CC BY
167
5. Нагель Т. Каково быть летучей мышью? // Хоф-штадтер Д., Деннет Д. Глаз разума / пер. с англ. М. А. Эскиной. Самара: Изд. дом «Бахрах-М», 2003. С. 349-360.
6. Среди работ, посвященных анализу концепции Деннета, можно выделить две: Васильев В. В. Трудная проблема сознания. М.: Прогресс-Традиция, 2009. 272 с.; Секацкая М. А. Что мы знаем о сознании? Комментарий к полемике Д. Чалмерса и Д. Деннета // Вопросы философии. 2012. № 11. С. 147—157; Юлина Н. С. Головоломки проблемы сознания: концепция Дэниела Деннета. М.: Канон+, 2004.
7. Деннет Д. К. Виды психики: На пути к пониманию сознания / пер. с англ. А. Веретенникова; под общ. ред. Л. Б. Макеевой. М.: Идея-Пресс, 2004. С. 23.
8. Там же. С. 62.
9. Там же. С. 33.
10. Се'рл Дж. Открывая сознание заново. С. 196.
11. «Дух — нечто вроде театра, в котором выступают друг за другом различные восприятия; они проходят, возвращаются, исчезают и смешиваются друг с другом в бесконечно разнообразных положениях и сочетаниях». Юм Д. Трактат о человеческой природе // Юм Д. Соч.: в 2 т. Т. 1 / пер. с англ. С. И. Церетели. 2-е изд., доп. и испр. М.: Мысль, 1996. С. 296.
12. Деннет Д. С. Почему каждый из нас является новеллистом / пер. с англ. Н. С. Юлиной // Вопросы философии. 2003. № 2. С. 121—130.
13. Ср.: «Я никак не могу уловить свое я как нечто существующее помимо восприятий и никак не могу подметить ничего, кроме какого-либо восприятия... Тождество, приписываемое нами человеческому уму, фиктивно и однородно с тем, которое мы приписываем растениям и животным; стало быть, и по происхождению оно не может быть иным, но должно порождаться сходным актом воображения, производимым по отношению к сходным же объектам». Юм Д. Трактат о человеческой природе... С. 298, 304.
14. Серл Дж. Открывая сознание заново. С. 128.
15. Здесь необходимо учесть этимологию слова-термина «факт»: от factum - «сделанное».
УДК 1(06)/304.2
О. А. Останина
К ВОПРОСУ О НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ РОССИИ
Статья посвящена одной из наиболее актуальных в условиях глобализации проблем - проблеме национальной идентичности, прежде всего, российской. Существуют различные подходы к пониманию национальной идентичности, которые важно рассматривать во взаимодополнении.
The article is devoted to one of the most actual under conditions of globalization problems - the problem of national identity, Russian first of all. There are different approaches to the understanding of national identity, it is important to consider in mutual addition.
© Останина О. А., 2013
Ключевые слова: идентичность, национальная идентичность, глобализация, культурно-национальный код, русская культура.
Keywords:identity, national identity, globalization, cultural-national code, Russian culture.
В общем смысле слова идентичность можно определить как символическое средство объединения с одними [людьми, общностями] и дистанцирование от других. Существует много типологий и классификаций идентичности: их подразделяют на «индивидуальные» и «групповые», «позитивные и негативные», «локальные» и «над-локальные», «фундаментальные» и «релятивные». Наиболее значимыми принято считать расовые, этнические, национальные и цивилизационные идентичности, связанные с антропологическими, языковыми, культурными и религиозными различиями людей.
Национальная идентичность в современных условиях - это самоотождествление индивидов с комплексом представлений, ассоциирующихся с национально-государственной общностью, с обязательствами и правами по отношению к другим членам этой общности и государству. Различаются ориентации на страну (общая территория), на государство (общие институты, символы, язык), нацию (общее происхождение, исторический опыт и судьба). Под национальным государством понимается социально-экономическая, политическая и культурная общность людей, сложившаяся в процессе взаимодействия в границах одной территории разных национальных групп и ставшая основой государственности.
Тема поиска и формирования национальной идентичности в России отличается особой актуальностью.
