CC BY
48
Т. Б. Малинина
К ВОПРОСУ О ПОТРЕБИТЕЛЬНОСТОИМОСТНОЙ ОСНОВЕ ДВИЖЕНИЯ ОБЩЕСТВЕННОГО ПРОДУКТА
Современная экономическая и социологическая наука большое внимание уделяет особенностям и механизмам воздействия производства на потребление. В то же время воздействие потребления на производство остается без должного внимания со стороны социологов и экономистов. «Представляется актуальным и практически целесообразным, — писали Э. М. Агабабьян и И. В. Пузин, — формирование по существу нового направления экономических исследований, рассматривающих народное потребление как фактор экономического роста и повышения производительности труда» [1].
Однако перестроить механизм взаимодействия производства и потребления в указанном направлении на основе рыночно-стоимостной концепции пока не удалось и вряд ли удастся. Для этого надо переходить на новую теоретическую основу (парадигму), учитывающую движение потребительной стоимости (полезности) продукта, предназначенного для общественного потребления.
С таких позиций предложили решить эту проблему В. Я. Ельмеев, Д. Ю. Миро-польский и другие авторы, выступавшие на специально организованном семинаре «Общественный продукт: стоимостной и потребительностоимостной подходы» [2]. Приведем их суждения на этот счет, выражая свое отношение к ним.
При анализе экономических процессов на основе трудовой теории стоимости, как отмечает В. Я. Ельмеев, мы обычно исходим из труда, из его общественно необходимых затрат, образующих стоимость. Что касается продукта труда, взятого в его стоимостном выражении, то объяснительная сила особенностей его потребления сводится к нулю. И дело здесь не только в неудачной попытке А. Смита определить стоимость труда стоимостью его продукта, что, как известно, неизбежно приводит к логическому кругу. Дело в том, что стоимость продукта обратима в стоимость затрат труда, и, следовательно, знание стоимости его результатов покрывается объяснительной силой его затрат. По этой причине не было и нет необходимости обращаться к стоимости продукта, помимо затрат труда на его производство.
Однако экономическая определенность продукта труда вовсе не исчерпывается его стоимостью. Для человека более важной является потребительная стоимость (полезность) продукта труда. Соответственно, если речь идет о воспроизводстве не как об обратимом стоимостном процессе, а как о процессе необратимом, то надо исходить из воспроизводственной функции общественного продукта как потребительной стоимости. Необходимо, отмечает В. Я. Ельмеев, общественный продукт как потребительную стоимость взять в качестве исходного начала теории воспроизводства, основанной на анализе движения потребительной стоимости. Для этого надо воспользоваться суждением К. Маркса относительно того, что именно «потребительная стоимость в общественном масштабе, — вот что определяет здесь долю всего общественного рабочего
© Т. Б. Малинина, 2011
времени, которая приходится на различные особые сферы производства» [3, с. 185]. Это относится и к сферам производства средств производства, и к сферам производства средств потребления, то есть — к известным двум подразделениям общественного производства, выделяемым не по стоимостному, а по иному критерию — потребительностоимостному. Следует согласиться с Д. Ю. Миропольским, предлагающим в качестве исходного взять движение продукта, его производство и потребление. В этом случае именно через продукт открывается выход к человеку, к удовлетворению его потребностей, то есть, можно определить производство как производство и воспроизводство человека как основного богатства общества. Тогда конечным результатом производства будет уже не продукт в его вещной, хотя и полезной форме, а сам человек [2].
Решение вопроса в пользу «продукта» (и «человека») зависит от того, какую социально-экономическую форму приобретает продукт: он превращается в продукт, «идущий на общественное потребление не через рынок» или в идущий через рынок, если даже он рассматривается со стороны предельной полезности. В последнем случае движение продукта объясняется посредством субъективного восприятия и ранжирования его полезностных для человека свойств в рамках маржинализма (экономикс). В. Я. Ельмеев предлагает решить этот вопрос посредством трудовой теории, примененной к движению продукта как потребительной стоимости. В противоположность маржинализму, исключающему труд из процессов движения полезности продукта, это движение им рассматривается как процесс, опосредованный трудом. Потребительная стоимость реализуется в потреблении, в данном случае индивидуальном. Следовательно, она оказывает воздействие на стоимость рабочей силы, развитие человека и собственное возвышение через свое обратное влияние на труд, то есть это воздействие потребительной стоимости опосредовано трудом [2].
