CC BY
191
О. В. Емельянова
КОГНИТИВНАЯ ЛИНГВИСТИКА О ПРОБЛЕМАХ РЕФЕРЕНЦИИ "
Согласно концепции Т. Куна, каждая новая парадигма научного знания рождает не только выбранные научным сообществом новые пути, новые проблемы и модели их решения. Она заставляет пересмотреть и заново осмыслить решения традиционные1.Действительно, можно наблюдать, как в ходе развития когнитивного направления пересмотру подвергаются многие положения теоретической лингвистики, в ходе которого различным языковым явлениям, категориям и т.д. дается когнитивное обоснование и объяснение. Интерес когнитивной лингвистики к вопросам референции представляется вполне закономерным. Напомним, что, по Ч. Моррису, взаимоотношения между языковыми знаками и внеязыковыми объектами входят в сферу семантики2. Между тем именно задачу семантического описания ставит во главу угла когнитивная семантика в рамках более широкой области когнитивной лингвистики. С другой стороны, есть веские основания считать когнитивную лингвистику частью функционализма, основной пафос которого — объяснение языковой формы ее функциями, в частности когнитивными 3. Когнитивный подход к языку предполагает, что языковая форма в конечном счете является отражением когнитивных структур, т.е. структур человеческого сознания, мышления и познания. К числу важнейших когнитивных феноменов, детерминирующих языковую форму, принято относить структуры представления знаний, естественную категоризацию, долговременную и оперативную память, внимание и активацию. Большинство перечисленных феноменов имеет непосредственное отношение к референции.
Проблемы референциальной связности занимают важное место в работах Т. Гивона, общую ориентацию которых весьма метко называют «воинствующим функционализмом с когнитивным уклоном»4. Весьма показательно название 20-й главы фундаментального двухтомного труда Гивона: «Грамматика референциальной связанности: когнитивная переориентация»,5 свидетельствующее о том, что взгляды ученого претерпели существенные изменения. В более ранних работах Гивон оперирует ^такими понятиями, как иерархия доступности топика (понимаемого как тематически важный референт) с соответствующей ей4 шкалой кодирования—от полной именной группы до безударного местоимения или нуля, непрерывность топика, или предсказуемость референта, зависящая от референциального расстояния (в числе предикаций) между данной точкой дискурса и ближайшим антецедентом. Чем меньше референциальное расстояние, тем непрерывнее, доступнее и очевиднее топик и тем более экономное средство может быть использовано для его кодирования6.
Последовательный сдвиг в сторону когнитивного подхода в более поздних публикациях Гивона очевиден. Новая когнитивная модель референциальной связности включает в себя два вида операций: 1) активацию внимания (проспективная, для адаптации новой информации) и 2) поиск в долговременной памяти (ретроспективный, для нахождения референтов). Типология возможных дискурсивных ситуаций такова: а) продолжение активации референта, активного в данный момент, б) прекращение активации референта и в) активация референта, не являющегося сейчас активным — либо нового (неопределенного) референта, либо уже имеющегося в памяти (определенного). Гипотеза о правилах понимания кореференциального средства слушающим в зависимости от активационного статуса референта формулируется Гивоном в виде
© О.В.Емельянова, 2004 .
процедурных инструкций по ментальной обработке дискурса: например, при использовании определенной дескрипции активизируйте уже существующий файл (в качестве «файлов», или «узлов», в которых накапливается поступающая информация, выступают референты-топики); если использована неопределенная дескрипция, активизируйте новый файл7.
А.А. Кибрик, которому принадлежит глубокий анализ целого ряда когнитивных исследований по дискурсу, признает данную гипотезу «небезынтересной» и проводит параллель с положениями, сформулированными в более ранних работах Гивона. Так, упомянутая гипотеза представляет собой когнитивную переориентацию шкалы кодирования: активация референта требует значительного ментального усилия и, следовательно, больших кодирующих средств. Иерархия доступности топика в рамках когнитивного подхода переориентируется как бинарная типология поиска референта в памяти—кратковременной или долговременной8.
Получившие широкое распространение в когнитивной лингвистике понятия «внимание» и «активация» уже давно используются в специальной литературе, хота в несколько ином смысле. Так, не раз предпринималась попытка доказать, что употребление анафорических местоимений может интерпретироваться только в терминах распределения внимания участников коммуникации—говорящего и адресата. А.А. Кибрик убедительно показал, что местоименноанафорической номинации подвержены те референты, которые входят в фокус внимания коммуникантов . Однако тот же автор признает, что предложения У. Чейфа считать когнитивным коррелятом местоименной анафоры активную информацию (или данное) и гипотеза Р. Томлина о связи между фокусным вниманием и выбором подлежащего, по-видимому, более точны с когнитивной точки зрения |0. Напомним, что под активацией Чейф понимал способность говорящего фокусировать свое внимание лишь на ограниченном фрагменте мира в каждый данный момент. Он один из первых начал думать о языке с позиций его когнитивной мотивировки и, хотя и не формулировал раньше вопросы, связанные с подачей информации в терминах когнитивной лингвистики, в течение многих лет исследовал их с привлечением таких когнитивных категорий и структур, как память, обращение к текущему сознанию слушающего и т. д. На оазе тройной классификации состояний активации — активная, полуактивная (т.е недавно вышедшая из активного состояния или каким-то образом связанная с информацией активной в данный момент) и неактивная информация — Чейф определяет соотношение «данное -доступное-новое». Это тройное противопоставление имеет целый ряд рефлексов в языке. Так данные референты обычно кодируются слабоакцентированными местоимениями или нулем а доступное и новое ударными полными именными группами11.
