выше, состоит из десяти судилищ. Судья первого из них Циньгуан ван, считавшийся начальником остальных десяти судей, в первом судилище допрашивает души умерших. затем безгрешные души отправляются в десятое судилище, где они получают право обрести следующее рождение, а грешные — к «зеркалу зла», находящемуся на террасе. Там они видят отражение своих дурных дел. Надпись на раме зеркала гласит: «На террасе перед зеркалом зла нет хороших людей» (Рифтин 1991: 386-387). Затем грешники отправляются в другие залы суда, где претерпевают различные адские муки.
Первый зал загробного суда показан на свитке МАЭ № 3253-20 (размер 153^81 см), выполненном акварелью по шелку (рис. 1, см. вклейку). В нем главенствует ямараджа Циньгуан ван (^ЩШ), который в общебуддийской традиции соотносится с Видьяраджей Ачаланатхой (^ШВД^, Будунмин ван). По мнению Г. Г. Стратановича, этот свиток относится к сунской эпохе (960-1279). Изображение «зеркала зла», отражающего проступки грешника, стоящего здесь же на коленях, подтверждает, что это именно первый зал (рис. 2, см. вклейку). В зеркале воспроизводится акт избиения — тот проступок, за который судят грешника. Адский служитель с головой быка Ню тоу (^Щ) заставляет его смотреть на содеянное им зло (в описи на шестой странице
Стратанович, характеризуя первый зал, пишет об умершем, видящем в зеркале, отражающем совершенные людьми при жизни грехи, прелюбодеяние).
Чуть выше в красном халате и с кистью в руках стоит один из четырех великих паньгуаней (Ш^^У^, сы да паньгуань) глава Управы наказания за зло Фа э сы Именно он устанав-
ливает меру наказания и определяет дальнейшую судьбу грешника. В нижней правой части свитка адский служитель гуй (рог на его голове, вероятно, указывает, что это изображение генерала Чжаохуня — ^ШШШ, Чжаохунь цзянцзюнь) передает «Реестр проступков и добродетелей» паньгуаню в белых одеждах.
В левом верхнем углу свитка в облаках на синем лотосе изображена Гуанинь (Ш^^Ш, Гуаньинь пуса) в белых одеждах, в ее короне показан Будда Амитабха (НЯКШ, Амитофо). Чуть ниже нее на террасе восседает «Великий правитель Цинь» Циньгуан ван, держащий в руках дощечку для письма. Около него на столах лежат многочисленные реестры («Реестр проступков и добродетелей» — ШЙШ, гогунбу), поблизости стоят его помощники — чиновники-паньгуани паньгуань). Ямарадже Пинден ван) второго зала подносят дары — плоды персика,
символа благопожелания.
Второй зал загробного суда показан на свитке МАЭ № 3253-56 (размер 201^108 см), выполненном акварелью и тушью по рисовой бумаге. Согласно описи, он создан предположительно в XVIII в. (Опись: 15). Сюда отправляются души мужчин и женщин, вступавших в недозволенную связь, а также души воров, дурных лекарей, обманщиков и других грешников (Рифтин 1991: 388). В этом зале восседает ямараджа Чуцзян ван — «Правитель реки Чу» (Баранов 1928: 5)
(рис. 3, см. вклейку). Считается, что этот титул был присвоен ему потому, что перед его владениями протекала «Река нечистот» Найхэ Найхэ), отделяющая мир живых от мира мертвых. Традиционно принято считать, что в буддизме Чуцзян ван соотносится с Буддой Шакьямуни (ЙЙШ, Шицзяфо) (Сторожук и др. 2012: 409).
В верхней части свитка за столом в богатых одеждах восседает Чуцзян ван. Голову его венчает корона древних императоров — мяньгуань (Ж®). Над ним в облаках парит дракон — символ императорской власти. Справа от ямараджи за небольшим столом восседает дух-покровитель местности Туди (¿Ш) и его супруга Туди-по (¿ШШ). В руках у него кисть, а на столе «реестр проступков и добродетелей», в котором он делает записи про душу умершего (Баранов 1928: 2) Божество это находится в услужении у небесного чиновника Чэнхуана (Сторожук и др.
