CC BY
26
Библиографический список
1. Матвеев А.К. Эволюционные процессы в ономастике. Вопросы ономастики. 2008; 6: 130 - 136.
2. Черемисина М.И. Языки коренных народов Сибири: учебное пособие. Новосибирский государственный университет. Новосибирск, 1992.
3. Каксин А.Д. Об одной специфической лексической группе в хантыйском языке. Духовная культура финно-угорских народов России: Материалы Всероссийской научной конференции (1 - 3 ноября 2006 г., г. Сыктывкар). Сыктывкар, 200: 198 - 200.
4. Николина Е.В. Названия внутренних органов в составе фразеологизмов, характеризующих человека, в тюркских языках Сибири, казахском и киргизском. Языки коренных народов Сибири: сборник научных трудов. Выпуск 11. Новосибирск: НГУ, 2003: 233 - 249.
5. Вагнер-Надь Б., Северени Ш. Об аргументной структуре глаголов 'давать' в нганасанском и селькупском языках. Томский журнал лингвистических и антропологических исследований. 2013. Выпуск 1 (1): 27 - 37.
6. Кашкин Е.В. О роли целостного рассмотрения языковой системы в лексической типологии (опыт исследования коми-зырянских и хантыйских глаголов со значением 'ломать'). Лингвистический беспредел. 2: сборник научных трудов. Москва: Изд-во Московского университета, 2013: 184 - 200.
7. Основы финно-угорского языкознания. Вопросы происхождения и развития финно-угорских языков. Москва: Наука, 1974.
References
1. Matveev A.K. 'Evolyucionnye processy v onomastike. Voprosy onomastiki. 2008; 6: 130 - 136.
2. Cheremisina M.I. Yazyki korennyh narodov Sibiri: uchebnoe posobie. Novosibirskij gosudarstvennyj universitet. Novosibirsk, 1992.
3. Kaksin A.D. Ob odnoj specificheskoj leksicheskoj gruppe v hantyjskom yazyke. Duhovnaya kul'tura finno-ugorskih narodovRossii: Materialy Vserossijskoj nauchnoj konferencii (1 - 3 noyabrya 2006 g., g. Syktyvkar). Syktyvkar, 200: 198 - 200.
4. Nikolina E.V. Nazvaniya vnutrennih organov v sostave frazeologizmov, harakterizuyuschih cheloveka, v tyurkskih yazykah Sibiri, kazahskom i kirgizskom. Yazyki korennyh narodov Sibiri: sbornik nauchnyh trudov. Vypusk 11. Novosibirsk: NGU, 2003: 233 - 249.
5. Vagner-Nad' B., Severeni Sh. Ob argumentnoj strukture glagolov 'davat'' v nganasanskom i sel'kupskom yazykah. Tomskij zhurnal lingvisticheskih i antropologicheskih issledovanij. 2013. Vypusk 1 (1): 27 - 37.
6. Kashkin E.V. O roli celostnogo rassmotreniya yazykovoj sistemy v leksicheskoj tipologii (opyt issledovaniya komi-zyryanskih i hantyjskih glagolov so znacheniem 'lomat''). Lingvisticheskij bespredel. 2: sbornik nauchnyh trudov. Moskva: Izd-vo Moskovskogo universiteta, 2013: 184 - 200.
7. Osnovy finno-ugorskogo yazykoznaniya. Voprosy proishozhdeniya i razvitiya finno-ugorskih yazykov. Moskva: Nauka, 1974.
Статья поступила в редакцию 25.09.18
УДК 811.161.1
Kaksin A.D, Doctor of Sciences (Philology), Leading researcher, Institute of Humanities and Sayan-Altai Turkology,
Katanov Khakass State University (Abakan, Russia), E-mail: adkaksin@yandex.ru
ABOUT THE QUESTION OF EXPRESSION OF ADMIRATIVE MEANING IN RUSSIAN. The article studies features of expression of admirative meaning in Russian. The research approach distinguished a modality and an evidential category accepted in the last decades. In the author's opinion, it is expedient to use a concept of a semantic prototype: in this case the required substantial sense can be expressed a formula: this unexpected, casual detection something and/or bewilderment concerning the opened facts. The main conclusion comes down to the fact that shades of the admirative meaning need to be correlated, first of all, with the evidential category (as special language category) though some of them are in a median zone, between spheres of a subjective and estimated modality and evidentiality. The analysis of art texts is recognized as an effective method of identification of shades of the admirative meaning: phrases from the novel by Dmitry Merezhkovsky "Death of Gods (Yulian Otstupnik)" are given as illustrations.
