CC BY
37
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2018. № 3 (56). С. 157-163.
УДК 343.24
DOI 10.25513/1990-5173.2018.3.157-163
КАЧЕСТВО РЕПРЕССИИ УГОЛОВНОГО НАКАЗАНИЯ
THE QUALITY OF CRIMINAL PUNISHMENT REPRESSION В. М. СТЕПАШИН (V. М. STEPASHIN)
С точки зрения эффективности реализации принципа экономии репрессии наиболее важным представляется такой недостаток системы наказаний, как наличие в ней элементов, частично совпадающих качественно (неоправданное дублирование элементов), что, помимо прочего, обуславливает неточное расположение элементов наказаний в иерархическом перечне ст. 44 Уголовного кодекса РФ.
Ключевые слова: экономия репрессии; качество репрессии; уголовное наказание.
From the point of view of the effective implementation of the principle of saving repression, the most important is the lack of a system of punishments, such as the presence in it of elements that partially coincide qualitatively (unnecessary duplication of elements), which, among other things, causes an inaccurate arrangement of elements of punishment in the hierarchical list of Art. 44 of the Criminal Code.
Key words: economy of repression; quality of repression; criminal penalty.
В основу реформирования системы наказаний должна быть положена идея экономии репрессии, гарантирующая возможность выбора оптимального вида наказания из научно обоснованной, необходимой и достаточной системы, элементы которой качественно различны и способны обеспечить допускающий максимальную индивидуализацию уровень репрессивности.
Применительно к каждому виду наказания в строгом соответствии с принципом экономии репрессии необходимо оптимизировать параметры репрессии: а) качество; б) интенсивность; в) количество; г) универсальность; д) условность. Необходимо исключение из системы наказаний заведомо недействующих элементов.
Под качеством репрессии предлагается понимать минимальную совокупность право-ограничений, т. е. лишений и ограничений конкретных прав и свобод, присущих общему правовому статусу человека и гражданина, и возлагаемых на виновное лицо конкретных специальных обязанностей. По существу -и к сожалению - лишь этот показатель репрес-
© Степашин В. М., 2018
сии используется при ранжировании видов наказаний в перечне ст. 44 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ) и санкциях норм Особенной части УК РФ, сопоставлении строгости других мер ответственности. Чем важнее право (совокупность прав), которого осуждённый лишается или в котором ограничивается, тем более строгим признаётся соответствующий вид наказания. Кроме того, как отмечалось ранее, «место», занимаемое соответствующим правом в иерархии ценностей соответственно государства, общества, потерпевшего и самого виновного, может привести к чудовищной диспропорция между восприятием наказания как справедливого разными участниками уголовно-правовых отношений, оказать определяющее воздействие и на исполнение (отбывание) этой меры, и на эффективность наказания.
С точки зрения эффективности реализации принципа экономии репрессии наиболее важным представляется такой недостаток системы наказаний, как наличие в ней элементов, частично совпадающих качественно (неоправданное дублирование элементов),
что, помимо прочего, обуславливает неточное расположение элементов наказаний в иерархическом перечне ст. 44 УК РФ. Поскольку сравнительный анализ качественных характеристик разных видов наказаний, предусмотренных действующим законодательством, в том числе с учётом особенностей их исполнения, нами (и многими учёными) неоднократно проводился ранее, далее будем ограничиваться лишь самой констатацией совпадения содержания отдельных мер уголовно-правового воздействия.
Прежде всего критически оценивается наличие в системе наказаний специальных воинских наказаний [1] такой меры, в частности, как содержание в дисциплинарной воинской части. Ещё весной 2007 г. Министерство обороны заявило о намерении передать дисциплинарные части в ведение Федеральной службы исполнения наказаний [2], однако, вопреки ранее заявленному решению, впоследствии руководство ведомства признало преждевременной их ликвидацию [3]. Это вызывает только сожаление. Думается, наказание в виде содержания в дисциплинарной воинской части как эрзац-лишение свободы для военнослужащих несовместимо со статусом военнослужащего. Оно, совпадая с лишением свободы по содержанию, предусматривает существенные и не имеющее какого-либо обоснования льготы, связанные, во-первых, со сроками погашения судимости и, во-вторых, с возможностью досрочного (причём обязательного) освобождения осуждённого от отбывания наказания в связи с заболеванием, хоть и делающим негодными к военной службе, но не обязательно относящимся к числу тяжёлых. Наказание в виде содержания в дисциплинарной воинской части должно быть исключено из действующего законодательства.
