CC BY
29
Вестник ПСТГУ.
Серия II: История. История Русской Православной Церкви.
кафедры общей и русской церковной истории
Непочатова Марина Ивановна,
соискатель аспирантуры
2018. Вып. 81. С. 81-90
и канонического права, ПСТГУ Российская Федерация, 127051,
г. Москва, Лихов пер., 6/1
m.nepochatova@mail.ru
К истории церковно-государственных отношений
в Эстонии в 1948—1953 гг.
В статье рассматривается сложный период в отношениях государства и Церкви в Эстонии — 1948—1953 годы. Исследование основано на материалах Государственного архива РФ (фонд Совета по делам РПЦ (Ф 6991)). Анализируется изменившийся характер церковно-государственных отношений в Эстонии, религиозная жизнь в которой, как и в других западных областях страны, существенно отличалась от большинства республик СССР, выявляются сходства и отличия эстонской церковной жизни от общесоюзных тенденций. Так, наличие большого числа храмов в республике снимало одну из острых проблем — нехватки приходов. Вместе с тем традиционно дотационный характер церковной жизни в Эстонии, обусловленный лютеранским окружением и большим числом небогатых сельских приходов, поставил на грань закрытия большинство сельских храмов. В условиях нарастания антирелигиозной пропаганды участились случаи перехода из православия в лютеранство. В статье показано влияние проводимой в те годы в Эстонии коллективизации сельского хозяйства на церковную жизнь республики, отмечаются возобновившиеся в рассматриваемый период гонения на представителей духовенства, аресты священнослужителей, закрытие храмов, антирелигиозная пропаганда и ее последствия, в частности случаи вандализма в отношении церковного имущества, снижение посещаемости сельских приходов. Вместе с тем прибытие в крупные города республики из других областей страны большого числа специалистов заметно повлияло на церковную жизнь. Подробно рассматривается комплекс мер, предпринятых правящими епископами Исидором (Богоявленским), Романом (Тангом) и митрополитом Ленинградским Григорием (Чуковым) для поддержания церковной жизни в республике. Автор показывает, каким образом отразились на церковной жизни Эстонии проводимые в СССР мероприятия в отношении Церкви.
Период с 1948 по 1953 г. по праву считается одним из наиболее сложных в истории отношений государства и Церкви в нашей стране. С одной стороны, его порой противопоставляют периоду довоенных гонений, делая вывод о терпимом положении Церкви в коммунистическом государстве, с другой — статистика показывает сокращение количества храмов и монастырей, а мартирологи свидетельствуют об увеличении числа арестов и приговоров за веру. Однако то,
М. И. Непочатова
что 1948 год стал концом «религиозной оттепели», начавшейся в 1943-м, представляется очевидным.
В 1948—1949 гг. ввиду целого ряда внутри- и внешнеполитических причин руководство страны ужесточило отношение к Церкви. Тюрьмы снова стали наполняться священниками и монашествующими, а открытие новых храмов фактически остановилось. В период с 1948 по 1953 г. религиозная ситуация в стране изменилась во всех аспектах. Вместе с тем несколько десятилетий антирелигиозной политики уже принесли свои плоды — появились поколения, выросшие не только вне Церкви, но и в условиях воинствующего атеизма.
Большой интерес представляет ситуация, сложившаяся в этот период в Эстонии. Несмотря на наличие работ по истории православия в Эстонии1, вопрос церковно-государственных отношений в этой республике в последние годы сталинского правления еще не исследован. В основу настоящей работы легли материалы фонда Совета по делам РПЦ в Государственном архиве Российской Федерации.
В Эстонии, как и в других западных областях СССР, ситуация к моменту окончания войны значительно отличалась от общего положения в стране — верующие не ощутили тех гонений, которые испытала Церковь в России в довоенные годы. Однако в 1940 г. местное население и Церковь столкнулись с советскими реалиями: были проведены депортации и аресты, в том числе представителей духовенства. Впрочем, первый советский период в Эстонии продлился лишь год.
В 1944 г. коммунистическая власть устанавливалась в республике надолго — наладили свою работу советские и партийные органы, в Таллин был назначен уполномоченный Совета по делам РПЦ при Совете министров СССР Нефед Карсаков. Но ситуация для него была непривычной. Если в центральных областях СССР в этот период отмечалось воодушевление паствы и готовность верующих посещать церкви после нескольких десятилетий гонений, то в Эстонии проблемы были иные.
