CC BY
55
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2009. № 5
А.И. Мраморнов
(кандидат исторических наук, ассистент кафедры российской политики
факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова)*
К ВОПРОСУ О БИОГРАФИЧЕСКОМ МЕТОДЕ В ИЗУЧЕНИИ ИСТОРИИ РУССКОЙ ЦЕРКВИ
Статья посвящена одному из хорошо известных в исследовательской практике, но мало изученному в теоретическом отношении методу изучения отечественной истории — биографическому. Его особенности рассматриваются на материалах церковной истории. Автор разбирает ряд защищенных в последние годы диссертаций о деятелях Русской церкви, обращая внимание на применение в данных работах указанного метода. Рассматриваются трактовки биографического метода в разных гуманитарных науках — от литературоведения до социологии. Исследуется специфика изучения русской церковной истории и формулируются конкретные направления, где биографика становится неотъемлемой частью методологического инструментария историка. В центре внимания автора — архиерейская биография, при изучении которой должны приниматься во внимание богословские основания деятельности епископов в Церкви. Показывается логическая связь анализа отдельных биографий с их массовым рассмотрением.
Ключевые слова: биографический метод, биографика, история России, история Церкви, духовенство, Гермоген (Долганов), просопография, генеалогия.
The article investigates the biographical method in studying Russian history. This method is well-known but lacks theoretical research. Its features are analysed in the resources of church history. The author examines a number of recent dissertations on the personalities of Russian church and focuses on the use of biographical method. The interpretation of this method in different branches of knowledge (from sociology to literary criticism) is discussed. The peculiarities of studying Russian church history are analysed, and an outline of specific directions is produced where biography becomes an essential part of historic methodology. The author focuses on biographies of bishops, which take into account theological basis of their activities in the Church. Finally, the connection of certain biographies with their popular interpretation is researched.
Key words: biographical method, biographics, Russian history, Church history, clergy, bishop Hermogen (Dolganov), prosopography, genealogy
* Мраморнов Александр Игоревич, тел. (495) 939-20-45, e-mail: mramor-new@ mail.ru.
* * *
Длительное время религиозные сюжеты, в особенности относящиеся к новой и новейшей истории, находились в отечественной историографии на обочине исследовательских интересов. Это было связано с чрезмерной заидеологизированностью исторической науки, строгим ее подчинением государственной атеистической политике. В последние два десятилетия ситуация изменилась, однако определенное отставание той отрасли науки, которая изучает русскую церковную историю, ощущается довольно явственно1.
Занятие церковной историей вызывает к жизни ряд исторических дисциплин и методик, прежде слабо задействованных. Среди них — генеалогия, просопография, историческая некрополистика, биографика. Последняя на первый взгляд кажется наиболее простой, традиционной и доступной, но ее специфика и действенность для науки еще отчетливо не сформулированы. Мешает кажущаяся «обычность», традиционность биографии как таковой, поскольку многие исторические тексты сопровождаются обращением к биографиям деятелей прошлого, а иногда почти целиком состоят из них. При этом метод изучения истории через биографию чаще всего остается на уровне интуитивной тактики исследователя.
Проблема собственно биографического метода тесно связана с еще одной философской и методологической проблемой — проблемой роли личности в истории. Правда, в русле церковно-истори-ческой тематики есть возможность не углубляться в нее, поскольку роль личности, облеченной полномочиями священнодействовать, представляется с точки зрения церковного устройства и мировоззрения более значимой, чем во многих областях секулярного пространства, например при изучении истории государственного управления тех стран, где действуют выборные демократические механизмы. Впрочем, быть может, при накоплении теорией исторической науки конкретных данных о возможностях разбираемого метода нужно будет обратиться и к этой философской проблеме.