Во-первых, глобализация активизирует ассимиляционные процессы в мире, усиливает стандартизацию деятельности и поведения, ставит под сомнение будущее национальных культур и национальных государств. Проблематичным и дискуссионным становится само понятие «национальное государство» в условиях возрастания роли и всестороннего влияния транснациональных корпораций, которые контролируют не только экономические процессы, но и политическую деятельность, образование, идеологию. Более того, сама культура становится своеобразным рыночным продуктом; это относится, прежде всего, к культуре стран и народов, которые оказываются неконкурентоспособными, поскольку, как известно, глобализация усиливает неравенство в мире. Разговор о национальной идентичности переводится в русло разговора о цивилизационной идентичности и даже транснациональной идентичности. В последние десятилетия своей истории, что хронологически совпало с гло-
бализацией, Россия утратила свой былой статус не только сверхдержавы, но и мировой державы, с которым соотносилась ее идентичность.
Во-вторых, в российском обществе произошла переоценка ценностей, налицо глубокий и всесторонний кризис культуры и национального самосознания. В России фиксируется повышение порога разного рода рисков и угроз на фоне отсутствия консолидации, «чувства общности» с нацией-народом и доверия людей как друг к другу, так и к социальным институтам. Социальные группы являются непрозрачными друг для друга, у них, по сути, отсутствует единство ценностного поля. Объединяет людей очень часто, к сожалению, «поле катастроф», в рамках которого есть некоторое понимание и взаимопонимание. Не потому ли СМИ буквально взахлеб, упорно и долго рассказывают о разного рода трагических событиях, что они [события] едва ли не единственное, что хотя бы как-то консолидирует общество. Растет индивидуализм и даже агрессивность людей по отношению друг к другу.
В результате распада СССР произошел надлом национального сознания, последствия которого не преодолены. Русская нация впервые в своей истории оказалась расколотой нацией, находящейся в состоянии диаспоры, причем вынужденно, не по собственному решению и желанию. Одновременно разрушилась и старая идентичность - человек, родившийся и живший в любой точке СССР, всю страну, от Балтики до Средней Азии, считал своей родиной, идентифицировал себя с ней. Сейчас - другое государство, территория и границы другие, и идентичность должна быть другой. Весь вопрос - какой?
В-третьих, национальная культура была и остается мощным фактором развития общества, ресурсом инновационного развития. Известно, что в азиатских странах (Япония, Китай и другие) были активно задействованы механизмы традиционной культуры при реформировании и модернизации общества, прежде всего, его экономической сферы. Однако в российском обществе на сегодняшний день недостаточно (точнее, нет) институтов, обеспечивающих инновационное развитие, и культурные предпосылки не «срабатывают» или не задействованы, не учтены.
Действительно, важно понять и исследовать, что в национальной культуре адекватно задачам, стоящим перед обществом, что в ней живо и активно. Кроме того, на наш взгляд, необходимо и критическое, рефлексивное отношение к традиции (а не просто постулирование своей инаково-сти), поиск совмещения традиционных ценностей (если таковые сохранились и есть) с современными реалиями и тенденциями становления цивилизации нового типа и ее контурами.
В-четвертых, реформирование общества в России и других странах осуществляется по типу вестернизации, что не может не вызывать неприятия и критики. Именно вестернизация игнорирует национально-культурные, цивилизационные особенности, несет угрозу размывания сложившихся в ходе истории России некоторых глубинных оснований общественной жизни, что актуализирует проблематику национальной идентичности и активизирует рост национального самосознания. Процесс этот противоречивый - негативная реакция на вестернизацию проявляется и в резко негативном отношении «ко всему западному», хотя бы в нем и было положительное содержание, и, наоборот, в некритическом, «сусальном» отношении к собственной культуре и традиции, хотя бы они и препятствовали решению стоящих перед обществом задач.
В-пятых, мы говорим о национальной (цивилизационной) идентичности, о единстве народа в многонациональной и многоконфессиональной стране. Здесь возникает множество теоретических и практических проблем. Например, дискуссионная проблема понимания сущности нации (мы придерживались бы все-таки стадиально-исторического подхода), национального самоопределения. Открыт вопрос о том, какая идея или дело может реально объединить в России разные национально-этнические и социальные группы. Ведь о том же патриотизме нельзя рассуждать совершенно абстрактно.
Существуют различные подходы и к пониманию и к формированию национальной идентичности.
