CC BY
160
ИСТОРИЯ ФИЛОСОФИИ
КАНТОВСКИЙ ПРОЕКТ ФИЛОСОФСКОГО ПОСТИЖЕНИЯ ИСТОРИИ
Л. БЕЛАС
Университет г. Прешова 08001, Словакия, Прешов,
Наместие легионаров, д. 3
В предлагаемой статье автор анализирует философию истории Канта, которая является органической частью его философского наследия. Небольшой трактат «Идея всеобщей истории во всемирно гражданском плане» рассматривается как важнейшая работа, в которой формируется научно-теоретический подход Канта к определению основополагающей модели философско-исторической концепции. Особое внимание автор обращает на выявление оснований и мотивов, предопределивших выдвижение априорных принципов свободы, равенства и независимости, которые в кантовском смысле представляют собой фундаментальные принципы правового государства.
Анализируя философию истории Канта в рамках данной статьи, рассмотрим следующие понятия: история (ОевсЫс^е), всеобщая история
(Е^опе), исторический способ толкования, познание истории, история чистого разума, значение истории, идея общей истории, причины истории, эмпирическая и философская история. К понятию «философия истории» Кант, однако, относился скептически и употребил его впервые лишь в отзыве на книгу Гердера [9, 8. 237].
Философия истории Канта не разработана в таком широком и концентрированном виде, как у Гегеля. Она рассеяна [14, в. 31] в небольших сочинениях и трех критиках, причем основы ее заложены Кантом уже в докритическом периоде. Его интересует не история природы, а история человека, обнаруживающаяся преимущественно в рамках так называемой новой ориентации, в которой под влиянием Руссо была тематизирована проблема человека. В качестве свидетельства указанного изменения интереса может служить его сочинение «Уведомление о расписании лекций на зимнее полугодие 1765/66 г.». Здесь Кант подчеркнул, что именно недостаточность исторических знаний учащейся молодежи привели его к решению прочитать лекции по истории [7, в. 52] в рамках физической географии.
Так Кант приходит к изучению человека и пишет: «Наконец исследуется то, что можно признать результатом взаимодействия обеих упомянутых выше сил, а именно состояние государств и народов на земле, но не в той мере, в какой это состояние зависит от случайных причин — от предприимчивости и судеб отдельных людей, как, например, от смены правителей, завоеваний и государственных распрей, а в той, в какой оно зависит от более постоянных причин, лежащих в основе тех случайных явлений, а именно: от положения этих стран,
продуктов [труда], нравов, ремесел, торговли и народонаселения» [Ibid.]. Источником других важнейших идей, связанных с проблемами человека и истории, являются его университетские лекции по антропологии и рукописные записки. М. Томова [16, s. 62] отмечает, что интерес Канта к истории на данном этапе был стимулирован размышлениями о сочинениях Руссо, а также внимательным наблюдением за тогдашними политическими и иными событиями.
Новым шагом для Канта в его философии истории было небольшое сочинение 1784 года «Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане». Именно оно свидетельствует о новой направленности идей Канта и его интересе уже к метафизике истории [1, s. 237]. Наряду с «Ответом на вопрос: Что такое просвещение?» и рецензией на идеи Гердера, это произведение дает предпосылку для нового понимания фундаментальных основ государства и истории. Как подчеркнул Кассирер, «для внутреннего развития немецкого идеализма эти работы едва ли имеют меньшее значение, чем “Критика чистого разума” в сфере ее проблем» [Ibid.].
