CC BY
557
Бизнес в законе
6’2014
7.6. К ВОПРОСУ О СООТНОШЕНИИ ПОНЯТИЙ АВТОНОМИИ ВОЛИ, ДИСПОЗИТИВНОСТИ И СВОБОДЫ ДОГОВОРА
Акимова Юлия Михайловна, соискатель. Подразделение: кафедра международного частного права Московского государственного юридического университета им. О.Е. Кутафина. Преподаватель кафедры международного частного права
Место работы: Московский государственный юридический университет им. О.Е. Кутафина
yulia.akimova@mail.ru
Аннотация: Целью статьи является уяснение соотношения принципа автономии воли, присущего международному частному праву, с общеправовыми принципами свободы договора и диспозитивности. Поскольку международное частное право - самостоятельная отрасль внутреннего частного права Российской Федерации, к нему применяются положения о свободе договора и диспозитивности, которые приобрели универсальное значение и повсеместное применение, что позволило возвести их в ранг общепризнанных частноправовых принципов. Кроме того, в международном частном праве действует особая категория -принцип автономии воли сторон, который означает закрепленную в законе возможность сторон выбрать правопорядок, на основе которого будет урегулированы их отношения. Демаркационной линией между принципом автономии воли и принципами свободы договора и диспозитивности служит правовая природа.
Вывод: автономия воли - это специфическая категория международного частного права, имеющая коллизионноправовую природу, в то время как свобода договора и диспозитивность - это общепризнанные частноправовые принципы, имеющие материально-правовую природу.
Ключевые слова: международное частное право, коллизионное право, принципы права, автономия воли, диспозитивность, свобода договора, гражданское право
THE PROBLEM OF DISTINCTION BETWEEN THE CATEGORIES «THE PARTIES’ AUTONOMY», «THE FREEDOM OF CONTRACT» AND «THE FREE EXERCISE» OF RIGHTS BY THE PARTIES
Akimova Yulia M., Lecturer, Department of Private International Law. Competitor.
Work place: Moscow State University of Law by the name
O.E. Kurafin (MSLA)
yulia.akimova@mail.ru
Annotation: The purpose of the article is to make a distinction between the principle of parties' autonomy (which is the principle of international private law) and two general legal principles - the principle of contract freedom and the principle of the free exercise of rights by the parties. Since international private law is an independent branch of Russian law, the principles of contract freedom and of the free exercise of rights by
the parties are applicable in its sphere. Besides, international private law possess its own specific category - the principle of parties' autonomy. The principle of parties' autonomy is the right of parties to choose the applicable law. The distinction between the principle of parties' autonomy and the principles of contract
freedom and of the free exercise of rights by the parties lies in its legal nature.
Conclusion: the principle of parties' autonomy is the specific category of the international private law, namely of the conflict of laws, whereas the principles of contract freedom and of the free exercise of rights by the parties are generally recognized principles of private law, thus their legal nature lies in the sphere of substantive law
Keywords: international private law, conflict of laws, principles of law, principle of parties’ autonomy, the principles of contract freedom, principle of the free exercise of rights by the parties
Важнейшей и характерной чертой международного частного права, отличающего его от многих других отраслей права, является гибкость правового регулирования1. Одним из наиболее характерных проявлений такой гибкости является принцип автономии воли сторон. Принцип автономии воли сторон в самом общем смысле означает закрепленную в законе возможность сторон выбрать правопорядок, на основе которого будет урегулированы их отношения.
Категория «автономии воли» является не новой для российской науки международного частного права. Еще в 1924 году известный юрист А.Н. Макаров в своей книге «Основные начала международного частного права» упоминал о «теории автономии сторон», в силу которой «обязательственное правоотношение должно обсуждаться по тому закону, которому прямо или косвенно подчинили его договаривающиеся стороны»2.