Key words: modality, evidentiality, admirative meaning, means of expression, art text, Russian.
А.Д. Каксин, д-р филол. наук, ведущий научный сотрудник Института гуманитарных исследований
и саяно-алтайской тюркологии, Хакасский государственный университет им. Н.Ф. Катанова, г. Абакан,
E-mail: adkaksin@yandex.ru
К ВОПРОСУ О ВЫРАЖЕНИИ АДМИРАТИВНОГО ЗНАЧЕНИЯ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ
В статье обсуждаются особенности выражения адмиративного значения в русском языке, в том числе - в контексте принятого в последние десятилетия исследовательского подхода к разделению модальности и эвиденциальности. На взгляд автора, здесь целесообразно использовать понятие семантического прототипа: в этом случае искомый содержательный смысл можно выразить формулой: это неожиданное, случайное обнаружение чего-либо и / или недоумение по поводу открывшихся фактов. Основной вывод сводится к тому, что оттенки адмиративности необходимо соотносить, прежде всего, с категорией эвиденциальности (как особой языковой категории), хотя некоторые из них находятся в срединной зоне, между сферами субъективно-оценочной модальности и эвиденциальности. Действенным методом выявления оттенков адмиративного значения признается анализ художественных текстов: в качестве иллюстраций приводятся фразы (предложения) из романа Дмитрия Мережковского «Смерть Богов (Юлиан Отступник)».
Ключевые слова: модальность, эвиденциальность, адмиративное значение, средства выражения, художественный текст, русский язык.
Одно из самых сложных (в смысле семантического устройства) модально-оценочных (и эвиденциальных) значений - адмиративное - очень ярко выражается во всех языках. Имея в виду понятие семантического прототипа, указанный содержательный смысл можно выразить формулой: это неожиданное, случайное обнаружение чего-либо и / или недоумение по поводу открывшихся фактов (как вариант - якобы неожиданное открытие, наигранное недоумение). Лингвисты долгое время рассматривали эту семантику как модальную, свойственную конструкциям, выражающим сомнение, неодобрение, иронию (при пересказе) или удивление по поводу неожиданных для говорящего лица фактов [1, с. 61; 2, с. 303].
Спустя некоторое время проблема была поставлена заново, осознана как не вполне решенная. Оттенки адмиративности стали соотносить с эвиденциальностью (как особой языковой категорией) или, во всяком случае, стоящими в срединной зоне, между сферами субъективно-оценочной модальности и эвиденциальности [3-7; 8, с. 321-325].
Прежде чем рассматривать материал русского языка, обратимся к тезисам В.А. Плунгяна об "эвиденциальном поясе Старого света" в части, касающейся инферентива, цитатива и ад-миратива.
«Показатели косвенной эвиденциальности обычно имеют два блока контекстных значений: а) инферентивное - 'говоря-
щий наблюдал не саму ситуацию, а ее результат' (это значение является диахронически исходным, и его связь с перфектом очевидна) и Ь) цитативное - 'говорящий знает о ситуации от третьих лиц'; в балканских языках к этим значениям добавляется чисто модальное значение адмиратива, развивающееся из предыдущих (в современном албанском это значение фактически наиболее распространенное); тем самым, неожиданное обнаружение ситуации в этих языках трактуется как особый способ получения информации о ней» [8, с. 323-324].
Из вышеприведённых рассуждений выдающегося лингвиста можно вывести и наиболее точное представление об исходной семантике форм адмиратива: с их помощью репрезентируется (вербализируется) некоторое неожиданное действие, явление, свойство, достойное восторженного отклика говорящего («неожиданное открытие»). Определённые формальные маркеры должны, полагаем, выявиться при анализе конкретных предложений с подобной семантикой. И вот какого рода фразы были обнаружены нами в тексте романа Дмитрия Мережковского «Смерть Богов (Юлиан Отступник)».
(1) Эй, ты, мошенник, христопродавец, Сиракс! Поди-ка сюда. Что это за вино, негодяй? [9, с. 7].
Первое предложение этого фрагмента также можно было бы рассматривать в контексте выражения адмиративности, однако в нём не содержится элемента неожиданности (напротив, говорящему лицу давно известно, что хозяин таверны - мошенник, христопродавец, негодяй). Но вот то, что вино оказалось неподходящее - это, действительно, неожиданность.
(2) Брат! Брат! Ты спишь? Мардоний? Разве вы не слышите? [9, с. 14].