В отличие от остальных советских регионов в Эстонии почти не было ходатайств об открытии православных храмов — в небольшой и более чем наполовину лютеранской Эстонии в 1947 г. их насчитывалось 134, что вполне удовлетворяло нужды верующих2. Другое отличие состояло в бедности приходов. Если в целом по стране новые приходы были переполнены и не бедствовали, то в послевоенной Эстонии многие сельские церкви влачили нищенское существование. Восстановить поврежденные в ходе боевых действий храмы не было возможности ни у эстонского крестьянства, ни у небогатой епархии. Доходы сельских храмов и епархии в целом были весьма низкими. Не было возможности их увеличения, ввиду того что епархия была дотационной еще с дореволюцион-
1 См., напр.: Алексий II (Ридигер), Патр. Православие в Эстонии. М., 1999; Балашов Н., прот., Прекуп И., прот. Проблемы православия в Эстонии. Таллин, 2013; Прекуп И., прот. Православие в Эстонии: Краткий исторический очерк. Таллин, 1998; Мянник С. Архиепископ Павел (Дмитровский) // Православие в Балтии. 2014. № 2 (11). С. 81—93; Петров И. Православная Балтия 1939—1952 гг.: Период войн, репрессий и межнациональных противоречий. СПб., 2016.
2 См.: ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 268. Л. 3.
ных времен. Кроме того, в послевоенные годы отсутствовал прирост прихожан, что было связано с прекращением просветительской деятельности. В отдаленных сельских храмах не хватало денег на содержание духовенства, случалось, что один священник поочередно по воскресениям служил в 2-4 храмах3. У епархии объективно не было возможности кардинально решить вопрос в эти годы, тем более что большинство проблем назревало десятилетиями.
Православная Церковь в лютеранской Эстонии всегда нуждалась в поддержке, которую в прежние времена оказывало царское правительство, щедро жертвуя на строительство храмов, их содержание, жалованье для духовенства, особенно сельского, где приходы были малы и не могли самостоятельно содержать священника и церковь. В 1917 г. ситуация изменилась: поддержка государства прекратилась, подавляющая часть коренного населения Эстонии продолжала оставаться лютеранской, перешедшие же в православие в середине XIX в. эстонские крестьяне не привыкли активно участвовать в приходской жизни.
В Эстонии к 1948 г. участились случаи перехода эстонцев из православия в лютеранство, уважения к «русской вере» у местного населения было все меньше, тем более что отношение местных эстонских властей к православию было отрицательным. Это было особенно заметно на фоне уважительного отношения местного руководства, в том числе и партийного, к лютеранским пасторам4. В непростой ситуации оказалась и единственная православная женская обитель в Эстонии — Пюхтицкий Успенский монастырь, основанный в 1895 г. при личном участии праведного Иоанна Кронштадтского и генерал-губернатора князя Сергея Владимировича Шаховского. Положение насельниц осложнило изъятие у монастыря пахотных земель в 1930-е гг.
Еще одной проблемой стала катастрофическая нехватка духовенства, пожилые священники уходили на покой или умирали, некем было их заменить, нужны были пастыри со знанием эстонского языка, а их становилось все меньше. Прежде они проходили обучение в семинариях в России, после революции этот процесс прервался. Эстонский епископ Исидор (Богоявленский), управлявший епархией в 1947-1949 гг., говорил, что епархия сама по себе является «православной миссией здешнего края», что в республике нужны разъездные миссионеры5.
Изменение вектора государственной политики в отношении Церкви в 1948 г. хорошо заметно по отчетам уполномоченного. Так, в конце 1947 г. Н. Карсаков нейтрально отзывался о епископе Исидоре, указывая на уважение, которым он пользуется в епархии6. Однако уже в 1948 г. отзывы резко меняются. По-видимому, почувствовав изменение государственного курса, уполномоченный стал характеризовать преосвященного резко негативно, транслируя жалобы на епископа, якобы высказанные представителями духовенства7.
3 См.: ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 410. Л. 8-25.
4 Поступали многократные жалобы со стороны православного эстонского сельского духовенства на несправедливое отношение со стороны местных властей (см.: Там же. Д. 717. Л. 91). Обстановка была такова, что некоторые православные эстонцы скрывали свою принадлежность к православию от эстонцев-лютеран, стесняясь «русской веры» (см.: Там же. Д. 410. Л. 25).
