К вопросу о реформировании следственного аппарата и правовой формы досудебного производства по уголовному делу Текст научной статьи по специальности «Право»

УДК 343.1

Александр Сергеевич АЛЕКСАНДРОВ,

профессор кафедры уголовного процесса Нижегородской академии МВД России, доктор юридических наук, профессор

К ВОПРОСУ О РЕФОРМИРОВАНИИ СЛЕДСТВЕННОГО АППАРАТА И ПРАВОВОЙ ФОРМЫ ДОСУДЕБНОГО ПРОИЗВОДСТВА ПО УГОЛОВНОМУ ДЕЛУ

TO THE ISSUE OF REFORMING OF THE INVESTIGATIVE BODY AND LEGAL FORM OF PRE-TRIAL PROCEEDING IN A CRIMINAL CASE

В статье раскрывается один из возможных путей реформирования предварительного расследования. Предлагается создать единую и неделимую обвинительную власть государства, прокурору в полной мере возвратить процессуальные полномочия по руководству досудебным уголовным преследованием, произвести деформализацию досудебной деятельности по подготовке уголовного иска (обвинения).

The article considers one of the ways of reforming of the preliminary investigation. It is suggested to create the unified and indivisible prosecutive jurisdiction of the state, to recover in full the procedural powers in supervision of the pretrial criminal proceedings to a prosecutor, to make deformalization of the pretrial activity in preparing of a criminal charge.

Ключевые слова: реформирование, обвинительная власть, уголовное преследование, уголовный иск.

Keywords: reforming, prosecutive jurisdiction, criminal proceeding, criminal charge.

Важнейшей нерешенной проблемой реформирования русского уголовного процесса является реформа предварительного/досудебного производства. Цель данной статьи - описать один из возможных вариантов такой реформы: с одной стороны, создание единой и неделимой обвинительной власти государства, а с другой - деформализация/депроцессуализация ее досудебной деятельности по подготовке уголовного иска (обвинения).

О важности налаживания правового механизма уголовного преследования и организации органов, его осуществляющих в условиях состязательности и разделения властей, Н.В.Муравьев высказался так: «Разделение уголовно-судебных функций (на судебную, защитную и обвинительную) в состязательном уголовном судопроизводстве

и потребность в специальном государственном органе, полномочном на реализацию публичного уголовного преследования, делает прокуратуру органом обвинительной власти»1.

Обвинительную власть можно определить как систему государственных правоохранительных органов (исполнительной власти)2, возглавляемых прокуратурой, наделенных соответствующими процессуальными, а также иными властными полномочиями для раскрытия преступлений и изобличения преступников в ходе досудебного уголовного преследования и в форме поддержания государственного обвинения в судебных стадиях.

Прокуратура должна рассматриваться как номинальный носитель обвинительных полномочий и руководитель уголовного

преследования на всех стадиях уголовного процесса. Результаты уголовного преследования выражаются в уголовном иске. Уголовный иск - это предъявляемый прокурором по поводу и в связи с предполагаемым преступлением правопритязатель-ный акт от имени исполнительной власти государства к суду о признании конкретного лица виновным в совершении инкриминируемого ему преступления и, в случае признания судом основательности этого требования, о пределах наказания, которое вправе применить к виновному государство согласно уголовному закону. Уголовный иск - рукоять, которой приводится в движение механизм уголовного судопроизводства.

Нет процесса без иска и прокурор субъект его. Прокурор должен быть уполномочен распоряжаться правом как на уголовный иск (в том числе в форме отказа от иска), так и на досудебную подготовку этого иска (в том числе заключать досудебное соглашение о сотрудничестве, прекращать уголовное преследование и пр.). Государственные органы, уполномоченные на осуществление уголовного преследования, должны считаться помощниками, «процессуальными слугами» прокурора. Все они - агенты обвинительной власти, все они должны быть единым целым в процессуальном отношении, хотя ведомственная принадлежность их может быть самой разной, это не принципиально. Важно понять одно: есть компетентные государственные органы, уполномоченные на выявление и раскрытие преступлений, - условно говоря, уголовная полиция - и есть прокурор, который руководит ими, является хозяином досудебного уголовного преследования. В рамках досудебного уголовного преследования формируются основания обвинения, принимаются меры обеспечительного и пресекательного характера (под контролем суда), то есть создаются правовые предпосылки для судебного уголовного преследования, которое в форме поддержания государственного обвинения и осуществляет прокурор.

