CC BY
37
Библиографический список
1. Speer, Albert. Neue Deutsche Baukunst. Prag, 1943. S.7.
2. Hitler am 5. Jahrestag der Machtergreifung, DBZ 1938, Heft 4, 26.01.1038.
3. Tent, Anna. Architektur im Dritten Reich 1933-1945. FrankfurtBerlin, 1967. S.7.
4. Шпеер Альберт. Воспоминания. Москва - Смоленск, 1997. С.96
5. Die Kunst im Dritten Reich. Jg.1, H.10, 1937, S.4.
6. Шпеер Альберт Воспоминания. Москва - Смоленск, 1997. С.105.
7. Die Kunst im Dritten Reich. Jg.1, Fg I, 1937, S.4-20.
8. Шпеер Альберт Воспоминания. Москва - Смоленск, 1997. С. 89-97.
9. Hellak,O.Fur das alte und das neue Hoftheater in Dresden, in: Kunst im Deutschen Reich. 5/1941, Die Baukunst, S.76.
10. Шпеер Альберт. Воспоминания. Москва - Смоленск, 1997. С.122.
11.Там же. С.124-125.
12.Fest, Joachim. Hitler. Bd. II, Frankfurt/M, 1978. S.196.
13.Берлин-Москва. Каталог выставки в Государственном изобразительгном музее им. А.С.Пушкина 4 марта- 30 июня
1996. М., 1996. С. 424.
14.Шпеер, Альберт. Воспоминания. Москва - Смоленск,
1997. С.207.
15.Там же. С.224.
16.Там же. С.121.
17.Там же. С.127.
18.Центр хранения историко-документальных коллекций. Ф. 1409. Оп.2. Д.4. Л. 123-138.
19.Берлин-Москва. Каталог выставки в Государственном изобразительном музее им. А.С.Пушкина, 4 марта- 30 июня
1996. М., 1996, С. 425.
20.ЦХИДК. Ф.1409. Оп.2. Д.4. Л.253-266; Оп.1 .Д.8. Л.261.
21 .Giesler, H. Symbol des Grosdeutschen Reiches, in: Neue Reichkanzelei, Munchen, 1940.
22.Шпеер, Альберт. Воспоминания. Москва - Смоленск,
1997. С.174.
23.Brenner H. Kunstpolitik des Nationalsozialismus. Hamburg, 1963. S. 121.
24.Tent, Anna. Op.cit. S.192.
25.Шпеер Альберт. Воспоминания. Москва - Смоленск, 1997. С.95.
26.Lotz,W. Das Reichsparteitagsgelonde in Nurenberg, in: Kunst in Dritten Reich, 2/1938, 9, S.256-266.
27.Шпеер Альберт. Воспоминания. Москва - Смоленск, 1997. С.111-113.
28.Там же. С.96-97.
29. Там же. С.231.
УДК 801
К ВОПРОСУ О ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКОЙ КАТЕГОРИИ САМОСТИ, СРЕДСТВАХ ЕЕ ВЫРАЖЕНИЯ В ЯЗЫКЕ И ЕЕ СТРУКТУРНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ
Н.А.Корепина1
Национальный исследовательский Иркутский государственный технический университет, 664074, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.
Исследуется функционально-семантическая категория самости в языке в русле антропоцентрической парадигмы. Рассмотрена специфика Я человека в различных проявлениях. Выявлены основные средства выражения категории самости в английском и русском языках. Очерчена структура функционально-семантической категории самости: ядро и периферия. Библиогр. 20 назв.
Ключевые слова: категория самости; функционально-семантическая категория; функционально-семантическое поле; языковые средства выражения.
ON THE QUESTION OF THE FUNCTIONAL-SEMANTIC CATEGORY OF THE SELF, ITS MEANS OF EXPRESSION IN THE LANGUAGE AND ITS STRUCTURAL ORGANIZATION N.A. Korepina
National Research Irkutsk State Technical University, 83, Lermontov St., Irkutsk, 664074.
The author studies the functional-semantic category of the self in the language within the anthropocentric paradigm. The specificity of the I-human is considered in various manifestations. The basic means to express the category of self in the English and Russian languages are revealed. The author outlines the structure of the functional-semantic category of the self: the core and peripherals. 20 sources.