Напротив, устоявшееся мнение о почти полном совпадении качественных признаков ограничения по военной службы и исправительных работ, как представляется, преувеличено. Содержание и пределы применения указанных наказаний существенно различаются. Пожалуй, единственной их общей чертой является обязательность производства удержаний в доход государства как из заработной платы осуждённого к исправительным работам, так и из денежного довольст-
вия осуждённого к ограничению по военной службе. При этом минимальный размер удержаний из денежного довольствия не установлен вовсе. В абсолютном же выражении фактический размер удержаний из денежного довольствия, как правило, оказывается существенно выше, чем при исполнении исправительных работ. Помимо этого, минимальный срок ограничения по военной службе составляет 3 месяца, в то время как исправительных работ - 2 месяца.
В этой связи важно отметить, что нередко санкции статей Особенной части в случае применения их к военнослужащим трансформируются: в частности, ограничение по военной службе может быть назначено вместо исправительных работ (ч. 1 ст. 51 УК). Равноценность подобной замены (по причинам, изложенным выше) вызывает сомнения. Кроме того, рассматриваемое законодательное решение фактически допускает выход за верхние пределы санкции соответствующей статьи Особенной части УК РФ с усилением наказания, поскольку перечень наказаний ст. 44 УК РФ признаёт ограничение по военной службе более суровым видом наказания, чем исправительные работы. Не согласуется такое решение ни с принципом экономии репрессии, ни с принципом равенства граждан перед законом.
Тем не менее наиболее продуктивным представляется именно объединение ограничения по военной службе с наказанием в виде исправительных работ, с исключением наказания в виде ограничения по военной службе и дополнением ст. 50 УК РФ частью 1.1 следующего содержания:
«При назначении исправительных работ военнослужащим, проходящим военную службу по контракту, удержания производятся из денежного довольствия осуждённого. Во время отбывания наказания осуждённый не может быть повышен в должности, воинском звании, а срок наказания не засчи-тывается в срок выслуги лет для присвоения очередного воинского звания».
В правовой литературе нашли отражение и сомнения в целесообразности введения ареста [4]. Ещё М. Д. Шаргородский обращал внимание на неэффективность подобного наказания, поскольку оно не способно исправить преступника в такие короткие сро-
ки [5]. С таким мнением, однако, в полной мере согласиться трудно. С одной стороны, применение других видов наказания, обладающих существенно меньше выраженным воспитательным эффектом (например, штрафа), доказало свою обоснованность. С другой стороны, воспитательное воздействие же, применяемое к лицам, в течение более длительного времени лишенным свободы, к сожалению, не менее «успешно» компенсируется крайне негативным влиянием субкультуры в местах заключения.
Сущность ареста состоит в совокупности лишений или ограничений прав и законных интересов осуждённого, сопряжённой со строгой кратковременной изоляцией от общества в предназначенном для этого учреждении [6]. Попутно заметим, что максимальный срок установлен в пределах 6 месяцев, хотя изначально он был соотносим с минимальным сроком наказания в виде лишения свободы. В этой связи в литературе резонно ставится вопрос о понижении максимального срока ареста до 2 месяцев [7]. При этом в соответствии с ч. 2 ст. 69 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации (далее - УИК РФ) на осуждённых распространяются условия содержания, установленные для осуждённых к лишению свободы, отбывающих наказание в условиях общего режима в тюрьме. По существу, арест и является разновидностью лишения свободы, поскольку характер правоограничений, вытекающих из содержания обоих видов наказания, во многом совпадает. Однако фактически арест по своему содержанию обладает намного более высокой степенью карательного воздействия, нежели лишение свободы (в том числе в условиях общего режима в тюрьме, поскольку ч. 2 ст. 69 УИК РФ устанавливает для осуждённых к аресту дополнительные правовые ограничения: осуждённым не предоставляются свидания, за исключением свиданий с адвокатами и иными лицами, имеющими право на оказание юридической помощи, не разрешается получение посылок, передач и бандеролей; передвижение без конвоя не разрешается). С другой стороны, арест действующим законодательством не отнесён к разновидности лишения свободы, потому для осуждённых, отбывших арест, предусмотрен годичный срок погаше-
ния судимости. Более того, лица, даже неоднократно отбывавшие арест, в том числе назначенный на максимальный срок (заметим, ст. 79-80 УК РФ не допускают в этом случае применения условно-досрочного освобождения от отбывания наказания или замены неотбытой части наказания более мягким видом наказания), не признаются ранее отбывавшими лишение свободы.