В последние годы защищен ряд диссертаций о таких деятелях православия разных эпох, как митрополит Никифор, Иакинф Би-чурин, Киприан Старорушанин, Порфирий Успенский, Софроний Смирнов, Иоанн Кронштадтский, Максим Грек, Феофан Затворник, митрополит Антоний Вадковский, патриархи Филарет, Никон
1 История Церкви не единственная подобная отрасль: например, пристальное и ранее не всегда возможное внимание современная историческая наука уделяет истории повседневности, Белому движению и целому ряду других проблемных областей.
и Тихон2. К методологии авторы этих диссертаций относятся по-разному. С.И. Андреевская и Е.Е. Герцман вообще ни слова не говорят о методах, тем более о биографическом (в первом случае это оправданно, так как содержание работы не биографично, в работе же Герцман причины умолчания непонятны); С.В. Горохов, говоря о методологии своей работы, упоминает только «принципы историзма и научной объективности», описательный и «ряд общеисторических методов: проблемно-хронологический, сравнительно-исторический, историко-системный, ретроспективный», а также «методы исторического источниковедения»3. Схожий набор методов и принципов перечисляет во введении к своей диссертации М.Д. Архипова4.
Достаточно пристальное внимание методологии уделил С.П. Зверев — один из немногих диссертантов, размышляющих именно о теоретических основах анализа биографий церковных деятелей. Правда, он нигде не употребляет термин «биографический метод», а биографии называет «жанром»5. В то же время автором сделан хороший историографический обзор научных работ по проблеме изучения биографий исторических личностей с акцентированием внимания на статьях, которые для рассматриваемой темы можно считать практически хрестоматийными (Н.Я. Эйдельман — «Об
2 См.: Лобачев С.В. Патриарх Никон и взаимоотношения государства и Церкви в середине XVII века: Дис. ... канд. ист. наук. СПб., 1998; Соловьев И.В. Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Антоний (Вадковский) и российская церков-но-общественная жизнь в начале XX столетия: Дис. ... канд. ист. наук. М., 2002; Полянский С.М. Богословско-философское наследие митрополита Никифора: Дис. ... канд. филос. наук. М., 2003; Архипова М.Д. Киприан Старорушанин — деятель Русской Православной Церкви и духовной культуры первой трети XVII в.: Дис. ... канд. ист. наук. Воронеж, 2004; Герцман Е.Е. Порфирий Успенский: творческая биография и научное наследие: Дис. ... канд. ист. наук. СПб., 2004; Игнатов А.А. Педагогические воззрения и практика духовного воспитания святителя Феофана Затворника: Дис. ... канд. пед. наук. Курск, 2004; Ильяшенко Ф.А. Отец Иоанн Кронштадтский в восприятии современников: Дис. ... канд. ист. наук. М., 2004; Сафонов Д.В. Патриарх Тихон и советская власть: К проблеме государственно-церковных отношений в 1922—1925 гг.: Дис. ... канд. ист. наук. М., 2004; Горохов С.В. Деятельность архимандрита Софрония (Смирнова) в контексте церковно-государ-ственных отношений в России XIX — начала XX вв.: Дис. ... канд. ист. наук. Нижний Новгород, 2005; Зверев С.П. Патриарх Филарет (Романов): личность, государственная и церковная деятельность: Дис. ... канд. ист. наук. М., 2005; Андреевская С.И. Деятельность Н.Я. Бичурина в качестве главы IX Российской духовной миссии в Китае: 1801—1821 гг.: Дис. ... канд. ист. наук. СПб., 2006; Крутецкий В.Ю. Максим Грек и русская культура последней четверти XVI века: Дис. ... канд. ист. наук. Ярославль, 2006; Шмидт В.В. Патриарх Никон и его наследие в контексте русской истории, культуры и мысли: опыт демифологизации: Автореф. дис. ... докт. филос. наук. М., 2007.
3 Горохов С.В. Указ. соч. С. 15.
4 См.: Архипова М.Д. Указ. соч. С. 28.
5 Зверев С.П. Указ. соч. С. 38.