Key words: category of the self; functional-semantic category; functional-semantic field; language means of expression
В бихевиоризме самость рассматривается как поведенческая категория, которую можно понять только в действиях, поступках. Когнитивная психология считает самость познавательной схемой, благодаря ко-
торой индивид перерабатывает информацию о себе, организуя ее в особые понятия и образы. Психоанализ и эго-психология видят в самости мотивационный феномен, основу которого составляют влечения и по-
1Корепина Наталья Алексеевна, кандидат филологических наук, старший преподаватель кафедры английского языка, тел.: 89148720480, e-mail: [email protected]
Korepina Natalia, Candidate of Philology, Senior lecturer of the chair of the English language, tel.: 89148720480, e-mail: [email protected]
требности. Для интеракционизма (от английского interaction - «взаимодействие») «самость» - продукт межличностного взаимодействия и коммуникации. Экзистенциальная психология рассматривает сущность самости в процессах самоактуализации, актах творчества и т.д. [1].
Гордон Оллпорт постоянно подчеркивал перво-степенность категории самости для рассмотрения личности. Для фиксации специфичности именно человеческой самости как социальной он ввел специальное понятие - proprium, как основание последовательности, характеризующееся аттитюдами, целями и ценностями. Понятие proprium не является априорным, а развивается во времени, представляя собой чувство самоидентичности, самооценки и образа самого себя. В своих рассуждениях Г. Оллпорт концентрируется на текущих переживаниях человека, его феноменологической самости и условиях адаптации [2].
Как и для большинства других феноменологов, одной из центральных категорий для Карла Роджерса является категория самости. Она определяется им как «организованный, последовательный, концептуальный гештальт, составленный из характеристик «I» и «Me», а также их взаимоотношений с различными другими аспектами жизни, совместно с ценностями, прикрепленными к этим восприятиям» [3, Vol.3]. В результате взаимодействия с окружением части перцептивного поля начинают дифференцироваться в самости. Эти воспринимаемые самости (Я-концепция), в свою очередь, начинают влиять на восприятия и поведение.
За психологией самости стоит философская проблема соотношения вещного и личностного, социального и индивидуального, данного и творимого. Одностороннее, недиалектическое мышление, которое не может охватить бимодальность Я, его одновременную принадлежность к двум мирам, неизбежно превращает вещное и личностное в абсолютные противоположности .
Проблема человеческого Я, о которой мы рассуждаем, подразумевает два фундаментально разных вопроса:
1) Что такое самость? Данный вопрос пытается установить природу самости, идентичности, самосознания и т. д .
2) Кто я? Это вопрос о смысле моего конкретного бытия.
Можно предположить, что в первом случае в центре внимания стоят родовые возможности человека, а во втором - индивидуальные. Вопрос «Что такое самость?» безличен, ориентирован на объективное познание, результаты которого могут быть выражены в понятиях; это поиск общего закона, правила, нормы, на которую может с теми или иными вариациями ориентироваться каждый; это открытие себя через другого. Вопрос «Кто я?» интроспективен, субъективен, обращен внутрь личности; это не столько познание, сколько самовыражение, автокоммуникация, путь от себя к другому; он не отливается в четкие понятийные и вообще языковые формы и апеллирует не столько к разуму, сколько к непосредственному переживанию,
интуитивному опыту. Его общезначимость основывается не на подчинении общим правилам, а на внутреннем сходстве, близости переживаний и ценностей всех или, по крайней мере, некоторых людей [1].
Соотношение этих подходов можно представить следующими двумя рядами:
Что такое самость? Кто Я?
Объективное Субъективное
Сущность Существование
Определение Выражение
Объяснение Понимание
Всеобщее Особенное
Сообщение Автокоммуникация
Взгляд извне Интроспекция
Логическое Внелогическое
Понятие Переживание
Стабильное Изменчивое
От другого к себе От себя к другому
При всей условности этой оппозиции она весьма существенна. Сравнивая два ряда данной оппозиции, мы отмечаем их взаимосвязь и взаимозависимость. Все попытки понимания человеком своего Я, субъективной самости, происходят в сравнении себя с другими людьми. Каждый человек является уникальным и особенным, переживающим, понимающим и выражающим себя. Вглядываясь в глубины своего Я, отслеживая события своей жизни, субъективно оценивая свои взаимоотношения с другими, человек пытается понять свое существование и определить: Кто я? Только достигнув понимания своей субъективной сущности, по нашему мнению, есть шанс приблизиться к глобальному понятию самости вообще. Более того, помочь в этом может наука, ориентированная на получение объективного знания, содержательно отвечающая лишь на первый вопрос (Что такое самость?), предоставляя второй индивидуальному усмотрению. Но этот интимный, личный поиск также опирается на определенные философско-этические предпосылки, тесно связанные с нормативным миром культуры [1].