Арест нередко относят к так называемым шоковым наказаниям, характеризующимся, как отмечалось выше, достаточно жёсткими условиями содержания осуждённых [8]. Ведущей целью такого вида наказания является частная превенция. Шок от кратковременных, но весьма существенных правоограничений, вытекающих из применения ареста, действительно способен предотвратить совершение осуждённым в будущем новых преступлений, поэтому он должен быть скорее интенсивным, нежели чрезмерно продолжительным.
Представляется, что законодатель может безболезненно отказаться от самостоятельного наказания в виде ареста (в том числе для военнослужащих), поскольку нижний предел лишения свободы уже снижен до 2 месяцев. Для достижения «шокового» эффекта при этом достаточно оптимизировать условия отбывания краткосрочного (от 2 до 6 месяцев) лишения свободы. Опыт Республики Беларусь, где арест применяется начиная с 2001 г., подтвердил, что введение этого наказания не сняло негативных последствий лишения свободы. Арест превратился в скрытую форму отбывания лишения свободы. Ежегодно более 16 % осуждаемых в Республике Беларусь лиц за совершение преступлений изолируются от общества на основе осуждения их к наказанию в виде ареста, а фактически находятся в условиях (в режиме) лишения свободы без всяких перспектив дифференциации и изменения своего положения на принципах прогрессивного исполнения наказания [9]. Как представляется, анализируемая мера государственного принуждения не имеет перспектив, конкурирует с краткосрочным лишением свободы, дестабилизирует систему наказаний, противоречит международно-правовым рекомендациям, чрезмерно затратна, а потому излишня. Её необходимо исключить из УК РФ.
Другим наказанием, неоправданно конкурирующим с лишением свободы, но также не признаваемым его разновидностью, являются принудительные работы (и, как справедливо отмечается, само название «принудительные работы» не соответствует действительной природе этого наказания, тем более «принудительными» являются все предусмотренные в УК РФ виды наказания [10]). Трудно согласиться с тем, что они представляют собой вид (хотя и довольно жёсткий) ограничения свободы [11]. Они мало отличаются от содержания лишения свободы с отбыванием в колонии-поселении [12] (при этом, отметим, справедливо обращается внимание и на то, что правовая природа исполняемого в колониях-поселениях наказания не соответствует отнесению их к учреждениям, исполняющим лишение свободы [13], а пребывание в колонии-поселении и ранее предлагалось признать самостоятельным видом наказания [14]). Более того, правомерно ставится вопрос, не станет ли пребывание осуждённого в традиционной исправительной колонии более выгодным для него, чем принудительные работы [15].
При сохранении лишения свободы, по сути без изоляции от общества, вопреки требованиям ст. 56 УК РФ, с отбыванием в колонии-поселении, крайне сомнительными представляются как «самостоятельность», «альтернативность», так и эффективность этой меры государственного принуждения. Обеспечительная функция института замены наказания более строгим в этом случае превращается в фикцию, поскольку в этом случае формальное изменение наименования отбываемого наказания не повлечёт кардинальных изменений в правовом статусе осуждённого. С. Ф. Милюков давно обращает внимание на то, что «количество лишённых свободы в России искусственно завышается за счёт лиц, отбывающих наказание в колонии-поселении» [16]. Анализ режима, установленного в колониях-поселениях, позволяет прийти к выводу, что они фактически не являются местом лишения свободы, поскольку не обеспечивают реализации важнейшего конструктивного признака этого наказания - изоляции осуждённого от общества (см. ч. 1 ст. 56 УК РФ).