V U ^еудивительно’ что сильное влияние таких авторитетных лингвистов, как, например
У. Чейф, ощущается в работах многих исследователей. Так, П. Дин ставит перед собой весьма
фундаментальную задачу: описать, правда, в общих чертах, когнитивную теорию внимания и
показать, какое место в этой теории занимают, как он выражается, функциональные концепты
или статусы, «топик» и «фокус», рассматриваемые.как альтернативные способы достижения выделенности.
Знакомство с обширной лингвистической литературой полностью подтверждает следующее положение: информационный параметр, или когнитивный компонент, включается з качестве обязательного в разные модели дискурса'3. Классические «информационные» «атегории тема (топик), данное/новое и другие по-прежнему остаются в центре внимания ^следователей. Весьма показательна в этом отношении книга Е.Валдуви, основная цель соторои — создание строгой и четкой теории информации14. Informatics - необходимый сомпонент полной модели лингвистической компетенции, связанный с интерпретацией и юрождением информационных упаковок (informational packaging). Избранная автором ерминология, равно как и многие высказанные в работе идеи, явно восходит к концепции (упаковочных статусов или положений» (packaging statuses) У. Чейфа.
процедурных^ инструкций по ментальной обработке дискурса: например, при использовании определенной дескрипции активизируйте уже существующий файл (в качестве «файлов», или «узлов», в которых накапливается поступающая информация, выступают референты-топики); если использована неопределенная дескрипция, активизируйте новый файл7.
А.А. Кибрик, которому принадлежит глубокий анализ целого ряда когнитивных исследований по дискурсу, признает данную гипотезу «небезынтересной» и проводит параллель с положениями, сформулированными в более ранних работах Гивона. Так, упомянутая гипотеза представляет собой когнитивную переориентацию шкалы кодирования: активация референта требует значительного ментального усилия и, следовательно, больших кодирующих средств. Иерархия доступности топика в рамках когнитивного подхода переориентируется как бинарная типология поиска референта в памяти—кратковременной или долговременной8. .
Получившие широкое распространение в когнитивной лингвистике понятия «внимание» и «активация» уже давно используются в специальной литературе, хотя в несколько ином смысле. Так, не раз предпринималась попытка доказать, что употребление анафорических местоимений может интерпретироваться только в терминах распределения внимания участников коммуникации говорящего и адресата. А.А. Кибрик убедительно показал, что местоименноанафорической номинации подвержены те референты, которые входят в фокус внимания коммуникантов . Однако тот же автор признает, что предложения У. Чейфа считать когнитивным коррелятом местоименной анафоры активную информацию (или данное) и гипотеза Р. Томлина
о связи между фокусным вниманием и выбором подлежащего, по-видимому, более точны с когнитивной точки зрения 10. Напомним, что под активацией Чейф понимал способность говорящего фокусировать свое внимание лишь на ограниченном фрагменте мира в каждый данный момент. Он один из первых начал думать о языке с позиций его когнитивной мотивировки и, хотя и не формулировал раньше вопросы, связанные с подачей информации в терминах когнитивной лингвистики, в течение многих лет исследовал их с привлечением таких когнитивных категорий и структур, как память, обращение к текущему сознанию слушающего и т. д. На оазе тройной классификации состояний активации — активная, полуактивная (т.е недавно вышедшая из активного состояния или каким-то образом связанная с информацией активной в данный момент) и неактивная информация—Чейф определяет соотношение «данное -доступное-новое». Это тройное противопоставление имеет целый ряд рефлексов в языке Так данные референты обычно кодируются слабоакцентированными местоимениями или нулем, а доступное и новое ударными полными именными группами11.
V О ]^еудивительно’ что сильное влияние таких авторитетных лингвистов, как, например .
У. Чейф, ощущается в работах многих исследователей. Так, П. Дин ставит перед собой весьма
фундаментальную задачу: описать, правда, в общих чертах, когнитивную теорию внимания и
показать, какое место в этой теории занимают, как он выражается, функциональные концепты
или статусы, «топик» и «фокус», рассматриваемые как альтернативные способы достижения выделенности12.