В англоязычной литературе для обозначения самости человека, человека как личности существует термин Self. В русском языке самость человека актуализируется в слове Я. В энциклопедическом словаре Р.Е. Ашера отмечается, что Self - это ядро(соге) человеческой личности (Personality), содержащее ее интересы, эмоциональные состояния, физические особенности и т.д. [4, P. 3795]. Я человека, таким образом, является «внутренним зеркалом», которое отражает то, как человек воспринимает сам себя [5, P.26]. Слово Personality определяется значительно шире - это человек как носитель каких-то свойств, отличающих его от себе подобных, и человек как член общества [Ibid, P. 30; 6, V. 25], объединенных понятием самости.
В нашем исследовании мы рассматриваем категорию самости как функционально-семантическую, содержащую языковые группировки, объединения, об-
ладающие языковым содержанием и языковым выражением. Элементы разных уровней языковой категории самости взаимодействуют, имеют свое назначение, употребление и выполняют определенные семантические функции, способствуя взаимопониманию в речи.
Так, слово Я - личное местоимение первого лица единственного числа. Местоимениями называют слова, используемые в качестве заменителей имен (латинское pronomen буквально означает «вместо имен»). В отличие от указательных местоимений (тот, этот и т.п.), употребляющихся в разных контекстах, личные местоимения всегда подразумевают грамматических лиц: «я» обозначает говорящего, «ты» - собеседника, «он», «она», «оно», «они» - то, о чем или о ком говорится. Хотя способы образования личных местоимений неодинаковы в разных языках, местоимения первого и второго лица принципиально отличаются от местоимений третьего лица тем, что относятся только к людям. Собственно лицами, то есть субъектами речи, являются только «я» и «ты», которые, в отличие от безличных «он» или «оно», уникальны и взаимообратимы: «Тот, кого я определяю как «ты», сам мыслит себя в терминах «я», превращает мое «я» в «ты» [7].
Когда, например, Уильяму Джеймсу понадобилось разграничить «Я» как субъект деятельности и «Я» как объект самовосприятия, он использовал для этого готовую лингвистическую конструкцию I («Я») и me («меня») [8, P. 177].
Кроме того, личные местоимения выражают не только наше собственное положение и отношение к другим участникам беседы, но являются еще как бы крохотным зеркалом, в котором отражается система общественных отношений. Их семантика и история всегда поучительны. Так, русское возвратное местоимение сам указывает на лицо, которое представляет производителя действия. Местоимения типа сам называются возвратно-определительными или возвратно-усилительными, так как они не просто отсылают к определенному лицу или предмету, но как бы уточняют его, подчеркивают его тождественность. Хотя сами по себе они не содержат какой-либо конкретной, содержательной информации, большинство слов, послуживших в разных языках основой для их образования, - это существительные со значениями типа душа, голова, тело, человек, грудь, лицо, сердце. Русское местоимение сам (и родственные ему местоимения в других славянских языках) имеет славянский корень со значением «отдельный», «одинокий», близкий к древнеиндийскому samas («ровный», «одинаковый») и латинскому similis («подобный»). Все эти слова восходят к индоевропейскому корню sem («один») [1].
Возвратно-определительные местоимения, возникнув на основе существительных, входят затем в виде приставок или суффиксов в состав множества новых слов, а в некоторых языках образуют самостоятельное существительное. Таково, например, английское the self - самость, получившее распространение и в научной речи. В русском языке существительное самость, которое В. Даль определял как однолич-ность, подлинность, широкого распространения не
получило, и английское the self большей частью переводится словом Я, что, как справедливо замечает В. М. Лейбин, не совсем точно [9]. Так же обстоит дело и в немецком языке. Существительное das Selbst сформировалось здесь по английскому образцу в XVII в., но общеупотребительным не стало. В немецкой литературе чаще употребляется слово das Ich - я или его производное Ichheit - яйность, встречающееся у Фихте, Гегеля и Хайдеггера. Во французском языке однозначного эквивалента самости нет вовсе; это значение передается местоимениями moi - я, мне, меня или soi - сам, себя, себе, в зависимости от грамматической конструкции предложения.