Начинается обсуждение этой проблемы с вопроса о влиянии потребительной стоимости жизненных средств, потребляемых работником, на производимую стоимость, то есть о возможности определять стоимость полезностью продукта. Именно это прежде всего интересует Д. Ю. Миропольского, пытающегося доказать возможность синтеза трудовой теории стоимости и маржинализма посредством обращения к потребительной стоимости продукта, в данном случае взятого в виде жизненных средств.
Допустим, что в натуральном хозяйстве работнику для своего воспроизводства в день нужно иметь продукт, произведенный, например, в течение шести часов. Тогда стоимость продукта в условиях простого товарного производства будет равна шести часам труда. Стоимость его рабочей силы тоже будет равна стоимости его жизненных средств, то есть шести часам труда (в этом случае его овеществленный и живой труд по величине тождественны). Предположим, что работник превращается в носителя наемного труда, а хозяин на те же шестичасовые жизненные средства заставляет его работать дополнительно еще шесть часов. Тогда стоимость продукта его труда будет равняться уже двенадцати часам труда.
Откуда, спрашивает Д. Ю. Миропольский, возникает дополнительная стоимость, равная шести часам? Из содержащегося в потребленных жизненных средствах работника запаса той рабочей силы, для воспроизводства которой было достаточно затратить всего шесть часов труда. Следовательно, двенадцатичасовой запас рабочей силы, содержащийся в жизненных средствах работника, можно рассматривать, по мнению указанного автора, как равную стоимости продукта. Откуда взялась дополнительная шестичасовая стоимость? С позиций трудовой теории стоимости — из прибавочного
шестичасового труда. С позиции же Д. Ю. Миропольского — из потребительной стоимости (полезности) жизненных средств. Вывод, сделанный на основе приведенных рассуждений, звучит несколько парадоксально: «Мы понимаем, что заявление — потребительная стоимость создает стоимость — звучит кощунственно в ортодоксальной марксистской среде. Однако, наша задача — не следовать догмам, а исследовать экономическую реальность» [4].
Рассмотрим тезис о кощунственности или не кощунственности положения о том, что «потребительная стоимость создает стоимость». Автор вовсе не отрицает трудовую теорию стоимости, он пытается лишь модернизировать ее посредством использования понятия потребительной стоимости. Такие мысли приходили в головы и К. Марксу, и Ф. Энгельсу. Ф. Энгельс в первой своей экономической работе определял стоимость как отношение полезности к издержкам, хотя потом отказался от этого своего суждения. К. Маркс в рукописи «Капитала» ставил вопрос об определении стоимости как единства меновой и потребительной стоимости. Известны его суждения о натуральном хозяйстве Робинзона, в котором, по его мнению, можно найти все определения стоимости. К тому же ни К. Маркс, ни Ф. Энгельс не считали трудовую теорию стоимости догмой, пригодной на все времена. Они вполне сознательно и убедительно доказывали возможность преодоления теории стоимости, но при сохранении единой экономической основы — созидающего труда. Что касается того, чем заменить стоимость, то по этой проблеме у них не было определенной позиции, если не иметь в виду суждение Ф. Энгельса в примечании в «Анти-Дюринге» о применимости высказанного им ранее положения в будущем обществе1.
Вместе с тем классики возражали, когда им приписывали сведение стоимости не к труду, а к потребительной стоимости, полезности продукта. Достаточно напомнить резкое высказывание К. Маркса в адрес известного экономиста К. Книса, который «думает, что в стоимостном уравнении я хочу “свести” потребительные стоимости к стоимости, он забывает, что речь идет о товарах», а не о потребительных стоимостях2. В таком же духе он высказывался в своих замечаниях на книгу А. Вагнера «Учебник политической экономии». Согласно К. Марксу, «потребительная стоимость — носитель стоимости, а не ее причина» [3, с. 193]; «потребительная стоимость — потребление имеет дело не со стоимостью, а с количеством продукта» [7].
Что касается аргумента Д. Ю. Миропольского относительно запаса потенциальной рабочей силы, заложенной в жизненных средствах, потребительная стоимость которых и создает стоимость, то по этому вопросу можно сказать, что стоимость представляет собой реализованный, овеществленный в потребительной стоимости продукта труд, а не труд только в возможности. Живая деятельность, то есть труд, не имеет стоимости. Чтобы быть ее источником, труду надо материализоваться.