историзме в научных биографиях», Ю.М. Лотман — «Биография — живое лицо», Э.С. Соловьев — «Биографический анализ как вид историко-философского исследования»), а также на публикации материалов круглого стола «Биография как историческое исследование», состоявшегося в 1970 г. в редакции журнала «История СССР», и ряде других6.
Наконец, В.В. Шмидт в своей докторской диссертации поставил задачу реабилитировать крупного деятеля прошлого, патриарха Никона. Упоминая о просопографическом методе и не отделяя его от биографического, автор цитирует академическую «Новую философскую энциклопедию»: «Просопографический, или биографический метод применяется с целью понимания субъективной стороны общественной жизни, в первую очередь, через выявление типов личностей, которые интерпретировали социальные процессы и явления, а также выявления в исторических исследованиях социо-биографических черт исследуемых исторических личностей»7. Надо полагать, что автор солидарен с этой дефиницией, хотя собственных размышлений на этот счет он не представил.
В других работах по истории Русской церкви, в частности монографиях, опубликованных в последние годы, также наблюдается обращение к биографиям. Так, в книге петербургского исследователя Б. Кричевского «Митрополичья власть в средневековой Руси»8 в центре внимания автора — фигуры митрополитов — глав Русской церкви XIV в., и более всего — митрополита Алексия. Собирание по крупицам фактов биографии владык становится для автора методом исследования феномена архиерейской власти. Указанная книга по форме отчасти публицистична, и в этом можно было бы искать причины выбора такого метода (ведь помимо прочего биография действительно является жанром, причем весьма популярным не только у специалистов-историков, но и особенно у любителей истории). Однако есть пример другой, причем абсолютно академично выдержанной, книги, освещающей церковную историю совершенно иного периода — XX в. Три доктора исторических наук, исследуя взаимоотношения государства и Церкви в странах Восточной Европы послевоенного времени, не смогли избежать обращения к многочисленным фактам биографии наиболее видных церковных деятелей той эпохи9. В этом случае биография высту-
6 Там же. С. 30—38.
7 Шмидт В.В. Указ. соч. С. 19 (нумерация приведена согласно электронной копии автореферата, размещенной на официальном сайте ВАК — http://vak.ed.gov.ru).
8 См.: Кричевский Б.В. Митрополичья власть в средневековой Руси (XIV в.). СПб., 2003.
9 См.: Волокитина Т.В., Мурашко Г.П., Носкова А.Ф. Москва и Восточная Европа. Власть и церковь в период общественных трансформаций 40—50-х годов XX века: Очерки истории. М., 2008.
пила не в качестве основного метода, а как методика дополнительного разъяснения, уточнения специфики исследуемых вопросов.
Самый беглый анализ историографии последних лет позволяет заключить: в церковно-исторических работах интерес не просто к биографиям, но к исследованию через них исторических процессов возникает довольно часто, хотя и не всегда в должной мере рефлексируется. Между тем такая рефлексия, на наш взгляд, необходима. Попытаемся же предельно кратко коснуться понимания биографического метода в гуманитарных науках и привести некоторые соображения, основанные на изучении конкретного исторического материала.
Биографический метод по-разному понимается в различных гуманитарных науках. Так, в литературоведении он оформился довольно рано, еще в трудах критика Ш.О. Сент-Бёва (1804—1869), считавшего, что личность и биография писателя есть определяющий фактор, влияющий на литературное творчество. Влияние художественного стиля эпохи и социальной среды при этом не отрицалось10. Позднее эти идеи развивали такие сторонники биографического метода в филологической науке, как И.-А. Тэн, Г.-М. Брандес, Р. де Гурмон.
В отечественном литературоведении радикальным сторонником биографического метода был Ю.И. Айхенвальд (1872—1928), полагавший, что социальная среда никак не влияет на творческую индивидуальность. Художник — продолжатель дела Бога на земле, наместник Всевышнего, так как «сплетает свое творчество с творчеством вселенной»11. Подобные трактовки биографического метода давали повод для резкой критики не только частных подходов, но и метода как такового, особенно с момента насильственного утверждения в гуманитарных науках марксизма. Сторонники этого учения зачастую принижали роль личности в истории, человеческого фактора в историческом процессе.