Учёный писал: «говоря о принципе автономии сторон, необходимо, прежде всего, уяснить себе, является ли этот принцип принципом права коллизионного или права материального. Разрешить этот вопрос надлежит, безусловно, в пользу признания автономии сторон принципом права материального: какой бы гражданский правопорядок мы ни взяли, в любом из них обязательственное право построено на признании принципа свободы волеизъявления сторон... Автономия сторон не беспредельна: всюду она ограничивается нормами повелительными и запретительными, нормами, неустранимыми для сторон их свободным волеизъявлением. Эти нормы являются такой же составной частью материального гражданского правопорядка, как норма, освящающая принцип автономии»3. Иными словами, следуя логике учёного, следует признать, что автономия воли сторон не является специфическим принципом коллизионного права, а является основополагающим началом гражданского права.
Действительно, при обращении к принципам гражданского права, становится ясно, что принцип автономии воли сторон перекликается с некоторыми из них, а именно с принципами свободы договора и диспозитивности. Так, Е.В. Чубыкина, полагает, что по механизму реализации принцип автономии воли аналогичен гражданско-правовому принципу свободы договора, с тем лишь отличием, что предметом принципа свободы до-
1 Зыкин И.С. Развитие международного частного права в свете принятия части третьей ГК РФ. // Государство и право. 2002. № 12. C. 58.
2 Макаров А.Н. Основные начала международного частного права. М., 2009. С. 109.
3 Макаров А.Н. Основные начала международного частного права. М., 2009. С. 110.
94
Акимова Ю. М. К ВОПРОСУ О СООТНОШЕНИИ ПОНЯТИЙ АВТОНОМИИ
ВОЛИ, ДИСПОЗИТИВНОСТИ И СВОБОДЫ ДОГОВОРА
говора является материально-правовое регулирование, а принципа автономии воли - коллизионное4.
Здесь следует оговориться, что, несмотря на закрепление принципов гражданского права в статье 1 действующего Гражданского кодекса РФ, правоведы формулируют их перечень с некоторыми различиями. Не ставя перед собой цель разобраться в доктринальной дискуссии по этому вопросу, следует остановиться лишь на тех принципах, которые имеют значение в контексте настоящей статьи. Так, большинство авторов относят к принципам гражданского права (помимо прочего) принцип свободы договора и принцип диспозитивности5. При этом принцип свободы договора рассматривается как наиболее важный для развития имущественного оборота, т.к. в соответствии с ним «субъекты гражданского права свободны в заключении договора, т.е. в выборе контрагента и в определении условий своего соглашения, а также в выборе той или иной модели (формы) договорных связей (ст. 421 ГК)»6.
В свою очередь, принцип диспозитивности в гражданском праве означает «возможность участников регулируемых отношений самостоятельно, по своему усмотрению и в соответствии со своими интересами выбирать варианты соответствующего поведения. Так, они в подавляющем большинстве случаев самостоятельно решают, вступать или не вступать в те или иные гражданские правоотношения, требовать или не требовать исполнения обязательств контрагентом, обращаться за судебной защитой своих прав или нет и т.д. При этом отказ от осуществления или защиты своего права обычно не ведет к его обязательной утрате (п. 2 ст. 9 ГК). Такая свобода выбора предполагает инициативу субъектов гражданского оборота в достижении своих целей»7.
Иногда принцип диспозитивности формулируется как «принцип дозволительной направленности гражданско-правового регулирования»8, что означает, что «субъекты гражданского права могут совершать любые действия, не запрещенные законом»9 *. Как видно из приведенных определений, содержание принципов диспозитивности и дозволительной направленности регулирования совпадает, далее по тексту для удобства будет использоваться термин «диспозитивность».
Следует напомнить, что названные принципы закреплены в статье 1 ГК РФ, которая носит название «Основные начала гражданского законодательства». В статье 2 ГК РФ содержится положение о том, что «правила, установленные гражданским законодательством, применяются к отношениям с участием иностранных лиц, лиц без гражданства и иностранных юридических лиц, если иное не предусмотрено федеральными закона-
4 См.: Чубыкина Е.В. Принцип автономии воли сторон во внешнеэкономическом договоре.// "Законодательство", N 10, октябрь 2001. С. 16-22.