Так, один из широко распространенных подходов (назовем его евразийский) настаивает на том, что в нашей национальной культуре есть константы, базовые ценности, которые, в сущности, никогда не менялись. К ним, как правило, относят:
- постоянный поиск Россией себя, особенно в сравнении с Западом, ее неопределенность; хотелось бы здесь заметить, что в культуре и истории, например, стран Западной Европы тоже все далеко не однозначно, и их «вечной» проблемой был и остается Восток. Это войны с арабским Востоком и Византией в Средние века, наличие восточного элемента внутри Европы на Пиренейском полуострове и реконкиста, приток мигрантов из бывших колоний и зависимых стран в наши дни и т. д. Дело, таким образом, в специфике данной неопределенности, которая, несомненно, отражает и особенности становления российской государственности, и формирование народа из множества этносов, и историю отношений с западноевропейскими,восточноевропей-скими и восточными народами и государствами. Кроме того, идентичность может быть определе-
на через отношение с чем-то иным (другой культурой);
- бинарный (антиномичный) характер русской культуры [1]. Но бинарный характер присущ, так или иначе, любой культуре. Вопрос, следовательно, заключается в степени и своеобразии бинар-ности. Русские философы - Н. Бердяев, Н. Лос-ский, Н. Трубецкой, С. Франк - объясняли противоречивость русской культуры влиянием, прежде всего, географического фактора. Россия расположена между Западом и Востоком и получает импульсы для развития с обеих сторон. Н. Трубецкой обращал внимание на данную бинарность, анализируя русский язык, в котором есть слова и восточного и западного происхождения; причем слова западного происхождения связаны с материальной жизнью, а слова восточного происхождения - с жизнью духовной. Получается, что разнонаправленные устремления русской души (к высшему и низшему) связаны с «политико-географической» ориентацией и, наоборот, - ориентация на Запад стимулирует материальные интересы и ценности, а на Восток - духовные.
Другая особенность бинарного характера русской культуры - отсутствие середины, «зоны примирения противоположностей», максимализм, крайности. Н. Трубецкой полагал, что это проявления туранского (тюркского) элемента в русской культуре, который не терпит противоречия и, в силу чего, склонен к односторонности [2];
- двоемирие в русской культуре. Высшие слои общества жили в соответствии с одними, зачастую прозападного образца, ценностями - политическими, правовыми, эстетическими. Собственно народ жил в соответствии с другими, своими ценностями, которые, между прочим, далеко не исследованы;
- своеобразное отношение к иерархии, власти и закону, выражающееся в отрицании иерархии и двойственном отношении к власти - с одной стороны, власть рассматривается как внешняя и негативная сила, с другой стороны, русской культуре присуще положительное отношение к сильному государству. Разное отношение к власти и государству хорошо демонстрирует русская философия. Славянофилы и анархисты подчеркивали негативность государства, а К. Леонтьев, например, говоря о византизме России, подчеркивал значение сильной государственности. В связи с этим можно вспомнить и более ранний спор - между И. Пересветовым, с одной стороны, и А. Курбским - с другой.
Двойственное отношение к власти и государству обусловлено двоемирием русской культуры. С ним, в определенной степени, связано и своеобразное отношение к праву, в частности широкое распространение разного рода непра-
вовых практик в прошлом и настоящем и спокойное отношение социума к ним;
- ярко выраженное коллективистское начало, соборность, потребность в единстве, единство в многообразии. В наши дни данная константа выглядит несколько сомнительно, поскольку чаще имеет место равнодушие, безразличие к чужому страданию, если вообще не злорадство;
- идея Земли-Родины, перед которой все равны; специфическое понимание социальной справедливости - успешность человека должна быть связана с трудом, а не с результатами предпринимательской активности;
- мессианская идея и универсалистский характер русского мессианства (можно назвать идеи митрополита Иллариона, доктрину Филофея «Москва - третий Рим», русскую идею славянофилов, почвенников, религиозных философов и даже русских марксистов);
- высокая степень адаптивности русской культурной традиции. Она объясняется не только многообразием этнического состава нашей нации. М. Бакунин, Н. Бердяев, Л. Карсавин, Н. Лосский справедливо подчеркивали неопределенность, неоформленность русского характера, отсутствие личностного начала. Л. Карсавин объяснял данной особенностью готовность к преклонению перед чужой культурой. В этом и «загадочность» русской души - в силу своей неопределенности она легко воспринимает иные культуры, ко всему готова, но и ждать от нее можно что угодно, она не обязательна и нередко ленива;
- противоречивое отношение к труду, которое отражено в знаменитых русских пословицах. Но не нужно, конечно, забывать, до какой степени был и вообщем-то остается тяжелым труд в наших природных условиях. Природные же условия объясняют появление нашей способности максимально мобилизоваться в кратчайшие сроки;
- низкая притязательность к жизненным благам, отсутствие среднего уровня культуры и культурности, по словам Н. Бердяева и Н. Лосского;
- низкий протестный потенциал.