Впрочем, в критике биографического метода (включая и марксистскую), в том виде, в котором он сложился, например, в литературоведении, были и справедливые положения, хотя перевод чисто методологических дискуссий в область метафизическую, мировоззренческую едва ли можно считать продуктивным. Современное гуманитарное знание накопило достаточный теоретико-методологический арсенал для того, чтобы вести подобные споры на иной основе. Так, достаточно интересные с методологической
10 См.: Богданов В. Биографический метод в литературоведении // Словарь литературоведческих терминов. М., 1979. С. 32—33.
11 Коган П. Айхенвальд Юлий Исаевич // Литературная энциклопедия. М., 1930 (электронная копия статьи на: http://feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le1/le1-0601. htm?cmd=0&istext=1).
точки зрения идеи высказаны в социологии, где предложено понятие биограммы — биографии, взятой в совокупности с биографиями других членов одной и той же социальной общности. Такой подход во многом аналогичен просопографическому методу, разработанному в исторической науке, и близок наряду с принципами генеалогии к биографике.
В чем же преимущества применения биографического метода в историческом исследовании вообще и в церковно-историческом в частности? Нельзя не отметить, что привлечение этого метода в трудах современных историков — еще одно свидетельство междисциплинарного характера современных наук. Например, глубинное изучение биографии так или иначе выводит историка на проблемы, которыми традиционно занимается психология (проблема мотивации личностной деятельности и др.). Но это не главное.
Более существенно то, что биографический метод предоставляет возможность по-особому определить хронологические и территориальные рамки исследования. С одной стороны, эти ограничения всегда включаются в процесс постановки и решения задач в исторической работе, с другой — чем в менее традиционной (но при этом обоснованной) форме это выражено, тем больший интерес такой подход представляет для науки как нечто новаторское. Так биографический метод позволяет лучше формулировать предмет исследования, находить наименее изученные его стороны.
Последний тезис становится более ясным, если рассмотреть его в контексте проблемы «неизученности» одних вопросов в истории России и «относительной исчерпанности» других. При всей условности такого деления кажется очевидным, что, например, историю Отечественной войны 1812 г. можно отнести, скорее, к относительно исчерпанной сфере интересов науки, а церковную историю XIX в. — к неисследованным областям. По первой теме больше работ, существуют исследовательские традиции, по многим вопросам исследователи пришли к относительному консенсусу (хотя и поддерживают дискуссии в рамках специализированных научных мероприятий различного уровня). По второй есть серьезные научные работы, но до складывания традиций, видимо, еще далеко. На этом фоне небесполезно будет указать и на то, что количество источников по истории Нового времени огромно, а Новейшего — колоссально. В сжатые сроки исчерпать их затруднительно, даже принимая во внимание возможности их обработки с помощью цифровой техники и даже в том случае, если отечественные архивы установят соответствующий режим изучения и распространения документов (отличный от нынешнего, достаточно лимитированного). Исчерпанность проблемы может быть, как уже
говорилось, лишь относительной, как в случае с упомянутым исследованием войны 1812 г., и она в любой момент грозит обернуться относительной неисчерпаемостью источников. Наконец, нельзя в данном контексте вновь не повторить тезис об особенном значении в Церкви епископа. И тогда все сказанное убеждает в том, что на том уровне изученности истории Русской церкви, который характерен для современного этапа, биографический метод является пусть не единственным, но действенным путем формулирования важных исторических проблем, своего рода компасом, способом ориентирования в слабоисследованной научной области. В этом автора настоящих строк абсолютно уверило изучение деятельности епископа Гермогена (Долганова)12.