5 Гражданское право: В 4 т. Том 1: Общая часть: Учебник 3-е издание, переработанное и дополненное. Под ред. Е.А.Суханова. М., Волтерс Клувер, 2008, С. 41.
6 Гражданское право: В 4 т. Том 1: Общая часть: Учебник 3-е издание, переработанное и дополненное. Под ред. Е.А.Суханова. М., Волтерс Клувер, 2008, С. 42.
7 Гражданское право: В 4 т. Том 1: Общая часть: Учебник 3-е издание, переработанное и дополненное. Под ред. Е.А.Суханова. М., Волтерс Клувер, 2008. С. 42.
8 Гражданское право. Том 1. Учебник. Под ред. А.П.Сергеева, Ю.К.Толстого, М.: ООО «ТК Велби», 2002. С. 26.
9 Гражданское право. Том 1. Учебник. Под ред. А.П.Сергеева,
Ю.К.Толстого, М.: ООО «ТК Велби», 2002. С. 26.
10 т
ми» . То есть принципы гражданского права применяются к отношениям, осложненным иностранным элементом. Означает ли это, что гражданско-правовые принципы диспозитивности и свободы договора полностью поглощают понятие автономии воли в МЧП? На этот вопрос следует ответить отрицательно.
Прежде всего, не будет ошибочным утверждение, что названные принципы гражданского права (в особенности принцип диспозитивности), являются принципами частного права в целом, т.к. именно дозволительная направленность правового регулирования отличает частноправовые отношения от публичноправовых, которым свойственна императивность. Более того, поскольку на сегодняшний день принципы свободы договора и диспозитивности получили закрепление в законодательстве большинства развитых стран, можно утверждать, что эти принципы приобрели универсальное значение и повсеместное применение, а это, в свою очередь, позволяет их возвести в ранг общепризнанных частноправовых принципов.
Ярчайшим примером широкого применения принципа свободы договора, является его прямое закрепление в ст. 1.1. «Принципов международных коммерческих договоров УНИДРУА»11. Несмотря на то, что речь идет об акте негосударственного регулирования, данный документ обладает особым авторитетом, который, по справедливому замечанию профессора Г.К. Дмитриевой, «определяется тремя обстоятельствами: авторитетом межправительственной организации, авторитетом ученых-разработчиков нормативных положений и, собственно, содержанием самого документа - в нем зафиксированы общие принципы договорных обязательств, сложившиеся и широко применяемые в международном обороте торговые обычаи и обыкновения, а также правила, которые еще не являются широко применяемыми, но которые благодаря его авторитету могут достаточно быстро таковыми стать»12.
Разделяя точку зрения, о том, что международное частное право это самостоятельная отрасль внутреннего частного права Российской Федерации, мы приходим к выводу, что к нему в полной мере применяются общепризнанные положения о свободе договора и диспозитивности. Так, физические и юридические лица имеют полную свободу заключать или не заключать международные коммерческие сделки, вступать или не вступать в трансграничные брачно-семейные отношения и т.д. Таким образом, они реализуют общепризнанные частноправовые принципы свободы договора и диспозитивности. Что касается остальных принципов российского гражданского права (которые не относятся к категории общепризнанных принципов частного права), то они тоже применяются при регулировании отношений, осложненных иностранным элементом, однако только лишь когда коллизионная норма укажет на применение российского права. Таким образом, если в соответствии с коллизионной нормой будет избранно право РФ, судья обратится к вышеупомянутым стать-
10 Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 N 51-ФЗ (ред. от 05.05.2014). Ст. 2.
11 Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА. 2010. Ст.1.1. URL:http://www.unidroit.org/ (20.10.2014)
12 Дмитриева Г.К. Негосударственное регулирование в международном частном праве/ Материалы международной научнопрактической конференции. IV Международная научнопрактическая конференция «Кутафинские чтения». Сборник тезисов. - М.: OOO «Изд-во “Элит”», 2012. С. 112.
95
Бизнес в законе
6’2014
ям 1 и 2 ГК и применит основные положения российского гражданского законодательства к отношениям с участием иностранных лиц.