Принудительные работы в качестве полноценного самостоятельного вида наказания мыслимы лишь при условии исключения такой «модификации» лишения свободы, как «отбывание его» в колонии-поселении. Очевидно, что УК РФ требует корректив и в части ничем не оправданных правил «двухэтап-ного» назначения принудительных работ, вынуждающих суды при мотивировке наказания исполнять не поддающиеся логике кульбиты. Необходимо исключение из УК РФ излишнего указания на то, что принудительные работы являются альтернативой лишению свободы: альтернативными являются и все другие виды основных наказаний.
Уточнение содержания качественной характеристики репрессии позволяет оптимизировать не только систему наказаний, но и правила назначения и последующего исполнения отдельных мер.
Так, особенности правовой природы исправительных работ не устраняют, но ограничивают возможность их применения к несовершеннолетним [17]. Значительная часть возникающих при этом трудовых отношений, как справедливо отмечал В. Н. Скобел-кин, регулируется нормами трудового права, с некоторыми исключениями из его общих правил [18]. Потому, по мнению некоторых специалистов, применять исправительные работы к лицам, не достигшим 16 лет, нельзя, а в самом тексте УК РФ (ст. 50 или ст. 88) следует прямо указать, что исправительные работы могут назначаться только несовершеннолетнему, достигшему к моменту вынесения приговора 16 лет [19]. Согласно же другой точке зрения, в подобной ситуации можно назначать исправительные работы условно [20].
В п. 6-7 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 28 января 2014 г. [21] подчёркивается, что заключение трудового договора допускается с лицами, достигшими возраста 16 лет, за исключением случаев, предусмотренных ст. 13, 13-3 Федерального закона от 25 июля 2002 г. № 115-ФЗ «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации». Заключение трудового договора с лицом в возрасте от 14 до 15 лет в силу ч. 3 ст. 63 Трудового кодекса Российской Федерации (далее - ТК РФ) возможно при соблюдении ряда условий. Необ-
ходимо учитывать, что ст. 265 ТК РФ установлены ограничения на выполнение лицами, не достигшими 18-летнего возраста, определённых видов работ.
Таким образом, суд, применяя наказание в виде исправительных работ к несовершеннолетним, должен учитывать положения законодательства о труде. Пленум Верховного Суда РФ в п. 24 Постановления от 1 февраля 2011 г. № 1 [22] также обращает внимание на то, что на несовершеннолетних, осуждённых к наказанию в виде исправительных работ, распространяются нормы ТК РФ об особенностях регулирования труда работников в возрасте до 18 лет.
В этой связи представляется необходимым внести дополнения в ч. 4 ст. 88 УК РФ, изложив её в следующей редакции:
«Исправительные работы назначаются несовершеннолетним осуждённым с учётом положений законодательства Российской Федерации о труде. Исправительные работы несовершеннолетним устанавливаются на срок от двух месяцев до одного года».
Аналогичное изменение следует внести и в ч. 3 ст. 88 УК РФ, заменив им оценочный признак «посильности»:
«Обязательные работы назначаются несовершеннолетним осуждённым с учётом положений законодательства Российской Федерации о труде на срок от сорока до ста шестидесяти часов и отбываются [23] ими в свободное от учёбы или основной работы время».
Анализ качественных характеристик ограничения свободы показывает, что по своему содержанию ограничение свободы представляет лишь модификацию такой меры уголовно-правового характера, как условное осуждение. Специалисты единодушно отмечают неоправданную конкуренцию условного осуждения и ограничения свободы [24], нередко предлагается их объединение [25]. Подобное законодательное решение способно лишь дезориентировать судебные органы, а также искусственно осложнить саму процедуру исполнения наказаний и мер уголовно-правового характера.