Биография архиерея выводит не только на проблемные узлы церковной истории, но и на биографии других епископов, священников, мирян, а также исторических персонажей, не входивших в церковную структуру, а иногда и противостоявших ей. Иерархичность, имевшая место в истории (при изучении церковной истории вопросы иерархии имеют исключительное значение, даже по сравнению с изучением государственной власти или армии, где иерархичность — тоже неотъемлемая составляющая внутренней структуры), выстраивает, таким образом, своеобразную иерархию биографий. Не это ли путь к хотя бы приблизительному преодолению мозаичности картины прошлого, созданию целостных исторических полотен?
Но в данном случае, видимо, не может быть единственного пути. Так, челябинским исследователем А. И. Конюченко в последние годы изданы труды, в которых представлены обобщенные портреты архиерейского корпуса и белого духовенства13. Признавая важное значение этих работ, стоит подчеркнуть, что это несколько иной путь к постижению исторической действительности. Автор не имел перед собой полных, фундаментальных биографий всех архиереев второй половины XIX — начала XX в. Их просто пока не существует. А между тем расширение эмпирического материала при обобщении — обязательный фактор успешности проводимого исследования. Это связано с тем, что биографический метод прекрасно сочетается с другими методами исторической науки,
12 См.: Мраморнов А.И. Церковная и общественно-политическая деятельность епископа Гермогена (Долганова, 1858—1918). Саратов, 2006; Он же. Епископ Гер-моген (Долганов) в церковной и общественно-политической жизни России конца XIX — начала XX вв.: Дис. ... канд. ист. наук. М., 2008.
13 См.: Конюченко А.И. Архиерейский корпус Русской православной церкви во второй половине XIX — начале XX вв. Челябинск, 2005; Он же. Тона и полутона православного белого духовенства России (вторая половина XIX — начало XX вв.). Челябинск, 2006.
в том числе с количественными. Проще говоря, чем больше будет написано научных биографий, тем большей достоверностью будут отличаться труды, подобные книгам А.И. Конюченко, а значит, и написанная история в целом.
Нужно сказать, что вообще специальная разработка теоретических подходов к изучению истории Русской церкви (и в частности синодального и советского периодов) находится пока на начальном этапе. В современной литературе представлены три основных подхода к теоретической стороне изучения ее истории: 1) следование материалистическим историческим схемам (такое отношение характерно для большинства работ светских ученых); 2) апологетика, часто ведущая к мифотворчеству (в наибольшей степени наблюдается в трудах церковных авторов, в том числе агиографов); 3) устранение от теоретических дискуссий при некотором не всегда явном стремлении выработать самостоятельный категориальный аппарат и методологический базис. Последний подход наиболее распространен в трудах, имеющих значительную историографическую ценность. Но это не означает, что устранение от теоретических дискуссий — оптимальный исследовательский путь. Совершенно новое направление изучения церковной истории должно быть связано с четким формулированием его теоретических основ.
Прежде всего, авторы вынуждены (вне зависимости от их собственных взглядов) при исследовании принимать во внимание идею о Церкви как о Божественном институте. Этой идеей руководствовались сами церковные деятели, именно она лежала в основе их служения (в идеале, конечно). Без учета этой идеи исследование церковной истории похоже на изучение политической истории без учета автором хотя бы какой-то теории (или идеологии) государства, которой руководствовались политики прошлого; военной истории без знания основ функционирования армии соответствующего периода; истории автомобильного транспорта без представления о том, как устроен автомобиль, и т.п. При игнорировании идеи о Церкви как о Божественном институте в трудах по церковной истории невозможно исчерпывающе проанализировать мотивацию действующих в истории лиц, что в итоге может привести к очевидному сбою в установлении причинно-следственных связей.