Приведем слова генерального прокурора России Ю.Я.Чайки: «Изменившееся законодательство ввело сложную, многоступенчатую процедуру прокурорского реагирования на выявленные нарушения закона - и это не позволяет своевременно их устранять. Указания прокурора перестали быть обязательными, он не вправе направлять расследование, даже при очевидности преступления возбудить уголовное дело (все отдано на субъективное мнение следствия). По существу прокурор пассивен на стадии предварительного следствия, хотя именно он является центральной фигурой государственного обвинения. Реально в процесс он вступает только при утверждении обвинительного заключения. Это приводит к значительной потере времени при устранении недостатков следствия, утрате доказательственной базы. А уж там, где само следствие используется для рейдерства, работать совсем крайне сложно. Опыт работы показывает, что работа идет хорошо тогда, когда действия органов следствия и оперативных служб согласованы. Об этом свидетельствует не только наша практика, но и международный опыт. Европейским сообществом указано на необходимость не просто усиления координации общей деятельности правоохранительных органов, а повышения оперативной согласованности действий органов следствия, прежде всего, в рамках расследования конкретных коррупционных уголовных дел как наиболее социально опасных и сложных в расследовании преступлений. Таким механизмом является усиление роли прокурора в создании и руководстве следственно-оперативными группами. То есть фактически международное сообщество использует опыт, бывший некогда у нас»3.

Создание независимой от прокурора следственной власти не способствует оптимизации правоохранительной структуры, напротив, ведет к разрастанию бюрократического аппарата со всеми вытекающими отсюда последствиями. Путь на раскол обвинительной власти, начатый в 2007 г., в связи с выведением из-под процессу-

ального руководства прокуратуры органов следствия, - ошибочный путь. Создание Следственного комитета РФ4, к сожалению, стало очередным шагом по этому пути.

Это признает и А.И.Бастрыкин, настоявший на реализации в праве концепции самостоятельности следственных органов: «Наш трехлетний опыт, к сожалению, показал, что попытка сократить полномочия прокуроров на стадии предварительного следствия привела к серьезным нарушениям закона»5. Какое запоздалое прозрение и какая вместе с тем недальновидность!

Почему, спрашивается, чтобы прийти к правильным выводам, надо прежде наделать ошибок, которые так дорого обходятся государству и обществу? Кто будет отвечать за последствия реформы 2007 г.? Теперь сценарий непродуманных преобразований следственного аппарата грозит повториться, но уже с более катастрофическими последствиями.

Досудебное уголовное преследование есть подготовка к поддержанию государственного обвинения в суде (уголовного иска). Досудебная деятельность агентов обвинительной власти есть подготовка фактических оснований обвинения, которое прокурор официально поддерживает, обосновывает в судебных стадиях. Данная модель реализации обвинительной власти является наиболее естественной в состязательном процессе и воспринята она большинством так называемых цивилизованных стран. Утверждения, что это исключительно англо-саксонская модель не выдерживают критики, поскольку такая же модель существует, например, в Германии, Израиле, Японии, а с недавнего времени и в ряде бывших союзных республик (в Латвии и др.).