«Идея всеобщей истории» представляет собой существенный перелом в сфере интеллектуального развития Канта. Попытаемся отметить некоторые аспекты этого сочинения, которые представляют научно-теоретический интерес [11, s. 65]. В этом отношении важен девятый тезис сочинения, который провозглашает: «Попытка философов разработать всемирную историю согласно плану природы, направленному на совершенное гражданское объединение человеческого рода, должна рассматриваться как возможная и даже как содействующая этой цели природы» [10, s. 71]. Кант рассуждал далее: на первый взгляд кажется странным писать историю согласно идее, то есть представлению о том, каким способом мир должен развиваться, чтобы быть адекватным определенным рациональным назначениям. Прогнозируя игру свободы человеческой воли, план природы и ее заключительный замысел, данная идея могла бы стать используемой, и это значит, что «руководствуясь этой идеей, мы могли бы беспорядочный агрегат человеческих поступков, по крайней мере в целом, представить как систему» [Ibid. S. 71].
Что это значит? Идея всеобщей истории в размышлениях Канта представлена до некоторой степени как априорный принцип. Чрезвычайно интересным представляется выбор Кантом самого понятия «идея» в качестве названия анализируемого сочинения. Что обозначает оно для внимательного читателя, знакомого с критической философской терминологией Канта? Исходя из результатов первой «Критики», «идея» является тем, что превышает сферу эмпирического и означает переход к разуму — философскому изучению истории по принципам разума (во всемирно-гражданском смысле). Конечно, Кант не отказывается от эмпирической истории, работающей с фактическими данными, единичными событиями. Но вместе с тем он стремился показать нечто совсем другое: человеческие поступки он хотел представить главным образом в целостной, систематической, правильной форме, организованной по замыслу природы.
Изучая историю человеческого рода в качестве постепенной реализации скрытого замысла природы, Кант сформулировал восьмой тезис в надежде на осуществление всеобщего всемирно-гражданского состояния как лона, «в котором разовьются все первоначальные задатки человеческого рода» [Ibid. S. 70].
Мирогражданское состояние в данном произведении не было Кантом специфицировано и определено, но он возвратился к нему позднее в своей работе «Антропология с прагматической точки зрения». Решая вышеуказанную проблему, он определил мирогражданское общество (cosmopolitismus) как регулирующий принцип [4, s. 688], который, как показано в первой «Критике», направляет мышление на определенную цель, для достижения в познании систематического единства, эмпирически не познаваемого, но a priori предполагаемого.
В основе «Идеи всеобщей истории» можно обнаружить наличие категорического императива. Начиная с первых предложений данной доктрины, становится определенным переход Канта от государства бытия к государству обязанностей. Кассирер в связи с этим отмечал: «“История” в строгом смысле этого понятия существует для нас, по Канту, лишь там, где мы рассматриваем ряд событий, постигая в них не просто временную последовательность их отдельных моментов или их причинную связь друг с другом, а соотнося их с идеальным единством имманентной “цели”» [1, s. 241]. Лишь посредством этого нового способа оценки человеческих поступков как явлений свободной воли [10, s. 57] их будет возможно выдвинуть, вопреки их единичности, автономности, неповторяемое™, как целостное историческое действие из однообразия потока действия и комплекса просто природных событий и природных причин. В связи с этим понятно, что вопрос о назначении истории, с трансцендентальной точки зрения Канта, имеет совсем другой смысл, чем для тех, кто рассуждают о мире традиционным способом, а также для традиционных метафизиков. Итак, каким образом возможна история?
На заданный вопрос можно ответить следующим образом: «“История” истинно существует только там, где мы пребываем и изучаем уже не ряд явлений, а ряд действий, который заключает в себе идею свободы. Так, принцип кантовской философии истории указывает на принцип кантовской этики, в котором он найдет свое завершение и свое полное объяснение» [1, s. 242]. Приведенная позиция Кассирера имеет, по нашему мнению, фундаментальное значение для первоначального наброска имманентной схемы целого комплекса рефлексий Канта о человеке и его социально-историческом поведении, которая до того мыслилась лишь предварительно.