2012: 355), в чьи обязанности входит вынесение предварительного вердикта, который позже будут рассматривать ямараджи десяти залов (Сторожук и др. 2012: 352). Слева от Чуцзян вана адские стражники Мамянь (М®) и Ню тоу (^Щ) ведут грешников в «кангах» — колодках из деревянных досок, рядом с ними бегут дети. В правой части изображены адские служители (вероятно, иньские воеводы Юйсай Юйсай дашуай) — «Воевода Рыбьи Жабры» с зеленой кожей, трех-
глазый Хуан фэн (й^^^Ф, Хуанфэн дашуай) — «Воевода Оса», Баовэй Баовэй
дашуай) — «Воевода Хвост Барса»), ведущие истерзанных грешников (Сторожук и др. 2012: 109).
В средней части свитка изображены адские мытарства и различные ады второго зала суда. В левой части показан Хань бин диюй (Ш/ЖШШ) — ад льда и холода, огражденный колючими деревьями, которые мешают душам выбраться на волю. За порядком в этом аду следят демоны гуй. Справа изображен Ши я диюй (^ШШШ) — ад каменных прессов, в котором слуги загробного мира мучают души грешников (рис. 4, см. вклейку).
В левой нижней части свитка представлен ад с зубчатым колесом-прессом. Казнь здесь ведут пять устрашающих антропоморфных демонов, чуть поодаль от них стоит темноликий паньгуань с реестром заслуг, распределяющий души по адам. В правой нижней части свитка изображен ад Ху лан (ШЖ) — место, где грешников пожирают волки и лисы (Баранов 1928: 5).
Свиток с четвертым залом загробного суда под номером МАЭ 3253-64 (размер 207x105 см) выполнен акварелью и тушью по рисовой бумаге (предположительно в XVIII в.) . Восседающий в нем ямараджа Угуань ван (Е^^) (Опись: 17) — «Правитель пяти служб» — в буддийской
традиции соотносится с бодхисатвой Самантабхадрой (^Й^Ш, Пусянь пуса) (рис. 5, см. вклейку). Согласно одной из трактовок, пятью службами назывались особые департаменты, которые ведали нарушениями обетов буддистами (Сторожук и др. 2012: 410) (пятью священными обетами считались следующие: не лгать, не красть, не убивать, не прелюбодействовать, не пить спиртных напитков). В это судилище шли грешники, не платившие налогов, обвешивавшие людей, продававшие подделки, завидовавшие богатству других, лгавшие и т. п. (Рифтин 1991: 388).
В верхней части свитка за большим столом в богатой одежде с реестром заслуг в руках восседает Угуань ван. Слева рядом с ним стоит божество Туди и его жена. Возле стола справа от Угуань вана в красном и зеленом чиновничьих халатах стоят паньгуани (как правило, паньгуани изображаются в чиновничьих шапках периода империи Мин с выступами наподобие крылышек). С левой стороны от стола в средней части свитка стоит группа из трех женщин и двух служителей загробного зала суда (в коричневом чиновничьем халате и минской шапке с «крылышками», возможно паньгуань). Рядом с ними — дух Мяньжань (Ш^) (возможно, просто гуй ван) на весах, у которых с одной стороны — гиря, а с другой — «Реестр проступков и добродетелей», он измеряет количество проступков грешников.
В средней и нижней частях свитка показаны изображения адов. В распоряжении ямараджи четвертого зала находятся один большой и шестнадцать маленьких адов. В средней левой части трехглазый демон Мяньжань с демонами рангом ниже давят грешников прессом с острыми шипами. В средней правой части демоны потрошат грешника, привязанного к паоло (раскаленному железному столбу) (Сторожук и др. 2012: 236). Рядом изображены собаки, обгладывающие кости несчастных, попавших в это место. В нижней левой части изображены духи Мамянь и Ню тоу, ведущие пожилую женщину в канге (шейной колодке). Навстречу им выходит буддийский монах в красных одеждах. На свитке может быть изображен сюжет из «Баоцзюаня о том, как Мулянь в трех воплощениях спасал мать» (Березкин 2008: 295). Популярный в Китае сюжет — о том, как Мулянь спасал свою грешную мать, которой грозила участь стать голодным демоном эгуй (ШМ) (Сторожук и др. 2012: 249). Мулянь — одно из воплощений бодхисаттвы Кшитигарбхи, а его имя — китайской транскрипцией имени архата Маудгальяяны (одного из учеников Будды Шакьямуни).
