CC BY
233
ИСТОРИЯ
Т.Н. ГЕЛЛА
доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой всеобщей истории Орловского государственного университета E-mail-.gella@mail.ru
НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ В ЕС И РОССИИ: СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ПО МАТЕРИАЛАМ ЗАРУБЕЖНЫХ И РОССИЙСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ
Статья посвящена анализу процесса становления национальной идентичности в современной России. В ней представлен исторический аспект вопроса национальной идентичности в СССР, рассмотрена проблема формирования европейской идентичности в рамках ЕС. Основной акцент в статье сделан на анализе современного состояния процесса формирования национального менталитета у граждан многонациональной Российской Федерации.
Ключевые слова: национальная идентичность, европейская идентичность, национальный менталитет, европейская культура, российская идентичность, «русские», «россияне».
Национальная политика относится к теоретическим и актуальным практическим проблемам современности. Это сложное явление, охватывающее все сферы жизни общества. Она имеет и относительную самостоятельность как система мер, осуществляемых государством, направленных на учет и реализацию национальных интересов. Государственная национальная политика включает стратегические задачи жизнедеятельности государства, это политика осуществления интересов всей нации. Именно так это принято понимать во всем мире. Главной задачей государственной национальной политики является согласование интересов всех проживающих в стране народов, обеспечение правовой и материальной основы для их развития на основе их добровольного, равноправного и взаимовыгодного сотрудничества. Учет этнонациональных особенностей в жизни социума должен осуществляться в границах соблюдения прав человека. Путь к гармонизации межэтнических отношений лежит в значительной степени через культуру [3].
Важнейшим аспектом национальной политики является вопрос о национальной идентичности. Что такое национальная идентичность, или, по-русски, национальное самосознание? Во всех учебниках по политологии, культурологии, этнографии и т. д. можно найти определение,
что национальная идентичность - это русская, чувашская, татарская, чеченская и другая принадлежность тому или иному народу России, или же, если речь идет о внешнем мире, народам других стран. Этот фундаментальный постулат сформировался в нашей стране, в отечественной науке и в общественно-политической практике в советское время и остается доминирующим по сегодняшний день. Национальное в нашей стране означает в основном этническое [10, с. 5].
В годы существования Советского Союза формировались и существовали социалистические нации и народности. Шло национальное государственное строительство, т. е. деление страны на союзные республики и автономные округа, таким образом, чтобы каждая республика и округ имел свою титульную нацию. Таких было 53 образования. Это конструкция называлась социалистическим федерализмом.
Эта конструкция существовала до 1991 г., т. е. до распада Советского Союза. У каждой этнической общности появилась национальная государственность, у каждого народа возникло собственное государство - у украинцев Украина, у казахов Казахстан, у латышей Латвия и т. д. «Фактически, - как отмечает академик В. А. Тишков, - это была бомба, заложенная внутри государственного устройства, которая
© Т.Н. Гелла
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
взорвала наше историческое государство. В результате получился колоссальный катаклизм или даже, как сказал Владимир Путин, геополитическая катастрофа» [10, с. 7].
Тем не менее в советское время вместо нации существовало другое объединяющее понятие -«советский народ», «советские люди». По мнению В. А. Тишкова, советский народ представлял собой реальную общность. Советский народ был как бы продолжением исторического российского народа, который существовал до советской власти [10, с. 8]. «Российский народ» - понятие достаточно древнее, более того, в XVIII веке наш язык назывался не русским, а российским.
Понятие российского сознания, российской национальной идентичности не исключает существование этнонации. Часто можно услышать -я не русский, я россиянин из уст татар, чеченцев, бурят и т. д. То есть эти две формы идентификации не исключают друг друга. И российская идентичность и самосознание являются кросс-или надэтнической формой. Конечно, мы один народ, несмотря на наше разнообразие. И единственный вариант утверждения национальной идентичности в нашей стране - это утверждение идентичности как общероссийской. И вот здесь мы сталкиваемся с рядом специфических особенностей данного процесса.