Многие в России осознают необходимость реформы предварительного расследования, в теории обсуждаются различные варианты реформирования. Опросы показывают, что 68,3% следователей и 34% сотрудников оперативных аппаратов выступают за создание единого органа пред-

варительного расследования, за введение должности следственного судьи высказались 10,1% следователей и 13,6% сотрудников оперативных аппаратов, предложение о слиянии оперативно-розыскной деятельности с предварительным расследованием в единое досудебное производство поддержали 21,6% следователей и 48% сотрудников оперативных аппаратов.6 Из этих цифр видно, насколько укрепился в сознании правоохранителей миф о том, что единый следственный орган является панацеей от болезней нашего предварительного расследования. Но этот миф развеется очень быстро, как развеялся миф о процессуальной самостоятельности следователя при столкновении с объективной реальностью. Здравый смысл подсказывает, что чем сложнее и больше структура, тем менее она управляема. Создав суперследственное ведомство, мы породим и суперпроблемы для общества. Не организационное, а процессуальное единство органов обвинительной власти - вот ключ к реформе предварительного производства по делу.

Л.В.Головко пишет в связи с этим, что любые реформы должны исходить из процессуального единства уголовно-полицейской деятельности, как бы она не называлась. В развитых правопорядках уголовно-полицейская деятельность «про-цессуализируется» через понятие полицейского дознания, охватывающего отечественные «предварительное следствие», «дознание» и «ОРД». Полицейское дознание может включать набор самых разнообразных действий по собиранию доказательств совершенного преступления, включая те действия, которые предусмотрены Федеральным законом «Об оперативно-розыскной деятельности». Что касается оперативно-розыскной деятельности, то нет и не может быть никаких оснований для ее регулирования на уровне автономного закона и рассмотрения в качестве деятельности непроцессуальной. Соответствующие положения оперативно-розыскного законодательства должны быть инкорпорированы в УПК.7

Сейчас вошло в моду говорить о необходимости создания единого следственного аппарата.8 Доводы в пользу подобного варианта реформы предварительного следствия вполне традиционны, так что в содержательном плане нет необходимости в их анализе.9 Однако, на наш взгляд, существуют серьезные возражения против реализации проекта создания единого вневедомственного следственного органа.10

Мы разделяем позицию А.Аничина: «Предлагая создать единый следственный орган, нужно ответить на вопрос: для чего? С какой целью? Внятного ответа на эти вопросы не дается. Говоря о едином комитете, часто проводят аналог с ФБР. Но ФБР больше похож на наш МВД. Там компетенция делится между федеральными службами, правоохранительными службами штатов и муниципалитетов. И ФБР занимается всем - и расследованием, и розыском, по структуре это не следствие. Такого следствия, как у нас, больше нет нигде»11.

Аналогичный вывод делает и профессор Д.В.Головко: «Ничем другим, кроме как «полицейским ведомством», следственный комитет быть не может, что и доказали, например, казахстанские реформы середины 1990-х гг. или определенный теоретический тупик развития современного российского Следственного комитета при прокуратуре РФ с его совершенно «загадочной» институциональной при-

родой»12.

Нет нужды перечислять все доводы противников создания единого следственного комитета, которые сейчас замалчиваются, хотя они и вытекают из здравого смысла и правового опыта развитых госу-дарств.13 Главный довод против единого вневедомственного следственного органа - ослабление взаимодействия между оперативным аппаратом и следственным. Радикальным решением этой извечно существующей для нас проблемы было бы слияние процессуальной и оперативно-розыскной деятельностей и объединение органов, осуществляющих эти деятельности. Не единый следственный орган надо

создавать, а проводить внутриведомственное слияние следственного и оперативного аппаратов, сопровождая это коренной реформой порядка досудебного производства. Возможно существование нескольких ведомств - МВД, ФСБ, ФСКН и пр., которые осуществляли бы «обвинительный розыск», «полицейское дознание», то есть досудебное уголовное преследование любыми правовыми средствами, специализируясь на своей категории преступлений. В США, скажем, более пятидесяти федеральных служб уполномочены осуществлять расследование по уголовным делам, а ведь есть еще в каждом штате своя полиция, свое уголовное законодательство.