Даже поверхностное изучение личных и возвратных местоимений показывает, что, несмотря на их широкую вариабельность, в разных языках существует целый ряд психолингвистических универсалий. Я всегда подразумевает лицо, то есть субъект; нечто уникальное, первичное, связанное с душой или каким-то субстанциальным носителем активности, которое обретает реальность бытия только в общении с каким-то другим лицом, с ты.
Онтологическое раздвоение Я как субъекта рефлексии и объекта (само)восприятия отражается в английском языке посредством прототипического личного местоимения I и существительного self, то есть в английском языке сложилась своя система я-сам (I-self), концептуализирующая признаки Я - человека [10, с. 11].
Self (как и oneself) отражает различные признаки и характеристики человека, его самосознание и его самопознание, так как все это является важным для развития и самовыражения человека, поскольку «человек стремится создать и понять не только мир, но и самого себя» [12, P.2].
Self - историческая единица, которая развивалась одновременно с внутренним миром личности, что четко отражено в истории языка. Согласно Оксфордскому словарю, в староанглийском языке насчитывалось всего 13 слов с приставкой self (сам), причем половина из них обозначала объективные отношения. Количество таких слов (самолюбие, самоуважение, самопознание и т. д.) резко возрастает со второй половины XVI в., после Реформации. Некоторые из этих слов имеют даже индивидуальных авторов. Так, слово self-control («самоконтроль») введено А. Шефтсбери, self-regard («самоуважение») - И. Бентамом, a self-conscious («застенчивый», «озабоченный собой») - С. Колриджем. Параллельно в язык входят слова, описывающие внутренние чувства и переживания. В настоящее время мы наблюдаем в английском языке множество лексических единиц, содержащих в своей структуре Self, которые относятся к разным частям речи: возвратные местоимения (myself, yourself etc.), cуществительные (self, self-control, self-interest etc.), прилагательные (self, self-important, self-determined etc.), глаголы (self-destruct Am.E.), наречия (selflessly, self-evidently etc.).
На основе анализа словарных дефиниций oneself и self Л.Г. Александрова делает вывод, что oneself и self близки по значению, так как oneself определяется через self, а self является компонентом местоимения
oneself. Self определяется словарем как отражение человека (person), так же определяется и местоимение oneself. Более того, местоимение oneself может быть также обозначено one's self, и это дает основание считать местоимение oneself полнозначным словом (как и Self), которое отражает самость человека и, следовательно, дает основания поставить его в один ряд с существительным Self. Некоторые словари отмечают, что одним из значений self является личность, взятая в каком-то одном ракурсе, например: SELF - n. 2. a certain side of a person's character, esp. In One's better [worse, former] self [10].
Употребление местоимения me вместо self возможно потому, что, как утверждает американский психолог Дж. Мид, Я (Self) человека состоит из двух фаз: I и Me. I - это способность становиться объектом для самого себя (self), а me управляет поведением, мыслями и чувствами Я (Self) и является социальным рефлексивным Я, отражающим совокупность межиндивидных взаимодействий [13; 4, Vol. VII]. Указанное употребление местоимения me обсуждается Дж. Ла-коффом: «Предположим, вчера вы были подавлены или брюзгливы и сказали что-то недоброе своему другу. На следующий день вы можете объяснить свое поведение следующим образом:
(1) I wasn't myself yesterday или I'm sorry, but that wasn't the real me» [14, P.107].
В человеке существует некая область, которая не совпадает полностью с областью Я, хотя и составляет его неотъемлемую принадлежность. Из этой области своего Я человек может «выйти», а может «вернуться» в нее. Она существует в некоторой отдельности от Я, как своего рода автономное пространство. Как отмечает А.Н. Леонтьев, внутри человека существует особая инстанция - «маленький человечек в сердце», который в нужную минуту «дергает за веревочки» [15, с.176].
Употребление self и oneself для обозначения одного и того же понятия встречается в психологических исследованиях. Например, американский психолог Р. Орнштейн следующим образом интерпретирует высказывание (2) She is not herself today: "In order to think that someone is not herself, we must have an idea of just what she really is... because there is no real self in the way we usually understand it" [16, P.149]. Таким образом, herself и self в данном примере взаимозаменяемы.
Тем не менее, в английской грамматике знаменательная часть речи - существительное self и возвратное местоимение oneself традиционно рассматриваются как различные единицы. Это противоречие пытался устранить Дж. Лайонз, рассматривая himself, herself и т.д. как формы лексемы self, причем он оговаривается, что self является более абстрактной единицей, чем лексема oneself, поскольку она лежит в основе личного местоимения первого лица: I am hungry и Self is hungry. Таким образом, он относит обе единицы к разряду местоимений, признавая эту точку зрения непривычной (unorthodox) [17, P.665].