В нижней левой части свитка изображен мост через реку Найхэ (^М) и ад «Кровяного озера» (Ж^, сюэчи). Судя по иллюстрациям, приведенным в издании «Нефритовых скрижалей» Баранова, общим элементом в них и в свитке выступает изображение Найхэ и ада «Кровяное озеро» (Баранов 1928: 8) (рис. 6, см. вклейку).
Свиток с изображением шестого зала загробного суда под номером МАЭ № 3253-30 (размер 210^105 см) выполнен акварелью по шелку (предположительно династия Цин). В шестой зал попадали люди, непочтительно отзывавшиеся о богах, кравшие позолоту или драгоценности с изображений божеств, плохо обращавшиеся с бумагой или книгами и т. п. (Рифтин 1991: 388). Этим судилищем ведает «Правитель превращений» — ямараджа Бяньчэн ван (Опись: 9) (в буд-
дийской традиции соотносится с бодхисатвой Майтрейей (Я^^Ш, Милэ пуса) (Сторожук и др. 2012: 416). Перед ним на столе разложены реестры заслуг, а также прочие документы. Справа от него в почтительном поклоне стоит дух местности Туди с супругой. Чуть ниже изображены многочисленные прислужники Бяньчэн вана и их жены (рис. 7, см. вклейку).
В средней и нижней частях свитка изображены многочисленные ады. Так, в левой части свитка изображен Гэ шэдиюй (ЗД^ШШ) — ад, где вырывают языки, которые потом скармливают псам. В правой части показаны грешники в шейных колодках-кангах, рядом с ними — паньгуани и демоны гуй. В нижней правой части свитка присутствует хо кэндиюй (А^ШШ) — ад огненных ям (рис. 8, см. вклейку). На свитке нарисован грешник, объятый пламенем, который летит в котел со змеями. Общим элементом изображений из коллекции Э. Э. Ухтомского и издания Баранова является присутствие в адских сценах особых пыток. Так, на свитке и на иллюстрации виден ад с вырыванием языков и последующим скармливанием их собакам (Баранов 1928: 12).
Свиток МАЭ № 3253-9 (размер 132^71 см) с изображением седьмого зала загробного суда выполнен акварелью и тушью по рисовой бумаге (предположительно конец XIX в.). Как свидетельствует надпись, там восседает ямараджа Тайшань ван (^Щ^) (Опись: 3) (рис. 9, см. вклейку). Сюда попадали за грабеж (в том числе осквернение могил), убийства (своих детей и не только), использование человеческих тел для приготовления лекарственных снадобий, непочтительное отношение к родителям и начальству, обман и т. д. (Юйлибаочао: 55). В верхней части свитка имеется надпись, которая указывает, что здесь изображен шестой зал загробного суда Тайшань вана (^Ж^Щ^, людянь Тайшань ван), однако это не соответствует описанию загробных залов, представленных в китайском своде «Нефритовые скрижали», а также в русском переводе И. Г. Баранова одного из вариантов «Нефритовых скрижалей» — «Книге Нефритовых Правил». Согласно вышеуказанным источникам, на свитке изображен все-таки седьмой зал судилища, так как именно им управляет «Правитель горы Тайшань» (Баранов 1928: 12). Тайшань ван в буддийской традиции именуется Татхагатой Бхайшаджьяраджей — Буддой медицины (Щ^Щ^, Яошифо) (Сторожук и др. 2012: 418).