Знакомство с обширной лингвистической литературой полностью подтверждает следующее положение: информационный параметр, или когнитивный компонент, включается в качестве обязательного в разные модели дискурса'3. Классические «информационные» категории тема (топик), данное/новое и другие по-прежнему остаются в центре внимания исследователей. Весьма показательна в этом отношении книга Е.Валдуви, основная цель которой — создание строгой и четкой теории информации». Informatics - необходимый компонент полной модели лингвистической компетенции, связанный с интерпретацией и порождением информационных упаковок (informational packaging). Избранная автором терминология, равно как и многие высказанные в работе идеи, явно восходит к концепции «упаковочных статусов или положений» (packaging statuses) У. Чейфа.
Напомним ее суть: примерно так же как упаковка товара может способствовать успешной торговле, «упаковочные статусы» существительного или, точнее, того, что они обозначают, способствуют пониманию адресатом той информации, которую передает ему говорящий. «Упаковка» зависит от того, как говорящий оценивает «текущее сознание слушающего», т.е. способность понять его в данный момент. Между выделенными Чейфом основными упаковочными статусами референтов существует определенная корреляция. Из всех возможных комбинаций автор считает наиболее естественными следующие: 1) неопределенное и новое; 2) определенное и новое; 3) определенное и данное15.
Теория Informatics Валлдуви, включающая детальное рассмотрение ряда информационных структур, представляющих собой реализацию разных упаковочных инструкций, конечно, не может не затрагивать вопросы референции. Автор пользуется понятием «референциальный статус», под которым он понимает отражение определенной дискурсивной сущности (discourse entity) в ее отношении к модели дискурса или области знаний слушающего. Референциальный статус, подчеркивает автор, следует отличать от информационной упаковки, т.е. противопоставление данное/новое, и такие понятия информационной упаковки, как фокус и топик, находятся в «отношениях ортогональности».
Интерпретация референциального статуса заимствована Валлдуви (с соответствующими ссылками) у И. Принс, чья таксономия данной/новой информации и соответствующих статусов остается весьма популярной. Характерно, что в более ранней ее статье 1981 г., описывающей иерархию предполагаемой осведомленности (известности) (assumed familiarity hierarchy), полностью отсутствует чрезвычайно характерное для когнитивного подхода понятие выделенности (salience)16. В более поздних работах Принс поясняет, что при введении в дискурс какой-либо сущности (единицы) говорящий сначала строит предположения относительно информационного статуса данной сущности в сознании адресата, учитывая как известность, так и выделенность. Другими словами, не все сущности, входящие в дискурс, могут одинаково кодироваться в лингвистических структурах, поскольку в их референциальных статусах имеются кардинальные различия.
Сущность может быть известна слушающему, но не выделена в момент высказывания; она может быть выделена в момент высказывания; она может быть совершенно новой для слушающего; она может быть выводима из знаний слушающего и т.д. Эти различия в референциальном статусе определяют лингвистическую форму выражения, осуществляющего референцию к данной сущности (определенная или неопределенная дескрипция, местоимение и т.д.)17.
Таксономия Принс затрагивает немало вопросов, связанных, в частности, с непрерывностью референции, кодированием нескольких разных сущностей, представленных в дискурсе, и т.д. Эти проблемы являются главными в так называемой Теории центрирования (Centering theory), которая занимается выделенностью дискурсивных объектов, т.е. каким образом эти объекты сохраняют или изменяют степень выделенности и как это отражается на их кодировании в лингвистической структуре. .
Следует отметить, что различные авторы чаще всего пользуются терминами «референциальный статус», «дискурсивный референт», «первичный» и «вторичный» референт тогда, когда речь идет об идентификации и индивидуализации объектов, установлении тождества между объектами, обозначенными одними и теми же (или разными) языковыми выражениями. Все эти процессы А.В.Зеленщиков справедливо считает (и прямо об этом говорит) когнитивными операциями, обусловленными действием многочисленных семантикопрагматических и формально-синтаксических факторов. Нам не удалось обнаружить более ясного и четкого выражения когнитивной сути идентификации, чем у А.В. Зеленщикова: «В рамках одного ментального пространства референт именной группы идентифицируется на основе „выделеннЬсти” Или активации соответствующего элемента в области общих знаний
автора и реципиента текста. Признак выделенности, характеризующий референт, не является постоянным, и в каждый отдельный момент речи степень выделенности одного и того же референта может значительно меняться относительно выделенности других элементов* составляющих множество объектов предметной области дискурса»*8.,
Вопросы референции играют важную роль в процедурной семантике, что, по мнению Ф. Джонсон-Лэрда, отличает ее от других семантических теорий, которые ничего не говорят о связи языковых выражений с внешним миром (или моделью мира). Таким образом, получается, что ментальные процессы, отвечающие за понимание семантических свойств слов и: отношений, независимы от процессов, осуществляющих референцию. Подобный подход вызывает у Джонсон-Лэрда принципиальные возражения19.