Неприемлема, как представляется, и противоположная тенденция, характерная для многих работ церковных авторов, когда понятие святости изучаемого исторического персонажа приравнивается к его полной безгрешности. В этом случае, несмотря на данные исторического источника, все действия персонажа объясняются его попечением о благе Церкви, а иные (те, которые не могут быть объяснены таким образом) просто игнорируются. В то же время, даже если речь идет о святых, их почитание в православии, как
отмечает современный богослов А.Л. Дворкин, не означает признания безгрешности, так как «безгрешен лишь один Бог. Церковь никогда не считала безгрешность условием признания кого-то святым. В древности понятие святости употреблялось гораздо шире, чем в наше время, и формального процесса канонизации не суще-ствовало»14. Утверждение о небезгрешности святых, не говоря уже об остальных деятелях Церкви, оказалось важным для подкрепления нашего тезиса о двоякой мотивации людей, действующих в церковной истории, — идеально-христианской и «от мира сего» (Ин. 18, 36). И в жизни монахов, в том числе епископов, которые, казалось бы, призваны оставить все земные устремления и руководствоваться лишь евангельскими заповедями, обстоятельства «мира сего» могут главенствовать над иными, более возвышенными, чему подтверждением служит история Церкви синодального периода (как, впрочем, и других эпох).
Изучение архиерейской биографии предполагает также учет исследователем идеи о епископе как апостольском преемнике. «Уничтожь епископство — и прекратится Церковь», — довольно категорично, но вполне справедливо с исторической точки зрения писал, основываясь на изучении церковного предания, иеромонах (впоследствии митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский и доктор церковной истории) Иоанн (Снычев)15. Все это не позволяет изучать деятельность архиерея без принятия во внимание ее особенностей. При этом следует избегать и иной крайности: если существование епископства признается обязательным условием существования Церкви, то это еще не значит, что епископ — есть Церковь, а действия епископа — это действия Церкви. И в то же время прежде всего биография архиерея выводит на целый комплекс проблем истории Церкви — ее управления, взаимоотношений с государством, миссии, духовного образования и др.
История Церкви сама по себе биографична (Евангелие — «биография» воплотившегося Бога). История и историография Русской церкви биографичны в еще большей степени — такова историко-генетическая традиция. Скажем, при научно-популярном или дидактически адаптированном изложении истории Церкви в Древней Руси речь скорее и в большей степени (причем у исследователей, потенциально представляющих разные научные направления и использующих разные подходы) пойдет о ярчайшей фигуре митрополита Илариона, чем об уставах церковных (и светских, касавшихся Церкви). Вообще у каждого из десяти прошедших веков
14 Дворкин А.Л. Очерки по истории Вселенской Православной Церкви: Курс лекций. 2-е изд. Нижний Новгород, 2005. С. 22.
15 Иоанн (Снычев), митр. Епископ. Духовно-нравственный облик русского архиерея. СПб., 2003. С. 16.
истории Русской церкви имеется своя наиболее характерная фигура, этот век олицетворяющая и многое в нем проясняющая, стоит лишь ее саму «прояснить» (несколько примеров: уже упомянутый митрополит Иларион — XI в., митрополит Алексий — XIV в., патриарх Никон — XVII в., митрополит Филарет — XIX в. и т.д.).
У синодального периода есть своя специфика — частые перемещения архиереев с кафедры на кафедру, священников — с прихода на приход. Учитывая это, биографии церковных деятелей той эпохи помогают изучению межъепархиальных связей, механизмов функционирования епархиального управления и его отношений с высшим церковным управлением. Кроме того, биографический метод в этом случае «подтягивает» за собой в инструментарий историка и сравнительный метод, заставляя обращаться, например, к проблеме «предшественник и преемник по кафедре» (того деятеля Церкви, чья биография изучается) и многим подобным.
В заключение коснемся вопроса о связи биографического метода с просопографией и генеалогией. В частности, вспомним вышеупомянутое, приведенное авторами «Новой философской энциклопедии» и В.В. Шмидтом, объединение биографического и просопографического методов. При кажущейся близости (исследование истории в соответствии с «подсказкой» биографии и посредством ее и изучение коллективных биографий в одном случае и определение общего, через которое и познается исторический процесс, — в другом) биографика и пропосопография — разные исторические методики. Для западных социальных наук это хрестоматийная истина. К сожалению, в отечественной методологии данная проблема совершенно не разработана.