Вокруг божества, восседающего на троне, стоят чиновники — среди них военный (стоит по левую сторону от Тайшань вана в доспехах) паньгуань и гражданские паньгуани в минских шапках с «крылышками» и с реестрами заслуг гундэбу (^ШШ), а также дощечками для письма (Сторожук и др. 2012: 230). Согласно традиционным воззрениям, в эти документы записывались все прижизненные поступки людей, чтобы потом определить дальнейшую судьбу умерших (Сторожук и др. 2012: 74). Созданием реестров, хранящих информацию о благих и дурных поступках, ведало множество Департаментов Дунъюэ Дади (ЖШ^^) — верховного управителя преисподней. В китайской народной религии существовали разные воззрения относительно иерархии высших божеств в загробном мире. Так, в зависимости от местности и времени власть над адами приписывалась также бодхисатве Кшитигарбхе, Нефритовому императору (^Ж^^, Юйхуан Дади), Дунъюэ Дади, а также Фэнду Дади
В середине свитка изображены двое умерших (и, возможно, оплакивающие их дети), входящие в зал суда. Мужчина протягивает реестр заслуг встречающему их чиновнику. В нижней части свитка изображены сцены адских мучений. Внизу слева показано, как адские служители гуи варят грешников в масле и отрезают им языки. В правой нижней части — адский служитель гуй ведет грешника в колодках, рядом с ними — паньгуань с реестром заслуг и буддийский монах, являющий собой сострадание. Можно предположить, что в нижнем правом углу есть изображение донатора, стоящего на коленях в молитвенной позе. Согласно «Книге яшмовых правил», седьмой зал загробного суда ведает одним большим адом и шестнадцатью дополнительными. Наказания адов при седьмом зале чрезвычайно разнообразные и изощренные: здесь и вырывание языков, и варение в котлах с маслом (рис. 10, см. вклейку).
На свитке МАЭ № 3253-65 (размер 137x70 см), выполненном акварелью и тушью по бумаге (предположительно конец XIX в.), изображен десятый зал загробного суда. Об этом свидетельствует надпись в самом верху свитка — «Десятый зал правителя Чжуаньлунь вана» (^ШЙМ^, ши дянь Чжуаньлунь ван) (Опись: 17). В буддийской традиции Чжуаньлунь ван (ЙМ^) соотносится с буддой Амитабхой (НЯ1^№, Амитофо) (Сторожук и др. 2012: 422).
В верхней части свитка на троне с цветочным орнаментом восседает сам Чжуаньлунь ван с дощечкой для письма в руках (рис. 11, см. вклейку). Вокруг него толпятся многочисленные служители зала паньгуани, в правой верхней части свитка — паньгуань в красном халате сидит за столом и читает реестр заслуг. В правом верхнем углу изображены возможные перерождения заблудших душ в шести мирах (Баранов 1928: 16).
В средней части свитка показаны грешники в одеждах простого кроя, к Чжуаньлунь вану их ведут паньгуани. В десятом зале суда они ожидают вынесения приговора, касающегося их дальнейшей судьбы — перерождения в одном из шести миров. Если грехи душ были чрезвычайно тяжкими и карма их не чиста, то после длительных мучений в различных адах им предоставля-
ется возможность родиться в низших мирах, среди четвероногих животных, птиц, насекомых или пресмыкающихся. Чжуаньлунь ван ведает также вопросами перерождения в мирах людей — именно он решает, какого пола родится человек, будет он в дальнейшем знатен или нет. Помимо этого, в его силах отправить душу мучиться дальше в адах, если он решит, что за ней еще водятся грехи (Баранов 1928: 16).
В нижней части свитка изображены многочисленные ады. Так, слева — адский служитель с трезубцем держит связанных грешников. В правой нижней части грешники примеряют шкуры животных, в формах которых они переродятся в следующих жизнях (Сторожук и др. 2012: 422) шестой зал (рис. 12, см. вклейку).
В коллекции Э. Э. Ухтомского изображение десятого зала загробного суда также встречается и в других свитках (МАЭ № 3253-41, 3253-62). Схожими элементами свитков МАЭ № 3253-65 и 3253-41 являются сюжеты с примеркой шкур животных грешниками и перерождением душ в других мирах. В свитке МАЭ № 3253-62 этих сюжетов нет, однако, по мнению Г. Г. Стратановича, на нем изображен именно десятый зал суда. Согласно информации, почерпнутой из описи, в верхней части этого свитка показан путь в мир Фэндучэн что подтверждает изображение здесь
именно десятого зала (Опись: 16). Сравнение данного свитка с иллюстрациями, приводимыми в «Книге Нефритовых Правил» Баранова, показывает, что общим элементом все так же выступает сюжет с примеркой грешниками шкур животных (Баранов 1928: 16).
Таким образом, в настоящей статье вводятся в научный оборот описанные свитки из коллекции Э. Э. Ухтомского. В качестве важного этнорелигиоведческого источника они представляют собой фрагмент буддийского визуального нарратива о посмертном существовании и дают представление о специфике китайского буддийского взгляда на вопросы морали, долга, посмертного воздаяния. Исследование этих музейных артефактов подтверждает принятое в китаистике положение о том, что индобуддийская модель представлений о загробном мире, воспринятая китайской традицией, заметно трансформировалась под ее влиянием и обрела выразительную местную специфику. Свитки из коллекции Э. Э. Ухтомского представляют безусловную этнорелигиоведче-скую и этноисторическую ценность и требуют дальнейшего изучения.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
Опись коллекции МАЭ РАН № 3253.