Л.М. Ковалева обращает внимание на то, что в обыденной речи self чаще употребляется с определением, благодаря которому self относится не столько ко
всей личности в целом, сколько к личности в определенном ракурсе. В конкретном тексте self может соотноситься и с частью целого Я. Об этом свидетельствуют следующие примеры:
(3) a. When he dragged himself here one night, weary and starving, with the warders hard at his heels, what could we do? (Doyle A.C., The Hound of the Basker-villes. Great Britain: Wordsworth Classics, 1999. P. 80);
b. When he dragged his weary and starving self one night with the warders hard at his heels, what could we do? (пример наш);
(4) a. I was calmer, nicer to my family and much more like my old self (Stewart, A. The vitality diet. UK: Thorsons Publishers, 1990, pp. 7-229. URL: www. nat-corp.ox.ac.uk (дата обращения: 04.12.2008);
b. I was calmer, nicer to my family and much more like myself (пример наш) [также см.: [18; 19, с.114; 20, с. 110-117].
Перечисленные выше языковые средства обозначения категории самости различаются по принадлежности к той или иной стороне языка, по структурной организации, но их роль в обозначении категории самости служит основой для их объединения и взаимодействия. При этом наблюдается определенная иерархия языковых средств при обозначении самости деятельности: одним из них свойственны регулярность, высокая частотность употребления при обозначении исследуемой категории. Эта черта свойственна ядерным (центральным) компонентам категории самости: личному и возвратному местоимениям, а также возвратным синтаксическим конструкциям, поскольку в них полнее и частотнее проявляются характерные для рефлексивной деятельности признаки: определенное отношение между субъектом и объектом, «воздействие» человека на самого себя, свое тело и свою духовно-мыслительную сферу (свои чувства, мысли).
Учитывая сказанное выше, мы полагаем, что функционально-семантическая категория самости включает в себя некую совокупность содержательных (семантических) значений, выражаемых элементами разных языковых уровней, актуализирующихся в речевых актах в контексте. Функционально-семантическая категория представляет собой систему разнородных языковых средств (местоимения oneself, I , существительные self, c приставкой self, self -прилагательные, self -глаголы, self -наречия), способных взаимодействовать для выполнения определенных семантических функций.
В русском языке ядро категории самости представлено личным местоимением я, словом сам, возвратным местоимением себя/себе, а также собственно-возвратными глаголами (глаголы на -ся), функционирующими в составе возвратных конструкций. Это значит, что в центре категории находятся такие структуры, в которых семантика самости отражена самым эксплицитным и экономным способом.
Представляется интересным проследить, каким образом данные признаки человека репрезентируются в современных языках, какие из этих признаков являются центральными и периферийными в данной категории.
Периферия функционально-семантической категории самости примыкает к ядру, размывая грани ядра. К периферии функционально-семантической категории самости в английском языке мы относим такие лексемы, как ego, side, part, variant, version, а также сложные прилагательные, существительные, глаголы и наречия, образованные при помощи префикса self-, auto-, поскольку данные единицы удовлетворяют не всем критериям, характеризующим компоненты ядра категории. Из анализа корпуса примеров можем отметить, что данные лексемы не обладают высокой частотой употребления в языке и не несут максимальной функциональной нагрузки. Однако данные средства реализации категории самости выражают признаки категории самости самостоятельно, как, например, ego, или в словосочетании side, part, variant, version of myself/yourself...me/you/him..., поэтому, по нашему мнению, данные лексические средства относятся к периферии функционально-семантической категории самости.
Подобную картину мы наблюдаем в русском языке: производные слова с префиксами сам-, само-, авто-, слово эго, прилагательное самый, наречие самостоятельно, - компоненты периферии.
Крайняя область периферии функционально-семантической категории самости в русском и английском языках также представлена лексемами, характеризующими самость человека или самостные свойства его личности, характера, имплицитно выражающие категориальное значение, а именно: индивидуальность, личность, идентичность, характер, нрав, природа, внутренняя природа, сущность, существо, лицо, индивидуальная особенность - в русском; personality, individuality, identity, nature, inner nature, essence, persona, soul, spirit, inner man, being, subjectivity - в английском языке.