Поскольку содержание устанавливаемых запретов и возлагаемых на осуждённого обязанностей равноценно, то и мнение о «повышенной строгости» условного осуждения по сравнению с «типовым и унифици-
рованным ограничением свободы» представляется ошибочным [26]. Во-первых, трудно представить себе, в чём может заключаться «унифицированное» ограничение свободы, равно как и «типичное» условное осуждение; во-вторых, пределы применения ограничения свободы и условного осуждения различны; в-третьих, существенно различаются последствия нарушения осуждёнными условно и ограниченными в свободе требований уголовного и уголовно-исполнительного законодательства. По этой причине мы и считаем допустимым отметить лишь возможность существенного сходства правового статуса осуждённых условно и осуждённых к анализируемому виду наказания. Очевидно, что подобное дублирование излишне, неуместно (как и дискуссии о сравнительной строгости условного осуждения и ограничения свободы) и ставит под сомнение целесообразность одновременного присутствия в уголовном законе указанных мер воздействия. В равной степени непродуктивной представляется идея о необходимости формулирования рекомендаций о том, в каких случаях уместно назначать ограничение свободы, а в каких применять условное осуждение. Так, не соответствующим реалиям видится утверждение о том, что «условное осуждение приме -няется в тех случаях, когда изначально суд уже пришёл к выводу о необходимости назначить осуждённому наказание, связанное с его помещением в специализированное учреждение - арестный дом, дисциплинарную воинскую часть, исправительное учреждение» [27]. Да и, заметим, арест не может быть назначен условно.
Вместе с тем следует обратить внимание (и это не учтено большинством современных исследователей), что последовавшие после введения ограничения свободы изменения законодательства последовательно дистанциируют этот вид наказания от условного осуждения:
- существенно ограничен круг лиц, которым может быть назначено условное осуждение, при этом новые ограничения отличны от предусмотренных применительно к ограничению свободы;
- существенно различаются основания, по которым возможна замена ограничения свободы и отмена условного осуждения;
- условно осуждённые обязаны возмещать вред, причинённый преступлением, в размере, определённом решением суда.
Тем самым ограничение свободы и условное осуждение наделяются качественным своеобразием, что снимает проблему неоправданного дублирования и устраняет необходимость сохранения в законе только одной из этих мер.
Анализ качества репрессии уголовных наказаний, таким образом, позволяет сделать вывод о необходимости следующих изменений УК РФ:
а) исключение из УК РФ дублирующих лишение свободы уголовных наказаний в виде ареста и содержания в дисциплинарной воинской части;
б) объединение ограничения по военной службе с наказанием в виде исправительных работ, с исключением наказания в виде ограничения по военной службе и дополнением ст. 50 УК РФ частью 1.1;
в) объединение в один вид наказания принудительных работ и лишения свободы с отбыванием в колонии-поселении с исключением ч. 1 и 2 ст. 53.1 УК РФ;
г) при назначении и исполнении наказаний в виде обязательных и исправительных работ следует учитывать требования законодательства о труде, в связи с чем предлагается внести дополнения в ч. 3 и 4 ст. 88 УК РФ.
1. См.: Фёдоров С. Направление в дисциплинарную воинскую часть и лишение свободы // Законность. - 2005. - № 2. - С. 9-12.
2. См.: Черняк И., Гаврилов Ю. Армия: от отбоя до подъема // Российская газета. - 2006. - 14 марта.
3. См.: ГавриловЮ. Дисбат--батяня // Российская газета. - 2009. - 22 сент.
4. См.: Петрухин И. Новый Уголовный кодекс: проблема наказания // Уголовное право. -1999. - № 3. - С. 42-44.
5. См.: Курс советского уголовного права: в 5 т. Т. 2. Часть Общая. - Л., 1970. - С. 271-272.
6. См.: Хомич В. М., Рябова Л. В. Наказания, не связанные с лишением свободы // Энциклопедия уголовного права. Т. 8. Уголовная ответственность и наказание : Изд. проф. Ма-линина - СПб ГКА. - СПб., 2007. - С. 435.
7. См.: Громов В. Г., Свиркина С. О. Система мест лишения свободы нуждается в реформе // Современное право. - 2010. - № 2. - С. 133.