Создание единого вневедомственного следственного органа не решит проблем предварительного расследования. Надо коренным образом преобразовать форму досудебного производства. Вот где ключ повышения эффективности уголовного преследования, а не в административной чехарде, строительстве новых структур под «своих людей».

Совершенно прав А.Аничин, говоря, что «следствие нуждается в реформировании, оно очень тяжелое, очень затратное по времени, по материальным ресурсам, по человеческим ресурсам. Оно в основных положениях не менялось с советских времен, но сейчас мы живем в другом обществе. Поэтому следствие нужно кардинально реформировать в соответствии с современными правовыми принципами»14.

Как реформировать? Ответ прост: предварительное следствие в его современном виде должно быть ликвидирова-но.15 Еще в 1923 г. П.И.Дюблинский писал: «Вся реформа уголовного процесса Германии исторически проистекала из стремления порвать со старым инквизиционным следствием, как оно создавалось во французском процессуальном кодексе 1808 г. и оттуда было заимствовано другими странами. После долгих исканий и попыток создать предварительное следствие, построенное на началах состязательности, германские процессуалисты пришли к убеждению о необходимости вовсе уп-

разднить предварительное следствие как особую стадию судебного производства и ограничиться прокурорским дознанием как неформальным розыском, следуя в этом отношении примеру английского права, преобразованного актом Дисервиса 1848 г. Попытки внести в виде корректива защиту на предварительном следствии и расширить процессуальные права обвиняемого, сделанные проектом 1908 г., показали, «что при таких условиях производства предварительное следствие будет настолько затруднено, что вся практическая польза от него утеряется. Остается только выход, который и делает проект 1921 г., -упразднить предварительное следствие вовсе»16. Почти во всей Европе к настоящему времени такая реформа проведена.

Досудебную деятельность следует вывести за рамки собственно «судопроизводства», то есть процессуальной деятельности. Дюбыми способами, не запрещенными законом, собирать информацию о событии преступления и лице, его совершившем, - вот как должна осуществляться досудебная подготовка уголовного иска агентами обвинительной власти. Дишь после того, как будут получены основания для предъявления обвинения (уголовного иска) в суде, должен начинаться собственно «процесс». Уголовным иском прокурор переводит отношения обвинительной власти и обвиняемого в официальную, публично-правовую, судебную плоскость. До этого - никакого возбуждения уголовного дела, предварительного предъявления обвинения и пр. Соответственно - ликвидировать институты «сроков следствия», приостановления и пр. Ознакомление с обвинительными материалами - в суде, после того как обвинение (уголовный иск) предъявлено.

Естественно, должно быть пересмотрено в законе понятие доказательства. Граница между современными «оперативно-розыскными мероприятиями» и тем, что называется «следственные действия», должна быть стерта. Нет иска в суде - нет судебного доказывания. Уголовно-процессуальное доказывание = судебному дока-

зыванию. Только в суде любые данные, представляемые сторонами, должны получать процессуальную форму. Исключение составляют случаи, когда суд дает разрешение на проведение розыскных действий, затрагивающих конституционные права гражданина. Бремя доказывания, приведения любых сведений, относимых к предмету обвинения, полученных в какой-либо правовой форме, возлагается на обвинителя в момент предъявления уголовного иска. В состязательном процессе представление и исследование доказательств в пользу или против предъявленного иска может быть только в открытом судебном заседании, перед независимым судом.

Как пишет Д.В.Головко, «прокуратура должна выступать в виде «фильтра», отделяющего полицию от суда. Именно прокурор, получая от полиции доказательства, дает деянию юридическую оценку и решает вопрос о возбуждении перед судом уголовного преследования или прекращении дела. Прокурорская деятельность отличается от полицейской тем, что квинтэссенцией первой является «юридизация уголовного преследования» (квалификация преступного деяния, принятия решения о дальнейшем движении уголовного дела и т.д.), тогда как вторая сводится к сбору сугубо доказательственной информации»17 .