Что же тогда служит демаркационной линией, позволяющей отделить автономию воли в международном частном праве от рассмотренных выше общепризнанных принципов свободы договора и диспозитивности? Это содержание (правовая природа) автономии воли. Автономия воли применительно к МЧП заключается не в свободе сторон заключать договоры, вступать или не вступать в любые частноправовые отношения, а в том, что сторонам, имеющим юридическую связь с правопорядком различных государств, предоставляется право выбрать правопорядок, на основе которого будет урегулированы их частноправовые отношения; т.е. автономия воли - это «закон, избранный сторонами», выраженный в латинской формуле «lex pro voluntate (lex voluntatis)». Аналогичной возможности Гражданский кодекс для внутренних частноправовых отношений не предусматривает. Кроме того, отметим, что специфические положения раздела VI Гражданского кодекса «Международное частное право» не применяются ко всей массе гражданско-правовых отношений, а исключительно к трансграничным гражданскоправовым отношениям. Соответственно, принцип автономии воли в смысле выбора применимого права, текстуально закрепленный в разделе VI ГК, также будет применим лишь к отношениям, являющимися предметом международного частного права.
На специфику автономии воли в международном частном праве справедливо обращает внимание и В.В. Кудашкин: «необходимо отличать институт «автономии воли» гражданского законодательства от аналогичного института в международном частном праве. Автономия воли в международном частном праве является одним из важнейших его принципов»13.
Наиболее полно и аргументированно различие между автономией воли в МЧП и частноправовым принципом свободы договора проводит А.В. Асосков. В своём труде «Коллизионное регулирование договорных обязательств» он выделяет три формы, в которых общий частноправовой принцип автономии воли воплощается в МЧП.
Первая форма - автор именует ее «автономия воли в широком смысле слова» или «косвенная отсылка» -представляет собой «определение применимого права в соответствии с фактическими обстоятельствами дела, место возникновения которых зависит от воли сто-рон»14. Так, стороны могут выбрать место жительства, место заключения брака, место заключения или исполнения договора, место учреждения юридического лица, что, в конечном счете, будет опосредованно влиять на выбор применимого права.
Вторая форма, по терминологии автора - «инкорпорация», - сводится к тому, что в соответствии с принципами диспозитивности и свободы договора, контрагенты вправе включать в текст договора любые условия, в том числе, заимствованные из иностранных или типовых законов, международных договоров (включая те, в которых их государство не участвует). Стороны вправе даже сослаться в тексте своего договора на иностранный акт или международное соглашение, и
13 Кудашкин В.В. Актуальные вопросы международного частного права. М, Волтерс Клувер, 2004. С. 56.
14 Асосков А.В. Коллизионное регулирование договорных обязательств. - М., 2012. С. 45.
это не будет считаться выбором применимого права, а будет означать лишь, что «инкорпорированные подобным способом правила будут применяться в качестве договорных условий в части, не противоречащей применимому праву»15. А.В. Асосков совершенно справедливо приходит к выводу, что данная форма является проявлением общегражданского принципа свободы договора и не затрагивает действия правил международного частного права. В поддержку этой позиции объективно свидетельствуют два момента. Во-первых, в отличие от инкорпорации, выбор применимого права влечёт устранение действия обычных императивных норм объективно применимого права. Второе принципиальное отличие заключается в том, что при инкорпорации, разрывается связь между нормативными положениями и их родным правопорядком. Иными словами, изменение нормативного акта, откуда положения были заимствованы, не влечёт соответствующего изменения самих положений, инкорпорированных в контракт. Напротив, при выборе сторонами применимого права, оно воспринимается со всеми возможными в будущем изменениями и дополнениями и толкуется в соответствии с его «духом», то есть принимаются во внимание и судебная практика, и позиция доктрины16.
И, наконец, только «коллизионный выбор» - третья форма автономии воли, по мнению автора, «может рассматриваться как специальный институт международного частного права и принцип автономии воли в собственном «узком» смысле слова, поскольку эта форма предназначена для самостоятельного решения коллизионной проблемы»17.