5 См.: Там же.
6 См.: Там же. Д. 267. Л. 94.
7 См.: Там же. Л. 35.
Примечательно, что в 1947—1949 гг. как простые верующие, так и представители духовенства не оценили опасность внутриепархиальных разногласий перед лицом общей беды — новых гонений на Церковь. Мелкие приходские конфликты, связанные порой с непростыми обстоятельствами сосуществования двух групп прихожан (русских и эстонцев) под крышей «смешанных» приходов, несогласие священников и паствы с объединением отдельных приходов, с перемещением пастырей — все это недооценивалось участниками событий. Авторы жалоб, возможно, не предполагали, что представители власти будут использовать полученную информацию во вред Церкви. Наивно делясь своими проблемами с партийными функционерами, люди надеялись на помощь, однако эта информация лишь давала поводы для критики духовенства и архиерея со стороны уполномоченного, усложняя и без того непростую ситуацию в церковной жизни республики в период, когда власти сменили отношение к священно- и церковнослужителям.
С конца 1948 г. в рамках антицерковной кампании в СССР эстонский уполномоченный стал регулярно направлять своему начальству в Совете информацию о лицах, рукоположенных или ожидавших рукоположения, в биографии которых он находил факты, «заслуживающие внимания со стороны местных органов МГБ». Особого внимания, по мнению уполномоченного, заслуживали лица, побывавшие в немецком плену, в оккупации: диакон Е. Е. Аникеев, священники Я. Я. Кирате, А. А. Таркмеес, рукоположенные в 1948 г.8 Позднее появились отрицательные отзывы на священников Василия Веревкина, Валерия Поведского, обвинения в антисоветской агитации, посещениях лагеря с советскими пленными на территории Эстонии в годы фашистской оккупации9. Отец Валерий Поведский служил с 1947 г. в таллинском Введенском храме, на подворье Пюхтицкого монастыря, в 1959 г. на глазах у священника власти разорят и закроют подворье.
Судьбы других священнослужителей сложились трагически. В середине 1949 г. был арестован по 58-й статье архимандрит Алипий (Ивлев), бывший сверхштатным священником Пюхтицкого монастыря. Пастырь скончался 29 января 1950 г. в лагере для заключенных. Протоиерей Феликс Иванович Ремберг ^ 1975), настоятель церкви в Удувере, был арестован в августе 1949 г., осужден на 15 лет и вернулся в Эстонию в 1955 г. Протоиерей Михаил Иванович Тапп ^ 1963), настоятель церкви острова Кихну, был арестован в декабре 1948 г., осужден на 10 лет, освобожден и вернулся в Эстонию в 1955 г.10 25 марта 1949 г. был арестован и депортирован священник Иоанн Янович Вярк, умерший 20 мая 1952 г. на поселении в Псковской области11. Его сын был осужден по 58-й статье «за создание контрреволюционной организации в школе»12 .
8 См.: ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 292. Л. 167.
9 См.: Там же. Д. 410. Л. 46.
10 См.: Зарецкий В, диак. Духовенство и церковные труженики, репрессированные в годы советской власти в Эстонии // Мир Православия. 2011. Август. № 8 (161). URL: http://www. baltwillinfo.com/mp2011-08/mp-14.html (дата обращения: 17.11.2017).
11 См.: Там же. См. также: Алексий II, Патр. Православие в Эстонии. С. 430.
12 ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 568. Л. 20.
Среди неблагонадежных упоминалось и имя митрофорного протоиерея Иоанна Юмарика. Позднее, в апреле 1950 г., он был арестован13. Пастырь был освобожден и реабилитирован в 1954 г.14 В марте 1951 г. были арестованы настоятель Зареченской Параскевинской церкви Ряпинского района Михаил Васильевич Дубровин и церковный староста из Екатерининского храма г. Пярну Стефан Филиппович Люнкайнен15.