К. Маркс имел повод высказаться насчет потенциальной силы потребительной стоимости жизненных средств, выставленной Дж. Рамсеем в качестве источника прибавочной стоимости: «Оборотный капитал (фонд жизненных средств), — писал Дж. Рамсей, — всегда будет применять больше труда, чем было затрачено на него само-
1 «Что вышеупомянутое взвешивание полезного эффекта и трудовой затраты при решении вопроса о производстве представляет собой все, что остается в коммунистическом обществе от такого понятия... как стоимость» [5].
2 «Даже при большой проницательности, какой обладает Маркс, нельзя решить задачу “сведения” потребительных стоимостей. к их противоположности, к количеству усилий, к жертвам и т. д.» (К. Книс) [6].
го. Ибо если бы он не мог применять больше труда, чем было прежде затрачено на него самого, то какую выгоду мог бы получить владелец от его применения как такового?» [8].
К. Маркс не согласился с этим утверждением Дж. Рамсея. «Г-н Рамсей, — писал он, — по-видимому, воображает, что если капитал является продуктом двадцати рабочих дней (необходимого и прибавочного рабочего времени вместе), то этот продукт двадцати рабочих дней может применить тридцать рабочих дней, но это вовсе не так» [8, с. 44-45]. Капитал, равный продукту двадцати рабочих дней, согласно К. Марксу, не может применить больше труда, чем было за труд заплачено, то есть он остается продуктом двадцати рабочих дней. Другой вопрос, что капитал за прибавочную часть труда может нанять в дальнейшем новое количество рабочей силы, доставляющей новое количество труда.
Отрицая способность потребительной стоимости (в данном случае — жизненных средств) создавать стоимость, и тем более прибавочную стоимость, К. Маркс вовсе не отбрасывал ее значимость в создании стоимости, в том числе и прибавочной. Но эту роль он отводил потребительной стоимости не самого продукта, а рабочей силы, реализуемой в живом труде, его способности создавать больше, чем затрачивается на воспроизводство самой рабочей силы. У К. Маркса «сама прибавочная стоимость выводится из специфической потребительной стоимости рабочей силы, присущей исключительно последней» [9]. Именно в этом Маркс усматривал ту важную роль потребительной стоимости, которую она играет в его учении, в отличие от других экономистов, в частности маржиналистов. Она у него не выступает в качестве своей противоположности — стоимости, которая не имеет ничего общего с потребительной стоимостью, кроме слова «стоимость», фигурирующего в названии последней.
Нарушается ли этим обращением к потребительной стоимости монизм трудовой теории? Никак нет, ибо потребительная стоимость рабочей силы и есть труд, способный произвести и производящий больше, чем необходимо для ее собственного воспроизводства.
Как же выводится прибавочная стоимость из потребительной стоимости рабочей силы? По словам К. Маркса, очень просто, хотя этот способ объяснения очень мало понят, в том числе, добавим мы, и сегодня, несмотря на то, что этому вопросу посвящен IV том «Капитала». Для этого имеются соответствующие причины. Первая из них состоит в том, что прибавочная стоимость не объясняется принятым за основу законом обращения стоимости, предполагающим эквивалентный обмен между стоимостью рабочей силы и стоимостью обмененного на нее переменного капитала. «Экономисты, — по свидетельству К. Маркса, — никогда не могли согласовать прибавочную стоимость с установленным ими самими законом эквивалентности» [10]. Вторая причина — это игнорирование стоимостной парадигмой законов движения не имеющего стоимости труда и потребительной стоимости рабочей силы, отсутствие объяснения законов движения потребительной стоимости на основе труда. Без этого не остается ничего другого, как воспользоваться законом обращения стоимости, которым нельзя объяснить возникновение прибавочной стоимости, получаемой вопреки эквивалентному обмену. Отсюда — всевозможные попытки искать причины ее возникновения где угодно, только не в продолжительности прибавочного труда.
В последнем случае речь идет не об обращении стоимости, а о ее производстве. Получается, что из закона стоимости как закона обмена стоимостей прибавочная сто-
имость не выводится, но одновременно она выводится из закона стоимости как закона производства трудом стоимости, ибо здесь речь идет о трудовой теории производства стоимости. В самом законе стоимости заложено диалектическое противоречие: им одновременно объясняется и не объясняется производство прибавочной стоимости. Игнорирование или непонимание этого противоречия объясняет многовековые трудности в поисках и трактовке причин возникновения прибавочной стоимости (кроме, конечно, социальных причин). Стоимость, в том числе прибавочная, создается живым трудом, а выражается она посредством общественно необходимого уже материализованного (значит, прошлого) труда. Это различие, к сожалению, тоже часто игнорируется.