Согласно концепции Джонсон-Лэрда, процессы языкового понимания и умозаключения обусловлены «ментальными моделями», служащими для представления мира в сознании человека и формулируемыми посредством рекурсивных ментальных процедур. Поясняя, каким образом в процессе понимания мы создаем ментальную модель мира, Джонсон-Лэрд рассматривает дискурсивную модель предложения Ann is in a shop and talking to the assistant — Анна в «прототипическом» магазине, который отнюдь не предполагает наличие в магазине одного-единственного продавца. Говорящий имеет в виду того единственного продавца, который оказывается или может оказаться релевантным в данном конкретном контексте. Использование и интерпретация определенной группы Детерминированы единичностью объекта скорее в ментальной модели,, чем в действительности, полагает Джонсон-Лэрд. Модель дискурса — это заместитель или заменитель (surrogate) реальности. В самом деле, иногда удобно говорить так, как будто бы язык использовался для разговора о моделях, а не о мире.
Другой попыткой: моделирования механизмов языкового понимания на основе теоретических принципов когнитивной лингвистики является теория когнитивных моделей Ж.Фоконье, также уделяющего большое внимание вопросам референции в связи с понятием референциального тождества и так называемого коннектора20. Теория когнитивных моделей включает ментальные пространства и когнитивные модели, их структурирующие. Преимущества своей концепции Фоконье демонстрирует на часто приводимых в различных работах примерах типа In Len s painting, the girl with blue eyes has green eyes — «На картине Лен голубоглазая девочка изображена зеленоглазой», которые, по мнению автора, не поддаются анализу в рамках формально-семантического подхода к анализу значения (одна и та же девочка не может быть одновременно голубоглазой и зеленоглазой). По мнению Т.Г. Скребцовой, в модели Фоконье такому предложению соответствуют два взаимосвязанных ментальных пространства: одно отражает действительный мир (у девочки голубые глаза), другое — мир, как его воспринимает Лен21. Не совсем понятно, как такое истолкование соотносится с приводимыми тем же автором словами Фоконье о том, что ментальные пространства не являются ни способом представления языковых значений, ни отражением ^действительного или возможного мира.
Более точной представляется интерпретация А.В. Зеленщикова. Ряд пропозиций, репрезентирующих положение дел с объектами, обозначенными в предложении одной и той же именной группой, но принадлежащими разным ментальным пространствам, могут составить' связный текст, если указанные и идентифицированные объекты в сознании коммуникантов соотнесены друге другом посредством некоторого коннектора— интуитивно вполне очевидного в каждом конкретном случае отношения. Например, в последовательности предложений John painted the girl with green eyes. But in his picture she has blue eyes именные группы указывают на разных девушек, одна из которых тем не менее является «отображением», пусть и неточным, другой . Иными словами, коннектор позволяет осуществлять референцию к одному из объектов в терминах другого в соответствии с принципом идентификации.
Рассматривая предложение как часть дискурса, представляющую собой сложное когнитивное целое, включающее различные типы информации, Фоконье упоминает, среди прочего, описания, вводящие в пространства новые элементы (простейший когнитивный оператор — неопределенный артикль) и описания, или анафорические слова, или имена, осуществляющие идентификацию с элементами, уже существующими в пространстве (при этом отмечается более сложная роль такого когнитивного оператора, как определенный артикль).
Проблемы референции рассматриваются и в работах Дж. Лакоффа, в частности, в связи с критикой объективистской семантики и демонстрацией преимуществ когнитивного подхода23. Напомним, что многие влиятельные современные теории исходят из того, что слова есть языковые знаки, значения которых — это объективно существующие предметы24. Напротив, для Р.Лангакера характерен субъективистский взгляд на проблему значения: значение языкового выражения не исчерпывается свойствами обозначаемого, но также обязательно включает и то, как мы предпочитаем думать об этом объекте или ситуации и ментально отображать их 25. Выражения с одинаковой референцией и условиями истинности часто противоположны по значению благодаря тому, что они представляют альтернативные способы ментального конструирования одних и тех же объективных обстоятельств. Данное положение подтверждается, в частности, анализом употребления универсальных кванторов в английском языке.
Особое место среди работ рассматриваемого направления занимает книга Л. Робертс «How reference works. Explanatory models for indexicals, descriptions, and opacity», целиком • посвященная референции26. Автор старается уделить равное внимание языковым единицам, соотносящимся с объектами действительности и процессам перцепции и мышления, анализируя соотношение языковых и когнитивных структур. Как видно из названия книги, задача автора — вскрыть референциальные механизмы языка. Автор считает своим главным достижением создание двух моделей распределения и фокусирования внимания — модели предикации (the predication model, где predication примерно соответствует denotation) и модели фигура — фон (the figure — ground model), по которым осуществляются разные виды референции. Робертс неоднократно подчеркивает прагмасемантический характер своих моделей, разработанных прежде всего для индексальной референции* основанной на перцепции. Источником эмпирических данных служат акты коммуникации, в которых говорящий и адресат используют слова, жесты и контекст для осуществления и понимания референции. В этой связи автор отмечает социальный, публичный характер референции и соответственно своих моделей. Однако в той части книги, где модели рассматриваются с точки зрения направления внимания, на первый план явно выходит их когнитивный характер.