Способом борьбы с неугодным духовенством стало ужесточение паспортного режима в 1948 г. в целом по стране. В инструктивном письме для уполномоченных разных регионов страны председатель Совета по делам РПЦ Г. Г. Карпов писал, что устанавливаемый порядок применения паспортного режима в отношении священнослужителей позволяет удалить тех из них, пребывание которых в данной местности сотрудники Совета считают нежелательным. В Эстонии новый принцип стал незамедлительно применятся. Уполномоченный, к примеру, сразу запросил Совет, продлять ли регистрацию священнику Михаилу Ридигеру (отцу будущего Патриарха Алексия II) и протодиакону Иосифу Лонгинову, поскольку некоторые факты их биографий вызывали вопросы: дворянское происхождение семьи Ридигеров из немцев, нахождение обоих церковнослужителей под оккупацией и т. д. Ответ Совета на этот запрос соответствовал норме закона: паспортные ограничения могли применяться только к прежде судимым священникам. «Ридигер и Лонгинов, как не имеющие судимостей, не подпадают под эту директиву», — отвечали из Совета16.
В такой ситуации очень много зависело от системы руководства епархией, от позиции архиерея. Это должны были быть весьма взвешенные, осторожные действия, но при этом достаточно активные, чтобы церковная жизнь в республике окончательно не прекратилась. Епископ Исидор, три десятилетия связанный с Эстонией, хорошо знал описанные выше местные проблемы, однако, не имея ресурсов для их решения, не мог остановить процесс затухания отдаленных сельских эстонских приходов. Ситуация осложнялась еще и тем, что в русле общесоюзных тенденций в 1949 г. и в Эстонии стали заметны изменения в курсе советской власти по отношению к Церкви. Это не замедлило сказаться на отношениях епископа с уполномоченным по Эстонии. Однако епископ Исидор активно включился в движение «борьбы за мир», где Русской Церкви отводилась значительная роль, а также наладил отношения с Эстонской евангелическо-лютеранской Церковью, в том числе для совместной работы в области миротворчества. Официально поддержанное властями миротворческое направление деятельности Церкви стало одной из возможных причин того, что антицерковная кампания в начале 1950-х гг. не приобрела довоенного размаха. После епископа Исидора, скончавшегося 18 декабря 1949 г., руководство епархией было временно возложено на митрополита Ленинградского и Новгородского Григория (Чукова).
После 1949 г. контроль за кадровой политикой патриархии со стороны Совета серьезно ужесточился. Вопросы назначения на епископские кафедры и
13 См.: ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 717. Л. 48.
14 См.: Зарецкий В., диакон. Указ. соч.
15 См.: ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 835. Л. 19.
16 Там же. Д. 410. Л. 93.
перемещения высших иерархов окончательно решались не Патриархом и не Синодом, а Советом по делам РПЦ. Проекты постановлений и копии журналов заседания Синода передавались в Совет для ознакомления17.
При наличии трех реальных кандидатов на пост эстонского епископа двое были подвергнуты критике Советом: из-за политической неблагонадежности и участия в эстонской схизме (протоиерей Христофор Винк), пассивности характера и несоответствия кандидатуры данной должности (благочинный и настоятель Валгаского Исидоровского собора протоиерей Иоанн Мельтс)18. Третий кандидат — Роман (Танг) — не вызывал особой обеспокоенности в Совете, к тому же был русскоговорящим эстонцем, что для этнически неоднородной республики играло существенную роль. Однако, понимая, что епископ прежде не имел достаточного опыта управления, а ситуация в церковно-государственных отношениях существенно изменилась в негативную сторону, руководство патриархии приняло решение временно оставить епископа Романа викарием Ленинградской митрополии, с тем чтобы основные аспекты епархиальной жизни согласовывались с опытным иерархом, митрополитом Ленинградским Григорием (Чуковым). Владыка Роман (Танг) около года (1950—1951) оставался викарным епископом, став правящим архиереем 26 марта 1951 г. Правда, еще несколько лет все основные решения он согласовывал с митрополитом, много времени проводя в Ленинграде19. Епархиальный совет вскоре был распущен, таким образом, в этот период епархией наряду с епископом Романом управлял митрополит Ленинградский. Судя по всему, это решение дало хорошие результаты: количество сведений о внутриепархиальных противоречиях резко сократилось, епископ активно посещал отдаленные приходы, проводились масштабные празднования в Пюхтицком монастыре, привлекавшие тысячи паломников, Пюхтицкая икона была привезена в Таллин на месяц, кадровая политика проводилась весьма активно, те приходы, которые уже не было возможности сохранить, объединяли с другими. Все эти мероприятия не противоречили законодательству, а потому не вызывали противодействия властей.