Если же обратиться к понятию потребительной стоимости рабочей силы, то с объяснением причины возникновения прибавочной стоимости действительно все будет обстоять очень просто. Предположим, что работник нанимается на месяц, на тридцать рабочих дней. Рыночную стоимость своей рабочей силы, которая оплачивается, он воспроизводит в течение пятнадцати рабочих дней. Приносит же его рабочая сила, реализуемая в труде, стоимость, содержащую тридцать рабочих дней. Получается, что работник ежедневно за оплаченные, например, шесть часов работает двенадцать, то есть его рабочая сила реализуется в двенадцати рабочих часах, следовательно, он создает вдвое большую стоимость, чем та, которую он получает за проданную рабочую силу. Так возникает прибавочная стоимость. Она выводится из потребительной стоимости рабочей силы, то есть из труда. Действительно, этот процесс настолько прост, что его можно объяснить, как говорится, на пальцах. Оказывается, что «прошлый труд, который заключается в рабочей силе, и тот живой труд, который она может выполнить, — это две совершенно разные величины», и «то обстоятельство, что для поддержания жизни рабочего в течение двадцати четырех часов достаточно половины рабочего дня, нисколько не препятствует тому, чтобы рабочий работал целый день» [11].
Рассмотрим теперь движение общественного продукта как предмета индивидуального потребления со стороны не его влияния на стоимость, а его воздействия на потребительную стоимость. Когда мы говорим о стоимости жизненных средств, которая определяется общественно необходимым трудом и обратима в его затраты, то в рамках теории стоимости оставляем без ответа вопрос о том, а чем же определяются сам этот необходимый труд, его затраты. В этом, как говорят, и состоит «гвоздь» вопроса. Что же сказано, спрашивает В. Я. Ельмеев, на этот счет в экономической науке?
Попытка А. Смита объяснить стоимость труда (который на самом деле не имеет стоимости) стоимостью его продукта, не увенчалась успехом. Д. Рикардо, усмотрев ошибку А. Смита в этом вопросе, обратился к потребительной стоимости продукта. Он, как поясняет К. Маркс, не мог сказать ничего иного, кроме того, что посредством продукта одинакового количества труда можно приводить в движение (как утверждает и Д. Ю. Миропольский) то большее, то меньшее количество труда, иными словами, он рассматривает продукт труда в его отношении к труду рабочего только как потребительную стоимость. Но при этом он имеет в виду лишь ту часть продукта, которая достается рабочему для обеспечения своего существования как рабочего.
Почему же, ставит вопрос К. Маркс, получается, что доля рабочего в стоимости продукта определяется не стоимостью, а потребительной стоимостью продукта, то есть не затраченным на него рабочим временем, а его свойством сохранять живую рабочую силу? Если, например, стоимость двенадцатичасового продукта равна двенадца-
ти часам труда, то за счет качества его потребительной стоимости он может быть произведен всего за шесть часов. Это зависит от свойств той живой рабочей силы, которая придается труду потребительной стоимостью продукта, то есть жизненных средств. Согласно Д. Рикардо, «способность рабочего содержать себя самого и свою семью. зависит не от количества денег, которое он получает в виде заработной платы, а от количества пищи, предметов жизненной необходимости и комфорта, которые можно купить за эти деньги» [12]. Если Д. Рикардо к такому выводу пришел в результате отождествления рабочей силы как товара с живым трудом, являющимся потреблением этой рабочей силы в процессе производства, то для К. Маркса само рабочее время, сам труд, необходимый для производства жизненных средств (а не их стоимость) определяются потребительной стоимостью этих жизненных средств, их количеством и качеством. «Сумма жизненных средств, требующихся для нормального воспроизводства рабочей силы, определяется не их стоимостью, а их потребительной стоимостью — их качеством и количеством, следовательно, не рабочим временем, которое требуется для их производства, которое в них овеществлено, а результатом этого рабочего времени, реальным трудом в той мере, в какой он представлен в продукте» [10, с. 261].