За деформализацию доказывания выступают большая часть опрошенных сотрудников (65,6% следователей, 71,2% сотрудников оперативных аппаратов, 62,1% прокуроров). При этом в качестве методов деформализации были выбраны следующие предложения: «допустить получение доказательств любыми способами, не запрещенными законом, гарантирующим права личности» (20,5 % следователей, 31,3% сотрудников оперативных аппаратов), «любое сведение, позволяющее установить обстоятельства дела, должно допускаться судом в качестве доказательства, если иное специально не оговорено законом» (15,9 % следователей, 29,9% сотрудников оперативных аппаратов), «признать результаты ОРД доказательствами (легализацию посредством уголовно-процессуаль-

ных действий упразднить)» (15,4% следователей, 63,5% сотрудников оперативных аппаратов).18

Напомню любителям института «судебный следователь», что многочисленные «конструктивные» пороки этого института были очевидными для дореволюционных русских процессуалистов.19 Критически относились к этому институту и их западноевропейские коллеги на континенте. Потуги придать состязательное выражение инквизиционной физиономии следователя предпринимались в Германии в 1908 г. и в 1920 г., во Франции в 1897 г., 1933 г. и 1935 г., привели к выводу, что при таких условиях производство предварительного следствия будет настолько затруднительно, что вся практическая польза от него утратится.20 После долгих исканий создать предварительное следствие, построенное на началах состязательности, германские процессуалисты пришли к убеждению о необходимости совсем упразднить предварительное следствие как особую стадию уголовного судопроизводства и ограничиться прокурорским дознанием.21 К такому же мнению пришли, хотя и гораздо позднее, и французские коллеги, принимая новый УПК.22

Так называемая концепция полицейского дознания (или дознания судебной полиции, руководимого прокурором) включает в себя следующие моменты.

1. Прокурор является органом, который официально формулирует обвинение в суде. Он осуществляет руководство деятельностью полиции во время досудебного производства.

2. При осуществлении дознания сторона защиты по общему правилу имеет право собирать оправдательные доказательства и представлять их в последующем суду.

3. Защитник допускается с момента любого ограничения прав и свобод лица, в отношении которого осуществляется уголовное преследование.

4. Дознание ограничивается собиранием таких доказательств, которые позволяли бы с достаточной основательностью решить

вопрос о предъявлении обвинения/уголовного иска.

5. Судебный орган23 дает разрешение или в иной форме осуществляет обязательный контроль за применением мер процессуального принуждения.

6. Судебный орган удостоверяет важнейшие доказательства, которые могут исчезнуть до судебного разбирательства, как по инициативе прокурора, так и по просьбе обвиняемого.

7. Доказательствами являются любые данные об обстоятельствах дела, получаемые из предметов или от лиц, которые представляются сторонами. Беспристрастный и независимый судебный орган решает вопрос о допустимости доказательства.

Специально для тех, кто, возражая против реформы предварительного производства по уголовному делу по предлагаемому нами проекту, ссылается на угрозу репрессий, которые якобы неминуемы в случае освобождения доказывания от следственной формы, приведу «авторитетное» мнение «железного наркома» Н.И.Ежова: «Дело в том, что основу основ нашей работы должна представлять собой агентурная работа... Исходя из этого, казалось бы, что организационные вопросы, вопросы обслуживания агентуры, руководство агентурой должны были стоять в центре нашего внимания. Во всяком случае, орган розыска должен бы быть занят агентурой, по крайней мере, на 8090%, если не больше. А так ли у нас, товарищи, на деле? На деле... на 80-90% мы заняты не агентурной работой, а следствием... Не всегда так бывает, чтобы чекист, встретившись с агентом, получил у него серьезные сведения, взял из них основное, дал им соответствующее направление, влез куда полагается. Вообще, у нас нередко говорят, что агентура - это темное дело: «Ну, что я там буду делать с агентом, у следователя дело вернее: расколол, взял показания и кончено». Вот, товарищи, какое соотношение получилось у нас между розыскной работой и следст-венной»24. Доклад был сделан в 1935 г.,