Но прежде обратимся к некоторым примерам формирования на современном этапе европейской идентичности.
В июне 1984 г. на саммите в Фонтенбло главы государств Европейского Сообщества приняли решение поставить в практическую плоскость формирование у граждан своих стран общей европейской идентичности. За прошедшие годы предпринято немало конкретных шагов, призванных способствовать достижению этой цели. Были учреждены такие символы единой Европы, как флаг, гимн, общий праздник «Дня Европы». Жители стран, присоединившихся к Шенгенскому соглашению, стали пользоваться безвизовым режимом. Была введена единая европейская валюта. Жителям стран Евросоюза был предоставлен статус «гражданина Союза», учреждены единые общеевропейские водительские права и многое другое [1, с.123]. Существует единый рынок, увенчанный - по крайней мере, для большинства членов ЕС - единой валютой,
есть конституционные договоренности. Есть амбициозные планы по общей внешней политике и политике безопасности и т. д. [12]. Однако надежды поборников европейской интеграции остаются далекими от воплощения.
Безусловно, формирование коллективной европейской идентичности, предполагающее глубокие изменения в общественном сознании, является длительным процессом. Необходимо иметь в виду, что идеи создания общей идентичности у 450 миллионов граждан, населяющих несколько десятков европейских стран с разной историей, культурой, традициями, уровнем и образом жизни, не предполагают вытеснения национального самосознания европейцев неким «постнаци-ональным космополитизмом». В первую очередь, речь идет о формировании у жителей Евросоюза чувства «двойной» идентичности, сочетающего в себе одновременно ощущение принадлежности и к своей стране, и к Европе в целом.
Между тем, значительная часть населения стран Евросоюза по-прежнему испытывает лишь чувство национальной идентичности. Так, английский исследователь Ральф Дарендорф считает, что «идея некой «европейской идентичности» пребывает в тумане. «Есть одна проблема, - пишет он, - может быть, более фундаментальная -это то, что европейская интеграция больше не воспламеняет воображение европейцев. Еще существуют евроэнтузиасты, но среди народов Европы превалирует безразличие, а в некоторых случаях даже тихая враждебность по отношению к идее европейской общности» [12].
Российский историк Григорий Вайнштейн, опираясь на результаты европейских социологических исследований, приводит интересные данные о соотношении «национальных» и «общеевропейских» чувств у жителей Евросоюза. Если в 1994 г. в среднем 33% опрошенных считали себя только гражданами своей страны, то к концу 2004 г. этот показатель возрос только до 41%. Если же учитывать тех, кто считали себя одновременно и гражданами своей страны, и гражданами Европы, то в их сознании компонент «национальной идентичности» явно сохраняет доминирующее значение. В 2004 г. в среднем 47% опрошенных в 25 странах Евросоюза говорили о себе в первую очередь как о французах, немцах, итальянцах, испанцах и т. п., и лишь во вторую
ИСТОРИЯ
очередь - как о европейцах. Тех же, кто на первый план ставил общеевропейский компонент, насчитывалось около 7%. Преобладание национального компонента идентичности характерно было для жителей стран, которые недавно стали членами Евросоюза, однако старым его членам это также свойственно. Например, для Франции, Германии, Италии, где в среднем 36% опрошенных рассматривают себя лишь в качестве граждан своей страны. В Великобритании этот показатель находится на уровне 55%. [1, с. 124].