Обращение Д. Рикардо к потребительной стоимости продукта для определения самого труда не получило развития в качестве концепции, он ограничился лишь отдельными примерами. Мы тоже знаем, что минимальная заработная плата (МРОТ) определяется не стоимостью, а потребительной стоимостью входящих в потребительскую корзину жизненных средств, дающих работнику возможность существования, но из этого не сделали концепции движения труда, производящего потребительную стоимость, и вообще смысла «работы» реальной экономики на человека.
В конечном счете, в отличие от Д. Риккардо, пытавшегося представить продукт в его отношении к рабочему как потребительную стоимость, современные экономисты сегодня рассматривают рабочего в его отношении к продукту только через меновую стоимость его рабочей силы, как бы это ни скрывали. В этой рыночной системе, по оценке К. Маркса, «остается неразрешимой антиномией то, что определенное количество живого труда не равно тому товару, который этот труд создает, в котором он объективируется, хотя стоимость товара равняется количеству содержащегося в нем труда» [8, с. 55].
Это и есть антиномия стоимости и потребительной стоимости рабочей силы как товара. Она, как представляется, разрешается переходом на позиции трудовой теории потребительной стоимости. Само движение труда, необъяснимое с точки зрения стоимостной концепции, определяется потребительной стоимостью продукта, в том числе техники. Но этого еще мало для объяснения движения труда. Надо знать, как и в какую сторону он движется, если движется под влиянием потребительной стоимости своего продукта.
Продукт как потребительная стоимость, произведенная живым трудом, в процессе его потребления приобретает свойство превосходить затраты труда, реализованные в нем при его производстве. Здесь вступает в силу великий закон экономии труда, получения результатов, превосходящих затраты вместо их эквивалентности со стоимостью продукта как это происходит в условиях движения стоимости. К. Маркс отмечал, что эта экономия времени «существенно отличается от измерения меновых стоимостей (работ или продуктов труда) рабочим временем» [13]. Закон экономии времени в таком его понимании — это закон движения потребительной стоимости, а не стоимости.
Устранение излишнего труда, как овеществленного, так и живого, становится необходимым условием его эффективности. Вместо сокращения лишь необходимого труда в пользу соответствующего увеличения прибавочного труда и прибавочного продукта в этом случае речь идет об экономии всего труда, а понятие необходимого труда получает иное содержание, чем в определении стоимости рабочей силы. Труд становится необходимым по условиям потребления, удовлетворения потребностей людей во имя их гармоничного развития.
Но это не значит, что весь продукт, необходимый по условиям потребления, не повышает свою потребительную стоимость за счет включения прибавочного продукта в его общеэкономической форме. При этом его источником будет не только сам труд, но и его производительные силы в виде средств производства (техники) и используемых в процессе его природных сил. Без расширенного воспроизводства прибавочного продукта не может быть объяснено действительное возвышение общественного продукта как потребительной стоимости. Но для этого надо заменить стоимостную равновесную схему воспроизводства с + V + т = w потребительностоимостной схемой, в которой результат (измеренный в единицах труда) окажется больше, чем затраты (измеренные в тех же единицах труда) и будет выглядеть как неравенство: с + V + т < w. Нужно, следовательно, создать теорию воспроизводства общественного продукта на основе трудовой теории потребительной стоимости. Определенные предпосылки для этого имеются в основном в работах С. С. Губанова.
В качестве исходной теоретической базы при разработке этой новой концепции общественного воспроизводства следует взять итоговые суждения К. Маркса из III тома «Капитала». Суть их сводится к тому, что получение доли общественного продукта работником должно происходить не на основе стоимости рабочей силы и заключенного в ней необходимого труда, а на основе потребительной стоимости его трудовой силы, овеществленной во всем продукте общественного труда. В этом случае отпадает стоимостное деление общественного продукта на необходимый и прибавочный. Необходимый продукт в его общеэкономической форме здесь определяется теми постоянно растущими потребностями, которые предполагаются необходимостью полного и всестороннего развития индивидуальности и которые допускаются уровнем наличной производительной силы общественного труда, в том числе труда работника, но как его общественного труда. Прибавочный труд и прибавочный продукт тоже приобретают общеэкономическую форму. Они становятся необходимыми не для обеспечения существования непроизводительных классов, а для образования страхового и резервного фондов, обеспечивающих жизнь и развитие еще или уже не работающей части населения [3, с. 448].