Алексеев В. М. В старом Китае. Дневники путешествий. 1907 г. М.: Изд. вост. литературы, 1958.
Баранов И. Г. Загробный суд в представлениях китайского народа. Харбин: тип. Китайской Восточной железной дороги, 1928.
Березкин Р. В. Хуан Чао и народная китайская религия в «Баоцзюань о том, как Мулянь в трех воплощениях спасал мать» // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. 2008. № 12 (85): Общественные и гуманитарные науки (философия, история, социология, политология, культурология, искусствоведение, языкознание, литературоведение, экономика, право). С. 295-298.
Иванов Д. В. Буддийские коллекции Кунсткамеры XVIII века // Сборник музея антропологии и этнографии. Т. IV. Восточная Азия: вещи, история коллекций, тексты. СПб.: МАЭ РАН, 2009. С. 254-276.
ИвановаЕ. В. Хроника поступлений буддийских коллекций в МАЭ РАН // Восточная Азия: вещи, история коллекций, тексты. СПб.: МАЭ РАН, 2009. С. 145-210. (Сборник МАЭ. Т. IV).
Колесников А. С., Стрижак Ю. Н. Персоналии диалога культур России и Востока: Э. Э. Ухтомский // Четвертые востоковедные чтения памяти О. О. Розенберга: доклады, статьи, публикации документов. СПб.: ИВР РАН, 2011. С. 156-167.
Корнильева Т. И. Традиционные китайские представления о загробном мире, отраженные в своде «Юйлибаочао»: ортодоксальный буддизм и народные верования // Вестник Санкт-Петербургского университета. 2010. Серия 13: Востоковедение. Африканистика. Вып. 1. С. 91-105.
Корнильева Т. И. Шаньшу как жанр китайской литературы. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2017.
Леонов Г. А. Э. Э. Ухтомский. К истории ламаистского собрания Государственного Эрмитажа // Буддизм и литературно-художественное творчество народов центральной Азии. Новосибирск: Наука, 1985. С. 101-116.
КУНСТКАМЕРА I KUNSTKAMERA № 1 (15) ■ 2022
Малявин В. В. Китайская цивилизация. М.: Астрель, 2000.
Обзор собрания предметов ламайского культа кн. Э. Э. Ухтомского составил проф. А. Грюнведель (Bibliotheca Buddhica VI). Часть первая. Текст. Часть вторая. Рисунки. СПб.: тип. Императорской Академии наук, 1905.
Ракитина К. А. Отдел Востока // Сообщения Государственного Эрмитажа. Вып. XXXII. Л.: Аврора, 1971. С. 85-87.
Рифтин Б. Л. Диюй // Мифы народов мира: энциклопедия. Т. 1. М.: Советская энциклопедия, 1991. С. 386-389.
Сторожук А. Г., Корнильева Т. И., Завидовская Е. А. Духи и божества китайской преисподней. СПб.: Каро, 2012.
Стрижак Ю. Н. Восточничество кн. Э. Э. Ухтомского // Вестник Ленинградского государственного университета имени А. С. Пушкина. 2012. Т. 2, № 4. С. 50-59.
СтрижакЮ. Н. Проблемы диалога культур в мировоззрении Э. Э. Ухтомского: автореф. дис. ... канд. филос. наук. Санкт-Петербург, 2013.
Суворов В. В. Князь Э. Э. Ухтомский: жизнь, деятельность, идейное наследие: автореф. дис. ... канд. ист. наук. Саратов, 2011.
Ухтомский Э. Э. Путешествие на Восток Его Императорского Высочества государя наследника цесаревича, 1890-1891: [в 3 т., 6 ч.]. СПб.; Лейпциг: Ф. А. Брокгауз, 1893-1897.
Ухтомский Э. Э. К событиям в Китае. Об отношениях Запада к России и Востоку. СПб.: Восток, 1900.
Ухтомский Э. Э. Из китайских писем. СПб.: Восток, 1901.