Одна из существенных проблем, которая явно проявляется в процессе формирования европейской идентичности, - это проблема ее неспособности завоевать сердца рядовых граждан Европы. Эта проблема хорошо прослеживается при анализе отношения европейцев к вопросу о выгоде европейской интеграции (в большей степени рассматривался экономический аспект). Проведенный в 2004 г. социологический опрос показал, что лишь 53% европейцев полагало в тот момент, что членство в ЕС принесло пользу их стране, тогда как 34% считало, что, напротив, оно нанесло вред [14, р.71]. Причем в большинстве своем именно жители «старых» членов Евросоюза признавали положительным фактом принадлежность их страны к ЕС. Например, 85% опрошенных в Люксембурге разделяли этот взгляд, точно также как 70% респондентов в Ирландии, Голландии, Бельгии и Испании. Что же касается новых членов ЕС, видимо, еще достаточно рано для их жителей оценить последствия присоединения к ЕС. Это объясняет тот факт, что уровень «нейтральных» ответов был более высоким (40% опрошенных) в Латвии, Чехии, а также в Словении, Словакии и Польше. В Великобритании только 38% респондентов признали достоинством членство своей страны в ЕС [14, р.68]. Данные опроса жителей стран Евросоюза, осуществленного весной в 2008 г., свидетельствует, что эти показатели остались практически без изменений - 56% опрошенных считали, что членство в ЕС принесло пользу их стране [15, р.27]. Рассматривая эти данные, необходимо иметь в виду, что в условиях экономического кризиса отношение рядовых граждан к идее европейской интеграции подвергается особому испытанию и, возможно, в большей сте-
пени носит эмоциональную окраску, чем является объективным отражением реальности.
Говоря о сложности процесса формирования европейской идентичности, необходимо учитывать и еще один важный момент - само понятие «европейская идентичность». Что значит быть европейцем? Это жители всех стран Европейского континента, в том числе таких, как Турция? Или это только жители стран Европейского Союза? Показательно, что в официальных документах Европейской комиссии нет четко выраженного отношения к этому вопросу. Так, в Аналитическом докладе «Гражданство Европейского Союза» (European Union Citizenship Analytical Report) [16], представленном в марте 2010 г. Европейском комиссией, отмечалось, что учреждение гражданства Европейского Союза предполагает институционализацию его правового статуса с целью укрепления и усиления европейской идентичности, а также с тем, чтобы граждане Европы могли максимально участвовать в европейском интеграционном процессе. Но при этом в самом докладе речь в большей степени идет о гражданстве жителей стран-членов Европейского Союза [16, р.4]. В таком случае, что делать жителям стран, не являющихся членами ЕС? Например, Норвегии и Швейцарии.
Сложность определения сущности европейской общности с помощью политических или географических критериев выдвигает на первый план критерии культурно-цивилизационного и ценностного характера, предлагая обратить внимание на религиозные, культурные, политические традиции. Но и здесь не все просто. Насколько жители стран-членов ЕС понимают свое «еэсовское гражданство»? В том же Аналитическом докладе приводятся данные, что хотя большинство граждан ЕС (79%) заявили о своем знакомстве с термином «гражданин Европейского союза», только 43% говорят, что они знают его значение, и 32% опрошенных из 27 стран ЕС хорошо информированы о своих правах как граждан Европейского Союза [16, р.5]. При этом более чем две трети (67%) респондентов считают, что они плохо или вообще не информированы о своих правах как граждане ЕС [16, р. 12].. В связи с этим можно сделать вывод, что процесс формирования общеевропейской идентичности в политико-правовом
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
поле в рамках Евросоюза будет достаточно сложным и продолжительным.
Может ли в таком случае выступать в качестве цементирующей платформы некая культурная общность европейцев? Спецификой общеевропейской культуры является ее многообразие и разнообразие. Суть многокультурья, как считает заместитель директора института Европы РАН, является в признании возможности параллельного существования и взаимовыгодного взаимодействия этнических, многосоставных общин, представляющих не только разные культуры, но и различные цивилизации [2, с.21].
Многие сторонники идеи европейской идентичности видят в культурном плюрализме континента достоинство и одну из отличительных особенностей европейской культуры - «единство и многообразие». Они подчеркивают приверженность европейцев к таким общим гуманитарным ценностям, как свобода, уважение прав индивида, верховенство закона, терпимость, социальная справедливость. Но при этом, как отмечает Григорий Вайнштейн, сторонники европейской идентичности «недооценивают определенный дезинтегра-ционный потенциал, заключенный в сегодняшнем культурном ландшафте Европы» [1, с. 129].