Недоумение, вытекающее из несоответствия ожидаемой (очевидной) и реально фиксируемой реакции на событие (в данном случае - на громкий шум), - это также адмиративная коннотация.
(3) Что вы делаете, негодяи? Как смеете оскорблять посланного императором Констанцием? [9, с. 15].
Здесь, в одной фразе, два вопроса: первый - недоуменный, вызванный полным отсутствием информации; второй - риторический, обусловленный несоответствием ожидаемым (очевидным, регламентируемым) и реально фиксируемым стилем поведения (в данном случае - при виде царственных особ и приставленных к ним лиц).
(4) Что он говорит? Какой приказ? [9, с. 15].
А эти вопросы вызваны, действительно, неожиданностью полученной внезапно информации и направлены на выяснение точных деталей (по поводу только что услышанного).
(5) Ах, вы бездельники! Прочь отсюда! Чтоб духу вашего здесь не было! Еще пьяные! Все будет известно императору! [9, с. 16].
В данном примере представлены еще две коннотации, связанные с адмиративностью: констатация некоторого вопиющего факта (относительно группы неадекватных, для говорящего, лиц) и возмущение усугубляющим вину фактом.
Ниже приведем еще ряд фраз (реплик диалогов) из текста романа Дмитрия Мережковского (текста, изобилующего подобными примерами).
(6) Не изволит ли гневаться твое величество на смиренного и худоумного раба Евтропия? [9, с. 17].
(7) А ты и поверил, что люди вверх ногами ходят? [9, с. 18].
(8) От Мардония-язычника наслушался ты этой лжи богопротивной! [9, с. 18].
Библиографический список
(9) Почитай-ка о Сократе у Диогена Лаэрция, - сообщал он Юлиану злорадно, - найдешь, что он был ростовщиком; кроме того, запятнал себя гнуснейшими пороками, о коих и говорить непристойно [9, с. 18].
(10) Я не считаю сего и стоящим ответа: зверство, с каким погружался он во все роды похотей, и низость, с какою он делался рабом чувственных удовольствий, довольно показывают, что он был не человек, а скот [9, с. 18].
(11) Диофана! Где же ты? Посмотри, какой гость! Скорее! Скорее! [9, с. 26].
(12) Юлиан, мальчик мой милый! Что ты, будто похудел? Давно мы тебя не видали... [9, с. 26].
(13) И отчего это, скажи мне, Юлиан, отчего они все так не любят Его? [9, с. 27].
(14) Как? Разве может быть жертва без крови? [9, с. 27].
(15) Я вижу, что ты ничего не понимаешь. Ничего не понимаешь в искусстве! [9, с. 28].
(16) Ну, прости же, дорогой мой! Видишь, как я тебя люблю. люблю. [9, с. 28].
(17) Что в Антиохии, добрые люди, делается, об этом и говорить-то на ночь страшно. Намедни голодный народ растерзал префекта Феофила. А за что, Бог весть. Когда дело сделали, вспомнили, что бедняга был добрый и благочестивый человек [9, с. 32].
(18) Я видел однажды цезаря. Не знаю. Мне понравился. Молоденький; волоски светлые, как лен; личико сытое, но добренькое. А сколько убийств, Господи, сколько убийств! [9, с. 32].
(19) Слушай, Агамемнон: здесь тоже говорят о цезаре [9, с. 32].
(20) Нет, вы только скажите мне, мужи-братья, разве это хорошо? Хлеб дорожает каждый день; люди мрут как мухи. И вдруг. нет, вы только рассудите, пристойно ли это? [9, с. 32].
Итак, из этих примеров можно вывести представление об исходной семантике форм адмиратива: с их помощью репрезентируется (вербализируется) некоторое результативное действие, свойство, явление, достойное восторженного или негодующего отклика говорящего. Как видим, для наиболее полного представления об адмиративном значении целесообразно использовать понятие семантического прототипа. В этом случае искомый содержательный смысл можно выразить формулой: это неожиданное, случайное обнаружение чего-либо и / или недоумение по поводу открывшихся фактов. Если ставится цель дальнейшей детализации, оттенки адмиративности необходимо соотносить, прежде всего, с другими значениями эвиденциаль-ности (как особой языковой макро-категории, пересекающейся с модальностью, но не совпадающей с ней). В этом случае необходимо констатировать, что в одном предложении могут совмещаться два эвиденциальных значения; напр. в пересказ чужих высказываний могут вплетаться неодобрение, ирония, сарказм, удивление.
