CC BY
45
Владимир Симиндей
[K. KANGERIS, U. NEIBURGS, R. VIKSNE. AIZ SIEM VARTIEM VAID ZEME: SALASPILS NOMETNE,
1941-1944. RIGA: LAUKU AVlZE, 2016. — 431 LPP.]
.............................
АННОТАЦИЯ
В рецензии показывается, что книга трех латвийских авторов о нацистском Саласпилском лагере, названная монографией, на самом деле представляет собой с точки зрения исторической науки эрзац-продукт — своего рода спред из научных, иллюстративных и политико-публицистических ингредиентов, с признаками и примерами недопустимой махинации с цитатным материалом и количественными показателями, вопиющим волюнтаризмом в использовании источников и свидетельств, отсутствием единой и внятной методики в работе с документами. Отмечается, что авторы книги используют понятную неполноту и неточности в свидетельствах очевидцев (в основном — узников концлагеря) для отрицания этих свидетельств, если они кажутся им преувеличенными, однако готовы всерьез опираться в своих расчетах на отдельные «выгодные» свидетельства.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА
Вторая мировая война; Саласпилский концлагерь; Холокост; нацистская истребительная политика; историческая политика Латвии.
КНИГА ТРЕХ латвийских историков «За этими воротами стонет земля: Саласпилский лагерь 1941-1944» (Kangeris II., Neiburgs U., Viksne R. Aiz siem vartiem vaid zeme. Salaspils nometne 1941-1944. — Riga: "Lauku Avize", 2016. 432 lpp.) стала уже вторым за последние годы латвийским печатным трудом, в котором обращено внимание на историю Саласпилского концлагеря. В отличие от сборника архивных документов и фотоматериалов, составленного рижским историком Владом Боговым1, данное издание было заявлено и оформлено как монография, публикуемая в соответствии с решением ученого совета Института истории Латвии Латвийского университета от 19 октября 2015 г. Ее рецензентами также выступили историки «своего круга»: американский про-
фессор латышского происхождения Андриевс (Эндрю) Эзергайлис, среди прочего — член редколлегии «Журнала Института истории Латвии» Латвийского университета, а также Айварс Странга, профессор Кафедры новой и новейшей истории Латвии и Восточной Европы все того же Латвийского университета. Несмотря на прохождение этих формальностей, книгу было решено издавать вовсе не в академическом издательстве «LU Akadëmiskais apgàds», а в популярном среди латышских этнонационалистов издательстве «Lauku Avïze». Финансовыми спонсорами издания на обороте титула указаны самоуправление Саласпилского края и зарегистрированный в США латышский эмигрантский фонд «Latviesu Fonds», имеющий богатый стаж работы с диаспорой в годы холодной войны (основан в 1970 году). В предисловии добавлено еще и указание на спонсорскую помощь со стороны самого издательства «Lauku Avïze», имеющего тенденцию выпускать литературное чтиво по мотивам исторических событий с националистическим и национально-ностальгическим уклоном.
Обращает на себя внимание тот факт, что в названии книги без кавычек использована фраза «За этими воротами стонет земля», которая представлена на входе в Саласпилский мемориальный комплекс, открытый в 1967 г. При этом ни в предисловии, ни во введении не указано ни то, что это именно цитата со входной композиции, ни авторство этих слов. А ведь знатокам данной темы хорошо известно, что эта надпись отсылает к стихотворным образам узника Саласпилса, Штуттгофа и Маутхаузена, известного латышского советского поэта Эйжена Вевериса (1899-1976) — его фамилии вообще нет в именном указателе рецензируемой книги!
При некорректном заимствовании надписи из Саласпилского мемориального комплекса в названии этого труда сама проблематика увековечивания страданий узников концлагеря затронута на удивление даже не факультативно, а вообще — фрагментарно. В содержании книги К. Кангериса, У. Нейбургса и Р. Виксне отсутствует не то что глава, но хотя бы специальный параграф о мемориализации и коммеморации памяти жертв Саласпилсского концлагеря, а имеются лишь отрывочные сообщения об обстоятельствах и процессе создания мемориального ансамбля, причем поданные нарочно в негативной коннотации, густо пересыпанные пропагандистскими рассуждениями авторов о некой «идеологии Саласпилса», «отвлечении внимания в широких кругах общества от жертв сталинизма, акцентируя вместо этого содеянное нацистами», «влиянии мифов социально-политической истории на современное постсоветское общество», важности «формировать продуманную и сбалансированную политику памяти» (стр. 11-19).