Во-первых, общеевропейская идентичность размывается сохраняющимися национальными идентичностями, которые опираются на национальный исторический опыт отдельных стран, на их культурные традиции и ценности. Во-вторых, по мнению Г. Вайнштейна, «культурное многообразие Европы все чаще оборачивается сегодня культурной несовместимостью, а в ряде случаев взаимной отчужденностью и неприязнью различных национальных и этнических групп в составе населения Евросоюза. Один из источников этой конфликтности - расширение числа входящих в ЕС государств» [1, с. 129].
Опрос общественного мнения в 15 странах-членах ЕС, проведенный в 2000 г., показал, что 49% и 47% жителей соответственно Греции и Португалии склонны согласиться с утверждением, что существует некая европейская культурная идентичность. Эта точка зрения поддерживается также в Германии (43%) и Италии (42%). А вот жители Финляндии (65%), Франции и Дании (оба 59%) не разделяют это мнение [13, р. 11]. После расширения ЕС в 2004 г. его куль-
турное единство стало еще более сомнительным. Вступление в него новых членов-государств Восточной Европы ведет не только к усилению культурного многообразия европейского сообщества, но и к определенному возрастанию внутренней конфликтности в европейском культурном пространстве, которая не может не отражаться негативным образом на процессе формирования общеевропейской идентичности» [1, с.129]. Как замечает Григорий Вайнштейн, «вступление
в Евросоюз новых государств воспринимается именно как одно из препятствий этому процессу значительной частью самого населения европейских стран». Ученый приводит данные проведенного в 12 странах Евросоюза опроса, согласно которому в среднем 55% населения этих стран полагают, что «дальнейшее расширение Евросоюза сделает еще более трудным формирование общей европейской идентичности» » [1, с. 129].
Говоря о специфике культурно-ценностных компонентов европейской идентичности, можно также упомянуть о трудностях и проблемах включения в процесс ее формирования огромных масс неевропейского населения-эмигрантов, в первую очередь мусульман, которые являются гражданами европейских стран, но при этом сохраняют приверженность к своим национальным традициям, обычаям, духовным и культурным ценностям. Проблема языковой разобщенности населения европейского континента также остается далеко не решенной. Как отмечал Ингмар Карлсон, в конце 1990-х гг. в среднем 66% граждан государств, которые на тот момент являлись членами Евросоюза, знали лишь один язык собственной страны и только 10% говорили как минимум на двух языках. Например, в Ирландии 80% населения говорит на одном языке, только 3% - на двух, тогда как в Люксембурге 1% моноговорящих и 80% говорящих на двух иностранных языках [17, р.68]. В 2005 г. после вступления в состав ЕС новых членов-государств был проведен опрос среди жителей уже 25 стран, который показал следующую картину: 56% европейцев, жителей стран ЕС, могут общаться на еще одном иностранном языке помимо родного, 28% -на двух, 1 из 10 опрашиваемых способен вести разговор на трех языках. Но при этом 44% населения не знали ни одного другого языка, кроме родного. Если анализировать данные по странам,
ИСТОРИЯ
то картина со знанием языков представляется неоднозначной. Например, минимум на двух языках говорят 99% граждан в Люксембурге, 97% -в Словакии и 95% в Латвии. На Британских островах этот показатель намного ниже - 38%, в Ирландии - 34%. Соответственно 41% итальянцев, 42% португальцев и 42% венгров владеют двумя иностранными языками [18, р.8]. Таким образом, в Великобритании, Ирландии, Италии, Португалии и Венгрии преобладающее большинство не знает другого иностранного языка, кроме своего родного. В целом, языковая разобщенность может служить определенным препятствием образованию единой общеевропейской культурной идентичности. Хотя с другой стороны, нельзя забывать о том, что приверженность к своей национальной культуре служит важнейшим фактором определения самоидентификации.