Считаем, что анализ художественных текстов следует признать одним из самых действенных методов выявления оттенков адмиративного значения. В более широком смысле - неисчерпаемый материал русского языка в будущем поможет дать более подробный, детальный ответ на вопрос, какие еще семантические смыслы можно считать относящимися к эвиденциальной сфере. Иначе говоря, в этом отношении высокохудожественные произведения могут служить и основой теоретического исследования, и незаменимым иллюстративным материалом.
1. Бондарко А.В. Модальность: вступительные замечания. Теория функциональной грамматики: Темпоральность. Модальность. Ленинград: Наука, 1990: 59 - 67.
2. Ляпон М.В. Модальность. Лингвистический энциклопедический словарь. Гл. ред. В.Н. Ярцева. Москва: Советская энциклопедия, 1990: 303 - 304.
3. Козинцева Н.А. Категория эвиденциальности (проблемы типологического анализа). Вопросы языкознания. 1994; 3: 92 - 104.
4. Григоренко М.Ю. Языковой, коммуникативный и прагматический статус эвиденциально-предположительных частиц МОЛ, ДЕСКАТЬ, ЯКОБЫ, ДЕ. Мова. Науково-теоретичний часописз мовознавства. 2009; 14: 52 - 56.
5. Михайлова В.А. Реализация категории эвиденциальности в немецком и русском языках. Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. 2009; 2: 171 - 177.
6. Каксин А.Д. Категория эвиденциальности в хантыйском языке (к вопросу об "эвиденциальном поясе Старого света"). Историко-культурное наследие Хакасии: материалы Международной научной конференции (г. Абакан, 20 - 21 октября 2011 г.). Абакан: Издательство ХГУ им. Н.Ф. Катанова, 2011: 229 - 242.
7. Каксин А.Д. Выражение эвиденциальности в северных диалектах хантыйского языка: основные коннотации и формы. Мир науки, культуры, образования. 2016: 1 (56): 291 - 293.
8. Плунгян В.А. Общая морфология: Введение в проблематику: учебное пособие. Москва: Эдиториал УРСС, 2000.
9. Мережковский Д.С. Смерть Богов (Юлиан Отступник): Роман. Москва: Панорама, 1991.
References
1. Bondarko A.V. Modal'nost': vstupitel'nye zamechaniya. Teoriya funkcional'noj grammatiki: Temporal'nost'. Modal'nost'. Leningrad: Nauka, 1990: 59 - 67.
2. Lyapon M.V. Modal'nost'. Lingvisticheskij 'enciklopedicheskij slovar'. Gl. red. V.N. Yarceva. Moskva: Sovetskaya 'enciklopediya, 1990: 303 - 304.
3. Kozinceva N.A. Kategoriya 'evidencial'nosti (problemy tipologicheskogo analiza). Voprosy yazykoznaniya. 1994; 3: 92 - 104.
4. Grigorenko M.Yu. Yazykovoj, kommunikativnyj i pragmaticheskij status 'evidencial'no-predpolozhitel'nyh chastic MOL, DESKAT'', YaKOBY, DE. Mova. Naukovo-teoretichnij chasopis z movoznavstva. 2009; 14: 52 - 56.
5. Mihajlova V.A. Realizaciya kategorii 'evidencial'nosti v nemeckom i russkom yazykah. Vestnik Pyatigorskogo gosudarstvennogo lingvisticheskogo universiteta. 2009; 2: 171 - 177.
6. Kaksin A.D. Kategoriya 'evidencial'nosti v hantyjskom yazyke (k voprosu ob "'evidencial'nom poyase Starogo sveta"). Istoriko-kul'turnoe nasledie Hakasii: materialy Mezhdunarodnoj nauchnoj konferencii (g. Abakan, 20 - 21 oktyabrya 2011 g.). Abakan: Izdatel'stvo HGU im. N.F. Katanova, 2011: 229 - 242.
7. Kaksin A.D. Vyrazhenie 'evidencial'nosti v severnyh dialektah hantyjskogo yazyka: osnovnye konnotacii i formy. Mir nauki, kul'tury, obrazovaniya. 2016: 1 (56): 291 - 293.