Модель предикации (the predication model) восходит к логике предикатов. Развитие теории референции во многом определяется идеями денотации Б. Рассела, который четко разграничивал имена собственные и дескрипции, в состав которых входят имена нарицательные, выполняющие денотативную функцию (или функцию обозначения) и приложимые к любому объекту, относительно которого истинно их значение27. В модели предикации Робертса предмет является референтом индексального выражения «that F», в случае если это один и только один (единственный) F (the one and only F). Это социально-психологическая модель, в соответствии с которой дескрипции устанавливают индексальную референцию благодаря тому, что они истинны относительно референта.
Суть модели «фигура - фон» (the figure - ground model) сводится к следующему: некая «фигура» используется для того, чтобы выбрать (выделить) чувственно-воспринимаемый объект по контрасту с его физическим окружением. That dog is dangerous (эта собака опасна), говорю я, указывая на данную собаку. Составляющие в данной ситуации — это коммуниканты (говорящий и адресат), индексальный термин that, дескриптивное выражение dog, указательный жест говорящего, присутствие референта, т.е. собаки, в данном контексте.
• Как взаимодействуют эти составляющие, чтобы адресат мог выделить референт? Модель «фигура - фон» описывает это следующим образом. На первом этапе'само использование индексального термина (that) относительно контекста дискурса устанавливает фон (например физическое окружение), содержащий референт. На втором этапе жесты или действия’ сопровождающие использование индексального термина, служат для сужения (ограничения) физического окружения до границ его сегмента, содержащего референт. Основная роль, которую играет контекст в данной модели, — это роль фона, содержащего референт. Ограничение пространства, содержащего референт, совершается для осуществления следующего, третьего этапа — применения фигуры. На этом этапе дескриптивное содержание, связанное с индексальным термином (dog) выступает в качестве фигуры, которая способствует выделению референта по контрасту с указанным сегментом физического окружения. Фигурой может считаться все, что доступно восприятию по контрасту: оттенок, насыщенность цвета звук голоса, мелодия, запах и т.д. ’ J
Л. Робертс достаточно подробно говорит (желательно, чтобы это было сделано значительно раньше!) об отличии своего понимания фона и фигуры от традиционной интерпретации этих понятий, перенесенных, как известно, из гештальтпсихологии в когнитивную лингвистику американским типологом Л. Талми28. По словам Робертса он заимствует противопоставление фигуры и фона из одной области психологии — теории восприятия — и применяет его в другой области—социальной психологии коммуникации
В свете дальнейшего развития концепции Робертса особое значение приобретает следующая функция фигуры: она направляет внимание к референту. Это происходит как в самых простых случаях типа That dog is dangerous, так и в более сложных: Робертс показывает что основой индексальной референции и, следовательно, сферой применения модели «фигура-фон» могут быть отношения часть - целое, причина - следствие и т.п. Возможны ситуации в которых индексальная референция базируется на том, что автор называет the concerns of conversers ( интересы и помыслы собеседников).
Л. Робертс считает, что детально разработанные на материале индексальных выражений модели вполне применимы для объяснения механизмов референции, осуществляемой и при помощи определенных и неопределенных дескрипций. И здесь в концепции Робертса появляются модели направления внимания (attention-directing models), составляющие, по мнению автора, основу референции и определяющие ее механизмы29.. « ... “ ’
Л. Робертс выделяет три функции референции. Это: а) спецификационная функция или функция конкретизации — направление внимания говорящего и слушающего на предмет с целью соотнести реализацию этой функции с другими объектами дискурса; б) реляционная функция, или функция соотнесения - направление внимания говорящей й слушаю” реализации функции конкретизации в связи с другими объектами направления внимания- в) идентификационная функция, или функция идентификации (для аудитории) — направление внимания слушающих к референту, так чтобы они могли его идентифицировать. Раскрывая полифункциональныи характер референции, автор сравнивает ее с ... вилкой! Вилка, вместе со своей основной функцией «доставки пищи в рот», выполняет еще и дополнительную функцию, пищу надо подхватить, наколов ее „а зубцы (последняя функция отсутствует у
полой™ пт!Г Т0ЛЬЮ В ТОМ’ Г° ЕИЛКа выполняет W две функции; их взаимоотношения подобны отношениям между функциями спецификации и соотнесения. Подобно тому как
вилка используется для накалывания пищи с целью донести ее до рта, функция конкретизации
используется для установления референта с целью соотнести его с другими оЗами
направления внимания. Не беремся утверждать, насколько проведенная параллель п7оя™?