современный ему контекст, полагаем, разъяснять не надо. Из него мы видим, что следственная форма не исключает террора. Именно розыск, агентурная работа, все то, что охватывается понятием ОРД, были и остаются самым надежным и эффективным средством выявления и раскрытия преступлений. Причина репрессий не в розыске, как таковом, а в организации власти и состоянии общества. Следственная форма дает лишь бумажные гарантии соблюдения прав человека. Пришло время ее менять. Хотя такое изменение, конечно, должно сопровождаться системными изменениями в устройстве государства и общества. Нужно не на словах, а на деле создавать институты состязательного судопроизводства.

Как показывает опыт, в том числе и российский, обвинительная точка зрения находит преобладающее признание у следователя. Несмотря на перманентную борьбу против «обвинительного уклона» в следственной работе, сама логика уголовного преследования заставляет следователя выполнять функцию обвинения. На практике судебный следователь так и не стал подлинным органом судебной власти на этапе досудебной подготовки уголовного дела. «Обвинительный уклон», противоестественный деятельности суда, был, есть и будет в уголовном преследовании, которое осуществляется следователем, участником стороны обвинения (п.47 ст.5 УПК РФ).

Карательная сущность государства, воплощенная в обвинительной власти (своего рода «копье нации»), призвана поражать тех, чье поведение нарушает установленные законодательной властью уголовно-правовые запреты. Счастлив народ, вполне владеющий ею или контролирующий ее. Наша правоохранительная система не подотчетна народу, отсюда - злоупотребления, коррумпированность, пытки и пр. В системе сдержек и противовесов состязательного судопроизводства есть три субъекта, равно независимых друг от друга и отправляющих различные функции: сторона обвинения (обвинительная

власть правительства), суд (судебная власть) и защита. Но эта конструкция действенна при наличии развитого и независимого гражданского общества (адвокатуры). Реформа предварительного расследования мыслима лишь в контексте демократизации верховной власти, установления подлинного народовластия, без этого не будет ни сильной обвинительной власти, ни независимого суда, ни правопорядка. Возможно ли подобное в обозримом будущем? Некоторые полагают, что да.25

Сейчас решается судьба реформы предварительного расследования. В связи с созданием Следственного комитета РФ многие решили, что направление ее предопределено. Хотелось бы напомнить слова Президента РФ Д. Медведева: «Я сейчас не определяю окончательно конфигурацию, но в принципе я допускаю, что в какой-то момент Следственный комитет может впитать всю подследственность, имеющуюся на сегодняшний день у других следственных подразделений. Я такой сценарий допускаю, но допускаю и иной: я допускаю, что мы можем сохранить несколько следственных ведомств, как, собственно, это существует во всем мире»26. Надеюсь, что окончательный выбор будет сделан все же не под влиянием конъюнктурных соображений, прикрывающихся безграмотными «теоретическими построениями», а с учетом того, что «существует во всем мире».

1 См.: Муравьев Н.В. Прокурорский надзор в его устройстве и деятельности : пособие для прокурорской службы : в 2 т. М., 1899. Т.1. С.4-5, 26.

2 Это так называемая «федеральная служба криминальной полиции», о которой говорится в докладе ИНСОР. См.: Россия 21 века: образ желаемого завтра : доклад ИНСОР // Новая газета. 2010. 5 февраля. №12.

3 Доклад генерального прокурора Российской Федерации Ю.Я.Чайки на заседании Государственной Думы Российской Федерации. URL: http:// genproc.gov.ru/management/appearences/document-29.

4 Вопросы Следственного комитета Российской Федерации : Указ Президента Российской Федерации 27 сентября 2010 г. №1182 // РГ. 2010. 28 сентября. №218 (5297).

5 Бастрыкин А. И. Единый CK создадут не ранее 2012-2013 года // Известия. 2010. 12 октября.