На современном этапе подчас наблюдается картина, когда объединительным моментом для европейцев выступает противопоставление «неевропейскому миру», например, антиисламизм и антиамериканизм. Но эти «негативно составляющие» европейской идентичности вряд ли будут способствовать положительным тенденциям формирования единой общности европейских народов. И как заметил Ральф Дарендорф, внедрение антиамериканских настроений, пусть даже непреднамеренно, в европейское строительство может быть интеллектуально бесчестно, морально подозрительно и политически опасно для всех свободолюбивых европейцев [12].
Таким образом, процесс формирование некой общеевропейской идентичности представляется достаточно сложным, неоднозначным процессом, требующим успешного развития многих факторов, которые в своем многообразии создали бы благоприятные условия для единения европейцев на культурно-ценностном уровне.
Обратимся теперь к проблемам национальной идентичности в России. Какие процессы происходят в сознании многонационального населения России? Есть ли какие-то общие составляющие компоненты, способствующие формированию российского национальной сознания? И что такое национальное сознание россиян?
Одной из важнейших проблем современной России является формирование национальной идентичности. Страна «зависла» на промежу-
точной ступени между распадающейся советской идентичностью и так пока не сложившейся до конца национально-государственной идентичностью. Как считают некоторые российские исследователи, само слово «россиянин» не вошло в сознание и в язык большинства людей, которые предпочитают идентифицировать себя прежде всего по этническому (например, «русский», «татарин», «башкир» и т. д.) и конфессиональному («православный», «мусульманин», «атеист») признаку или же по месту жительства («москвич», «петербуржец», «сибиряк» и т. п.) [6, с.34].
Состояние России сегодня характеризует неопределенность самоидентификации. Она разрывается между ощущением самобытности и своей причастности Европе. Данные опросов, проведенные среди учащихся и студентов в апреле-мае 2008 г., показали, что в молодежной среде Россия во много ассоциируется с «мостом» («буфером») между Западом и Востоком [9, с.13]. В определенной степени это связано с проблемой пути модернизации России, т. е. выбора пути, по которому страна должна развиваться. Владимир Лапкин, старший научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений, выделяет четыре альтернативных варианта российской модернизации:
- «западный путь», основу которого заложил еще Петр I и следствием которого стал раздел общества на «вестернизированну элиту, получившую даром возможность наслаждаться плодами европейской просвещенности и прогресса и «народ», уделом которого стали несводоба, нищета, политическое ничтожество»;
- «советский путь», который себя дискредитировал, но выступает в качестве некоего символа «протестной консолидации», т. е. «в качестве эффективного инструмента политической мобилизации недовольных»;
- «восточный путь», относительно исторического опыта которого в российском обществе существует «высокомерное предубеждение»;
- «особый путь», который «соединяет в себе элементы всех вышеперечисленных путей и стремление учесть при этом особенности российской действительности, интересы и ценностные приоритеты российского общества» [4, с.56-57].
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
Именно в последнем варианте развития России формирование российской идентичности преимущественно находит свои истоки. Об этом свидетельствуют данные многочисленных социологических исследований, на которые ссылается в своей статье Владимир Пантин [6]. Так, по данным опроса, проведенного Фондом «Общественное мнение» в 1999 г., большинство (60%) респондентов считали, что по своим традициям и культуре Россия представляется собой особую страну, не похожую ни на Европу, ни на Азию; в то же время 23% опрошенных полагали, что Россия сочетает в себе черты Европы и Азии и только 9% респондентов были согласны с тем, что Россия - это европейская страна. По данным опроса, проведенного Всероссийским центром изучения общественного мнения в 2003 г., на вопрос «Чувствуете ли Вы себя европейцем?» «часто» ответили 12% опрошенных россиян, «иногда» - 14%, «редко» - 18%, «никогда» - 55%. По данным другого опроса, проведенного «Левада-Центром» в 2007 г., лишь 11% респондентов были согласны с тем, что Россия -это «часть Запада, она должна стремиться к сближению со странами Европы и США»; в то же время 74% опрошенных полагали, что Россия -это «евразийское государство, у которого собственный исторический путь развития» и еще 7% респондентов склонялись к тому, что Россия -это «восточная страна, она должна ориентироваться на сотрудничество со своими соседями в Азии» (остальные 8% затруднялись ответить) [6, с. 34-35]. Правда, замечает В. Пантин, «представления об «особом характере» России и «особом пути» ее развития начинают явно доминировать лишь в случае бинарной оппозиции, когда перед опрошенными ставят дилемму: «западный» или свой «особый» путь развития, а также в случае трехчленной оппозиции («западный», «восточный» или «особый евразийский» путь) [6, с. 35].