Более того, отечественная наука оказывается пока просто технически, эмпирически не готова к глобальным историко-иссле-довательским проектам просопографического характера. Труды с использованием методики коллективных биографий в изучении церковной истории единичны. В качестве примера можно назвать диссертацию Г.М. Запальского, проанализировавшего социальный состав тех, кто получил духовное воспитание в Оптиной пустыни или как-либо был связан с этим монастырем16. Но, к сожалению, примеров подобных работ мало.
Между тем в западной науке (при огромном социальном спросе на биографии простых людей прошлого, генеалогию) базы данных (посословные, профессиональные и иные) не только составлены на основе архивных документов (которые, конечно, гораздо лучше, чем в России, сохранены), но даже выложены в свободном доступе
16 См.: Запальский Г.М. Оптина пустынь и ее воспитанники (1825—1917 гг.): Дис. ... канд. ист. наук. М., 2007.
в сети Интернет. В качестве примера приведем базу данных англиканского духовенства с 1540 г. (для России такую дату в применении к массовым биографическим сведениям по духовному сословию даже представить сложно) по 1835-й, размещенную на сайте http://www.theclergydatabase.org.uk.
Девиз подобных баз данных в самом общем виде таков: «То, что история сохранила для нас о людях прошлого, мы обязаны сохранить в цифровом виде для потомков». Добиться появления похожей справочной базы по русскому духовенству (как и по другим сословиям) хотя бы за XIX — начало XX в. — задача современных историков, которую, однако, без государственной или иной мощной финансовой поддержки самих историков и их коллег-архивистов решить невозможно. Лишь некоторые попытки получили определенное признание, как, например, база данных репрессированных православных верующих, составление которой ведется уже в течение многих лет при Свято-Тихоновском православном университете. Правда, и она отличается чрезвычайной неполнотой.
Близка просопографии и генеалогия, изучающая связи между людьми не по профессиональному, а по родственному признаку. Для изучения русского духовенства, впрочем, обе методики почти тождественны, так как в этом случае профессиональные, сословные, родственные связи в большинстве своем совпадают. Как метод генеалогия аналогична биографике и просопографии. Если просопография меняет методологический вектор в сторону расширения числа изучаемых персон и генерализации данных о них, то генеалогия, также отталкиваясь от биографии, расширяет временные границы и изучает родственные связи в историческом их значении. Но много общего с биографическим методом у генеалогического метода исследования исторического процесса остается, например напрашивающееся сравнение разных эпох (скажем, эпохи начала XX в., в контексте служения приходского священника, и начала XIX в., в контексте служения его деда или прадеда — дьячка сельского храма). В области генеалогии русского духовенства в последние годы кое-что сделано. Так, А.В. Матисоном в 2000—2007 гг. опубликовано пять выпусков «Родословных росписей духовенства Тверской епархии XVПI—XX вв.». Некоторая, хотя и разрозненная,
работа в этом направлении ведется энтузиастами в сети Интернет.
* * *
Кратко подводя итоги, можно констатировать, что возможности биографического метода в исторических исследованиях еще недостаточно осознаны. Он применяется все чаще, но в большинстве случаев с невысокой степенью рефлексии со стороны тех ученых, которые пишут биографии. В церковно-исторической области
возможности метода, как представляется, довольно широки и имеют свою специфику. Накопление биографических данных должно привести и к подвижкам в развитии отечественной просопогра-фии, а также генеалогии духовенства. Хочется думать, что представленные выше соображения подтолкнут исследователей к углубленным изысканиям в области теории биографики и к созданию новых жизнеописаний церковных деятелей, рассматривая при этом биографию как метод, а не только как жанр.
Список литературы
1. Андреевская С.И. Деятельность Н.Я. Бичурина в качестве главы IX Российской духовной миссии в Китае: 1801—1821 гг.: Дис. ... канд. ист. наук. СПб., 2006.