не ивГальГтиН° 0НЗ 3аСЛуЖИВаеТ —’ бь, в силу своей образности и
И функция спецификации (конкретизации) и функция идентификации (для адресата) могут выполняться разными способами и средствами. Главными в книге Робертс оказываются способ референции qua particular (в качестве конкретно-специфического, частного, особого, единственного в своем роде) и способ референции qua member , of a kind (в качестве члена класса, вида). Что касается средств осуществления референции, то это модель предикации и модель «фигура—фон». Референция по модели предикации устанавливает референт на основании дескрипции, истинной для референта, удовлетворяющего дескрипции, т.е. отвечающего требованию (описанию), задаваемому дескрипцией,- создавая способ референции в качестве члена класса. Референция по модели «фигура - фон»* напротив, устанавливает референт в качестве единственного в своем роде. : . -
Возможно, не все положения книги Л.Робертса в равной степени убедительны и оригинальны; стремление охватить поистине необъятный и далеко не однородный материал и дать его глобальное теоретическое осмысление в рамках ограниченной концепции моделей не всегда приводит к ожидаемым результатам. И все же именно модели направления внимания ' при осуществлении референции составляют главное достижение автора.
И наконец, отдельного рассмотрения безусловно заслуживает книга Умберто Эко «Kant and the platypus. Essays on language and cognition» — философский, труд по вопросам эпистемологии, онтологии и познания и визуальной семиотики, в которой автор предлагает «договорную концепцию референции, или теорию референции по контракту»30. Новая -концепция референции Эко тесно связана с общей направленностью его исследования — когнитивной семантикой и договорным реализмом (contractual realism). Автора интересует, среди прочего, какие процессы интерпретации мира и означивающие механизмы вступают в игру при встрече с неизвестными и непонятными объектами типа лошади, когда ее впервые -увидели ацтеки, или утконоса, по словам Борхеса, «ужасного животного, сложенного из частей других животных», ставшего предметом длительных споров о собственной идентичности ввиду , того, что в культурной энциклопедии (в понимании Эко) исследователей данные животные почему-то отсутствовали. Для Эко самым проблематичным оказывается различение собственно восприятия и процесса семиозиса. Ацтеки, впервые увидевшие лошадей, должны были сконструировать то, что Эко называет когнитивным типом «лошадиности» на основе запаха, цвета, формы, морфологических или моторных признаков. Вначале сформированный ацтеками когнитивный тип носил частный, индивидуальный характер. Затем они переходили к коллективным интерпретациям. . ' : , . .
Эко интересует исследование семиозиса как последовательности интерпретантов и анализ интерпретантов как результат именно коллективного процесса интерпретации. Постепенно формируется цепь интерпретантов, которую Эко предлагает назвать ядерным содержанием (nuclear content). Это сущностное содержание, некая совокупность ключевых признаков объекта, также являющихся результатом циркулирующих в обществе интерпретаций. Эко неоднократно подчеркивает, что когнитивный тип носит частный, индивидуальный (private) характер и представляет собой феномен перцептивного семиозиса, в то время как ядерное содержание носит общественный, публичный (public) характер и представляет собой феномен коммуникативного консенсуса, или соглашения. Важно также отметить роль ядерного
содержания как своего рода инструкции для идентификации референта.
Что касается главы, непосредственно посвященной референции «Notes on referring as contract» (Заметки о референции как договоре)31, то Эко, предвосхищая возможные упреки,, сам привлекает внимание читателя к не обычному для строго научного труда структурированию и отсутствию четкой рубрикации. Это не системное изложение целостной теории, говорит Эко, ибо референция явление исключительно сложное, способное до смерти напугать даже самых, отважных (Put the fear of God into even the strongest of us). Несмотря на такое
предупреждение, глцва содержит и определение основных понятий, и понимание сущности референции, и вопрос о твердых, или жестких, десигнаторах, и анализ проблемы разграничения референтного и атрибутивного употребления определенных дескрипций, с одной стороны, и специфического/неспецифического использования неопределенных дескрипций — с другой. Не обойден вниманием и вопрос о так назывемых пустых терминах, несуществующих объектах и выдуманных персонажах.
Эко не раз подчеркивает, что осуществление референции - это форма деятельности, или действие (performance). В своей работе Эко отказывается от «широкого» понимания референции и сводит ее по существу к случаям дезигнации, т.е. к высказываниям об отдельных конкретных индивидах, группах индивидов, конкретных фактах и событиях, связанных с определенным местом и временем (типа Look at that platypus).
Большую роль в рассмотрении референции как договора играют понятия переговоров, принятия на веру или веры на слово (речь идет о намерениях говорящего, в том числе и референциальных) и принцип доверия (trust). В этой части книги ярко проявляется все то, что отличает У.Эко — интеллектуальная эрудиция, парадоксальность мышления и способность к самым неожиданным аналогиям (например, идея жесткой десигнации — адрес электронной почты), иронический и часто скептический тон, а также блестящее остроумие. Так, в повседневном общении мы принимаем на веру множество референций и вступаем в своего рода переговоры (negotiations), обеспечивающие в конечном итоге успешность референции и коммуникации в целом. Принцип снисходительности и доброжелательности (the principle of Gharity) , имеющий самое непосредственное отношение к принципу сотрудничества Грайса, открывает нам путь к правильной интерпретации референциальных намерений собеседника, даже если мы ничего не знаем о референте и не знаем даже значения выражения, использованного для референции. Это положение иллюстрируется юмореской о несуществующем животном «саркьяпоне», в которой один персонаж долго беседовал с его предполагаемым хозяином об этой, якобы, «весьма раздражительной бестии», но, даже узнав, что саркьяпоне — всего лишь вымысел, плод воображения, существующий только в возможном мире чьей-то фантазии, он продолжает осуществлять к нему референцию с одной лишь разницей. Сначала он приписывал этому саркьяпоне признак существования в реальном мире, а затем - свойство несуществования (небытия). Сотрудничая друг с другом, собеседники достигли полного согласия и точно знают, о чем говорят. Каузальная цепочка тянется не от объекта (несуществующего) к использованию имени, а от решения одного коммуниканта использовать это имя к решению другого коммуниканта использовать его точно так же, как это делает первый. Каузальность можно представить в данном случае не как «объект—имя», а как «использование
1 данного имени — использование 2 данного имени».