Однако для большинства сторонников «особого пути» изоляционистские настроения не характерны. Например, данные опроса, проведенного ВЦИОМ в 2000 и 2005 гг., показывают, что сторонниками укрепления взаимовыгодных связей со странами Запада были, соответственно, 74% россиян в 2000 г. и 73% - в 2005 г.; только 13% респондентов в 2000 г. и 16% - в 2005 г. считали, что России следует держаться в стороне
от Запада (затруднялись ответить 13% опрошенных в 2000 г. и 11% в 2005 г.) [6, с.36]. В. Пантин считает, что позиция большинства сторонников «особого» пути развития России состоит не в том, чтобы изолироваться от стран Запада и Востока и совершенно не учитывать их опыт, а в том, «что необходимо продуманное и творческое заимствование зарубежного опыта, западных политических и экономических институтов, учитывающее исторические традиции и реалии России» [6, с. 36-37].
Итак, что определяет понятие «русский»? Что лежит в его основе - биологический фактор или социальный? В докладе «Российская идентичность в социологическом измерении», подготовленном рабочей группой Института социологии РАН [8, с. 9-18], приводятся следующие данные: 38% опрошенных россиян полагают, что «русские - это те, кто воспитан на русской культуре и считает ее своей». Но с другой стороны, 33% респондентов главным фактором, определяющим «русскость», называют «наличие русских родителей», 32% россиян считают, что русский - это тот, кто любит Россию, 27% - тот, кто сам называет себя русским, 20% - тот, кто имеет российское гражданство, 13% - тот, кто говорит по-русски, и, наконец, 11% - тот, кто исповедует православную веру [8, с. 13].
Из этих данных видно, что варианты ответов носят скорее культурологический, гражданский характер, чем биологический, связанный с пресловутым «зовом крови».
Достаточно непросто идет процесс формирования собирательного образа российского народа. Если анализировать определенные современные представления россиян применительно к самим себе и другим народам, то следует отметить, что в основе их лежат определенные исторически сложившиеся стереотипы.
В настоящий исторический период россияне видятся себе гостеприимными (83%), добрыми (82%), смелыми (76%), терпимыми (76%), обладающими чувством юмора (71%), духовными (67%), любознательными (65%) и в то же время -ленивыми (60%), расхлябанными (60%) и необязательными (53%) [8, с. 16]. Это скорее образ традиционного русского человека, пронесенный через столетия русской истории. Но если сравнивать эти характеристики с характеристиками
ИСТОРИЯ
немцев и англичан, то по позитивным оценкам русские превосходят последних. (Таблица).
Немцы и англичане оказываются в представлении россиян в чем-то похожими друг на друга и в равной степени противоположны по качествам русскому человеку. Немцы представляются русским аккуратными (79%), пунктуальными (69%), законопослушными (61%), расчетливыми (59%), жестокими (52%), трудолюбивыми (50%). А англичане - вежливыми (58%), деловитыми (55%), законопослушными (47%), уверенными в себе (43%) и пунктуальными (41%) [8, с. 17].
Таким образом, целостность и устойчивость стереотипов во многом способствует пробуждению национального самосознания, усилению чувства общности по национальному признаку.