8. См.: Комментарий к Уголовно-исполнительному кодексу Российской Федерации. - М., 1997. - С. 136.
9. См.: Хомич В. М., Рябова Л. В. Указ. соч. -С. 431.
10. См.: Крылова Н. К вопросу о гармонизации и гуманизации уголовного закона // Уголовное право. - 2011. - № 6. - С. 33.
11. Там же. - С. 32.
12. К такому мнению позднее пришли и другие исследователи. См., например: Лядов Э. В. Принудительные работы как вид уголовного наказания: реалии и перспективы // Человек: преступление и наказание. - 2013. - № 1. -С. 99; Антонченко В. В. О наказаниях, не связанных с лишением свободы, в свете реализации Концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года // Ведомости уголовно-исполнительной системы. - 2013. - № 3. - С. 29; и др.
13. См.: Наташев А. Е., Стручков Н. А. Основы теории исправительно-трудового права. - М., 1967. - С. 145; Наташев А. Е. О каре и воспитании // К новой жизни. - 1964. - № 3. -С. 64.
14. См., например: Горобцов В. И., Силков В. Е. Юридическая природа наказания, отбываемого в колониях-поселениях // Вопросы совершенствования уголовно-правовых мер борьбы с преступностью. - Свердловск, 1983. -С. 103.
15. См.: Калачян К. Ю. Принудительные работы: альтернатива или самостоятельное наказание // Вестник Российского университета кооперации. - 2013. - № 3. - С. 85.
16. Милюков С. Ф. Российское уголовное законодательство: опыт критического анализа. -СПб. : СПбИВЭСЭП, 2000. - С. 169.
17. См.: Волошин В. Проблемы назначения несовершеннолетним осуждённым исправительных работ и лишения свободы // Уголовное право. - 2008. - № 1. - С. 27.
18. Скобелкин В. Н. Исполнение уголовных наказаний и трудовое право // Юридическая ответственность : межвуз. сб. / Ом. гос. ун-т ; под ред. В. Н. Скобелкина. - Омск, 1998. -С. 70.
19. См.: Колоколов Н. А. Исправительные работы: сущность и назначение // Уголовный процесс. - 2006. - № 9. - С. 56.
20. См.: БлаговЕ. В. Исправительные работы: вид наказания или разновидность обязательных работ // Уголовный процесс. - 2006. -№ 10. - С. 52.
21. Бюллетень Верховного Суда РФ. - 2014. - № 4.
22. О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних : Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 1 февраля 2011 г. № 1. г. Москва // Российская газета - Федеральный вып. № 5404 (29). -2011. - 11 февр.
23. Этот вид наказания всё-таки исполняется уголовно-исполнительными инспекциями, а осуждёнными - отбывается. В действующей формулировке законодателем допущена досадная небрежность.
24. См.: Социальная эффективность условного осуждения в России : монография / под общ. ред. Н. А. Лопашенко. - М. : Юрлитинформ, 2014. - С. 105, 133; Дроздов А. И., Орлов А. В. К вопросу совершенствования уголовно-правового института условного осуждения // Ведомости уголовно-исполнительной системы. - 2013. - № 8. - С. 5; ЮюкинаМ. Уголовно-правовой и уголовно-исполнительный аспекты новой редакции ограничения свободы // Научные основы уголовного права и про-
цессы глобализации : материалы V Рос. конгр. уголовного права (27-28 мая 2010 г.). -М. : Проспект, 2010. - С. 921-922; и др.
25. См.: Боровиков С. А., Рябкова Е. О. Проблемы и перспективы применения ограничения свободы в контексте реформирования УИС // Вестник института: преступление, наказание, исправление. - 2013. - № 2. - С. 74.
26. См.: Разогреева А., МиньковМ. Условное осуждение и ограничение свободы: контроль и (или) ресоциализация // Уголовное право. -2010. - № 4. - С. 51.
27. Дядькин Д. Конкуренция норм о назначении наказания в виде ограничения свободы с нормами об условном осуждении // Уголовное право. - 2010. - № 3. - С. 36.