Среди диспропорций в структуре книжного текста особо бросается в глаза тот факт, что авторы из 432 страниц позволили себе «раскрыть» такие важные и при том «неудобные» темы, как «Администрация лагеря» на 5 страницах, а «Охрана лагеря» — аж на 3 (!) страницах. Не удивительно, что коллаборационист Конрад Калейс (1913-2001), командовавший внешней охраной Саласпилского концлагеря, упомянут в трехстраничном параграфе вскользь и лишь один раз, не считая сноски, хотя доступные архивно-следственные, розыскные и справочные материалы по нему содержат в себе немало подробностей, интересных для исторической науки и общества2.
Не будет лишним напомнить и то, какую роль в защите обвинявшегося в военных преступлениях Калейса играл не кто иной, как рецензент данной книги Андриевс (Эндрю) Эзергайлис, выступивший с письменными показаниями в Мельбурнском суде в 2001 г. В них Эзергайлис пытался повлиять на суд с тем, чтобы не допустить депортации Калейса в Латвию, где ему якобы не был бы обеспечен справедливый суд, потому что «было сказано, что он нацист и на Латвию оказывалось серьезное международное давление, чтобы она его покарала», так как «Латвия добивается принятия в ЕС и НАТО. Преследование мистера Калейса — цена членства», а само требование о выдаче Калейса «мотивируется не искренним желанием наказать военного преступника, а скорее, желанием показаться миру в роли наказывающих лицо, которому приписан нацизм»3. В результате такого потворства, различных проволочек и ухищрений Конрад Калейс, лишенный гражданства США еще в 1994 г. из-за вскрывшегося вранья о своей биографии в годы Второй мировой войны, так и не был предан суду за свои злодеяния.
Авторы настаивают на недопустимости использования наименования «лагерь смерти», упирают на неправильность употребления понятия «концентрационный лагерь» в отношении Саласпилса, акцентируя внимание на нацистской типологии лагерей, согласно которой он представлял собой «расширенную полицейскую тюрьму и воспитательно-трудовой лагерь». При этом напрочь отметаются аргументы, согласно которым лагерь фактически выполнял и функцию концентрации заключенных, лишь формально имея иное подчинение, вызванное местническими интересами руководства оккупационных структур «Остланда». Авторами игнорируется и оборот словосочетания <йа1а8р11э копсеп^асцаэ пошеШё» («В Саласпилский концентрационный лагерь») в переписке родственников с узниками (так, фото конверта именно с таким указанием адреса, отправленного 2 сентября 1943 г. заключенному Леону Висунсу, в книге на стр. 346 нарочито сопровождено подписью без слова «концентрационный»). Также не учитывается тот факт, что для абсолютного большинства возводивших бараки евреев это место стало воистину «лагерем смерти» — после завершения строительства они были уничтожены.
Анализ текста показывает, что авторы намеренно трактуют неполные сведения в сторону занижения числа жертв при отбрасывании целого ряда ценных источников как якобы «недостоверных». Особому шельмованию подвергаются материалы Чрезвычайной государственной комиссии Латвийской ССР; протаскивается мысль о презумпции недостоверности этих документов в сравнении с документами немецкого происхождения или отдельными свидетельствами постсоветского периода. Так, К. Кангерис, У. Нейбургс и Р. Виксне предпочитают считать, что «во время строительства Саласпилского лагеря число умерших евреев могло достигнуть 1000 персон», а всего их якобы было задействовано «до 1500-1800» (стр. 102). Внятные методические и фактические основания для такого «минималистского» подхода к подсчетам на страницах книги приведены не были. При этом публиковавшийся ранее известным латвийским историком Маргером Вестерманом диапазон численности строителей лагеря (от 2,5 до 5 тысяч человек)4 был попросту проигнорирован.
Авторы используют понятную неполноту и неточности в свидетельствах очевидцев (в основном — узников концлагеря) для отрицания этих свидетельств, если они кажутся им преувеличенными, однако готовы всерьез опираться в своих расчетах на отдельные «выгодные» свидетельства. Так, например, цитируя воспоминания Карлиса Сауснитиса 1960-х гг. на стр. 46, авторы сомневаются в приводимых К. Сауснитисом цифрах о количестве узников, однако при этом за абсолютную правду принимают более поздние воспоминания из 1990-х гг. бывшего узника Артура Непартса (узника не простого, а связанного с администрацией концлагеря — помощника старосты). Более того, данные по погибшим в Саласпилсе в период с мая 1942 г. до сентября 1944 г. на стр. 402 взяты из воспоминаний лишь одного бывшего заключенного, а именно того же А. Непартса.