Национальная идентичность утверждается через многие механизмы и каналы, но прежде всего через обеспечение гражданского равноправия, системы воспитания и образования, государственного языка, символов и календаря, культурного и массмедийного производства. По мнению академика Валерия Тишкова, в России же сложилась реальная общность россиян на основе исторических и социальных ценностей, патриотизма, культуры и языка [11 с.]. Именно русский язык является одним из важнейших элементов формирования российской идентичности. Только 3% населения России не знают русского языка, поэтому он является не только собственностью этнических русских, это собственность России, всех россиян. Как считает ученый: «Это первый самый главный культурный компонент и часть нашей идентичности. И на русском языке основана русскоязычная культура, второй мощный объединительный фактор» [10, с. 16]. Более половины (56%) опрошенных в 2007 г. россиян гордятся российскими поэтами, писателями, композиторами [8, с. 10].
Нельзя не сказать и еще об одном факторе, ко -торый может способствовать формированию российской идентичности. В современной России сохраняет свою силу традиционно толерантный принцип сосуществования различных конфессиональных групп и отсутствие религиозной нетерпимости как дифференцирующего признака. Социологические исследования 2006-2007 гг. показали, что утверждение «Россия для русских» поддерживают всего 7,6% православных и 16%
неверующих, тогда как тезис «Россия - общий дом многих народов» - подавляющее большинство представителей основных конфессий, 52,6% православных, 52% неверующих [5, с. 15].
В формировании национальной идентичности важную роль играет такой фактор, как «внутренний» и «внешний» национальный образ страны. «Внешний» образ складывается сквозь призму оценок роли и влияния страны в мире. Социологические данные, приведенные в Докладе рабочей группы Института социологии РАН, свидетельствуют о том, что при сопоставлении образов России и Западной Европы в 2002 и 2007 гг. в ассоциациях россиян происходит определенное смещение от негативных образов к позитивным. В 2002 г. Россия ассоциировалась, в первую очередь, с «кризисом» и «наркотиками», и только за этими понятиями шли позитивные оценки - «патриотизм» и «духовный мир». В 2007 г. первая пятерка характеристик России выглядит уже иначе: «патриотизм», «духовный мир», «кризис», «культура», «взаимопомощь» [8, с. 22].
Рассматривая эволюцию образа России в массовом сознании, нельзя не отметить тот факт, что такие понятия, как «сила-воля-энергия», характеризующие динамизм развития стран, получают в 2007 г. по сравнению с 2002 г. у россиян большее признание. Так, понятие «сила» ассоциировалась только у 3% опрошенных россиян в 2002 г. и уже у 20% - в 2007 г., понятие «энергия» - соответственно 14% и 30%, «воля» - 13% и 25%. [8, с. 24].
В большинстве своем жители современной России выступают за повышение роли своей страны в мире. Только 7% респондентов считают, что России не следует стремиться к каким-либо гло -бальным целям, а 45% - что России достаточно будет войти в число 10-15 ведущих государств мира [8, с. 25]. Более того, можно сослаться на материалы исследований, проводимых учеными факультета политологии МГУ им. М. В. Ломоносова в 2009 г., согласно которым вне зависимости от сложившихся у российских граждан оценок ситуации в экономике, политике и социальной жизни, они не представляют себе жизни в другой стране, что сильно отличается от результатов исследований, проводившихся в 1990-х и в 2000-х гг. Респонденты не против того, чтобы работать в других странах,
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
путешествовать, учиться, но убеждены, что жить смогут только в России [7, с. 114].
Подводя итоги, можно отметить, что при наличии проблем с общегражданской, государственной идентичностью, общей идеологией, общих целей и интересов, все же есть немало оснований говорить о «новой общей идентичности» - российской. Как и европейская, российская идентичность переживает процесс формирования. Российская идентичность основана на ценностях, которые в целом согласуются с ценностями евро-
пейской цивилизации. Перспективы формирования новой российской идентичности связаны, прежде всего, с интенсивным экономическим, политическим, культурным и информационным взаимодействием России с европейскими и другими культурно близкими странами. При этом, в случае успешной реализации этого процесса в рамках новой российской идентичности современные черты будут переплетаться с традиционными ценностями и стереотипами.