Сами по себе перечисленные константы не хороши и не плохи. Их качество зависит от обстоятельств, в которых они проявляются и играют исторически разную роль. Очевидно, что такие особенности, как низкий протестный потенциал, невысокие жизненные притязания, долготерпение, доверие государству, приемлемость неправовых практик, двойственное отношение к западной культуре сыграли негативную роль в ситуации в России в 80-90-е гг. XX в., так как активного массового сопротивления становлению олигархического, криминализированного типа общества не было.
Другой подход (представленный в трудах
Н. Данилевского, А. Тойнби, С. Хантингтона) ис-
ходит из того, что более адекватным является понятие «цивилизационная идентичность», поскольку процессы глобализации, как указывалось выше, ведут к нивелированию национального начала, в том числе национально-государственного. Роль национальной идентичности в современных условиях падает, возникает опасность формирования псевдоидентичности, тем более что при ослаблении роли государства и идеологии «пробуждаются» архаичные слои ментальности, соответствующие жизненным практикам еще допетровских времен. И именно они почему-то представляются в средствах массовой информации как подлинно национальные.
В рамках развития понятия цивилизационной идентичности возможно объединение разных видов идентичности (гендерной, профессиональной, конфессиональной, групповой, субкультурной) и снятие противоречий между ними с целью выявления наиболее общих тенденций развития нашего общества. Более целесообразно, утверждает данный подход, вести речь о формировании особого типа культуры как основы цивилизации, который не был бы подражанием Западу.
Таким образом, все равно встает вопрос о национально-культурной идентичности, только в другом ракурсе, в связи с определением культурного кода цивилизации, ее культурных констант и доминант. И вот тут-то, при попытке выявить культурно-национальный код, и возникают серьезнейшие проблемы и трудности методологического порядка. Можно выяснить, исследовать содержательно-смысловой инвариант той или иной ценности, который, впрочем, в чистом виде никогда не обнаруживается, а всегда в конкретной социально-исторической ситуации, конкретных социальных отношениях и взаимосвязях, что показано самыми различными философскими направлениями и школами (марксизм, герменевтика, феноменология и др.).
При определении же национально-культурных констант некоторая доля произвола и субъективизма не исключена, поскольку возможности доказательства, верификации и, тем более, фальсификации ограничены. Сказанное, в первую очередь, относится к России. Что брать за основу определения культурного кода?
Весьма распространена точка зрения, что этот код религиозный, православный. Данное суждение не бесспорно, поскольку помимо православия есть и другие религии, принимавшие участие в формировании специфики национальной культуры и идентичности. Само православие исторически существенно менялось; неясно, какой период его развития брать за основу цивилизационной идентичности. Другое дело, что прямо или косвенно религия оказала влияние на культуру в целом, разные стороны жизни общества, имею-
щие вполне светский характер. Но и здесь может быть возражение в духе О. Шпенглера - в религии ли суть, не явилась ли сама религия выражением души культуры, укорененной в глубинах жизни, природы?
Если взять за основу фактор почвы, географический фактор, то нужно признать, что территория России на протяжении ее истории менялась, менялись связанные с природной средой виды и способы деятельности, а следовательно, и культуры.
Далее, какой период истории России считать базовым для формирования доминант национальной культуры, определяющим идентичность? Московского царства, Российской империи, СССР? Ни того, ни другого, ни третьего уже нет. Получается, что речь идет о качественно новой национальной идентичности, вбирающей, вместе с тем, в себя национальную культуру и опирающейся на нее.
Но русская нация и, соответственно, национальная культура стали активно формироваться в XIX в., и этот процесс продолжался на протяжении XX в. Известно, что до указанного времени сохранялись существенные культурные различия между различными регионами России (не случайно, на пике сепаратистских настроений возникают предложения об обособлении и авто-номизации старообрядческой Сибири, казачьих областей, Урала и др.); социально-экономическое и политическое развитие России «стягивало» различные территории, цементировало их взаимосвязь и культурное единство. Именно в XIX в. складывается национальный, то есть литературный, русский язык, национальные школы в музыке, живописи, науке. Стало быть, именно XIX век является исключительно важным в плане кристаллизации собственно национально-культурных ценностей. Об этом, кстати, говорили и Бердяев, и Лосский, и другие, подчеркивая, что судят о ценностях русской культуры, об особенностях национального характера, прежде всего, по произведениям великой русской литературы XIX-XX вв.