Этот теоретический каркас должен быть положен в основу теории воспроизводства общественного продукта как потребительной стоимости. В нем следует обратить внимание на ряд существенных моментов. Во-первых, отталкиваясь в построении этой теории от общественного продукта как потребительной стоимости, не следует забывать, что исходить надо здесь не из натуральных свойств продукта, а из живой силы труда, получаемой при распредмечивании продукта в производственном и индивидуальном потреблении, то есть при реализации овеществленного прошлого тру-да3. Следовательно, реализация потребительной стоимости общественного продукта
3 Из мертвого труда вырастает живой труд, его живая творческая сила. Д. Ю. Миропольский совершенно прав, рассматривая продукт как процесс, как деятельность. Предмет, как утверждал еще К. Маркс, не
в процессе его воспроизводства опосредуется трудовой деятельностью, повышением производительной силы труда.
Во-вторых, главным действующим фактором воспроизводственного процесса становятся не просто прибавочный труд и прибавочный продукт, предназначенный для создания резервного и страхового фондов, а экономия труда и рабочего времени, которая приобретает значение первого экономического закона воспроизводства, и даже закона «в гораздо более высокой степени» (К. Маркс). Уже в наше время деятельность значительной части занятого в сфере услуг населения в развитых странах обеспечивается не за счет капитала (прибавочной стоимости), а за счет экономии рабочего времени в сфере материального производства, то есть за счет сэкономленного труда его работников.
Это дает дополнительные основания для создания теории воспроизводства на потребительностоимостной основе. Эту проблему и ее решение не следует относить к далекому будущему, когда установится коллективное по существу производство. Надо, замечает В. Я. Ельмеев, снять печать непознаваемости с этого процесса из-за якобы отсутствия соответствующих явлений в современной экономической жизни. Они на самом деле имеют место и в условиях современного воспроизводства общественного продукта, хотя эти процессы уложены в прокрустово ложе стоимостных схем. Надо уметь видеть, что делается вне этих схем.
И наконец, в-третьих, и это, пожалуй, самое основное, только воспроизводство, имеющее дело с потребительной стоимостью общественного продукта, выводит процесс производства на производство и воспроизводство самого человека в качестве всесторонне развитой и свободной личности. В этом вопросе необходимо опираться на суждение В. И. Ленина относительно преобразования пропорций развития производства средств производства и производства предметов потребления. Он подверг резкой критике утверждение Р. Люксембург о неизбежном сокращении фонда потребления рабочих по сравнению с фондом производственного накопления и в будущем обществе согласно формуле капиталистического накопления c < v, отождествив тем самым стоимостную его форму с потребительной формой. В составленных В. И. Лениным схемах воспроизводства, наоборот, предусматривается громадный рост потребления рабочих, в том числе за счет устранения прибавочной стоимости, присваиваемой капиталистами, то есть того прибавочного продукта, который при стоимостной форме превращается в капитал, но отнюдь не в «человеческий», которым хотят ныне заменить реальный капитал.
Литература
1. Агабабьян Э. М., Пузин И. Н. Производство и потребление: перестройка механизма взаимодействия. М.: Экономика, 1991. С. 64.
2. Общественный продукт: стоимостной и потребительностоимостной подходы // Экономист. 2009. № 5. С. 71-92.
3. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 25. Ч. II. М., 1961. С. 185.
4. Миропольский Д. Ю. Модернизация теории стоимости — теоретическая предпосылка перехода к эффективному экономическому развитию России // Проблемы современной экономики 2004. № 1(2). С. 68.
должен рассматриваться только как объект, он должен быть понят и как деятельность, практика, то есть в его субъективной реализации.
5. Маркс К., Фридрих Э. Сочинения. 2-е изд. Т. 20. М.: Госполитиздат, 1961. С. 321.
6. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 34. М.: Госполитиздат, 1964. С. 51.
7. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 26. Ч. III. М.: Госполитиздат, 1962. С. 119.
8. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 46. Ч. II. М.: Госполитиздат, 1969. С. 44.
9. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т.19. М.: Госполитиздат, 1961. С. 385.
10. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 47. М.: Госполитиздат, 1973. С. 94.
11. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 23. М.: Госполитиздат, 1960. С. 204.
12. Рикардо Д. Начала политической экономии и налогового обложения. Т. 1. М., 1955. С. 85.
13. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 46. Ч. I. М.: Госполитиздат, 1968. С. 117.
Статья поступила в редакцию 28 декабря 2010 г.