В целом, данный подход представляется хорошо аргументированным. Единственный момент, на который хотелось бы обратить внимание, это то, что А.В. Асос-ков видит в коллизионном выборе лишь одну из форм воплощения общего частноправового принципа свободы договора. Думается, что коллизионный выбор все же не является ни проявлением, ни трансформацией частноправового принципа свободы договора. Это не принцип, который находит воплощение в международном частном праве, но специфическая категория международного частного права, и ее особенность заключается именно в коллизионно-правовой природе, и, как следствие, в ограниченной сфере применения - исключительно для регулирования частноправовых отношений, осложненных иностранным элементом.
Автономия воли как принцип международного частного права - это система взаимосвязанных правовых норм, опосредующая реализацию волеизъявления сторон в различных сферах трансграничных частноправовых отношений (договорных, деликтных, брачносемейных), ядром которой является именно коллизионный выбор сторонами применимого права («собственно автономия воли», или автономия воли в «узком» смысле слова). На этот выбор «наслаиваются» и другие проявления свободы волеизъявления сторон, которые можно встретить только в международном частном праве. Ярким примером может служить международный коммерческий арбитраж. Так, обязательным условием для обращения в арбитраж является
15 Асосков А.В. Коллизионное регулирование договорных обязательств . - М., 2012. С. 11.
16 Асосков А.В. Коллизионное регулирование договорных обязательств. - М., 2012. С. 11-17.
17 Асосков А.В. Коллизионное регулирование договорных обязательств . - М., 2012. С. 45.
96
Акимова Ю. М.
К ВОПРОСУ О СООТНОШЕНИИ ПОНЯТИИ АВТОНОМИИ ВОЛИ, ДИСПОЗИТИВНОСТИ И СВОБОДЫ ДОГОВОРА
«соглашение, выражающее согласованную волю сторон о передаче спора между ними в арбитраж»18. Данное соглашение по своей сути - проявление волеизъявления сторон. Кроме того, «стороны имеют возможность влиять на все стадии арбитражного разбирательства... стороны могут избирать арбитров, доверить решение дела одному лицу, не обязательно юристу.стороны избирают место проведения арбитража и язык арбитражного разбирательства; стороны вправе определять полностью или частично саму арбитражную процедуру; стороны могут изъять спор из-под действия права и предложить разрешить его по справедливости (ex aequo et bono)»19. Как видно из приведенного примера, в сфере международного коммерческого арбитража свобода волеизъявления сторон, оставаясь в рамках трансграничных правоотношений, выходит за рамки коллизионного выбора применимого права. Здесь мы имеем дело скорее с автономией воли в «широком» смысле, которую уже можно назвать (хотя и с некой долей условности) трансформацией частноправового принципа диспозитивности применительно к трансграничным правоотношениям. Автономия воли в «широком» смысле слова охватывает и случаи, сгруппированные А.В. Асосковым в категорию «косвенная отсылка», и многие другие.
Именно поэтому, во избежание путаницы в терминологии, целесообразно использовать словосочетание «автономия воли» исключительно для обозначения специфической для международного частного права категории - коллизионного выбора применимого права или автономии воли в узком смысле слова. В свою очередь, понятия «свобода договора» и «диспозитивность» следует употреблять для обозначения частноправовых (общегражданских) принципов. Демаркационной линией здесь служит правовая природа - в случае с МЧП автономия воли - это категория коллизионного права (именно поэтому в проведенной классификации она относится к принципам коллизионного регулирования), в остальных случаях речь идет о материально-правовой категории.
Список литературы:
1. Алимова Я.О. Принципы УНИДРУА - как источник будущей новой конвенции в сфере договорного права. Миф или реальность? "Бизнес в законе", №3, 2014.
2. Асосков А.В. Коллизионное регулирование договорных обязательств. - М.: Инфотропик Медиа, 2012.
3. Бекбаев Е.З. Сущность права. Пробелы в российском законодательстве, №4, 2014.