Данную схему в приведенном уже значении можно объяснить следующим образом: начало и, одновременно, первый шаг представляет собой модель философии истории, далее следует идеал и цель, которой является моральнопрактическая философия благодаря своей нормативности; а общим результатом является право — практическая философия, определяющая собой государство и право, представляющая актуализацию, реализацию и прежде всего применение опорных принципов в рамках таким способом ориентированной философии Канта, направленной на практику.
Таким образом, после предварительных замечаний необходимо вернуться к «Идее всеобщей истории», главным образом к содержанию исторического процесса. С точки зрения философско-исторических рефлексий Канта, это содержание является однозначно обусловленным ролью истории (которую определяет природа) и его можно предварительно назвать определением сущности человека [2, s. 120]. Здесь идея характеризует континуальность социально-
исторической деятельности человека, она подтверждает факт, что смыслом истории является созидание человека и человечность [12, s. 164]. Основное назначение философии истории Канта заключается в том, что он стремится к выражению генезиса специфичности человечности как того, что основополагает достоинство и ценность человека. Ценность «человечности» не является изначально данной, а приобретается, вызревает постепенно в историческом развитии. Та-ким образом, человек творит себя самого (conditio humana). Именно это уже предполагал Ж.-Ж. Руссо и другие передовые во времена Канта концепции философии истории.
Изучая проблему существования антагонизмов и социальных конфликтов, Кант провозглашает: «Поэтому да будет благословенна природа за неуживчивость, за завистливо соперничающее тщеславие, за ненасытную жажду обладать и господствовать!» Природные побуждения в качестве источника конфликто-генности вызывают в жизни человека и общества то многое зло, которое поощряет новое напряжение и тем самым нарастающее развитие природных задатков. Здесь необходимо пояснить, что внедрение морально-практического принципа в философско-историческую концепцию Канта стало явственным лишь после издания сочинения «Основы метафизики нравственности» (1785).
Проявлением указанной тенденции в пространстве рефлексий Канта об истории является небольшое сочинение 1786 года «Предполагаемое начало человеческой истории». Кант, на которого повлиял Руссо, осуществил в нем гипотетическое исследование первоначальной человеческой истории и, одновременно, исследуя человека в круговороте исторического движения, продемонстрировал свой взгляд на его переход от верховенства над ним природы в состояние свободы.
Пятый тезис «Идеи» звучит так: «Величайшая проблема для человеческого рода, разрешить которую его вынуждает природа, — достижение всеобщего правового гражданского общества» [10, s. 62]. Шестой тезис, связанный с предыдущим, привносит определенные сложности, которые необходимо назвать и, одновременно, оценить: «Эта проблема самая трудная и позднее всех решается человеческим родом» [Ibid. S. 63]. В чем заключается трудность, вскрытая Кантом? Он ее выразил в следующем: «...Человек есть животное, которое, живя среди других членов своего рода, нуждается в господине. Дело в том, что он обязательно злоупотребляет своей свободой в отношении своих ближних; и хотя он, как разумное существо, желает иметь закон, который определил бы границы свободы для всех, но его корыстолюбивая животная склонность побуждает его, где это ему нужно, делать для самого себя исключение. Следовательно, он нуждается в господине, который сломил бы его собственную волю и заставил его подчиняться общепризнанной воле, при которой каждый может пользоваться свободой. Где же он может найти такого господина?» [Ibid. S. 63-64]. Вопрос об общественной справедливости невозможно полностью разрешить, поскольку «из столь кривой древесины, как та, из которой сделан человек, нельзя сделать ничего прямого» [Ibid.],
Приведенные мысли свидетельствуют о том, насколько Кант отошел от Просвещения и его безграничного оптимизма, заключавшегося в попытке установить абсолютное господство разума, и критически оценивал возможность соз-
дания идеального справедливого гражданского устройства. Даже всеобщее всемирно-гражданское состояние, к которому направляется человеческий род как к лону, в котором будут полностью развиваться все его природные задатки, — ему всегда будет не по плечу. Кантовское сдержанное отношение к идеалам Просвещения демонстрируют и следующие его слова: «Так как люди в своих стремлениях действуют, в общем, не чисто инстинктивно, как животные, но и не как разумные граждане мира, по согласованному плану, то кажется, что не может быть у них планомерной истории (так же как, скажем, у пчел или бобров). Нельзя отделаться от некоторого неудовольствия, когда видишь их образ действий на великой мировой арене. Тогда находишь, что при всей мнимой мудрости, кое-где обнаруживающейся в частностях, в конечном счете все в целом соткано из глупости, ребяческого тщеславия, а нередко и из ребяческой злобы и страсти к разрушению. И в конце концов не знаешь, какое себе составить понятие о нашем роде, столь убежденном в своих преимуществах» [Ibid. S. 58].