На примере нескольких блестяще рассказанных автором историй, намеренно утрирующих реальные жизненные ситуации, но все же не теряющих связи с действительностью, Эко достаточно убедительно доказывает, что в повседневной жизни мы всегда имеем дело именно с прагматическими актами референции, в значительной степени основанными на переговорах и доверии к собеседнику. Особенно хороша, на наш взгляд, «Странная история доктора Джекилла и братьев Хайд», который никак не хотел ограничиться прагматической референцией, вполне устраивавшей всех остальных, и упорно добивался референции онтологической. Автор полагает, что все описанные им договорные условия, поддерживаемые рядом когнитивных операций, лучше отражают суть процесса референции, чем это делают онтологические теории.
Наконец, дело доходит и до небезызвестного в лингвистике «убийце Смита», т.е. до атрибутивного и референтного употребления определенных дескрипций. Эко извиняется перед читателем за использование столь избитого примера, но, как он пишет, после его рассуждений ' о холостяке (bachelor) его уже ничем не смутить. Анализируя предложение «Убийца Смита —
сумасшедший», Эко предлагает 8 (!) интерпретаций. Две из них — традиционные, из остальных шести приведем две: говорящий использует дескрипцию атрибутивно, но он не знает, что на самом деле Смит не умер, а был выведен из критического состояния доктором Джекиллом. В таком случае у выражения «убийца Смита» не^ должно быть никакого референта, но принцип снисходительности и доброжелательности подсказывает нам, что говорящий хочет произвести референцию к неудавшемуся убийце (который все равно остается сумасшедшим, да еще и неумелым в придачу). Или так: Смит и вправду был убит, и говорящий полагает, что убийца — Джонс (в то время как все знают, что это сделал Кит Доннеллан). Собеседники не знают о предположениях говорящего и думают, что он хочет сказать, что Доннеллан — сумасшедший (что, очевидно, неправда, поскольку Доннеллан убил Смита из чисто научных соображений, чтобы иметь возможность исследовать разницу между референтным и атрибутивным употреблением определенных дескрипций!).
Подводя итоги, Эко пишет, что это все примеры ситуаций, в которых референция оказывается предметом переговоров и в которых нельзя говорить об акте референции, не зависимом от знаний и намерений говорящего, т.е. от прагматических факторов.
Надо сказать, что эффектная трактовка проблемы, при которой участниками событий в «историях» становится и придуманная Эко «социальная роль» доктор Джекилл, и Кит Доннеллан и Роберт де Ниро, удачно вписывается в предлагаемую автором концепцию референции «по контракту». Однако нельзя не заметить, что за всей яркостью и кажущейся оригинальностью изложения скрывается немало такого, что не раз уже было сказано по данному поводу другими исследователями в более традиционной манере. Действительно, Доннеллана с самого начала упрекали и продолжают упрекать во многом. Это и определенная непоследовательность в отнесении разграничения референтных и атрибутивных дескрипций к семантике или прагматике (заметим, что Эко в своей книге определяет общий подход как смесь прагматики с семантикой). Это и недостаточный учет адресата речи и отсутствие у Доннеллана систематического исследования последствий того факта, что у говорящего и слушающего могут быть разные модели дискурса, т.е. различные фоновые знания и верования, касающиеся универсума речи32. Уже давно признано, что предложение не имеет соотнесенности с внешним миром вне конкретного акта речи, и о референте языкового выражения бессмысленно говорить, если не указывается контекст и ситуация произнесения этого высказывания.
Как показало ознакомление с работами наиболее известных представителей разных направлений коммуникативной лингвистики, несмотря на критику традиционных концепций референции, никто из них не ставит перед собой задачу создания новой всеобъемлющей теории подобно классической или каузальной33. Тем не менее в ходе рассмотрения того, как осуществляются процессы восприятия, категоризации, концептуализации и осмысления мира, как происходит рост знаний и достигается понимание, какие системы обеспечивают различные виды деятельности с информацией, сделано немало важных и оригинальных наблюдений, обогащающих в когнитивном отношении наше представление о таком сложном и многогранном явлении, как референция. ' .