Библиографический список
1. Вайнштейн Г.И. Европейская идентичность: желаемое и реальное //Полис, 2009. № 4. С. 123.
2. Громыко А. Устоит ли новый Вавилон? (Проблемы межцивилизационной интеграции Европы) //Современная Европа. 2010. № 1. С. 21.
3. Кокшаров Н.В. «Современная национальная политика России»// http://credonew.ru/content/ view/336/28/
4. Лапкин В.В. Модернизация, глобализация, идентичность. Общие проблемы и российские особенности //Полис. 2008. № 3. С. 56-57.
5. Мчедлова М.М. Современность и императивы российской цивилизации: политические следствия этноконфессионального разнообразия //Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология 2007. № 3. С. 15.
6. Пантин В.И. Политическая и цивилизационная самоидентификация современного российского общества в условиях глобализации //Полис. 2008. № 3. С.34.
7. Пищева Т.Н., Виноградов Н.С.,Недова А.Д. Образ России под углом зрения политический коммуникаций //Полис.2010. № 4. С. 114.
8. Российская идентичность в социологическом измерении /Рабочая группа Института социологии РАН .//Полис. 2008. № 3. С. 9 - 28.
9. СемененкоИ.С. Образы и имиджи в дискурсе национальной идентичности //Полис. 2008. № 5. С. 13.
10. Тишков В.А. Национальная идентичность и духовно-культурные ценности российского народа. СПБ: СПБГУП. 2010. С.5.
11. Тишков Валерий. Российский народ и национальная идентичность//Россия в глобальной политике. 2008. № 4. Июль-август. С.75
12. Dahrendorf Ralf. Anti-Americanism and Europe's Identity /Copyright: Project Syndicate/Institute for Human Sciences, February 2003. //http://www.project-syndicate.org/commentary/dahrendorf11/English (обращение 06.04.11).
13. Eurobarometer 52. Public Opinion in the European Union. 2000. April. Brussels. //http://ec.europa. eu/public_opinion/archives/eb/eb52/eb52_en.pdf (обращение 08.04.11).
14. Eurobarometer 62. Public Opinion in the European Union. 2004. October -November. Brussels // http://ec.europa.eu/public opinion/archives/eb/eb62/eb_62_en.pdf (обращение 06.04.11).
15. Eurobarometer 69. Public Opinion in the European Union. 2008. May. Brussels //http://ec.europa.eu/ public_opinion/archives/eb/eb69/eb_69_first_en.pdf (обращение 06.04.11).
16. Eurobarometer. Flash EB No 294. European Union Citizenship Analytica lReport. March. 2010. Brussels //http://ec.europa.eu/public_opinion/flash/fl_294_en.pdf(обращение 06.04.11).
17. Karlsson I. How to define the European identity today and in the future? //Reflections on European Identity. Ed. by Th. Jansen. European Commission. Working Paper. Brussels. 1999 // http://www.pedz.uni-mannheim.de/daten/edz-mr/pbs/00/european_identity_en.pdf (обращение 08.04.11).
ИСТОРИЯ
18. Special Eurobarometer 243. «Europeans and their Languages» November -December. 2005. Brussels. //http://ec.europa.eu/public_opinion/archives/ebs/ebs_243_en.pdf (обращение 08.04.11).
T.N. GELLA
NATIONAL IDENTITY IN THE EU AND RUSSIA: COMPARATIVE ANALYSIS BASED ON THE FOREIGN AND RUSSIAN RESEARCH
The article is devoted to the development of national identity in Russia nowadays. It gives a historical review of national identity development in the USSR, outlines the development of European identity within the European Union. The article focuses on the analysis of contemporary process of development of national mentality among the citizens of the multinational Russian Federation.
Key words: national identity, pan-European identity, national mentality, European culture, Russian identity, “russky”, “rossiyanin”.