Для поддержки церковной жизни в Эстонии все это играло огромную роль. При этом проводилась весьма лояльная линия взаимодействия с уполномоченным Совета по делам РПЦ и местными властями. Насколько можно судить, в целом удавалось соблюсти непростой баланс между активным методом руководства епархией и строгим соблюдением советского законодательства для недопущения провокаций и усиления гонений со стороны властей.
Конец 1940-х гг. был отмечен новыми тенденциями в церковной жизни. Так, было отмечено увеличение прихожан православных храмов в крупных городах Эстонии — в Таллине, Нарве, Кохтла-Ярве, Пярну, Хаапсалу. Этим городам предстояло стать промышленными центрами республики, для чего из разных
17 Письма Патриарха Алексия I в Совет по делам Русской православной церкви как источник взаимоотношений Советского государства и Церкви. 1945—1953 гг. // Письма Патриарха Алексия I в Совет по делам Русской православной церкви при Совете народных комиссаров — Совете министров СССР. 1945-1970 / Н. А. Кривова, ред.; Ю. Г. Орлова, публ., сост. М., 2009. С. 28.
18 См.: ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 717. Л. 19.
19 См.: Там же. Д. 968. Л. 184.
районов СССР и были направлены тысячи рабочих и служащих, как правило русских20.
Иной была ситуация в сельской местности. С 1948 г. в республике проводилась коллективизация, причем Совет по делам РПЦ призывал уполномоченного по Эстонии в середине 1948 г. «обратить особое внимание на позицию и действия духовенства»21. Священники обращались с вопросом о вступлении в колхозы, чтобы получить землю для обработки, однако условием было решение общего собрания колхозников, что не гарантировало принятия. Те, кто не вступал в колхоз, землю получали «на общих основаниях, из свободных земель госфонда»22. Это существенно осложняло жизнь сельского духовенства, почти не имевшего доходов от приходского служения.
В своих документах представители партийных и советских органов не скрывали, что возлагали на коллективизацию надежды как на механизм сильнейшего давления на священников, с целью вынудить их оставлять церковное служение и переходить на гражданскую работу23. Всего за этот период в архивных материалах зафиксировано четыре таких случая24. Безусловно, в этой ситуации от духовенства поступали жалобы на отъем земель — единственного средства существования на селе25. Однако была и другая реакция. Так, некоторые священнослужители заявляли уполномоченному и партийным начальникам, что теперь, после изъятия участков земли, у них появилось больше времени и возможностей для духовной, пастырской работы26.
Как и планировалось властями, коллективизация действительно ударила по сельским приходам Эстонии. По свидетельству эстонских крестьян, руководство колхозов активно препятствовало посещению храмов, назначая штрафы и лишая «трудодней» за посещение богослужений. Соответственно экономическое положение таких приходов резко ухудшалось27.
Коллективизация привела к тому, что ряд приходов в отдаленных районах Эстонии пришлось закрыть за неимением священников и ввиду невозможности содержать храм. Однако новая политика государства коснулась и городов. В Таллине местные партийные власти приняли решение о сносе часовни28, в 1951— 1952 гг. были сняты с регистрации два прихода в Тартуской области, пять приходов — в Пярнусской, несколько церквей на территории кладбищ были сняты с регистрации или объединены с другими приходами29.
В 1950—1952 гг. произошло несколько случаев осквернения храмов и храмового имущества30. Начала сказываться антирелигиозная кампания с ее постоян-
20 См.: ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 410. Л. 128.
21 Там же. Л. 65.
22 Там же. Л. 97.
23 См.: Там же. Д. 717. Л. 72.
24 См.: Там же. Д. 835. Л. 70.
25 См.: Там же. Д. 717. Л. 83.
26 См.: Там же. Л. 91—92.
27 См.: Там же. Д. 835. Л. 63.
28 См.: Там же. Д. 717. Л. 105.
29 См.: Там же. Д. 835. Л. 17; Д. 968. Л. 142.
30 См.: Там же. Д. 968. Л. 8, 146.
ным глумлением над церковными обрядами и духовенством. Однако местные эстонские власти показательно быстро раскрывали эти преступления.