Другим примером, на наш взгляд, недобросовестного подхода может служить махинация с численностью жертв нацистской карательной акции «■^^еггаиЬег» («Зимнее волшебство») в 1943 г. на территории Белоруссии и России, в которой преимущественно участвовали коллаборационисты из Латвии (8 латышских полицейских батальонов и латышская вспомогательная полиция безопасности и СД). Утверждается, со ссылкой на устаревшие данные, что в ходе этой акции в Саласпилский лагерь всего было отправлено около 2000 человек (стр. 211), тогда как только за два из четырех этапов проведения этой карательной экспедиции задокументирован 3951 новый узник. Также без должной критики утверждается, что в ходе «Зимнего волшебства» было убито 3904 человека — при этом известно: немецкие и латышские каратели не утруждали себя точным подсчетом расстрелянных и особенно сожженных в деревнях. Совокупный анализ разных источников и отдельных эпизодов позволяет утверждать, что эта «твердая цифра» занижена не менее чем в 2,5 раза5.
При этом авторы голословно приписывают, в унисон с внешнеполитическим ведомством Латвии, «дезинформационный» характер (с.59) документальной выставке «Угнанное детство: судьбы детей, угнанных на территорию Латвии, 1943-1944», созданной в 2012 г. фондом «Историческая память» на основе фотодокументов и корректно собранных свидетельств лиц, пострадавших от германского нацизма и латышских коллаборационистов. Разумеется, Улдис Нейбургс, Карлис Кангерис и Рудите Виксне с самой выставкой не ознакомились, так как МИД Латвии после анонса проведения выставки в Риге внес российских устроителей в список «персон нон грата».
Что тут сказать? Позиция удобная, заодно «оправдывающая» игнорирование опубликованных нами источников. Например, показания советским следственным органам высокопоставленного латышского коллаборациониста в гражданском аппендиксе оккупационной администрации Арнолдса Хартма-ниса6, осведомленного о масштабах рукотворной трагедии лично от непосредственного соорганизатора и соучастника военных преступлений Волдемара Вейса7: «ВЕЙСрассказал жуткие эпизоды, которые учинялись [во время карательной операции «Зимнее волшебство»] над мирными беззащитными людьми, их сжигали живьем, часть оставшихся в живых граждан, впоследствии доставили в Саласпил-ский лагерь. Мужей разделяли от жен, затем всех направили на принудительный рабский труд в Германию, детей насильно отнимали от родителей и часть их них
распределили между населением Латвии, однако дети были в таком истощенном состоянии, что большинство из них умерло от болезней»8.
Авторы позволяют себе утверждать, что «хотя дети в Саласпилском лагере содержались в весьма тяжелых и травмирующих условиях, нет оснований считать, что там проводились массовые убийства детей. Нельзя отрицать, что часть детей (по большей части самые маленькие), привезенных в Саласпилс, здесь умерли (данные колеблются между 250 и 650 умершими), но это явилось результатом неполноценного питания, голода, болезней и эпидемий, а не последствием медицинских экспериментов» (стр. 399). Оставим на совести Ней-бургса и Ко наглую убежденность в том, что массовый забор крови (множество свидетельств которого отрицать не получается) не влиял на ослабленные организмы детей и не приводил к смерти. Но и здесь мы обнаруживаем схожую с вышеописанной махинацию с численностью детей, погибших в концлагере по версии авторов (250-650 детей): данные только одного акта Чрезвычайной государственной комиссии Латвийской ССР об эксгумации 632 детских трупов разного возраста на Гарнизонном кладбище в Саласпилсе9 в значительной степени превышают минимальные «предположения» этих трех авторов. Увы, но такие примеры «арифметической химии» от Кангериса, Нейбургса & Виксне отнюдь не единичны...
Следует подчеркнуть, что и авторы комплиментарных рецензий вынуждены отмечать странные лакуны,тенденциозность и передергивания фактов. Так, исследователь из Упсальского университета (Швеция) Мэтью Котт обратил внимание на абсолютное неиспользование в данной книге архивных материалов и мемуаров из Белоруссии, отсутствие самой проблематизации жертв Саласпилса, угнанных из белорусских областей10. Германский ученый Тилман Плат высказался следующим образом: «В конце концов, авторы в связи с этим заходят, однако, слишком далеко, когда они представляют вполне вероятным то, что врачи были не иррациональными чудовищами, которые имели в виду лишь целенаправленное убийство детей,одновременно описывая порой катастрофическую ситуацию в лагере как некое естественное положение вещей,с которым лагерная администрация не могла справиться. При этом авторы упускают из виду то, что германская оккупационная политика во всей полноте ее в принципе предусматривала убийство значительной части населения, и в особенности славянского. И в Саласпилсе ситуация, в общем, была прямым следствием политики, явно направленной на уничтожение и на создание "мертвых зон". Так, к примеру, речь идет о "вынужденной ситуации" (с. 261), которая заставила оккупационную администрацию использовать детей как вспомогательную силу в сельском хозяйстве. Безусловно верно то, что в сельской местности при жизни в семьях большинству детей, как правило, было куда лучше, чем в лагере, и тем не менее упоминаемая выше "вынужденная ситуация" в Саласпилсе все же была катастрофой, в которой они [лагерная администрация] сами были виноваты и, в конце концов, устроенной целенаправленно»11.
