CC BY
25
(ргорпит), приоткрывающее нам вечный способ Его бытия внутри Троицы (с. 203). При этом автор полагает, что в этом Августин сохраняет верность «про-никейскому» принципу «нераздельного действия» Троицы, начинающегося от Отца, совершающегося через Сына и оканчивающегося во Св. Духе, что, в свою очередь, рассматривается как классическое доказательство Их единосущия.
В целом, книга Ч. Гербера, основанная на прекрасном знании автором первоисточников, помогает разобраться не только в вопросах ранней пневма-тологии Августина (386—391), но и его тринитарного богословия в целом и будет весьма полезна всем читателям, интересующимся историей патристической мысли и ее взаимодействия с позднеантичной философией.
А. Р. Фокин (ИФ РАН, ПСТГУ, ОЦАД)
Karfikova L. Grace and the Will according to Augustine. Leide; Boston: Brill, 2012. XIV, 428 p.
В 2012 г. академическим издательством «Brill» была издана книга Ленки Карфи-ковой «Благодать и воля согласно Августину». Ленка Карфикова — известная исследовательница патристической и средневековой философской литературы, профессор философии Карлова университета в Праге (Чехия), автор монографий о Григории Нисском, Августине, Гуго Сен-Викторском1. Рецензируемая книга состоит из трех основных частей, а также введения, заключения, эпилога, библиографии и указателей.
Основу рецензируемой книги составляет монография того же автора с аналогичным названием2, которая была доработана в связи с ее изданием на английском языке. В этой, новой, версии своей книги Карфикова предлагает читателю захватывающее и критическое исследование идей Августина о благодати и свободе воли. Цель ее работы — представить постепенное выкристаллизовы-вание учения Агустина о благодати, начиная с ранних полемических работ, заканчивая понятием самодавлеющей благодати, обнаруживаемым в антипела-гианских сочинениях позднего периода. Связь темы благодати с темой свободы воли объясняется тем простым фактом, что для Августина понятие благодати всегда соотносилось с понятием воли, а, возможно, даже и наоборот: понятие воли определило его учение о благодати, во всяком случае именно в этом нас порой пытается убедить автор. Эта задача-максимум обосновывает для читателя и актуальность исследования, ведь литература по указанным двум темам колоссальна. Однако, как кажется, это первое систематическое представление развития учения Августина о благодати в его эволюционистском аспекте и его связи с
1 Karfikova L. De esse ad pulchrum esse. Schonheit in der Theologie Hugos von St. Viktor. Turnhout, 1998; Eadem. Svjatitel Grigorij Nisskij. Beskonecnost’ Boga i beskonecnyj put’ k Nemu celoveka. Kyev, 2012.
2Eadem. Milost a viile podle Augustina. Praha, 2006.
Karfikova L. Grace and the Will according to Augustine
учением о человеческой воле. Из этого вытекает и структура книги. Работа Кар-фиковой выстроена в хронологическом порядке, и соответственно хронологии анализируются произведения Августина. Текстологическая основа монографии предельно широка: это почти все значимые трактаты, письма и проповеди Августина, правда, посланиям и проповедям уделена явно второстепенная роль: как правило, автор указывает в них лишь параллельные места из трактатов.
В первой части книги анализируются работы 386—395 гг., темы которых — Бог как гарант мироустройства, происхождение зла в воле (полемика против ма-нихеев), разработка Августином темы благодати из посланий ап. Павла. В этих ранних произведениях Августин, в противоположность манихеям, подчеркивает, что человеческая воля является источником и зла и благосовершенство-вания, а также то, что вера, проявляемая человеческой волей, — это «заслуга», решающая человеческую участь. Как хорошо известно, в своих поздних работах, нацеленных против пелагиан (они рассматриваются в третьей части), Августин утверждает, что воля порабощена первородным и индивидуальными грехами, затемнена ими, а потому она может обратиться к благу только при содействии благодати. Эти два подхода диаметрально противоположны, и автор задается логичным вопросом: каким образом Августин обратился от первоначальной позиции в ее крайнюю противоположность, как он прошел этот путь? Этот вопрос и составил центральную проблему книги.