4. Дмитриева Г.К. Негосударственное регулирование в международном частном праве/ Материалы международной научно-практической конференции. IV Международная научно-практическая конференция «Кутафинские чтения». Сборник тезисов. - М.: OOO «Изд-во “Элит”», 2012.
5. Звеков В.П. Обязательства вследствие причинения вреда в коллизионном праве. М., 2007.
6. Зыкин И.С. Развитие международного частного права в свете принятия части третьей ГК РФ. // Государство и право. 2002. № 12.
7. Гражданское право. Том 1. Учебник. Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого, М.: ООО «ТК Велби», 2002.
18 Дмитриева Г.К. Глава «Международный коммерческий арбитраж» в Международное частное право: учебник/ Отв. ред. Г. К. Дмитриева. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2010, С. 605.
19 Дмитриева Г.К. Глава «Международный коммерческий арбитраж» в Международное частное право: учебник/ Отв. ред. Г. К. Дмитриева. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2010, С. 595.
8. Гражданское право: В 4 т. Том 1: Общая часть: Учебник 3-е из- дание, переработанное и дополненное. Под ред. Е.А.Суханова. М., Волтерс Клувер, 2008.
9. Кудашкин В.В. Актуальные вопросы международного частного права. - М, Волтерс Клувер, 2004.
10. Лунц Л.А. Внешнеторговая купля-продажа (коллизионные вопросы). М., 1972.
11. Макаров А.Н. Основные начала международного частного права. М.: ООО «Книгодел», 2009.
12. Международное частное право: учебник/ Отв. ред. Г. К. Дмитриева. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2010.
13. Международное частное право. Учебник. Под ред. В.П. Звекова. М., 2004.
14. Свеженцева Н.П. Свобода договора как индикатор развития гражданского законодательства в Российской Федерации. "Бизнес в законе". №1, 2011.
15. Толочко О. Н. Принципы международного частного права. Белорусский журнал международного права и международных отношений. 2001, № 2.
16. Чубыкина Е.В. Принцип автономии воли сторон во внешнеэкономическом договоре.// "Законодательство", N 10, октябрь 2001.
17. Batiffol H. Aspects philosophiques du droit international prive. Paris; Dalloz, 1956.
РЕЦЕНЗИЯ
на статью «К вопросу о соотношении понятий автономии воли, диспозитивности и свободы договора» соискателя кафедры международного частного права Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина В статье Ю.М. Акимовой «К вопросу о соотношении понятий автономии воли, диспозитивности и свободы договора» освещаются вопросы, теоретическая и практическая значимость которых не вызывает сомнений.
Характерной чертой международного частного права, отличающего его от многих других отраслей права, является гибкость правового регулирования. Одним из наиболее ярких проявлений такой гибкости является принцип автономии воли сторон.
В статье Ю.М. Акимовой сформулированы и проанализированы различные подходы к понятию автономии воли сторон, а также подробно рассмотрен вопрос правовой природы автономии воли. При этом основное внимание уделено актуальной проблеме соотношения общепризнанных частноправовых принципов свободы договора и диспозитивности с принципом автономии воли сторон в международном частном праве. Ю.М. Акимова проводит глубокий анализ критериев, позволяющих разграничить сферы действия автономии воли и принципов свободы договора и диспозитивности.
Статью отличает доступность и логичность изложения материала, подчеркнутый интерес к исследуемой теме и авторский взгляд на рассматриваемые вопросы.
Теоретические выводы Ю.М. Акимовой основаны не только на взглядах российских и зарубежных исследователей, изложенных в научных публикациях, но и на критическом анализе норм международных соглашений и национального законодательства разных государств. Рецензируемая статья носит ярко выраженный творческий характер, избранная тема раскрыта глубоко.
Статья Ю.М. Акимовой «К вопросу о соотношении понятий автономии воли, диспозитивности и свободы договора» ранее не публиковалась, и может быть рекомендована к публикации в научном издании, включенном в Перечень ВАК.
Научный руководитель зав. кафедрой международного частного права, д.ю.н., профессор
Г.К. Дмитриева
97