«Юйлибаочао» («Драгоценные копии Нефритовых скрижалей»). ^Ш®^, б.м., б.г. (На кит. яз.)
GrünwedelA. Mythologie des Buddhismus in Tibet und der Mongolei, Führer durch die Sammlung des Fürsten E. Uchtomskij. Leipzig: F. A. Brockhaus, 1900.
Goodrich A. S. Chinese Hells: The Peking Temple of Eighteen Hells and Chinese Conceptions of Hell. St. Augustin: Monumenta Serica, 1981.
REFERENCES
Alekseev V. M. V starom Kitae. Dnevnikiputeshestvii. 1907god [In Old China. Travel Diaries. 1907]. Moscow: Publishing House of oriental Literature, 1958. (In Russian)
Baranov I. G. Zagrobnyi sud v predstavleniiakh kitaiskogo naroda [The Afterlife Judgment as Seen by the Chinese People]. Harbin: Chinese Eastern Railway Printing House, 1928. (In Russian)
Berezkin R. V. Khuan Chao i narodnaia kitaiskaia religiia v "Baowsyuan o tom kak Mulian v trekh voploshcheniiakh spasal mat" [Huang Chao and Chinese Folk Religion in "Baojuan on How Mulyan Saved His Mother in Three Incarnations"]. Izvestiia Rossiiskogo gosudarstvennogo universiteta im. A. I. Gertsena, 2008, no. 12 (85): Social and Human Sciences, pp. 295-298. (In Russian)
Goodrich A. S. Chinese Hells: The Peking Temple of Eighteen Hells and Chinese Conceptions of Hell. St. Augustin: Monumenta Serica, 1981.
Grünwedel A. Mythologie des Buddhismus in Tibet und der Mongolei, Führer durch die Sammlung des Fürsten E. Uchtomskij. Leipzig: F. A. Brockhaus, 1900.
Ivanov D. V. Buddiiskie kollektsii Kunstkamery XVIII veka [Buddhist Collections of the 18th-Century Kunstkamera]. SbornikMuzeia antropologii i etnografii, tom LV, VostochnaiaAziia: veshchi, istoriiakollektsii, teksty [Collection of the Museum of Anthropology and Ethnography, vol. LV, East Asia: Things, History of Collections, Texts]. St. Petersburg: MAE RAN, 2009, pp. 254-276. (In Russian)
Ivanova E. V. Khronika postuplenii buddiiskikh kollektsii v MAE RAN [Chronicle of the Arrival of Buddhist Collections at the MAE RAS]. Sbornik Muzeia antropologii i etnografii, tom LV, Vostochnaia Aziia: veshchi, istoriia kollektsii, teksty [Collection of the Museum of Anthropology and Ethnography, vol. LV. East Asia: Things, History of Collections, Texts]. St. Petersburg, 2009, pp. 145-210. (In Russian)
Kolesnikov A. S., Strizhak Yu. N. Personalii dialoga kultur Rossii i Vostoka: E. E. Ukhtomsky [Personalities of the Cultural Dialogue between Russia and the East: E. E. Ukhtomsky]. The Fourth Oriental Readings in Memory of O. O. Rosenberg. Reports, Articles, Publications of Documents. St. Petersburg: IV RAN, 2011, pp. 156-167. (In Russian)
Kornil'eva T. I. Traditsionnye kitaiskie predstavleniia o zagrobnom mire, otrazhennie v svode "Yulibaochao": ortodoksalnyi buddizm i narodnye verovaniia [Traditional Chinese Ideas of the Afterlife Reflected in the Yulibaochao:
Orthodox Buddhism and Folk Beliefs]. VestnikSankt-Peterburgskogo universiteta, 2010, Series 13: Oriental Studies. African Studies, no. 1, pp. 91-105. (In Russian)
Kornil'eva T. I. Shanshu kak zhanr kitaiskoi literatury [Shanshu as a Genre of Chinese Literature]. St. Petersburg: St. Petersburg State University Publ., 2017. (In Russian)