Вторая часть (работы 395—411 гг.) начинается с ответа Симплициану по поводу Послания ап. Павла Римлянам, в котором он впервые формулирует свое учение о благодати. Однако эта работа отделена от пелагианской полемики пятнадцатью годами. Рассматривая этот переход в мысли Августина не как последовательное развитие, а как прерывание, полный отход от предыдущего и обращение к новому. Анализ ответа Симплициану сопровождается рассмотрением соответствующих выдержек из «Исповеди». Наконец, в конце главы Карфикова обращается к антидонатистским и антиманихейским произведениям Августина, задаваясь вопросом, связаны ли они с тем, что побудило Августина уже в анти-пелагианской полемике разрабатывать многими не принимаемые следствия из его нового учения о благодати: двойное предопределение, наследуемая из первородного греха врожденная виновность человека, достойная вечного наказания, ее передача через деторождение.
В третьей части (работы, соответственно, 411—430 гг.) автор сосредотачивается на полемике Августина с пелагианами (Пелагием, Юлианом Э клане к им), его анализе понятия греха, диалектике воли и благодати. Автор специально не разбирает учения оппонентов Августина, ограничиваясь тем, что о них говорил сам Августин. Однако это не означает, что она полностью соглашается с ним, напротив, во многих отношениях их богословие ей симпатично.
Рецензируемая книга оставляет исключительно положительное впечатление. Представленный автором эволюционный анализ вполне оригинален, а его интерпретация вполне убедительна в силу ее текстологической обоснованности. Ответы Карфиковой на некоторые сложные вопросы (например, о влиянии антидонатистской полемики на окончательное оформление учения о благодати с сопутствующими выводами) могут показаться не совсем точными, однако у
ее монографии нельзя отнять того, что она проясняет логику развития учения Августина, открывает те сложнейшие вопросы, на которые ему приходилось отвечать. В этом смысле данная книга может быть полезной и студентам, которые найдут в ней прекрасный справочник и образчик исследовательской литературы, и уже сформировавшимся ученым, поскольку в ней поднимается и решается масштабная задача.
К. В. Карпов (ИФРАН)
Peng-Keller S. Alte Passionen im neuen Leben. Postbaptismale Konkupiszenz als okumenisches Problem und theologische Aufgabe. Herder, 2011. 640 S.
Книга швейцарского католического богослова Симона Пенг-Келлера посвящена сложной проблеме христианской догматики, а именно способам описания тех изменений, что произошли в человеке в результате грехопадения и происходят с ним в таинстве крещения и благодатном возрождении к новой жизни в общении с Богом. В этом контексте автор рассматривает одно из центральных богословских понятий: concupiscentia (ётбища), у которого в догматическом богословии нет прямого значения. Традиционно оно переводится буквально как «похоть», «вожделение», но его наиболее адекватным соответствием в богословском лексиконе Нового времени является понятие «удобопреклонности» или просто «склонности ко греху» (Neigung zum Bosen).
Тема склонности человека ко греху имеет большое значение в католической систематике и присутствует не только в антропологии и учении о благодати, но также и в нравственном богословии и аскетике. При этом, как указывает автор, схоластическое понятие concupiscentia фактически вышло из употребления, поскольку «в современном пространстве мышления и понимания оно скорее заслоняет, нежели раскрывает то, чему когда-то соответствовало» (с. 19). Более того, в ходе имеющих место в XX в. изменений в католическом богословии, вызванных более вдумчивым осмыслением протестантского вероучения и умышленным отходом от неосхоластики, наметилась необходимость новой интерпретации классического учения о первородном грехе и поврежденности человека. Автор приводит характерное замечание одного из католических богословов, высказанное в середине XX в., о том, что понятие «удобопреклонности ко греху» в богословской науке того времени получило статус quaestio disputata (с. 165). Особое внимание автор закономерно уделяет работам Карла Раннера, который во многом задал направление переосмыслению учения о греховной по-врежденности человека (прежде всего своей методологической статьей 1941 г. «О богословском понятии concupiscentia»). Раннер исходил из того, что понимание человеческой греховности всегда является производной двух составляющих: откровенного учения и конкретной философской антропологии. «А поскольку изменилось понимание человека, — развивает мысль Раннера автор, — то и су-