Концепция философии истории Канта не является статичной, в ней можно обнаружить определенную внутреннюю динамику, которая связана с его размышлениями о настоящем положении человечества. Эта тенденция очень важна и ее можно назвать «переходом от морально-практического к правопрактическому разуму» [15, s. 212]. Приведенный факт надо интерпретировать в том смысле, что центр тяжести кантовской философско-исторической концепции мало-помалу сдвигается к специфическим вопросам, которые не во всех случаях соответствуют программному сочинению «Идеи всеобщей истории во всемирно-гражданском плане».
Данное изменение было обусловлено тяготением к области эмпирического, то есть к практическим и актуальным проблемам социально-политической жизни. Одновременно надо отметить, что Кант в определенных случаях расширяет тезисы работы, устанавливает связи с Просвещением и реагирует на конкретные социально-исторические события.
Свободу как человеческую ценность Кант постепенно начинает соединять с определенными социальными институциями, которые построены на базе разумного единства всех человеческих воль, — то есть государства, права, гражданского общества, политической власти. Мерой оценивания человеческих поступков становится фундаментальное установление категорического императива: «Поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом». В данной абстрактно-нормативно-этической формулировке Кант подчеркивает проблему гражданского равенства, законности, свободы каждого члена общества. Гарантом свободы он считает государство в качестве правополитической институции.
Внешняя свобода или же гражданская свобода у него сконструирована как политическая свобода, тесно связанная с правом. В данном случае он исходит из того, что человек является частью некоего общества, которое называет гражданской конституцией (обществом) и которое имеет характер общественного договора. Но именно принцип заключения данного договора (constitucionis civilis) и отличает его от других договоров. Целью объединения многих лиц в гражданское состояние является «право людей, находящихся под
публичными принудительными законами, которыми можно определить каждому свое и охранять от посягательств каждого другого» [8, s. 144]. Публичное право исходит из понятия свободы. Право Кант определил как «ограничение свободы каждого из нас согласно свободе всех, насколько это возможно по некоторому общему закону; а публичное право есть совокупность внешних законов, которые делают возможным такое полное согласие» [Ibid.]. Гражданское устройство есть отношение между собой свободных людей, взаимоотношения, которые подчинены принудительности, поскольку это требует сам разум, и это значит — чистый, устанавливающий априорные законы разум, который «не принимает в соображение ни одной из эмпирических целей» [8, s. 145].
Гражданское устройство только как правовое состояние Кант строит на следующих априорных принципах:
1) свободе каждого члена общества как человека;
2) равенстве каждого члена общества остальным членам общества как подданного',
3) самостоятельности каждого члена общности как гражданина.
По мнению Канта, эти принципы не являются только законами, установленными государством, они представляют собой принципы, на основе которых — в соответствии с принципами чистого разума, создающими публичное гражданское право, — государство возможно.
Свободу как принцип Кант определил следующей формулой: «Ни один не может принудить меня быть счастливым так, как он хочет (так, как он представляет себе благополучие других людей); каждый вправе искать своего счастья на том пути, который ему самому представляется хорошим, если только он этим не наносит ущерба свободе других стремиться к подобной цели — свободе, совместимой по некоторому возможному общему закону со свободой всех (то есть с их правом искать счастья)» [Ibid. S. 146].