Leonov G. A. E. E. Ukhtomsky. K istorii lamaistskogo sobraniia Gosudarstvennogo Ermitazha [On the History of the Lamaist Collection of the State Hermitage]. Buddizm i literaturno-khudozhestvennoe tvorchestvo narodov Tsentral'noi Azii [Buddhism and the Literature and Art of the Peoples of Central Asia]. Novosibirsk: Nauka, 1985, pp. 101-116. (In Russian)
Maliavin V. V. Kitaiskaia tsivilisatsiia [Chinese Civilization]. Moscow: Astrel, 2000. (In Russian) Rakitina K. A. Otdel Vostoka [The Oriental Department]. Soobshcheniia Gosudarstvennogo Ermitazha [Communications of the State Hermitage], vol. XXXII. Leningrad: Avrora, 1971, pp. 85-87. (In Russian)
Riftin B. L. Diiui [Diyu]. Mify narodov mira [Myths of the Peoples of the World: An Encyclopedia]. Vol. 1. Moscow: Sovetskaia entsiklopediia, 1991, pp. 386-389. (In Russian)
Storozhuk A. G., Kornil'eva T. I., Zavidovskaia E. A. Dukhi i bozhestva kitaiskoi preispodnei [Spirits and Deities of the Chinese Underworld]. St. Petersburg: Karo, 2012. (In Russian)
Strizhak Yu. N. Vostochnichestvo kniazia E. E. Ukhtomskogo [Easternism of Prince E. E. Ukhtomsky]. Vestnik Leningradskogo universiteta imeni A. S. Pushkina, 2012, pp. 50-59. (In Russian)
Strizhak Yu. N. Problemi dialoga kultur v mirovozzrenii E. E. Ukhtomskogo [Issues of the Cultural Dialogue in the Worldview of E. E. Ukhtomsky]. PhD diss. abstract. St. Petersburg, 2013. (In Russian)
Suvorov V. V. Kniaz'E. E. Ukhtomsky: zhizn', deiatelnost', ideinoe nasledie [Prince E. E. Ukhtomsky: His Life, Work, and Ideological Heritage]. PhD diss. abstract. Saratov, 2011. (In Russian)
Submitted: Accepted: Published:
02.02.2021 20.10.2021 10.04.2022
К статье М. Ф. Альбедиль, К. В. Ивановой
Рис. 2. Первый зал загробного суда. Фрагмент свитка. МАЭ № 3253-20 Fig. 2. The first hall of the afterlife judgement. Fragment of the scroll. MAE No. 3253-20
Рис. 3. Второй зал загробного суда. Фрагмент свитка. МАЭ № 3253-56
Fig. 3. The second hall of the afterlife judgement. Fragment of the scroll. MAE No. 3253-56
Рис. 4. Второй зал загробного суда. Фрагмент свитка. МАЭ № 3253-56 Fig. 4. The second hall of the afterlife judgement. Fragment of the scroll. MAE No. 3253-56
Рис. 5. Четвертый зал загробного суда. Фрагмент свитка. МАЭ № 3253-64 Fig. 5. The fourth hall of the afterlife judgement. Fragment of the scroll. MAE No. 3253-64
Рис. 6. Четвертый зал загробного суда. Фрагмент свитка. МАЭ № 3253-64 Fig. 6. The fourth hall of the afterlife judgement. Fragment of the scroll. MAE No. 3253-64
Рис. 7. Шестой зал загробного суда. Фрагмент свитка. МАЭ № 3253-30 Fig. 7. The sixth hall of the afterlife judgement. Fragment of the scroll. MAE No. 3253-30
Рис. 8. Шестой зал загробного суда. Фрагмент свитка. МАЭ № 3253-30 Fig. 8. The sixth hall of the afterlife judgement. Fragment of the scroll. MAE No. 3253-30
Рис. 9. Седьмой зал загробного суда. Фрагмент свитка. МАЭ № 3253-9 Fig. 9. The seventh hall of the afterlife judgement. Fragment of the scroll. MAE No. 3253-9
Рис. 10. Седьмой зал загробного суда. Фрагмент свитка. МАЭ № 3253-9 Fig. 10. The seventh hall of the afterlife judgement. Fragment of the scroll. MAE No. 3253-9
Рис. 11. Десятый зал загробного суда. Фрагмент свитка. МАЭ № 3253-65 Fig. 11. The tenth hall of the afterlife judgement. Fragment of the scroll. MAE No. 3253-65
Рис. 12. Десятый зал загробного суда. Фрагмент свитка. МАЭ № 3253-65 Fig. 12. The tenth hall of the afterlife judgement. Fragment of the scroll. MAE No. 3253-65