Таким образом, книга трех латвийских историков «За этими воротами стонет земля: Саласпилский лагерь 1941-1944», названная монографией, хотя и содержит некоторые новые знания об этом концлагере, на самом деле представляет собой с точки зрения науки эрзац-продукт исторической политики Лат— 232 -
вии — своего рода спред из научных, иллюстративных и политико-публицистических ингредиентов, с признаками и примерами недопустимой махинации с цитатным материалом и количественными показателями, вопиющим волюнтаризмом в использовании источников и свидетельств, отсутствием единой и внятной методики в работе с документами.
1 Приговоренные нацизмом. Концлагерь Саласпилс: забытая история. Сборник документальных свидетельств о злодеяниях немецких нацистов и их пособников в годы германской оккупации Латвии в 1941-1945 гг. / Сост. В. Богов. Рига, 2011. 288 с.
2 См., например: Сообщение о выявленном офицерском составе команды Арайса от 11 июля 1946 г. // Латвия под игом нацизма: сборник архивных документов. М.: Издательство «Европа», 2006. С. 319-322.
3 Цит. по: Красницкий А. Калейс в ответе за гибель 296 узников Саласпилса // Час, 16.05.2001.
4 Vestermanis M. Die nationalsozialistischen Haftstätten und Todeslager im okkupierten Lettland 1941-1945 // Die nationalsozialistischen Konzentrationlager — Entwicklung und Struktur. Band 1. / Hrsg. Von U.Herbert, K.Orth, Ch.Dieckmann. Göttingen: Wallstein Verlag, 1998. S. 472-492.
5 Подробнее см.: «Зимнее волшебство». Нацистская карательная операция в белорусско-латвийском пограничье, февраль — март 1943 г.: Документы и материалы. М.: Фонд «Историческая память», 2013.
6 Хартманис Арнолдс (латыш. Arnolds Hartmanis; 1905-?). В 1941-1944 — высокопоставленный сотрудник в коллаборационистском «Земельном самоуправлении» Латвии, директор департамента по делам распределения, заместитель начальника, генеральной дирекции хозяйства. В 1945 г. арестован советскими органами безопасности, отбывал наказание — 10 лет исправительно-трудовых лагерей.
7 Вейс Волдемарс (латыш. Voldemärs Veiss; 1899-1944). Штандартенфюрер СС. В 1939-40 гг. военный представитель Латвии в Финляндии и Эстонии. В 1941 г. — начальник «службы порядка» в Риге, занимал руководящие должности в «Земельном самоуправлении», в т. ч. главного директора внутренней безопасности. В ходе операции «Зимнее волшебство» командовал 281-м латышским полицейским батальоном, затем 42-м полком 19-ой латышской гренадерской дивизии Ваффен СС. В 1944 скончался в госпитале в Риге.
8 «Уничтожить как можно больше...» Латвийские коллаборационистские формирования в Белоруссии, 1942-1944 гг.: Сборник документов / Фонд «Историческая память», Сост. А.Р. Дюков, В.В. Симиндей и др.; Сопр. ст. А.М. Литвина. М., 2009. С. 333, 335.
9 Государственный исторический архив Латвии (ГИАЛ). Ф. P-132. Оп. 30. Д. 27. Л. 29.
10 Kott M. // Journal of Baltic Studies. Volume 47, 2016. Рец. на: Kangeris K., Neiburgs U., Viksne R. Aiz siem värtiem vaid zeme. Salaspils nometne 1941-1944. — Riga: "Lauku Avize", 2016. // Journal of Baltic Studies. Volume 47, 2016.
11 Plath T. // Forschungen zur baltischen Geschichte [Jahrbuch]. 2016. № 11. S. 286. Рец. на: Kangeris K., Neiburgs U., Viksne R. Aiz siem värtiem vaid zeme. Salaspils nometne 1941-1944. [Hinter diesem Tor stöhnt die Erde. Das Lager Salaspils 1941-1944]. Riga: Lauku Avizes izdevnieciba, 2016. 432 S.
СИМИНДЕЙ ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ — главный редактор «Журнала российских и восточноевропейских исторических исследований», руководитель исследовательских программ фонда «Историческая память». Россия.