Summary
. The article deals with the approach of cognitive linguistics to some aspects of the theory of reference (reference continuity, salience of referent, activation and attention-directing). The article also describes the predication and figure-ground models of reference (L. Roberts) and the concept of reference as contract (U. Eco). •
' Кун Т. Структура научных революций. М., 1977. С. 110—111.' .
... 2 Моррис Ч. Основания теории знаков // Семиотика / Составление, вступ. ст. и общ. ред. Ю С. Степанова М 1983 С. 54.
5 Кибрик А.А., Плунгян В.А. Функционализм // Современная американская лингвистика. Фундаментальные
направления / Под ред. А.А.Кибрика, И.М.Кобозевой, И.А.Секериной. М., 2002. С.277.
4 Кибрик А.А. Когнитивные исследования по дискурсу // Вопросы языкознания. 1994. № 5. С. 137.
5 Giviin Т. Syntax; A Functional-typological introduction. Vol.2. Amsterdam, 1990.
й Giviin T. The topic continuity in discourse // Typological studies in language. Vol. 3 / Ed. T.Givun. Amsterdam, 1983.
7 Giviin T. Syntax ... P. 916.
". Кибрик А. А. Когнитивные исследования ...С. 136.
4 Кибрик A.A. Фокусирование внимания и местоименно-анафорическая номинация / Вопросы языкознания. 1987. N3.C. 79. •
111 Кибрик А.А. Когнитивные исследования ... С. 134.
11 Chafe W. Discourse, consciousness and time. The flow and displacement of conscious experience in speaking and: writing. Chicago, 1994.
12 Deane R. Limits to attention: A cognitive theory in island phenomena// Cognitive Linguistics. 1991. Vol. 2. N 1—2. P. 38 ff.
п Лузина Л.Г. Выделенность информации в тексте // Структуры представления знаний в языке / Отв. ред. Е.С.Кубрякова. М., 1994. С. 123. .. .
14 VallduviE. The Informational component. New York; London, 1992.
15 Чейф У. Данное, контрастивность, определенность, подлежащее, топики и точка зрения // Новое в зарубежной
лингвистике. Вып.XI: Современные синтаксические теории в американской лингвистике / Общ. ред. А.А. Кибрика. М., 1982. С.278 исл. . ! ■
Kl Prmce E.F. Toward a taxonomy of given—new information // Radical Pragmatics// Ed. P.Cole. New York, 1981.
17 Prince E.F. Information Status // International Encyclopedia of Linguistics / Ed. W. Bright. Oxford, 1988.
'* Зеленщиков А.В. Структура семантического пространства текста// Диалектика текста. Т.2 / Отв. ред. А.И.Варшавская. СПб., 2003. С. 19—20.
19 Johnson-Laird P.N. Mental models: Towards a cognitive science of language, inference, and consciousness. Cognitive science series, 6. Cambridge (Mass.), 1983. . _
2(1 Fauconnier G. Mental spaces: Aspects of meaning construction in natural language. Cambridge (Mass.), 1985.
21Скребцова Т.Г. Американская школа когнитивной лингвистики. СПб., 2000.
22 3 е л е н щ и к о в А.В. Указ. соч. С. 19. " ’ i
N L a k off G. Women, fire, and dangerous things. What categories reveal about the mind. Chicago, 1987. .
24 Шаумян С. О понятии языкового знака // Язык и культура. Факты и ценности. К 70-летию Ю.С.Степанова / Отв. ред. Е.С.Кубрякова, ТЕ.Янко. М., 2001.
. 25 Лангакер Р. У. Когнитивная грамматика. М., 1992. . , ,
26 Roberts L. How reference works. Explanatory models for indexicals, descriptions and opacity. London, 1993.
27 Russel B. On denoting// Logic and knowledge. Essays 1901—1950 / Ed. by R.Ch. Marsh. New York, 1956.
21t Talmy L. How language structures space // Spacial orientation: Theory, research, and application / Ed. by H.Pick, L. Acredolo. New York, 1983. P. 232. . -
14 Roberts L. Op.cit. P. 95 ff. . . . . ,
Eco U. Kant and the platypus. Essays on language and cognition. San Diego; New York; London, 2000.
’'Ibid., P.280 ff.
' 32 Шмелева T.B., Шмелев А.Д. Прагматические аспекты теории референции // Языковая деятельность в аспекте лингвистической прагматики / Отв. ред. В.И.Герасимов. М., 1984. - С. 125.-0 важности постоянной корректировки общего фонда знаний и представлений в ходе коммуникации см., напр.: ¥. С h а п t г a i п-е, М. Н и р е t. The collaborative model of reference: Does collaboration necessarily mean efficiency? // Reference in multidisciplinary perspective / Ed. R. Geiger. Hildersheim; Zurich; New York, 1995. P.219—229., . '
” Заметим, что весьма многообещающе звучит название, правда, очень короткой статьи М. Шварц: «Reference as process — towards a theory of cognitive reference» (Reference in multidisciplinary perspective. P. 461-470). ч
Статья поступила вредакцию 27 мая 2004 г.