В этот же период впервые был поставлен вопрос о возможности слияния Рижского Свято-Троице-Сергиева женского монастыря с Пюхтицким Успенским женским монастырем в Эстонии31. Еще целое десятилетие обитель находилась под угрозой закрытия и разорения.
В 1952 г. в Эстонии в партийные и советские органы поступали многочисленные жалобы верующих на решения местных властей о запрете кладбищенских общих панихид, традиции очень важной для верующих эстонцев, когда в дни особого поминовения усопших все собирались на кладбищах и под руководством священников вместе молитвенно поминали своих почивших родных. Ссылаясь на массовые заболевания животных (эпизоотии) и другие причины, власти запретили эти моления32, с чем православные эстонцы не готовы были смириться. Неоднократно обращались верующие с требованием разрешить открыть построенную своими руками в 1947-1949 гг. часовню в селе Овсово (Агусалу)33, а также разрешить возобновить богослужения в снятой с регистрации церкви на острове Вормс34. Невзирая на снятие храма в Вормсе с регистрации, по сообщению уполномоченного, там проводились богослужения35.
Таким образом, проводимые в СССР антицерковные мероприятия в 19491953 гг. заметно отразились на религиозной жизни Эстонии. Число приходов сократилось, причем сокращение это часто преподносилось под видом слияния. Однако несложно заметить, что ввиду экономического и иного давления со стороны властей угасали прежде всего сельские приходы, в то время как приходы в крупных индустриальных городах даже окрепли за счет прибывающего из других регионов СССР населения. Число сельских приходов сократилось отчасти из-за коллективизации, лишившей сельское духовенство возможности иметь дополнительный доход за счет земли. При этом на колхозников стало оказываться жесткое влияние с целью отвратить их от веры. Угасание части приходов в отдаленных областях происходило и по более серьезной причине, заложенной задолго до присоединения Эстонии к СССР, — из-за отсутствия государственной поддержки православной миссии и эстонских приходов. Не имея былой экономической поддержки, епархия была просто не в состоянии содержать «дотационные» сельские храмы.
Вместе с тем действия правящих архиереев Исидора (Богоявленского), Романа (Танга) и особая роль митрополита Григория (Чукова) в управлении епархией позволили поддерживать церковную жизнь в республике. Назначение этнического эстонца епископа Романа (Танга) на Таллинскую кафедру явилось очень важным сигналом для приходов, посещавшихся местным населением.
Период 1948-1953 гг. стал временем серьезных испытаний для эстонского православия. Однако духовенство, судя по всему, научилось жить в новых условиях. Пастырям удавалось, не нарушая советского законодательства о культах,
31 См.: ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 968. Л. 160.
32 См.: Там же. Л. 157.
33 См.: Там же. Л. 5, 167, 183.
34 См.: Там же. Л. 147.
35 См.: Там же. Л. 170.
весьма ограниченным набором мер поддерживать церковную жизнь в епархии, идти на разумный компромисс, допуская порой закрытие уже недееспособных приходов, для того чтобы власти, удовлетворившись достигнутым результатом, которым можно было отчитаться перед вышестоящим начальством, не усиливали гонений, требуя закрыть активно действовавшие приходы, крупные соборы, монастырь. Духовенству приходилось путем компромиссов и одновременно работой «на местах» поддерживать церковную жизнь в Эстонии.
Ключевые слова: Православие в Эстонии, митрополит Исидор (Богоявленский), архиепископ Роман (Танг), митрополит Григорий (Чуков), церковно-государственные отношения в СССР, православные приходы Эстонии, коллективизация в Эстонии, духовенство Эстонии.
Список литературы
Алексий II(Ридигер), Патр. Православие в Эстонии. М., 1999.
Зарецкий В., диак. Духовенство и церковные труженики, репрессированные в годы советской власти в Эстонии // Мир Православия. 2011. Август. № 8 (161). URL: http://www. baltwillinfo.com/mp2011-08/mp-14.html (дата обращения: 17.11.2017). Мянник С. Архиепископ Павел (Дмитровский) // Православие в Балтии. 2014. № 2 (11). С. 81-93.