Кант, акцентируя принцип свободы, элиминирует отеческую власть (imperium patemale), поскольку то, что является добрым или злым, и как должны быть люди счастливыми, решает кто-то другой. Такую форму правления он называет «величайшим деспотизмом». Ей Кант противопоставил отечественное правление (imperium non patemale, sed patrioticum), которое понимал как материнское лоно, родную почву, откуда все происходят и где все выросли. Поэтому необходимо охранять права общности посредством законов совместной воли [Ibid.],
Равенство, второй принцип, осознавая при этом неравенство имущества, а также физическое и духовное, Кант понимал исключительно в рамках правоотношений. Требование, исходящее из равенства, диктует, чтобы каждый имел возможность достичь любой степени социальной иерархии исключительно на основе собственного таланта и целеустремленности.
Последним принципом является самостоятельность гражданина в роли созаконодателя, что одновременно предполагает, что гражданин, за исключением естественных свойств (не являясь ни женой, ни ребенком), сам себе господин (sein eigener Herr/sui iuris/sei), располагает имуществом, которое ему предоставляет средства для жизни, и все, в чем он нуждается, может при-
обрести продажей того, что ему принадлежит, поскольку гражданин должен служить лишь обществу.
Свои размышления о свободе Кант завершает следующим образом: «Во всяком обществе необходимо повиновение механизму государственного устройства по принудительным законам (имеющим в виду целое), но вместе с тем необходим и дух свободы, так как в делах, касающихся общечеловеческого долга, каждый желает убедиться разумом, что такое принуждение правомерно, ибо иначе он впадает в противоречие с самим собой» [Ibid. S. 163]. К проблематике свободы он возвращается еще раз в первой части работы «Метафизика нравов», в которой разбирает проблему естественных прав человека и определяет ее как «первоначальное право каждого человека, определенное силой его принадлежности к человеческому роду» [6, s. 345]. Рассмотренная проблематика будет далее разрешаться в сфере частного права, поскольку гражданским правом человека распоряжается публичное право.
Переход от морально-практического к право-практическому разуму в рамках философско-исторической концепции Канта означает то, что в центре внимания оказываются вопросы отношения морали, права и политики, причем право у Канта обосновывается моралью, то есть «с точки зрения всеобщего закона» на основе свободы каждого индивида. Значение этого исторического факта четко выразила М. Томова: «...Моральная философия как наука о понятии обязательности человеческого поведения заключается в рациональных принципах и нацелена на критическую коррекцию этических положений, на реформу права и государственных условий. Искусственное, неестественное (поскольку оно неразумно) принуждение должно быть преодолено, чтобы образовалось иное пространство для принуждения и власти, а именно — сознательная самодисциплина людей в рамках гражданского общества» [16, s. 118].
Право-практические рефлексии Канта соединены с постулированием необходимости достижения состояния гражданского общества, что он сам считал наиважнейшей проблемой человеческого рода. Осознание практического в указанном направлении обнаруживает «принципы рационального измерения организованной общественной целостности как результата поведения индивидов, обязательного в отношении к целому» [Ibid. S. 115]. Любое поведение приобретает смысл только тогда, когда оно относится к целому и становится для каждого индивида «материнским лоном».
Таким образом, каждый человек обязан своим поведением общественному (морально-правовому) целому и собственной цели, оценке своей человеческой личности со стороны другого. Кант приведенное требование определил следующим образом: «Человек, правда, не так уж свят, но человечество в его лице должно быть для него святым» [5, s. 106].
