CC BY
39
вых и текстологических особенностей этого сербского списка остается задачей будущих исследований.
1 Обобщенные данные см.: Христова И. Книга Йов с тълкувания в славянски превод
(по Владиславовия препис от 1456 г., ръкопис 4/14 от сбирката на Рилския манастир). София, 2007.
2 С добавленными преславскими толкованиями: ГИМ, Чуд. 6; РНБ,
Погод. 79, Кир.-Бел. 3/128; РГБ, Рум. 28, Акад. 141; без толкований: РНБ, Р.1.461; РГБ, Волок. 10, Волок. 605; с некоторыми видоизменениями в составе: ВМЧ - ГИМ, Син. 792; Син. 802; РНБ, Соф. 1321.
3 ГИМ, Син. 202; Бухарест, РАН № 96.
4 Болгария, Рыльский монастырь, № 1/4 и № 4/14.
А.С. Новикова
(Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова) Кирилло-мефодиевский перевод Евангелия и
современный русский перевод Российского Библейского Общества (Радостная весть. Новый завет. М., 2011)
Доклад посвящен сравнительно-сопоставительному исследованию особенностей кирилло-мефодиевского перевода Евангелия (краткого апра-коса и тетроевангелия) и современного русского перевода Евангелия, выполненного Российским библейским обществом (РБО) - Радостная весть: Новый Завет. М., 2011 (автор перевода не указан). По существу это уже четвертое издание книги, перевод которой был начат еще в середине 80-ых гг. прошлого века проф. В.Н. Кузнецовой и широко пропагандировался РБО. Уже с самого начала появления в печати этого перевода многими современникам он оценивался как весьма несовершенный. Так, уже в 1996 г. о книге «Радостная весть» резко отозвался проф. МГУ имени М.В. Ломоносова А.Ч. Козаржевский, охарактеризовав ее перевод как «совершенно скандальный, на грани кощунства» \ Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн в 1995 г. назвал переводы В.Н. Куз-нецовой, а также выполненные за границей переводы «Слово жизни» и «Благая весть от Бога» антицерковными, самочинными, указывая на то, что плоды этих радетелей (т. е. авторов переводов) есть кощунственное глумление над смыслом Священного Писания, надругательство над нашим традиционным русским языком и, наконец, прямая ересь, распространяемая под видом «общедоступных перево-
дов на живой современный русский язык, выполненный на научной основе и с научных текстов» 2 .
В кирилло-мефодиевском переводе Евангелия, выполненном с древнегреческого оригинала, соблюдалась в полной мере специфика славянского языка как в грамматическом строе, так и в словарном составе. Первыми переводчиками большое внимание уделялось семантической структуре греческих слов, правильно учитывался контекст при переводе многозначных греческих слов. Неслучайно многие исследователи говорят о сюжетной и богословской точности этого перевода, его красоте. В дальнейшем в эволюции славянского перевода Евангелия, хотя и прослеживается процесс постепенного отхода от кирилло-мефодиевских традиций в сторону подражания греческим образцам, все же сохраняются неизменными сюжетная и богословская точность первоначального перевода.
Напротив, при чтении указанного выше современного русского перевода РБО, сделанного также с древнегреческого оригинала, создается впечатление, что его создатели не знакомы с традициями, лексикой и общей культурой написания священных книг. Словарный состав книги «Радостная весть» чужд духу и смыслу Евангелия и в ряде случаев отражает вульгаризацию текста. Уже само название книги противоречит духу Евангелия, которое в переводе с греческого означает «Святое благовествование». Создатели этой книги опирались на принципы перевода зарубежных изданий Библии (особенно Библии Good news Bible), упрощенного протестантского толка, умаляющих высокие духовные ценности, предав забвению кирилло-мефодиевские традиции перевода и славянский текст Библии.
В переводе РБО «Радостная весть» можно отметить немало ошибок догматического, грамматического и лексико-семантического характера.
Прежде всего представляется по меньшей мере странным, почему переводчикам не нравится собственное имя «Иисус Христос» и они заменяют его словом «помазанник». См. например, чтение от Мф. 1,16: ...муж Марии, матери Иисуса, называемого Христом, то есть Помазанником. Помазанниками назывались цари, священнослужители, пророки. Но Господь Иисус Христос сам помазует духом, от Отца исходящим. Именование Иисуса Христа помазанником можно расценивать как попытку умалить Его в сознании или даже в подсознании людей до уровня прочих помазанников. Словосочетание Новый Завет в книге переведено как Новый договор, что противоречит кирилло-мефодиевской ортодоксальной (по существу православной) традиции понимания лексемы Завет как «завещание, заповедь, вероучительные законы». Горько сознавать, что Пресвятая Дева Мария, присно Дева(!) в «Ра-
достной вести», видимо под влиянием перевода английского слова girl в зарубежных изданиях Библий, названа переводчиками просто «девушкой».