Анализ структуры функционально-семантической категории самости в английском и русском языках условно дает основание предположить, что данные ФСК имеют похожую структуру и наполнение (языковые средства выражения). Данное предположение еще раз подтверждается уникальностью понятия Я, самости, а также тем, что не только в философии и психологии разных стран и поколений человек рассматривался как отправная точка в познании, некий центр познания, но и в лингвистике находит свое воплощение в языковой реализации, «роднящей» и сближающей настолько разные языки: русский и английский.
1. Кон И.С. В поисках себя: Личность и ее самосознание М.: Политиздат, 1984. 335 с.
2. Allport G.W. Personality: A Psychological Interpretation [Text] / G. W. Allport. - New York : Henry Holt, 1937. - P. 159-165.
3. Rogers C.R. A. Theory of therapy, personality and interpersonal relationships [Text] / C. R. A. Rogers // Psychology: A Study of a Science / Koch, S. (Ed.). - New York : McGraw-Hill, 1959.
Vol. III: Formulations of the Person and the Social Context. -N.Y.: McGraw Hill, 1959. - 837 p.
4. Denzin, N. K. Definition of the Self [Text] / N. K. Denzin // The Encyclopedia of Language and Linguistics/ Ed.- in- Chief R. E. Asher. - Oxford, New York, Seoul, Tokyo : Pergamon Press, 1994. - V. VII. - P. 3795-3799.
5. Adler R. B. Understanding Human Communication [Text] / R. B. Adler, G. Rodman. - N.Y. : Harcout Brace Jovanovich College Publishers, 1991. - 471 p.
6. The New Encyclopedia Britannica [Text] : 15th Edition / Peter B. Norton, President and Chief Executive Officer; Joseph J. Esposito, President Publishing Group. - Chicago / Auckland / London / Madrid / Manila / Paris / Rome/ Seoul / Sydney / Tokyo / Toronto : Encyclopedia Britannica, Inc., 1994.
V. 25 : Number-Prague. - 15th edition. - Chicago : Encyclopedia Britannica, Inc. 1994. - 1080 p.
7. Бенвенист Э. Общая лингвистика. Изд. 2-е, стереотипное. М. : Едиториал УРСС, 2002. 448 с.
8. James W. The Principles of Psychology [Text] / W. James. -London, 1891. - P. 177.
9. Лейбин В.М. Психоанализ и философия неофрейдизма М.: Политиздат, 1977. 246 с.
10. Александрова Л.Г. One's self и oneself как способы репрезентации концепта Я в современном английском языке:
ческий список
дис. ... канд. филол. наук : 10.02.04 / Л. Г. Александрова. Иркутск, 2000. 164 с.
11. Александрова Л.Г. One's self и oneself как способы репрезентации концепта Я в современном английском языке: автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.02.04 / Л. Г. Александрова. Иркутск, 2001. 24 с.
12. Bruner, J. Acts of Meaning [Text] / J. Bruner. - Cambridge, MA : Harvard University Press, 1990. - 181 p.
13. Mead G. H. Mind, Self and Society: From the Standpoint of a Social Behaviorist [Text] / G. H. Mead. - Chicago : University of Chicago Press, 1946. - 401 p.
14. Lakoff G. Sorry I'm Not Myself Today: The Metaphor System for Conceptualizing the Self [Text] / G. Lakoff, B. Miles // Me, Myself, and I: Manuscript. - Berkley : University of California, 1991. - P. 91-123.
15. Леонтьев А. Н. Формирование личности // Психология личности в трудах отечественных психологов. СПб. : Изд-во «Питер», 2000. 480 с.
16. Ornstein R. Multimind: A New Way of Looking at Human Behaviour [Text] / R. Ornstein. - Boston : Houghton Mifflin Company, 1986. - 206 p.
17. Lyons J. Semantics [Text] / J. Lyons. - Cambridge : Cambridge University Press, 1977. - V. 2. - 897 p.
18. Ковалева Л.М., Александрова Л.Г. Роль SELF в концептуализации Я // Когнитивный анализ слова: коллективная монография / под ред. Л.М. Ковалевой. Иркутск: Изд-во ИГЭА, 2000.
19. Ковалева Л. М. Английская грамматика: от предложения к слову. Часть 1. Пропозиция Иркутск , 2006. С. 107-125.
20. Ковалева Л. М. Английская грамматика: предложение и слово // монография. Иркутск, 2008. 397 с.