Прекуп И., прот. Православие в Эстонии: Краткий исторический очерк. Таллин, 1998. Петров И. Православная Балтия 1939-1952 гг.: Период войн, репрессий и межнациональных противоречий. СПб., 2016. Письма Патриарха Алексия I в Совет по делам Русской православной церкви как источник по истории взаимоотношений Советского государства и Церкви. 1945-1953 гг. // Письма Патриарха Алексия I в Совет по делам Русской православной церкви при Совете народных комиссаров — Совете министров СССР. 1945-1970 / Н. А. Кривова, ред.; Ю. Г. Орлова, публ., сост. М., 2009.
St. Tikhon's University Review.
Series II: History. Russian Church History.
2018. Vol. 81. P. 81-90
Nepochatova Marina, Graduate Student, St. Tikhon's Orthodox University for the Humanities, 6/1 Likhov pereulok, Moscow 127051, Russian Federation m.nepochatova@mail.ru
About the history of relations
between the church and the state
in Estonia in 1948-1953
M. Nepochatova
This article deals with a particularly difficult period in the history ofthe Russian Ortho dox Church in Estonia, namely the years 1948-1952. The study is based on documents of the State Archive of the Russian Federation. The article analyses relations between
the Soviet state and the Orthodox Church in Estonia, where the situation was rather different from other Soviet republics. The insufficient number of churches was the key problem of Orthodoxy in the USSR during this period. However, this problem was not relevant to Estonia, where in the 19th century the government of the Russian Empire built ca. 100 churches. Besides, the Orthodox Church in Estonia experienced serious financial difficulties. Most of countryside parishes, which found themselves without any financial support from Moscow Patriarchate after the October Revolution of 1917, were actually unable to function. During the years 1948-1952, the authorities intended to close down those parishes, but bishops Isidor (Bogoiavlenskii) and Roman (Tang) supported by metropolitan of Leningrad Grigory (Chukov) tried to save most of them. The collectivisation of agriculture inspired by the authorities had an obvious negative influence on Orthodox countryside parishes in Estonia. Land plots that belonged to priests were confiscated by the authorities. Officials of the Communist Party exerted pressure on members of rural collective farms (kolkhoz) to prevent farmers from going to church. At the same time, the functionaries of Estonia were loyal to Lutheran Church and its pastors. Besides, during the years 1948-1952 several Orthodox priests were arrested in Estonia. The anti-religious propaganda was actively implemented by the authorities. As a consequence, some cases of vandalism against Orthodox churches occurred. At the same time, a significant number of people moved by Soviet authorities from other regions of the USSR to Estonia in order to increase its economic potential resulted in increasing the number of Orthodox parishioners in the main cities of the republic. The bishops managed to sustain the greater part of the parishes in Estonia, the most significant churches, cathedrals and the monastery despite aggressive anti-religious policy conducted by Soviet authorities in the country in general and in Estonia in particular.
Keywords: Orthodoxy in Estonia, history of Orthodoxy in Estonia, metropolitan Isidor (Bogoyavlenskii), archbishop Roman (Tang), metropolitan Grigory (Chukov), Orthodox parishes of Estonia, Estonian Orthodox Church, relations between state and church in USSR.
References
Alexij (Ridiger), Patriarkh, Pravoslavije v Es-tonii, Moscow, 1999.
Zaretskij V., "Dukhovenstvo i cerkovnij e tru-zheniki repressirovannie v godi sovetskoy vlasti v Estonii", in: Mir Pravoslaviya, 8 (161), 2011. URL: http://www.baltwillinfo. com/mp2011-08/mp-14.html (17.11.2017).
Myannik S., "Arhiepiskop Pavel (Dmitrov-skii)", in: Pravoslavie v Baltii, 2 (11), 2014, 81-93.
Prekup I., prot., Pravoslavie v Estonii, Tallin, 1998.
Petrov I., Pravoslavnaya Baltiya 1939—1952gg. Period voin, repressii Imezhnatsionalnihpro-tivorechii, St. Petersburg, 2016.
"Pisma Patriarkha Aleksija I v Soviet po delam Russkoj pravoslavnoj cerkvi kak istochnik po istorii vzaimootnoshenii sovetskogo go-sudarstva I Tserkvi", in: N. A. Krivova, red., U. G. Orlova, publ., sost. Pisma Patriarkha Aleksija I v Soviet po delam Russkoj pravoslavnoj cerkvi pri Soviete narodnykh komis-sarov — Sovete ministrov SSSR. 1945-1970, Moscow, 2009.