8. Plungyan V.A. Obschaya morfologiya: Vvedenie vproblematiku: uchebnoe posobie. Moskva: 'Editorial URSS, 2000.
9. Merezhkovskij D.S. Smert' Bogov (Yulian Otstupnik): Roman. Moskva: Panorama, 1991.
Статья поступила в редакцию 25.09.18
УДК 378
Kislitskaya S.S., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Dagestan State Pedagogical University, senior lecturer, Dagestan State University of National Economy (Makhachkala, Russia), E-mail: Panarina.01@mail.ru Ramazanova D.A., Cand. of Sciences (Pedogogy), senior lecturer, Dagestan State Pedagogical University (Makhachkala, Russia), E-mail: uma-sh@mail.ru
Khasbulatovа H.M., Cand. of Sciences (Pedogogy), senior lecturer, Dagestan State Pedagogical University (Makhachkala, Russia), E-mail: uma-sh@mail.ru
SPECIFICS OF TEACHING THE RUSSIAN LANGUAGE TO STUDENTS IN CONDITIONS OF NATIONAL-RUSSIAN BILIN-GUALISM. Mastering of norms of a literary language is an indicator and an integral part of a well-educated person. In conditions of Dagestan national-Russian bilingualism, this problem is particularly relevant. It is necessary to strengthen and improve the quality of various form and direction of extracurricular activities, namely: additional work with underachieving and underachieving students, participation in the activities of circles and problem groups, quizzes, competitions in the Russian language. The proposed measures to improve the literacy of Dagestani students by the end of the first academic year at a university will give positive results provided by purposeful and systematic work of a teacher and a student, their interaction and performance of tasks.
Key word: national Russian bilingualism, students, additional work with weak student, extracurricular forms of work.
С.С. Кислицкая, канд. филол. наук, доц., Дагестанский государственный педагогический университет; Дагестанский государственный университет народного хозяйства, г. Махачкала, E-mail: Panarina.01@mail.ru Д.А. Рамазанова, канд. пед. наук, доц., Дагестанский государственный педагогический университет, г. Махачкала, E-mail: uma-sh@mail.ru
Х.М. Хасбулатова, канд. пед. наук, доц., Дагестанский государственный педагогический университет, г. Махачкала, E-mail: uma-sh@mail.ru
ОСОБЕННОСТИ ОБУЧЕНИЯ РУССКОМУ ЯЗЫКУ СТУДЕНТОВ В УСЛОВИЯХ НАЦИОНАЛЬНО-РУССКОГО ДВУЯЗЫЧИЯ
Овладение нормами литературного языка является показателем и неотъемлемой частью личности культурного человека. В условиях дагестанского национально-русского двуязычия, данная проблема стоит особенно остро. Необходимо усилить и улучшить качество проведения различных по своей форме и направленности внеаудиторных мероприятий, а именно: дополнительная работа с отстающими и слабоуспевающими студентами, участие в деятельности кружков и проблемных групп, проведение викторин, олимпиад по русскому языку. Предлагаемые мероприятия по повышению грамотности студентов-дагестанцев к концу первого учебного года в вузе дадут положительные результаты при условии проведения целенаправленной и систематической работы преподавателя и студента, их взаимодействия и выполнения поставленных задач.
Ключевые слова: национально-русское двуязычие, студенты, дополнительная работа с отстающими, внеаудиторные формы.
Новые требования, предъявляемые к организации учебной деятельности студентов, а также современные технологии обучения языкам, в том числе и русскому, вносят существенные изменения в процесс профессиональной подготовки студентов.
Овладение нормами литературного языка является показателем и неотъемлемой частью личности культурного человека. В условиях дагестанского национально-русского двуязычия, данная проблема стоит особенно остро. Владение русским языком в совершенстве выступает важным и необходимым показателем высокого уровня преподавания и успешной учебы. Особо строгие требования предъявляются не только к устной, но и письменной речи студентов. Она должна отличаться грамматической и стилистической правильностью. Предусмотренный учебным планом курс русского языка является одной из значимых лингвистических дисциплин, имеющих основополагающее значение в профессиональной подготовке будущего специалиста. Он способствует восполнению пробелов в письменной грамотности студентов и повышению уровня культуры их письменной речи. Основные акценты
дисциплины ставятся на сознательности и самостоятельности овладения законами русской орфографии [1; 2].
Основная цель дисциплины «Русский язык» - дать студентам необходимый минимум знаний по научным основам русского правописания; помочь студентам глубже усвоить те разделы, те темы русского правописания, которые помогут им в дальнейшей работе.
Занятия по дисциплине «Русский язык» должны способствовать обогащению речи студентов новыми словами и оборотами, систематическому совершенствованию синтаксического строя их речи, формированию навыков чтения научной, политической и художественной литературы.
В соответствии с основной целью задачами дисциплины являются следующие:
а) систематизация, дополнение и углубление знаний по русскому правописанию, полученных студентами в школе;
б) восстановление и закрепление орфографических и пунктуационных навыков и овладение важнейшими лексическими,