Гражданское общество, согласно Канту, построено на основе понятия разума, который исполняет роль организатора общественной жизни и в конце концов является гарантией преодоления эмпирических определений воли, которые субъективны и не ведут к объединению людей, а разделяют их и угрожают статусу целого. Кант считал уважение к человечеству и каждой разумной сущности высшим условием ограничения свободы поведения человека. Ее выражением является вышеприведенная вторая формулировка категорического императива,
требующая относиться к человечеству как от своего лица, так и от лица каждого другого всегда как к цели, но никогда лишь как к средству.
Пользоваться свободой на основе автономии воли всегда значит самоограничение, самоподчинение некоему принуждению, которое располагает этическим и правовым аспектами. Общественную обязательность этических взглядов Канта доказывает приведенное определение практического императива в качестве действующего аподиктического постулата разума, который ведет к стремлению обособить действующий в обществе принцип, направленный на зос1е1ё в качестве определенного типа морально-правового объединения свободных, но связанных своей деятельностью индивидов.
Кантова общественная самореализация разума и тесно с ней связанное созидание человека нашли большой отклик у Ясперса, который, оценивая отношение политики и истории [3, 8. 534] в рамках собственной философско-исторической концепции, подчеркнул, что сущность философии, первым и последним вопросом которой является вопрос о человеке и его свободе, должна быть политической, и, с этой точки зрения, Кант был для него подлинно великим политическим мыслителем.
ЛИТЕРАТУРА
1. Cassirer Е. Kants Leben und Lehre. — Darmstadt, 1994.
2. Funke G. Von der Aktualitat Kants. — Bonn, 1979.
3. Jaspers K. Die grossen Philosophen. — Miinchen, 1957.
4. Kant I. Anthropologie in pragmatischer Hinsicht // Kant I. Werkausgabe: in zwolf Banden. Band XII. — Frankfurt-am-Main, 1991.
5. Kant I. Kritika praktickcho rozumu. — Bratislava, 1990.
6. Kant I. Metaphysik der Sitten // Kant I. Werkausgabe: in zwolf Banden. Band VIII. — Frankfurt-am Main, 1991.
7. Kant I. Sprava о priprave prednasok na zimny semester 1765-1766 // Filozofia, 54. 1999. C.
8. Kant I. Uber den Gemeinspruch: Das mag in der Theorie richtig sein, taugt aber nicht fur die Praxis // Kant I. Werkausgabe. Band XI. — Frankfurt-am-Main, 1999.
9. Kant I. Zu Johann Gottfried Herder: Ideen zur Philosophic der Geschichte der Menschheit // Kant I. Von den Traumen der Vemunft. Kleine Schriften zur Kunst, Philosophie, Geschichte und Politik. — Leipzig und Weimar, 1979.
10. Kant I. Idea ku vseobecnym dejinam v svetoobcianskom zmysle // Kant I. К vecnemu mieru. — Bratislava, 1996.
11. Kaulbach F. Welchen Nutzen gibt Kant der Geschichtsphilosophie? // Kant-Studien, 66. Jahrgang. Heft 1-4. 1975.
12. KosikK. Dialektika konkrctniho. — Praha, 1963.
13. Landgrebe L. Phanomenologie und Geschichte. — Darmstadt, 1968.
14. Lyotard J.-F. Der Enthusiasmus: Kants Kritik der Geschichte. — Wien, 1988.
15. Riedel M. Verstehen oder Erklaren? Zur Theorie und Geschichte der hermeneutischen Wissenschaften. — Stuttgart, 1978.
16. Thomovd M. Ideologic a teorie poznani. Ke vzniku kriticismu a transcendentalismu Immanuela Kanta. — Praha, 1986.
KANT’S PROJECT OF PHILOSOPHY OF HISTORY
L. BELAS
University of Presov 08001, Slovakia, Presov,
Namestie legionarov, 3
Kant's philosophy of history as an integral part of his philosophical heritage was examined in the report. The author researched the genesis of Kant's theoretical method determinating the primary pattern for the philosophy of history concept. The author also concentrated his attention to detect the grounds and the causes has produced prior principles of freedom and equality and independence.