6 См.: Кухта А.А. Доказывание истины в уголовном процессе : дис. ... докт. юрид. наук. Н.Новгород, 2010. С. 637-657.

7 См.: Головко Л.В. Реформа полиции в контексте модернизации предварительного производства в российском уголовном процессе // http://iuaj.net/node/484.

8 См., напр.: Интервью А. Буксмана Российской газете // РГ. 2010. 28 января. №17 (5096). С. 9; Интервью С. Степашина Российской газете // РГ. 2010. 21 сентября. №212. С.4; Интервью П. Крашенинникова Российской газете // РГ. 2010. 21 сентября. №212. С.2.

9 См., напр.: Интервью А. Бастрыкина Российской газете // РГ. 2010. 7 сентября. №200. С.6.

10 См. об этом: Александров А.С. Нужно ли создавать ФСР? // Законность. 2002. №11. С.37-40. Электронную версию этой статьи можно найти на сайте: URL: http://iuaj.net.

11 Интервью А. Аничина Российской газете // РГ. 2010. 3 февраля. №21 (5100).

12 Головко Л.В. Указ. соч. // http://iuaj.net/ node/484.

13 См.: Александров А.С. Нужно ли создавать ФСР? С.37-40.

14 Интервью А. Аничина Российской газете.

15 См. об этом подробнее: Александров А.С. Каким не быть предварительному следствию // Государство и право. 2001. №9. С.54-62.

16 Люблинский П.И. Проект судопроизводственной реформы в Германии в сопоставлении с уголовно-процессуальным кодексом РСФСР 1922 г. // Советское право. 1923. №1. С.65, 66.

17 Головко Л.В. Указ. соч.

18 См.: Кухта А.А. Указ. соч. С.640-660.

19 См., напр.: Бразоль Б.Л. Следственная часть // Уставы 20 ноября 1864 года за 50 лет. Петроград, 1914. Т.2. С.83, 95, 96, 104-106; Вуль-

ферт А. Реформа предварительного следствия. М., 1881. С.27-28, 35, 36; Фойницкий И.Я. Предварительное следствие и его реформа // Журнал гражданского и уголовного права. 1882. Кн.1. С.45.

20 См. об этом: Люблинский П.И. Проект судопроизводственной реформы в Германии в сопоставлении с уголовно-процессуальным кодексом РСФСР 1922 г. С.65, 66; Его же. Труды русской группы Союза криминалистов. М., 1909. С.58-84; Полянский Н.Н. Новая редакция Уголовно-процессуального кодекса. М., 1925. С.19-21; Его же. Судьба процессуальных гарантий личной свободы во Франции // Советское государство и право. 1940. №6. С.92-121.

21 При этом в качестве примера использовалось английское право. В английском процессе нет предварительного следствия как особой деятельности, поручаемой особым органам, но есть предварительное расследование дела (preliminary examination), производимое перед мировым судьей. Кстати, английские исследователи полагают, что preliminary examination сформировалось под воздействием континентального инквизиционного уголовного процесса. См.: Shapiro, Barbara. «Beyond Reasonable Doubt» and «Probable Cause»: Historical Perspectives on the Anglo-American Law of Evidence. Berceley: University of California, 1991. Р.246-247.

22 См.: Головко Л.В. Указ. соч.

23 Это может быть специализированный орган судебного контроля, или суд общей юрисдикции, как это существует сейчас у нас.

24 Доклад Народного Комиссара Внутренних Дел СССР тов. Н.И.Ежова на совещании народных комиссаров внутренних дел республик, начальников краевых и областных управлений НКВД и руководящих работников центрального аппарата НКВД СССР // «Сталинский питомец» - Николай Ежов / Н.Петров, Янсен. М.: РОССПЭН, 2009. С. 263.

25 См.: Россия 21 века...

26 «Русское ФБР» поставили под вопрос //http://news.rambler.ru/7683405.