2. Архипова М.Д. Киприан Старорушанин — деятель Русской Православной Церкви и духовной культуры первой трети XVII в.: Дис. ... канд. ист. наук. Воронеж, 2004.
3. Богданов В. Биографический метод в литературоведении // Словарь литературоведческих терминов. М., 1979. С. 32—33.
4. Волокитина Т.В., Мурашко Т.П., Носкова А.Ф. Москва и Восточная Европа. Власть и церковь в период общественных трансформаций 40—50-х годов XX века: Очерки истории. М., 2008.
5. Герцман Е.Е. Порфирий Успенский: творческая биография и научное наследие: Дис. ... канд. ист. наук. СПб., 2004.
6. Горохов С.В. Деятельность архимандрита Софрония (Смирнова) в контексте церковно-государственных отношений в России XIX — начала XX вв.: Дис. ... канд. ист. наук. Нижний Новгород, 2005.
7. Дворкин А.Л. Очерки по истории Вселенской Православной Церкви: Курс лекций. 2-е изд. Нижний Новгород, 2005.
8. Ильяшенко Ф.А. Отец Иоанн Кронштадтский в восприятии современников: Дис. ... канд. ист. наук. М., 2004.
9. Запальский Г.М. Оптина пустынь и ее воспитанники (1825—1917 гг.): Дис. ... канд. ист. наук. М., 2007.
10. Зверев С.П. Патриарх Филарет (Романов): личность, государственная и церковная деятельность: Дис. ... канд. ист. наук. М., 2005.
11. Игнатов А.А. Педагогические воззрения и практика духовного воспитания святителя Феофана Затворника: Дис. ... канд. пед. наук. Курск, 2004.
12. Иоанн (Снычев), митр. Епископ. Духовно-нравственный облик русского архиерея. СПб., 2003.
13. Коган П. Айхенвальд Юлий Исаевич // Литературная энциклопедия. М., 1930 (электронная версия статьи на: http://feb-web.ru/feb/litenc/ encyclop/le1/le1-0601.htm?cmd=0&istext=1).
14. Конюченко А.И. Архиерейский корпус Русской православной церкви во второй половине XIX — начале XX вв. Челябинск, 2005.
15. Конюченко А.И. Тона и полутона православного белого духовенства России (вторая половина XIX — начало XX вв.). Челябинск, 2006.
4 ВМУ, история, № 5
49
16. Кричевский Б.В. Митрополичья власть в средневековой Руси (XIV в.). СПб., 2003.
17. Крутецкий В.Ю. Максим Грек и русская культура последней четверти XVI века: Дис. ... канд. ист. наук. Ярославль, 2006.
18. Лобачев С.В. Патриарх Никон и взаимоотношения государства и Церкви в середине XVII века: Дис. ... канд. ист. наук. СПб., 1998.
19. Мраморнов А.И. Церковная и общественно-политическая деятельность епископа Гермогена (Долганова, 1858—1918). Саратов, 2006.
20. Мраморнов А.И. Епископ Гермоген (Долганов) в церковной и общественно-политической жизни России конца XIX — начала XX вв.: Дис. ... канд. ист. наук. М., 2008.
21. Полянский С.М. Богословско-философское наследие митрополита Никифора: Дис. ... канд. филос. наук. М., 2003.
22. Сафонов Д.В. Патриарх Тихон и советская власть: К проблеме государственно-церковных отношений в 1922—1925 гг.: Дис. ... канд. ист. наук. М., 2004.
23. Соловьев И.В. Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Антоний (Вадковский) и российская церковно-общественная жизнь в начале XX столетия: Дис. ... канд. ист. наук. М., 2002.
24. Шмидт В.В. Патриарх Никон и его наследие в контексте русской истории, культуры и мысли: опыт демифологизации: Автореф. дис. ... докт. филос. наук. М., 2007.
Поступила в редакцию 12.11.2008