Наконец, нельзя не сказать о процессе изменения ценностей в новой исторической ситуации. Возьмем Японию. Так ли живучи там знаменитые традиционные ценности, сыгравшие, как уже упоминалось, свою роль в модернизации страны? Оказывается, нет, и Японии коснулась либерализация, и там возник конфликт поколений, и там есть консюмеризм. В Китае осуществляется «прививка» ценностей иных культур, в том числе и нашей, поскольку традиционная китайская культура такова, что не способствует формированию инициативности, новых идей, необходимых для инновационного развития; известно, что молодых людей из Китая отправляют учиться за
границу для приобретения не только знаний, но и ценностей, иных культурных стереотипов. В современной России степень моральной деградации общества такова, что рассуждения о ценностях воспринимаются иногда как абстрактно-виртуальные.
Таким образом, вопрос о национальной идентичности в России является исключительно сложным и серьезным, он, по сути, открыт и требует своего глубокого конкретного исследования ради вполне практических целей, для решения неотложных задач развития нашего общества.
Третий подход, постмодернистский, исходит из того, что со второй половины XX в. происходит диффузия ценностей, они заменяются «си-мулякрами». Идентичность существует в пределах «тусовок», которые постоянно меняются. Развитие сетевой коммуникации тоже обостряет проблему идентификации, потому что сети, «работа командами» по выполнению конкретного задания, после которого команда распадается и, как в калейдоскопе, реорганизуется, не способствуют укреплению идентификационных связей. Кроме того, Интернет создает возможности для формирования виртуальной идентичности, для образования особых виртуальных сообществ, вне-, над- и транснациональных. Следовательно, рассуждения о национальной идентичности не могут не учитывать новых явлений общественной жизни.
На наш взгляд, важно рассматривать различные подходы к пониманию национальной идентичности во взаимодополнении. Речь идет о преемственности, о сохранении базовых национально-культурных ценностей, содержание которых меняется в соответствии с реальностью, то есть идентичность не остается той, какой она была, например, два-три десятилетия назад. Сейчас называются такие ценности: российская (не русская, не советская) идентичность как условие укрепления российской государственности; идеалы гражданского общества - справедливость, свобода, межнациональный мир, семейные традиции; повышение гражданской ответственности, взаимопонимания и доверия друг к другу различных социальных групп; национальное согласие в оценке этапов становления и развития российского общества и государства; конкурентоспособность личности, общества, государства; ценности личностной и государственной безопасности.
Идентичность не означает единообразия, так как включает в себя разные уровни - локальный, региональный, общенациональный - и группы интересов. Формирование национальной иден-
тичности в современных условиях оказывается довольно-таки сложным процессом, поскольку непосредственно зависит от динамики социального неравенства, межличностного и институционального доверия, от становления нового социального партнерства. Иначе говоря, речь идет об осознании людьми общности интересов, «общего дела», судьбы, жизненных установок, хотя их социальные характеристики во многом не совпадают. Это означает выстраивание новой модели отношений в обществе.
Национальная идентичность может быть позитивной и негативной. Позитивная идентичность - это осознанная общность с позитивно значимыми другими, с «мы», без жесткого противопоставления «мы - они». Негативная идентичность - это консолидация общности «мы» на основе оппозиции негативно значимым другим -«они». Если негативный образ «они» разрушается, размывается и такая идентичность. Так, очевидно, и произошло в России, потому что ее общественный строй, а вместе с ним и социальная структура, претерпел кардинальные изменения; положение России в мире и ее отношение к различным группам стран также изменились.
Ясно, что во многом национальную идентичность нужно формировать едва ли не заново, имея в виду особенности и внутреннего и внешнего положения России. При этом важна идентичность позитивная, то есть осознание принадлежности к национально-государственной общности рассматривается как важнейшая характеристика жизненного опыта и значимая для индивида ценность. Она предполагает нацеленность на социальное действие и на взаимодействие с другими членами общества. Положительная национальная идентичность означает также, что человек связывает свое будущее именно с данной национально-государственной общностью, заинтересован в ее (а не только в своем личном) успешном развитии и понимает, что от его усилий оно тоже зависит.
В заключение заметим, что формирование национальной идентичности может быть результатом совместных усилий государства, общественности, в том числе семьи и, конечно, институтов образования.
Примечания
1. См.: Лосский Н. О. Характер русского народа // Условия абсолютного добра. М., 1991. С. 238360; Шевченко В. Н. Модернизация или национальный путь развития России? // Философские науки. 2011. № 1. С. 46-59.
2. См.: Шевченко В. Н. Указ. соч.