Грубое нарушение подлинного смысла текста и грамматики находим в трех чтениях от Иоанна (1,17; 3,17; 14,6). Ср. Ин. 1,17 Асс. евангелие: нъ дл спсетъ са весь миръ имъ; совр. богосл. текст: но дл спсетъсА имъ м'ръ; перевод РБО: чтобы мир через Него был спасен. «Только Им - Христом - и в Нем мы можем встать на путь, ведущий в Царствие Небесное, найти правду этого Царствия, вступить в него и пребывать в нем, обретя вечную жизнь (1 к фессал. 4,14). Им и в Нем, но никак не «через» Него, поскольку этим предлогом - и под этим предлогом - Христу отводится вспомогательная роль не соделывающего наше спасение, а как бы содействующего этому спасению со стороны. Такой взгляд ложен уже хотя бы потому, что прямо противоречит Евангельскому определению «Я есмь Путь, Истина и Жизнь» 3.
Интересно отметить, что в переводе РБО отсутствует лексема «Благодать», которая заменена другими словами (чаще всего лексемой «заслуга»). Может быть, переводчикам не было известно значение слова Благодать в строго богословском смысле как «спасительная сила Божия, дары Духа святого»?
Обращает на себя внимание та тщательность, с которой в переводе на русский язык РБО изымаются из обращения лексемы смирити са, смирРнъ, известные в церковнославянском переводе Евангелия: смиритисА - умалить (Мф. 18,4), унизить или принизить (в пяти чтениях - от Матфея 5,24; 23,12; от Луки 3,5; 14,11; 18,14). ОмирРнъ - кроток (Мф. 11,29); оунижснъ (Лк. 1,52).
В заключение приведем некоторые яркие примеры языка современного русского перевода РБО: Ин. 1,1 Изначально был Тот, кто является Словом; Лк. 1,29 Она в растерянности гадала (о Богородице); Лк. 15,30 проел все твое имущество с продажными девками; Мф. 11,29 наденьте на себя ярмо моих заповедей; Ин. 9,6 помазал ему глаза этой грязью.
Пока нами сделаны только некоторые предварительные наблюдения над принципами современного русского перевода РБО. Но уже и на их основании можно сказать, что этот перевод носит самочинный, антицерковный характер. В нем совершенно сознательно и намеренно искажен смысл евангельского текста.
1 Казаржевкий А. Ч. Церковнославянский язык - это чудо. Богослужебный язык
русской церкви. Сретенский монастырь, 1999. С. 235.
2 Иоанн, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский. О самочинных перево-
дах Священного Писания. 1995 (http://www.odigitria.bv/2011/07/24/о-8ашосЫп-пух-регеуо(1ах-8Ууа8КЬеппоао-р18ашуаА
3 Гурьев Н.Д. О верности вере. М., 2009.
Г.П. Мельников
(Институт славяноведения РАН) Кирилло-мефодиевское наследие в Чехии XIV в.
в интерпретации чешской науки второй половины XX - начала XXI в.
В Чешском королевстве в период правления Карла IV, исходя из его концепции чешской истории, было после многовекового перерыва актуализировано кирилло-мефодиевское наследие, что прежде всего выразилось в основании монастыря На Слованех (Эммаусского) в 1347 г. в Новом Городе Пражском. Как известно, это был бенедиктинский монастырь с богослужением на церковнославянском языке. Среди его патронов после св. Иеронима, считавшегося в Средние века переводчиком Библии на славянский язык, стоят солунские братья. Особо акцентировалась в сочинениях XIV в. церковно-государственная преемственность Чехии от Великой Моравии, выражавшаяся в крещении чешского князя Борживоя и его жены - первой чешской святой Людмилы при дворе Святополка самим архиепископом св. Мефодием.
Интерпретация кирилло-мефодиевской темы чешской идеологией эпохи Карла IV стала объектом пристального изучения чешской наукой начиная с 1960-х гг. Сразу обозначился чрезвычайно плодотворный интердисциплинарный подход, методически стремившийся не столько к суммированию отдельных научных дисциплин, занимавшихся кирилло-мефодиевской проблематикой в ее исторической ретроспективе, сколько к синтезному дискурсу, органически сочетающему элементы исторического, филологического, лингвистического, искусствоведческого анализа. На общую трактовку темы наложило свою печать то время, когда она привлекла к себе внимание: послевоенная Чехословакия, вошедшая в советский блок, реанимировала «славянскую идею», которая в условиях социалистической идеологии стала рассматриваться как прогрессивная часть наследия прошлого. Поэтому особо подчеркивалась общеславянская значимость возрождения кирилло-мефодиевского наследия в Чехии XIV в., во время апогея ее государственного и культурного развития. Акцент делался на идейное содержание артефактов, на высокий художественный уровень памятников искусства, на возрождение глаголической
